355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлиана Суренова » Слезы на камнях » Текст книги (страница 24)
Слезы на камнях
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 22:38

Текст книги "Слезы на камнях"


Автор книги: Юлиана Суренова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

– Конечно!

– Но… Разве в легендарные времена у повелителя небес было много спутников, а не один великий Гамеш?

– Нет, но какое это имеет значение?

– Я думаю, сейчас все так же. Обстоятельства изменились, люди странствуют группами, зная, что в одиночку не дойдут и до ближайшего города. Но боги – выше обстоятельств. Они неизменны.

– Ты считаешь…

– Не все караванщики избранны, а лишь кто-то один среди них.

– Но этот человек, с которым мы говорили, считает…

– Потому что ему хочется в это верить. Легче делить судьбу избранного с другими, чем понимать, что можешь не быть тем единственным, кому она дана.

– И если жребий падет не на избранного…

– Мы так и останемся без ответа – стоять и гадать, в чем же дело. Нет, Гешт…

Конечно, мы поступим так, как ты хочешь. Хотя мне это и не особенно нравится.

Возлагать свою ношу на чужие плечи… – вздохнув, он осуждающе качнул головой. – Они решать, что мы их обманули – встретили с распростертыми объятьями, чтобы уложить на жертвенный камень…

– Но это не так!

– А кто, кроме нас с тобой, будет знать это?

– Да все! Ведь это жребий!

– Жребий, Гешт. Но жребий известен лишь горожанам. В снегах волю судьбы доносит до смертных метель. И вообще, как могут те, кто не признают силы камня…

– Не продолжай. Я понял… Что бы мы ни делали, вопросов не станет меньше. Они плодятся, словно крысы на городской свалке…

– Да. И при этом мы сейчас не замечаем даже малой их части.

– То есть?

– Когда начинаешь задумываться… Возникает такое чувство, что ты тянешь за нить, полагая, что она – коротенький хвостик, а на деле оказывается – нет ни конца, ни края… Ну, вот, допустим, что с этим караваном действительно странствует по земле повелитель небес… Допустим, что жребий падет на эту девочку… Это может быть просто потому, что такова судьба, а может, потому что она – дочь богини луны от смертного и повелитель небес ненавидит ее…

– И хочет покарать нашими руками?

– Да. Что-то вроде этого.

– Нет, Шед, нет! Если бы речь шла о другом боге – возможно. Но повелитель небес не способен на такое! Наказать – да, но не так!

– Почему не так?

– Это жестоко!

– Каков проступок – таково и наказание. Господин Шамаш – бог справедливости. А что является справедливой карой за предательство, измену?

– Нет! Подобного можно ждать от Губителя, но…

– Гешт, – Хранитель недовольно поморщился. – Я ведь предполагаю…

– Как можно предполагать то, что в принципе невозможно!

– Для богов нет ничего невозможного. Пусть это будет последняя вероятность из бесконечности, но она имеет право на существование, как и все другие, предшествующие ей.

– Ладно, старина, хватит. Так мы можем зайти в такие снега, из которых уж точно никогда не выберемся.

– Именно это я и хотел тебе сказать. Речь и предположение – ошибочный путь. Пора приступать к делу.

– Может быть, мы просто не с теми говорили и не о том… – пробормотал себе под нос жрец.

– Что? – переспросил не расслышавший его Шед.

– Да так, ничего, – Гешт махнул рукой. Вытащив из-за пояса золотой свисток, он подул в него. Негромкий, но пронзительный свист разнесся по залам храма. Прошло несколько мгновений. Звук, бившийся о стены, разбиваясь на осколки, множась на устах эха, а перед хозяевами города уже стояли трое таких же старых, как те сами, служителей.

– Ступайте в зал талисмана, – приказал им жрец, – принесите камни жребия.

Он не добавил ни слова к сухому приказу, зная, что помощники и не ждут от него объяснений и сколь бы странным им ни показалась воля жреца, они исполнят ее беспрекословно, с той точностью и быстротой, на которую только были способны.

