Текст книги "Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии"

Автор книги: Юлиус Белох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

В Спарте теперь призвали к оружию всех граждан моложе шестидесяти лет, и это войско, подкрепленное союзными отрядами, послано было к Истму; так как царь Агесилай все еще был болен, то начальство было поручено его сыну Архидаму. Фиванцы между тем обратились за помощью в Афины и к Ясону из Фер. Однако афиняне очень холодно приняли известие о победе; им достаточно надоела война, и они слишком хорошо понимали, что с победой при Левктрах начнутся в Элладе новые бесконечные междоусобия. Напротив, Ясон тотчас двинулся в Беотию с пятьюстами всадников и тысячью пятьюстами пехотинцев и спустя несколько дней прибыл на поле битвы. Но и он был далек от мысли оказать помощь фиванцам для уничтожения противника; напротив, благодаря его посредничеству заключен был договор, в силу которого пелопоннесцам предоставлено было свободное отступление из Беотии. Архидам дошел уже до Эгосфен у южной подошвы Киферона; теперь он повел разбитую при Левктрах армию и собственное войско обратно в Коринф и там распустил союзные отряды по домам.

На обратном пути в Фессалию Ясон завладел Гераклеей у Эты. Этот город после Анталкидова мира снова подпал под власть Спарты и еще при Левктрах выставил свой отряд; Ясон разрушил городские укрепления и отдал город этеянам, которые с тех пор и владели им. Теперь путь через Фермопилы в срединную Грецию был во всякое время открыт для Ясона. Затем покорена была также Перребия, единственная из смежных с Фессалией областей, сохранившая до сих пор свою независимость; таким образом, Ясон распространил свою власть до границ Македонии, и македонский царь Аминта III поспешил заключить с ним союз.

К следующему году Ясон готовил экспедицию в Дельфы; он хотел принести на Пифийском празднестве великолепную жертву богу, и в Греции носились слухи, что он намерен присвоить себе руководство играми, тем более что как владыка Фессалии он располагал большинством голосов в совете амфиктионов. Многие думали даже, что он хочет завладеть храмовыми сокровищами; одно несомненно – что он собирался сделать решительный шаг для достижения гегемонии в Греции. Но во время смотра в Ферах Ясон пал жертвой заговора, и его широкие планы вместе с ним сошли в могилу. Ему наследовали во владении Фессалией его братья Полидор и Полифрон; спустя короткое время Полидор умер, и виновником его смерти все считали Полифрона. В Фессалии воцарился террор; Полидам из Фарсала, предавший некогда город Ясону, был казнен вместе со многими знатнейшими гражданами, из Ларисы изгнана часть знати. Но уже в следующем году Полифрон был убит своим племянником, сыном Полидора Александром, который затем сам вступил на фессалийский престол (369 г.). Теперь дворянство страны восстало против тирании и призвало на помощь македонского царя Александра II, который только что унаследовал престол своего отца Аминты. Македонский царь действительно изгнал с помощью Алевадов гарнизоны тиранов из Ларисы и Краннона, но затем сам захватил эти города, так что Фессалия только переменила господина или, вернее, приобрела двух господ вместо одного.

Таким образом, Фивы освобождены были от опасности, которая до сих пор грозила им с севера; теперь они могли беспрепятственно приняться за упрочение своего положения в Средней Греции. Уже тотчас после битвы при Левктрах Орхомен принужден был вступить в Беотийский союз; затем заключены были союзы с Фокидой, с Опунтской и Озольской Локридой, с малийцами и энианцами в долине Сперхея. Эвбейские города также отпали от Афин и примкнули к Фивам, которые таким образом объединили под своею властью всю Среднюю Грецию, исключая Аттику и горные области на западе. Для охраны новых приобретений поставлены были фиванские гарнизоны в крепости Никее у Фермопил и в Эхине на противолежащем северном берегу Малийского залива; таким образом, дорога в Фессалию была открыта для Фив и преграждена для неприятельских нападений.

