Текст книги "Любовь - только слово"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Глава 2

Вам знакомо это чувство?

Вы едете, а рядом с вами кто-то говорит и говорит часами. Ему не нужно, чтобы вы отвечали. Он уже оттого счастлив, что его кто-то слушает. Миссис Дурхам, должно быть, очень одинока. К тому же эта жара. Вы слишком плотно поели, потому что еще ни разу не пробовали итальянской кухни, ни таких спагетти, ни такого сыра, ни такого вина. Сознаюсь: я был пьян, когда мы поехали дальше, а у миссис Дурхам – ни в одном глазу. Она рассказывает и рассказывает. Я время от времени говорю «да» или «нет».

Она счастлива, что кто-то ее слушает. Я счастлив, что километр за километром приближаюсь к Верене.

Мы едем по аллее итальянских сосен. Если бы я не дремал, то понял бы, о чем рассказывает миссис Дурхам. А так я вспоминаю об очень многом. Обо всем, что произошло, начиная с того вечера четвертого марта, когда Манфред Лорд, потягивая свою гаванскую сигару, улыбаясь, заявил: «Представляете, эта девушка, Геральдина Ребер, на самом деле утверждала, что вы любовник моей жены. Конечно, я распорядился выкинуть вон эту мерзавку».

– Абсолютно правильно, – говорит Верена (господин Лео уже вытер коньяк, который она пролила). – Может, она шантажистка? В таком случае ты от нее так просто не отделался бы.

– Я думаю, что нет.

– Почему?

– Мне не кажется, что она шантажистка, дорогая, иначе она обратилась бы к тебе или Оливеру. А меня-то по какому поводу шантажировать Это же логично, Оливер?

Тебя можно пошантажировать, если сунуть под нос книжные странички с проколотыми буквами, супермен, думаю я про себя, но вслух, конечно, говорю:

– Да, конечно, логично, господин Лорд.

– Видишь, Верена, Оливер тоже со мной согласен. Боже мой, может быть, вы и встретились где-то случайно. А эта девушка, может быть, видела вас или кто-то другой. Девушка любит Оливера, это очевидно, не так ли? А так как Оливер абсолютно уверен, что с ее стороны это акт мести, я прошу вас, избегайте встреч. Сейчас Верена переедет на виллу в Таунусе, и желательно, чтобы нас всегда видели втроем. Тогда у этой девушки не будет никаких поводов.

– Что значит «поводов»?

– Боже мой, дорогая, ты же знаешь, какие злые языки у людей, как быстро непристойные сплетни расползаются по всему городу. Мои деловые партнеры, наши знакомые… Извините, Оливер, что я так говорю, но я беспокоюсь о своей репутации! Я бы не хотел, чтобы надо мной смеялись. Я еще не слишком старый. – Он сунул сигару в пепельницу и сильно, нажимая на окурок, загасил ее. – Оливер, у меня к вам просьба: разберитесь в своих отношениях с этой ревнивой девчонкой. Ну все, хватит. Давайте еще выпьем.

Глава 3

– Мистер Мансфельд!

Я чуть не подпрыгнул. Где это я? Что за автомобиль? Кто за рулем? Череп раскалывается. Сколько времени? Какое сегодня число? Миссис Дурхам приветливо улыбается.

Проклятое вино.

– Вы заснули? Это, наверное, от жары. И от кьянти. – Посмотрите, – миссис Дурхам своей тонкой рукой показывает вперед. Она уже свернула с дороги. Я вижу море. Оно абсолютно спокойно и выглядит как голубой бокал.

Далеко в море видны несколько пароходов. На узком пляже много людей, среди них красивые девушки в соблазнительных бикини. Кто-то плавает. Пестрые зонтики от солнца, пестрые водные велосипеды, пестрые мячи, купальники и шляпки. Все пестрит разноцветьем. Мы едем дальше. Цепочка ресторанов, один рядом с другим. А теперь пошли жилые дома, бунгало, современные виллы. Мы уже ехали по Ливорно.