Служители склонили на миг головы в поклоне, показывая, что все поняли, и ушли, чтобы через несколько мгновений тишины вернуться назад. В руках одного из них был мешочек, по черному бархату которого золотой нитью проходил рисунок – узор звездного неба,пересеченный словно дорогой богов линией судьбы.

Тот из служителей, который принес камни судьбы, протянул их жрецу.

– Оставь пока у себя, – отвел его руку Гешт. Он повернулся к Хранителю. – Итак, ты согласен, что мы должны поступить именно так?

– А у нас есть выбор? – горько усмехнулся тот.

– Да. Не делать ничего.

– Лучше надеяться на чудо, чем хоронить себя заживо.

– Значит, решение принято.

– Да…-Хранитель, закрыв на миг глаза, умолк, прислушиваясь к миру, окружавшему со всех сторон не его бренное тело, а храм, частью которого он был уже так давно.

– Солнце готово зайти за горизонт. Приближается ночь… Что мы выберем – полночь или полдень?

Бровь жреца удивленно приподнялась.

– Мы вот уже три года бросаем жребий в полдень, во время царствия бога солнца, миг его наивысшей власти, когда все до единой тени исчезают с лика земли. Почему мы должны менять выбор сейчас?

– Я просто подумал…

– Когда господин Шамаш рядом, Он ведет нашу руку.

– Да, я помню. Мы говорили об этом тогда… Но сейчас… Если все имеет совсем не такое значение, которое мы вкладываем в него..

– Хорошо, – жрец согласился с ним так быстро и легко, что Хранитель, привыкший к долгим спорам, в которых, как он верил, и рождалась истина, растерянно взглянул на друга. – Сегодняшний разговор, – объясняя свой поступок, который и ему самому казался странным, продолжал Гешт, – сам собой подвел нас к предчувствию…

– Да, – прервав его, понимающе закивал маг, – к предчувствию, – подхватил он его мысль, стремясь довести до конца с единственной целью, чтобы она, вырвавшись из краев сознания в мир реальности, обрела в нем жизнь, – что нашими размышлениями управляют сомнения – искусители, которые закрывают нам глаза на истину, заставляя плутать в созданном ими мраке, которого на самом деле и нет. Первая мысль, первое слово, первое побуждение – вот то, что действительно верно.

– Я согласен с тобой. Ты считаешь, что будет лучше бросать жребий в полночь – да будет так.

Хранитель хлопнул в ладоши. И тотчас на его зов в залу порывом ветра ворвался начальник стражи.

Это был крепкий, широкоплечий мужчина, в два раза, а может и того более младше мага. Хотя в его волосах уже проблескивали первые седые волосы, но они являли себя скорее знаком зрелости, чем символ приближавшейся старости.

Опустившись на колено перед своим хозяином, глядя на него верным взглядом все послушного пса, он замер, ожидая приказаний.

– Собери в храме всех воинов ближней стражи, слуг и… – на мгновение он замолчал, переведя взгляд на жреца.

– Я сам соберу служителей, – понимая, что от него требуется, кивнул Гешт.

Услышав то, что хотел, Хранитель вернулся к разговору с воином.

– Пошли гонцов. Пусть объявят всем: к полночи горожане должны прийти к храму, – заметив испуг во взгляде стража, который смотрел на Хранителя с недоумением, боясь, что тот почувствовал приближение своей смерти, Шед качнул головой: – Дело не во мне. Жребий. В свете последнего события – прихода к нам каравана – мы решили, что вправе перебросить его.

– И если жребий падет на другого…

– Мне очень бы хотелось верить, что этот человек с достоинством примет свою судьбу, не станет спорить, и…

– Нет, конечно нет! – вскричал воин, глаза которого заблестели пламенем озарения, когда он все понял. – Ведь это означало бы спасение города! Да я… Любой с радостью заменит Агдора! Ведь все понимают, что иначе нашему городу осталось не так уж много времени… – прикусив язык, он с испугом глянул на Хранителя. То, что он сейчас сказал… Об этом день и ночь шептались все от мала до велика по домам и закоулкам. И это были не выдуманные страхи, а очень даже реальные, ведь то, что Хранитель уже очень стар и скоро должен будет покинуть землю людей было для всех очевидно. Но заговорить в храме, да еще с хозяином города… Это было слишком. – Прости, – кашлянув, просипел воин, – да будут долгими твои годы…

– Они уже и так столь долги, что я стал забывать начало. Нет, Оган, не нужно лжи.