Между тем сражение при Левктрах не осталось без влияния и в самом Пелопоннесе. Поражение сильно поколебало авторитет Спарты в глазах ее союзников, и недовольство, порожденное в течение последних лет ее деспотическим правлением, разразилось теперь открытым мятежом. Этим положением дел воспользовались Афины для того, чтобы попытаться заменить спартанскую гегемонию своею собственной. По их приглашению в Афинах собрались делегаты большинства средних и мелких государств Пелопоннеса и заключен был договор, которым Афины и морской союз, с одной стороны, и пелопоннесские государства, с другой, гарантировали друг другу самостоятельность и обещали друг другу помощь на случай неприятельского нападения. Одна только Элида не приняла участия в этом соглашении, так как не были удовлетворены ее притязания на прежние периэкские города; вскоре элейцам действительно удалось подчинить своей власти часть этих общин.

Таким образом, Пелопоннесский союз распался, и всюду на полуострове начала оживать демократическая партия. В Мантинею вернулись эмигранты, и тотчас приступлено было к восстановлению города, чему Спарта была бессильна воспрепятствовать. Из Фигалеи изгнаны были приверженцы Спарты; правда, во время празднования Дионисий они напали на город и произвели резню среди собравшегося в театре народа; однако им не удалось завладеть городом. В Коринфе также произошло восстание демократов; эмигранты двинулись из Аргоса к Коринфу и проникли в город, но здесь вскоре были побеждены. Дело кончилось, разумеется, тем, что все, кого подозревали в сочувствии к демократам, были казнены или изгнаны. Так же безуспешна оказалась попытка демократического восстания и в соседнем Флиунте.

Но нигде взрыв страстей не достиг такой силы, как в Аргосе, древнем центре пелопоннесской демократии. Здесь заподозрили—справедливо или нет, неизвестно, – существование олигархического заговора против действующей конституции; чернь, доведенная подстрекательствами демагогов до неистовства, напала на зажиточных граждан, которые сотнями пали под палочными ударами. Тщетно зачинщики восстания пытались прекратить эти жестокости; толпа вопила о заговоре и убивала тех самых людей, которых до сих пор считала своими вождями. Всего в Аргосе, по преданию, было убито в эти страшные дни 1200 граждан; вся Греция с ужасом следила за этими событиями.

Однако вожди демократии в Аркадии хорошо понимали, что только что приобретенную свободу можно будет сохранить лишь в том случае, если отдельные общины страны соединятся, по примеру Беотии, в один прочный союз. Но из аркадских городов ни один не был настолько значителен, чтобы занять то положение, какое в Беотии принадлежало Фивам; нужно было, следовательно, основать новую столицу для возникающего единого аркадского государства. Для этой цели избрали плодородную юго-западную часть страны, где возвышается гора Ликей, служившая издревле религиозным средоточием Аркадии, но где до тех пор не было ни одного крупного города; территорию нового города должны были образовать области Паррасия и Эвтресия с отрезками соседних округов, а население его должно было составиться из местных жителей, рассеянных по многочисленным деревушкам. Сам город решено было построить в долине верхнего Алфея, вблизи лаконской границы, чтобы он мог вместе с тем служить для Аркадии оградою против спартанских нападений. Кольцом стен была охвачена такая обширная площадь, что город мог вместить очень многочисленное население; этому соответствовало и название, которое должна была носить столица Аркадии, „великий город", Мегалополь. Она должна была служить резиденцией союзного совета, состоявшего из пятидесяти членов („дамиорги"), которые являлись представителями всех участвующих в союзе общин пропорционально величине каждой; в определенные сроки здесь должны были происходить собрания всех имеющих право голоса аркадских граждан, так называемых „десяти тысяч", для разрешения важных вопросов и для выбора союзной администрации. Отборный отряд войска, – эпариты, имел назначением охранять страну от внешних врагов и поддерживать авторитет центрального правительства в случае непокорности какого-либо из членов союза (370 г.).

Такие широкие планы вызвали, разумеется, сильную оппозицию, особенно в некоторых крупных городах, которым приходилось более всего терять от присоединения к Аркадскому союзу. В Орхомене и слышать не хотели об этом предприятии уже из зависти к соседней Мантинее, которая была самой пылкой сторонницей объединения. В Тегее происходила борьба партий; в конце концов дело дошло до уличной свалки, в которой благодаря подоспевшей помощи из Мантинеи победили демократы; противники, числом 800, спаслись бегством через границу Лаконии. Теперь Спарта решила выйти из своего бездействия; удобный повод к этому представляло вмешательство мантинейцев, которое являлось нарушением тегейской автономии. Итак, в Орхомен был отправлен небольшой отряд наемников под начальством Политропа, затем (около середины зимы) царь Агесилай вступил во главе спартанского ополчения в Аркадию, присоединил к себе отряд Гереи и двинулся против Мантинеи. Но тем временем Политроп был разбит при Орхомене аркадским стратегом Ликомедом и сам пал в битве, и когда Агесилай прибыл к Мантинее, здесь оказались сосредоточены все силы Аркадского союза, подкрепленные вспомогательными отрядами из Аргоса и Элиды. Тем не менее враг не решился принять вызов Агесилая; но и Агесилай не был в состоянии принудить неприятеля к сражению и, спустя несколько дней, принужден был уйти обратно в Спарту, ничего не добившись.

