Текст книги "Любовь - только слово"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

Глава 24

В начале февраля, когда светит солнце, становится очень тепло. В лесу много птиц, появились подснежники и крокусы. Каждый раз, когда я иду в «Квелленгоф», мне попадаются в лесу белочки. И каждый раз у меня портится настроение, потому что я, видя белочек, вспоминаю о матери. Она, между прочим, все в той же клинике. Присылает мне деньги, не спрашивая, зачем они мне нужны. Йенс продолжает писать Геральдине стихи. Я встречаюсь с Вереной в маленьком кафе. Три раза в их доме на Мигель-аллее остаюсь на всю ночь, так как Манфред Лорд в отъезде, и мы можем любить друг друга. Я так уверенно чувствую себя, что совсем не боюсь приезда Верены во Фридхайм. Геральдина только раз разговаривала со мной.

– Ты не сердишься на меня?

– За что?

– Из-за Ларсена. Я такой спектакль с тобой разыграла. Но, знаешь ли, теперь кое-что произошло…

– Что?

– С ним получается, как и с тобой…

– С тех пор как получилось со мной, будет, вероятно, получаться со всеми. С ним, пожалуй что, даже лучше.

– Этого я не говорила!

– Но это же так!

– Нет. Да! Я не хочу лгать.

– Да, действительно.

Она вдруг целует меня, слегка коснувшись губами моей щеки.

– Ты был первым, – шепчет она. – Спасибо… Я очень благодарна тебе… Как я могла тогда наговорить столько гадостей?

Клянусь, вы бы тоже тогда поверили этим словам!

Ну а теперь переходим ко второй истории.

Глава 25

Главным действующим лицом на этом этапе моего повествования является Рашид Джемал Эд-Дин Руни Бендер Шапур Исфахани, маленький принц с длинными, блестящими, как шелк, ресницами и печальными черными глазами. Принц остался совсем один. С того момента как Али нашел в Джузеппе своего единоверца, он стал одинок. И теперь тоскует по своей матери и родине.

К тому же уже в течение нескольких недель Рашид пребывает в страшном волнении. В Иране назревает правительственный кризис. Вновь закрылись университеты. В переполненных тюрьмах страны тысячи заключенных.

И однажды утром Рашид исчезает. Его ищут повсюду, но нигде не могут найти. Директор оповещает об этом местный пост жандармерии во Фридхайме. Вскоре объявляется розыск Рашида по всей Германии. Его фото публикуется в газетах и появляется на экранах телевизоров. Возникают опасения, что он мог стать жертвой преступления.

В течение пяти дней Рашид считается пропавшим.

Затем двадцать пятого февраля, в субботу, перед зданием школы останавливается автомобиль франкфуртской полиции, и двое полицейских помогают маленькому принцу выйти из машины. Выглядит Рашид ужасно. Лицо неумытое и смертельно бледное. Видно, что эти дни он скитался, одежда грязная и измятая, двигается он как пьяный. Пять минут спустя меня вызывает директор. В кабинете доктора Флориана сидит Рашид. На лбу у него виден красный шрам. Как только я вхожу, он начинает плакать. Он сидит совершенно прямо, слезы бегут по его щекам, он всхлипывает и давится слезами. Мне становится не по себе. Доктор Флориан дает знак. «Пусть поплачет». Когда Рашид немного успокаивается, директор произносит.

– Оливер, я распорядился пригласить тебя по просьбе Рашида. Он питает к тебе большое доверие. Ты помог ему с молитвенным ковриком, когда он прибыл к нам, ну и вообще. Я полагаю, ему сейчас нужен человек, которому он доверяет.

Я сажусь рядом с Малышом и кладу ему руку на плечи.

– Ну, давай рассказывай, что случилось. Мы так переживали за тебя! Куда ты собирался?

– В Тегеран, конечно, – говорит маленький принц.

– К маме.

– Без всего? Я имею в виду – без копейки денег в кармане?

