Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

ОТВЕТСТВЕННОЕ РЕШЕНИЕ

Кабинет резидента внешне был ничем не примечателен. Сейф, письменный стол, кресла, диван, стулья. На стене висела карта Германии. В простенке между окнами – портрет Л. И. Брежнева. Стены и окна его были звуко-лученепроницаемы. Здесь можно было говорить о чем угодно, рассматривать секретные документы, не опасаясь, что все это может быть услышано либо сфотографировано с помощью электронной или оптической аппаратуры контрразведкой противника извне.

Смуглый, всегда подтянутый резидент Ованес Акопович Оганесян, будучи в ранге 2-го секретаря посольства, выполнял одновременно функции советского дипломата и представителя Внешней разведки. Преуспевающий в делах полковник лично встречался с агентами, вербовал новых. С подчиненными был строг, но в то же время справедлив и доброжелателен, за что снискал их уважение. Люди отмечали его эрудированность, скромность. Знали, что он не любил тех, кто слепо преклонялся перед авторитетами, кто пространно докладывал ему о делах. От сотрудников требовал честности, профессионализма, инициативы и боевитости, умения не терять голову в сложных обстоятельствах. В решениях оперативных задач проявлял смелость, но и осмотрительность тоже, чтобы не навредить отношениям между государствами. Словом, в нем удачно уживались и дополняли друг друга мышление и опыт разведчика и дипломата.

На людях Оганесян был всегда уравновешен. Но вот внутренне… Особенно остро он переживал неудачи, болея за каждого сотрудника своего аппарата. Вот и сейчас он то и дело связывался со своим заместителем, звонил секретарю, спрашивал не возвратился ли с явки Буслаев. Просил передать, чтобы сразу же явился к нему как только появится в здании посольства.

И все же не выдержал, вызвал ответственных за линию ПР и КР. Уточнив у них, когда Буслаев выехал на встречу с агентом Фридрихом, пришел к выводу: что-то произошло. Возможно, машина в пути подвела. А вдруг несчастный случай?

Достал из сейфа план и описание места встречи с агентом. Поручил проехать по маршруту, которым мог следовать Антон, побывать на площади Вивальди вблизи места встречи. Указал его на карте. В осторожной форме выяснить у полицейских, не происходило ли за время их дежурства каких-либо происшествий.

Сотрудник линии КР заметил:

– Возможно, Антон проехал после встречи куда-либо по личным делам?

– Н-не думаю, – усомнился резидент. – Он непременно обговорил бы это заранее.

– Но может быть, домой заскочил пообедать, переодеться, – предположил сотрудник ПР.

– Тоже сомневаюсь, – отверг резидент и это. – Буслаев – человек ответственный. Да и позвонить бы мог, поставить в известность. Однако не будем терять времени, друзья. Скоро начнет смеркаться, езжайте.

Оперативники уехали. Тянувшиеся минуты казались часами. Оганесян обдумывал, что предпринять в случае, если они вдруг возвратятся ни с чем. Первая мысль, – поставить в известность полицию, Министерство иностранных дел Германии об исчезновении советского дипломата. Но сначала необходимо принять свои меры по его розыску, иначе можно наделать излишнего шума и оскандалиться на весь мир.

Заходили один за одним разведчики с докладами. Приносил для ознакомления телеграммы из Москвы шифровальщик. Принимал оперативников, расписывал на исполнение им шифровки. Разговаривал по внутреннему телефону на деликатную тему с послом, а из головы не выходил Антон Буслаев. О худшем думать не хотелось, Буслаев – надежный человек. Но что же могло с ним случиться?

Собрались сотрудники резидентуры на совещание, которое было назначено еще утром. Оганесян проводил его, а голова была занята другим.

В момент когда напряжение достигло высшей точки, в кабинет вошел Буслаев, усталый, бледный. Резидент был обрадован ему, важно, что жив и невредим, но в глазах его прочел тревогу. Прервал свое выступление и попросил присутствующих оставить их вдвоем.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, когда все ушли.

Буслаев тяжело опустился на стул.

– Случилось, Аванес Акопович. Я засветился.

Оганесян приблизился к нему.