Между тем аркадцы и их союзники обратились в Афины и на основании только что заключенного договора потребовали от них союзнической помощи против Спарты. Но в Афинах более не хотели слышать о походе в Пелопоннес; вследствие этого аркадские послы отправились в Фивы, где действительно встретили лучший прием. Для Беотии в ее собственных интересах было крайне важно не допустить восстановления спартанской гегемонии в Пелопоннесе. Ввиду этого, несмотря на позднее время года, тотчас было послано за Истм сильное беотийское войско, подкрепленное контингентами союзных государств Средней Греции; среди беотархов, руководивших экспедицией, находился и Эпаминонд, победитель при Левктрах.

Когда беотийцы достигли Мантинеи, они не нашли там неприятеля, потому что Агесилай уже раньше ушел назад в Спарту. Таким образом, цель похода была достигнута без битвы, и вожди хотели уже двинуться с армией в обратный путь. Но аркадцы настаивали на том, что следует воспользоваться удобным случаем для вторжения в Лаконию, которая в эту минуту была почти беззащитна, и Эпаминонд с товарищами решились на собственный страх предпринять эту экспедицию, которая, ввиду огромного количественного перевеса беотийцев, обещала верный успех. Действительно, при переходе через горы в долину Эврота они не встретили значительного сопротивления; несколько сот неодамодов и тегейских изгнанников, выставленные на границу, были перебиты аркадцами. И вот, впервые на памяти истории перед Спартою стояло неприятельское войско. В Спарте господствовало, конечно, сильное смятение, и гражданам едва ли удалось бы отстоять открытый город, если бы очень полноводная от зимних дождей река не помешала неприятелю тотчас перейти на правый берег. Правительство решилось дать свободу илотам, и 6000 из них явились на защиту города; но и самое это большое количество могло возбудить опасения. К счастью, вскоре подоспела помощь из Коринфа, Сикиона, Флиунта и городов арголидской Актё, так что самая страшная опасность была устранена. Правда, неприятель перешел теперь через реку у Амикл и подступил к городу; но на штурм Эпаминонд не решился, а руководивший обороною старый царь Агесилай, конечно, был далек от мысли принять сражение в открытом поле. Поэтому неприятель мог беспрепятственно опустошить богатую страну вплоть до моря и сжечь открытые селения; затем беотийское войско ушло обратно в Аркадию.

Но Эпаминонд лелеял более обширные замыслы. Провозглашенную некогда Спартою автономию отдельных общин он хотел теперь восстановить, обратив против нее самой. С этой целью он двинулся в Мессению, крепостное население которой еще не забыло своей старой свободы и теперь поголовно восстало против своих спартанских господ. Потомки бежавших в 455 г. за границу мессенцев были призваны назад в отечество; у горы Итомы, этой естественной твердыни в центре страны, была заложена новая столица – Мессена. Периэкские города побережья, как Асина и Кипариссия, правда, остались верны Спарте; все же Спарта потеряла треть своей территории, и эта рана уже никогда не зажила.

Тем временем спартанцы обратились в Афины с просьбой о помощи, и афиняне действительно пришли к убеждению в том, что дольше сохранять нейтралитет невозможно. Спарта нужна была Афинам как противовес против Фив; ввиду этого, по предложению Каллистрата, было решено тотчас послать Ификрата со всем ополчением в Пелопоннес. Он проник до Аркадии, но затем, когда явился из Мессении Эпаминонд, принужден был отступить в Коринф, где в восточной части города на горе Онее занял позицию, преграждавшую доступ к Истму. Однако Эпаминонду удалось прорвать неприятельские ряды и без урона привести свое войско в Беотию (весною 369 г.).

