Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

– Вы и познакомились со мной по его заданию?

– Что вы! Я вас узнал значительно раньше. В этих вот стенах. Благодаря вашему желанию устроить выставку работ моего тестя.

– Любопытно. С какой же стати обо мне зашел разговор?

– Узнав о том, что вы бываете в доме Эйхгольца, где я частый гость, он попросил присмотреться к вам.

– Чем же я провинился перед ним? – усмехнулся Буслаев.

– Его интересует все: чем привлек вас Эйхгольц и чего вы от него хотите; как относитесь к своему правительству; не симпатизируете ли Западу; ваши мысли, увлечения, настроения, привычки и даже отношения с женой.

– Был серьезный повод мною заняться?

– Лодейзен не настолько откровенен со мной, чтобы выложить истинные свои мотивы, как и цели.

– И что же вы донесли обо мне? – В голосе Антона едва улавливалось беспокойство.

– О наших с вами отношениях, разумеется, я не докладывал. Поверьте. Это все равно, что донести на самого себя. К тому же я его сослуживец, а не агент.

– Спасибо, мистер Кейлеб, – сказал Антон, напустив на себя спокойствие. – Надеюсь, и в дальнейшем я смогу быть в курсе намерений этого господина в отношении меня?

– Разумеется, если Лодейзен не откажется от своей затеи.

Буслаев подумал не собирается ли тот свести с ним счеты.

Уже подходя к зданию посольства, заметил филера из «наружки», которого не раз встречал у своего дома. Прохаживались еще какие-то типы в штатском одеянии. Чувствовалось, что и наряд полицейских был усилен. Он сделал вид, что не замечает всего этого. Внутренне же испытывал тревогу. Только бы не задержали. Еще несколько шагов, и он недосягаем, так как окажется на территории, принадлежащей Советскому Союзу. И вдруг полицейская машина развернулась, встав на его пути. Обходя ее, встретил колючие взгляды, выглядывавших из нее полицейских.

Но все обошлось.

Не заходя к себе в кабинет, Буслаев прошел к резиденту. Доложил об обстановке вокруг здания посольства, но тот недавно сам возвратился с явки с агентом и уже знал о ней. Сказал, что звонили властям, требовали снять «осаду», но они стоят на том, что делается это-де в интересах безопасности советского персонала. Словом, пропаганда нагнетает против нас истерию, а полиция берет под «защиту». А за всем этим уши контрразведчиков торчат.

– Как у тебя дела? С чем пришел?

Буслаев доложил о разговоре с Кейлебом. Обсудили его поведение. Пришли к выводу, что судить о нем следует по его делам. А сейчас необходимо проявить фотопленку.

Резидент задумался и как бы между прочим сказал:

– И как это в Москве не учли, что ты известен Лодейзену. Тебе следовало бы выезжать не под своей фамилией.

– Но тогда появились бы другие проблемы, – резонно заметил Антон. – Нахождение обоих в одной стране – уже риск встречи.

Поскольку обнаружился настораживающий момент, встречи его с агентами резидент распорядился сводить к мгновенным, и даже перейти да связь через тайник, с использованием радио.

Среди ночи раздался телефонный звонок в квартире. Елена взяла трубку. Пьяный немец просил подозвать Вольфганга. Она ответила, что тот ошибся номером телефона. Антон же понял это иначе: то был условный звонок. И означал он, что ему надлежит немедленно прибыть в резидентуру. Поцеловав жену и спящих детей, он тотчас поспешил туда.

Оказалось, Сысоев выехал в Москву раньше времени. Требовалось срочно уточнить причины этого и доложить о них в Первое главное управление. «Задумывал через Эйхгольца выйти на Кейлеба, а „Отряд-Р“ вдруг использует его выставку в качество канала на Советский Союз! – пронеслось в голове Антона. – Нонсенс? Впрочем, нет худа без добра».

В тот же день резидент направил в Центр составленную Буслаевым шифровку с изложением версии о создании спецслужбой «Отряда-Р» разведывательного канала в нашу страну и предложением превратить его в ловушку для иностранных агентов.

В ЛОВУШКЕ НА КОНСПИРАТИВНОЙ ДАЧЕ

Видя, какие страдания принесла война его народу, ощутив все это и на себе, Антон Буслаев не только возненавидел ее, но и решил посвятить себя предотвращению третьей мировой войны.