На следующие два дня после моего приглашения к Манфреду Лорду я летел в Эхтернах. Ганси и Геральдину я еще увижу в интернате. Мне совершенно ясно, что Ганси с Геральдиной заодно. Их объединяет месть. Но кто сознается? Ганси мстит из-за Рашида. Конечно, Геральдина не сознается, что она была у Манфреда Лорда и как с ней там обошлись, ни за что в жизни. Так что не имеет смысла с ними на эту тему разговаривать. Поэтому я и не пытаюсь. Геральдина и Ганси очень любезны со мной и с Рашидом. Как никогда. Геральдина просит меня простить, что она так счастлива с Йенсом.

– Ну что за чепуха! Я же ушел от тебя!

– Ну и тем не менее мужчины такие странные.

– Я – нет, Геральдина. Я рад, что у вас с Йенсом все хорошо. Я желаю вам счастья.

– Спасибо, Оливер. Я тоже желаю тебе счастья, с тех пор как узнала тебя.

Она хорошая актриса. Но что-то у нее не ладится. Однако это не значит, что она оставит меня в покое. И прав ли я, что у нее что-то не ладится? И в самом ли деле господин Лорд не стал с ней разговаривать? Была ли она у него вообще? Может, он был у нее? Может, они вместе и выработали перспективный план? Может быть. Одно мне очевидно – так или иначе, Геральдина и Ганси еще не отомстили. Они ждут момента. Долго ли им придется ждать? А потом Эхтернах?

В аэропорту, во Франкфурте, меня встречал Тедди Бенке. В глазах у него стояли слезы.

– Будет лучше, если вы это узнаете от меня, и сейчас же, господин Оливер…

– Что-нибудь случилось?

– Да.

– Что-то серьезное?

– Наберитесь мужества, господин Оливер.

– Черт возьми! Что же произошло?

– Ваша мать… Она… Она уже не в клинике…

– А где?

– Неделю назад ее навестил ваш отец… У них был большой скандал. Ваш отец кричал, мне об этом позднее рассказали сестры. Ваша мать тоже кричала не переставая. Говорят, это было ужасно.

– О чем шла речь?

– О некоем докторе Виллинге. Сестры не хотели мне говорить, кто это. Вы его знаете?

– Да. Он был пациентом этой клиники. Но умер, когда поступила моя мать. Но она полагает, что он еще жив. Последняя надежда в ее жизни.

– Теперь я понимаю. Сестры сказали, что ваша мать угрожала отцу этим доктором Виллингом, который якобы будет представлять ее интересы. Говорят, она твердила о разводе и о том, что хочет получить все деньги. Бедная женщина.

После скандала с моим отцом (это я тоже узнал от Тедди) профессор заявил, что снимает с себя всякую ответственность за здоровье матери.

Когда я приехал в Эхтернах, мне дали адрес психиатрической лечебницы, расположенной за городом в идиллическом местечке. Чудесная местность. На всех окнах решетки. Врач упрашивает меня отказаться от визита к матери, но я настаиваю.

– Она сейчас находится под воздействием психотропных средств. Я боюсь, что она вас не узнает. Она никого не узнает.

– Я хочу к своей матери. Я хочу видеть ее.

И вот она передо мной. Лицо ее стало совсем крошечным. Зрачки размером с головку английской булавки. Она меня не узнает.

– Что вам надо? Вас прислал мой муж? Вы что, его адвокат? Убирайтесь вон отсюда, иначе я позову доктора Виллинга!

– Мама!

– Убирайтесь!

– Мама.

– Вы что, не слышите? – Она хватается за шнур звонка. Появляются два санитара в белых халатах.

– Уберите вон отсюда этого негодяя. У него яд в кармане.

Один из санитаров тихонечко шепнул мне на ухо:

– Выходите. Видите, она не в своем уме.

Я выхожу. В коридоре встречаю врача.

– Извините, доктор, мне следовало бы послушать вас.