Однако в Пелопоннесе враждебные действия продолжались, ввиду чего Эпаминонд принужден был уже через несколько месяцев предпринять туда новый поход. Дойдя до Истма, он убедился, что перешеек занят сильным афинским и спартанским войском. Дело в том, что оба государства заключили между собою формальный союзный договор на началах полного равноправия, так что обе стороны должны были через каждые пять дней чередоваться в командовании соединенной армией. Однако Эпаминонд и в этот раз прорвал неприятельские ряды, соединился с отрядами своих пелопоннесских союзников – аргосцев, элейцев и аркадцев – и двинулся к Сикиону, который, подобно соседней Пеллене, перешел теперь на беотийскую сторону. Но нападение на Коринф было отражено, и когда вслед затем на помощь спартанцам прибыли от Дионисия, владыки Сиракуз, 20 триер с 2 тыс. кельтских и иберийских наемников, то Эпаминонд счел благоразумным отвести свое войско обратно через Истм. В Фивах были, разумеется, не особенно довольны скудными результатами похода. Вследствие этого Эпаминонд не был избран в беотархи на следующий год и при представлении отчета о своей должностной деятельности обвинен Менеклидом, главою радикальной демократии, в государственной измене. Судьи, правда, не решились осудить на смерть победителя при Левктрах, как того требовало обвинение; но все-таки Эпаминонд до поры до времени был устранен от дел. Фиванцы вскоре должны были убедиться, что не могут обойтись без него.

Между тем Фивам пришлось вмешаться и в фессалийские дела. Фессалийская знать обратилась к ним с просьбою о помощи против Александра Ферского и Александра Македонского, и правительство послало Пелопида, чтобы он восстановил порядок к северу от Фермопил. Он без боя занял Ларису, потому что перед тем против Александра восстал один из македонских вельмож, Птолемей из Алора, и оба обратились к посредничеству Пелопида. Затем, заключив договор с Александром Ферским, Пелопид пошел дальше в Македонию, где также водворил мир, правда – ненадолго (369 г.).

Ибо тотчас по удалении Пелопида Птолемей убил царя Александра – по соглашению, как говорили, с его матерью Эвридикой, вдовой царя Аминты. Во всяком случае, Эвридика вышла замуж за убийцу своего сына, и Птолемей взял в свои руки управление государством в качестве опекуна младшего брата Александра, Пердикки. В это самое время один из побочных родственников царского дома, Павсаний, заявил притязания на престол и с наемным греческим войском занял округа Анфемунта и Фермы на халкидской границе. Ввиду такой опасности Эвридика обратилась к афинскому стратегу Ификрату, который как раз в это время плыл со своей эскадрой вдоль фракийского берега, направляясь к Амфиполю; благодаря его вмешательству действительно удалось изгнать Павсания из страны. Но Фивы не могли примириться с мыслью, что их влияние в Македонии вытеснено влиянием афинян; поэтому Пелопид снова отправился на север (368 г.) и склонил Птолемея к заключению договоpa, в силу которого он обязался выставлять свой контингент в фиванскую армию и в обеспечение своей верности дал заложником, кроме других македонских вельмож, юного брата Пердикки, Филиппа.

Таким образом, преобладающее влияние Фив в Македонии было восстановлено, но тотчас обнаружилось, что Фессалия подчинилась только для вида. Пелопид не догадывался об этом и оказался настолько безрассудным, что отправился в лагерь Александра Ферского, где, разумеется, был задержан в качестве заложника. После этого тиран сбросил маску и открыто перешел на сторону Афин, которые немедленно прислали на помощь ему в Фессалию 30 триер и тысячу человек пешего войска. Это дало возможность Александру разбить беотийскую армию, присланную на выручку Пелопида, и поставить ее в крайне затруднительное положение; войско неминуемо погибло бы, если бы Эпаминонд, который участвовал в походе в качестве подчиненного, в решительную минуту не взял на себя руководства отступлением. Теперь он снова был избран в беотархи и следующей весною во главе нового войска послан в Фессалию; действительно, путем искусных операций ему удалось принудить Александра к заключению договора, причем Фивы снова получили Фарсал и Пелопид был освобожден (367 г.). Однако тиран в общем удержал свои прежние владения; он сохранил власть над Ферами, Магнесией, Фтиотидой и некоторыми соседними городами собственно Фессалии, в особенности Скотуссой. Были приняты меры, чтобы в стране не мог скоро водвориться мир, что вполне соответствовало видам Фив.