Я лучше чем ты, чем кто бы то ни было из живущих на земле понимаю, что скоро я усну. Я был бы даже рад этому, когда ужасно устал от жизни. Если бы не минувший жребий. Хранителю, которому некому передать город, мучительно больно засыпать. И сны, которое ему приснятся, будут полны кошмаров. Но все, все, хватит слов, – резко прервал он самого себя. – Итак, Оган, ты все понял, не так ли?

– Да. И все исполню.

– Ступай.

– Мы могли бы пройти по домам… – когда воин ушел, скорее просто себе под нос, чем для чужих ушей пробормотал Гешт.

– Могли бы, – спокойно кивнул Шед. – Но сделаем иначе. Приведи людей в храм.

Пусть это будет не испытание, а торжество, – он повернулся к Гешту, взглянул на него, ожидая поддержки.

– Почему бы нет? – пожал плечами жрец. Странно, но его душой властвовало безразличие. Какая разница, как все произойдет? Главное, чтобы что-то случилось.

– Ант, – окликнул он одного из служителей, – ты все слышал? Приведи остальных слуг богов. Нам всем нужно быть вместе. И не только для того, чтобы самим пройти через жребий, делая это среди первых. Но и чтобы помочь другим. Что бы там ни было, что бы люди ни думали, ни говорили, но когда все случится, по крайней мере двоим понадобится наше участие и сочувствие.

– Гешт, – кивком головы подозвав к себе жреца, задумчиво проговорил Шед.

– Что-то не так? – подойдя к Хранителю вплотную, проговорил Гешт. В его груди, возникнув неизвестно откуда, забился страх.

– Не знаю… Едва я задумываюсь над всем этим, мне начинает казаться, что мы поступаем неправильно…

– Может тогда не только говорить, но и думать об этом не стоит? Пусть все идет как идет. Хуже все равно быть не может.

– Но если… Если тот проступок, за который повелитель небес пошлет на нас проклятие, нам еще только предстоит совершить…

– Значит, так будет. И мы совершим его. Иначе не может быть. Ведь бог справедливости не стал бы наказывать невинных. И раз мы уже платим за свое преступление, то, что бы мы ни думали по этому поводу, как бы ни старались избежать, мы все равно его совершим.

Хозяева города молча глядели друг на друга и в их глазах стояли горечь и боль.


Глава 17

– Хранитель!

В залу словно порыв ветра, ворвался молодой, крепкий мужчина в одежде стража границ. Раскрасневшееся лицо, на лбу – капельки пота, мокрые серые волосы разметались во все стороны, и казалось, что мерцавшие из-под соскользнувших со лба прядей глаза были полны солнечного света, отраженного в разбитой на части зарослями камыша и осоки воде озерца.

Воин запыхался и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дух, прежде чем продолжать:

– До меня дошла весть о жребии…

– Ты был в дозоре? – прервал его Шед. С осуждением взглянув на пришельца, он качнул головой: – Тебе не следовало делать этого, Агдор.

– Я страж. И мое место на границе, – ровным и, вместе с тем, непреклонно твердым голосом произнес тот, полный решимости нести до конца свою долю риска.

– Ты – наделенный даром, наследник Хранителя! Это прежде всего и превыше всего!

– Сейчас прежде всего я тот, на кого пал жребий! – каждый говорил о своем и при этом каждый не желал отступать ни на шаг.

– И поэтому ты совсем престал заботиться о том, как выглядишь?Позволь напомнить тебе, что даже уснувшему вечным сном нужна плоть, чтобы духу было где проснуться, когда придет время.

– Ну, – проведя ладонью по покрытой уже довольно густой щетиной щеке, усмехнулся Агдор, – жертве не приходится беспокоиться о таких пустяках, верно? – однако, он все же поправил перекосившуюся одежду, стряхнув с нее комья грязи и клочья оленьей шерсти.

