Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

– Теперь понятно, почему на Западе нас боятся, – неожиданно заключил Михаил.

– Но еще самодержец Александр III предупреждал: «У русских нет друзей. Нашей огромности боятся», – заметил Антон Владимирович.

Это был самый трудный в его жизни разговор. Разговор-исповедь, разговор-завещание. Антон Владимирович схватился за сердце, положил под язык таблетку нитроглицерина, потом вторую. Прилег на софу. Постепенно боль в груди отступила.

Михаил растерялся. Налил стакан воды, подал отцу.

– Прости, если что не так сказал, обидел тебя невзначай.

– Значит, не убедил тебя и на этот раз, сынок.

– Правильно подметил Горький устами Сатина: «Ложь – религия рабов и хозяев. Правда – Бог свободного человека».

– К кому же ты причисляешь меня?

– Я хотел бы ошибиться, – сказал Миша и ушел.

Антон Владимирович подумал: Сергей и Михаил. Поколение войны и послевоенное. Два человека – два разных взгляда, два подхода к жизни, две оценки того, что было, что есть и будет. А у нас добивались единомыслия. Идиотство!

В органах государственной безопасности были Петровы и Телегины. Но работали и Новиковы, Буслаевы, Стародубцевы, Волковы, которые противостояли и им, и фашистам. Служили те, кто осуществлял в стране геноцид. Но было и свыше двадцати пяти тысяч сотрудников, которые властью были репрессированы, большинство из них расстреляно. Антону Буслаеву, таким, как он, смело смотревшим в глаза и смерти, и правде, не надо стыдиться своего прошлого, считать себя виновными и оправдываться перед сыновьями, приносить покаяние. Они не несут ответственности за преступления руководителей и их подручных. Они защищали Отечество от внешних врагов.

Но жизнь прожита. С чем он остался?..

Войдя в комнату, Елена Петровна поняла все, тем более что разговор был довольно эмоциональным и слышно его было всюду. Подсела на софу поближе к мужу.

– Не обращай внимания, родной, – сказала она. – Мишуня лишь выражает настроения, существующие в нашем обществе. Я не такое от бабулечек и мамулечек выслушиваю на приеме. Жизнь научит и его. Поймет, что ты оберегаешь его от неприятностей.

– Как-то обидно слышать от родного человека… Важно, чтобы Михаил не затерялся, нашел свое место в круговороте жизни.

На следующее утро состоялось как бы продолжение этого разговора.

– Всю ночь только и видела: то заря занимается, и ты с удочкой сидишь на берегу Салтыковского пруда, карасей не успеваешь с крючка снимать, – сказала Елена Петровна, выходя из ванной комнаты и освобождая голову от многочисленных бигудей. – Потом мы с тобой пошли на почту отправлять кому-то письмо. Долго шли. И когда уже подходили к ней, на пути вдруг встал хромой мужчина. Он кого-то напоминал мне, но вот кого именно, так и не припомнила. Еще мама говорила мне в детстве: заря снится – к радостной вести, почта – жди сюрприза. Хромоногий – неожиданность.

– Давно у нас с тобой не было неожиданностей.

– Для меня сюрпризом было бы, если бы Вероня и Мишуня наконец поняли, что я за них переживаю. Несколько дней не звонят, и я уже сама не своя. Как-то у них там?..

– Так ведь Михаил был в командировке. Ездил в Брянск внедрять свое изобретение. А у Вероники перед праздником нет отбоя от клиентов. Кому-то модное платье захотелось пошить, а кому-то потребовалось пальто-модерн.

– Ах да! Совсем забыла об этом…

Елена Петровна приблизилась к мужу, поцеловала.

– Как же легко с тобой! И объяснение всему найдешь, и расставишь все по своим местам, и успокоишь мою душу.

– А я тебя считал психотерапевтом в нашей семье, – оживился Антон.

Елена подняла с пола упавшую бигуди.

– А тут однажды порадовали меня.

– Внучки?

– Детки наши великовозрастные.

– Чем же?