Оказавшись в Германии и окунувшись в дело, он понял и убедился, что разведка – его призвание, что ремесло это ему по плечу и даже по душе. Звезд с неба не хватал, но чем больше он отдавался работе, тем сильнее она поглощала его, превращалась в творчество.

Вот и сейчас. Журналиста интересует сенсация, и он готов за нею мчаться хоть на край света. Писателя привлекает в событии прежде всего человек, и он всеми путями ищет с ним встречи, добивается детального, откровенного разговора. А разведчик? – размышлял Антон, сидя за рулем юркого «фольксвагена». Что его зовет вперед? Романтика? Острые ощущения? Пожалуй, и то, и другое, но прежде всего – чужая тайна, которая тщательно укрывается за секретными замками, желание ею овладеть. Конечно же, она! Военная, научная, экономическая, государственная. Самая секретная!

И вдруг спросил себя: нравственно ли залезать в чужой сейф, фотографировать чужие документы, читать чужие мысли? Ответил без тени сомнения: безусловно нравственно, если разведка ведется в интересах спокойствия на планете, созидания, а не разрушения, ради жизни, а не смерти.

О смелости и мужестве не думал. Это было для него само собой разумеющимся. Малодушие других осуждал, изменников и вовсе презирал. «А может быть, я так рассуждаю, пока меня самого это не коснулось? – подумалось Антону. – Молодец против овец, а против молодца – сам овца?»

Как и другие советские разведчики, Антон постоянно искал возможность не только быть в курсе замыслов, но и держать под контролем основные направления работы разведок и других спецслужб против Советского Союза.

Не обходилось, разумеется, и без срывов в этом опасном деле, а значит, переживаний, стрессов. Но с кем поделиться в такие минуты, с кем отвести душу? Принцип строжайшей конспирации незыблем. Иначе – провал, за которым последуют еще большие неприятности – международный скандал, способный нанести непоправимый ущерб Родине. Чтобы довести все же разведывательную операцию до ее логического завершения, старался выверять каждый свой шаг, находить единственно возможное в данной ситуации решение.

Он спешил на конспиративную встречу с агентом Фридрихом. Его интересовала в данном случае создавшаяся на территории европейского государства американская военная база. По просочившимся в печать сведениям, на этой базе предполагалось установить ракеты среднего радиуса действия с атомными боеголовками, нацеленными на жизненно важные центры нашей страны. Чаще всего встречался с агентурой в вечернее время, под покровом темноты. Сегодня же обстоятельства требовали срочных действий, и Антон решил сделать это днем на другом конце города. Он взглянул на часы, подаренные Еленой ко дню рождения. До встречи оставалось достаточно времени, но все-таки следовало поторапливаться, чтобы прибыть на место заблаговременно, провериться, убедиться, все ли спокойно вокруг.

Ехал на дело, а сам находился под впечатлением недавнего разговора с женой. Елена пришла из магазина и почувствовала, что в квартире был кто-то посторонний. Трубка телефона не так положена. Пепел сигаретный на ковре. Это обеспокоило его.

Резидент решил по этому и другим подобным фактам через посла сделать представление МИДу ФРГ и потребовать оградить советских дипломатов от провокационных действий спецслужб. Но повлияет ли это на улучшение обстановки?

Антон выехал на загородную дорогу, пролегавшую среди живописного леса. Вдохнул свежайшего воздуха, напоенного ароматом листвы, хвои, цветов. Радовался пробегавшим мимо пейзажам. Ветер лохматил волосы, открывая его широкий лоб, обдувал лицо. И сам он напевал и насвистывал мотив полюбившейся тирольской песенки. Нет-нет, да и поглядывал в зеркало на лобовом стекле и снаружи.

Вдруг заметил, что две автомашины – «ситроен» и «БМВ», которые он встречал в городе, следуют тем же курсом, перестраиваясь на ходу и сменяя друг друга. Теперь он не отрывал глаз от зеркала. Свернув на другую дорогу и возвратившись по ней в город, петляя, колесил по улицам, останавливался и выходил у нужных ему магазинов, наконец убедился, что за ним ведется наблюдение.

