Текст книги "Нежное создание 2 (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава 48

– Ещё чего-нибудь прикажете? – спросила Хенни, заботливо уложив хозяйку на ложе. – Платье снимать будем?

Ника слабо отмахнулась. Лишний раз двигать плечом не хотелось. Да и подъём по крутой лестнице отнял последние силы; в голове образовался вакуум; голос кухарки слышался тяжёлым и утробным.

– Как он вам шею не свернул, диву даюсь, – Хенни сочувственно цокнула языком, положила на шею госпожи компресс и подоткнула одеяло. – Вот же ж ирод проклятущий. Поделом ему, душегубу окаянному. Чаю вам принести или, может, вина?

– Воды.

Ника выпила бы вина, но тогда уснёт и пропустит возвращение Кэптена. Закрыв глаза, она слушала затихающий гул в голове.

Всё же заснула.

Сколько проспала, не поняла. С опаской осмотрелась. В щель неплотно задёрнутого полога пробивался дневной свет. С плеча съехала высохшая повязка. Во рту пересохло. При попытке поднять руку боль в плече усилилась. Девушка вздохнула: с такой травмой в гончарной мастерской делать нечего.

Отогнув край полога, глянула на приоткрытое окно. Преломившись в стекле, солнечные лучи скользили по подоконнику и стене, цеплялись за точёные ажурные стойки этажерки, тускнели, размывались – солнце уходило за угол дома, близился полдень.

Ника села в постели и без резких движений здоровой рукой отдёрнула полог, да так и застыла в нерешительности. Приход Ван дер Меера она тоже пропустила. Ослабела настолько, что стоило головой коснуться подушки, как провалилась в глубокий сон. Не слышала, как ушла Хенни, как приходила Лина, убирала комнату и унесла клетку с Жакуем. На придвинутом к ложу столике стояли миска с водой, кувшин и пустой стакан.

Кэптен спал в кресле: полулёжал на сиденье, свесив голову на грудь и вытянув ноги. На белой, расстёгнутой у ворота рубашке заметно выделялись пятна грязи, кожаный жилет распахнут, высокие сапоги с широкими отворотами запылены. Дыхание глубокое, размеренное. Упавшие на лоб волосы закрывали часть лица. Отросшая щетина и залёгшие под глазами тени придавали мужчине небрежный шик. В таком расхристанном виде он скорее походил на брутального пирата, чем на франтоватого, всегда одетого по последней моде аристократа.

Полными слёз глазами Ника смотрела на Адриана. Любовалась им. Опустила глаза на его сильные руки, покоившиеся на подлокотниках, задержалась на широких плечах. Годы, проведённые на морском судне, наложили свой отпечаток. Хромота не скрывала размашистую, слегка враскачку походку, характерную для моряков.

Не увидев при нём оружия, вспомнила, что дагу и шпагу он оставил в мастерской. По рассказу Хенни, Ван дер Меер без видимых усилий голыми руками свернул шею крепкому здоровому грабителю.

Проведя языком по сухим губам, Ника села на краю кровати и дрожавшей рукой дотянулась до кувшина. Как она ни старалась налить воды аккуратно и бесшумно, горлышко кувшина всё-таки звякнуло о кромку стакана.

Девушка повернула голову на громкий вздох Кэптена и встретилась с ним глазами: не сонными и бессмысленными, какими они бывают в первые секунды внезапного пробуждения, а внимательными, цепкими, будто мужчина не спал вовсе, а на минуту прикрыл веки, о чём-то сосредоточенно размышляя.

Адриан выпрямился на сиденье, подтянул ноги и сел удобнее. Поморщившись, вытянул больную ногу.

– Как ты? – спросил спокойно, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло и он пришёл навестить подхватившую лёгкую простуду соседку. – Прислугу позвать?

– Нет. Мне значительно лучше, – Ника, не отрываясь, выпила воду. Указала на пустой стакан: – Будешь?

Ван дер Меер отрицательно закачал головой:

– Второго грабителя видела? Описать сможешь?