Между тем в Пелопоннесе новоустроенный Аркадский союз достиг большого могущества. Душою этой политики был мантинеец Ликомед, происходивший из богатой и знатной семьи и игравший видную роль уже при основании Мегалополя. Он стремился упрочить независимость Аркадии, освободить ее от беотийской опеки, доставить своей стране то положение, на которое давало ей право ее многочисленное и храброе население, и, наконец, привлечь на службу самой родине ту народную силу, которая до сих пор, на службе ли Спарты, или по найму всякого, кто хотел платить, расходовалась ради чужих целей. И страна восторженно приняла программу своего вождя, который твердой рукой повел ее от победы к победе. Те общины, которые еще противились объединению, как Орхомен и Герея, были силою принуждены к вступлению в союз; северные периэкские города Лаконии до Селласии на юге примкнули к Аркадии; то же сделали Ласион и трифилийские города, которые некогда были освобождены Спартою от элейского владычества и теперь не могли собственными силами защищать свою независимость против своих ненавистных прежних господ. С Аргосом и Мессенией был заключен тесный союз; аркадские войска спасли аргосцев из отчаянного положения, в которое поставили их под Эпидавром наемники афинянина Хабрия и коринфяне; под Асиной в южной Мессении спартанский гарнизон был разбит аркадцами.

Ввиду такого усиления Аркадского союза Спарта принуждена была ограничиваться обороной, и только прибытие весною 368 г. нового вспомогательного отряда от Дионисия дало ей возможность снова перейти в наступление против Аркадии. Спартанцы отняли назад Карии, и Архидаму, который командовал войском вместо своего престарелого отца Агесилая, удалось даже проникнуть до окрестностей Мегалополя. Но как раз в это время Дионисий начал свою последнюю войну с Карфагеном и потому отозвал свой отряд; вследствие этого Архидам принужден был прервать поход. Соединенные аркадские и мессенские силы сделали попытку отрезать врагу отступление, но Архидам и его войска, сражаясь с мужеством отчаяния, проложили себе путь сквозь ряды неприятеля, который был разбит и потерпел большой урон, тогда как из спартанцев, по преданию, не пал ни единый. Эта „бесслезная битва" произвела, конечно, тем большее впечатление, что это была первая победа, одержанная спартанцами со времени сражения при Левктрах. Спартанское и сиракузское войско было спасено, – других последствий победа не имела.

Потребность в мире сказывалась теперь в Греции все с большей силою; и вот, летом 368 г., в Дельфах собрался конгресс представителей воюющих держав по почину сатрапа Фригии, Ариобарзана, который для этой цели прислал в Грецию с большой суммой денег своего агента, Филиска из Абидоса. Но так как лакедемоняне не хотели отказаться от Мессении, а беотийцы – бросить на произвол судьбы только что основанное ими же государство, то переговоры не привели ни к чему, и Филиск должен был ограничиться выдачей лакедемонянам субсидии на вербовку отряда наемников. Теперь лакедемоняне отправили посольство в Сузу, и остальные греческие державы – Беотия, Афины, Элида, Аркадия, Аргос – тотчас последовали их примеру. Послы начали взапуски заискивать у персидского царя, и победителем из состязания вышел беотийский посланник, „освободитель" Фив Пелопид. Он добился принятия всех своих требований: Мессения была признана независимой, Трифилия отдана элейцам, Амфиполь объявлен свободным, Афинам приказано распустить их флот. Если бы какое-нибудь государство отказалось принять этот мир, то все остальные державы должны были совместно идти войною на него. Афинский посланник Леонт тотчас заявил протест против этих условий и добился прибавки нового пункта, в силу которого Афинам было предоставлено право предлагать изменения в проекте мирного договора (367 г.).

Теперь надо было позаботиться о том, чтобы этот мир был принят греческими государствами; с этой целью был созван конгресс в Фивах (зимою 367/366 г.). Но здесь фиванцы встретили сопротивление со стороны своих собственных союзников; особенно аркадский делегат Ликомед наотрез отказывался уступить Трифилию. Вследствие этого конгресс кончился ничем; точно так же не удалось фиванцам склонить к согласию отдельные города путем сепаратных переговоров. Попытка Фив получить от персидского царя гегемонию над Грецией потерпела полную неудачу.