Он пожимает плечами.

– Ну, может, так даже лучше. Теперь вы сами убедились.

– Есть надежда?..

– Надежда – это пока все, что у нас есть.

– Мать ни в чем не нуждается?

– Некий господин Бенке приносит для нее арахис. Она кормит им птиц. Это улучшает ее настроение. Мы готовы исполнить любое ее желание, ей нужно только попросить об этом.

– Кого, вас?

– Да. Мы сообщаем это вашему отцу, и он присылает все необходимое.

– Но у моей матери есть собственный счет в банке.

– Уже нет.

– Как это?

– Человек в таком состоянии, как ваша мать… Извините… недееспособен. Ваш отец распорядился заблокировать ее счет. Он потребовал, чтобы для нее был назначен опекун. Господин Мансфельд, ваша мать находится в наших надежных руках. Мы делаем для нее все, что в наших силах. Конечно, мы не в состоянии творить чудеса. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Всего доброго, господин доктор.

Глава 4

Пыль. Пыль. Слева виноградник, справа море. Через час мы будем на месте, говорит миссис Дурхам. На воде неподвижно лежат несколько лодок. Так жарко. Все такое чужое. Скоро я буду на месте. Верена сказала, что постарается в эти дни побыстрее уехать в Портоферрайо и ждать прибытия шестичасового корабля. Поэтому я попросил миссис Дурхам поторопиться.

Верена. Я так давно ее не видел, не целовал. Черный «ягуар» тащится перед нами, меня это просто бесит, целый час мы уже едем за ним. Он что, думает, что улица принадлежит ему? Надо его обогнать. По крайней мере, пусть он возьмет вправо. Миссис Дурхам сигналит, «ягуар» принимает вправо. Миссис Дурхам обгоняет «ягуар» у которого голландские номера и который весь в пыли. Красивая машина. Гораздо больше по размерам, чем тот, что был у меня. Уже довольно давно у меня нет моего маленького белого «ягуара».

Глава 5

Мы обгоняем голландский «ягуар», и я вспоминаю о своем «ягуаре», который выставлен на продажу в фирме «Коппер и К°». А покупатель еще не нашелся. Надеюсь, найдется, тогда у меня будут деньги.

Я оплатил уже семь векселей, а тут мама угодила в сумасшедший дом, и ее счет заблокировали. Я попытался продать свои часы, авторучку с золотым пером и бинокль, но за эти вещи мне предложили ничтожно мало. Вырученных денег едва бы хватило на два взноса. Не желая терять машину, я совершил еще кое-что, за что мне еще долго будет стыдно. Я попросил денег у отца, я позвонил ему и завел разговор о деньгах. Но у него характер покрепче, чем у меня.

– Денег я тебе не дам. У тебя есть все необходимое. Или объясни, на что они тебе нужны.

– Нет, этого я сделать не могу.

– Тогда до свидания. Всего хорошего.

А затем проходит восемь недель, и, согласно договору, я должен делать очередные взносы. Во Фридхайм приезжает господин от «Коппер и К°» и забирает мой «ягуар» из гаража фрау Либетрой. Верене я вру.

– Автомобиль мне никогда не принадлежал, понимаешь? Отец давал его мне на время. Из-за матери мы постоянно ссорились с отцом. Поэтому он потребовал вернуть «ягуар».

– Но как ты собираешься поехать в Италию?

– На поезде.

– А на остров?

– Предположим, на автобусе.

– Ты так любил свою машину!

– Все будет нормально. И, кроме того, это не мой автомобиль, я же тебе только что сказал.

Это было в мае, когда я врал Верене. Но я врал ей и раньше, хотя мы договаривались говорить друг другу только правду. Я не хотел врать Верене. Это все из-за страха. Я боюсь ее потерять. Я страшно этого боюсь. В тот вечер четвертого марта, когда Манфред Лорд рассказывал о визите к нему Геральдины, я так страшно испугался, что едва добрался до интерната.

