Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

– Не знаю, как все это получилось. Я был в полной уверенности, что жена не успела приготовить обед. А что касается табака, так она вечно прячет его от меня. Боится за мое здоровье, – неуклюже оправдывался хозяин.

– Спасибо тебе, Иван, за угощение. Все было вкусно.

Буслаев взглянул на часы.

Они перешли на условный язык.

– Что будем делать? – спросил Иван Лиханов.

– Ждать! – ответил, не задумываясь, Буслаев. В душе же он был обеспокоен тем, что Джапаридзе со своими солдатами до сих пор не прибыл. Иначе захват Краковского был бы уже осуществлен. Одна деталь плана не сработала, и все насмарку. Значит, нужен был и запасной вариант…

– Как бы яйца не получились всмятку, – иносказательно произнес Лиханов так, чтобы дошла его мысль только до Антона.

– Будем верить в благополучный исход… – не выдавая своего волнения, ответил тот.

– Но может быть, поторопить события? – сказал Иван, приглашая Буслаева к решительным действиям.

Откуда-то снизу послышались посторонние звуки.

– Должно быть, жена пришла. Время коров доить, – сдерживая беспокойство, произнес Брагин.

– Ну вот что, старая лиса, – приблизился к нему Буслаев. – В схроне под полом кипит какая-то жизнь. Ты можешь объяснить, что происходит в подвале? Кого ты там прячешь?

На лице Брагина появился вдруг испуг. Он несвязно затараторил.

– Никакого схрона у меня нет, товарищи! – Заметил, что Лиханов ухватился за рукоятку пистолета. – Даже если приставите к виску пистолет, заставите поклясться на Библии, я другого не скажу! Вам наговорили злые языки. Их у меня много вокруг. Завидуют, что умело веду хозяйство. Кулаком считают.

– Для ясности, могу представиться: я – лейтенант Буслаев! Подайте Краковскому сигнал: «Все в порядке, можете выходить!»

Уж этого Брагин никак не ожидал. Остолбенел. Умоляюще посмотрел на Буслаева, на Лиханова. Вдруг его что-то осенило, он приободрился.

– Я человек дела. Если вы даруете мне жизнь…

– Казнить или помиловать – решит суд, – сказал Буслаев, как отрезал. – Или вы выполните мое требование, или…

Тем временем Краковский и связной сами вылезли из укрытия, опустили за собой крышку люка и надвинули на нее гардероб.

– Эй, Брагин! Что не доложишь, кто приходил к тебе? – послышался голос Краковского.

К ним в комнату стремительно вошли Буслаев и Лиханов.

– Старик занемог, пришлось в чулане запереть его, – сказал Иван. – Так что, не обессудьте.

Краковский рванулся к оружию. Связной на мгновение задумался: как поступить? Шарахнулся к окну.

– Спокойно, господа бандиты! – наставил пистолет Буслаев. – Руки за голову! К стенке! Ну! – скомандовал он.

– Вы долго готовили это представление? – бросил связной Краковскому, выполняя команды Буслаева.

– Спектакль впереди! – надеясь взять инициативу в свои руки, произнес Краковский, становясь лицом к стенке. – Лейтенант Буслаев, у меня к вам деловое предложение.

– Готов обсудить, – сказал Буслаев, пытаясь разгадать его очередную хитрость.

– Переходи ко мне в заместители. Мне нужен такой человек, как ты. Вдвоем мы земной шар перевернем!

– Самому командовать некем.

– Найдем. Скоро снова оперимся. За нами Европа, Америка!

– Но я не могу один.

– Найдется работа и для Ивана. Тем более что я оценил его мужество, когда он был у меня в заложниках. Надо же, из такой ситуации вывернулся и жив остался.

– Рад служить тебе, мой фюрер! – иронизировал Лиханов.

– Меня смущает другое, Краковский. У нас с вами разные понятия об истине, о Родине. – Буслаев кивнул в сторону связного. – Вы забыли представить этого человека.