«Не догнал», – девушка бросила взгляд на его вытянутую ногу:

– Не видела. Того, которого ты... запомнила, а второго… нет.

– Матфейсен ищет его. Знать бы, кого искать, – он с ожиданием уставился на компаньонку.

Она опустила глаза, села на ложе. Осторожно согнула руку в локте и прижала её к боку. В таком положении плечо не болело. Придёт Лина и сделает перевязь. Натянула на плечи одеяло:

– Кто-нибудь опознает убитого и подскажет, с кем он дружбу водил.

Кэптен не отрывал от неё беспокойных глаз:

– Дело долгое и хлопотное. Пока дознание вести будем, второй из города уйдёт. Если уже не ушёл. Сказать мне ничего не хочешь?

– Спасибо. Если бы не ты…

Если бы ночью он не пошёл за ней в кухню, кто знает, чем бы всё закончилось. Грабитель добил бы Неженку. Свидетелей в живых не оставляют.

– Не об этом, – досадливо отмахнулся Ван дер Меер. – Это же не простой грабёж был, верно? Зачем кому-то понадобилось учинять в кофейне поджог?

Он смотрел на отогнутый ворот её платья, под которым у основания шеи хорошо просматривалась припухлость с ярким кровоподтёком. Не таким большим, каким ожидала увидеть его Ника, разглядывая в зеркале, но довольно болезненным.

– Конкуренты? – предположила девушка.

Знала, что версия тупиковая и Кэптен, не будучи дураком, на неё не клюнет. Кофеен в Зволле нет, а у владельца гостевого дома господина Киккерта недостатка в постояльцах не было.

– Ты ни с кем не повздорила? Тебе никто не угрожал? – допытывался Ван дер Меер.

Ника молчала. Изобразив на лице активную мыслительную деятельность, думала, как выкрутиться из непростой ситуации. Чтобы понять, от кого исходит угроза и кто настоящий заказчик поджога, нужно сообщить и о домогательствах Ван дер Ваала, и о шантаже Мейндерта Готскенса.

Если о нуворише можно рассказать без лишних подробностей, то о «деловых отношениях» Якубуса и Руз с мужичком-паучком предстоит изложить в полном объёме. Именно владелец конторы по переписи книг виделся Нике главным подозреваемым. Кэптен знает лишь о поддельном завещании, к которому Готскенс может не иметь отношения. И это верхняя часть айсберга. Доставать скелеты из шкафа Неженки и копаться в её грязном белье уж очень не хотелось, но придётся.

**

Оттягивая момент признания, девушка вздохнула:

– Ван дер Ваал никогда мне напрямую не угрожал. Наоборот, всегда был вежлив и внимателен. Как-то в разговоре он пообещал, что добьётся моего согласия на брак гораздо раньше назначенного срока. Видимо, помолвка – не совсем то, чего он хочет. Он думает, что после сильного испуга я брошусь ему на шею и соглашусь на все его условия? – посмотрела на мужчину вопросительно.

Ван дер Меер облокотился на подлокотник и подпёр голову согнутой в локте рукой. В задумчивости сощурился:

– Условия? Какие условия?

– О-о, их немало. Впрочем, уже неважно, – Ника вздохнула и поправила на плечах одеяло. – В общем-то он прав. Я напугана и защитить меня некому.

Кэптен встрепенулся, потёр шею и тряхнул головой:

– Может быть, с кем-нибудь повздорила госпожа Маргрит? Не в последнее время, а гораздо раньше?

– Кузен Питер? – нахмурилась Ника. – Он способен на месть. Но в таком случае ему выгодна моя смерть, а не запугивание. К тому же, если меня планировали убить, то поджигать дом неразумно. По поведению грабителей я поняла, что они не ожидали моего прихода, вели себя тихо. Если бы они шумели, то первой услышала бы их Хенни. Я оказалась в кофейне случайно.

– Похоже на то, – согласился с выводами компаньонки Ван дер Меер. – Думай, Руз, думай. Мне нужно понять, кто…

– Стоп! – спохватилась Ника. – А как грабители вошли? Почему Хенни не услышала звон…

Вспомнив, что дверной колокольчик перед закрытием кофейни оказался сломанным, она с удивлением посмотрела на мужчину:

– Задвижка на входной двери в кофейню со стороны улицы выбита или нет?