На следующий день я сидел в гараже фрау Либетрой и ждал звонка Верены. Она никогда не звонила в воскресенье, но в это воскресенье она должна была позвонить. Она тоже была напугана.

Я дождался ее звонка. В трубке раздался ее дрожащий голос.

– Что теперь будет? Что же теперь будет?

– Ничего не будет, – ответил я.

Я не спал всю ночь. Все думал, что сказать Верене.

– А если он все знает…

– Ну ты же слышала, он не верит.

– Он притворяется! Он ждет подходящего момента. Он хочет устроить нам ловушку. Ты его не знаешь! А если эта девчонка придет еще раз…

– Больше она не придет.

– А если у нее действительно есть доказательства? А если эти доказательства уже у него?

– Даже в этом случае он ничего нам не сделает. Он не сможет ничего сделать. У меня тоже есть кое-какие доказательства.

– Какие доказательства?

– Верена, тебе не надо ничего бояться. Твой муж умный человек, очень умный…

– Я тебя не понимаю…

– Верена, ты откуда звонишь?

– С почты.

– Тогда я рискну.

Опасности, что нас кто-то подслушивает, нет. Во Фридхайме прямая телефонная связь.

– Твой муж передает через меня моему отцу книги, понимаешь? А отец также через меня передает книги твоему мужу.

– Да-да, ну и что случилось с этими книгами?

Я объясняю ей, в чем дело.

– Я сфотографировал многие страницы. У меня есть доказательства. Я даже могу шантажировать твоего мужа в случае необходимости. Теперь я такой же, как Лео, как Ганси, как Геральдина. Вчера он вновь передал для моего отца книгу. Я вновь сфотографирую нужные страницы, и чем дольше это будет продолжаться, тем прочнее твой муж будет у нас на крючке. Успокойся. Это самое главное. Твой муж не должен знать, что ты нервничаешь. Еще пару месяцев, и мы будем на Эльбе. Еще пару месяцев, и мы будем вместе. Фирма, которая намерена взять меня на работу, готова уже в конце года выплатить мне долговременный аванс.

Чистая ложь. Никто ничего подобного не обещал.

– Да… Оливер, тогда я могла бы уже до конца года уйти от него!

– Конечно. Ты снимешь квартиру и будешь там жить с Эвелин. К тому времени ты получишь развод, я сдам в школе экзамены и буду уже работать.

Ложь. Опять ложь. Что можно сделать до Рождества, до Нового года? Снять квартиру? На что? Развод. Тогда Верена должна будет во всем сознаться. Но до декабря еще далеко, сейчас только март. Кто знает, что произойдет за это время?

– А сейчас нам нужно быть осторожными. На эти три месяца нам придется прекратить наши встречи в башне.

– Нет.

– Тут у нас, в интернате, есть один мальчик, маленький калека. Он шпионит за мной.

– А я думала, Геральдина!

– Нет.

Теперь я говорю правду, почти правду. Я рассказываю, что разговаривал с Геральдиной и она поклялась мне отомстить. За то что я ее бросил.

Я рассказываю Верене о маленьком калеке, который хотел обязательно стать моим братом и был смертельно обижен, когда я позволил Рашиду спать в своей комнате. Я рассказываю, что наверняка этот калека и Геральдина нашли общий язык.

– Я понимаю…

На самом ли деле ты понимаешь? И все ли ты понимаешь? А я, например, не понимаю. Конечно, Ганси рассказал Геральдине то, что он знает. Но что он знает? Он же не мог следить за мной во Франкфурте? Это мог сделать только один человек, и я знаю, как его зовут. Лео.

– Верена…

– Да.

– Тебе нужно сейчас быть особенно осторожной. Не доверяй никому, никому из твоих друзей, никому из служащих, в особенности Лео.

– Почему в особенности ему?

– Я думаю, он шпионит за тобой по поручению твоего мужа. Маленький калека не мог все знать. Геральдина тоже не может все знать.