– Так, случайное знакомство. Ветер ураганной силы свел нас вместе и познакомил. Мы оба здесь оказались на правах транзитников. Я жду ответа, лейтенант! Двор полон моих гавриков. – Посмотрел на стенные часы. – Если через пять минут не выйду из дома и не покажусь им, сюда войдет моя братия и начнется кровопускание.

– Похоже, что спектакль состоится, – заметил связной.

– Довольно паясничать! – одернул его Буслаев.

Связной, как и предписывалось сценарием, неожиданным ударом табуреткой вышиб раму и мгновенно оказался на свободе. Лиханов устремился за ним, но Буслаев остановил.

– Далеко не уйдет, – сказал он. – Обыщи Краковского!

Краковский, стоящий под дулом пистолета, сделал порывистое движение, но на него навалился Буслаев. Приемом самбо сбил с ног. Вдвоем с Лихановым они его связали.

– Теперь бежать не удастся! – поднимаясь с пола, удовлетворенно произнес лейтенант.

Лиханов направился за подводой. Вышел на крыльцо, и напоролся на засаду. Пришлось возвратиться в дом и запереть дверь на засов. Обстановка складывалась более чем опасная, под угрозой стояла сама возможность вывоза пленного атамана.

– Всадить ему пулю в лоб, и никаких забот, – сказал Лиханов.

– Убить лежачего, да еще связанного по ногам и рукам, – не шутка. Только мне это не составит чести, да и нужен он живым, – сказал Буслаев и приказал: – Вот что. Быстро на чердак и оттуда по приставной лестнице вниз! Пригонишь лошадь к окну, которое выходит на дорогу. Таким образом минуем засаду. Действуй! Я буду держать оборону.

Все время, пока Лиханов выполнял приказ лейтенанта, бандиты упорно рвались в дом. Буслаев дал автоматную очередь, изрешетив входную дверь, кого-то ранив. Но вскоре напор возобновился. Была угроза того, что бандиты предпримут попытку выломать дверь, либо ворваться через окно, выходящее во двор. На всякий случай он забаррикадировался, приговаривая:

– Вот так, господин Краковский. Уж больно не хочется расставаться с вами. Но ведь ваши дружки этого не понимают.

Краковский в ответ водил глазами, что-то злобно мычал. В рот его был вставлен кляп из кухонного полотенца. Лиханов подогнал лошадь. Однако попытка перетащить связанного пленника на подводу через окно не удалась и на этот раз. Бандиты разгадали замысел. Открыли огонь. Пришлось оставить Краковского в доме Брагина, а самим, отбиваясь гранатами, уходить.

– Теперь Краковский снова примется за свое, – досадовал Иван.

– Но теперь и изловить его больше шансов, – успокоил его Антон. – А вообще-то, произошел прокол. Но где же Джапаридзе? Прибудь он вовремя, как задумывали, ничего подобного не случилось бы.

Он говорил и нахлестывал лошадь. Отъехав к лесу и замаскировавшись на его опушке, чекисты долго еще наблюдали за подходами к усадьбе Брагина в надежде, что вот-вот объявится Джапаридзе с солдатами, и тогда, располагая большими силами, все же удастся довести операцию по захвату главаря банды до конца. Но вот Краковский появился в плотном окружении бородачей. На расстоянии меткого выстрела от них. Лиханов вскинул автомат, чтобы дать по нему очередь. Однако Буслаев остался верен себе: «Огонь не открывать!» – приказал он. Нет, не дрогнула бы у него рука сразить пулей того, кто столько бед и страданий принес людям, но он был нужен ему живой.

Искать вчерашний день и ждать, куда кривая вывезет – не его принцип. Захват Краковского с помощью «связника» не удался по независящим от него причинам. Теперь необходим «проводник». И тогда – ловушка… Появился опыт, теперь надо действовать наверняка!

– У тебя уже есть план? – спросил Лиханов.