– Жребий будет переброшен.

– Из-за меня? Я понимаю, что тебя заботит, и, все же, оставь все как есть. Я воин, и я – маг. А значит, у меня больше, чем у кого бы то ни было шансов победить дракона.

– Победить дракона! О чем таком ты говоришь! – всплеснув руками, в ужасе вскричал Хранитель.

– Это единственный способ спасти город.

– Не спасти! Погубить! Ведь дракон – священное животное!

– И что же! – с совершенным безразличием пожал плечами страж. – Да, конечно, – спустя мгновение продолжал он, – придется нелегко, но я кое-что придумал. Можно…

– Стой, хватит! Гешт, – Хранитель повернулся к жрецу, – объясни ему! Меня он слушать не собирается!

– Бесполезно, – вздохнув, безнадежно качнул головой тот. – Он воин, а не служитель, ему понятен совсем другой язык.

– Если боги позволят этому смертному пережить нынешнюю луну, ему придется переучиваться!

– У меня единственный шанс выжить – остаться таким, какой я есть!

– Упрямец! Нет, теперь я понимаю, почему легенды говорят: "Ищи дар у ребенка, если не хочешь мучиться с великовозрастным младенцем". Однако, – заставив себя сделать несколько глубоких вздохов, беря под контроль все свои эмоции, продолжал маг, – пока еще я хозяин этого города! И ты будешь делать то, что я тебе велю!

– До той поры, пока я страж Лигаша – да, Хранитель, – воин почтительно склонил голову. Однако, несмотря на это покорное смирение, Шед лишь недовольно проворчал что-то себе под нос, чувствуя, что за покладистостью самого упрямого из смертных, которых только приходилось ему видеть, не может ничего не скрываться. В смирении воина было нечто… недосказанное, потаенное, как и в произнесенных им словах.

Но маг не стал пытаться разгадать, что у того на уме. Конечно, ему ничего не стоило прочесть мысли Агдора, тем более, что тот и не особенно их скрывал. Но…

Недовольно пожевав губами, Шед сказал:

– Пока мы спорили с тобой, уже подошло время полночи. И, раз уж ты здесь, тебе и первому тянуть жребий, – он сделал знак служителю, державшему в руках мешочек с камнями судьбы, веля ослабить стягивавшую ткань веревку – нить пути.

– Боги, вершители наших судеб, укажите нам выбор свой, мы же примем его как саму истину, не сопротивляясь ни поступком, ни словом, ни мыслью своей, – поспешно прочел жрец заговор-заклинание, видя, что воин, словно зачарованный свечением, исходившим от камней жребия, двинулся к ним навстречу.

Во власти этой неведомой простому смертному силы Агдор приблизился к служителю, запустил руку в мешок, захватил камень, сжал в кулаке, вытянул наружу… И, мотнув головой, замер:

– Зачем я это делаю? Жребий уже был брошен и я считаю его вполне справедливым…

– Замолкни! – шикнул на него старик-жрец.

– И, наконец, покажи, что тебе выпало! – не выдержав, закричал Хранитель.

Сорвавшись с места, он с удивительной для его возраста быстротой подскочил к стражу и, не в силах дожидаться, пока Агдор исполнит его приказ, разжал его пальцы.

На ладони воина лежал добрый черный, как плодородная земля, дающая жизнь, камень.

– Хвала богам, – вздохом облегчения сорвалось с губ всех, собравшиеся в зале.

И лишь Агдор ошарашено таращился на камень, ничего не понимая.

– Что такое? Какого демона…

– Ну, это уже слишком! Поминать духов погибели в священном храме! – укор в глазах жреца был готов смениться осуждением. Как ни был он рад счастливому избавлению, все же, прежде всего, он был служителем. И уже потом – обычным человеком, который в глубине души не может не желать продления своих дней.

– Прости, – смутившись, пробормотал страж, понимая, что перегнул палку. Последнее время ему многое позволялось и прощалось. И он сам не знал, почему: из-за того дара, так случайно открывшийся в нем, которого он никогда в себе не чувствовал и о котором никогда не молил богов, мечтая совсем о другой судьбе, или же из-за павшего на него жребия, дававшему человеку, отдававшему свою жизнь во имя города, право на некоторое снисхождение. – Я просто…не ожидал этого… Можно я испытаю судьбу еще раз?