– Лео тоже не может. Мы были так осторожны!

К сожалению, недостаточно. Иначе я не лишился бы своего автомобиля. Может, Лео требует деньги от Манфреда Лорда за свою информацию?

– Я прошу тебя, остерегайся Лео, пожалуйста!

– Конечно. Я буду делать, что ты говоришь, Оливер. Когда мы вновь увидимся?

– Завтра я улетаю. В пятницу вернусь. Если сможешь, позвони мне. Я буду ждать. Когда вы приедете сюда?

– Пятнадцатого марта.

– Тогда это упрощает дело.

– Упрощает!

– Нам нужно набраться терпения. Перед пятнадцатым меня обязательно пригласят к вам. Мой отец наверняка передаст со мной книгу для твоего мужа. Ты увидишь, как он будет вежлив и приветлив со мной.

Так оно и было.

В пятницу десятого марта я возвращаюсь из Эхтернаха. Уже на следующий вечер господин Лорд приглашает меня к себе. Отец на этот раз передал ему старую Библию. Он отдал ее мне в отеле. Перед этим я ему позвонил.

– У меня книга от господина Лорда, забери ее.

– А сам бы ты не мог ее привезти?

– Нет, не мог бы. Ноги моей больше не будет в твоем доме. Не спрашивай почему. Я только что был в сумасшедшем доме.

Уже четверть часа спустя мой папочка был у меня в гостинице. Он забрал книгу Манфреда Лорда и вручил мне Библию. Он был у меня в течение трех минут. Я следил по часам. Чтобы переснять страницы, на которых иголкой были сделаны метки, мне после возвращения в интернат потребовалось полночи. Я был страшно измотан. В субботу вечером я поехал во Франкфурт на Мигель-аллею. Тогда мой «ягуар» был еще у меня. Сидя перед камином, господин Лорд вновь произносит, что самые прекрасные вечера – это те, которые проводишь в узком кругу. Не так ли? Да, действительно. Он восхищается Библией. Затем буквально на какое-то мгновение Манфред Лорд оставляет нас одних.

– Когда? – тотчас же шепчет Верена.

– Где? Быстрее.

– Позвони мне.

Она достает из декольте своего платья маленький сложенный конверт.

– Что это?

– Увидишь.

В конверте я нахожу много маленьких, нежных, коротких и вьющихся волос.

Глава 6

– Это Сиена. Удивительнейшее место! Вы устали, мистер Мансфельд? Может, мне остановиться? Мы уже подъезжаем к нашему кораблю, не бойтесь! Может, хотите немного пройтись?

Где я? Что за женщина рядом со мной? Что за автомобиль?

– Вы бледны. Вам плохо?

– У меня… немного кружится голова.

– Тогда я остановлюсь. Я знаю эту местность как свои пять пальцев.

Сразу направо есть переулочек, он ведет вниз к большой площади прямо у моря.

Вот эта площадь. Огромная. Совершенно пустынная.

Солнце здесь буквально обжигает. На площади, на выгоревших фасадах уродливых неухоженных домов красуется вывешенное белье. Я бесцельно прохаживаюсь, и вдруг меня охватывает ужасный страх. Никогда в жизни я еще не испытывал такого страха. Мне вдруг показалось, что я сейчас умру. Сейчас, здесь, в это мгновение. На этой огромной площади Сиены. Я спотыкаюсь. Мне нужно вернуться в машину. Я не хочу умирать. И только не здесь, у моря, не в этой ужасной, испепеленной солнцем пустыне. Миссис Дурхам протягивает мне флакон. Я жадно опустошаю его наполовину.

– Шотландское, – говорит миссис Дурхам. – Я его всегда вожу с собой. Ну, как дела?

– Everything is ail right again. Thank you. Thanks a million! [56]56
  Все уже в порядке. Благодарю вас. Большое спасибо (англ.).


[Закрыть]

– Шотландское все как рукой снимает, скажу я вам.

