Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

ПО СЛЕДУ ВРАГА

Замаскировавшись под старика, Буслаев ехал в крестьянских розвальнях, как заправский мужик. В руках у него были вожжи и кнут. Он то и дело покрикивал на лошадь. Впереди маячивший лес был грозен и молчалив. Надо было разглядеть, запечатлеть в памяти подходы к бандитскому лагерю Краковского до мелочей – до тропинки, до лужайки, до ухаба. Без визуальной рекогносцировки, решил Антон, вряд ли можно обойтись при проведении серьезной боевой операции, даже если она хорошо агентурно разработана.

Среди сена и мешков лишь с близкого расстояния можно было разглядеть Сергея, нахлобучившего овчинную шапку, чтобы не узнали встречные. Рядом с ним сидел переодетый в гражданское платье Джапаридзе.

– И все-таки, лейтенант, как войсковой командир, я всему предпочитаю разведку боем, – сказал Джапаридзе. – Сразу все становится ясным: где у противника огневые позиции, а где – боевое охранение…

– Не уговаривай, капитан, – возразил Буслаев. – Одно дело на фронте и совсем другое – здесь. В условиях, когда всюду стреляют, когда не знаешь, то ли ты окружаешь противника, то ли он окружает тебя.

– Но скажи, оперативник, что этими бандюгами руководит? Идейная деградация и злоба на советскую власть? Боязнь ответственности за содеянное при гитлеровцах?

– И то, и другое, товарищ командир, – вступил в разговор Сергей. – Я их здесь, будучи партизанским разведчиком и подпольщиком за время оккупации, как облупленных изучил. Только идеи у них никакой не было и нет. Они просто пресмыкались перед фашистами. Для чего? А чтобы и им что-то отвалилось во время дележки награбленного, а в случае победы в войне против Советов – возможность властвовать над соотечественниками.

– Сергей прав, – поддержал его Буслаев. – И жертвы их остаются все еще не оплаченными. Поэтому, мы больше не смеем злоупотреблять терпением народа, как и не имеем права действовать безрассудно. Кроссворд? Но решать его поручено нам с тобой.

– Почему Краковский изменил Родине? – спросил Джапаридзе.

– Отца в 1937 году расстреляли, – буркнул Антон, потупив глаза.

– Могу представить себе… Даже если он и враг народа…

– Вот и получается: Гитлер за счет СССР пытался решать свою задачу: завоевание для Германии жизненного пространства. Краковский же – свою: отомстить нашей стране за отца.

– Совпадение интересов.

– Ты правильно понял, капитан.

Выехав на опушку леса, разведчики стали продвигаться еще осмотрительнее. Вглядывались в каждый куст, каждый бугор не сидит ли кто за ним. Отмечали для себя и заячьи следы, и лисьи, и вороньи гнезда на вершинах деревьев. Старались запоминать тропки, ведущие в глубь леса, утоптанный снег. Но вдруг в лесу залаяли собаки, и тут же раздались один за другим четыре выстрела. Желая отпугнуть путников, сами того не ведая, бандиты ясно обозначили периметр территории, на которой расположился лагерь банды.

Буслаев и Джапаридзе насторожились. Сергей всматривался вдаль.

– Как видишь, они себя и выдали с головой этими выстрелами. Теперь можно основательно подготовиться к их разгрому.

Люди в банде, видно, недавно проснулись. Десятки бородатых мужчин без рубах, а кто только в подштанниках, совершали утренний туалет – поливая друг друга талой водой, смельчаки умывались снегом.

Скиталец упорно раздувал костер. Какой-то бородач приспосабливал над ним котел с варевом. Лай собак, а затем и выстрелы часовых встревожили бандитов.

– Кого-то почуяли псы, – сказал Адвокат.

– Должно, за дровами кто в лес заехал, а они давай паниковать на всю округу. Сперва собаки, потом дозорные, – вслушиваясь в тишину леса, произнес Служивый.