– Смотрю, Мишуня и Вероня уединились. Присмирели. Заглянула в спальню, а они сидят на диване, прижавшись друг к другу, и о чем-то разговаривают. Ну до чего же было приятно видеть их вместе, рядышком, воркующими, будто голубь и голубка! Если бы так всегда было между ними.

– Я понимаю тебя, дорогая. У меня тоже так случается: мне плохо, если им нехорошо. Что это – моя беспринципность?

– Что ты! Скорее, прекрасное чувство родства!

«Женщина – существо открытое и в то же время загадочное, – подумал Антон». Сколько ни пытаюсь, так и не смог открыть в Елене тайну. Читаю ее страница за страницей, как увлекательный роман, открываю все новое и новое для себя, а до тайны так и не добрался. И благодарен этому… «Спасибо тебе, что ты рядом со мной шагала дорогой нелегкой. И чтобы не выдать тревоги своей, глаза вытирала украдкой. Спасибо за то, что не дрогнула в трудные дни, надежду в душе оберегая, за верность твою и терпение твое спасибо тебе, дорогая».

ЦВЕТЫ ЗАПОЗДАЛЫЕ

За успешное выполнение спецзадания в годы войны Буслаев был награжден правительственною наградой, медалью «За боевые заслуги» перед Отечеством. Как ни странно, этого оказалось недостаточно для признания его участником Великой Отечественной войны. Требовались свидетельские подтверждения. Иван Лиханов приказал долго жить. Обратился к Евгению, Грише, Людмиле, которые разделяли с ним опасности того страшного времени. Решил попросить и у Вали Волковой подтверждения того, что с оружием в руках сражался против той же банды Краковского и даже у нее на глазах был им ранен в руку. Но это был лишь предлог. На самом деле ему хотелось повидать ее. Желание было так велико, что он не мог отказать себе в этом.

Последний раз Антон встретил Валю случайно несколько лет тому назад. Она шла по Сретенскому бульвару задумчивая, устремленная. Лица ее слегка коснулось время, но оно по-прежнему было прекрасным. Улыбка – пленительной. Глаза излучали теплоту. Фигура несколько раздалась, но это ее вовсе не портило. Он хотел подойти к ней, но не решился, чтобы не бередить ни ее, ни свои чувства.

Она сама остановилась, вскинула брови, улыбнулась.

– Антоша, здравствуй!

– Здравствуй, Валюша. Ты спешишь?

– У меня имеется несколько минут в запасе, – ответила Валя и вдруг спросила: – Скажи, ты счастлив?

– Счастлив.

– Я довольна, что у тебя жизнь сложилась.

– Бывают, конечно, и размолвки…

– И что же побеждает: женская эмоциональность или мужской рационализм? – полюбопытствовала она чисто по-женски, смеясь.

– Побеждает согласие и взаимность чувств, – ответил как бы шутя Антон.

– Я бесконечно рада за тебя, Антоша.

– А у тебя как обстоит на личном фронте?

– Не спрашивай, Антоша, – потупила взгляд Валя. – Встречались на моем пути приличные, умные мужчины. Делали мне предложение. Но мой выбор ты знаешь. – Она оглядела его с головы до ног. – Старая любовь долго не ржавеет. В каждом стараюсь увидеть тебя. И не нахожу. Одна радость – работа. Среди студентов забываешь о себе. А чувства… Чувства можно гасить. Знаю, что не должна тебе этого говорить. Но что поделать, надо же кому-то излить душу.

– Не сочти, Валюша, за бестактность, но это же безумство обрекать себя в таком возрасте, с такими данными на одиночество! – Антон искренне переживал за нее. – Просто твоя звезда еще не взошла на небосклоне.

– А я и не падаю духом. Иначе можно потерять себя, опуститься. Только поезд мой давно ушел, Антоша, а догонять его я не собираюсь. Я не чудачка. Неисправимая однолюбка я, понимаешь! Теперь это не в чести. Но поделать с собой ничего не могу. Скажешь, а как же Татьяна Ларина? Любила Онегина, а замуж вышла за Гринина. Отвечу: видимо, девические иллюзии над нею не были властны. Татьян на свете больше, чем Джульетт.