– Расскажи все по порядку, Антон, – спокойно сказал он.

– Если можно, кофейку, пожалуйста.

Резидент понял, что он волнуется. Значит, что-то ужасное было с ним. Приготовил и ему, и себе кофе.

Буслаев доложил обо всем. Захватили, увезли за город, склоняли к измене Родине. Оганесян старался представить себе все. Задал немало уточняющих вопросов. Несколько раз прошелся по кабинету, оценивая серьезность происшедшего, а заодно и поведение его самого.

– Конечно же, Лодейзен готовил и осуществлял эту «тайную операцию» не без ведома Бартлоу, – заключил он. – Удивляет другое: должны же были они понимать, что если агентура «Отряда Россия» в Москве арестована, им тоже не избежать разоблачения. И это станет платой за все их прегрешения.

– Видимо, рассчитывали заполучить меня, советского разведчика. Надеялись, что я продам им и сотрудников резидентуры, и нашу агентуру в Германии, и тогда разоблачение их было бы обоюдоострым.

– Резонно. Но это лишь одна из версий. Другая – отмщение за выдворение Лодейзена из Советского Союза. Оттого и столь беспеременный и наглый вербовочный подход к тебе. Впрочем, время покажет. Скажи: в Москве он знал твою фамилию?

– Нет. Я перед ним выступал, как Огольцов.

– Тогда, как же он мог узнать, что ты Буслаев?

– Я тоже думал об этом. А не мог меня опознать по фотографии изменник Родины Носенко из 2-го Главка? Он, кажется, бежал на Запад во время круиза вокруг Европы? Впрочем, я не был с ним знаком…

– Но он мог знать тебя в лицо. Работали-то в одном здании. ФБР использует его в качестве агента-опознавателя.

Антон хотел услышать теплое слово резидента в свой адрес, но его не последовало. «Но в чем моя вина?» – думал он.

Казалось, Оганесян ушел в себя. И вдруг спросил:

– Знаешь, Антон, о чем я думаю?

– Должно быть, меня во всем вините. Как же, резидентуру подвел, и еще неизвестно, чем это отзовется.

– К тебе у меня нет претензий.

– Тогда о чем же?

– Наступит ли время, когда спецслужбы различных государств перестанут проявлять друг к другу враждебность и перейдут от подрывной работы к чистой разведке, к надежной защите собственных секретов?

– Для этого надо покончить с «холодной» войной.

– Вряд ли что изменится и после этого. Потребуется еще и максимальное сближение политических систем, которое исключало бы идеологическое противостояние и противоборство.

– Полагаете, это возможно? – удивился Антон смелой мысли резидента. Он не боялся вступить в спор с ним, и Оганесян это его качество уважал и ценил.

– Я теоретизирую. И даже допускаю, что надобность в спецслужбах отпадет в случае, если отомрет государство. И тоже теоретически. А как бы хотелось жить без вражды, без войн. Тогда Лодейзен не имел бы морального права поступить с тобой так. Разведчики разных стран должны уважать друг в друге профессионалов, а кое в чем и содействовать успеху. Есть и такое, над чем можно работать сообща: наркотики, терроризм, мафия. Ну а сейчас, поскольку Лодейзен создал для нас проблему, мне предстоит решать твою судьбу.

Антон представил себе, что его посадят в самолет и отправят в Союз, а там начнут разбираться. Перспектива не из приятных. Значит, резидент мне не верит, решил он.

– Я убежден, что в этой экстремальной ситуации, когда над тобой висела угроза насильственного психотропного воздействия, иначе ты поступить не мог. Попытку перевербовки тебя иностранной спецслужбой, как и подобает разведчику, использовал в целях собственной безопасности, не раскрывая своей принадлежности к службе внешней разведки.

– Спасибо. Но теперь я все равно известен спецслужбам стран НАТО, – с горечью произнес Буслаев.

– Так ведь мы в своей стране тоже знаем разведчиков этих государств. Однако они работают. Разведчик – не иголка в стоге сена. Контрразведка довольно быстро его вычисляет и устанавливает. Важно не попадаться и чтобы агентура оставалась вне подозрений. А это уже – мастерство каждого из нас.

– И тем не менее.