Своим вопросом она озадачила Адриана. Видно, как следует осмотреть место преступления ни он, ни Матфейсен не догадались.

Девушка сбросила с плеч одеяло, встала, налила в стакан воды, пригубила. Продолжила развивать мысль. Говорила тихо, задумчиво, будто разговаривала с собой:

– Бесшумно её не выбить – мощная. И дверь в кофейню со стороны лестницы оказалась открытой. Если бы она была закрыта, я бы обязательно её открыла. Мимо света под дверью уж точно бы не прошла. Грабители услышали бы меня и… Как думаешь, – встретилась глазами с Кэптеном, – они бы убежали или напали бы на меня?

Ван дер Меер окинул Нику оценивающим взором. Усмехнулся:

– Из тебя вышел бы отменный дознаватель.

– Я бы не отказалась поработать в вашем ведомстве следователем, – улыбнулась она незатейливому комплименту мужчины.

– Ты улыбаешься, – еле заметно улыбнулся он, останавливая взор на её губах. Подошёл к ней, забрал стакан из руки. – Безмерно рад, что для тебя всё закончилось наилучшим образом.

– А для тебя? – спросила Ника, заглядывая в его глаза.

Он не удержался. Стараясь не касаться больного плеча, бережно привлёк её к себе:

– Болит?

– Немного, – солгала она, сдерживая стон боли.

Сильные пальцы Кэптена осторожно погладили её шею, соскользнули на спину. Висок опалил горячий шёпот:

– Руз… если бы ты знала, что я почувствовал, когда увидел тебя там, на полу…

– Что… почувствовал? – не дыша, прошептала она.

– Я люблю тебя, – прижал он её сильнее.

Счастье захлестнуло Нику с головой, лишило речи. Сердце грозилось выскочить из груди. Боль притупилась, отступила.

– Ты нужна мне, Руз… на всю оставшуюся жизнь… только ты одна. Если бы я мог, в тот же час испросил бы твоей руки у тётушки Филиппины, возвестил бы о нашей помолвке. Но нужно подождать год, всего один год. Только тогда я смогу надеть на твой палец родовое кольцо Ван дер Мееров.

Мужчина отстранил Нику и посмотрел в её искрящиеся счастьем глаза:

– Ты подождёшь год? – напрягся в ожидании ответа. В глазах мелькнула тревога.

– Да, – ответила девушка, ни секунды не сомневаясь.

Потянулась к нему, обняла за шею. Ощутила на своём лице обжигающие губы и колкую щетину.

Поцелуй был осторожным, нежным, волнующим. Поцелуй-желание, поцелуй-обещание.

Звуки окружающего мира увязли в тишине; время остановилось.

Жаркое, пьянящее дыхание – одно на двоих. Неистовое биение пульса. Сладкое предвкушение.

По телу мужчины пробежала тёплая волна дрожи, откликнулась судорожным девичьим вздохом.

Поцелуй углубился, стал откровенным, объятия – крепкими.

Ника растворилась в горячем дыхании любимого, вкусе его губ, напоре, жадности. Млела от охватившего её непомерного восторга и блаженства. Хотелось ни в чём не сомневаться, не скрывать своих желаний и чувств. Хотелось любить открыто, не таясь.

Хотелось рассказать любимому о шантаже Мейндерта Готскенса, о своих сомнениях и опасениях.

Хотелось сбросить камень с души, поделиться сокровенным, рассказать о себе, о той, кем она была до перевоплощения, и через что пришлось ей пройти, чтобы не потерять себя.

Хотелось не прятать глаза, смотреть прямо, зная, что тебя поймут, не осудят, простят.

Они не слышали, как открылась дверь. Раздались звучные хлопки ладоней, и громкий голос насмешливо произнёс:

– Браво, господа! И до какой же поры вы намеревались морочить мне голову?