– И все-таки жизнь прекрасна! Даже когда на банды ходил, когда на Лубянке под арестом находился, не терял надежды.

– Но и трагична! – Валя присела на скамейку и пригласила Антона сесть рядом. – Скажи, ты веришь в бессмертие? – спросила она.

– Верю. Вечен след человека, который он оставляет после себя.

– А еще – душа! Вот мы и шагнем с тобой в вечность! – Глаза Вали светились, улыбка была лучезарной. Воздев к небу руки, приподнято произнесла: – И встретимся там!

– Ты что задумала? – встревожился Антон.

Вместо ответа Валя резко встала, круто развернулась и пошла, ни разу не обернувшись. Глядя ей в спину, Антон не сразу догадался, что произошло. А поняв, задумался: не везет на земле, уповает на небеса. Значит, верит в это. Осознание случившегося в который раз вызвало в нем ощущение вины перед этой женщиной. Однако, в чем? Да и виноват ли? Она всегда была для него эталоном красоты и женственности. Когда-то он сравнивал с ней Лиду, потом – Елену. Лида – ошибка его молодости. Елена – предназначение. А Валюша? Валя – счастье, которое могло быть, но не состоялось по причинам, не зависящим ни от него, ни от нее.

Он входил в подъезд, где жили Волковы, с трепетным ожиданием встречи с другом юности. Валя для него была всегда жива и молода. Встретила же его седая женщина, в которой он лишь угадывал Василису Дементьевну, так она изменилась за эти годы. Она же сразу узнала его. Пригласила в квартиру. Предложила чаю, и он не отказался. О Валюше же спросить почему-то боялся.

– Большое горе постигло нашу семью, мой мальчик, – сказала вдруг она, и из глаз закапали слезинки.

– Что-нибудь ужасное? – спросил Антон, готовя себя к худшему.

– Валечка вышла замуж за хорошего человека. Прекрасно жила с ним, хотя и не очень любила. Мечтала о ребенке, но понимала, что уже поздно. Годы ушли, не успеет воспитать и поставить на ноги. А этим летом вздумалось им провести отпуск в Крыму, в Севастополе. Судя по ее письмам, сняли комнатку недалеко от Херсонеса, почти на берегу моря. Купались, загорали, посещали заповедные места, фрукты у них не сходили со стола. Но сердце мое было неспокойно. Какая-то тревога не покидала меня. Я отговаривала их от поездки. Вот и случилась страшная беда. И надо же было обратно лететь самолетом. При взлете самолет не набрал высоту и врезался в скалу. – Василиса Дементьевна заплакала.

Антон сразу не нашелся, что и сказать. Известие о трагической гибели Валюши он воспринял, как невосполнимую утрату. Он представил последние мгновения ее жизни. Его охватил нервный озноб.

– Я сочувствую вам, Василиса Дементьевна, и вместе с вами переживаю, – едва выговорил он.

– Спасибо, сынок. Я знаю: вы любили друг друга.

– Валюша была цельной натурой. И целеустремленной тоже, – собравшись с мыслями, произнес Антон. – Ее мечте построить со мной семью не суждено было сбыться. Многое стояло у нас на пути друг к другу. Наконец она обрела счастье с другим мужчиной, и вдруг такая трагедия. Страшно даже представить себе, что Валюши больше нет с нами. Вы правы: не стало друга, женщины, которая никогда не была мне безразлична.

– А это Валечка сделала своими собственными руками. И хранила, как редчайшую драгоценность. Бывало, достанет из комода и любуется. Это многое ей напоминало. – Мать Вали протянула ему коробочку.

Открыв ее, Антон увидел утопавший в розовом бархате медальон, анодированный под золото, видимо, изготовленный французскими умельцами. И пронесла она его через гестапо, через банду. Тем дороже он сейчас для него, когда ее нет рядом. С фотографий, любовно вделанных в него, смотрели юношеские лица их обоих, запечатленные в день, когда прозвучал последний школьный звонок. Это его растрогало.