– Нет, но кое-что вырисовывается, – ответил Буслаев. – Разгромив банду, мы выиграли сражение. Но надо выиграть и войну: изловить ее главаря.

Краковский с оглядкой задами пробирался к дому Варьки-Шалашовки. Уже подойдя к околице, увидел на снегу следы мужских сапог. Остановился в нерешительности. «У нее кто-то есть, – подумал он. – Не засада ли меня поджидает?» – Еще больше заколебался: идти или повернуть оглобли?..

Пройдя несколько шагов, он обнаружил такие же следы, шедшие от дома, к калитке. Постоял, соображая: а может быть, приходил кто и уже ушел? И, видно, не один человек был у нее – несколько отпечатков и все разных размеров. Это его успокоило, и он направился к крыльцу.

Свет луны освещал кровать, старомодный комод. Слабо светился циферблат ходиков. Их стрелки показывали два часа, когда раздался условный стук в оконное стекло.

Варька мигом скатилась с постели, приоткрыла уголок занавески. Убедившись, что под окном стоит знакомый человек, тихо отворила дверь, впустила его в избу. Засуетилась на радостях у печки, загремела чугунками, сковородками.

Пройдя в комнату, Краковский поинтересовался, кто был у нее, чьи следы видел он дворе.

– А, должно быть, электрики наследили, шут их побери. По дворам все шастают, выясняют, кому проводку заменить надо, а кому фонари установить заместо разбитых, – ответила Варька.

– Смотри, ежели не электрики… Любовник какой или тем более чекисты, осодмильцы. Знай: мне терять нечего! – Снимая сапоги, метнул взгляд в ее сторону.

– Ты башку-то свою ерундой всякой не забивай! Али не веришь мне? – сказала Варька обидчиво. – Скоро к телеграфному столбу ревновать станешь.

– Да я так, к слову, – извиняюще проговорил Краковский.

– Почему же к слову? Живу на отшибе, одинокая молодая баба, да еще следы мужицкие во дворе. Всякое можно подумать!

– Не бери в голову, Варюха!

– Ладно, успокоил. – Она приблизилась к нему. – Скажи, милый, верно говорят, что вас в лесу малость пошерстили? Али брешет бабье? Все эти дни я даже боялась к тебе пойти. А ну как схватят?

– Бабы говорят, значит, знают.

– Ну, а как же теперь? Что делать мне? Буслаеву наверняка известно, что я ходила к тебе.

– Ходила, жратву любовнику носила. Ну и что из того?

Варька поставила на стол закуску, самогон, борщ горячий.

– Что не давал знать о себе так долго, милый? – Обнимая его, сказала: – Я Бог весть что передумала.

– Да и сейчас заскочил, чтобы тут же уйти.

– Опять пропадешь?

– Теперь уже надолго, Варюха. Время такое. Тревожное.

– Поп согласился обвенчать нас тайно.

– Теперь это не потребуется, – вздохнул Краковский.

– Как, разве ты не возьмешь меня с собой?

– Понимаешь, опасно. Да и пока некуда. Меня должны скрытно переправить через линию фронта. Чем это может завершиться, знает один Господь.

– А как же я?

– Ты потребуешься мне здесь. Придется налаживать связи, собирать и передавать информацию о том, как идут дела у большевиков. А чтобы не больно разворачивались, другой раз и петуха пустить или там в колодцы запустить что-нибудь такое, от чего бы животы у строителей социализма поразбаливались и они околели.

– Ты забываешь, что я прежде всего женщина и призвание мое – жизнь поддерживать, детей рожать и растить, мужчин на подвиг благословлять. От других баб отличаюсь разве только тем, что не стремлюсь иметь свой очаг и согласна молодость провести на колесах. Лишь бы с милым. Но мужа я буду иметь! Ты решил меня бросить? – Кинулась на шею. – Не оставляй меня, родной.

