Текст книги "Сейф дьявола"

Автор книги: Йозеф Глюкселиг

Соавторы: Иван Гариш,Милан Грубер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

9

И действительно, Крулих в Канаду не поехал. Однако он не был настолько наивен, чтобы думать, что это для него пройдет без последствий. Поэтому он искал защитника. Он посетил инспектора криминальной полиции Рама, которому ранее оказывал кое-какие услуги, и тот помог ему встретиться с сотрудником западногерманской секретной службы Йохеном Ноймайером.

– Ваша информация о фирме ТАНАСС представляет для нас определенный интерес, герр Крулих, – важно произнес Ноймайер. Этот тридцатилетний блондин, выросший в семье переселенцев из Чехословакии, с ненавистью относился ко всем чехам и просто органически не переваривал чехословацких эмигрантов. Но он получил приказ побеседовать с этим человеком, а приказы следует выполнять. Правда, никто не мог его заставить радоваться этой встрече. – Ваше предложение о сотрудничестве с нами мы согласны принять, правда, с одним условием…

– То есть?.. – в нетерпении спросил Крулих.

– Вы исправите глупость, которую совершили, отказавшись выехать в Канаду.

– Почему? – с удивлением посмотрел на него Крулих.

– Потому что вы будете нам нужны там. Извинитесь перед Крайским и Галвой, понимаете? Сделайте все возможное, чтобы попасть в Канаду, хоть на коленях умоляйте. В противном случае получите тысячу марок за информацию, и мы вас не знаем. – Ноймайер с безразличным видом посмотрел на Крулиха.

Бывший инструктор фирмы ТАНАСС лихорадочно обдумывал это предложение, но никаких контраргументов так и не нашел.

– Хорошо, герр Ноймайер, я согласен, – ответил Крулих.

Ноймайер встал:

– Вам следует уехать в Канаду с их помощью, а не с нашей… Это главное условие нашего дальнейшего сотрудничества.

Крулих утвердительно кивнул:

– Я понимаю…

– И еще одно, герр Крулих… В своей информации вы упоминали, что Галва встречается с какой-то женщиной.

– Да… это его любовница.

– Что вы знаете о ней?

– Это было так, – начал издалека Крулих. – У меня есть знакомый, его зовут Дин Пауэлл. Он владелец бара «Романе». Однажды я зашел к нему, и как раз в это время Галва выходил оттуда с женщиной… Оба уже стояли на ступеньках лестницы… Ну, ей можно было бы дать лет тридцать с небольшим, но женщина что надо…

– Давно это было? – перебил его Ноймайер.

– Почти полгода назад.

– Это все, что вы о ней знаете?

– Все… Только я удивился, что Пауэлл как-то странно рассмеялся, когда узнал, что я знаком с Галвой. У меня создалось впечатление, что он хорошо знал ту женщину, что Галва нарвался на шлюху или что-то в этом роде.

– А кто, собственно, такой этот Пауэлл?

Крулих задумался, но потом вдруг понял, что широкий круг знакомств повышает его цену, и охотно ответил:

– Дин Пауэлл долгое время работал на англичан, в основном на Ближнем Востоке… Потом в чем-то провинился перед ними. Только в Англию ехать ему что-то не захотелось.

– Вы с ним работали?

Крулих решительно замотал головой:

– Ну что вы! Это всего лишь мой знакомый. Ноймайеру этого было вполне достаточно.

Крулих в тот же день побывал у Крайского. Тот сначала встретил его высокомерно, но потом смягчился. И через несколько дней новоиспеченный агент боннской секретной службы вылетел в Канаду…

10

На следующий день после разговора с Крулихом Йохен Ноймайер нашел владельца бара «Романо» в его кабинете, если так можно назвать роскошно обставленную комнату, напоминавшую что угодно, только не кабинет. Да и стройный мужчина в пурпурном смокинге совсем не походил на кабатчика.