– Я накопил больше пятидесяти марок. Ведь господин Гертерих дает нам каждую пятницу две марки. И, кроме того, я взял с собой молитвенный коврик.

– Но, Рашид, мальчик мой, молитвенного коврика и пятидесяти марок недостаточно, чтобы добраться до Тегерана.

– Конечно, я понимал, что этих денег мало, – продолжает Рашид. – Но у меня дядя в Каире, он очень богатый. Я подумал, если я доберусь до Каира, все будет хорошо.

– До Каира ты бы тоже не добрался.

– Но ведь я был в Каире.

– Хорошо, ты был в Каире. Но как ты туда добрался?

– Через Мюнхен, Цюрих и Рим.

– Я не понимаю ни слова.

Маленький принц начал даже немного улыбаться.

– Ты же мне на Рождество подарил эту книгу про мальчика, который выдавал себя за слепого, он же смог совершить кругосветное путешествие на самолете.

Да, действительно, я дарил…

– Рашид!

– Да. До Франкфурта у меня хватило денег. Туда я доехал на поезде, там я купил хлеба и пару банок консервов, затем ночью забрался в грузовой отсек самолета и спрятался. Это был рейс Мюнхен – Цюрих – Рим – Каир.

– И тебя никто не обнаружил?

– Во Франкфурте – нет. Там все шло гладко, мне пришлось только пролезть через два проволочных заграждения. Люки грузового отсека были открыты для проветривания, понимаешь? Самолет стоял в ангаре. Там я спал в первую ночь. Ночевать пришлось среди бутылок виски.

– А дальше?

– На следующее утро взлетели. В отсек загрузили еще лишь пару ящиков. Я был очень осторожен. Старался, чтобы рабочие меня не заметили. Было ужасно холодно. У меня начался насморк, и я страшно боялся чихнуть.

– Рашид чихает. – Потом все кончилось, но я ни разу не чихнул. Ни разу.

Как только Рашид начал рассказывать, директор включил магнитофон. Магнитофон стоит за его письменным столом, микрофон за вазой с цветами на том же столе. Я вижу магнитофон и его вращающиеся диски. Рашид не видит.

– Через Мюнхен и Цюрих мы прибыли в Рим. Ночь, когда мы летели в Каир, была самой скверной ночью в моей жизни. Самолет бросало в разные стороны. Я крепко держался за веревку, непрерывно читал молитвы и все время думал о маме.

– Рашид! Это же сумасшествие! Зачем тебе все это было нужно?

– Я же говорю тебе. У меня дядя в Каире. Он богатый. Я думал, он даст мне денег, и я смогу полететь дальше в Тегеран и вовремя буду там.

– Вовремя?

– Да, когда начнется освобождение моей родины. Когда меня болтало в самолете, я все время думал, как обрадуется мама, увидев меня. Понимаешь?

– Конечно.

– Разве это сумасшествие?

– Нет. Извини. А что случилось в Каире?

– На аэродроме все было нормально. Из самолета я вылез, как мышонок. Перелез через проволочное заграждение и потом изо всех сил старался побыстрее добраться до квартиры моего дяди.

– А там?

– Его там не было. Он замешан во всех этих политических делах, понимаешь? Так что там я попал в западню. Эта несчастная Махда. Если я еще хоть раз увижу…

Беззвучно крутятся диски магнитофона. Директор курит трубку. Над нами поют малыши на уроке пения: «Кто растил тебя, прекрасный лес, так высоко, там, наверху…»

– Махда?

– Это его экономка. Она сказала, чтобы я вошел в дом.

– Но ты же говорил, твоего дяди не было дома.

– Этого я еще не знал. Двое египетских полицейских сидели в доме. Они были очень вежливы со мной. Немецкая полиция отправила им телеграмму, полагая, что я обращусь к дяде. Так что они меня забрали.

Он закрывает лицо руками, надеясь скрыть от нас, что плачет. Однако это ему не удается, так как слезы текут из-под пальцев и капают на колени.