– Ну пойми же, наконец, Варюха…

– Не отпущу тебя! Ты мой, мой на всю жизнь, до гробовой доски, понимаешь! Я найду для тебя надежное укрытие. Устроюсь работать. Буду приносить тебе еду, у тебя всегда будет пиво.

– Меня ждет проводник.

– Неблагодарный ты мужчина, – вздохнула Варька.

– Слова-то какие. Не-благо-дарный! – Краковский рассмеялся. – А кто тебя при немцах кормил и одевал, как не я?

– Да! Это благодаря мне Хейфиц тебя в звании повысил, роттенфюрером СС сделал. А ты бежишь, бросая меня Буслаеву на съедение. Предаешь верного тебе человека!

Краковский изменился в лице.

– Что было, то забыть давно надо. Опасная ты баба, Варька!

Варька-Шалашовка отпрянула. В голове пронеслось: «Хитростью задержать и сдать лейтенанту?! Может, тогда и следствие смягчится ко мне. Но как это сделать? Напоить до забытья, подлив снотворного… Да и люблю я его, непутевого, неверного! Кровь человеческая на его руках? Так то же – не моя, а чужая. Меня он всегда жалел, берег, пока Баронесса не встретилась. Да что я, что со мной происходит? Да и стоит ли он меня? Моего мизинца?..»

– Убирайся! К чертовой матери! Подумаешь, свет клином сошелся! Не такого найду! Он будет меня любить, на руках носить, – металась она в истерике. – А ты ступай к своей Баронессе! Она приятненькая, воспитанная, не под стать мне, иностраночка! Надоел хлеб черный, захотелось беленького. Ну что же ты стоишь? Иди! Беги без оглядки!

Краковский выхватил финку, но тут же убрал ее.

– Нет, резать тебя не стану… Задушу! – свирепо зашипел он и бросился на Варвару, повалил на пол, вцепился в сонную артерию. Когда она обессилела, придавил подушкой. Прихватив ее часики и браслет, снял с нее серьги, выскочил из избы. В голове пронеслось: «Теперь не продаст и не предаст!»

Тропа шла через лес, теряясь в проталинах, по разлившимся озерцам воды, и снова выныривала. Только у комлей деревьев, да на холмиках кротиных нор лежали лоскутки почерневшего от воды снега. Прежде чем шагнуть в лужу, Краковский, Баронесса и проводник, выступавший до этого в роли связного от Хейфица, промеряли глубину ее шестом и шли дальше, держа путь на Запад.

У Краковского была цель, и он, окрыленный ею, шел довольно бодро, размышляя на ходу о заманчивом будущем, которое ему сулило сплошные удачи и везение, как только он окажется среди людей, умеющих быть благодарными за все сделанное им. Но и червь сомнения тоже грыз его: а не иллюзия ли то, что он задумал? Однако, если это – иллюзия, тогда зачем прислали за ним проводника, документы на другую фамилию?

Баронесса вела себя с прежним достоинством, как и подобает персоне из знатного немецкого рода. Однако покидать эти места – Белоруссию, Россию – ей не хотелось. «У Краковского нет иного выбора. Но мне зачем все это? – спрашивала она себя. – Меня ждут дома – мама, любимый мужчина. Улучить момент и сбежать? – проскочило в сознании. – Но как одной выбираться из этих болот? Да и они не дадут отстать, начнут искать, преследовать, стрелять… О, если бы Антоша знал, что мне пришлось пережить, перестрадать…».

«До переправы рукой подать, – подумал Краковский. – А там и фронт недалеко. В людской неразберихе можно затеряться, и никому не будет до меня дела. А жить на что буду там?» – беспокоился он.

– Вам придется оправдывать свое существование – отрабатывать хлеб тех, кто будет кормить, – объяснил проводник. – Привыкайте к этой мысли, атаман, и готовьте себя к такой жизни. Вам, Баронесса, тоже предстоит нелегкая жизнь. Впрочем, женщине проще: выйдете замуж за состоятельного человека и будете жить припеваючи, в свое удовольствие. Кстати, смена фамилии поможет вам запутать следы, на которые наверняка постараются напасть большевистские ищейки.