Ответом Эпаминонда было новое вторжение в Пелопоннес (366 г.). С помощью аргосцев он проложил себе путь через горные проходы у Коринфа и затем обратился против Ахеи, которая до сих пор держалась нейтрально и которую он теперь без большого труда заставил примкнуть к Фивам. При этом Эпаминонд пощадил существовавшую олигархическую конституцию; но фиванское правительство взглянуло на это дело иначе: оно послало гармостов в ахейские города, изгнало, опираясь на чернь, большое число наиболее состоятельных граждан и повсюду ввело демократию. В Сикионе олигархия также была низвергнута с помощью аргосцев и аркадцев; один из знатных граждан, Эвфрон, ставший во глав массы, забрал в свои руки управление городом и под прикрытием демократических форм установил настоящую тиранию, причем опорою ему служил наемный отряд в 2000 человек; все его противники были изгнаны и имущество их конфисковано. Наконец аркадцы потеряли терпение; их стратег Эней из Стимфала вступил в город и призвал обратно изгнанников; Эвфрон бежал в гавань, которую выдал теперь лакедемонянам. Впрочем, гавань вскоре была взята сикионцами и аркадцами. Но в Сикионе смуты продолжались, вследствие чего Эвфрону удалось с отрядом афинских наемников проникнуть в город и с помощью демократов снова захватить власть (зимою 366/365 г.); однако в Акрополе удержался фиванский гарнизон. Напротив, Ахею фиванцы вскоре опять потеряли; многочисленные изгнанники вернулись с оружием в руках и приступом взяли города, один за другим. Они, разумеется, тотчас вступили в союз со Спартою, так что аркадцы были теперь с двух сторон стеснены неприятелями. А так как и отношения с Фивами становились все хуже, то Ликомед решил искать сближения с Афинами.

Афинское правительство, ввиду исхода мирных переговоров в Сузе, было готово в случае надобности довести дело до разрыва с Персией. Тимагор, наряду с Леонтом участвовавший в этих переговорах как представитель Афин, был обвинен в принятии взятки от персидского царя, осужден и казнен; обвинение против него было возбуждено его же товарищем по посольству, Леонтом. С Ариобарзаном, сатрапом Фригии, который только что восстал против царя, был заключен союз и в помощь ему послан Тимофей во главе отряда в 8000 человек и флота в 30 кораблей, – правда, с наказом по возможности избегать нападения на земли, несомненно принадлежащие царю. Тимофей обратился прежде всего против Самоса, куда персы несколько лет назад, вопреки Анталкидову миру, поставили гарнизон, и после десятимесячной осады взял город (весною 365 г.). Часть граждан была изгнана и заменена клерухией афинских граждан. Тем временем в Малую Азию прибыл и царь Агесилай, и Ариобарзану удалось с его помощью одержать верх над царскими полководцами, сатрапом Лидии Автофрадатом и карийским династом Мавсолом. От Тимофея Ариобарзан также получил помощь; в благодарность он уступил афинянам занятые его гарнизонами крепости Сеет и Крифоту на фракийском Херсонесе. Ввиду этих событий персидский царь счел нужным снова сблизиться с Афинами. Он формально признал их права на Амфиполь, после чего афиняне поспешили отозвать Тимофея из Азии и поручили ему начальство на македонском побережье.

Здесь уже с 368 г. действовала афинская эскадра под командой Ификрата, присланная для того, чтобы принудить к покорности Амфиполь, который, как мы видели, в 371 г. на мирном конгрессе в Спарте был признан подвластным Афинам (выше, с. 169). Задача оказалась трудною, ибо олинфяне тем временем восстановили свой Халкидский союз, уничтоженный было Спартою, и теперь отнюдь не хотели допускать, чтобы Афины снова утвердились в их соседстве. Поэтому они выступили из морского союза и заключили союз с Амфиполем; регент Македонии Птолемей, только что признавший фиванскую гегемонию, также оказал помощь Амфиполю. При этих обстоятельствах Ификрат не мог добиться существенных результатов. Больших успехов достиг Тимофей. Он прибыл в Македонию как раз после того, как молодой Пердикка убил своего опекуна Птолемея и сам взял в свои руки бразды правления; чтобы удержаться на престоле, он прибег к помощи Афин. Амфиполя, правда, и теперь не удалось взять; зато Тимофей принудил к вступлению в Афинский союз Метону и Пидну и отнял у халкидцев Торону и Потидею (364—362 гг.). Последняя снова, как во время Пелопоннесской войны, была обращена в аттическую клерухию (361 г.).