Из бункера на выстрелы едва ли ни в чем мать родила выскочил Краковский. Вид у него был заспанный. Он был разъярен. В правой руке держал «парабеллум», в левой – гранату.

– Что за стрельба? Почему не докладывают? – потрясал он воздух, обращаясь ко всем и в то же время ни к кому конкретно.

По траншее проследовал быстрым шагом и приблизился к Краковскому Скиталец. Простуженным голосом он произнес: Чего же докладывать, если мимо проехали? Всего-то было – одна кобыла, три мужика в санях да несколько мешков, видать, с картошкой.

– И это говорит комендант лагеря! – возмутился атаман. – Ты уверен, что это была не разведка Буслаева?

– Так ведь сам приказывал по мелочам не беспокоить…

– Сам… сам… – передразнил его Краковский. – А мое сердце чует беду. – И скомандовал: – Передать по цепи: всем по местам! Усилить наблюдение за подходами! Занять боевые позиции!

Преодолевая нервное напряжение, Буслаев решил не сворачивать с пути, все дальше углублялся в лес. Пусть думают в банде, что мужики едут на базар продавать свой товар.

– Потянуло дымком, – тихо сказал он, когда проезжали поляну. – Видно, на поляне этой и находится их табор. Удобное выбрали место.

– Кабанятиной запахло, – произнес Сергей. – Видать, шашлык жарят, черти. Вкусная штука!

– «Языка» не мешало бы захватить, – проговорил Джапаридзе.

– «Язык» – это дело, – подтвердил Буслаев. – Однако пора возвращаться. Иначе можно навлечь на себя подозрения.

– В общем-то мне обстановка ясна. Считай, что рекогносцировка состоялась.

– Что скажет Осодмил?

– Я согласен с товарищем капитаном, – ответил Сергей, временно замещавший Лиханова.

– Тогда держим путь к дому. Но только другой дорогой, чтобы сбить с толку бандитов. Минуем деревню, а там свернем направо.

– Зачем давать кругаля, когда можно свернуть ближе?

– Хорошо, Сергей, пусть будет по-твоему, – согласился Буслаев, продолжая наблюдать за местностью.

Где-то впереди и по сторонам послышались автоматные очереди.

– Слушай, генацвале, куда ты меня привез? – обратился Джапаридзе к Буслаеву. – Здесь пули свистят с разных сторон и каждая норовит ужалить!

– Настанет и тишина. Приблизить это время – наша с тобой задача, – успокоил его Антон. – А стреляют… Так ведь здесь не только банда Краковского. Есть и другие. Покончим с ней, примемся и за них.

Перебежали дорогу два заросших парня, одетых в темно-серые телогрейки. Заходили инстинктивно стволы автоматов Джапаридзе и Сергея. Потянулась за пистолетом рука лейтенанта.

– Не разведка ли это, высланная Краковским для наблюдения за нами?.. – едва слышно произнес Джапаридзе, усилив тем самым всеобщее напряжение. – Как бы не напороться на засаду.

Скрывшись за деревьями, парни залегли.

– На разведку не похоже. Скорее – засада, – стараясь быть спокойным, сказал Сергей.

– Без паники, товарищи! – вполголоса приказал Буслаев. – Что бы там ни было, открывать огонь, значит, выдать себя с головой. У нас другая задача.

Но все обошлось. Парней спокойно миновали.

По тропке, идущей параллельно лесной дороге, шла женщина. Заслышав скрип полозьев, она остановилась, притулилась к сосне, пряча лицо за ее стволом.

– Марта Рябинина… – приглушенно сказал Сергей.

– Жена Федора? – спросил Буслаев.