– Мне страшиться нечего. Иду к себе, буду жить в Швейцарии, в родовом имении родителей, – ответила немка. – А муж? Еще до войны за мной ухаживал принц Люксембургский…

– Как зовут вашего жениха?

– Его имя – Алекс.

– В таком случае я за вас спокоен, фрейлейн.

– Переправщик – человек надежный? – вдруг спросил Краковский.

– Не извольте беспокоиться, атаман. Меня он доставил сюда в целости. Прекрасно знает местность. Ему хорошо заплачено. – Проводник взглянул на часы. – Он, должно быть, уже на месте и нас ждет. Будем поторапливаться, господа!

Краковский неожиданно оступился и плюхнулся в воду. Барахтался, пока проводник не протянул ему шест и не вытащил из трясины. Баронесса помогла снять сапоги и вылить из них взмученную талую воду. У него был вид мокрого индюка. Одежда набрякла, и ее пришлось выжимать. Расползся грим на лице, который ему тщательно наложила Баронесса перед отправкой в путь-дорогу, чтобы его не опознали случайные встречные.

– Вам нельзя так глупо погибать. Впереди важные дела. На вас делают ставку, – сказал проводник. – Уверен, что новый порядок должен восторжествовать повсеместно, и вам его утверждать.

– Вы – надежный и верный друг, – поблагодарил проводника Краковский. – И вы, Баронесса, не такая уж и вельможа, как мне казалось прежде. С вами легко шагается даже по этой чертовой трясине. Вы мне здорово помогли, госпожа, – накручивая на ноги запасные сухие портянки, сказал он. – А что касается гибели… Я признаю смерть только в бою, в схватке с врагом. Доберусь вот до наших и оттуда, из эмиграции, буду мстить Советам, большевикам. Создам правительство в изгнании. Организую издание газеты. У меня столько накипело, что на каждого соотечественника хватает зла. В этом я буду одержим, вот увидите, господа!

Баронесса несколько приотстала. Чтобы не выпустить Краковского за границу СССР, она дважды выстрелила ему в спину из-за дерева, но не попала.

– Вы что, с ума сходите, Баронесса? – глухо, но резко спросил Краковский, трусливо всматриваясь в густые заросли лозы и ивняка.

– Мне показалось, там кто-то пробежал, – ответила она, ругая себя в душе, что промахнулась.

– Не расходуйте зря патроны, фрейлейн. Они еще могут понадобиться, – сказал связной тихо, чтобы не разнеслось по лесу. – И оставьте свою подозрительность. Неужели мы двое вас не защитим?! И вообще, я за вас отвечаю так же, как и за господина роттенфюрера.

На обочине лесной дороги стояла подвода. Сивая кобыла хрумкала овес из подвешенной на морде брезентовой сумки. Чуть дальше – подбитый немецкий танк со снесенной орудийной башней. Возле телеги возился осодмилец Григорий. Он усердно счищал грязь, налипшую на колеса, и в тоже время сквозь спицы просматривал участок леса, откуда вот-вот должны были появиться Краковский и его спутник. За грудой металлического лома, которую представлял собой танк, схоронились Буслаев и Лиханов. Услышав выстрел в лесу, Буслаев сказал:

– Кто же это стрелял?

– Охотник на диких коз. Кто же еще, – произнес Иван, вслушиваясь в звуки леса.

– Хорошо, если так… Я опасаюсь за жизнь связного.

– Они же свои, и друг друга стоят. Или ты сомневаешься?

Буслаев сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Трое против двух. Маловато, – подсчитал Иван. – Придется взять солдат из конвоя.

– А четверо против одного? – спросил Буслаев.

– В самый раз! Больше – толкотня получится. Но ты забыл арифметику, товарищ лейтенант.

