Текст книги "Сейф дьявола"

Автор книги: Йозеф Глюкселиг

Соавторы: Иван Гариш,Милан Грубер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Гордан усмехнулся и взял доктора под руку:

– Пойдемте, нас ждет печень по-сычуаньски.

* * *

Было ровно четыре часа пополудни, когда диктор Венскою радио прочел следующее сообщение:

– «А теперь прослушайте заявление, сделанное сегодня доктором Михалом Калахом, судьба которого взволновала каждого нашего гражданина».

Потом чужой равнодушный голос стал читать:

– «Я, доктор Калах, кандидат наук, не имею ничего общего с коммунистическим режимом в Чехословакии и сожалею, что вообще когда-то служил ему, поскольку убедился, какие зверские методы, таящие угрозу самому существованию человека, применяет чехословацкая государственная полиция не только дома, но и за границей. Я не вывез из республики никаких государственных тайн, но чудовищно, что и тот простой факт, что мы с женой решили жить в свободном мире, стал причиной акта угрозы, акта мести. Мне дороже всего мир и свобода, поэтому после того печального опыта, который я приобрел недавно, я должен с горечью отвернуть свое лицо от родины и переждать период террора в другой стране, где права человека и его свобода святы и неприкосновенны».

Заявление, написанное Калахом на конспиративной вилле под диктовку капитана британской секретной службы Ричарда Гордана, стало главным событием дня. Вечером оно было передано по телевидению.

Лола Риттих смотрела выпуск новостей в баре «Панорама», где она уже шестой час ждала Майера. Приведя ее сюда, он сказал, что на минутку выйдет. Лола нарочно заказывала одну рюмку за другой, чтобы хоть немного отомстить репортеру за его бестактность. Она и не подозревала, что ей самой придется платить по счету. Она поняла это в тот момент, когда диктор телевидения прочел сообщение венской дирекции полиции, в котором говорилось, что сотрудником чехословацкой разведки, пытавшейся похитить доктора Михала Калаха, был и Курт Майер. Диктор призвал всех граждан быть бдительными и оказать помощь в розыске Майера.

Лола Риттих положила под рюмку деньги и вышла из бара. Выбросив в канал ключи от «таунуса» Майера, она пешком направилась в сторону Ахау. По дороге вспоминала, кто мог видеть ее с Майером и кто знал о том, что она его любовница.

И вдруг она вспомнила его слова, сказанные по пути в Баден: «Что бы ни случилось, не верь ничему, что обо мне будут говорить». Эти слова теперь показались ей пророческими и вызвали ужас. Она расплакалась и, спотыкаясь и всхлипывая, побрела по пустынной дороге.

8

Кэтлин уютно устроилась в объятиях Стаха, положив голову ему на плечо и прижимаясь к обнимавшей ее руке. Из этого положенин ей хорошо был виден столик, стоящий у входа в ресторанчик «Польди Курце» в пригороде Вены Гринзинге.

Часы, встроенные в приборную доску темно-зеленой машины, показывали восемнадцать часов пятнадцать минут последнего апрельского воскресенья.

На «ровере» был венский номер: Стах утром взял машину напрокат в «Космосе». Было мало вероятно, что кто-то обратит внимание на эту неприметную машину, стоящую у входа в парковый ресторанчик. В Гринзинг ездило много людей, желавших побыть наедине, а венские жители свято уважали неприкосновенность личной жизни. Проходя мимо машины, они отворачивались: глазеть на влюбленных считалось неприличным.

– Ты знаешь спутника Беера? – тихо спросила Кэтлин, имея в виду человека, глотнувшего в этот момент холодного вина и что-то проговорившего.

– Мне не очень хорошо видно, но это может быть Гордан, – так же тихо ответил Стах.

– Только не Гордан. Этот совсем молодой. Ему лет тридцать.

Стах слегка отстранил девушку, вынул из кармана сигарету и наклонился к зажигалке на приборной доске:

– Ты права, это не он. – А после того, как она снова положила голову ему на плечо, заметил: – Наверное, это тот третий, которого мы не знаем. Попробуй его сфотографировать.