Вспомнилось все: спектакли школьной студии и ее первый поцелуй, к которому он не был готов. Встреча на болоте в конце войны и гневное чувство к ней, как к предательнице. Она же оказалась величайшей патриоткой. Ее приход в нему домой после войны. Пришла в надежде обрести счастье с ним, ушла же убитая, рухнули ее надежды. И эта последняя встреча на Сретенском бульваре, когда она, видно, отчаявшись, возлагала надежду на небеса. Всю войну висела на волоске от смерти и ушла в бессмертие.

– Я иногда достаю медальон из комода и подолгу любуюсь вашими юными лицами, – сказала Василиса Дементьевна. – Хотела тебе его отдать да передумала. Пусть, пока жива, находится у меня на сохранении вместе с ее Почаевской Богоматерью, заступницей нашей.

– Да, конечно, – согласился Антон. – У меня имеются фотографии Валюши и детские, и юношеские.

Взгляд его остановился на портрете Вали, висевшем над ее письменным столом. Под ним лежала стопка его писем к ней.

– Хочешь взять их? Возьми, – сказала Василиса Дементьевна. – Они будут тебе о многом напоминать.

– Если не возражаете… – Антон положил их в портфель-дипломат, набитый книгами.

В день рождения Вали он побывал у нее на могилке. Возложил огненно-красные розы. Представил себе ее красивое лицо и завораживающую улыбку, которую она дарила ему. Постоял в скорбном молчании. Поклонился светлой памяти ушедшего в бессмертие друга юности – Джульетте, Баронессе. Попросил прощения за принесенные страдания. Сказал: «Благодарю тебя, Валюша, и за юношескую любовь, и за взрослую сильную и мужественную. Пусть земля будет тебе пухом, а небеса хранят твою душу вечно».

Елене Антон никогда не рассказывал о Вале. Это была тайна его сердца. Да и зачем? Чтобы встретить непонимание и внести разлад в семью? Он стремился быть порядочным перед другом юности, и перед верной подругой, прошагавшей с ним по нелегкой, чреватой опасностями жизни, воспитавшей его детей. Не скажет ей и сейчас, когда Вали уже не стало.

«Удостоверение участника ВОВ» зеленого цвета и орден Отечественной войны второй степени Антону Владимировичу вручали в торжественной обстановке в уютном зале начальника управления. На орден первой степени не дотянул малость – требовались документы о ранениях. Ранения были, подтверждения же отсутствовали. В регистрационной книге лесной клиники доктора Серебрянкина он значился под вымышленной фамилией. Можно было бы настоять на медицинской экспертизе, которая установила бы, что ранения относятся к далеким временам и являются осколочными, ножевыми. Но совесть не позволяла ему это сделать. Он считал это унизительным для себя, чем-то вроде вымогательства. Ему достаточно и Ордена второй степени. Важно, что признан, и теперь знает об этом Елена, знают дети и внуки, узнают правнуки.

ЗРЯ ПРОЖИТАЯ ЖИЗНЬ?

Роман «Схватка с чудовищами» вызвал к себе неоднозначное отношение. Прочитав его, молодые люди пожелали встретиться с главным персонажем – Антоном Владимировичем Буслаевым. В Большой аудитории Политехнического музея собрались будущие литераторы, журналисты, дипломаты, правоведы, ученые.

Вступительное слово сделал генерал Дорофеев А. И.

– На долю Антона Буслаева, – сказал он, – выпало нести ратную службу в особо острый период нашей истории. Война «горячая», «холодная», психологическая. В течение тридцати лет, подобно канатоходцу, он балансировал, но только не на канате, а на острие опасной бритвы. Согласитесь, отсюда и уникальность его оперативного опыта.