Он и раньше иногда наблюдал за собою моторизованных и пеших молодчиков. Когда в том не было необходимости, не старался уйти от наружки. Сегодня же он иначе поступить не мог. «Но почему сели на „хвост“ сегодня? – промелькнуло в сознании. – Сойти с маршрута и вернуться домой?»

Проследовал мимо места на площади Вивальди, где должна состояться его встреча с агентом. Ничего настораживающего не заметил. Купил в киоске журнал «Магазин». Возвращаясь к машине, неожиданно для себя за рулем «БМВ» заметил знакомое лицо. Неужели Джерри Лодейзен?

Это всколыхнуло память.

Агентурно-оперативная игра Буслаева против спецслужбы Лодейзена шла в одни ворота и продолжалась несколько месяцев.

Как и было задумано, спецслужба с успехом продавала «добытые» в советских учреждениях «секреты» и ученым, и фирмам, и военным своей страны и другим государствам НАТО. Имела на этом солидный бизнес. В самый пик событий спецслужбе через Обручева было передано несколько «особо важных» документов, которые должны были насторожить клиентов. То была специально подстроенная ловушка. И сработала она без сучка и задоринки. Спецслужбу клиенты заподозрили в нечистоплотности. Была поставлена под сомнение и подлинность того, что ею продавалось прежде. В результате она потерпела крах. С нею судились, требовали возместить ущерб. Заговорила пресса.

Цель была достигнута: длительное время работавшая вхолостую спецслужба «Отряда-Р» была скомпрометирована, от нее отвернулись хозяева и заказчики. Правительство сократило финансирование.

Получив данные о переполохе там, генерал Новиков принял решение прекратить снабжение противника «секретами», а заодно отказаться и от «услуг» Джерри Лодейзена. Он был задержан во время совершения «тайниковой операции» с поличным, объявлен «персоной нон-грата» и выдворен из Советского Союза. Консулу страны Комитет госбезопасности передал киноролик, на котором были запечатлены не только его тайные встречи с Обручевым, но и с другими гражданами, ставшими на путь измены и предательства.

Совершенно секретно       Из досье на Джерри Лодейзена:

…Закончив университет в Штате Иллинойс, Лодейзен получил степень бакалавра философских наук. В военной школе иностранных языков овладел русским и испанским языками. Как разведчик, «обкатку» проходил в Мексике на должности вице-консула США, но вскоре был заподозрен в принадлежности к ЦРУ США и выдворен из страны.

Прослушал курс «Советское общество и русский характер» в «Институте армии США по повышению специализации в изучении России и стран Восточной Европы». Там же научился русским песням под гитару, познал русскую кухню.

С таким багажом был направлен в Советский Союз на должность одного из секретарей посольства США в Москве. Общаться предпочитал с представителями творческой интеллигенции. Отдельных из них пытался обрабатывать во враждебном нам духе и даже склонять к измене Родине. Если собеседник высказывал мысли, противные ему, взгляд его становился холодным и ненавистным. С таким человеком он тут же порывал.

В ходе разработки установлено, что в Москве Лодейзеном завербовано четыре агента. Основа вербовок – деньги, радужные посулы жизни на Западе. Кроме шпионских заданий, чтобы избежать разоблачений, одного из них подбивал на устранение неугодного спецслужбе человека.

Лодейзен происходит из семьи коннозаводчика. Фанатик-антикоммунист. Самонадеянный и тщеславный человек. Хитрый и лживый. Скупой и жадный до неприличия. Неразборчив в связях с женщинами. Напившись, не теряет над собой контроля…

Рывок, другой, и Буслаеву, казалось, удалось все же оторваться от растерявшихся и рассерженных преследователей. Оставив машину на стоянке, чтобы окончательно убедиться в этом и уточнить обстановку вокруг, он проследовал в ближайший сквер, присел на облюбованную им издалека скамейку, одиноко стоявшую в тени деревьев. С этого места было удобно вести наблюдение за тем, что происходит на площади Вивальди и на подступах к ней. Рядом, уткнувшись в газету «Вельт», сидел пожилой немец. Осмотрелся. Кругом ничего подозрительного. Но было предчувствие чего-то тревожного, недоброго. Мужчина опустил газету на колени, спросил у Антона, который час, и тут же принялся пересказывать захватившее его содержание очерка. Заключил словами:

– Надо же, какое падение нравов! Ни стыда, ни совести у людей не стало. Как вам это нравится?