В дверном проёме стоял багровый Ван дер Ваал. Из-за его плеча выглядывала не менее красная Лина и растерянно бормотала:

– Нельзя… хозяйка не принимают… спят…

Расширенные, налившиеся кровью глаза нувориша сузились. Он шагнул в покой и с силой захлопнул дверь.

Глава 49

Ника вздрогнула в объятиях Кэптена, упёрлась руками в его грудь, желая отстраниться. Он удержал её, нахмурился и с немым вопросом уставился на непрошеного гостя.

Тот тут же сорвался с места, в одно мгновение преодолел разделявшее их расстояние и оказался рядом.

– Объяснитесь сей же час! – адресовал слова хозяйке дома, махнув перед её лицом выставленным указательным пальцем.

Ван дер Меер заслонил её собой и только вознамерился открыть рот для отповеди, как Ника его опередила.

– Вас не учили стучать в дверь? – сказала первое, что пришло в голову.

Мягко высвободилась из рук любимого, неторопливо поправила растрепавшиеся волосы, огладила мятый подол платья.

– Вы учите меня хорошим манерам, госпожа Руз? – нувориш переводил опешивший взор с одного на другого.

– Умерьте свой пыл, господин Ван дер Ваал, – Кэптен вздёрнул подбородок и шагнул к гостю, оказавшись с ним нос к носу.

Ника внутренне сжалась – драки не избежать. Повисла на руке Адриана:

– Не нужно, пожалуйста.

Ван дер Ваал окинул соперника неприязненным взором и необычайно быстро взял себя в руки, отступил. Оттянул пальцами давящий ворот рубашки и повёл шеей:

– Весьма неожиданно видеть вас в объятиях несвободного от брачных уз мужчины. Ко всему прочему вы позабыли о данном мне слове, что крайне бесчестно с вашей стороны. Отныне я не желаю видеть вас подле себя.

Со стороны он мог показаться спокойным и уверенным, но Ника заметила и дрожь его пальцев, нервно сжимавшихся и разжимавшихся в кулаки, и сменившийся с багрового на бледный цвет лица, и тяжело вздымавшуюся грудь под плотно прилегавшим полукафтаном. Намереваясь уйти, он развернулся к двери, но задержался. Глянул на девушку через плечо:

– Однако я рад видеть вас во здравии. А вас, господин Ван дер Меер, – перевёл взор на того, – прошу впредь не приближаться к моей дочери. Нашу недавнюю договорённость я отменяю. Полагаю, вы понимаете, о чём я говорю.

Он поднял подбородок, окатил замершую парочку презрительным взором и вышел, не удосужившись закрыть за собой дверь.

– Лично я вам ничего не обещала! – крикнула Ника вдогонку. – Ты видел? Каков наглец, а? – возмутилась она, растерянно озираясь в ожидании поддержки Кэптена.

Адриан выглядел слегка озадаченным.

– Прескверно вышло, – сказал он с досадой. – Если он расскажет кому-нибудь, что увидел, то о нас станут говорить.

Как станут говорить, он не уточнил.

– Не расскажет, – уверенно заявила Ника. – Мне тоже есть о чём рассказать кому-нибудь по секрету. Например, госпоже Шрайнемакерс. Когда она приходит в кофейню, то каждый раз интересуется, скоро ли вернётся тётушка Филиппина. Можно пожаловаться ей на недостойное поведение господина ювелира.

Она села в кресло и поморщилась. Резкие движения вызывали боль в плече. Прижала руку к груди:

– Он не настолько глуп, чтобы не подумать, как при этом будет выглядеть сам и его дочь. Кто-нибудь да поинтересуется, почему вдруг Виллемина перестала приходить в кофейню. Лишние разговоры ему ни к чему. Он трясётся над безупречной репутацией своей семьи. Зато я теперь свободна и от него, и от его ухаживаний, – улыбнулась довольно, облизнув припухшие губы.

Ван дер Меер налил в стакан воды, залпом выпил, а девушка победно сказала:

– Минус один.

– Что? Какой минус? – Кэптен вертел стакан в руке.

– Ван дер Ваала можно вычеркнуть из списка подозреваемых.