– Постой! Может быть, ими так было задумано: встать на твоем пути и тем самым выбить тебя из рабочей колеи?

– Тогда они слишком дорого заплатили за это, заложив Сысоева и двух высокопоставленных московских агентов, – возразил Антон.

– Да, нелогично…

– Помните, как один из руководящих товарищей по фиктивным документам поехал в Америку инспектировать резидентуру?

– Ну как же! – оживился резидент. – Уже на следующий день пребывания там его машину обступили специально подкупленные молодчики из НТС и выкрикивали по-русски его настоящую фамилию! Мосжечкин! Мосжечкин! Мосжечкин! Пришлось обратным рейсом возвращаться в Москву.

– Но как же узнали о нем?

– Оказывается, еще на стадии оформления визы его опознал по фотокарточке Носенко.

– Вот этой детали я не знал…

– Тебе что, предлагали поехать в загранкомандировку по документам на другое лицо?

– Предчувствие возможной встречи с Лодейзеном меня подталкивало к этому. Но я отказался от этого варианта.

– Мой опыт говорит, что это способно лишь усугубить положение разведчика, использующего легальные возможности. Так вот о твоей дальнейшей судьбе, Антон. Возможны варианты. – Оганесян загибал пальцы. – Вариант первый – возвращение в Союз и работа в Центральном аппарате. Вариант второй – перевод в другую страну немецкого языка. Скажем, в Австрию, в Швейцарию. Вариант третий – остаешься в Германии. Посмотрим, как будут реагировать на это в «Отряде-Р», а главное, в германской контрразведке.

– Вам виднее, Ованес Акопович. У вас богатый опыт.

– Но давай порассуждаем. Выдворить иностранного разведчика из страны пребывания кто может? Только МИД Германии. Спецслужба третьей страны после твоего обещания разоблачить Лодейзена и Бартлоу вряд ли станет будировать этот вопрос перед немецкими властями.

– Логично. Тогда скандал на весь мир. Не пойдут они на это. Но поймут ли нас с вами в ПГУ?

Резидент подошел к окну, постоял в раздумье.

– Вот что. Изложи все, что произошло с тобой, в рапорте на мое имя. И второе – составь текст шифровки на имя генерала Дорофеева. Отрази факты и мое мотивированное предложение оставить тебя на работе в Германии. Последнее слово в подобных вопросах – за Москвой. Обычно разведчика отзывают домой.

– Что же может заставить генерала не поддержать ваше предложение? Разве что перестраховка.

– Как что? Начнет разбираться, и выяснится, что Лодейзен пошел на провокацию вскоре после твоего визита в логово НТС к Капустину. Возможно, тогда Лодейзен и Бартлоу и решили разыграть твою карту: либо заставить работать на них, либо убрать с пути. Решится ли генерал после этого разделить с нами ответственность за дальнейшее?

Мысленно Антон благодарил резидента за доверие и участие. Но как действительно отнесется к этому генерал? Примет ли он во внимание, что в наших руках находится материал, способный публично предостеречь руководство «Отряда-P» от безумного шага?

– Разрешите приступить к делу? – спросил Буслаев.

– Иди. Но сначала доложи, как складываются отношения с Кейлебом.

– Я написал рапорт на его вербовку. Потом доложу вам.

– Полагаешь, он согласится?

– Сейчас самый подходящий момент для вербовки.

– А если Кейлеб все же провокатор?

– Но ведь информация его подтвердилась полностью.

– И все-таки… Укажи в рапорте пути возможного нашего отступления. А заодно и место, где будет происходить вербовочный разговор. Организуем усиленное контрнаблюдение. – Резидент вернулся к прежнему разговору: – Да! И запроси, пожалуйста, Центр, чтобы срочно прислали ксерокопии показаний осужденных агентов Лодейзена. Они должны быть у нас под рукой.

«Что ждет меня? – старался представить себе Антон, завершив работу над шифротелеграммой. – Раб Случая?.. Раб Судьбы?..» Преждевременно возвращаться в Москву не хотелось. Боевая работа «в поле» его больше привлекала, нежели «перекладывание с места на место бумажек» в центральном аппарате. Да и дел здесь остается непочатый край. Одни из них требуют дальнейшего развития, другие – завершения с хорошими перспективами.