Он закрыл глаза, зарылся лицом в ее густые волосы и стал думать о событиях двух минувших дней…

В субботу вечером они не дождались Беера. Его номер был пуст, только часа в три утра появились признаки жизни. Невыспавшийся Стах недовольно встал и пододвинул кресло к стене. Устало опустился в него и прижал к стене транзисторный фонендоскоп, но в соседнем номере слышались лишь тихие шаги да шум воды, потом раздался храп Беера.

Только утром, в семь с минутами, Стаху наконец повезло. Умывшись, Беер сел к телефону и набрал какой-то шестизначный номер. Стах засек интервалы и расшифровал первые три цифры – ноль, единица и пятерка, остальные, к сожалению, заглушил шум лифта. По этим трем цифрам было ясно, что Беерзвонил не в Вену, а в зону первого автоматического района, но, конечно, этих сведений было мало, потому что район соединял столицу со всей южной областью. Беермог звонить в Трайскирхен, Мёдлинг, Ваден, Санкт-Пёльтен, Брук и в массу других городов. По разговору тоже не удалось ничего понять: Беер просто заверил абонента, что все в порядке, а потом сообщил, что вечером будет у Курце в Гринзинге.

Потому-то и торчали теперь Стах и Кэтлин перед ресторанчиком и напряженно старались угадать, что за человек сидит с Беером за столиком недалеко от входа.

– Они расплачиваются, – прошептала Кэтлин и снова подняла к глазам миниатюрный фотоаппарат. Щелкнув три раза, она проследила за тем, как мужчина пожал Бееру руку и энергично сбежал к стоянке машин. Через несколько секунд из ряда покинутых машин вырвался открытый «ягуар» и на полной скорости исчез за поворотом. От него осталось лишь облако пыли, а в памяти у Стаха – мюнхенский номер.

– А что, если нам войти в ресторан? – предложила Кэтлин.

Это была хорошая идея, потому что так или иначе они должны были встретиться с Беером. Но Стах покачал головой.

– Что он делает? – спросил он.

– Ерзает, – засмеялась Кэтлин. Некоторое время она задумчиво смотрела вдаль, потом вдруг спросила: – Ты давно в Лондоне?

– Довольно давно, – уклончиво ответил он. – Почему ты спросила?

– Ты когда-нибудь слышал о профессоре Симоре?

Стах почувствовал, как, произнося имя, она впилась ногтями ему в ладонь.

– Конечно, это известный психиатр, – кивнул он. – У него клиника в Кроули.

– Он убил моего отца, – шепнула девушка с такой ненавистью, что Стах удивленно посмотрел на нее.

– Твоего отца? Когда?

– Давно, я была еще маленькая, – ответила она.

– В пятьдесят шестом?

– Да, во время контрреволюции.

Стах нежно прижал ее к себе. Он почувствовал, как Кэтлин прильнула к нему, как бы защищаясь от воспоминаний.

– До сих пор боль не прошла, – сказала она дрожащим голосом.

– Как это случилось?

– Он тоже в этом участвовал, – кивнула девушка в сторону Беера. – Заставил Симора превратить в тюрьму одну из клиник. Туда мятежники бросили и семерых офицеров венгерской госбезопасности, взятых в плен в боях около здания Будапештского горкома партии. Сначала они держали офицеров в качестве заложников, а когда увидели, что терпят поражение, Симор сделал им инъекцию ботулина и убил всех семерых.

– И твой отец был в их числе?

– Да. Мне тогда было двенадцать лет. Я осталась совсем одна.

Стаху хотелось ее утешить, но, не найдя нужных слов, он молча прижал девушку к себе, решил, что это их совместное задание, наверное, для нее тяжелее, чем он думал.

Ник Беер неожиданно поднялся, вышел из ресторанчика и направился к стоянке такси.

– Беер уходит, – хладнокровно предупредила Кэтлин и выскользнула из объятий Стаха. Она оперлась о спинку сиденья, пристально глядя на удаляющуюся фигуру.

Стах молча завел машину. Слегка нажал на педаль газа, чтобы мотор поскорее прогрелся, и включил радио. Прозвучали сигналы точного времени: была половина седьмого. Первая программа Венского радио, как обычно, начала передавать последние известия.