Между тем Афины понесли в самой Греции очень чувствительную потерю. Мы знаем, что Эвбея после битвы при Левктрах отложилась от Афин и примкнула к Фивам; теперь тирану Эретрии Фемисонту удалось овладеть противолежащим Оропом (весною 366 г.). Он сделал это по соглашению с Фивами, и последние немедленно заняли город своим гарнизоном. Ввиду этого Афины потребовали помощи от Спарты и других своих пелопоннесских союзников; но на помощь им не поднялась ничья рука, а одни Афины были слишком слабы, чтобы решиться на войну с Беотией. Таким образом, Ороп остался во власти фиванцев, и только Филипп вернул этот город Афинам.

Этой минутою решила воспользоваться оппозиция в Афинах для нападения на правительство. Каллистрат из Афидны, бывший в течение последних семи лет, со времени отрешения от должности Тимофея, руководящим государственным деятелем, и Хабрий, руководящий военачальник, были преданы суду по обвинению в государственной измене. Обвинителем выступил Леодамант из Ахарн; это был один из лучших ораторов Афин, но во время революции он стоял на стороне олигархов и потому до сих пор не сумел приобрести сколько-нибудь значительного влияния. Рядом с ним поддерживал обвинение Гегесипп из Суния, один из вождей радикальной демократии. Но на этот раз правительству еще удалось отразить нападение; правда, этой победой Каллистрат был обязан главным образом своему увлекательному красноречию.

Около этого времени Ликомед прибыл в Афины и от имени Аркадии предложил союз, который, при раздражении против Спарты, вызванном в Афинах потерею Оропа, и был охотно принят. Правда, Ликомед на обратном пути был убит аркадскими изгнанниками, что было тяжелым ударом для Аркадии, потерявшей в нем своего лучшего человека; но заключенный им союз остался в силе, и Афины были теперь в силу договоров обязаны оказать помощь как аркадцам против Спарты, так и спартанцам против Аркадии.

Чтобы раз навсегда обеспечить себе свободный доступ в Пелопоннес, афиняне задумали овладеть дверьми в Пелопоннес – Коринфом. Это казалось не очень трудным, так как Афины уже много лет держали гарнизон в Коринфе; но такой вопрос не следовало обсуждать в открытом Народном собрании. В Коринфе тотчас узнали о замыслах Афин; афинянам очень дружелюбно заявили, что город более не нуждается в их услугах, и афинский гарнизон принужден был удалиться. Вскоре Харес явился с эскадрою перед Кенхреями; но было уже поздно, и он принужден был, ничего не добившись, вернуться в Пирей. Но собственными силами защищаться против Фив Коринф был не в состоянии, а Спарта не могла подать ему помощи. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как войти в соглашение с Фивами. Последние сначала потребовали заключения оборонительного и наступательного союза, но в конце концов согласились принять мир на условии сохранения каждою из сторон ее законных владений. Этот договор принял и Флиунт, который в течение последних лет лишь с трудом отражал нападения аргосцев и аркадцев, и городов арголидской Акте.

Таким образом, Эвфрон Сикионский был отрезан от Афин; ввиду этого он решил заключить мир с Беотией и сам приехал в Фивы, где его предложения были приняты, разумеется, с величайшей готовностью. Правда, во время переговоров в открытом заседании совета в Кадмее он был убит сикионскими изгнанниками; но его сын Адеас удержал в своих руках власть над Сикионом, и предложенный Эвфроном союз с Фивами действительно был заключен. Эвфрон был погребен на сикионском рынке и, как второй основатель города, получал героические почести.

Пример, который показал Эвфрон, захватив власть в Сикионе, скоро нашел последователя в соседнем Коринфе. После того как афинский гарнизон удалился из города, Коринф увидел себя вынужденным для охраны своего нейтралитета принять на службу небольшой отряд наемников; начальство над ним было вверено Тимофану, одному из наиболее влиятельных граждан города. Опираясь на это войско и с помощью неимущей толпы, он сделал попытку провозгласить себя тираном, но пал жертвою заговора, во главе которого стоял его собственный брат Тимолеон. Коринфская олигархия была спасена; но общественное мнение, одобрив убийство, с ужасом отвернулось от братоубийцы, и Тимолеон на многие годы удалился от общественной жизни, пока наконец вдали от родины нашел то великое поприще, на котором он мог обнаружить свои замечательные военные и политические дарования.