Спустя два дня пришел ответ из Москвы за подписью Начальника Первого главного управления: «Буслаева благодарю за находчивость, стойкость и мужество. Представляю его к очередному званию подполковника и к правительственной награде. С предложением резидента о продолжении его работы в Германии согласен при условии соблюдения максимума предосторожности. Материалы, компрометирующие Лодейзена, высылаем ближайшей почтой».

…Елена могла бы устроиться врачом санчасти, но ее опередила жена 1-го секретаря. Занималась с детьми, читала статьи немецких медиков, чтобы не отстать в профессии. Но главным предметом ее беспокойства и заботы был все-таки муж. Недоумевала, когда поздние приходы домой он объяснял работой. Иногда ей даже казалось, что он проводит время с другой женщиной. И однажды выговорила ему это.

– Будем ревновать? – резко спросил Антон.

– Но пойми и меня, родной. Сижу в четырех стенах, будто птица в клетке.

– Успокойся, наконец! Беспочвенные придирки могут не только омрачить наши отношения, но и привести к неприятным последствиям.

– Что ты имеешь в виду? – встрепенулась Елена.

– Почувствовав разлад в нашей семье, либо начальство сочтет невозможным мое дальнейшее пребывание за границей, либо немецкие контрразведчики начнут меня шантажировать. И в том, и в другом случае твоему мужу грозит увольнение.

– То, что ты говоришь, страшно, родной, – схватилась за голову Елена. – Я не хочу испортить тебе карьеру. Я всегда верила и верю тебе, любимый. Но иногда становится так тошно… – Она обняла Антона. – Прости, родной. Ты же знаешь, я во всем с тобой. И мне приятно, когда могу тебе помочь, даже если это сопряжено с риском.

– Я рад, что ты осознала, – примиряюще сказал Антон. – И постарайся держать себя в руках! – Он улыбнулся ей.

В Германии Елена постоянно тревожилась за мужа, за детей, за себя. Спокойна она была, лишь когда семья собиралась вместе, когда все были при ней.

О случившемся Антон, разумеется, ничего ей не рассказал, чтобы не волновать. Она сама его спросила.

– Как прошел день?

– Как обычно. В делах.

– Зато ты, родной, выглядишь сегодня, не как вчера, – не поверила она мужу. – Мне об этом знать не положено?

– Устал немного. И очень хочется спать. – Антон поцеловал Елену. – Если не трудно, чашечку кофе со сливками. И я лягу.

Спустя два дня сопровождаемый контрнаблюдением, Антон вышел на запасную встречу с Фридрихом. Извинился, что не смог прийти на явку основную. Принял от него устную информацию о военных приготовлениях третьего государства против нашей страны, дал новое задание. Утром в субботу предстояло изъять из тайника заложенную им фотопленку с отснятыми секретными материалами о ракетной базе, о новейшем бомбардировщике, способном нести атомные бомбы, и о подготовке к их серийному производству.

Субботнее утро выдалось хмурым. Тучи, готовые вот-вот разразиться дождем, бродили над городом. Поездка на кладбище вызывалась необходимостью проведения «тайниковой операции», иначе не поехал бы в такую погоду с женой. По пути они заехали в книжный магазин, купили там сынишке контурные географические карты, карандаши, линейку.

В царствование Алексея Михайловича дьяки и подьячие Приказа тайных дел камуфлировали разведывательную информацию и секретную переписку, прибегая к «Тайной азбуке». Ключ к расшифровке заучивали наизусть. Одним из способов кодирования являлась «Тарабарская грамота», когда одни буквы подменялись другими, фразы составлялись в обратном порядке, слова не дописывались.

Но уже при Петре Первом была изобретена тайнопись с использованием симпатических чернил. Чтобы прочитать текст, бумагу следовало прогреть утюгом. Это было куда надежнее всех азбук.

Сейчас же, в век науки и техники, все усложнилось и получило еще большую надежность. Разведчик, резидент, и даже секретный агент используют не только тайнопись, но и радио, сложное цифровое кодирование, оптику и фотопленку, безличную связь через тайник, подобранный в самом невероятном, но всегда надежном месте.