Директор сообщает мне:

– Рашид прилетел рейсом «Люфтганзы». Во Франкфурте его уже ждала немецкая полиция. – Он вынимает трубку изо рта. – Рашид попросил меня кое о чем. Я думаю, его просьбу следует выполнить.

– Что за просьба?

– Он тебя любит, Оливер, больше, чем кого-либо другого из ребят. Он спрашивает, не смог бы он некоторое время поспать в твоей комнате. С тобой, Ноа и Вольфгангом. Мы можем поставить к вам четвертую кровать. Я не возражаю. Вольфганг и Ноа тоже не против.

– Ты знаешь, мне снились такие ужасные сны, – говорит Рашид и поднимает заплаканное личико. – Но я хотел бы спать только в твоей комнате, если, конечно, никому не помешаю.

– Ни в коем случае!

– Значит, я действительно могу… – В следующий момент он подпрыгивает, виснет у меня на шее, сжимает меня в объятиях и прижимается ко мне. – Это ненадолго. Всего лишь на пару дней, пока не прекратятся сны.

– Да-да, – говорю я, – ясное дело. Само собой разумеется, мальчик мой.

– Благодарю тебя, Оливер, – говорит директор и выключает магнитофон.

– А теперь, Рашид, марш в ванную! А ты, Оливер, иди в класс!

Что я и делаю. В коридоре я думаю о своем «брате» Ганси.

Вот теперь мы на пороге третьей истории.

Глава 26

– Ганси, я думаю, тебя это не обидит?

– Я тебя умоляю! а что может меня обидеть?

– Ты же понимаешь, я не могу не выполнить просьбу Рашида.

– Да я бы перестал тебя уважать, если бы ты ее не выполнил!

– Несмотря на то что ты мой брат, ты же не можешь спать в комнате вместе со мной?

– Именно потому, что я твой брат! Я всегда знал, что ты классный парень!

Этот разговор состоялся на катке. После обеда мне нужно было обязательно поговорить с Ганси. Я понимал, что не имею права портить с ним отношения. Слишком много он знает. Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы он стал моим врагом.

Перед ужином мы с Ноа перетаскиваем кровать Рашида в нашу комнату. Многие из ребят приносят для маленького принца шоколадки, конфеты и игрушки. Ганси дарит ему свою губную гармошку. Ганси! Рашид страшно смущен таким проявлением к нему дружеских чувств и симпатий. Затем он строго на восток расстилает свой молитвенный коврик, который, кстати, слетал до Каира и обратно. Мы слышим, как он читает вечернюю суру. Между тем входит Ганси. Он входит так тихо, что я сначала его не замечаю. Скатав молитвенный коврик, маленький принц ложится в постель. А когда я подхожу к нему, чтобы пожелать спокойной ночи, он обнимает меня и шепчет на ухо:

– Сегодня мне уже не будут сниться плохие сны!

Тут я слышу голос Ганси:

– Рашид, меня послали Джузеппе и Али, чтобы я пожелал тебе спокойной ночи.

– Спасибо, – отвечает маленький принц. – Вы все так добры ко мне.

– Но больше всех Оливер, – произносит Ганси, пожимает мне руку и улыбается.

– Пока, – говорит он.

Хромая, он выходит – маленький, кривоногий, худощавый и весь перекошенный.

Это было двадцать пятого февраля.

Глава 27

Вечером четвертого марта, в следующую субботу, меня вновь пригласили на ужин к Манфреду Лорду. Шестого марта мы получаем свидетельства с оценками за полугодие, и на три дня каникул я лечу в Эхтернах к своей маме.

Манфред Лорд любезен в этот вечер как никогда. Господин Лео, который накрывал на стол, также очень любезен.

После ужина мы садимся у камина (я единственный гость), курим и пьем коньяк.

В комнате появляется Ассад, здоровый боксер, и, увидев меня, начинает приветливо вилять обрубком хвоста. Чуть было не залаял от радости.