Он едва успел спросить, как оба хозяина города в один голос испуганно вскричали:

– Нет! – только не это! – они были уверены – счастливое избавление дается лишь раз. Они получили то, о чем мечтали, но в следующий раз боги не будут так благосклонны…

– И все же… Я должен быть уверен… – и быстрее, чем кто-то успел его остановить, Агдор засунул руку в мешок. Когда он вытянул ее, на ладони лежал такой же полный жизни и веры черный камень, как тот, что мгновение назад служитель, взяв из руки стража, положил обратно в мешок. В какое-то мгновение воину даже показалось, что это – тот же самый камень. В нем даже сохранилось тепло его рук.

– Что ж, – стражу ничего не оставалось, как смириться. Он вернул камень. – Ладно.

Раз такова воля богов… – в конце концов, все, чего он хотел, это защитить Лигаш, сберечь его от бед. Но идти против богов… Это было выше его сил, ведь он воспитывался в обычной городской семье, где вера была превыше всего. – Я в дозор, – ему было больше нечего делать в храме и он хотел поскорее вернуться в лес.

Однако Хранитель остановил его.

– Нет. Твое место здесь.

– Но…

– Тебе нужно еще многому научиться. Очень многому, Агдор. Ты не знаешь и десятой доли того…

– Я воин, а не служитель.

– Об этом я и говорю. И у нас очень мало времени, чтобы ты стал им!

– Но я не хочу! Почему я должен быть кем-то… Кем-то другим, но только не собой!

– Потому что такова твоя судьба, – Шед подошел к нему, положил руку на плечо. – Мне очень жаль, – в его глазах было сочувствие. Он говорил тихо, закрыв себя и своего собеседника невидимым куполом, когда этот недолгий разговор, без которого нельзя было обойтись, не был предназначен для других ушей. Это было дело наделенных даром. И больше никого.

– Да что ты знаешь!

– Знаю. И все понимаю. Я такой же, как ты. Во всяком случае, был таким. Когда-то очень давно мне тоже пришлось пожертвовать всем ради служения Лигашу.

– Ты был служителем…

– Нет.

– Нет? – с долей сомнения взглянул на хозяина города страж. – Но мне казалось…

– Все вокруг привыкли видеть меня в окружении служителей, потому и думают: так было всегда. Но нет. Я был рожден в семье купца. Отец с малых лет убеждал мне, что я должен буду унаследовать его дело. Малыша легко убедить в чем-то, особенно если это делает родитель, которого слушаешь с обожанием и почти обожествлением.

Единственно, в чем мне, можно сказать, повезло, так это что дар понадобился… его обнаружили прежде, чем я успел встать на путь этой судьбы. А ребенку не сложно не только учиться, но и переучиваться… Вернее, его легко переучивать.Не приходится сталкиваться с самовольным упрямством.

– Прости меня, Хранитель, я… Я неблагодарная тварь, не ценящая того, что боги дали мне в своей щедрости, думающая лишь о том, чего я лишаюсь.

– Не спеши разочаровываться в судьбе. Со временем ты поймешь, что ничего, в сущности, не теряешь.

Говоря все это, Шед, словно как-то между делом, стараясь не заострять на этом ни своего внимания, ни внимания находившихся в храме горожан, вытянул свой жребий.

– Ты не должен… – попытался остановить его жрец, но он заметил, что делает маг, слишком поздно.

– Черный, – скользнув взглядом по лежавшему на ладони камню, проговорил Хранитель.

Шед не показывал виду, однако в глубине души в это мгновение испытал некоторое облегчение. Он был уже слишком стар, чтобы отказываться от того сна, к которому столь долго готовил свой дух.

– Все равно тебе не следовало… – хмуро глядя на друга, проворчал жрец. – Господин Намтар любит шутить с теми, кто слишком смел. Он мог сыграть с тобой в злую игру.

– Все обошлось, старина.