– Она самая. Не иначе, как муженька навещала. Я говорил вам, товарищ лейтенант, что тетка приглашала меня на масленицу. Может быть, вместе сходим? Посмотрите, как отмечают у нас народные праздники. Не так богато, как до войны, но все же…

– Подумаем, – ответил Буслаев. В голове его складывался план предстоящей боевой операции по ликвидации банды. Неожиданно он спросил: – Так ты знал Краковского?

– Встречал в Поставах, – ответил Сергей. – На улицах, на базаре. Ходил он всегда с телохранителями. А как-то видел с Хейфицем и гестаповской переводчицей. Он ехал с ним куда-то в машине. Вот с Хейфицем я был на «короткой ноге».

Уж не сотрудничал ли с ним? – заинтересовался лейтенант.

– Да вы что! – оскорбился Сергей.

– Тогда что же было у тебя общего с начальником Службы безопасности и СД?

Общее было… К нам в подполье заслали провокатора. Некто Кривоносый, мужик чуть постарше меня. По его доносу меня схватили и приволокли в гестапо. Хейфиц лично допрашивал. До сих пор тело в кровоподтеках. Два зуба выбито.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Скажи: а ты мог бы узнать Краковского?

– И в лицо, и по походке узнаю. В этом можете не сомневаться. И при свете, и в темноте.

– Надо не упустить его на этот раз.

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

За бочонком домашнего пива собрались соседи – сошлись, съехались из ближайших сел и поселков. Те, кто пережил в этих местах войну, гитлеровскую оккупацию, отход, а потом и наступление Советской армии. Все больше – пожилые люди. В доме Рябининых масленица – первая после освобождения этих мест от тех, кто принес разруху и смерть. И блины были из муки пополам с картофелем. Стол не ломился от яств, зато можно было поглядеть друг на друга, помянуть добрым словом тех, кто сложил голову за праведное дело, потолковать о жизни, с чего начать ее восстановление. А еще – узнать последние новости из местных, да и областных тоже. Обменяться новенькими анекдотами, чтобы вернуть людям радость, пробудить в них прежнюю способность смеяться, сопереживать.

Среди гостей были Сергей и Буслаев.

Старик Заринь, убеленный сединой, с запавшими глазами, под дружный смех остальных присутствующих рассказывал очередную байку.

– Послал помещик работника камни дробить. А работник – не дурак. Лег поблизости в канаву, молот под голову и спит. Мимо едет помещик, увидел спящего холопа и как закричит: «Что ты делаешь?» А работник, не открывая глаз, говорит: «Тише, барин! Я незаметно подползаю к камню, чтобы он не догадался, что я хочу его расколоть. Он испугается молота и сам разлетится на части».

Снова смех. Заринь тоже смеялся – добродушно и заразительно. Семеновна, женщина в черной косынке, спросила:

– А того помещика, случаем, не Михеем звали?

– Работник-то не иначе, как сам Заринь был, – весело прошамкала беззубая Анастасия.

Михей Брагин хотел было огрызнуться, но не решился. Знал: открой он рот, как бабы тут же загалдят, и тогда ему хоть уходи из этого гостеприимного дома.

Гости как ни в чем не бывало продолжали трапезничать. Рачительная хозяйка Марта старалась сделать каждому приятное: то пива домашнего подольет, то блинов подложит, а кому и глазки состроит, улыбнется, слово доброе скажет.

– Ешьте, пейте, соседи мои дорогие.

– Пивко что надо! – смаковал Степан, шевеля усами.

– Да и блины – я те дам! – отметил вислоухий дед Сашко.

– Жаль, что нет с нами моего муженька Федора, – сказала Марта. – Все знают, каким он был хлебосольным хозяином. Да если бы не война… Это она, проклятая, отняла у меня мужа, у детей – отца.

Марта деланно всплакнула, утерлась передником.

– Скорее бы кончилась, ненавистная! – посочувствовал ей Степан. – Сколько человеческих жизней она унесла, скольких калеками сделала. Чтоб ему, Гитлеру, черти в аду глаза выкололи!