Подходя к машине и незаметно осмотревшись, Буслаев подумал: «хоть бы на этот раз обошлось без слежки…»

Для Елены подобная поездка была вновь, и она несколько волновалась. На выезде из города спросила мужа, всматриваясь в происходящее на дороге:

– Тебе не кажется подозрительным обилие полицейских, мотоциклистов на нашем пути?

– Да, многовато их сегодня, – ответил Антон, посматривая то в одно, то в другое зеркало, чтобы ощутить складывающуюся вокруг обстановку и понять, что происходит.

– Может быть, стало известно о твоей поездке?

– Сомневаюсь. Но ты но волнуйся, все будет нормально.

Припарковав машину на стоянке у входа на кладбище, супруги купили букет цветов и прошли на его территорию. Могила почитаемого ими немецкого поэта находилась на противоположном конце. Накрапывал дождик, пришлось раскрыть зонты. Шли среди хорошо убранных, засаженных цветами захоронений, останавливаясь возле интересных обелисков, чтобы прочитать, кто здесь похоронен. Кругом было зелено. Лишь клены да рябина наливались золотом и багрянцем.

Надо было убедиться заложена, ли агентом закладка в тайник, о чем должна была свидетельствовать отметка на отдельно стоявшем дереве. Пройдя мимо него, Антон не обнаружил ее, хотя по времени она должна была бы быть произведена.

Это наводило на разные мысли: не случилось ли чего с агентом? Возможно, он просто опаздывает? Главное, не было бы беды! Чтобы потянуть время, Антон продолжал осматривать все, что вызывало интерес.

В голове проскочило: «А вдруг опять Лодейзен?» Беспокойство его почувствовала и Елена.

– Возможно, следует приехать в другой раз? – спросила она.

– Все нормально, – ответил Антон. – Посмотри, какие ухоженные могилы. А дорожки будто коврами выстланы. В этом я вижу уважение людей к своим корням, к собственной истории. Нам бы такой порядок иметь на родных кладбищах.

– Да, конечно, – согласилась Елена. – Немцев объединяет христианская вера в бессмертие. Да и аккуратность во всем с пеленок прививается.

По параллельной аллее навстречу им шел Фридрих. Антон и он заметили друг друга издалека, поравнявшись, встретились глазами и пошли каждый в своем направлении. Антон видал, как Фридрих подошел к заветному дереву и прилепил к нему шарик из жевательной резинки. Значит, все в порядке, путь открыт. Даже на сердце отлегло. Надо сказать, Фридриха он особенно ценил. Как человека, как агента. За его преданность и честность. За умение завоевать доверие профессионалов – ученых, дипломатов, военных. Он не вытягивал из них секретную информацию, а создавал обстановку доверительности, когда они сами начинали посвящать его в тайны. Ну и умело расширял круг знакомств. Двое высокопоставленных деятеля с его подачи, после дополнительного изучения были привлечены к негласному сотрудничеству с нашей внешней разведкой и давали ценные материалы.

– Пойдем, – сказал он Елене и направился к могиле поэта.

Елена возложила цветы. Постояв несколько минут, супруги направились и выходу. Прошли вдоль кладбищенской ограды. В нужном месте Антон подобрал «случайно оброненный» агентом контейнер и незаметно сунул его в карман брюк.

– Что-нибудь случилось? – спросила Елена, подходя и автостоянке.

– Наш друг, видимо, пришел с запозданием, – ответил Антон. – Теперь волнения позади. – Он обхватил Елену за плечи. – Вот и сделали мы с тобой большое и важное дело!

Уже в машине он сказал:

– Поедем другой дорогой.

– Тебя смущают полицейские?

– Ты же сама не раз говорила – береженого Бог бережет.

Елена удобно устроилась на заднем сиденье. Антон спокойно вел «фольксваген», но мысли его вертелись вокруг удачно проведенной операции. Чертежи и описание авиационного мотора для бомбардировщиков, которые готовят на Западе к серийному производству. Подумал: «Это поможет нашим генералам и ученым. Сопоставят уровень науки и военной техники в странах НАТО и у нас. Встретится что-то, заслуживающее внимания, позаимствуют».