– «Известный чехословацкий онколог, доктор Михал Калах, недавно бежавший из Праги от репрессий и находящийся в настоящее время в Вене, сделал заявление, в котором сожалеет, что когда-то служил коммунистическому режиму, – прочел диктор и продолжал патетическим тоном: – В сделанном им заявлении раскрывается, что его недавние трудности, связанные с насильственным похищением, были вызваны действиями агентов чехословацкой разведки, желавших отомстить ему за то, что он вместе с женой решил жить в свободном мире».

Кэтлин пристально посмотрела на Стаха:

– Ты думаешь, он это действительно написал?

– Наверное, это все-таки правда, но вполне вероятно, что кто-то направлял его руку.

Стах включил зажигание. От тротуара впереди отъехало такси с Беером и на большой скорости помчалось в сторону Вены.

– Почему же тогда… – Кэтлин не успела задать свой вопрос, как Стах ответил:

– Потому что на карту поставлена его жизнь. Ведь он пока еще чехословацкий гражданин. И мы должны узнать, что за всем этим кроется в действительности, и позаботиться о его безопасности.

– Даже после того, как он предал родину? Несмотря на то что он льет столько грязи на свою страну?

– Да, несмотря на это, – серьезным тоном подтвердил Стах.

Справа промелькнул вокзал Франца Иосифа, и такси, повернув у гостиницы «Моцарт», покатило к центру.

– Они едут в «Сахер», – произнес Стах, резко нажимая на тормоза.

Машину занесло, и она оказалась в узкой извилистой улочке, ведущей к Опернрингу. Стах проскочил ее на полной скорости, и через несколько минут их машина остановилась в ряду автомобилей, стоящих перед гостиницей. Такси с Беером там еще не было.

* * *

В номере Кэтлин задернула занавески и зажгла настольную лампу. Стах взял фонендоскоп, достал из бумажника миниатюрную батарейку, которая по виду ничем не отличалась от обычной монеты, и вставил в прибор. В это время в коридоре послышались громкие, уверенные шаги, затихшие у двери соседнего номера.

Стах приложил подслушивающий аппарат к стене, а Кэтлин склонилась над ним с блокнотом в руке.

В трубке послышался скрип – это Беер сел в кресло, а затем закачалась стрелка измерителя импульсов – Беер звонил по телефону. Кэтлин записывала набираемый им номер: «Ноль-один-пять-три-три-четыре».

– Видимо, тот же номер, что и утром, – прошептал Стах и нажал кнопку миниатюрного записывающего устройства.

– Поздравляю, – радостно сказал в трубку Беер. – Это была отличная работа. Да, Оуэн был у меня, информировал об этом…

Сделаю, конечно, будьте уверены. Утром он уже может быть здесь, я позвоню ему около десяти. В воскресенье вечером она бывает дома.

Трубка щелкнула, но Беер снова ее поднял и набрал три единицы и четверку.

– Автомат на Лондон. Интересно, кому он звонит? – сказал Стах.

– Что случилось? – спросила Кэтлин, когда он внезапно выключил записывающее устройство.

– Не доверяет гостиничному телефону. Повесил трубку.

– Что теперь делать?

– Переоденься. Пойдем ужинать, – ответил Стах, услышав, что Беер включил воду в ванной.

Девушка скрылась в соседней комнате. Стах снял пиджак и вытянулся на постели, уставившись в потолок, как будто там можно было прочесть ответ на мучившие его вопросы.

Не прошло и получаса, как Кэтлин снова появилась. На ней было вечернее платье с глубоким декольте, с лица исчезли усталость и напряжение, она выглядела отдохнувшей и оживленной.

Девушка с улыбкой присела на постель и посмотрела на спящего Стаха. Ей вдруг захотелось прижаться к нему и никуда не ходить, остаться с ним: в его присутствии она чувствовала себя спокойно и уверенно.

Кэтлин сидела так несколько минут, не отводя взгляда от лица Стаха, потом слегка дотронулась до него. Стах тут же открыл глаза, недоуменно осмотрелся, как бы вспоминая, где находится, потом вскочил.

– Извини, я немного вздремнул, – виновато произнес он, и глаза его расширились, заметив перемену, произошедшую с Кэтлин.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она, а когда он машинально кивнул, печально улыбнулась: – Значит, и Бееру понравлюсь. Как ты думаешь?