Михей Брагин, которого за глаза называли «пивная бочка» за его огромный живот, продолжал, видно, начатый ранее разговор на тему, как жить дальше.

– Советы – штука хорошая, да только много требуют от нас. Мельницу отдай обществу. Батраков не имей. Женщине подавай равенство, – загибал он один за другим пальцы. – Я за Советскую власть, но только за вычетом всего этого. Оно пусть будет и власть, и я со своей идеей, со своей кобылой, со своей бабой.

– Трудового человека это не волнует, Михей, – возразил Степан. – Ему все подавай наоборот: землицу в свое пользование, равные для всех права, свободу, так, чтобы без погонял, братство себе подобных.

Заринь почему-то обратил внимание на молодого человека, сидевшего рядом с Сергеем. Долго всматривался в его лицо. Хотел заговорить с ним, но передумал, ждал, когда тот сам начнет разговор. А пока, отпив пива, постарался перевести беседу в другое русло.

– У нас, как в той присказке получается, – начал он. – Куда тащиться? Куда лошадь тащит! Что у тебя на возу? Сам на мешке сижу. У тебя что на уме было? Да нет, это – кобыла! Тебя, видно, обидел Бог? Это уши кобыльи – не бог. Дать бы тебе пару тумаков! Сейчас одет. В бане был без портков.

И вновь смех, но уже не такой густой.

– Я тут среди своих и могу говорить, как думаю, – подвыпив, сказал Михей. – За Советы, да! Но, пожалуйста, без большевиков! Большевики, значит, как до войны, снова пояс затягивай потуже. Большевики – каменный век человечества, варварство. Скажу больше: растление нравов! Я – против этого. Я за либерализм и свободу хозяйствования! За частную собственность!

За столом создалось напряжение.

– Я в гражданскую войну в Красной Армии служил, – начал дед Сашко. – Сражался под Перекопом. Выступление Ленина слыхал самолично. Не сойти с этого места. Ленин о трудовом люде беспокойство имел. Большевики, это, значит, за большинство, за народ! Понятно?

– Как было до войны – это здорово! – сказал Степан. – Да разве дадут восстановить прежнюю жизнь те, кто норовит всякому, кто встает за нее, ножом в бок пырнуть? Я о тех, кто в лесах засел и оттуда набеги грабительские устраивает на селения.

– Живем каждый сам по себе, – снова вставил Сашко. – А надобно кучей. Поприжали бы хвосты и бандюгам, и тем, кто им пособляет. Ишь, какую войну против Германии выиграли! И неужто с этой поганью не совладаем? Взвалили все на плечи милиции да осодмильцев. Спасибо, толковый человек – лейтенант Буслаев объявился. Да и Лиханов – парень бравый. А главное, нашей душе близкие люди. И еще – отважные ребята. А что Буслаев, так того и пули, говорят, не берут! Точно!

– Ты говоришь, будто сам наблюдал! – рассмеялся Михей Брагин. – Уж не кольчуга ли на нем надета или магнит, который отталкивает. Говорят, бывает и такой.

Разговор заинтересовал Буслаева.

– Сосед верно говорит насчет кучи, – сказал он.

Все замолкли и повернулись в его сторону.

– Бойкий приятель у тебя, племянничек, – не преминула заметить Марта и пьяно стрельнула в него сладострастным взглядом.

– Ты кто же будешь? – спросил Заринь Буслаева. – Что делаешь здесь, у нас?

Буслаев на мгновение задумался: ни к чему, чтобы в эту минуту и в этой компании узнали правду о нем.

– Вы можете предложить мне работу? – задал он встречный вопрос.

– Что умеешь делать? Мне нужен работник, – сказал Михей Брагин.

– Э, нет! Я обожаю свободу.

Кто-то хихикнул. Михей – «пивная бочка» – пытался сказать что-то, но бабы подняли гвалт, не дали ему и слова произнести.