Но что это? На въезде в город – полицейский кордон. Антон сбавил скорость. Теперь четко видно: идет поголовная проверка машин и документов у людей, едущих в них.

– Давай вернемся, – сказала с беспокойством Елена.

– Поздно, дорогая.

– Тогда надо освободиться от «груза». Иначе тебе грозит гильотина. Я не хочу лишиться мужа.

– Это невозможно, – отверг Антон. – Ты не представляешь, какая это ценность! Засветим пленку, другой случай может не представиться.

– Но человеческая жизнь дороже, родной. Тогда давай этот «груз» мне. Я спрячу его под бюстгальтером. Не станут же меня обыскивать. Я ведь – жена дипломата.

– Право экстерриториальности на атташе по культуре не распространяется.

– Я прошу тебя, родной, – умоляла Елена.

– Не могу подвергать тебя опасности, дорогая. Ты – мать двоих детей. В случае чего, я тебя ни во что не посвящал и ты ничего не знаешь. А цветы возлагать на могилу никому не возбраняется.

– Я волнуюсь за тебя. Пойми.

Нервы у Антона тоже были напряжены, но внешне он был спокоен.

– Есть выход, – сказал он.

– Какой же? – обрадовалась Елена.

– Ложись и изображай приступ стенокардии. Ты врач и симптомы ишемической болезни сердца знаешь.

Антон подъехал вплотную к ближайшему полицейскому, резко остановил машину, быстро произнес:

– Пожалуйста, воды! Моей жене плохо.

– Что с ней? – спросил немец.

– Сердечная недостаточность. Если можно, быстрее.

– Айн момент! Отъезжайте в сторону, – приказал полицейский и удалился к себе на пост.

Антон отъехал, чтобы не мешать движению транспорта. Вышел из машины. Подложил под голову и в самом деле побледневшей Елены плащ, чтобы выше и удобнее было лежать. Полицейский принес воды.

Елена выпила какое-то лекарство из дорожной аптечки.

– Благодарю вас, – сказал Антон полицейскому, возвращая стакан. – Разрешите побыть здесь, пока жена придет в себя.

– Натюрлих! Само собой разумеется!

Минут через десять полицейский снова подошел.

– Ну как, вашей жене лучше?

– Спасибо, лучше.

Антон полез в карман пиджака, протянул ему паспорт, но полицейский не стал его смотреть. Козырнул:

– Счастливого пути!

– Вы очень любезны. И моя жена, и я признательны вам.

– Не стоит благодарности.

– Позвольте, господин полицейский, задать вам одни вопрос. – Антон решил уточнить для себя, что происходит в городе.

– Что-нибудь еще требуется? – услужливо посмотрел тот.

– Если на секрет: чем вызван усиленный контроль на дорогах? Возможно, и я могу быть вам полезен.

– Обыкновенная работа, – усмехнулся немец. – Ищем крупного грабителя-рецидивиста. Ночью он ограбил банк и убил его охранника.

– Удачи вам! – пожелал Буслаев.

Елена помахала полицейскому платочком. Антону сказала:

– Как же тонко ты все рассчитал, родной!

– Полицейские – люди, и законы психологии на них тоже распространяются. Так что ничего особенного твой муж не сделал.

Резидентура информировала о добытых материалах Первое главное управление. И о ракетной базе, и о новейшем бомбардировщике. Когда пришло подтверждение ценности всего этого, Буслаев спросил:

– Сколько следует заплатить агенту Фридриху?

– Секреты, которые агент добыл для нас, цены не имеют, – ответил Оганесян. – Ему же они могли стоить головы. Вот и соизмеряй с этим. С жизнью человеческой! С ценностью для нашей страны!

Практические результаты? Они имеют долговременный характер. Коротко и предельно ясно об этом сказано в заключении руководства Главка о работе резидентуры: «Благодаря информации, добытой А. В. Буслаевым через агента Фридриха, советские государственные деятели получили возможность скорректировать свою линию на международных переговорах по разоружению и завершить их в пользу мира, отодвинув, тем самым, угрозу ядерной войны».