Стах молча взял пиджак и пошел привести себя в порядок. Кэтлин включила погромче радио. Репортер как раз расспрашивал некую Розу Вольф, ставшую в Каннах абсолютной чемпионкой по игре в покер. В последнем круге, продолжавшемся почти шесть часов, она победила своего пятидесятипятилетнего супруга Сиднея Вольфа, директора клуба «Кроуфорд», одного из самых известных игорных домов в Европе. Она поставила его на колени тем, что составила комбинацию из трех тузов и двух четверок.

– Так вы утверждаете, фрау Вольф, что в игре в покер наряду с математикой большую роль играет психология? – спросил репортер.

– Я верю, что именно психология основа успеха в покере. Когда я сажусь играть, то первые двадцать минут изучаю лица своих противников. После этого мне удается угадать, какие у них карты. Особенно помогает изучение нервных тиков…

Радио работало не столько для того, чтобы слушали передача, сколько для того, чтобы создавался звуковой барьер, мешающий возможному подслушиванию. Но это интервью заинтересовало Кэтлин: ее собственная игра во многом была похожа на покер. По крайней мере, она была такой же рискованной.

– Я считаю, что знаю всю шкалу тиков, встречающихся у людей, – продолжала Роза Вольф. – Плохие, равно как и хорошие, карты вызывают на лицах серию сигналов тревоги, которые можно уловить.

– Но хороший игрок старается подавить подобные тики, – возразил репортер.

– Да, однако до конца быть бесстрастным и делать вид, что плохие карты тебя не расстраивают, а хорошие, напротив, не ободряют, невозможно, это свыше человеческих сил…

В соседней комнате щелкнул замок, послышались удаляющиеся шаги. Девушка подошла к двери и прислушалась. Беер был настолько неосторожен, что бросил несколько слов лифтеру, прежде чем двери лифта закрылись.

– Беер ушел, – сказала Кэтлин Стаху, который как раз появился.

– Куда? Вообще из гостиницы?

– Нет. Он спросил лифтера, занят ли телевизионный салон.

Стах, нахмурившись, мерил шагами комнату. Он не мог решить, спускаться ли им на первый этаж.

– Что-нибудь случилось? – спросила девушка, которая уже научилась по выражению его лица распознавать настроение.

– Беер будет звонить в Лондон, – ответил он. – Я не должен прозевать этот момент.

– А кто сказал, что он будет звонить обязательно из номера?

– Из главного холла он не решится, – возразил Стах.

– Ты должен познакомить меня с ним. А что, если потом я захочу поужинать в венгерском ресторане? – капризно предложила Кэтлин. Она подбоченилась и сделала несколько быстрых танцевальных движений: – Во-первых, я хочу танцевать чардаш, и хочу, чтобы играли цыгане. Во-вторых, я обожаю жареную гусиную печенку с картофелем… В «Сахере» такого блюда не бывает.

– Вкусное? – засмеялся Стах.

– Бееру оно знакомо. А может, закажем жаркое по-цыгански?

– И такое в Вене можно найти?

– Конечно, причем недалеко отсюда, на Шварценбергштрассе. Ресторан называется «Королева чардаша». И у твоей послушной Кэтлин там работает старый друг, который скажет ей, куда звонил Ник.

– Сначала нужно сделать так, чтобы он туда поехал, – возразил с улыбкой Стах, подумав, что вряд ли ему приходилось видеть более капризную женщину, чем та, которую разыгрывала сейчас из себя его спутница.

– Если ты обещаешь мне не устраивать сцен ревности, то он туда приедет.

– Ладно, делай как хочешь. Давай посмотрим по телевизору выпуск новостей. Беер тоже наверняка не хочет его пропустить, поэтому он и спрашивал про телевизионный салон.

Они включили телевизор как раз в тот момент, когда диктор начал читать заявление Калаха.

– Он не сам писал, – прошептал Стах. – Это не его стиль.

Кэтлин рассеянно кивнула, а Стах попытался понять, почему Гордан привязывает к себе Калаха именно таким способом. За этим наверняка кроется что-то большее, чем просто пропаганда, иначе Гордан вряд ли стал бы лично заниматься этим делом. Да и то, что вокруг Калаха крутится столько агентов британской разведки, свидетельствует о чем-то ином. Видимо, случилось что-то непредвиденное, из-за чего Калах стал неугодным. Но что?