– Батраков захотел! – воскликнула Семеновна. – Хватит того, что при Гитлере над нами измывался. Помещиком заделался. Из грязи да в князи! На него и пахали, и урожай евойный собирали. А он его в Германию отправлял, фашистов кормил. Народ же впроголодь жил.

– Да что, разве только это? – влезла в разговор Анастасия. – А сыны евойные? Что ни сын, то каратель гестаповский. Одного мстители наши народные повесили за это. А другие с фашистами на Запад удрать успели! Нет тебе слова, Михей, коли ты извергов вырастил и воспитал. Только у одной меня дочку и брата застрелили твои сыновья. А сколько еще они поубивали честного люду?!

– Драть три шкуры с батрака! Так ты, Михей, понимаешь свободу? – заговорил Заринь. – Не за то воюем! Благодаря таким, как ты, Краковский и существует.

Марта подлила Буслаеву пива.

– Не обращайте на них внимания! Поспорят, поспорят спьяну и разойдутся. И все забудется. Будет, как прежде. Вам нравится мое пиво? Старалась. По собственному рецепту готовила.

– Нравится. Чувствуется, на солоде сделано. Слегка медом отдает. Да и цвет – черного бархата…

– У вас тонкий вкус. Кто же вы по призванию будете, ежели не секрет, конечно?

– Когда-то любил радиотехнику. Закончил же исторический факультет.

– Ах, вот как. Мой муж, Федор Рябинин, тоже был изобретателем: и кадушки, бывало, сам мастерил, и наличники на окна. А уж дугу для лошади или корыто для поросят, так одно загляденье! Во всей округе славился, царствие ему небесное.

– Вот брешет тетка, – чуть не подавился Заринь. – Креста на тебе нет!

– А ты уж и срамить! – развернулась Марта.

Заринь поймал ее ненавистный взгляд.

– Про между прочим, ходит упорный слух, будто твоего муженька встречали… в лесу. Да-с!

Из рук Марты едва не выпал кувшин с пивом, но она успела поставить его на стол.

– Ты что же считаешь меня укрывательницей? Бандпособницей? Тогда я тебе разрешаю донести на меня Лиханову, а то и самому лейтенанту Буслаеву.

– А ты все-таки скажи людям правду: в лесу твой Федор, а может быть, в схроне под сараем прячется?

– Да окажись он там или в дезертирах, вот этими руками задушила бы! Не поглядела бы, что муж! Господи, чего люди только не наплетут на честного человека! Тут горе, а они… Побыл бы в моей шкуре, не так бы запел!

Рыдая, Марта покинула компанию.

– Баб не знаешь! – упрекнул Степан Зариня.

– Успокой ее, Сергей, – кивнул ему дед Сашко. – Нынче воскресенье прощеное. Да и подозрение – еще не факт.

Встретив одобрительный взгляд Буслаева, Сергей ушел.

Сидевшие рядом старухи вели негромкий разговор.

– Артем-то помер, – сказала Семеновна. – 80 лет жил. Отпущено судьбой 80, так и отжил свои восемьдесят.

– Авраам-то 870 годов жил, – заметила Анастасия. – Адам и вовсе – 930! И тоже – судьба.

– Век человека коротким стал! – заключила Семеновна. – Куда катимся?

Заринь приблизился к Буслаеву с кружкой пива.

– Хочу выпить с тобой, товарищ.

Внимательно вглядываясь в лица друг друга, они отпили по глотку пива. И тот, и другой вспомнили свою встречу на лесной дороге, когда Антон направлялся к «бабушке», но не признались в этом.

– Здесь гимназисток нет. Расскажи, Заринь, что-нибудь этакое, с перчиком, – озорно пробасил дед Сашко.

– А с горчичкой не желаешь? – спросил Заринь, подмигнув.

– Сойдет и с горчичкой!