Буслаев высказал свой взгляд на проблему юношества, взаимоотношения полов. Мужчина сказал, что ему нравятся его суждения. А когда он поднялся, мужчина очень сожалел, что такой интересный собеседник покидает его, иначе обсудили бы еще не одну тему. Прощаясь, протянул незнакомцу руку.

Антон принял решение отказаться от явки с агентом Фридрих, чтобы не ставить его и себя под удар, и возвращаться в посольство.

Потеряв машину Буслаева, Лодейзен забил тревогу. По рации дал команду напарнику, ехавшему в машине «ситроен», свернуть направо и следовать параллельным курсом, рассчитывая таким образом обнаружить, выйти на него и, в зависимости от обстоятельств, перехватить.

Вскоре напарник радировал, что видит «объект» в полукилометре от себя. Потом доложил, что Буслаев оставил машину на стоянке и, соблюдая меры предосторожности, направился в ближайший парк.

Терять время было нельзя. Лодейзен скомандовал по радио:

– Машину «объекта» вывести из строя. Остальным рассредоточиться по парку и вести тщательное наблюдение за ним. В случае его контакта с кем-либо немедленно докладывать. Действовать бесшумно.

Перебегая от дерева к дереву, он сам заметил Буслаева. Тот сидел на скамейке с мужчиной. Решил, что это встреча с агентом. Он уже слышал их разговор, но не различал слов. Наконец, «объект» что-то сказал и мужчина протянул ему руку. Со стороны это казалось рукопожатием, но могла совершиться таким образом и мгновенная передача секретной информации. Буслаев неожиданно покинул скамейку и быстрым шагом последовал на автостоянку.

Лодейзен растерялся. Он успел лишь подумать, что в кармане у него могут быть шпионские материалы, за этим, видно, и ехал сюда. Документами необходимо завладеть, чтобы на этом сыграть. Обстановка позволяла. Надо лишь убедиться, что он один, что его не подстраховывает контрнаблюдение. Возлагал надежду на скоротечность разговора и его бесспорный результат в свою пользу. Ну а в случае отрицательного результата, пусть пеняет на себя.

Лодейзен подумал так и решил отказаться от своих планов. Решил последовать варианту, обговоренному накануне с Алланом Бартлоу. Он предвещал удачу, был просчитан в деталях и вполне надежен.

Тем временем Буслаев приблизился к машине, сел за руль, но мотор почему-то не завелся. Подняв капот, проверил зажигание. Оно было исправно. Зато не обнаружил жиклера и очень удивился этому. Подумал, что сам он исчезнуть не мог. Значит, кто-то ковырялся в машине. Это настораживало. На крышке капота заметил следы от силовой отвертки.

Подошел водитель рядом стоявшего «ситроена».

– Вам помочь? – предложил он свои услуги.

– Благодарю вас. Вы не могли бы подсказать, где здесь магазин запчастей?

– Подскажу. Отсюда с полчаса пешком до него будет. Садитесь, подвезу. Я еду в том же направлении. – Водитель открыл заднюю дверцу машины.

Буслаев посмотрел на него о подозрением. Уж больно все неестественно: и жиклер исчез, и доброжелатель тут как тут.

– Да нет, не стоит. Время есть, сам пройдусь, не спеша.

Сзади налетели два верзилы, невесть откуда взявшиеся. Он не успел опомниться, как его затолкали в «ситроен». Машина рванула с места, унося его в неизвестность. Салон был зашторен, так что нельзя было определить маршрут, по которому его везут. Верзилы крепко держали его за руки.

– Кто вы? Куда вы меня везете? – вопрошал Буслаев, но ответа не услышал. – Я – дипломат и нахожусь под защитой немецких властей. Это – провокация, и она вам дорого обойдется. Не желаете отвечать? Но скажите, чьим заложником хотите меня сделать?

Подозрение, что за рулем «БМВ» он видел Лодейзена, все больше укреплялась в нем, и он мысленно готовил себя к любому исходу. Во всех случаях – не терять самообладания и самоконтроля. Жаль только, что явка с агентом Фридрихом сорвалась, а она обещала быть очень важной. «А может быть, Лодейзен здесь не при чем? И я – заложник других сил? Расправились же с Надейкиным», – пронеслось в голове.