Стах сосредоточенно размышлял, но тут диктор произнес имя Курта Майера, назвав его «агентом Праги». Стах рассмеялся.

– Этот репортер работал на вас? – спросила Кэтлин.

– Этот? Всегда только против нас!

– Все это очень странно. Ведь если они предупреждают полицию, что он бежал в сторону границы, то нужно по крайней мере дать описание его примет, сообщить, идет ли он пешком, едет ли на машине, правда?

– Они сообщили бы об этом, если бы Майер действительно бежал. Но он никуда не убегал.

– Не убегал? – повторила она, удивленно глядя на Стаха. – Где же он в таком случае?

– Скорее всего, в руках английской разведки.

Некоторое время они сидели молча, размышляя о происшествии.

– Пошли, – вдруг встал Стах. – Здесь мы ничего не высидим. Завтра нужно будет пролистать все газеты за прошлую неделю.

Спустя пять минут они вошли в телевизионный салон гостиницы, напоминавший гудящий улей. Общество обсуждало судьбу несчастного доктора.

Стах встал перед одним из телевизоров, незаметно огляделся и тут же сжал руку Кэтлин, потому что увидел Ника Беера. Девушка повернулась и стала с покоряющей непосредственностью разглядывать одного за другим присутствующих. Телекомментатор в это время расхваливал удачный угловой удар, который позволил команде «Виенна» одержать победу над «Генуей».

– Отличный гол! – громко произнес Стах, так, чтобы его услышал Беер.

Тот стоял у одного из кресел с толстой сигарой в руке. Услышав знакомый голос, Ник повернулся в его сторону и сделал несколько шагов навстречу Стаху:

– Стах, это вы? Возможно ли это?! – воскликнул он оживленно.

Стах приложил все свое старание, чтобы изобразить веселую улыбку и радостное изумление от встречи с приятелем.

– Ты, Ник? – удивленно проговорил он и протянул Бееру руку. – Что ты делаешь в Вене, дружище? Насколько мне известно, обычно этот малоприятный сезон ты проводишь в теплых краях. Ты не поехал в этом году в Сан-Ремо?

– Коммерция, Стах, коммерция. Ты ж понимаешь!

– Зная тебя, заранее поздравляю. Мне совершенно ясно, что на плохую коммерцию ты бы время не тратил.

– Ты угадал, – умильным голосом произнес Беер, потому что Кэтлин, уловив подходящий момент, бросила на него заинтересованный взгляд. Потом сказала:

– Пошли, Джонни?

– А ты, Стах, в Вене тоже по торговым делам? – спросил Беер, изучая девушку.

– Я в отпуске, Ник.

– У тебя отличный отпуск, – пробормотал Беер.

– Восхитительный! – кивнул Стах с многозначительной улыбкой и обнял Кэтлин за плечи. – Моя венгерская подруга попросила меня немного покатать ее. Хочет проветриться, понимаешь? В Будапеште довольно суровый климат.

– Понимаю, понимаю, – кивнул Беер и поклонился Кэтлин: – Если я правильно понял, в вас тоже течет горячая венгерская кровь?

– Я совершенно забыл, Кэтлин, – повернулся Стах к своей спутнице, – вы же с Ником Беером земляки. Правда, Ник?

– Да, это так. – Беер церемонно поцеловал девушке руку. – Такое событие неплохо бы отметить, как вы думаете? Разрешите вас куда-нибудь пригласить? – предложил он тут же.

– Спасибо, Ник, – поспешил ответить Стах. – Но мы как раз собирались пойти поужинать. Проголодались немного, осматривая красоты Вены, а перед этим были в Гринзинге, а там воздух нагоняет аппетит.

– Вы мне будете рассказывать! – засмеялся Беер. – Я тоже там был, прогуливался по окрестностям.

– Извините нас, пожалуйста, – сказала Кэтлин и взглянула на Стаха: – Пошли, Джонни?

– Я буду весьма польщен, если вы примете мое приглашение. Ведь вы идете вниз, в ресторан? – Беер решил, что нельзя искушать судьбу и упускать такой шанс.

– К сожалению, нет, – улыбнулся Стах. – Кэтлин захотелось в какой-то «Чардаш» или как он там называется?