Внимательный читатель, должно быть, уловил, что в романе описаны, по сути, три оперативные операции. Это – захват главаря террористической банды Краковского в Белоруссии; агентурная игра с иностранной спецслужбой «Отряда-Р» с целью парализовать ее враждебную деятельность; комбинация связанная с вербовкой американца Кейлеба в качестве негласного помощника. Воистину, один разведчик плюс его хороший агентурный аппарат стоят дивизии, а возможно, армии отборного войска!

Однако, друзья, роман говорит и о другом, и в этом его сверхзадача, глубинный смысл: так было, но так не должно больше быть! Не должно быть на земле места террору, подрывной деятельности, а разведка должна вестись способами, не нарушающими права человека!

К сожалению, в мире не перевелись охотники, претендующие на главенствующую роль. Даже цель перед собой ставят – верховодить на планете, пользуясь правом сильного, не давать народам подняться выше установленной ими планки. Но по какому праву? Почему все должны жить так, как продиктуют из-за океана? Да и чем одна страна лучше другой, и разве народы, населяющие Землю, не равноправны? Короче, как бы такое безрассудство не привело к новой «холодной» войне – прелюдии войны горячей. Вот чего я опасаюсь.

Далее генерал слегка коснулся истории и нынешнего состояния внешней разведки. Сказал, что разведка России крайне заинтересована в притоке молодых талантов, желающих работать на благо Отечества из патриотических побуждений, а не из желания обогатиться материально. Интерес? Обогащение духовное, нравственное. Возможность познать мир, овладеть в совершенстве иностранными языками, испытать себя на смелость и мужество в экстремальных обстоятельствах, проявить свои авантюрные способности.

На вопрос одного из студентов, будет ли Внешняя разведка продолжать работать под «крышей» Министерства иностранных дел, ясно дал понять, что легальная разведка не может лишить себя возможности использовать для сбора секретной информации прикрытия различных учреждений и ведомств России за рубежом. Кстати, так поступают и спецслужбы других государств.

Потом на кафедру был приглашен Антон Владимирович Буслаев, встреченный горячими аплодисментами. Внимательно, будто изучая каждого сидящего в партере и на балконе, долго всматривался он в лица юношей и девушек. Перевел взгляд на сцену. Представил себе Маяковского, широко шагающего по ней и читающего свои стихи, Луначарского, ведущего диспут с видными богословами. Ему легче было бы выполнить задание, связанное с риском для жизни, чем выступать здесь. Покинул трибуну и встал рядом с ней. Бросил в зал:

– Собственно, о чем я должен говорить? Содержание романа вам известно. Если пришли на эту встречу, значит, тема не безразлична. Кое-что поведал и прояснил выступивший передо мной генерал Дорофеев Аркадий Иванович, чем упростил мою задачу. Жаль вот только, что отсутствует автор произведения… Давайте договоримся так: если имеются вопросы, готов на них ответить.

Это встретило одобрение публики.

Любознательность не имела границ и даже выходила за рамки темы, но Буслаева это не смущало. Приведем лишь некоторые вопросы и его ответы на них.

Вопрос:Вы на заслуженном отдыхе. Перед этим прошли огонь, воду и медные трубы. Признайтесь, Антон Владимирович, вам не обидно за зря прожитую жизнь?

Буслаев:Я так не считаю.

Вопрос:Но ведь, работая в КГБ, вы защищали неправедное дело, боролись со своим народом.

Буслаев:С точки зрения несведущего человека, да. Помните, у Козьмы Пруткова: «Зри в корень!» Так вот. Я был оперативным сотрудником контрразведки, потом внешней разведки. А они во все времена истории нашего государства, занимались одним делом: обеспечивали безопасность Отечества от проникновения спецслужб противника, добывали секретную информацию о замыслах агрессивных сил Запада. Как видите, и тогда, и сегодня, их острие было направлено исключительно вовне. Неправое дело – это подавления инакомыслия, необоснованные репрессии внутри страны. Неугодных разведчиков и контрразведчиков тоже арестовывали, пытали, расстреливали. Фабриковали обвинение и заочно осуждали без суда и следствия. Это действительно преступно. На политическом сыске держалось и самодержавие, и сталинский режим. К счастью, я к этому отношения не имел и вместе с вами осуждаю геноцид в любом виде.

