Текст книги "Схватка с чудовищами"

Автор книги: Юрий Карчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

Генерал Петров был не в состоянии понять, что приказ – еще не все. Он должен подкрепляться точным знанием оперативной обстановки, обеспечиваться маневренностью чекистских средств. Важно обнаружить логово зверя. Но это лишь малая толика. Необходимо найти подходы к банде, выявить главарей, собрать информацию о настроениях в ней, об оружии и боеприпасах, о запасах продовольствия. И еще: выявить связи с внешним миром, с другими формированиями, замыслы тех, кто стоит во главе их. Но для этого требуется время, профессионализм, оперативность.

В один из дней Буслаева разыскали, и он позвонил в оперативный сектор. Генерал встретил его грозным окриком.

– Почему так медленно разворачиваешься, Буслаев?

– Можно, конечно, и быстрее. Но тогда, товарищ генерал, бандиты перебьют нас, а не мы их разгромим.

– Бережешь шкуру свою. Ну, вот что! Слушай мой приказ, – перешел Петров на еще более резкий тон. – Через две недели чтобы в лесах вверенного тебе района не осталось ни одного бандита, а в селениях ни одного бандпособника! Патронов и гранат не жалеть на этих сволочей!

– Две недели… – сорвалось у Буслаева с языка.

– Выполняй, лейтенант! О начале первой операции доложишь. Приеду, чтобы лично ею руководить. А возвратишься в Москву, спрошу с тебя по всей строгости.

Положив трубку на телефонный аппарат, генерал Петров задумался: предшественник его погиб, подорвавшись на вражеской мине. Вчера была обстреляна машина председателя облисполкома. Сам он получил легкое ранение, а могло и в куски разнести от гранаты, разорвавшейся под колесами. Неужели и ему уготована та же участь? Но кто же тогда будет давать ЦРУ – ценные руководящие указания подчиненным? И что они могут без него? Мысли эти преследовали Петрова все последующие дни.

СХВАТКА НА ДОРОГЕ

По залитому зимним солнцем двору важно прохаживался крупный серо-черный индюк с красной бородкой. Ему было все равно, что делается вокруг, чем обеспокоены люди, его кормившие. В дальнем углу двора Григорий запрягал пегую лошадь в сани. Зиновий под навесом наполнял мешок овсом для лошади. По тому, что в путь собирался Буслаев, он сознавал важность предстоящей поездки, и ему очень не терпелось знать, куда именно тот едет. Но ведь так, прямо не спросишь. Сочтет еще за нездоровое любопытство, подумал он. Разве что Гришку поспрашивать? Вроде как по простоте душевной, ради невинного любопытства. А чем черт не шутит? Не скажешь прямо, мальчишка-несмышленыш не догадается.

– Далече поедут, не знаешь? – спросил он.

– А тебе, Зиновий, зачем знать? – скосил на него глаз Григорий.

– А чтобы коня голодным не оставить. Понятно?

– Любая поездка лейтенанта – военная тайна.

– От осодмильцев тайн быть не должно. Тем более от конюха, который за состояние и сытость лошади отвечает. Люди они, преданные Советам. Не в курсе дела, так и скажи. Подумаешь, секрет какой – пятьдесят или сто верст скакать изволят. Не хватит овса, отвечать мне придется, а не тебе. Уж больно зазнаваться ты стал, я смотрю. Да и вовсе не обязательно с тобой, малявкой, лейтенант поедет. Напротив, и скорее всего, он меня с собой возьмет.

– Это почему же? – удивился Гриша.

– Почему, почему… Да потому, что я старше тебя, а значит, опытнее, мудрее.

– А может быть, хитрее? – хихикнул юноша.

– Ну и хитрости, и смекалки мне тоже не занимать. Да и у кого, у тебя, что ли? Так скажешь или нет, куда ехать изволит лейтенант?

– Что ты ко мне пристал, Зиновий, как банный лист? Отвяжись! А коли так уж хочется знать, спроси индюка! Он все знает! – съехидничал Григорий. – И нечего арапа заправлять!