– «Королева чардаша», – поправила Кэтлин.

– Но это же недалеко отсюда! – воскликнул Беер. – А знаете, мне тоже захотелось чего-нибудь венгерского.

– А Кэтлин уже выбрала себе блюдо, – опять засмеялся Стах, – какую-то печенку с перцем!

– Знаю, – нетерпеливо кивнул Беер. – Жареная гусиная печенка с картофелем, не так ли, фрейлейн?

Кэтлин изумилась:

– Вы еще не забыли?

– Ну, как можно! – отозвался он и вдруг остановился. – Я с удовольствием пошел бы с вами, но со мной здесь один приятель… – нерешительно сказал Беер.

– И он не любит венгерскую кухню? – спросила девушка.

Оглянувшись, она увидела подходившего к ним плотного мужчину, лет пятидесяти, с красным лицом и коротко подстриженными волосами. Он слегка поклонился и сказал заискивающим тоном:

– Как раз наоборот, мадам. Добрый вечер!

– Извините, я еще не представил вам моего друга. – Беер сжал локоть мужчины: – Инженер Достал из Праги.

– Не знал, Ник, что и в Праге у тебя есть друзья, – холодно произнес Стах и неприязненно посмотрел на инженера.

– У нас повсюду друзья, – многозначительно отчеканил Беер. – Ты же по «Эспаниа» знаешь, что в мире бизнеса иначе нельзя. Намек был настолько прозрачным, что Стах сразу понял, к какому роду коммерсантов относится Достал. Он подал инженеру руку и как можно сердечнее произнес:

– Это меняет дело. Твои друзья – наши друзья.

– Значит, нам уже ничто не мешает пойти ужинать? – с досадой в голосе спросила Кэтлин.

Теперь у Стаха осталась секунда на то, чтобы предупредить предложение Беера подвезти их на Шварценбергштрассе: ведь если Беер будет с машиной, то он сможет поехать позвонить в гостиницу. Стах быстро обернулся и жестом подозвал ближайшего официанта:

– Закажите нам, пожалуйста, такси, только быстро, – попросил он и сунул официанту в руку десять шиллингов.

– Мы могли бы поехать на моей машине, – заметил Беер с ноткой неудовольствия в голосе.

– Но не пойдешь же ты потом в гостиницу пешком. Вы же, надеюсь, выпьете с Кэтлин за знакомство, – весело возразил Стах.

– Почту за честь, – расплылся в улыбке Беер. – Что вы предпочитаете, фрейлейн? Разрешите, я угадаю?

– Почему бы и нет?

– «Серого монаха»?

– Вы имеете в виду «бадачоньское»? – искренне удивилась Кэтлин и с легким упреком добавила: – Это отличное вино, но оно хорошо сочетается с жареной форелью.

– Согласен. Тогда белое «бадачоньское»?

– Ну, герр Беер! Это подойдет к омлету с сыром! Вы в самом деле забыли, что полагается к такому жирному и острому блюду, как гусиная печенка с картофелем?

– Палинка «Барацк»! – ударил себя по лбу Беер. – В таком случае вперед, господа!

Не успели они сесть за стол, как появилась бутылка с желто-белой этикеткой. Как и предполагалось, Беер оказался рядом с Кэтлин, а Стах с Досталом уселись напротив.

При входе в зал у Кэтлин случилась маленькая неприятность – проходя мимо стойки бара, она внезапно оглянулась, и, видимо, от этого резкого движения сползла на пол ее черная вязаная таль. Бармен среагировал быстрее, чем сопровождавшие ее мужчины, – подхватил шаль, но она немного запачкалась.

– Сейчас я приведу ее в порядок, мадам, – извиняющимся тоном сказал бармен и скрылся с шалью в комнате за баром.

Кэтлин расстроилась. Не помогли даже комплименты Беера и Достала, с помощью которых они пытались вызвать улыбку на ее лице.

– Пойду посмотрю, что этот парень делает с моей шалью, – поднялась она через некоторое время и направилась к бару.

– Все в порядке? – спросил бармен и растянул шаль.

– Да, в полном порядке, – ответила она согласно паролю.

– Что я могу для вас сделать?

– Один из них будет звонить, скорее всего в Лондон, – шепотом ответила она.