– Да, – вынужден был согласиться Гешт, хотя и без особой радости по этому поводу, когда первый ее порыв уже ослабел, а следующий затерялся за заботами о грядущем дне. – На этот раз… – кряхтя, он выпрямился, подошел к ним и, глядя в глаза своему помощнику, державшему камни судьбы, запустил в мешочек костлявую руку.

– Черный, – он был спокоен, поскольку еще до того, как вытянуть камень, знал, каким он будет. Судьба жертвы и дорога жреца – два пути, взаимосвязанные и взаимозависимые, но никогда не переходящие один в другой.

– Что ж, – Хранитель скрестил руки на груди. Несколько мгновений он стоял на месте, задумавшись над чем-то своем. Затем вскинул голову, словно собираясь что-то сказать, но в последний момент почему-то передумал. Так и не произнеся ни слова, он вернулся к своему трону, устало опустился на него, и лишь затем махнул служителям рукой, веля продолжать обряд, свидетелем которого с первого до последнего мгновения ему предстояло стать, пройдя путь от радости до отчаяния, от вздоха облегчения, до горечи скорби.

Первыми жребий тянули служители. Они делали это один за другим, отрешенно и безразлично, так, словно речь шла не о жизни и смерти, а о чем-то повседневно-обычном.

Когда последний из них вернул в мешок вытянутый камень – все тот же неизменно черный – обычный, знаменующий жизнь – пришел черед воинов.

В отличие от служителей, готовых принять с молчаливым покорством любое решение богов, воины подходили к жребию с совсем иными чувствами и мыслями. Их движения были тверды и резки, черный камень на ладони вызывал не вздох облегчения, а разочарование.

Люди, признанные защищать, они хотели не отступать от этой своей судьбы всегда, во всем. Каждый из них, как и страж Агдор, думал о том, что если город хочет освободиться от этого рока, он должен сражаться за свое право на жизнь, а не мириться перед ликом беды, сколь бы пугающе ужасным он ни был.

Служители полагались на богов, воины – в первую очередь на меч в своих руках. И уже потом на богов. Нет, конечно, во всех их вера была сильна настолько, насколько этого требовали законы города, и никто не был готов пойти против судьбы, произнесенной во всеуслышанье, но в глубине души все они оставляли за собой право толковать выбор судьбы так, как им того хотелось, принимая жребий не за символ слепого самопожертвования – забвения в когтях дракона, а знак иного рода – сражения с врагом, которого нельзя победить, в стремлении отбить у него всякое желание возвращаться в город вновь.

Когда последний из воинов, к огромному разочарованию их всех, вытянул черный камень, Гешт взглянул на Шеда. Тот, откинувшись на спинку трона, сидел, насупившись, глядя перед собой сощуренными в тонкие щели глазами.

– Лучше было бы, если воля жребия решилась на этой ступени, – тихо проговорил он.

Однако, останавливаться было уже поздно: – Открывай врата. Пусть в храм войдут жители Лигаша… Ты куда? – заметив, что Агдор, сорвавшись со своего места, направился к выходу из залы, остановил его Хранитель.

– Дозорные тоже должны быть здесь.

– Они не могут покинуть свой пост. Мало ли какой враг захочет воспользоваться нашими проблемами.

– Их могли бы заменить воины внутренней стражи…

– Потом, – остановил его Хранитель. – Пусть все идет своим чередом.

И время шло. В зал храма входили горожане. Одни, храбрясь, улыбались, другие хмурились, кому-то удавалось справиться со своими чувствами и сдержать дрожь в руках, другим – нет. На чьи-то глаза уже набежали слезы, другие жмурились, словно в ожидании смерти, которая вот-вот должна обрушиться на их голову… Кто осудит их за это? Только не тот, кто сам только что испытывал те же самые чувства, пряча глаза, в которых застыл страх, которого его просто не могло не быть.

Дело близилось к рассвету. Хранитель, превратившись в мгновение, когда от него ничего не зависело, в обычного старика, измученного жизнью вообще и полным переживаний минувшим днем в особенности, дремал на своем троне. Время от времени он вскидывал склонявшуюся на грудь голову, оглядывал зал мутным взглядом начинавших слезиться глаз. Жрец мотал головой в ответ на его молчаливый вопрос и маг засыпал вновь.