Из здания милиции бодро, чему-то смеясь, вышли Буслаев и Лиханов. В шинелях без погон, они были увешаны гранатами, автоматами. У Лиханова полевая сумка с документами свисала с плеча. Он бросил ее в сани. Григорий еще раз проверил упряжку. Крутился рядом и Зиновий. Он то сена подбросит, то овса подсыпет лошади. Раздобыл где-то и дал в дорогу старую овчину, чтобы начальники могли укрыть ноги.

– Не вините меня, товарищ лейтенант, если вашей лошадке не хватит овса, – сказал он как бы мимоходом.

– Дай так, чтобы хватило на всю поездку, – сказал Буслаев.

– Так ведь для этого мне надо знать хотя бы расстояние и время.

– Снаряжай километров… на сто. Не ошибешься.

– А по времени как долго будете ездить?

– Суток… двое.

– Это другое дело. Тогда мешок овса многовато будет. Ну да привезете обратно. Там не оставляйте и никому не давайте. Самим мало. Хожу, выпрашиваю то в горсовете, то на хоздворе совхоза.

– Будь по-твоему. Только не брюзжи, как старик. Да! У меня к тебе просьба, Зиновий.

– Сенца, что ли, добавить?

– Сена достаточно. Вот что. Когда отъедем, позвони, пожалуйста, в Кривичи. Передай, что я выехал.

– Будет сделано, товарищ лейтенант!

К Лиханову подошла Вера. Она была встревожена. Отвела Ивана в сторону. Положила руку ему на грудь. Заглянула в глаза, будто видела его в последний раз.

– Не лезь в пекло, родной. Очень прошу тебя. Даешь слово? – ласково спросила она.

– Чего не сделаешь ради любимой женщины! – поцеловал ее Иван.

– Ты немало сделал людям доброго… Пощади себя. И меня тоже. Ради нашего будущего пощади…

Это уже раздражало, но Лиханов тепло взглянул на Веру, смеясь, произнес:

– Если тебе не будет стыдно за жениха, я буду прятаться за спину Гриши. Благо, она у него широкая.

– Ты не любишь меня!

Надувшись, Вера попыталась уйти. Лиханов остановил ее, прижал к себе.

– Будь спокойна за меня, дорогая.

Буслаев и Лиханов сели в сани.

Последним нырнул в них Гриша. Сунув в сено бельгийскую винтовку и ухватив вожжи, он помахал рукой Зиновию, «вырулил» из ворот и «лег на курс», прикрикнув, пустил лошадей рысцой.

Зиновий от неожиданности застыл на месте. Ему и в голову не приходило, что возницей Буслаева окажется Гришка, этот юркий паренек с печальным лицом и задумчивыми глазами, во всем старавшийся походить на отца. Увидев Веру, он выместил зло на ней.

– Мало того что баба, так еще и глупая, – сказал он. – Сама лезешь к мужику, когда он вовсе не тебя любит, а другую.

Вера развернулась и плюнула ему в лицо.

Пройдя околицей, Зиновий приостановился. Осмотревшись и убедившись, что поблизости никого нет, постучал в окно небольшого домика. За окном показалась и тут же исчезла голова Варьки-Шалашовки, как всегда со взъерошенными волосами, окрашенными под блондинку.

Переступив порог и оказавшись в комнате, Зиновий сел на табуретку, утер шапкой раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо.

– С чем пожаловал? – строго спросила женщина.

– Начальство выехало в Кривичи.

– У тебя и Буслаев начальство, и Лиханов. Кто же из них?

– Оба уехали. И с ними Гришка Красавин. Пацан, а поди ж ты, расположением у лейтенанта пользуется.

– За каким же дьяволом они туда направились? – Чувствовалось, что это заинтересовало Варьку.

– Не доложились, мадам, – Зиновий развел руками.

– Не смешно! Откуда знаешь, что именно в Кривичи они поехали, а не в другое место? Я должна точно знать!

– Буслаев приказал мне о его выезде позвонить в Кривичи. Брехать ему не было смысла.