Подумала и о том, что его можно вычеркнуть из списка её немногочисленных поклонников. К тому же выяснилось, что нувориш не знает о смерти Анники.

– Я бы не стал его вычёркивать. Твои страхи могли сослужить ему хорошую службу. Остался кузен Питер? Или кто-то, о ком мы не знаем, – посмотрел на девушку изучающе, прошёл к окну и опёрся ладонями о подоконник, рассматривая внутренний дворик. – Плохо. Пока мы не поймаем второго грабителя, ты будешь оставаться в опасности. Не сможешь сегодня остаться на ночь у госпожи Лейфде? Уйти нужно будет незаметно и чтобы об этом никто не знал.

– А как же задвижки на дверях? Они закрываются изнутри.

Адриан обернулся:

– Выйдешь до того, как твоя служанка закроет все двери.

Ника тяжело сглотнула:

– Я должна рассказать тебе ещё кое о чём.

Как отнесётся Кэптен к её признанию, предугадать сложно, но больше тянуть нельзя. Она села удобнее, попыталась дышать ровно, но не вышло. Сердце сжалось в плохом предчувствии; ладони вспотели. Заметила, как напрягся мужчина. Он опёрся бёдрами о край подоконника и скрестил руки на груди.

– Ты знаешь Мейндерта Готскенса – владельца конторы по переписи книг и документов? – начала Ника заупокойным голосом.

Ван дер Меер медленно кивнул. Между его бровями залегла складка.

– Я исполняла его заказы – продолжила девушка. – Рисовала заглавные буквы в печатных изданиях и получала за это плату.

Она замолчала, засомневавшись, так ли уж необходимо рассказывать о подделке документов? Может, заплатить паучку раз, другой, а затем… рассосётся само?

– И? – напомнил о себе Адриан и Ника вздохнула:

– Якубус приносил от него всякого рода бумаги, на которых я... – набрала полные лёгкие воздуха и обречённо выдохнула: – подделывала подписи.

– Что ты делала? – Кэптен сощурился, подался к ней и превратился в слух.

– Подделывала подписи, – повторила девушка робко и прочистила горло покашливанием.

– Что за бумаги? – мужчина раздул крылья тонкого носа.

– Просроченные по платежам договоры займа. Кто-то их переписывал и завышал оговоренную ранее сумму процентов. Подпись заимодавца уже стояла. Я ставила только подпись должника.

Кэптен в задумчивости пожевал губами. Помрачнел:

– Имя человека, который скупал договоры займа, знаешь?

– Нет. Думаю, что это сам Готскенс.

– Много было таких бумаг?

– Достаточно, – еле слышно произнесла Ника. – Когда Якубуса не стало, Готскенс попытался продолжить дело без его посредничества, пообещав мне платить столько же, сколько платил ему. Я отказалась. Думала, что он от меня отстал, но вчера он пришёл в кофейню и начал меня шантажировать. Якобы ему поступил новый заказ и без меня он невыполним. Я снова отказалась. Тогда он потребовал, чтобы за его молчание в качестве отступных я каждый понедельник отдавала ему дневную выручку кофейни. Иначе он обо всём расскажет тебе и Ван дер Ваалу.

Девушка замолчала. Смотрела на свои, лежавшие на коленях, переплетённые кисти рук. Сжимала холодные пальцы. Они дрожали и согреваться не желали.

Молчал и Кэптен.

Ника вздохнула:

– Адриан...

Он остановил её нетерпеливым жестом руки:

– Как давно ты занималась подделкой бумаг?

Она молчала. Если бы и знала, сколько лет криминальная семейка занималась всякого рода преступной деятельностью, то всё равно бы не сказала.

– Госпожа Маргрит знала?

– Наверное, знала. Она постоянно повторяла, что я должна слушаться брата, не перечить ему и делать всё, что он скажет. – Адриан, какая теперь разница? Всё в прошлом. Я давно не делаю ничего дурного.

Ван дер Меер с силой потёр лицо:

– Если бы Якубус был живой, ты бы продолжала заниматься этим, – не сомневался, утверждал.