Вопрос:А как в таком случае вы относитесь к диссидентам?

Буслаев:Это деликатная тема и относиться к ней можно по-разному. Скажу лишь, что наша пропаганда их называла агентами империализма. Возможно, были и такие. Но большинство диссидентов вовсе не желали падения советского строя. Они искали и предлагали пути гуманизации и демократизации общества. Кто-то за это был осужден, выдворен из страны, лишен гражданства. Иных вынудили покинуть Родину. В последние годы ряд диссидентов возвратились из зарубежья домой. В семье не без урода. Встречались и такие, кто создавал вокруг себя ореол мученика, а на самом деле преследовал шкурные цели. Кое-кто из них удостаивает нас «чести», приезжая в качестве гастролеров. Иные даже рвутся на трибуны. А дорвавшись, охаивают наше с вами и прошлое, и настоящее. Это – злопыхатели.

Чего стоят, например, «откровения» писателя-гастролера, пророчествующего, что общество наше «неизбежно будет обречено построить цивилизацию крыс, которые сожрут все вокруг себя, потом примутся пожирать друг друга». Или вот огульное утверждение философа: «Нынешняя Россия – это симбиоз вчерашних номенклатурных растлителей и откровенной уголовщины… Вы хотите жить в такой России? Я – нет!» Как же надо ненавидеть свой народ, чтобы заявлять такое! Прямо-таки диву даешься, будто сами они не творцы всеобщего счастья и несчастья. Такие люди приспособились к Западу, неплохо устроили там свою жизнь. Ну и на здоровье! Но оставайтесь же русскими до конца, господа!

Интересно, что, став на путь предательства, человек проходит его до конца. Тот, кто клеймил наше общество, ругает и тамошние порядки, не предлагая ничего взамен. Отсюда, диссидент, видимо, еще и характер.

Вопрос:А Капустин. Он что – диссидент еще довоенной поры?

Буслаев:Безусловно, нет. Капустин – особая статья. Продажная личность, каких немало было в «Секторе закрытой работы» НТС. Изменив на фронте присяге и Отечеству, он трижды закладывал его и потом – гитлеровскому гестапо, английской Интеллидженс Сервис, американскому ЦРУ. Он из тех, кто готов служить любому, кто больше заплатит.

Вопрос:Но были и разведчики-предатели. Иные из них в наши дни издают мемуары, подают себя в них, как политических противников и даже борцов против советского строя. Как, по-вашему, Антон Владимирович, им можно верить?

Буслаев:Могли быть, конечно, и личные мотивы бегства на Запад. Но я не могу ни понять, ни одобрить подобный поступок, недостойный разведчика. Это противоречит моим представлениям о долге и чести офицера, гражданина. Отвечая на вторую часть вопроса, скажу: любые поступки можно простить человеку. Только не измену, предательство, их невозможно оправдать никакими доводами и аргументами. Как говорит народная мудрость, черного кобеля не отмоешь добела. Да и в основе измены этих перевертышей и перебежчиков, лежат далеко не политические мотивы, не обостренное чувство патриотизма, а чисто меркантильный, торгашеский интерес: подзаработав на продаже Отечества, обарахлиться, сладко пожить.

Вопрос:Предательство разведчика, очевидно, имеет глубокие последствия. Он ведь – сосуд, наполненный тайнами. А для спецслужб Запада? Не зря же Лодейзен охотился за вами.

Буслаев:Вы правы. Для нашей Службы Внешней разведки – это всегда ощутимый урон. Что имеет от этого Запад? Судите сами. Принцип работы любой разведки мира – строжайшая конспирация, требование знать только то, что тебе положено по работе. Отсюда, отдельный разведчик – носитель лишь части секретной информации, которой располагает резидентура в данной стране в целом.

Но вернусь к мемуарам предателей. Хотите знать правду? Я открою ее вам. Спецслужбы просеивают их содержание через свое сито и насыщают своими сведениями о нас, легализуя и фальсифицируя, таким образом, материалы, добытые ими агентурным путем. По объему они значительно превышают то, что известно автору. На что только не идут в своем желании разоблачить «злодейскую руку Москвы»!