Как далеко мы сейчас от Пьомбино? Как далеко мы от Портоферрайо? Как далеко я сейчас от Верены? Скоро ли я ее увижу?

Глава 7

Сейчас мы прибудем в Сассетту и затем выезжаем в Сан-Винченцо. Там стоит указатель «Пьомбино»!

– Все иностранцы попадаются на эту удочку и сворачивают направо, так как совершенно не подозревают, что дорога эта – сплошные ухабины! Но мы поступим иначе: поедем дальше до Вентурина, там окажемся на первоклассной дороге – и через десять минут мы в Пьомбино, несмотря на объезд!

– Да, миссис Дурхам.

– Этот указатель в Сан-Винценцо нужно убрать, пока не починят дорогу! Уже в течение нескольких лет он стоит там. Словно для того только и поставили, чтобы сбивать с толку. Люди попадают в самую настоящую западню.

Сбить с толку. Западня. Я не могу позволить заманить себя в западню. Я должен быть живым и здоровым. В здравом рассудке. Мне сейчас нужно думать за троих. Скоро все будет нормально. Если я не позволю сбить себя с толку.

Вновь мои мысли начинают блуждать. Миссис Дурхам в это время ругается на какую-то повозку, запряженную ишаком, которую она никак не может объехать.

Я не имею права попадать в западню. Я не могу допустить, чтобы кто-то из нас троих попал в западню – Верена, Эвелин или я сам.

Одну западню я уже знаю. В воскресенье, после ужина у Манфреда Лорда, я встретил Геральдину и Ганси. Я хотел побыть один и пошел утром в лес. И там вдруг я увидел…

Они шли, взявшись за руки. Геральдина – стройная и красивая, а рядом Ганси – кособокий, скрюченный и уродливый. Оба празднично одеты, оба приветливо здороваются со мной.

– Мы собрались в церковь, – говорит Геральдина.

– С Али и Джузеппе, – говорит Ганси.

– Мы бы и Рашида взяли с удовольствием, но с его верой…

– Ты свинья, – говорю я.

Он пытается улыбнуться, но улыбка тотчас слетает с его губ.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты все прекрасно понимаешь.

– Замолчи! – Он прижимает к себе руку Геральдины, та приветливо улыбается. – Впрочем, вот что, Оливер. Ради бога, ты можешь дружить с Рашидом, если хочешь. Ты можешь даже стать его братом.

– Не собираюсь.

– Это твое дело. В таком случае у тебя вообще больше нет братьев.

– Как это понимать?

– Это значит, что я тебе больше не брат. У меня теперь есть сестра.

– Геральдина?

– Да, – говорит та, улыбаясь, – представь себе.

– Не расстраивайся, – говорит калека. – Но после несчастного случая мы с ней стали очень близки друг другу. Она ведь тоже повредила позвоночник и чуть было не сломала его.

Это говорит он, негодяй, и еще улыбается, как ангел. Геральдина тоже улыбается. Они стоят передо мной, рука об руку. Показывала ли она ему свою грудь и прочее, прежде чем он решил наплевать на меня? Сделал ли он это только со злости или за какие-либо дополнительные услуги?

– Не сердись на него за то, что он не хочет быть твоим братом, – говорит Геральдина. – У тебя ведь и так полно забот с Рашидом.

Ганси не спускает с меня глаз. Он знает, о чем я думаю. Могу ли я, имею ли я право сказать Геральдине, что Ганси виноват в несчастном случае с ней? Какие это может повлечь последствия? Непредсказуемо! Почему я тогда сразу не заявил об этом? Как Ганси будет защищаться? (Он мне сказал, что хотел отделаться от этой Распутницы.) А погибшая госпожа Гильденбранд? А Верена?

– Идем, Геральдина, нам нужно спешить, – говорит Ганси. А мне бросает: – Может, пойдешь в «Квелленгоф» и утешишь немного своего бедного Рашида?

– Что значит утешишь?

– Он лежит в постели и ревет.