– Так вот. Черчилль, Рузвельт и… сами знаете кто решили откушать вместе. А был этот деловой завтрак на Конференции в Тегеране. Тут и тосты произносят, и важные государственные бумаги подмахивают. Подали им сардельки с горчицей.

– Чего так бедно? – спросил Степан.

– Не перебивай! – одернула его Семеновна.

– Так вот, – продолжал Заринь. – Черчилль, Рузвельт и… сами знаете кто сели по-деловому позавтракать. А тут возьми да и окажись кот под столом. Ласкается об ноги каждого и этак по-персидски произносит: урлы, мурлы, мяу.

Все рассмеялись.

– Рузвельт перевел: есть просит. Взял кота на руки, раскрыл ему пасть и насильно сунул в рот ложку горчицы.

– Вот живодер! – прошамкала бабка Анастасия.

– Коту, конечно, не особо приятно. Но человек – царь всего живого… Пришлось проглотить. Вскоре снова по-арабски: урлы, мурлы, мяу. Тогда Черчилль смешал горчицу с сарделькой, положил на тарелку. Кот с удовольствием уплел это блюдо. И снова: урлы, мурлы, мяу. Дошла очередь до… сами знаете кого.

– Товарищ Сталин, что ли? – спросила Семеновна.

– Я этого не говорил, – обведя всех взглядом, ушел Заринь от ответа и продолжал: – Поставил он кота себе на колени. Приласкал, конечное дело. Потом задрал ему пушистый хвост. Намазал обильно то место, откуда он растет, горчицей. Кот принялся горчицу слизывать. Лизал, лизал, да как припустится, и помчался опрометью куда глаза глядят.

– Знать прижгло, – хихикнул кто-то.

– Зачем же так жестоко, – возмутился Степан.

– Надо же, находчивость какая у нашего грузина! – восхитилась, не то осудила Анастасия.

– Так и избавились от назойливого кота, – рассмеялся Заринь.

– Ты сам-то был там, в Тегеране? – поинтересовался мужчина с ввалившимися глазами, до этого молчавший.

– Нет, конечно.

– Откуда же знаешь?

– Просто тот кот, опомнившись, прибежал к моей теще и обо всем поведал. А я за что купил, за то и продаю. Не врать же, правда? – ответил серьезно рассказчик.

И снова всеобщий смех.

– Проявил бы «сами знаете кто» находчивость, как завещал Ленин, не дал бы нэпу угаснуть. Куда веселее пошло бы дело в стране. И хозяин остался бы на месте, и мужик обрел бы крепость, народ вдосталь накормил. Глядишь, и Гитлер побоялся бы с нами связываться, – произнес Михей Брагин.

Завидев Сергея, пришедшего к ней в спальню, Марта несколько успокоилась, привела в порядок волосы.

– А ты возмужал, племянничек. Что не зайдешь никогда? Или тоже веришь болтовне о Федоре, которую распускают злые языки? – спросила она, любуясь его красивым мужественным лицом.

– Да как-то все времени нет заглянуть, тетушка.

Марта прикрыла плотнее дверь, подошла к нему.

– Дай слово, что не проболтаешься.

– Как можно, тетушка! Мы же родня.

– Федор просил передать тебе привет и добрые пожелания.

– Спасибо. Но разве он жив? Тогда где же он? Чем занимается? – прикинулся Сергей незнайкой.

– Не забегай вперед, дорогой. Сама все скажу. Но сперва самое главное.

– Темнишь что-то, тетя, – сощурил левый глаз Сергей.

– Федор предлагает тебе убить Буслаева. Он ведь кто для нашего рода? Враг! Вот с ним и надо покончить! – сказала Марта решительно.

– Убить лейтенанта? – не мог взять в толк Сергей.

– Да. И это будет поставлено тебе в заслугу, хотя ты и продался, видать, коммунистам.

– Повтори, что ты сказала, тетушка, – потребовал Сергей.