– Понятно, – кивнул бармен.

Кэтлин вернулась к столу как раз в тот момент, когда метрдотель подавал жареную гусиную печенку. Ее острый запах на миг напомнил девушке родину.

– Где вы работали в Будапеште? – спросил Беер, когда они отложили приборы и по бару разнеслись звуки цимбал.

– В «Будве». Вы, наверное, не знаете, это новая организация, занимающаяся экспортом и импортом лекарств.

– Я знаю только фирму «Медов», заключал с ней хорошие сделки, – сдержанно ответил Беер, потому что о «Будве» слышал действительно впервые.

– Мы пока что главным образом импортируем, – улыбнулась Кэтлян. – Занимаемся специальными лекарственными средствами и оборудованием. В большинстве случаев для онкологии.

– Для онкологии? – удивился Достал. – Тогда вы, наверное, знаете доктора Калаха.

Беер предостерегающе посмотрел на Достала, однако уже не смог замять разговор на эту тему.

– Ник, объясни нам, пожалуйста, что за цирк устроили с этим доктором. В Праге об этом тоже много пишут, герр инженер? – обратился Стах к своим спутникам.

– Вы знаете его? – возбужденно спросила Кэтлин. – Мне он представляется романтической сильной личностью, это наверняка крупная индивидуальность, да, Ник?

Беер вначале делал вид, что и слышать не хочет о Калахе, но, когда девушка обратилась непосредственно к нему, не посмел не ответить.

– Ничего себе – немного знаком! – перебил его Достал, который пил больше, чем остальные. – Не скромничай, Ник. Ты всегда говорил, что это твой хороший друг.

– А, что там! – махнул рукой Беер. – От вас мне нечего скрывать. Я действительно знаком с Калахом и даже рекомендовал его Королевскому медицинскому институту. Это отличный онколог, у него были прекрасные результаты. У нас им интересуются все: Хелман из лаборатории Имперского фонда, Поулес из Королевской больницы Мэрсдора, Кеннет Бэшау из Черринг Крое. Институт Холтона хочет пригласить его в Манчестер.

– Вот это рекомендации! – одобрительно кивнул Стах.

– Нужно искать онкологов любыми способами, – ответил Беер. – Я даже не подозревал, что только в Англии и Уэльсе от рака умирает сто тысяч человек в год.

– Но чехи-то должны были бы понять и не преследовать беднягу, – возмущенно заметила Кэтлин.

– Печальнее всего, что его преследуют не из-за вывезенных из Праги результатов секретных исследований, – пробурчал Беер.

– А из-за чего же?

– Из-за политики, дорогая Кэтлин, – с укоризной в голосе пояснил Беер. – Если бы вы только знали агентов пражской разведки, вы поняли бы, что для них самое главное – отомстить. В прошлом году они попали под огонь критики и теперь мстят. Злятся, что сбежал человек, стоявший на платформе реформаторов. К тому же, представьте себе, всю вину пытаются взвалить на нас. Даже меня назвали шпионом.

– Тебя, Ник? – искренне удивился Стах и весело рассмеялся.

Дальнейшую дискуссию прервала мелодия чардаша, зазвучавшая в ресторане.

– Ты позволишь, Стах? – вскочил Беер, словно обрадовавшись возможности прекратить неприятный разговор. – Разрешите вас пригласить, Кэтлин? – поклонился он девушке.

– В чардаше я с тобой конкурировать не могу, – улыбнулся Стах и нехотя кивнул в знак согласия.

Достал и Стах сначала молча наблюдали за танцующей парой, потом инженер нарушил молчание.

– Ник в обществе просто великолепен, – учтиво сказал он. – И прекрасный танцор.

– Очевидно, это вообще предприимчивый человек, – поддержал его Стах.

– Полностью с вами согласен. Я знаю его уже довольно давно.

– Извините, я и не подозревал. Так вы с Ником старые друзья?

– Конечно. Мы знаем друг друга с того момента, как он появился в Праге по торговым делам.

– Значит, вы торговые партнеры?

– Мы познакомились при заключении сделки, но стали личными друзьями, – подчеркнул он, как бы считая это наградой своей особе. – И именно я познакомил его с большинством людей из пражского высшего общества.