Он уже был готов поступить так и в этот раз, как вдруг уловил напряжение, повисшее среди горожан. Кто-то сдавленно вскрикнул, какая-то женщина запричитала…

Готовившиеся подойти к служителю жребия в ужасе отшатнулись в сторону, принявшись читать слова заговора-заклинания, спеша защитить себя от беды, к которой они подошли так близко, что смогли заглянуть ей в глаза.

Хранитель, который сразу же понял, что произошло, обратил взор в центр зала. Там, возле служителя стоял юноша лет пятнадцати, держа на открытой ладони белый, как покрова снежной пустыни, камень.

Высокий, худощавый, не понимавший до конца, что с ним случилось, если чем и напуганный, то только поведением окружавших, он, втянув голову в плечи, глядел себе под ноги. Может быть – боясь встретиться с кем-то взглядом, словно чувствуя за собой какую-то вину, может – просто рассматривая покрывавший пол рисунок, сраженный любопытством куда больше, чем страхом.

– Он еще совсем ребенок… – прошептал маг, в глазах которого слезами вспыхнуло сочувствие.

– Да, – вздохнув, кивнул жрец. Он развел руками: "Что уж тут поделаешь? Перед жребием равны все". И, потом, может, так и лучше. Не прошедший испытание… Если боги избрали ему смерть до срока, город все равно потерял бы его. А так – он умрет с пользой для всех.

– Приведи его.

Кивнув, Гешт сдвинулся со своего места, спустился с помоста вниз, в толпу горожан.

Те, кто оказывался на его пути, поспешно отходили в сторону, освобождая дорогу.

Слышались вздохи – и сожаления и, в то же время, облегчения. Один из жребиев выпал. И выпал на другого…

– Видишь, стражи границ и не понадобились, – тихим шепотом обратился к Агдору Шед.

– Я не нахожу причины для радости, – мрачно бросил воин. – Что может ребенок?

Лишь смиренно принять смерть…

– Любая жертва лишь принимает смерть. И не более того, – с сочувствием глянув на того, кому предстояло еще очень многое понять, с каждым новым мигом чувствуя себя все более и более ничтожным, осознавая, что лишь обманывает себя верой в то, что ему дано что-то изменить, а на самом деле единственное, что он может – следовать своей судьбе, служа богам и надеясь, что Они будут милосердны к нему и в этой жизни, и в вечности сна.

Тем временем Гешт подвел к Хранителю юношу, который, бросив робкий, полный любопытства взгляд на хозяина города, опустил голову, смущенный его вниманием.

Его губы, пальцы дрожали, как он ни пытался унять дрожь.

– Как тебя зовут?

– Агдор, – хриплым от напряжения голосом ответил тот.

Страж вздрогнул, в его сощуренные глаза сперва вошло удивление, даже непонимание, затем – внезапная решимость. Он напрягся, готовый сорваться с места, броситься к юноше, забрать у него из руки камень, который предназначался ему, но не смог оторвать и ног от пола, прижатый силой:

"Стой на месте! – словно тяжелый тюк сена обрушился на него рожденный прямо в голове приказ Хранителя. – Ты уже тянул свой жребий! Этот – его!" -Но… – тот упрямо пытался вырваться из-под власти мага, не понимая бесполезность всяких попыток, когда на стороне Хранителя была вся магическая сила города, и его собственная сила тоже.

"Боги сделали свой выбор! Все! Смирись с ним! Мне тоже жаль паренька, но жизнь города значит больше, бесконечно больше жизни одного горожанина!" – и Шед вновь вернулся к разговору с юношей.

– Кто ты?

– Никто, – пожал плечами тот. – Я еще не прошел испытание, и…

– В какой семье ты рожден? Расскажи что-нибудь о себе, чтобы мы помнили.

– Мой отец был земледельцем, выращивал хлеб. У него был участок за городской стеной… Но он умер, когда я был еще слишком мал, чтобы запомнить его рассказы о предках. Мамы не стало еще раньше… Братьев и сестер у меня нет… – он развел руками, показывая, что ему, вообще-то, не о чем рассказывать.