– Ты близок с Буслаевым, и тебе он доверяет.

– В таком случае, вы оба ошиблись во мне. И Федор, и ты. И я не стану молчать!

Сергей направился к двери. Марта преградила ему путь.

– Обожди. Я не все сказала тебе.

– Говори. Какую еще подлянку ты задумала сыграть со мной?

– А еще тебе нижайший поклон от самого Краковского. Он признателен тебе за то, что ты дал ему возможность бежать. Когда ему удастся осуществить свою мечту и захватить власть, он отблагодарит тебя.

– Краковский бежал, воспользовавшись моей оплошностью.

– Так ты и Буслаеву объяснил? Молодец! Но узнай Буслаев, как было на самом деле, тебе несдобровать, племянничек.

– Шантаж!..

Вошел Буслаев. Марта приняла вид скорбящей вдовы.

– Война закончится, отыщется и ваш супруг, – успокоил он ее.

– Нелегко нам, солдаткам…

– Федор Рябинин жив! – заявил Сергей. – Он среди тех, кто днем в лесу, а ночью красного петуха пускает по деревням и поселкам. Активистов вырезает. Грабит дома.

– Сергей выдумывает? – попросил уточнить Буслаев, поняв, что между тетушкой и племянником произошла размолвка.

Марта встревожилась. Чтобы ослабить впечатление от сказанного племянником, заулыбалась ему, бросила взгляд на Сергея.

– Да ты глупыш, дорогой племянничек! – Доверительно обратилась к Буслаеву: – Решила проверить преданность племянника Советам, так он все принял за чистую монету! И то, что муженек мой жив, и то, что от Краковского ему благодарность. Надо же, а?

– А ты с юмором. Разреши и мне пошутить, тетушка?

– Я обожаю юмор, племянничек.

– Извини, я забыл представить тебе своего друга.

– Буслаев, – кивнул головой гость.

– Очень при… Простите, вы и есть тот самый лейтенант, о котором в народе ходит добрая молва?

– Я действительно – лейтенант Буслаев.

Марта бросила на Сергея ненавистный взгляд.

– Так это и есть твоя шутка?

– Как видишь…

– Я думала, ты надежный человек и тебе можно довериться.

– Но, тетушка, речь идет о безопасности нашего народа, государства. Я не могу поступить иначе.

Марта упала в обморок. Придя в себя, рванулась к открытому окну, пыталась кричать, но Буслаев остановил ее. Вырвавшись из его рук, она с размаху ударилась головой об стену, стремясь покончить с собой. Сергей усадил ее на диван.

– Вы хотели бы, чтобы ваш муж остался жив? – спросил Буслаев, когда она утихомирилась.

– А еще молва говорит, что лейтенант Буслаев – хитрый человек. – Она ударила себя в лоб. – Какая же я дура!

– Прекратите истерику! – потребовал Буслаев.

– Я все отдала бы, чтобы Федор был со мной. Мой родной Федор! Он редкой души человек. Его черти попутали. Нужна ему эта медвежья берлога! На кой черт она ему сдалась! Ему бы с семьей жить, детей растить, с хозяйством управляться.

– Сосредоточтесь, Марта, и слушайте меня внимательно.

– Ну, слушаю. – Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ступайте в банду и передайте мужу, что он не должен допустить расправы с Иваном Лихановым, если даже Краковский решится на это. О том, что Лиханова захватили бандиты, вы, конечно, знаете.

– А если Краковский все же решит уничтожить его?

– Тогда Федору следует порешить атамана. И пусть не дрогнет его рука. В любом случае это будет принято во внимание правосудием, и жизнь ему будет гарантирована. Краковский – убийца, уничтоживший сотни советских людей. И это доказано.

Марта пристально посмотрела в глаза Буслаеву. Задумалась. Но племянничку-то она доверяла! И вдруг, повернувшись к Сергею, плюнула ему в лицо.