– И ты, конечно, постарался выслужиться?

– Решил сначала с тобой посоветоваться.

Варька быстро оделась и направилась к выходу.

– Не вздумай звонить. Я мигом к Краковскому смотаюсь. Не уйти им живыми!

Сани мчались большаком, проложенным через лес и поле еще до войны. Мелькали телеграфные столбы с оборванными проводами. Григорий покрикивал, подбадривая лошадь, чтобы шла резвее. Буслаев думал о доме, о Лиде, гадал, кто у него родится – сын или дочь. Встречал и провожал взглядом каждое дерево, каждое пепелище по обе стороны дороги. Попадались и землянки. Сколько же лиха хватили люди? – подумал он. Ничто не предвещало опасности. Однако он знал, что проезжают они места, где не раз подвергались обстрелам автомашины районных партийных и советских работников. Но они едут на обычных крестьянских розвальнях. И вместе с тем что-то заставляло его держаться настороже.

– Впереди должен быть поворот. За ним – опушка. А там недалеко и до поселка Кривичи, – сказал он.

– Бывал здесь? – спросил Лиханов.

– По карте изучил местность.

– А вон там – деревня, откуда происходит Вера, – указал Григорий кнутовищем. – Там и сейчас у нее мать живет. Во время гитлеровской оккупации они вдвоем десятерых раненых советских солдат и офицеров укрыли и выходили.

Буслаев повернулся к Лиханову.

– Это что же, в обозримом будущем – твоя теща?

– Не загадываю, лейтенант. Закончим войну, видно будет, – ответил Лиханов и уставился в одну точку.

– А ведь когда-то придется решать семейный вопрос.

– Не знаю… Вера предана мне как собака. В себе вот не разберусь. Иногда кажется – люблю. Иногда – нет. Может быть, мир наших чувств так устроен? Говорят же: от любви до ненависти и от ненависти до любви – один шаг.

– Кто-то из древних заметил более определенно: «Тайна сия великая есть!» – рассмеялся Буслаев.

Лиханов еще больше задумался.

– Товарищ лейтенант, а вдруг мы встретим Краковского. Не сейчас. Вообще, – спросил Григорий, видимо, вспомнив трагедию с отцом.

– Тогда это было бы уже не вдруг, – ответил Буслаев.

– Я крикнул бы ему: «Бросай оружие, гад! Давай стыкнемся!»

– Прибьет он тебя, – глухо сказал Лиханов.

– А он не вывернется!

Выстрел… Другой выстрел… Автоматная очередь…

Григорий вскрикнул и схватился за винтовку, но выпустил ее из рук. Лиханов что-то прокричал Буслаеву, столкнул Григория с саней, прихватил полевую сумку, скатился за ним в кювет. Заметив приближающихся бандитов, Буслаев швырнул в них гранату и тоже вывалился на большак.

Лошадь одна опрометью неслась в Кривичи, волоча за собой вмиг осиротевшие сани.

В кювете Буслаев наложил Грише повязку.

– Обойдется… – старался он поднять дух побледневшему пареньку.

– А я и не переживаю, товарищ лейтенант. Подумаешь, царапнуло! Не разрывной же пулей, – бодрился юноша.

– Ты смел, но надо еще и уметь бояться. Тогда никакая пуля не возьмет.

Утопая в снегу, все трое ползли по дну кювета. В моменты затишья делали короткие перебежки. И тогда бандиты снова открывали стрельбу, вынуждая их вести бесприцельный огонь на ходу. Но вот озверелые бородачи двинулись им наперехват. Когда приблизились шагов на двадцать, Буслаев, чуть привстав, с силой бросил в них фанату. Кого-то осколки ее сразили. Бандиты замешкались, но, оправившись от испуга, снова подступили к большаку.

Буслаев видел осатанелые лица тех, кто бил по ним короткими очередями из немецких автоматов. Казалось бы, страх должен был подавлять и рассудок, и чувство самосохранения, но в нем, напротив, закипала ярость. Это придавало силы и смелость. Он рисковал, но риск был оправдан.

Григорий узнал убийцу своего отца.

– Это же Краковский! Ух, гад… Бросай оружие! – крикнул он неустоявшимся фальцетом.

Юноша готов был выскочить из кювета, чтобы схватиться с ним. Лиханов удержал его. Подпустив на короткое расстояние, выстрелил в Краковского. Видно было, как атаман выронил короткоствольный автомат, схватился за плечо.

Гриша укоризненно посмотрел Лиханову в лицо.

В другой раз рассчитаешься с ним, – с чувством вины перед мальчишкой сказал Иван. – Но и эта рана, быть может, окажется для него смертельной.

«Откуда в этих местах, именно на той дороге, по которой еду я, взялся Краковский? – спрашивал себя Буслаев. В нем зрело убеждение, что не обошлось без предательства. – Но кто этот Иуда, продавшийся за тридцать сребреников?.. А Краковский… Похоже, от угрозы в мой адрес он решил перейти к ее осуществлению».

– Иван, забирай Гришу и ползи с ним в поселок! – приказал он.

– А как же ты, лейтенант?

Почувствовав, видимо, ослабление огня, бандиты осмелели, где перебежками, а где по-пластунски они перебирались через большак. Раздалась чья-то команда: «Заходи с тыла! Окружай эту сволочь!»

Буслаев заметил, как все ближе и ближе, теперь уже со всех сторон к нему подступали бородачи. Они кричали, не зная, что он здесь один: «Сдавайтесь! Вы окружены, бросайте оружие и выходите на дорогу с поднятыми руками!»

Антону померещился истекавший кровью гусак на столбе.

Как бы не так! Подпустив бандитов на более близкое расстояние, экономя патроны, он стрелял одиночными, выборочно, прицельно. Каждое падение скошенного пулей вызывало панику среди остальных. Граната же у него оставалась одна, и он берег ее на случай, если придется совсем плохо. Тогда он простится с жизнью сам, но немало уложит и их, врагов Отечества.

Придя в себя, бандиты, уже меньшим числом, брали его в «клещи»…

Из Кривичей на выручку Буслаеву бежали местные осодмильцы, услышавшие жаркую перепалку вблизи поселка. Бежали изо всех сил, в полный рост, кто по дороге, а кто по заснеженному полю. Но успеют ли они?.. Продержится ли до их прихода лейтенант из столицы со своим скудным запасом патронов? Один против полутора десятков озверелых, жаждущих его крови бандитов, обладающих физической силой и неплохо обученных еще гитлеровцами приемам ближнего боя в условиях открытой местности.

ВАРЬКА ПО ПРОЗВИЩУ ШАЛАШОВКА

В тот день Буслаев то и дело поглядывал в окно в надежде увидеть условный знак на столбе, где какое-то время назад был подвешен людьми Краковского истекающий кровью гусь. Но знака все не было. Он стал беспокоиться, не случилось ли чего со связной. И вдруг заметил очерченный углем кружок. Сомнений не было: почерк Анны. Означал этот знак, что, как только начнет смеркаться, она будет ждать его в условленном месте – в овраге за районным центром.

Солнце, казалось, не хотело покидать землю, оттого сумерки наступили лишь часам к шести вечера. Немало поплутав по улицам и переулкам, чтобы сбить с толку желающих понаблюдать за ним, лейтенант приблизился к оврагу. Анны не было, и он прошелся вдоль него в направлении мельницы. Вскоре показалась и она. На голове был повязан платок, за спиной свисала вязанка сучьев для растопки печки, прихваченных специально, чтобы оправдать перед случайными встречными свое появление среди зарослей.

– Рад видеть вас, Анна Митрофановна. Как наши дела? – улыбнулся ей Буслаев и отвел ее в сторону от тропы.

– Это уж вы оцените – хорошие дела или неважные.

– Егору удалось что-нибудь разведать, или Краковский по-прежнему не откровенен с ним?

– Да нет, временами подпускает к себе. Во всяком случае, среди ихних начальников он у него, можно считать, свой человек. Расположен к нему и адъютант Краковского, Федор.