Ника почувствовала, как глаза наполняются слезами:

– Он умел заставить. Был бы живой, не было бы кофейни и гостевого дома, а я была бы замужем за банкиром.

– Почему не рассказала мне раньше?

Опустив глаза, Ника молчала.

– Руз, почему?

От его резкого возгласа она вздрогнула. В один миг мужчина отдалился, стал чужим и жёстким. В укоризненном тоне слышались нотки разочарования.

– Боялась, – прошептала она на полувздохе.

– Меня боялась? – эмоции на его лице стремительно сменяли одна другую: за потрясением последовала досада. Раздражение сменилось горечью.

– Боялась потерять тебя во второй раз. Я люблю тебя, – произнесла чуть слышно.

Адриан болезненно поморщился:

– Что ты ответила Готскенсу? Отказалась платить?

– Сказала, что подумаю, но да, платить я не собиралась.

– Значит, Готскенс, – сказал Кэптен уверенно. – Кто ещё знает о вашем разговоре?

– Никто.

– Прислуга могла слышать?

– Никого рядом не было.

Ван дер Меер забрал оружие, плащ, надел шляпу. Посмотрел на Нику тоскливым взором:

– Руз, как ты могла? После всего сказанного, я не могу... – на его шее дёрнулся кадык. – Между нами ничего быть не может.

Его серые глаза потемнели, смотрели на компаньонку внимательно, настороженно. В их тьме вспыхивали и рассыпались искрами тревожные огоньки. Руки подрагивали.

У Ники остановилось сердце: теперь точно всё. Отчаяние тянуло ко дну омута, в который она только что прыгнула по собственной воле. Стало невыносимо больно от бессилия, от горечи, от осознания того, что она ни в чём виновата, но вынуждена расплачиваться за чужие грехи.

Ван дер Меер уходил. Уходил, не глядя на неё, не оборачиваясь. Уходил, чтобы вернуться расчётливым деловым партнёром, внешне спокойным, безразличным и невозмутимым, вернуться чужим.

**

Пока он шёл к двери, Ника шла следом, сверлила его спину горячечным взором. Как сказать ему, что она не Руз? Она подделала один документ, только один! У неё не было иного выхода. Да, она совершила ужасный поступок, усложнила чью-то и без того нелёгкую жизнь.

Кэптен взялся за ручку двери, и Ника оттолкнула его руку, протолкнулась между ним и дверью, мешая открыть створку. Вместо слов признания вырвалось:

– Честный, да? Правильный? Легко осудить другого, а вот выслушать его и понять сложно, да? Что ж ты тогда вмешался у канала, не дал мне утонуть и сам…

– Руз, достаточно, – оборвал он её, глядя из-подо лба. – Ты знаешь, как всё произошло. Если бы Якоб не достал дагу, я бы спас и его. Однажды я простил тебя, поверил, что ты всего лишь один раз пошла против своей совести, – он тяжело вздохнул и попытался аккуратно отстранить её от двери. – С моей стороны было большой ошибкой поверить тебе снова.

Держась за дверную ручку, Ника всем телом навалилась на створку. Как утопающий хватается за соломинку, выкрикнула:

– Я ничего не делала! Я не Руз!

Торопливо заговорила:

– Руз умерла. Она зацепилась о половую щётку, упала, ударилась головой и умерла. Я тоже умерла в своём времени, меня убили, и непонятно как я очнулась в теле вашей Неженки. Я Ника, Вероника, мне двадцать три года, я жила в другой стране, в другом времени. Моя душа заняла тело вашей Руз.

Мужчина натянуто улыбнулся со смесью жалости, снисхождения и презрения, и Нику прорвало:

– Не смотри на меня как на полоумную! Я говорю правду! Я другая, не Руз, и ты это заметил. Я знаю больше, чем должен знать человек, рождённый в вашем времени. Для меня ваша жизнь – далёкое прошлое, история, я родилась в двадцать первом веке. Можешь себе представить? Для тебя это было бы равносильно вдруг очутиться в пятнадцатом веке!