– А в Праге разве есть такое? – удивился Стах.

– Чтобы вы правильно поняли, – объяснял словоохотливый инженер, – замечу, что уже в шестьдесят третьем году вокруг него стала собираться такая группа. Журналисты, ведущие ученые, писатели, некоторые многообещающие политические деятели, преподаватели и так далее…

– … которые стали потом интеллектуальной элитой.

– Да, именно это название верно. Но теперь дома нас осталось очень немного.

– Не понял вас, – удивленно посмотрел на него Стах. – Не хотите ли вы сказать, что вернетесь в Прагу?

– Да, у меня остались незаконченные дела в «Инипексе».

– Все мы там оставили что-то в этом роде, господин инженер, – возразил Стах неожиданно резким голосом. – Но раз мы решили жить в свободном мире, то кое-чем пришлось пожертвовать. Ваша позиция меня удивляет.

– Не буду вас затруднять деталями, но уверяю, что я заслужу эту жизнь в свободном мире, – холодно сказал Достал. – Не нужно меня учить. Работа дома тоже очень важна, хотя она скромна и незаметна.

Стах опять удивленно посмотрел на него. Инженер не выдержал его взгляда и отвернулся к танцевальной площадке.

– Видимо, я был не прав, герр инженер. Извините меня. Наверное, во мне заговорила зависть. Я все же люблю Прагу.

– А я с удовольствием откажусь от нее, – ответил инженер. – Придет время, и я перееду в Англию. Главное – чтобы это случилось поскорее.

– Желаю вам исполнения желаний. Но посмотрите, Ник отплясывает, как двадцатилетний!

– Три года назад в Карловых Варах он женился, я у него был на свадьбе свидетелем, – сказал Достал, не отводя глаз от танцующих. – Он женился на женщине, которая моложе его на двадцать лет. Да, смелый парень!

– И с темпераментом, – улыбнулся Стах.

– А лорд Графф? Знаете его? У того темперамента на троих двадцатилетних.

– Вы имеете в виду того Граффа… у которого гостиницы?

– Да, именно его. У него тоже свадьба была в Варах. Женился на чешке, переводчице с завода по производству фарфора. Ему шестьдесят, а ей около двадцати пяти или того меньше. Девушка как картинка.

– Наверное, скоро будет наследницей, – улыбнулся Стах.

Музыка умолкла, пары расходились по местам. Беер вел Кэтлин.

– Ну и задали вы мне жару! – засмеялся он, плюхнувшись на стул. – Ничего не скажешь – в вас действительно венгерская кровь. – Беер вытащил платок и вытер вспотевший лоб.

Стах заметил, что он мельком взглянул на часы.

– Извините меня, я на минутку, – сказала Кэтлин и попросила у Стаха свою сумочку.

Она направилась в туалет, а когда проходила мимо стойки бара, бармен отложил шейкер, вытер руки и откинул занавеску, отделявшую заднюю комнату.

Незадолго до полуночи Беер вдруг поднялся, заявив, что у него заказан телефонный разговор.

– Женщина? – улыбнулась Кэтлин.

– Находясь в вашем обществе, грех звонить женщине, пусть даже собственной жене, – светски ответил Беер. – Лишь ради коммерции можно принести такую жертву.

Как только за ним закрылась дверь телефонной кабины, Стах с Кэтлин пошли танцевать. Аргентинское танго не слишком нравилось здешнему обществу, поэтому танцевало всего шесть или семь пар. Стах немного нервничал и не сразу приспособился к партнерше.

– Он спрашивал меня, когда я буду в Лондоне, – прошептала Кэтлин.

– И что ты ему сказала?

– Что это зависит от тебя: возьмешь ли ты меня с собой.

– А он?

– Сказал, что я должна уговорить тебя немедленно лететь в Англию. Он вылетает в понедельник. Рассказывал, что жена его в Штатах. Видимо, на что-то рассчитывает.

Она внимательно посмотрела Стаху в глаза, но была разочарована. Он принял эту информацию как хорошо тренированный профессионал.

– Скажи ему, что я колеблюсь. Сначала, мол, хочу показать тебе Париж. Спроси, как ему позвонить.

Она молча кивнула. До последнего такта они больше ее произнесли ни слова. В это время Беер закончил телефонный разговор.