– И что же Егор передал для меня?

Анна достала из чулка и подала ему бумагу.

– Это план лагеря на новом месте. И вот записная книжка Краковского. Из штанов евонных выпала, а Егор и подобрал.

Буслаев взял драгоценный набросок, всмотрелся в него. На плане четко просматривались бункера, система сообщений между ними, расположение огневых средств. Перелистал записную книжку с фамилиями и адресами, видно, близких Краковскому людей.

– Спасибо и Егору, и вам, Анна. Это очень ценно для меня.

– А еще Егор велел сказать вам, что познакомился с Варькой, по прозвищу – Шалашовка.

– Это кто же такая?

– Говорят, любовница Краковского. Приходящая, так сказать. Фамилия ее – Веселовская. Полячка. Я припоминаю ее. Она живет в нашем райцентре. Второй дом справа, если ехать со стороны мельницы. У всех плетнем двор обнесен, а у нее штакетником.

– Толковая женщина?

– Молоденькая. Язык хорошо подвешен. А насчет толковости… Так, шелопутная бабенка. В оккупацию с немецким офицером болталась. Теперь вот Краковский ее подобрал. Возможно, она его окрутила.

– У нее есть семья, дети?

– Да нет, – усмехнулась Анна. – У таких женщин ни мужей, ни детей не бывает. Уж больно любит она всласть попить да поесть.

Лейтенант задумался: быть может, здесь находится ключик к Краковскому как человеку.

– А еще там у них немка из гестаповок укрывается, – продолжала Анна свой доклад. – Баронессой ее величают. Видать, знатного немецкого рода будет.

– Интересно. Что же она там делает?

– Егор пока что о ней ничего толком не знает. Но только Баронессу эту терпеть не может Варька-Шалашовка. Аж глаза готова ей выцарапать за своего Краковского.

– Ну что же, еще раз спасибо вам, Анна. И поблагодарите от моего имени Егора. Пусть продолжает действовать в том же духе. Для нас каждая деталь важна. Особое внимание пусть обратит на настроения людей в банде, на взаимоотношения главарей друг с другом и с рядовыми. Доходят ли до них наши листовки, как на них реагируют рядовые и главари. Что же касается Баронессы… – продолжал Буслаев, – пусть поближе узнает ее, как и эту Варвару-Шалашовку. Надеюсь, вы не станете ревновать мужа к этой распутнице?

– Егор у меня – стойкий мужчина, – с гордостью сказала Анна и замолчала. Лицо ее вдруг вспыхнуло багрянцем. – Я понимаю так: рано ли, поздно ли, вы все равно банду эту уничтожите, – заговорила она. – На вашей стороне и сила, и правда.

– Скрывать от вас не стану. Все к этому идет.

– А как же Егор мой? Его-то за что убивать станете? – волнуясь за судьбу мужа, спросила женщина, и глаза ее наполнились слезами.

– Ах, вот вы о чем, Анна… Скажите, вы мне верите?

– Да пока вроде бы не обманывали.

Вот и положитесь на меня до конца. При всех случаях безопасность вашего мужа я вам гарантирую. Так и передайте Егору Степановичу.

То, что Егор удачно вошел в доверие главарей банды, радовало Буслаева. Но он понимал и другое: Краковский вряд ли станет с ним откровенничать. Нужен был человек из числа его близких связей. Баронессу надо еще изучать, а вот Веселовская… Необходим разговор с нею. Но как это сделать?

Утром следующего дня Буслаев позвонил в райисполком и поинтересовался, какие массовые кампании в эти дни проводятся в деревнях, поселках, в районном центре. Оказалось, что среди прочих важных дел осуществляется подписка на Внутренний государственный заем, идет подготовка к весеннему севу. А еще – перекраивание земельных приусадебных участков. Последнее и привлекло его внимание как оперативного работника.

Вызвал к себе Григория Красавина.

– Вот что, Гриша, – начал он. – Хочу дать тебе важное поручение. Знать о нем будем только ты и я, стало быть, вдвоем.