Кэптен вновь попытался отстранить девушку от двери, но она не позволила. Поморщившись от боли в плече, невольно прижала ладонь к шее и тут же снова схватилась за ручку двери, блокируя её – плевать на боль!

Заговорила сдавленным, сердитым голосом:

– Нет, ты не уйдёшь, пока не выслушаешь меня до конца. Я больше не стану это держать в себе. Скорее всего, ты мне не поверишь, но выслушать будешь вынужден. Отойди от двери!

Лучший способ защиты – нападение. Сложный низовой лесной пожар останавливают пущенным встречным огнём. Так и Ника, дав волю эмоциям, слова и выражения не подбирала. Сжигала прошлое и настоящее. Жгла за собой мосты. А там – будь что будет.

Кэптен сдался. С видимым недовольством отошёл вглубь комнаты. Слушал.

Ника так и осталась стоять, подпирая спиной створку.

– Когда я поняла, в какую низкую и безнравственную семью попала, то попробовала изменить ситуацию, но не смогла противостоять Якубусу. Он ужасный, бесчестный, подлый, он игрок! При первой же попытке перечить ему, он меня ударил. Он не раз бил Руз. Впрочем, её мать тоже не брезговала рукоприкладством. Рука у госпожи Маргрит была тяжёлая.

Девушка передёрнула плечами, вспомнив, чем закончилось её последнее избиение:

– Потом Якубус угрожал засадить меня в психушку Сальпетриер в Париже.

– Питье-Сальпетриер, – поправил Ван дер Меер, произнеся название больнички на французский манер.

Ника кивнула:

– Да, туда, – не спускала с мужчины настороженных глаз. – А когда он приказал мне усыпить тебя, я решила избавиться от него. Дальше ты знаешь. Потом его место заняла госпожа Маргрит. Она не заставляла меня подделывать подписи, но собралась отдать в жёны банкиру. Отдать двадцатилетнюю девчонку семидесятилетнему старику! – фыркнула возмущённо. – Когда и тут всё пошло не по её плану, она взяла кредит на восстановление мини-гостиницы и точно что-то задумала против меня, но что именно, я так и не узнала.

Ника открыла дверь и отступила:

– А теперь уходи. Я всегда была одна. Росла без отца и, считай, без матери. Ей я тоже была не нужна. Справлюсь со всем сама – привыкла. Два месяца назад я похоронила своё личное прошлое, сегодня похороню прошлое вашей Руз и начну жизнь с чистого листа. Там, где я жила и откуда пришла, я жила честно, такой и останусь.

Когда Ван дер Меер проходил мимо, тихо со вздохом сказала:

– Моё предложение остаётся в силе: забирай за долги тридцать процентов моей доли. Остаток пересчитаю и доплачу золотом. Договор подпишем завтра.

Адриан остановился в дверном проёме:

– Кому-нибудь рассказывала о… кхм… себе?

– Нет. – Ника удивилась. Её признание мужчина воспринял на удивление спокойно. Хмурое выражение лица сменилось озадаченностью. – Правда, госпожа Маргрит и Хенни заметили за мной некоторые странности и приступы забывчивости, но списали это на удар головой. Ждали, когда пройдёт и я снова стану собой, то есть стану Руз.

Смотрела в вслед Кэптену. По коридору он шёл размашисто, почти не хромая. То ли нога перестала болеть, то ли не чувствовал боли от хлынувшего на него потока шокирующей информации.

Ника закрыла дверь, привалилась к ней спиной и сползла на пол. Спрятав лицо в ладонях, застонала. Ушёл… Мужчина, которого она любит, ушёл.

Вместе с осознанием в кровь тонкой струйкой просачивался страх. Молниеносно распространившись по телу, он покрыл кожу плёнкой липкого пота.

Всё, конец… Теперь в самом деле всему конец.

Конец недосказанности и сомнениям.

Конец бесконечному ожиданию.

Конец любви.

Об облегчении речи не шло. Камень на душе разросся, потяжелел, перекрыл дыхание. Защемило сердце. Перед глазами потемнело.

– Минус два, – прошептала Ника задушено.

Удерживая в себе крик отчаяния и боли, разревелась.