– Тогда твердо запомни то, что я скажу: если к тебе когда-либо обратится человек и назовет число 444 999, знай: это мой лучший друг. Помоги ему. Положись на него.

– Не дошло, лейтенант.

– Твое дело только запомнить.

То и дело посматривая на часы, Буслаев прислушивался к шорохам леса, к перекличке пернатых, радующихся весне, к перезвону ручейков на перекатах. Неожиданно вспорхнула стайка птах и беспокойно закружила над своими гнездами. Это настораживало.

Из леса вышли люди.

– Идут… – тихо дал знать Григорий. – Втроем идут!

– Втроем? Так не договаривались, – удивился Буслаев. – Кто же третий? Молодой? Пожилой?

– Третья – женщина, – всматриваясь, сказал Лиханов. – Позволь, позволь. Я ее знаю: немка из банды Краковского, о которой я тебе докладывал. У Хейфица работала. Баронессой величают.

– Так вот она какая – Баронесса… – Буслаев вздрогнул, настолько это явилось для него неожиданностью. И подумал: – А может, мне мерещится? Может быть, не она…

Проводник осмотрелся, отыскал глазами подводу и уверенным шагом направился к ней. Краковский тоже огляделся, как бы сориентировался на местности и спокойно последовал за ним. Не доходя шагов пятидесяти проводник свернул в сторону, чтобы подойти к подводе посуху, со стороны танка. Краковский заволновался перед неизвестностью, но, видя, что спутники его спокойны, положился на судьбу.

– Брать живым! – тихо приказал Буслаев.

Бандиты подошли совсем близко.

Буслаев, Лиханов и Гриша появились перед ними в полный рост неожиданно, вызвав в них оцепенение и растерянность.

– Руки вверх! – скомандовал лейтенант.

Краковский и проводник в замешательстве сначала потянулись за оружием, но потом все же подняли руки. Вздрогнув от окрика Лиханова, подняла их и Баронесса.

– Здесь какое-то недоразумение, товарищи, – сказал проводник. Мы – местные жители, совершаем обход своей земли, чтобы выявить неудобья, луговые поймы. Весна! Да и война кончается, надо думать о мирной жизни.

– Обыскать! – приказал Буслаев.

– Сволочи! – зло произнес Краковский, узнав чекистов в лицо. – Мы в западне, господа! Нас предали!

Лиханов обыскал Краковского. Григорий – Баронессу, Буслаев – проводника. Изъяли у них пистолеты, гранаты, ножи, документы на разные фамилии, но с их фотографиями. Краковский вдруг извернулся, попытался бежать, поднял с земли оброненную Лихановым финку и швырнул ее в Буслаева. Тот сгоряча бросился на Краковского, но вдруг схватился за левую руку, скорчился от боли. Лиханов прыгнул на Краковского, сбил его с ног, навалившись телом, прижал к земле. Потом Краковский подмял его под себя, но Лиханов снова вывернулся и сел на него верхом.

Лицо проводника исказилось. Он принял решение действовать даже ценой своего раскрытия перед Краковским и Баронессой.

– Помоги товарищу, а я помогу лейтенанту, – тихо сказал он Грише. – Ну, действуй, малыш!

– Я не дам! Вы убьете его…

– Гриша, помоги Ивану, – выдавил из себя Буслаев.

Так и не поняв ничего, Григорий бросился к Краковскому.

Тот лежал лицом к земле. Иван сидел на нем, прижав его голову, заведя его руки за спину. Вдвоем они связали главаря банды. Повязали ему глаза темным платком.

Проводник бережно подвел Буслаева к подводе, помог остановить кровотечение, перевязал рану.

– Как чувствуешь себя, Антон? – спросил он.

– Все в порядке. Спасибо тебе, Женя.

Убедившись, что Краковский развязаться не может, Иван поручил его охрану Григорию, сам же подлетел к проводнику.

– Назад! – приказал он.