– Это уж как водится, – переступил с ноги на ногу Григорий. – Автомат, гранаты у меня всегда наготове.

– На этот раз они тебе не понадобятся.

– Тогда что же?

– Пройди по окраинным усадьбам. Узнай, всем ли вручены акты на право владения приусадебной землей после ее перекроя. Задание тебе понятно или повторить?

– Чудное какое-то.

– Отставить разговорчики! – сказал, чуть улыбнувшись, Буслаев.

– Есть отставить!

– Так вот. В числе других ты посетишь Варвару Веселовскую. Когда она покажет тебе акт землеустроителей, посмотри его и скажи ей, что оформлен он-де не по правилам, а значит, может быть признан недействительным. Посоветуй поехать в райземотдел для переоформления документа. Уговори ехать тотчас же, иначе она может лишиться земли. Да пусть не забудет взять с собой акт и паспорт.

– Сказать, что вы прислали меня к ней?

– Ни в коем случае! Это – наша с тобой тайна. Одна на двоих. Сошлись на указание… райземотдела. А я с ним договорюсь.

– Понятно.

Григорий так и сделал, как приказал Буслаев. И избы обошел, и у Варвары Веселовской побывал в доме. Узнав о неисправностях в бумагах, та подхватилась и помчалась в земотдел, временно размещавшийся в соседнем поселке, чтобы засветло вернуться домой.

Буслаев встретил Веселовскую на лесной просеке. Она нахлестывала и без того ретивого жеребца, чтобы тот мчал еще быстрее. Остановив, представился и предложил пройти с ним в дом лесничего. Грубо обругав лейтенанта за то, что ухватил лошадь под уздцы и не позволяет ехать, Варвара все же подчинилась его требованию, оговорив условие:

– Только ненадолго, пожалуйста. У меня дел невпроворот.

В пустовавшем заброшенном домике лесничего Буслаев предъявил ей несколько фотокарточек с изображением мужчин разных возрастов. Поинтересовался, не знает ли она кого-либо из них. Варвара вздрогнула, увидев на фотографии своего возлюбленного, но тут же взяла себя в руки.

– Никого из этих мужчиков не знаю! – отрицала она.

– А если присмотреться?

– Да и присматриваться нечего. Не знаю и не встречала никогда!

– Это – Краковский Йозеф, – указал Буслаев на фотографию в центре.

Варвара, чувствовалось, перетрусила, но продолжала стоять на своем.

– Да что вы мне подсовываете? Никого, значит, и этого бородатого хрыча тоже не знаю! – ответила она резко, грубо и отбросила протокол опознания с наклеенными на него фотокарточками.

– Нехорошо, Варя, не признавать, а тем более отказываться от любимого человека, – пожурил ее Буслаев.

– Откуда вы можете знать, кого я люблю, кого ненавижу? А гадать на кофейной гуще и я умею.

– Краковский – ваш любовник.

– Вы что же, следите за тем, с кем я сплю? – фыркнула Веселовская. – Может быть, у моей постели и фотоаппарат установили? И вообще, я женщина и вправе не отвечать на подобные вопросы.

Буслаев убежден был, что Варвара лгала, отрицая свою связь с главарем банды. По материалам розыскного дела он знал, что в годы оккупации гитлеровской армией территории района Краковский встречался с ее подругой Агафьей, учившейся с ней до войны в педучилище, а в дни оккупации служившей поваром в городской столовой. Агафья работала на партизан. Варвара догадывалась об этом, и своими подозрениями поделилась тогда с Краковским. Когда по приказу Службы безопасности над подругой учинили расправу, она находилась на площади, где была установлена виселица. Спокойно взирала на то, как набрасывали ей на шею петлю. Внутренне была даже горда тем, что казнь совершена по ее доносу. Позже она встретила Краковского. Когда гитлеровцы бежали из города, укрыла его у себя в сарае. Вскоре он ушел в лес, где было заблаговременно припрятано немецкое оружие и продовольствие, вырыт колодец.