– Герр Пауэлл? – официальным тоном обратился к нему Ноймайер.

– Дин Пауэлл… к вашим услугам, – четко ответил мужчина в пурпурном смокинге на приличном немецком.

Ноймайер без приглашения уселся в кресло, от которого, казалось, нельзя было ожидать никаких сюрпризов. Но это оказалось обманчивое впечатление: он буквально утонул в нем, в результате чего видел Пауэлла теперь где-то между коленей.

– Это кресло для карликов, – проворчал он.

– Скорее для мини-юбок, – улыбнулся англичанин. – Не назовете ли ваше имя, герр…

– Извините… Курт Регнард, – назвался Ноймайер одним из своих псевдонимов. – У меня есть для вас предложение.

Пауэлл с пониманием кивнул.

– Однажды, – продолжал Ноймайер, – приблизительно полгода назад, к вам заходил один ваш знакомый, по имени Крулих… – Ноймайер замолчал и взглянул на хозяина бара «Романо».

– Продолжайте, пожалуйста, – спокойно произнес тот.

– И этот герр Крулих совершенно случайно встретил здесь другого своего знакомого с женщиной, что вызвало у вас улыбку. Вы не могли бы мне сказать почему?

– У меня отвратительная память, герр Регнард.

Ноймайер вытащил пачку ассигнаций:

– Здесь тысяча…

Пауэлл подпер голову рукой:

– В какой валюте?

– Естественно, в марках, – деловито ответил Ноймайер.

– В марках… – повторил Пауэлл. – Если б вы знали, сколько передо мной каждый день проходит людей! А сколько знакомых у герра Крулиха…

Ноймайер прищурил глаза:

– Ваша цена, герр Пауэлл?

Англичанин встал и включил радио. Подождал, пока в комнате зазвучала музыка.

– Десять тысяч – это сумма, которая наверняка восстановит мою память, – заявил он безразличным тоном.

Ноймайер убедился, что у его шефа удивительная способность предвидения. Он сказал буквально дословно: «Если этот человек продаст вам информацию за тысячу марок, значит, вы выбросите эти деньги в камин. Возьмите с собой еще девять тысяч – это верная цена за хорошую информацию!»

– Вы будете их иметь, – сказал Ноймайер и с немецкой пунктуальностью отсчитал десять тысяч марок.

Пауэлл положил деньги в открытый сейф и начал рассказывать:

– Несколько лет назад я был связан с группой лиц, которые отстаивали на Ближнем Востоке интересы англичан. В то время там находилась также одна дама по имени Судана Карпентье. Имя у нее было французское, но работала она на коммунистов, это я знаю точно. А теперь представьте, как я должен был смеяться, когда увидел мадемуазель Карпентье в обществе заместителя шефа филиала американской секретной службы, чешского эмигранта Галвы! Она, видите ли, работает сейчас на чехов. Удивительно, как обеднели эти американцы!

– Под каким именем она работает сейчас? – нетерпеливо спросил Ыоймайер.

Пауэлл улыбнулся:

– Если бы я это знал, то такая информация обошлась бы вам в пять раз дороже, герр Регнард.

– Как она выглядит?

– Это я могу вам сказать… – согласился Пауэлл и обрисовал внешний вид Райн.

Ноймайер тщательно все записал, но перед уходом спросил:

– Не понимаю, почему вы не предложили эту информацию американцам?

– Сам не понимаю, приятель, – протянул англичанин, – почему… Просто эта женщина сейчас более опасна для вас, чем для американцев. Я знал, что в конце концов вы наткнетесь на нее…

11

Как только Райн вернулась из Парижа, она в тот же день встретилась с Галвой. Они бродили по живописному парку, играя роль влюбленных.

– Что же все-таки произошло с Гранднером? – с нетерпением спросил Галва. – Раймер после возвращения из Праги сообщил, что этот американец напился и попал в аварию, чуть не угробив при этом какую-то девушку.

– И вы ему верите? – улыбнулась Райн.

– Гита, мне не до шуток, не испытывайте мои нервы!

– Успокойтесь… Он действительно в состоянии сильного опьянения разбил машину, в результате чего девушка, ехавшая с ним, получила тяжелые ранения. Кроме того, он подрался с полицией.

Галва с минуту помолчал и внимательно взглянул на свою собеседницу:

– Больше он ни в чем не был замешан?

– Нет, Петр.

– Кто-нибудь из посольства говорил с ним?

– Конечно.

Только сейчас Галва вздохнул с облегчением:

– Это хорошо. Ну, теперь Говард убедился, что этот пьяница сам во всем виноват, и оставит меня в покое.

Райн взяла его руку и с нежностью посмотрела на него:

– Мне кажется, полковник Говард действует вам на нервы, не так ли?

– Немного, – откровенно признался Галва.

– Не обращайте на него внимания… и на Прагу тоже…

– Ну конечно! – рассмеялся Галва. – Только они могут поехать на футбол, чтобы отвлечься, в то время как я…

– В то время как вы должны выяснить, по какой причине эта звезда американской секретной службы тратит здесь свое драгоценное время, – перебила его Райн. – Надеюсь, вы меня правильно понимаете, Петр?

– Насколько я смог уяснить, Гита, это поручение немного прибавит мне забот.

– Кажется, да. Но я хотела бы сообщить вам, что на встречу со мной в Париж прилетал начальник…

Теперь Галва перебил ее:

– И вы, вероятно, сказали ему, что в последнее время я немного захандрил?

– Почему я должна была это говорить? – с удивлением спросила Райн. – Ведь нужно быть совсем ненормальным, чтобы эта работа совершенно не отражалась на нервах.

Галва воспользовался ролью влюбленного и по-настоящему поцеловал Гиту. Райн отвернулась, мгновение смотрела на крону соседнего дерева, затем быстро повернулась к Галве и сказала:

– Это было неплохо…

Галва не сразу нашелся, что ответить. Для него это было не так просто. Отношение к Райн у него было особое: с одной стороны, он ценил ее как опытную разведчицу, а с другой – особенно в последнее время – она очаровала его своей женственностью. Вначале он принял конспиративную игру во влюбленных равнодушно, однако с недавних пор почувствовал, что игра эта заводит его в ловушку. Он боялся, что и Гита это почувствует. Но еще больше он беспокоился, что она об этом никогда не узнает и в один прекрасный момент исчезнет, как это часто бывает, а когда они встретятся снова, будет поздно.

– Так как мы будем решать этот ребус под названием Говард? – Своим вопросом Райн вывела Галву из задумчивости.

– Ребусы предназначены для того, чтобы их решать, – категорично произнес он.

– Ну, вы опять в форме, Петр. Я рада.

– Там, у них, – Галва махнул рукой в противоположную сторону от Мюнхена, – нужно всегда быть в форме. Иначе не сносить бы мне головы. Но вы, Гита, – моя родина, а там мне не надо притворяться.

Это прозвучало так просто, что Гита не удержалась и тоже, не притворяясь, поцеловала Галву.

Он заморгал и попытался шуткой скрыть смущение:

– Это действительно было неплохо…

12

Каждый разведчик рассчитывает оседлать своего конька. За десять лет работы Галва перестал верить в это. Но вот появился полковник Говард, и Галва решил, что у него есть шанс.

– На следующей неделе ко мне приезжает резидент из Западного Берлина, – как бы между прочим сказал он, – я хотел бы встретиться с ним на вилле.

– Там нельзя, герр Галва, – ответил Штрайтцер.

Тот изобразил крайнее недоумение:

– Почему? Ведь там сейчас никого нет.

– Там разместился полковник Говард с этим капитаном.

– Этого я не знал… А на следующей неделе она не освободится?

– Не знаю, но…

– Хорошо, герр Штрайтцер, – перебил его Галва. – У вас будут какие-либо поручения ко мне?

– Пока нет…

От этой беседы Галва не ждал ничего особенного и поэтому не был разочарован. Ему было достаточно того, что он услышал. Он знал Штрайтцера давно и мог безошибочно определить, когда тот лжет. На этот раз он был уверен, что даже директор фирмы ТАНАСС не знает ничего конкретного о замыслах полковника Говарда.

В этих условиях было бы наивно предпринимать дальнейшие шаги…

13

Так же как в Мюнхене, в Праге стоял жаркий летний день. Кабинет министра был залит послеполуденным солнцем, от лучей которого тысячами искр сияла большая хрустальная ваза, стоявшая на краю письменного стола.

– Хорошо, товарищ инженер, – сказал министр, закрывая пухлую папку с надписью: «Совершенно секретно» – и подвигая ее к Машите. – Значение этого вопроса для арабского мира, да и для нас тоже, вам, безусловно, не нужно разъяснять…

Инженер Машита вначале аккуратно спрятал папку в портфель, привычным движением пригладил начинающие седеть волосы и улыбнулся.

– Хорошо-хорошо… – остановил его министр. – Когда летите?

– Через неделю.

– Тогда всего наилучшего! Или лучше – ни пуха ни пера… После возвращения сразу же зайдите ко мне.

«Ну вот и все!» – с облегчением подумал Машита, усаживая» в потрепанную «шкоду», с которой никак не хотел расставаться, хотя шофер его служебной «Татры-603» считал это проявлением консерватизма. Машита ехал по раскаленному асфальту пражских улиц, насвистывая мелодии старых маршей и давно забытых песен.

Остановившись перед входом в здание одного из научно-исследовательских институтов на берегу Влтавы, он поставил свою машину рядом со сверкающей «Волгой». Выйдя, Машита дружески помахал рукой щурящемуся на солнце привратнику:

– Смотри, чтоб не угнали мой кабриолет, Ярослав!

– Я всегда начеку, товарищ инженер, – с достоинством ответил привратник.

– Тогда все в порядке, – улыбнулся Машита и исчез в дверях института.

Это же подумал и Лино Торанце, бродивший по противоположной стороне улицы. Как и большинство иностранных туристов, он был увешан фото– и кинокамерами. Всем своим видом он пытался показать, что его ничто не интересует, кроме прекрасного вида на Петршин. Однако для кинокамеры он выбрал такое положение, при котором в видоискателе появился не берег Влтавы, а инженер Машита в полный рост, потрепанная «шкода» и привратник Ярослав. Когда камера остановилась, Торанце еще раз с восхищением взглянул на панораму Карлова моста и спокойно удалился.

В это время Машита как мальчишка проскочил два этажа и еще в дверях сообщил секретарше:

– Все прошло прекрасно, Гелена! Заказ на авиабилет можно подтвердить. – Он вынул из портфеля секретную папку, которая была с ним у министра, и положил ее на стол: – Спрячьте эти секреты в сейф!

Гелена изысканным жестом отложила модные очки, однако, прежде чем она успела что-либо сказать, Машита исчез в своем кабинете. Тут же в приемной появился Верка.

– Разрешите, Гелена? – спросил он, встав в позу верной собачонки. – Я с удовольствием помогу вам…

– Не выдумывайте! – перебила его Гелена. – Я знаю, что вам просто хочется выпить чашечку кофе. Верка развел руками и глубоко вздохнул:

– Если бы я вам сказал, чего мне на самом деле хочется, то вы бы меня выгнали. Поэтому я согласен на кофе.

Секретарша улыбнулась, покачала головой и направилась в угол к импровизированной кухоньке. Включив кипятильник, она приготовила посуду для кофе. Верка огляделся и, когда на столе зазвонил телефон, охотно снял трубку:

– Секретариат инженера Машиты… Да, Гелена здесь… Передам! – Легким движением он положил трубку на телефонный аппарат и быстро окинул взглядом стол. – Гелена, как освободитесь, зайдите к Кроужилу…

Секретарша кивнула и насыпала в джезву кофе. Верка поправлял телефонный провод, но взгляд его был прикован к папке, которую Машита положил секретарше на стол. Он прочитал надпись:

«Программа переговоров в Объединенной Арабской Республике» – и прошептал Гелене:

– У меня для вас есть отличный анекдот…

Та погрозила Верке пальцем и, повернувшись к нему спиной, продолжала готовить кофе. Верка сразу воспользовался моментом и попытался заглянуть в папку. Правда, у него было мало времени, потому что секретарша быстро закончила свои кофейные дела. Верка, краем глаза внимательно следивший за девушкой, подбежал к ней и поцеловал руку:

– Вы прелесть, лапонька…

– Но-но, – заворчала Гелена, – прольете кофе!

– Вы мой ангел, моя мечта…

– Вам следовало бы выступать в оперетте, пан Верка, – с улыбкой прервала его Гелена, но было очевидно, что его ухаживание ей нравится.

А Верка с чашечкой кофе устроился за столиком:

– Это же стихи…

Секретарша, сев за свой стол, привычным, типично женским движением поправила мини-юбку и, взяв телефонную трубку, набрала номер:

– Аэропорт? Ева? Да, это Гелена… Значит, тот заказ на авиабилет для инженера Машиты мы подтверждаем, хорошо? Да, до Каира, с посадкой в Стамбуле… через неделю, двенадцатого… Благодарю, Ева…

Верка не спеша пил кофе и вроде бы без всякого интереса смотрел в окно, однако в его глазах можно было заметить внутреннее напряжение.

Гелена положила трубку и только теперь вспомнила о секретной папке. Быстро взяла ее и закрыла в сейфе.

– Ну а теперь можете приступать к анекдоту, чтобы отработать свой кофе.

В тот же вечер, когда инженер Машита еще не успел сообщить жене, что через неделю улетает в Каир, у Верки состоялась важная встреча.

Он стоял на трамвайной остановке. Неподалеку прохаживался какой-то угрюмый мужчина. Когда к остановке подошел переполненный трамвай, тот быстро вскочил на ступеньку. Верка последовал за ним. И не успел трамвай тронуться, как Верка незаметно передал мужчине сложенный листок бумаги.

14

Выслушав доклад прилетевшего из Праги Торанце, полковник Говард успокоился.

Теперь он прогуливался по саду с капитаном Браудером. Издалека до них доносился шум большого города, их шаги ритмично звучали на посыпанной песком дорожке. Некоторое время они шли молча. Внезапно Говард остановился, Браудер же по инерции сделал еще пару шагов и оглянулся на полковника.

– Все в порядке, Гарри, – усмехнулся Говард. – Просто мне кое-что пришло в голову…

Но больше Говард ничего не сказал, а Браудер ничего не спросил. На лице полковника появилось какое-то подобие улыбки, и он спокойно двинулся дальше.

– Послезавтра в одиннадцать часов, – продолжал он, – я буду беседовать с заместителем Штрайтцера… Это – Петр Галва. Он ездит на голубом «опеле». Меня интересует, что он будет делать после окончания нашей беседы. Я ему дам ровно час времени…

– Да, сэр.

– Кларк выделит вам своих людей.

– Ясно, сэр.

– Тебе нужно будет как следует посмотреть за ним… Завтра я приглашу Галву и Штрайтцера на ужин.

– Сделаю, сэр.

– Будьте так добры, Гарри, – улыбнулся Говард и повернул лицо навстречу лучам солнца.

15

Сообщение пражского резидента с информацией Верки Штрайтцер получил именно в тот момент, когда позвонил полковник Говард.

– Вы очень добры, сэр, – сказал Штрайтцер и положил телефонную трубку.

Передав Галве приглашение полковника на ужин, Штрайтцер вновь принялся за сообщение резидента.

Вот уже более полугода Штрайтцер занимался операцией под поэтическим названием «Утренняя звезда». В настоящее время он считал ее первостепенной по важности и поэтому с самого начала руководил ею лично. Когда пражский резидент фирмы ТАНАСС завербовал Верку, Штрайтцер сразу оценил нового агента и прилагал максимум усилий для того, чтобы получить от него информацию. Верке он платил по-королевски, и, сознавая это, тот старался изо всех сил. Безусловно, он располагал для этой работы не только хорошими возможностями, но и необходимыми способностями. Так, постепенно была разработана акция, которая, по мнению директора фирмы ТАНАСС, обещала многое. А то, что Центр не реагировал на его сообщения об этой операции, он относил за счет глупости, которой порой отличались работники Центра.

Он полагал, что следует обратить внимание Говарда на эту операцию. И если бы сегодня на ужине не присутствовал Галва, это был бы самый подходящий момент. Штрайтцеру очень не хотелось посвящать своего заместителя в это многообещающее дело, причем сдерживала его не столько конспирация, сколько стремление пожать лавры единолично.

Можно было предугадать, что ужин у полковника Говарда ничем не будет отличаться от аналогичных встреч, когда столы ломятся от закусок и напитков, на которые никто не обращает внимания, когда люди говорят о том, что их ни в коей мере не волнует, и очень внимательно следят за тем, что их волнует, и когда все вздыхают с облегчением, поняв, что ужин закончился. Штрайтцер ожидал всего этого потому, что хорошо знал Говарда, а Галва – потому, что хорошо знал Штрайтцера.

Капитан Браудер на ужине не присутствовал. Он все это время сидел в машине недалеко от виллы вместе с двумя скучающими мужчинами, которым на следующий день предстояло превратиться в тень Галвы.

Стол был накрыт на троих. Полковник был внимателен и предупредителен.

– Ну, господа, – улыбнувшись, поднял он бокал с шампанским, – за дальнейшие успехи фирмы ТАНАСС!

Присутствовавшие точно с такой же улыбкой подняли бокалы, но каждый в этот миг думал о своем.

– Работа разведчика – это сложная штука, – продолжал полковник, когда после тоста гости устроились за журнальным столиком.

– Совершенно верно, сэр, – охотно поддержал его Штрайтцер.

«Старики обмениваются любезностями…» – подумал Галва и услужливо предложил Говарду зажженную спичку. Полковник умышленно неторопливо разминал сигару перед тем, как прикурить, так что спичка стала обжигать Галве пальцы, и он, недолго думая, отбросил ее прямо на дорогой ковер.

– Значит, вы, господа, – сказал Говард, указав на обуглившуюся спичку, – способны терпеть, пока не обжигает. В противном случае вы предпочитаете загасить пламя…

Галва не сразу понял, как следует воспринимать слова Говарда, и подавил готовую появиться на его губах улыбку.

– Это довольно верное определение, мистер Говард, – согласился Штрайтцер, дав тем самым понять, что воспринимает данную аллегорию только в положительном смысле.

– Я говорю попросту, господа, – усмехнулся Говард, – потому что пришла пора общего упадка нравов… в том числе и в нашей работе.

Штрайтцер утвердительно кивнул, соображая, куда же клонит полковник.

– Было время, – продолжал Говард, – когда люди работали с огоньком… Не так ли, дорогой мой Штрайтцер?

– Совершенно верно, мистер Говард.

– А сегодня? – задал вопрос американец и после паузы продолжал: – Сегодня с этим значительно проще… только мы с вами, Штрайтцер, немного постарели. А потому нам кажется, что раньше все было значительно лучше… Конечно, с одним исключением… Нас учили за хорошие деньги представлять хорошую работу, что сегодня считалось бы проявлением наивности. И это везде, господа!

– Это относится и… – Штрайтцер на мгновение запнулся, – к фирме ТАНАСС?

– Что вы этим хотите сказать, Штрайтцер?

Вспомнив об операции «Утренняя звезда», тот неожиданно выпалил:

– У меня создалось впечатление, что наша информация в Центре не всегда получает верную оценку.

– Возможно, – спокойно согласился Говард. – А как вы думаете, мистер Галва?

– Я хорошо знаю фирму ТАНАСС, сэр, – желая сохранить нейтралитет, ответил Галва, – а вы хорошо знаете Центр… Мне трудно было бы сказать вам что-то такое, что вам не известно.

– Послушайте, Штрайтцер… – Говард немного помолчал. – У вас вообще бывают когда-нибудь разногласия с вашим заместителем?

– Иногда, сэр.

– За последние десять лег, наверное, пару раз?

– Кажется… – с улыбкой согласился Штрайтцер.

– Из них один раз из-за Гранднера?

– Дважды, сэр.

– Так, значит, вам не известно, что он о вас думает?

– Зато я знаю, что он думает о себе, мистер Говард.

– И что же?

– Что он хороший заместитель…

– Это действительно так, мистер Галва?

Галва поднял обе руки вверх, показывая, что сдается:

– Если я скажу «да» – это прозвучит нескромно, если же скажу «нет» – будет еще хуже. По этому поводу я мог бы рассказать вам один анекдот…

Полковник отрицательно покачал головой:

– Лучше ответьте мне еще на один вопрос: пытался ли кто-нибудь вас завербовать?

– Я имел в виду другой анекдот, сэр, – с улыбкой ответил Галва, рискованно приближаясь к дозволенным границам субординации.

Американец сделал вид, что не понял иронии:

– Я не воспринимаю это как анекдот.

– Тогда я должен сообщить вам, сэр, что в лагере меня пытались завербовать французы.

– Только пытались?

– Да, сэр, – спокойно ответил Галва, – только пытались.

– И вы посчитали это ниже своего достоинства, не так ли?

– Да, тогда я так считал.

– А наше предложение вас устроило?

Галва ногтем снял табачную крошку, прилипшую к губе, и ответил:

– Не в этом дело, сэр. Просто к тому времени я находился в лагере на полгода дольше и стал более реально смотреть за мир.

Говард, как заботливый хозяин, налил всем шампанского. Штрайтцер счел необходимым произнести тост:

– Разрешите, мистер Говард, поднять бокал за ваше здоровье я за нашу совместную борьбу против коммунизма. Мне доставляет большое удовольствие…

Говард дружески перебил его:

– Мне тоже, дорогой Штрайтцер… – Он поднял бокал, улыбаясь, чокнулся со Штрайтцером, затем с Галвой и отпил шампанского. И тотчас снова обратился к Галве: – Вы удовлетворены работой у нас?

– Я не могу быть неудовлетворенным, сэр.

– «Не могу быть неудовлетворенным», – повторил полковник. – Это выражение вы употребили умышленно?

– Да, сэр.

– Это означает, что вы не совсем удовлетворены?

– Ни в коем случае, сэр… У меня нет повода быть неудовлетворенным.

– Но у вас нет повода быть совершенно удовлетворенным.

– Именно так, сэр.

– Может, вы считаете, что не полностью используются ваши способности или недостаточно высоко оплачиваются?

– Ни в коем случае, сэр. Я все-таки эмигрант и понимаю, что давно перешел отведенные мне границы…

– Ну наконец-то, мистер Галва! – воскликнул Говард. – Я все время пытался нащупать вашу слабину… Эмигрантский комплекс – вот это да! – Полковник бросил взгляд на Штрайтцера, внимательно следившего за их беседой, и встал: – Это был прекрасный вечер, господа. Благодарю вас за компанию.