Вряд ли существует другая профессия, где бы имелись такие стрессовые перепады и перегрузки, какие встречаются у разведчика. И надо иметь немалое мужество и силу воли, чтобы не поддаться им и спокойно, соблюдая конспирацию, делать свое дело.

Машина сбавила скорость, наконец остановилась. Буслаева ввели в подъезд особняка, приказали подняться на второй этаж. Там оставили его одного. Осмотрелся. Комната не выглядела жилой, хотя и обставлена была мягкой мебелью. С потолка свисала скромная хрустальная люстра. Над диваном висел гобелен с изображением средневекового замка. Посередине комнаты стоял круглый стол и на нем – букет цветов. Окно выходило в сад.

Едва слышный звук открывающейся двери насторожил Антона. Вошел Джерри Лодейзен.

– Вот ведь как бывает! – воскликнул он, широко улыбаясь. Я был вашим гостем в России. Вас имею счастье принимать в Германии.

– Не могу не отметить вашего гостеприимства, – сдержанно произнес Буслаев. – Только странное оно какое-то.

– За грубость моих парней приношу извинения. Я их от работы отстранил.

– Что все это значит? – резко спросил «гость».

– Может быть, пообедаем вместе? Тогда обо всем и поговорим. И вы поймете, что у меня доброе отношение к вам.

– Спасибо, я сыт. Мне надо ехать. У меня неотложное дело.

– Я часто вспоминал вас, господин Огольцов-Буслаев. Вы основательно пошерстили мою агентурную сеть в Москве. Вывели меня, опытного разведчика, из игры. Трех моих лучших агентов арестовали. От тех, что сохранились, пришлось самому отказаться. За исключением двух. Они и сейчас, не скрою, работают на нас. И довольно успешно. И за все это – деликатное объявление меня «персоной нон-грата», вместо того, чтобы посадить за решетку. Вы – благородный человек!

– Я исполнил свой долг, – сказал Антон, а в голове проскочило: «Откуда он знает мою настоящую фамилию». Но отпираться было бы глупо.

– Так ведь я тоже.

– Разные кроссворды мы с вами решаем, господин Лодейзен. Да и служим разным Богам. Прикажите вызволить меня из этой мышеловки и вернуть похищенный жиклер от карбюратора моей машины.

– Послушайте, поскольку вы спешите, давайте поговорим накоротке. Как коллега с коллегой. Не желаете отобедать со мной, выпьем по бокалу превосходного французского вина, потолкуем и по-доброму разойдемся. Присядьте. Злоупотреблять вашим временем не стану.

– Коллега… – насторожился Буслаев.

– Переходите к нам на службу, – предложил Лодейзен, наполняя бокалы вином. – Принципы работы в основном те же, что и в вашем ведомстве. Я составлю протекцию.

Лодейзен пытался нащупать уязвимое место Буслаева. Стремился заронить в него зерна сомнения в правильности пути, которым следуют русские. На все лады восхвалял западные порядки, образ жизни и мыслей. Только здесь-де, в «свободном мире», человек может сполна раскрыться и удовлетворить свои потребности. Когда же из этого арсенала средств психического и идеологического воздействия ничто не помогло, уповал на силу, на деньги.

Антону было известно, что методу постепенного втягивания в сотрудничество, к которому обычно прибегают разведслужбы, ЦРУ предпочитает прямое вербовочное предложение. «К вербовке „в лоб“ решил, видимо, прибегнуть и Лодейзен, – пронеслось в голове у Антона. – Отчаянно, если иметь в виду, что в качестве объекта вербовки он избрал советского разведчика. Но что останется от его наглой самоуверенности, если я пошлю его к черту?»

Буслаев чуть было не запустил в Лодейзена стоящей перед ним бутылкой со всем ее содержимым. Но выход ли это? Сила есть, ума не надо. И он предпочел «беседу», чтобы в ходе ее определиться, найти выход из создавшейся ситуации, хотя и понимал, что их разговор записывается и всегда может послужить уликой.

– Заманчиво… Вы это серьезно?

– Такое предложение не может быть шуточным. – Лодейзен поднял бокал. – Итак, за встречу в Европе!

– Вы – чудовище, Лодейзен! Я – советский дипломат и отказываюсь с вами говорить. Требую прекратить провокацию! Свяжите меня с консулом моей страны! – восстал Буслаев.

– А жаль… Так вот, в отношении моего предложения. Вам, разумеется, не так просто решиться на это. Хотя бы потому, что в случае согласия придется проявить готовность служить другой социальной системе.

– Еще и поменять Отечество? – вырвалось у Антона.

– Конечно, нужны будут не только клятвенные заверения в этом. Необходимо подтвердить их делом, – не отступал Лодейзен. – Это вам ничего не будет стоить, господин Буслаев. Так что опасаться не следует. Вы передадите мне список и характеристики на известных вам разведчиков и контрразведчиков, обосновавшихся в советских учреждениях за пределами Союза. А дальше…

– Теперь я вижу, что вы не шутите. – Буслаев посмотрел Лодейзену в лицо. Оно выражало наглую уверенность. – Вы в самом деле полагаете, что я способен на такой «подвиг»? Где здесь у вас телефон? Я сам позвоню консулу.

– Но какой же консул, если мы с вами находимся на конспиративной квартире спецслужбы третьей страны? Подумайте!

– Боитесь оскандалиться? Тогда какого дьявола вы затевали этот спектакль?

– Сосредоточьтесь лучше на моем предложении. Оно сулит вам большой гонорар в любой валюте. Солидная сумма. Целое состояние! Денег на ветер у нас не бросают. И секретам знают цену. Ей-Богу, стоит потрудиться.

– Соблазн велик! Но вы плохо изучили меня.

– Соглашайтесь, господин Буслаев. Рекомендую от души. Тайна сделки гарантируется Службой.

– Перестаньте паясничать! – не выдержал Буслаев направленного давления на психику. – Я знал вас как разведчика и уважал за профессионализм, хотя вы и нанесли вред моему государству. Вы же – еще и примитивный провокатор. Вы пали в моих глазах!

– Неужели не нужны деньги? – Лодейзен был искренне удивлен. – Вам же платят гроши! Поймите: страна ваша катится в тартары. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью, все туже затягиваете пояса. Деньги – единственное, что может скрасить существование.

– Мне что, следует поднять шум, чтобы явилась полиция?

– Ради Бога! Полицейские здесь на каждом перекрестке. Но только просчитайте в уме, что это вам даст и не дороже ли обойдется. Такие деньги отвергаете!

– Пугаете?

– Блюститель порядка может потребовать, чтобы вы вывернули карманы. Вы уверены, что в них нет ничего такого, чем он мог бы заинтересоваться?

– Мне нечего опасаться. Я дипломат.

– Вот видите, уже начинаете нервничать. Будем откровенны: может быть, вы не способны к самоанализу? Тогда мне жаль вас, господин Буслаев.

– Да нет. С этим у меня все в порядке. Примитивно и грубо работаете, господин Лодейзен!

– Да или нет? – ждал ответа Лодейзен.

– А вы согласились бы изменить своим привязанностям?

– Следовательно, не желаете. Предпочитаете погореть.

– Зато моя совесть дипломата будет чиста. И дети мои не станут меня проклинать за то, что я их предал.

– Выбирайте из двух зол меньшее для себя: жить безбедно и горя не знать, либо жить в опале.

– Все это – тлен и суета по сравнению с вечностью. Я свой выбор сделал, господин Лодейзен: служить своему народу.

– И все-таки взвесьте все. Захотите выбраться из нищеты, предложение мое отвергать не станете. Однако у вас имеется для размышлений и ответа не так много времени. Иначе сделка окажется бессмысленной. Ваше исчезновение в резидентуре могут расценить, как подозрительное, и начать поиски, расследование, поднимется шумиха.

Буслаев знал, что иные спецслужбы в подобных случаях прибегали к воздействию на психику советского разведчика с помощью психотропных средств, вводимых через продукты питания, либо с помощью шприца, насильно. И тогда жертва помимо своей воли способна выдать любые секреты. Он понимал, что попал в такую ситуацию, когда Лодейзен может пойти на все, лишь бы завладеть чужой тайной. «Не терять самообладания, выстоять! – сказал он себе. Посмотрел на окно. – В крайнем случае, выпрыгну».

Лодейзен, казалось, гипнотизировал его своим взглядом.

– Со своими я сам разберусь, – ответил Буслаев. – А вот вам советую подумать, и основательно. – Он решился на единственное в его положении, чтобы перебороть ситуацию в свою пользу.