Антон понимал, что Веселовской трудно сразу признаться во всем, рассказать правду. Не настаивал. Только спросил:

– Но если вы с этим человеком спите, значит, между вами любовь?

– В том-то и трагедия, что без любви, – вырвалось у Варвары помимо ее воли и желания. Но теперь она стала откровеннее. – Он божится, что любит меня. Но я ему ни на грош не верю. Понимаете, не верю! Он – обманщик! Словом, иллюзия любви, а не любовь.

– Достаточно, что вы его любите.

– Я привязалась к этому человеку, как кошка. Это верно. Но и ненавижу его! Вам невозможно понять меня, мою душу, мое состояние. Для этого надо быть женщиной. И женщине той оказаться на моем месте.

– Да нет, понимаю. Связались с мужчиной, который не способен любить. Вот и терзаетесь.

– Да, да. Вы правы, – задумалась Варвара. – Я хочу иметь семью, детей. Как всякая нормальная женщина. Он же для меня – картина без перспективы. – В сердцах добавила: – Брошу я его!

– В этом я вам не советчик… Не повезло в любви, сделайте добро людям и очистите этим свою душу.

– Каким образом? Полюбить вас? Я согласна, – произнесла она кокетливо. – Вы соблазнительный мужчина.

– Поставьте меня в известность, когда Краковский вознамерится посетить вас дома. Я хочу поговорить с ним лично.

– Ничего я не скажу! – зло бросила Варька. Куда девалась ее «образованность», рассудительность, даже кокетство. Сейчас она напоминала разъяренную рысь.

– Это ваше последнее слово? – спросил Буслаев.

– Да, последнее! Все! Я должна ехать! Меня вызывают в земотдел!

– Ну что же… Я буду вынужден задержать вас и возбудить уголовное дело как на бандпособницу. – Слова звучали убедительно.

– Ну зачем же так сразу и судить, – растерялась Варя. С ужасом представила себе, что на следствии может всплыть то, что она предала подругу юности, выдав ее полиции, как и многое другое. Подумала: да и кто он для меня, в самом деле, этот Краковский, чтобы голову за него класть на плаху?..

– Отказываетесь сотрудничать? – строго спросил Буслаев.

– Не могу! – все еще не решалась Варька.

– А с гитлеровской Службой безопасности могли?..

– С гестапо? – В голосе ее был испуг. – Злые языки еще и не такое наговорят вам на меня! Только слушайте.

– Но ведь существует подписка, которую вы давали начальнику Службы безопасности и СД Хейфицу о сотрудничестве. Известна и характеристика Хейфица на вас: «Варвара Весловская – человек надежный, преданный, инициативный, отзывчивый на нужды Великой Германии». Оказывается, он вас засылал в отряд Бати со шпионским заданием.

– Этого не было, не было! – закричала Варька истерически.

– Вот ваша подписка. А это – характеристика Хейфица на вас. Ваше донесение о выполнении шпионского задания, – предъявил Антон.

Варька упала на колени перед Буслаевым, перекрестилась несколько раз, запричитала:

– Господи, прости меня, грешную, спаси и помоги!

– Встаньте! – приказал Буслаев.

– Но поверьте, лейтенант: никого из партизан я не предала, не убила, не отравила. Поверьте, миленький! – клялась она, поднимаясь с колен и садясь на табуретку. – Честное слово!

Видимо, я в вас ошибся, Варвара. Надеялся, что хоть частично искупите свою вину. Вы же, оказывается, – враг себе.

– Если придет ко мне домой Йозеф, дам ему снотворное, чтобы заснул, и непременно свяжусь с вами и сообщу об этом, – скороговоркой произнесла Варька.

– Как же вы это сделаете?

– А через Гришу Красавина. Я знаю, где он живет.

– Я могу на вас положиться?

– Вот те крест! – перекрестилась Варвара.

Антон подумал: «Слишком темная, грязная и скользкая личность эта женщина. И тем не менее любую возможность следует использовать. А обман? Краковский меня поджидает всюду…»