К слову сказать, все государства ведут разведку друг против друга. И это, по всей вероятности, будет существовать всегда, пока существуют секреты, конкурентная борьба, пока вынашиваются тайные замыслы. Однако способы овладения секретной информацией не должны выходить за рамки общечеловеческой морали.

Вопрос:Антон Владимирович. Вам должно быть известно расхожее утверждение, что Запад не только подорвал политические основы нашего строя, но и уничтожил нас как единую державу. Это что – цена усилий вашего поколения?

Буслаев:Я не хотел бы углубляться в политику… Правда состоит, на мой взгляд, в том, что внешние агрессивные силы со времен Великого Октября стремились уничтожить Советский строй. Но правда и в другом. Были недовольны «завоеваниями Октября» и внутри нашей страны. Да и каждый из нас уже не мог дальше мириться с беззаконием, ложью, возведенной в ранг государственной политики, с застоем в экономике. Наконец строй рухнул. И что же: зря боролись, жизнь прожили впустую? Да нет же, друзья мои! Мы добились всеобщей образованности, создали индустрию, механизировали сельское хозяйство. Наши наука и искусство признаны во всем мире. Но многое делалось не так, как надо было бы. Отрицательный опыт тоже учит. Всем нам, и дедам, и отцам нашим, необходимо было созреть, осознать, что ошиблись в выборе своих лидеров, что светлое будущее, к которому стремились люди со времен раннего христианства, – лишь голубая мечта обездоленных. Понять, что свобода лучше рабства. А когда осознали, поняли, то сами и расстались со своими путами. Сами! А значит, остались независимым народом.

Достойно сожаления другое: не выдержал проверки временем союз наших народов. Но опять-таки виноваты в этом не только внешние силы, желавшие этого, но и внутренние тоже. Будем надеяться, что, разбежавшись по национальным квартирам, мы вновь соберемся, но уже совсем на другой основе. Иначе никому из нас не выжить в это тяжелое время.

На долю каждого поколения выпадает свое. И не осуждать его следует, а стараться понять, чтобы не повторять его ошибок, не дать обществу повернуть вспять, сойти с тропы, ведущей к демократии.

Вопрос:Война с гитлеровской Германией унесла десятки миллионов жизней. Людей гнало на эту бойню коммунистическое государство от имени рабочих и крестьян. Но ведь можно было не проливать кровь, не разрушать города и села?

Буслаев:Альтернатива этому – сдаться без боя, нацепить на себя хомут иноземного рабства на многие века добровольно? Да и самому Господу Богу вряд ли известно, сколько в этом случае уничтожили бы фашисты людей на нашей земле. Вспомните планы Адольфа Гитлера в «Майн Кампф». Да, государство наше организовало отпор врагу. Не будь этого, каждый гражданин все равно взялся бы за оружие. Это он непременно сделал бы ради самосохранения, ради того, чтобы не стали рабами дети, чтобы сохранилось Отечество. Наконец, из-за ненависти к врагу, уничтожавшему наши дома и заводы, поля и культуру. Во всяком случае, так поступил бы каждый нормальный человек, способный носить автомат, поднимать в небо самолеты, водить танки и военные корабли. А людей таких у нас превеликое множество. Куда больше, нежели Иванов, родства не помнящих.

Вопрос:Вы не находите, что все, что вы сделали полезного, ушло в песок демократических реформ и «схватка» с чудовищами, как и с тем миром, вообще проиграна?