– Спокойно! – охладил его проводник и рассказал байку: – Вы знаете, у меня был приятель. Так вот, чтобы в подобных случаях не натворить глупостей, он сто раз повторял про себя одно и то же число – 444 999. И знаете, помогало. Он тут же брал себя в руки.

– Так это вы? – изумился Лиханов. – Жаль, что в тот раз у нас с вами сорвалось.

– В доме Михея Брагина, когда вы намеревались захватить Краковского, но напоролись на засаду?

– Да. Рассчитывали на поддержку капитана Джапаридзе с его солдатами, а он по пути к нам на мине подорвался и вместе с мостом рухнул в реку. Отважный был командир. Превосходный человек и товарищ.

Только сейчас Лиханов понял, что это очередная хитрость Буслаева: связной Краковского, а теперь проводник – лицо подставное. Ну и конспиратор!

Присев на пенек, Баронесса, поправила шерстяной бабий платок на голове и, уткнувшись носом в воротник телогрейки, соображала, как повести себя в этих необычных обстоятельствах. В первые же мгновения она поняла, что стала жертвой сговора. Но кого с кем? Что это: на пользу ей или во вред? Всмотревшись в лицо Буслаева, как ей показалось, узнала в нем Антона. Неужели судьба свела их здесь? Но что он может подумать, что она в одной связке с Краковским. Он показался ей таким же близким и родным, как и прежде. Чуть не сорвалась с места и не бросилась ему в объятия. Одумалась. А вдруг – это лишь его двойник? Ведь столько лет не виделись. Но даже если он? Имею ли я право раскрывать себя прежде времени.

Буслаев, несмотря на жгучую боль в руке, не спускал глаз с Баронессы, чтобы не сбежала. Теперь она казалась ему чужой, далекой, с неженским суровым лицом.

– Иван, Баронессе руки свяжи, да покрепче и вместе с Краковским в повозку! – распорядился он.

Краковский наконец понял, что произошло, по чьей вине он оказался в западне Буслаева. Когда забирался на телегу, резким движением головы ему удалось сбросить с глаз темный платок. Он злобно посмотрел в глаза проводнику:

– Ловко ты меня облапошил, старик! – Смешливо добавил: – В другой раз обойдусь без твоих медвежьих услуг!

Из зарослей вышел Сергей, с ним сержант и несколько солдат, вооруженных автоматами Калашникова. Они взяли задержанных под свою охрану. Дальше им предстояло конвоировать Краковского и его спутницу в Молодечно, в следственный изолятор областной тюрьмы.

В плену, а на сердце удивительно спокойно, куда-то девалась тревога, сопровождавшая ее все годы войны. Баронесса подогнула под себя ноги, устроилась поудобнее на подводе. Взглянула на Краковского, растянувшегося вдоль телеги и, видимо, проклинавшего все на свете. Он был связан и, должно быть, испытывал от этого неудобства, но в ней не вызывал ни малейшего сочувствия. Даже радовалась случившемуся.

Связанные руки – не самое удобное положение для свободолюбивой женщины. Они сковывали движения, не позволяли расслабиться. Впереди сидел возница. Плотным кольцом сопровождали их конвоиры. Среди них выделялся рослый парень в штатском. Присмотревшись к нему, Баронесса узнала в нем юношу по имени Сергей, которого арестовывал Хейфиц. Конечно, это – он! Хотела подозвать его, спросить, куда ее везут и как фамилия того, кто задержал ее и Краковского в лесу. Но не стала этого делать. Пусть все будет так, как начертано Судьбой. Верила: страшнее того, что пережила, быть не может. И подумала: впрочем, в какие руки попаду, а то и к стенке поставить могут.

Дорога была разбита. На ухабах телега подпрыгивала, и она чуть не вываливалась из нее. На одном из поворотов к ней подскочил Сергей и поддержал, чтобы не скатилась на землю.

– Вот и встретились снова, – она благодарно взглянула на него.

– Отставить разговоры! – послышался зычный голос сержанта.

Встреча с Сергеем навеяла Баронессе воспоминания.