– Так ты сирота, – вздохнув, Хранитель качнул головой. Ему с каждым мигом становилось все сильнее и сильнее жаль этого мальчика, в жизни которого было так много горя и печали. О подобных обычно говорят – "Они не суждены для счастья"…

Воистину…

– Да, – кивнул тот.

– О тебе заботились служители?

– Да, – снова кивок головы, торопливый взгляд на стоявшего рядом старшего служителя, словно в стремлении убедиться, что он правильно отвечает на вопросы.

– У меня нет дара… Ну… – он смутился покраснел, взглянув на своего тезку-стража.

– Я говорю не о священном даре… Его у меня, конечно, тоже нет…

– Я понимаю: служители, прежде чем взять мальчика в ученики приводят его к камню…

– Я… Мне не было дано стать служителем. Но я мог быть слугой… – было видно, что в этом заключалось самое большое разочарование в его жизни. Ему мечталось о большем, много большем. Как он завидовал другим, тем, кто начал учиться тайным знаниям, в то время, как ему давали лишь такие крохи! Возможно, он в какой-то мере и был рад такому повороту жизненного пути, думая, что самопожертвование в этой жизни зачтется ему и, может быть, боги позволят ему родиться вновь, на этот раз – настоящим служителем, или даже Хранителем. Он был бы хорошим Хранителем, достойным!

– Мне очень жаль… – заглянув в глаза юноше, вздохнул Шед. – Но такова воля богов.

"Жаль?! Но почему?!" – готов было воскликнуть тот, на кого пал жребий судьбы.

Ему самому было себя ничуть не жалко. Ведь выбор – не кара, а испытание, да, именно испытание. Пусть не совсем обычное, но так даже лучше, когда ничто иное не было способно исполнить его заветную и еще вчера такую нереальную мечту.

Теперь же у него появился шанс. И Агдор никак не мог взять в толк, почему все так сочувственно глядят на него.

– Все хорошо, – сдерживая дрожь, волнение и даже некоторое нетерпение, которое вдруг волной нахлынуло на него, проговорил юноша. Да, хорошо. Для всех. Для него.

Для города. Ведь прошлый выбор жребия… От него теряли все: и его тезка-страж, стоявший теперь рядом, кусая губы и упрямо сжимая кулаки, и… нет, вообще все, ведь без наследника магического дара при старом хозяине города талисману не долго нести тепло. А так…

Он огляделся вокруг, рассматривая стены храма, любуясь удивительными фресками, которые словно переносили в легендарное время, позволяя ощутить себя частью священной истории.

– Может быть, – вновь зазвучал рядом с ним мягкий заботливый голос мага. – Тебе что-то нужно, чего-то хочется? Скажи: мы исполним любые твои желания, если, конечно, это возможно…– чувствовалось, что в глубине души Шед боится, что тот попросит перебросить жребий… Это была бы понятная просьба. Глядя на стоявшего перед ним юношу, старик думал, как тот молод, как, должно быть, ему еще хочется жить, ведь, в сущности, с ним еще ничего не происходило… И вот, получалось, что уже никогда не произойдет. С каждым мигом ему все больше и больше нравился этот паренек, которого он если и видел когда прежде, то не запомнил. Мало ли людей живет в городе? Храбрится…

Шед не знал, как сам бы поступил, окажись на его месте. Наверное, вел бы себя так же, когда с судьбой не поспоришь… Но ведь то чувство, что отражалось в глазах юноши… Это было не смирение, нет – ожидание чего-то, предвкушение…

Сердцем молодого горожанина властвовала страсть, а не пустота. Это показалось Шеду странным. Хотя… Он задумался. Может быть, в этом и нет ничего удивительного. Ведь паренек не знает всего ужаса правды, наверное, думает, что это – шаг на пути исполнения его мечты…

Нет, маг не стал ему ничего объяснять, разрушая иллюзии. Пусть. Пусть хотя бы сейчас, в своих фантазиях, сне наяву он будет счастлив.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю