Текст книги "Сейф дьявола"
Автор книги: Йозеф Глюкселиг
Соавторы: Иван Гариш,Милан Грубер
Жанры:
Прочие детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)
12
Анонимное письмо, пришедшее в адрес лондонской редакции газеты «Санди таймс», потрясло капитана Гордана. Загадочный автор обращал внимание газеты на то, что клиника Симора в Кроули не обычное лечебное учреждение, за которое он ее выдает, а экспериментальная лаборатория британской секретной службы. По его указаниям в Кроули постоянно проводятся опыты над беспомощными пациентами, а с 1959 года ведутся исследования в целях воздействия на психику человека. Группа экспериментаторов, состоящих на службе в разведке, проводит в клинике опыты, продолжающие методы нацистских ученых. Их задача – вызывать у неугодных лиц деструкцию мышления и памяти с помощью специальных психотропных препаратов, электрошока, облучения, ультразвука и операций на мозге и нервной системе.
Это утверждение, пусть обоснованное и правдивое, было слишком общим и само по себе не вывело бы Гордана из равновесия. Но его испугали совершенно конкретные обвинения. «В этой лечебнице в настоящее время находится чешский ученый Михал Калах, перевезенный сюда вскоре после того, как по приказу полковника Роблина и капитана Гордана он подвергся нападению и был ранен в драке в подземном переходе под Марбл-арч. Дело в том, что доктор Калах провинился перед шефами британской секретной службы, отказавшись быть послушным, а кроме того, узнал строго охраняемые ими тайны. Поэтому теперь в Кроули с помощью жестоких, бесчеловечных методов его лишают памяти, чтобы он никогда не смог раскрыть эти тайны».
Капитан прочитал этот абзац и почувствовал, как у него по коже побежали мурашки. Он совершенно четко представил себе, что произошло бы, появись такое письмо в печати.
Он еще раз пробежал глазами текст, обратив внимание на угрозу в адрес газеты: если письмо не будет опубликовано, оно будет передано во все редакции других английских газет.
Предупреждение звучало категорично. Гордан понял, что какой-то неизвестный, слишком хорошо информированный человек бросил ему перчатку, которую придется поднять, хочет он того или нет. Он вздрогнул при мысли, что ему придется вступить в борьбу с анонимным лицом, которое, прячась за спинами, внимательно следит за каждым шагом людей, находящихся рядом с Калахом.
«Хорошо еще, что Берилу Хартленду из отдела писем «Санди таймс» пришла в голову счастливая мысль передать это письмо сначала мне», – подумал Гордан и встал из-за стола. Некоторое время он ходил по комнате, ломая голову над тем, как отвести грозящую опасность. Он понимал, что аналогичное письмо не сегодня завтра могут получить и другие редакции. Гордан представил размеры грозящей ему катастрофы: его имя навсегда покроется позором в глазах общественности, руководство обвинит его в том, что из-за личной халатности и легкомыслия он провалил долгосрочную научно-исследовательскую программу.
Немного оправившись после шока, Гордан стал рассуждать более трезво. На первый взгляд ясно было только одно: письмо – дело рук профессионального сотрудника разведки, написавшего его, конечно же, не по своей инициативе, а по приказу Центра.
«Кто бы это мог быть?» – мучительно думал Гордан, подойдя к окну. Некоторое время он смотрел на улицу, заполненную в этот утренний час спешащими пешеходами, и в голове у него роились самые мрачные мысли. Любой из этих неприметных, неизвестных пешеходов мог быть автором письма, которому известно гораздо больше, чем он написал.
– Я должен найти этого агента, – вслух несколько раз повторил Гордан.
Он открыл один из замаскированных ящиков стола и вынул оттуда список сотрудников клиники в Кроули. Но, пробегая глазами фамилии, он все яснее понимал, что этот след – ложный. Все, кто имел дело с клиникой Симора, были тщательно проверены разведывательной службой. Против каждой фамилии было помечено, кто из руководителей поручился за этого человека. У всех, начиная с врачей и кончая уборщицами, был наивысший балл надежности, все они были связаны с британской секретной службой на жизнь и на смерть.
Гордан в задумчивости положил список обратно в ящик и снова заходил по комнате. Чем больше он размышлял, тем больше в нем крепла уверенность, что это письмо целиком на совести чехословацкой разведки. Но ведь в клинике Симора не было ни одного чеха или словака, никого, кто имел бы в Чехословакии родственников или знакомых, ни у одного из сотрудников не было ни малейшей причины работать на Прагу. Он вспомнил, что в Вене наблюдались признаки того, что дело Калаха интересует пражские власти. Но реальных доказательств не было, существовали лишь подозрение, интуиция. «Нужно связаться с Фишером», – подумал Гордан я снял было телефонную трубку, но, услышав голос телефонистки, тут же положил ее: для разговоров и обсуждений времени не оставалось. Нужно было действовать.
Анонимное письмо явно свидетельствовало о том, что в распоряжении автора была информация, скрываемая даже от врачей, работающих в Кроули. У каждого из них было свое задание, о котором запрещалось говорить даже с коллегами, исключался любой обмен опытом. Всю программу знали, кроме нескольких избранных офицеров, только двое: руководитель работ профессор Дэн Симор и… Ник Беер.
Гордан вытер ладонью мокрый лоб. Он вспомнил все, что зная об этих двоих. С раздражением отметил, что к сотрудничеству с англичанами Симора привлек как раз Ник Беер, который с первого дня помогал создавать клинику в Кроули. «Один из них, – мысленно повторял он. – Но кто – Симор или Беер?»
Гордан присел на угол стола и уставился в пустоту. Он вспоминал все случаи, когда чехословацкой разведке удавалось привлечь к работе американских и английских разведчиков. Придется снова проверить Симора и Беера и как следует изучить их связи. Кроме того, придется проверить и другие варианты. Каждый день в клинику машины доставляют продукты, белье из прачечной, приходит масса обслуживающего персонала. И среди этих людей вполне может затесаться агент. В конце концов, в клинику вполне мог проникнуть чужой человек, тем более что за охрану объекта отвечала не разведка, а отдел контрразведки МИ-5. Таким образом, Гордан пришел к выводу, что ничего лучшего, чем всполошить Дика Брумана из отдела МИ-5, он не придумает.
Капитан спрятал все документы, сунул в карман анонимное письмо и уже через минуту шел по Уигмор-стрит.
* * *
Дик Бруман потел над этим письмом так же, как Гордан.
– В приличный переплет мы попали, – испуганно сказал он, дочитав последнюю строчку и возвращая письмо капитану. Руки его при этом дрожали.
– Мы? – удивился Гордан. – Скорее ты, не так ли? Охрана объекта – ваше дело. Ты меня в это дело не впутывай.
– Нигде не сказано, что в Кроули проник кто-то чужой, – слабо возразил Бруман, поскольку хорошо знал, как тщательно проверяли каждого, кто имел отношение к клинике.
– Не хочешь ли ты сказать, что письмо написал я?! Или Роблин? Может, Симор? – возмутился Гордан и стукнул кулаком по столу: – Подумай, кого ты собираешься обвинить в этом!
Есть и другие, – ехидно возразил Бруман.
– Их я и называть-то боюсь. Лучше подумай, что нам делать.
Бруман приободрился, поняв, что капитан готов сотрудничать, и, немного подумав, выдал грандиозный план.
– Я создам специальную группу, которая днем и ночью будет следить за всеми передвижениями в Кроули, – предложил он. – Кроме того, я размещу своих людей в фирмах, снабжающих клинику. Нескольких ребят переодену и смешаю со служащими. Все они будут смотреть, слушать, записывать и фотографировать. Если агент не входит в число служащих клиники, то он сюда не попадет.
Гордан удовлетворенно кивнул:
– Но об этих твоих людях никто не должен знать – ни Симор, ни Беер, ни один из сотрудников.
Побывав у Брумана, Гордан успокоился и решил, что повода впадать в панику нет. Контрразведка найдет агента независимо от того, каким путем он проник в клинику.
Довольный, возвращался он на виллу в Лаллингтон-Гарт. Машины из-за бесконечных пробок двигались со скоростью улитки, и кое-кто, рискуя, пытался объехать километровые колонны. Остальные водители грозили им кулаками и бешено гудели.
Гордан пристроился к ярко-красному двухэтажному автобусу и блаженствовал в его тени, окончательно успокоившись и уверив себя, что в течение нескольких дней иностранного агента удастся разоблачить. А потом полковник Роблин даст ему несколько дней отпуска и он сможет воспользоваться приглашением советника Фишера посетить Австрийские Альпы. Тот заверял, что в любое время в его распоряжении прекрасная конспиративная вилла недалеко от Зальцбурга, та самая, где держали журналиста Курта Майера после его безуспешной попытки взять интервью у Калаха.
Стоило Гордану вспомнить Майера, как его охватило беспокойство. Майер оказался твердым орешком. Он угрожал скандалом на весь мир, не учитывая того, что находится в руках австрийской контрразведки, и не понимая, что впутался в деликатную политическую акцию, о которой не следует распространяться. Гордан пустил в ход все свое искусство, чтобы убедить журналиста в том, что англичане являются лучшей гарантией мира и спокойствия в Австрии, а организовав похищение Калаха, они оказали большую услугу контрразведке Фишера.
Майер рассмеялся ему в лицо и заявил, что читателям будет очень интересно узнать, что под видом «красных агентов» скрывается сама австрийская секретная служба, да еще под покровительством британской разведки.
Беседуя таким образом за чашкой кофе, Майер и не ведал, что выпитый им с таким удовольствием ароматный напиток приготовил один из английских агентов, не поскупившийся на снотворное. Потом Симор сделал Майеру укол полмарина и репортер любезно позволил перевезти себя в Лондон.
«Интересно, что бы он сейчас сказал, узнав, что находится в клинике Симора, под одной крышей с Калахом», – подумал Гордан заулыбавшись. Впрочем, по этому поводу беспокоиться нечего. Даже если бы Майер десять раз на дню встречал Калаха, он совершенно не обратил бы на него внимания. После лечения в клинике он не помнил ничего о своем прошлом, поверив, что является моряком рыболовного судна, разбившегося о скалы вблизи берегов Ирландии.
Вдруг улыбка исчезла с лица Гордана и он крепче сжал руль. Внезапно пришедшая мысль заставила его задуматься. А что, если автор анонимного письма следит не за Калахом – доктор мог служить лишь прикрытием, – а за Майером и уже в завтрашних газетах появится сообщение, что последний обитает не в Чехословакии, как это утверждают повсюду, а в Англии, где профессор Симор превратил его в жалкое существо без прошлого, без будущего, без сознания и памяти?
Несмотря на то что капитан сидел в машине, нагретой знойным полуденным солнцем, он ощутил, что его бьет холодная дрожь. Только гудки машин возвратили его к действительности.
Наконец машина Гордана остановилась у входа в фирму «Дикси». Распахнулись ворота, капитан медленно въехал во двор, по крутому виражу спустился в гараж и проехал через короткий соединительный туннель, ведущий к вилле в Лаллингтон-Гарте. Через три минуты капитан уже шагал по длинному коридору третьего этажа, направляясь в кабинет полковника Фрэнка Роблина.
Еще в лифте он решил, что не будет напрасно волновать шефа и промолчит об анонимке. Берясь за ручку двери, он изобразил на своем лице привычную улыбку человека, хорошо отдохнувшего и уравновешенного, которому все удается и который все проблемы решает легко и просто. Войдя в приемную, он, как всегда, сначала бросил изучающий взгляд на секретаршу, помня, что она является великолепным индикатором настроений своего шефа.
Люси Барфорд ахнула от удивления и схватилась за стул. Она смотрела на Гордана так, будто не могла поверить, что видит перед собой именно его.
– Что-нибудь случилось, Люси? – небрежно проговорил капитан, сделав вид, что не заметил ее реакции.
– Наконец-то вы появились, Гордан, – пробормотала девушка, с тревогой осматривая его.
– О-о, кто-то ждет меня с большим нетерпением? – засмеялся он. – Надеюсь, это вы, Люси?
– У вас, кажется, хорошее настроение, капитан, – качнула она головой и одновременно показала глазами на дверь кабинета полковника, – зато у сэра Роблина…
– Полковника опять беспокоит печень? – Гордан заговорщически подмигнул Люси: – Это все из-за портвейна, которого он выпил целое море. Если бы он пил виски, как я…
– Сэр Роблин разыскивает вас с самого утра по всему Лондону, – холодно прервала она его.
– По всему Лондону? – удивился Гордан. – Но ведь утром я был здесь, а потом поехал к Бруману в МИ-5…
– По крайней мере, хоть чашку чаю вам там предложили? – спросила Люси уже более мягко.
– И в голову не пришло. А я с удовольствием выпил бы чашечку: на улице пекло.
– Сейчас, – пообещала Люси, но в этот момент дверь резко распахнулась и на пороге появился Роблин. Он строго посмотрел на секретаршу и раздраженно сказал:
– Надеюсь, вы помните, что я приказал немедленно прислать капитана ко мне, а не накачивать его здесь чаем. – Он отвернулся от девушки, окинул взглядом Гордана и нервно бросил: – Входите!
Гордан сел в кресло, глядя на мерившего шагами кабинет полковника. Он показался ему сегодня еще более высоким и худым, чем обычно. Плечи его были опущены, а сам он слегка наклонился вперед. На узком, изможденном лице резко выделялся острый нос. Прикрытые толстыми стеклами очков глаза ввалились, взгляд был злым. Неожиданно полковник остановился и повернулся:
– Где вы, собственно были?
– Немного задержался на Уигмор-стрит у Дика Брумана, – ответил Гордан, делая вид, что не понимает причин недовольства начальника.
– Да, – кивнул Роблин, – я говорил с Диком. Он сказал мне, что вы пришли к нему с просьбой…
– С просьбой? – удивленно переспросил капитан.
– Да. Вам якобы нужно, чтобы он присмотрел за сумасшедшим домом этого…
– За санаторием профессора Симора в Кроули, сэр, – укоризненно подсказал Гордан.
– Подумаешь, санаторий или сумасшедший дом – это ведь одно и то же! – зло выпалил полковник и сел за стол. Взял в руки трубку и, чтобы успокоиться, стал набивать ее табаком. – Я не понимаю, Гордан, зачем вы гоните контрразведку в Кроули! И уж совершенно не понимаю, почему вы это делаете через мою голову! Ведь этот врач – ваш старый агент… Или вы перестали ему доверять?
– Симору? Как вы только могли подумать такое! Симора мы крепко держим в узде, как… – Гордан лихорадочно искал подходящее сравнение: полковник любил цветистые выражения и… лошадей. – Симора мы держим в узде, как Боб Делмор вашего чистокровного жеребца, – улыбнулся он, будучи уверен, что сделал приятное полковнику, упомянув о его любимом жокее. – Кстати, поздравляю вас, сэр, – добавил он подобострастно, – вчерашний приз в Ливерпуле опять завоевали вы. Жаль, что я не поставил на вашу лошадь.
– Нужно было поставить. – Полковник чиркнул спичкой. – Боб Делмор талантливый и надежный наездник, а Латан – великолепный жеребец. На него вы всегда можете ставить спокойно. Но вот что касается Симора, – махнул он рукой, и капитан бросил на него быстрый взгляд, – то тут уверенности несколько меньше, не так ли? Что такое с ним происходит?
– У вас есть какие-нибудь конкретные замечания, сэр?
– Не у меня, – медленно произнес полковник, наклонившись над столом, и пристально посмотрел на сидевшего перед ним капитана: – А вот у господина государственного секретаря замечания по вашей работе есть. Я утром был в министерстве.
Капитан вжался в кресло, словно ища защиты от проницательного взгляда полковника:
– В министерстве интересовались нашей работой?
– Нет, министерство получило анонимное письмо, которое взволновало господина государственного секретаря. Он считает, что его автор хорошо проинформированный кем-то человек.
– Профессором Симором? – спросил Гордан, лихорадочно соображая, как себя вести.
– Если бы господин государственный секретарь знал это, Гордан! – воскликнул Роблин и отложил трубку.
Некоторое время он внимательно разглядывал капитана, как бы желая прочесть по лицу последнего, какое впечатление произвело его сообщение, потом нагнулся к одному из ящиков и выдвинул его. Вытащив оттуда большую красную папку, он торжественно раскрыл ее и подал Гордану письмо.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что таинственный автор подстраховался. Поэтому капитан сунул руку в карман и достал сложенную копию:
– Если речь идет об этом, то могу вам сообщить: одно такое письмо мне принес утром Берил Хартленд из отдела писем «Санди таймс». Я уже предпринял необходимые шаги.
– Какие именно? – ухмыльнулся полковник. – Не хотите ли вы меня посвятить в свои планы, Гордан? Вы, конечно, понимаете, что господин государственный секретарь спросит меня об этом.
– Господину государственному секретарю не мешало бы относиться с большим пониманием к нашей работе.
– Он делает, что может, и, по-моему, относится с должным пониманием. Признает, что особая служба требует и особых методов. Однако он немало удивился, что из Кроули просочилась такая информация. Это, кстати, и меня удивляет.
– А-а, – махнул рукой Гордан, – это не наше дело. Пусть шевелится контрразведка.
– Вы слишком легкомысленно к этому относитесь, капитан. Хочу вас предупредить, господин государственный секретарь высказал опасение, что анонимное письмо могли получить и левые газеты, а они его опубликуют не задумываясь. Поэтому и он со своей стороны предпринял определенные шаги…
– Очень мило с его стороны, – ухмыльнулся Гордан.
– Нечего иронизировать, в нашем положении не до смеха. Я уже уведомил специальную группу Скотланд-Ярда и просил помочь нам в расследовании. Однако никто не избавит нас от обязанности выявить вероятного преступника и принять все меры для предотвращения возможного скандала. Полагаю, излишне напоминать, какой внешнеполитический резонанс может иметь эта афера.
Гордан заерзал в кресле и нервно потушил сигарету:
– Голову даю на отсечение, что это дело рук Праги. Они наверняка пытаются подсунуть нам кого-то в Кроули, а может, там уже кто-то сидит.
– Судя по характеру информации, не думаю, что письмо дело рук случайного шпика извне. Боюсь, что в Кроули обосновался весьма опытный агент. Вам не кажется, что в последнее время с профессором Симором происходит нечто странное?
– Я не замечал.
Полковник улыбнулся и опять чиркнул спичкой. Потом встал и не спеша подошел к камину. Опершись о полку, стал наблюдать за кольцами дыма, выходящими из его трубки.
– Я не случайно упомянул Симора, – сказал он вдруг так вкрадчиво, что Гордан удивленно на него посмотрел. – До вашего прихода я разговаривал о профессоре с Ником Беером. Он сообщил мне, что застал Дэна Симора в тот момент, когда он пытался выведать у одурманенного Калаха, кого из наших людей он знает.
– Он позволил себе это?
– Беер утверждает, что да.
– Но Беер…
– Хватит! – оборвал Роблин Гордана. – Я не хочу выслушивать ваши безосновательные выпады против Ника. Не знаю, что вы против него имеете, но мне не нравится, что вы его постоянно подозреваете. Обратите свое внимание в другую сторону. Вам известно, что неделю назад Симор перевел значительную часть своего капитала из Английского банка в Буэнос-Айрес?
– Да, он говорил об этом, – вспомнил капитан. – Сказал, что получил какое-то предложение из Аргентины.
– Да?
– Некто Керстнер якобы продает частный санаторий в Кордове.
– То же самое сказал и Беер, – кивнул полковник, не спуская глаз со своего заместителя. – За этого Керстнера Ник мне поручился. Он сказал, что знает его еще с довоенных времен, когда тот на некоторое время эмигрировал из Германии в Чехословакию…
– У Беера вообще интересные связи, – ухмыльнулся Гордан и всерьез задумался над тем, в какую игру на этот раз играет Беер и почему он втягивает в нее Симора. – И потом, сэр… возьмите его отношение к Калаху. Он твердит всем, что не было никакой необходимости в том, чтобы этим чехом занимался Симор. Ранение якобы было несерьезным. А Симор совершенно иного мнения.
– Вы напрасно волнуетесь, Гордан, – сказал Роблин сухо, стараясь сохранять спокойствие. Он опять медленно расхаживал по кабинету, на лице его не было ни тени волнения, которое ожидал увидеть Гордан. – Я полностью согласен с тем, что вы перевезли Калаха в Кроули и организовали его лечение. Вы же не можете допустить, чтобы по Лондону бегал человек, близко знающий нашего резидента в Праге. И уж конечно не можете позволить, чтобы он вернулся в Прагу, как того хочет его дамочка. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Иначе нам придется тут же списать нашего резидента.
– Я думаю то же самое, – кивнул Гордан. – А раз ему не нравится Аляска, то единственное средство – лечебные препараты. Симор должен стереть из памяти Калаха все его прошлое. Только тогда мы сможем спать спокойно.
– Вы думаете, он сумеет это сделать?
– Несомненно. К счастью, кроме психотропных средств у него есть и другие методы. Он может произвести операцию на мозге. У Калаха травма головы, поэтому хирургическое вмешательство легко объяснить.
Роблин молча наблюдал за капитаном. Он вдруг понял, как мало значит для Гордана жизнь другого человека.
– Учитывая сложное положение, в которое нас поставил автор анонимного письма, нам придется поспешить с этим, – сказал Роблин, не спуская глаз с капитана. – Но предупреждаю вас, Гордан, будьте осторожны. Я не хочу еще одного скандала и не собираюсь кому бы то ни было объяснять, почему Калах не перенес операции. Будьте любезны, учтите это.
– Понятно, – кивнул Гордан. – Уж как-нибудь справимся, не волнуйтесь, господин полковник. Но… еще одна вещь не дает мне покоя. Я хотел бы просить вашего согласия на проверку Ника Беера.
– Гордан, мне отвратительна ваша подозрительность, слышите? Отвратительна!
– Я и сам не хотел этого делать, – пожал плечами капитан, – но с Ником Беером что-то случилось. Вам это незаметно, а я с ним встречаюсь каждый день, и в Вене мы были вместе. И кое-что мне не нравится.
– Вы вообще понимаете, что говорите? – вяло возразил полковник и, посмотрев на своего заместителя, подумал: «Однажды он всех нас уничтожит».
– Калах Бееру пришелся по сердцу. Ник забывает, что это работа, а не дружба. Именно это мне и не нравится. И потом эта венгерка…
– Гордан, вы же знаете, что у него слабость к землячкам!
– Ладно, как знаете. Но я все же прошу вас дать свое согласие на проверку.
– Будь по-вашему, – сдался полковник. – Лучше всего его как-нибудь вывести из игры. Организуйте, например, ему лечение в Кроули, пусть ляжет туда на месяц, отдохнет. Он уже немолод.
– Но ведет себя как молодой. И этот его роман… – Гордан хрипло рассмеялся и покачал головой: – Он похож на влюбленного медведя.
– Как зовут эту барышню?
– Кэтлин Халаши, – ответил капитан и быстро добавил: – Но с ней я дела иметь не хочу: она невеста Джонни Стаха, и если он случайно узнает, что мы ею заинтересовались, хлопот не оберешься.
– Вы думаете, это новое подкрепление Брауна?
– Наверняка нет. Она считает, что Беер – богатый коммерсант, и, возможно, полагает, что, если поладит с ним, ей не придется работать у Симора секретаршей.
– Что такое?! – взволнованно воскликнул Роблин. – Она в Кроули?!
– Заведует частным кабинетом Симора в центре, не подозревая, что работает в Кроули. Но, полагаю, очень скоро Беер разболтает ей об этом. Он уже начал в ее глазах порочить Стаха: все время намекает, что «Эспаниа» занимается совсем не тем, о чем тот ей рассказывает.
– Нам бы следовало знать содержание этих разговоров, – заметил полковник.
– А, по-вашему, что мы делаем? – ухмыльнулся Гордая.
– Поставили ей в квартиру подслушивающую аппаратуру?
– Разумеется. Причем американскую, чтобы в крайнем случае все можно было свалить на Брауна и его людей.
– Ах, Гордан, Гордан! – вздохнул Роблин. – Мне это совсем не нравится. Но в любом случае боже вас сохрани дать понять Бееру, что вы подозреваете его!
– Конечно, сэр! Я уже проинструктировал Симора, чтобы он присмотрел за Беером. Теперь то же самое прикажу Бееру. Короче, они будут следить друг за другом, а это старый, испытанный способ.
Роблин устало опустился в кресло у камина. Некоторое время он молча смотрел на обгорелые поленья, потом медленно произнес:
– Идите выпейте наконец тот чай, который вам приготовила мисс Барфорд.
Когда за Горданом закрылась дверь, полковник тяжело встал и, наклонившись вперед, как будто под тяжестью непосильного бремени, подошел к окну.
Над Лондоном сгущались тяжелые тучи. Солнце, еще недавно заливавшее город своими лучами, скрылось. «Гроза будет», – подумал полковник и медленно отошел от окна.