Буслаев:Так ведь мы всегда что-то теряем, а что-то находим. Как видите, я не такой уж и пессимист. Дело в том, что в отличие от войны «горячей», ни в «холодной», ни в психологической войне не могло быть ни победителей, ни побежденных, ни выигравших, ни проигравших. Все были заложниками тогдашних правителей двух общественных систем. Но даже если и наступит время, когда государства откажутся от самого понятия «враг», «противник», сомневаюсь, чтобы это коснулось спецслужб. Причина? Работа у них такая: добывать чужие тайны, а свои не выпускать из рук. Да, «холодная» война уходит в прошлое. Однако сохраняются различия интересов, соперничество, противоречия, которые порой приводят к конфронтации между великими державами. Особенно опасно это в условиях, когда совершенствуется и накапливается новейшее, еще более разрушительное и смертоносное оружие.

Вопрос:Говорят, раньше люди наши жили не своим умом, а глотали то, что им навязывал Кремль. Вы жили тогда. Так ли это?

Буслаев:Это неправда, когда полагают, что советские граждане во времена сталинщины были безропотными и всему верили. Да, в массе своей, они были энтузиастами, честно трудились, верили, что строят светлое будущее. И тем не менее сомнение, свойственное человеку в любые времена, в любые эпохи, тоже существовало. Сомневались, например, действительно ли сослуживец, сосед, которого ночью увез «черный ворон», – враг народа, когда все его знали, как патриота? И может ли вообще в стране быть столько врагов? Однако пропаганда уверяла, что все арестованные – заклятые враги. И никто этого в печати не опровергал никогда. И человек наш мирился с этим. А если и сохранялись у него сомнения, то таил их внутри себя, ибо боялся пойти против того, что утверждалось официально. Сомнение и страх, таким образом, мирно уживались в людях. Нарушение этого единства чревато было репрессивными последствиями.

Вопрос:Скажите, Антон Владимирович. Шпион, разведчик, что – супермен?

Буслаев:Да нет же! Нормальный гомо сапиенс! Для тех, из вас кто пожелал бы посвятить себя этому святому делу, «по секрету» скажу. Прежде всего, это – тонкая, умная профессия. Она далека от того, каким изображается наш разведчик в детективных романах и фильмах. Особенно западного производства. Если хотите, это – образ жизни человека, посвятившего себя одному из древних ремесел. Это нередко риск и опасность для жизни. Разведчик немыслим без широкого кругозора и владения иностранными языками. Он должен быть наделен способностью беспристрастно анализировать происходящее дома и на планете. Разведчик – это психологическая устойчивость, умение принимать нестандартные решения. Это сыновняя любовь и преданность своему народу, Отечеству, искреннее желание сделать его мудрее, богаче, могущественнее. Короче, разведчик-профессионал – это авантюрист, в смысле, искатель приключений, нередко на свою голову.

Я не люблю это слово, но если не опошлять его, шпион – понятие высоконравственное и быть им может лишь личность. Свободная от комплексов личность. А чтобы не стать обладателем комплекса сверхчеловека или комплекса собственной неполноценности, человеку, как мне думается, следует чаще заглядывать внутрь своего «я» и спрашивать себя: кто я? Что значит моя жизнь в этом мире? Каково мое предназначение на Земле?

Вопрос:Что вам помогло в схватках с чудовищами?

Буслаев:Самообладание. Мгновенная оценка происходящего на уровне интуиции. Принятие четкого решения. Решительные действия. Как видите, немногое. (Смех в зале.)

Вопрос:Уважаемый Антон Владимирович! Как видно из романа, сын несправедливо обвинил вас в причастности к массовым репрессиям. Есть люди, которые полагают, что следует забыть то, что было. А кто-то даже сомневается, было ли это вообще. Кто прав?

Буслаев:Мой сын Михаил старался добраться до истоков, и я это одобряю. Разобравшись во всем, он как-то сказал: «Мой отец – святой человек». Те же, кто хотел бы забыть либо вычеркнуть черные пятна в нашей истории, поступают опрометчиво. Признаюсь, беспамятство это меня тревожит.

Но поверьте мне. Рано или поздно перед Судом истории и Судом разума, перед Судом совести каждого предстанут не только вдохновители и исполнители бесчеловечных дел. Придется держать ответ и тем, кто предают их забвению, создавая тем самым почву для повторения уголовного беспредела. Но в мире никто и ничего не забывается, друзья.