– О чем, если не секрет? – с надменным видом спросил Лодейзен, все еще веря в то, что Буслаеву деваться некуда и он согласится на его предложение. А нет, придется пойти на крайние меры.

– Поскольку с консулом связать меня вы отказываетесь, мне придется защищать свою честь самому. – Сделав многозначительную паузу, Буслаев продолжал: – Слушайте внимательно, господин Лодейзен. Это касается не только вас, но и вашей Службы тоже. Общественности наших стран известно, что вы подрывали устои моего государства. Но могут увидеть свет и даже быть озвучены показания ваших агентов, полученные в ходе следствия. И тогда все узнают и другую правду: вы склоняли советских граждан не только к шпионажу, но и побуждали их совершать устранение неугодных вам людей. Это уже преступление против человечества.

– Вы намерены все это предать огласке? – встревожился Лодейзен. Бакенбарды его и усы, казалось, ощетинились.

– Не надо нервничать. Возьмите себя в руки и обратитесь к рассудку. Подумайте на досуге. А сейчас мне некогда терять с вами время.

– Послушайте, господин Буслаев! Продайте мне компромат на меня, и мы с вами мирно разойдемся, – предложил Лодейзен. – Я хорошо заплачу. И все будет шито-крыто. Я вас не соблазнял, и вы меня не принуждали.

Антон встал.

– Подскажите, как мне добраться до города.

Лодейзен был в явном замешательстве. Предстоит отчет перед Алланом Бартлоу, но что он скажет, чем отчитается?

– Продолжим разговор завтра, – сказал он и направился к двери.

– Постойте! – задержал его Буслаев.

– Вы созрели до того, что в состоянии дать положительный ответ?

– Я созрел для того, чтобы сказать вам нечто еще более важное. Я не собираюсь вас шантажировать. Хочу лишь предупредить. Насколько мне известно, имеется указание из Москвы, что в случае моего задержания материалы о ваших преступлениях немедленно попадут в прогрессивную западную прессу.

– Вы с ума сошли!

– Подумайте о последствиях, господин Лодейзен. Благодаря вашей деятельности в Москве, от спецслужбы «Отряда-Р» отвернулись многие из постоянных клиентов, с недоверием стали относиться хозяева. Теперь же она и вовсе может оказаться банкротом, и тоже с вашей помощью.

Боязнь нового скандала, связанного с его именем, заставила Лодейзена отступить. Он вызвал помощника, который осуществлял захват Антона, поручил вывезти его с территории конспиративной дачи и возвратить ему жиклер от карбюратора.

– Для большей уверенности, – сказал Буслаев, – я настаиваю, чтобы к моей машине меня доставили лично вы, господин Лодейзен, а не безответственное лицо.

Пересев в «фольксваген» и ощутив себя в относительной безопасности, Буслаев поспешил в резидентуру. Ехал, а то, что произошло с ним, не выходило из головы. «В чем-то и моя вина, если Лодейзен вышел на меня. Но в чем? – спрашивал он себя. – Промахи лучше видятся издалека. Вероятно, когда готовился в командировку за рубеж, необходимо было предусмотреть вероятность встречи с ним, отработать линию поведения. Да и правильно ли вел себя? Лодейзен знал меня в Москве как контрразведчика, поскольку я его задержал, а потом и допрашивал. Выступал я под другой фамилией, но он запомнил мое лицо. Сейчас у меня дипломатический паспорт. Он понимает, конечно, это. Но и выбора у меня не было… Да и не говорит это ни о чем. Работал в одном министерстве, перешел в другое. Был контрразведчиком, стал дипломатом. Подозревать можно, но ведь надо еще и уличить в том, что сижу на двух стульях. Что же касается моей угрозы в его адрес… Так ведь только это меня и высвободило из западни. Согласится ли Центр предать огласке показания его агентов? Надо убедить Москву. Не прибегни я к этому трюку, меня ждала бы участь наших разведчиков, которые оказывались в подобной ситуации в разные годы. На их психику принудительно воздействовали психотропными средствами, и они, сами того не желая, выдавали секреты. Лишь немногим удалось бежать и добраться до Родины».

Вспомнил о семье. Сейчас, должно быть, обедают. Как бы Елена, Мишуня и Вероня не стали жертвами провокаций – в магазине, в школе, на улице.