– Как собака привыкла к вам, – говорит Манфред Лорд. – Не правда ли удивительно, Верена?

– Что? Извини, не расслышала. Ах да, удивительно.

– Ты, дорогая, будто куда-то улетела. Оливер, вы должны знать, что Ассад обычно очень недоверчив к чужим людям. Но к вам он явно питает симпатию. Впрочем, вы уже не чужой.

– Надеюсь, что нет, господин Лорд.

Собака, к счастью, наконец ложится между нами и засыпает, время от времени вздыхая во сне. Наверное, ей снится кошка. Мы оживленно болтаем. А потом происходит то, чего я и ожидал. Господин Лорд вдруг обращается ко мне:

– Ах, да, Оливер, хорошо, что я не забыл сказать! В последний раз, когда вы летали в Люксембург, вы любезно согласились передать подарок от меня вашему отцу. Не могли бы вы ещё раз сделать мне одолжение.

– Само собой разумеется, господин Лорд.

На сей раз ему даже не пришлось доставать книгу с полки, она уже лежала на столе. Одно из ранних изданий Шекспира на английском языке. «Король Ричард III». В то время как Лорд листает старый томик и поясняет, в чем заключается ценность этой книги, я чувствую, как под столом Верена своей ногой касается моей. Мы последнее время только перезваниваемся. Ее муж всего один раз был в отъезде.

Манфред Лорд в этот вечер пребывает в прекрасном настроении. Вдруг, как бы подтрунивая надо мной, он начинает задавать очень щекотливые вопросы.

Я переспрашиваю:

– Что? Не понял. Интересуюсь ли я девочками? Почему я никогда не рассказываю о девчонках из интерната? Там есть так много красивых. Ну, у меня есть дела поважнее. Нужно учиться…

– Ну, ну, ну!

– Не понимаю!

Господин Лорд смеется.

– Ну ты посмотри, Верена, каков сорванец! Сама невинность, прямо ягненок, а на самом деле… Не бойся. Я никому не расскажу.

– Вряд ли про меня можно что-то рассказать, господин Лорд. На самом деле! А девчонки наши, кстати, мне совсем не нравятся.

– Ну, значит, у меня другой вкус, отличающийся от вашего.

Верена сильнее нажимает на мою ногу. Это означает «Будь осторожен!»

– Подумай, дорогой, молодому человеку все это еще предстоит.

Манфред обстоятельно обрезает конец сигары, прикуривает ее и лучезарно улыбается Верене.

– Не хочешь еще коньяку?

– Нет, спасибо.

– Может вам, Оливер?

– Спасибо, нет.

– Ну, а я позволю себе еще рюмочку.

– Что случилось, Манфред?

Многоуважаемый господин Лорд наливает себе полбокала, берет его в руки, держит в ладонях, стараясь согреть, и вновь начинает смеяться.

– Скажите, Оливер, вы знаете некую Геральдину Ребер?

– Геральдину Ребер? Да… она учится в моем классе.

– Она вам тоже не нравится?

– Нет… Ну, я бы не сказал, что она непривлекательная. Но не до такой степени, чтобы… А откуда вы знаете Геральдину, господин Лорд?

Господин Лорд выпускает облако табачного дыма.

– Представьте себе, она навестила меня сегодня утром в моем офисе.

– Да, она отпрашивалась сегодня с занятий. Сказала, что плохо себя чувствует.

– Маленькая лгунья, не так ли? Но очень красивая маленькая лгунья.

– И что она хотела от вас?

– Откровенно говоря, ничего подобного со мной еще не случалось. Представь себе, дорогая, молодая девчонка. Ей, Оливер, вероятно, лет восемнадцать?

– Да, восемнадцать.

– Так вот. Эта девчонка приходит ко мне в секретариат и заявляет, что ей нужно со мной поговорить. Ей объясняют, что я занят. Но она настаивает, говорит, это срочно. Секретарша пытается вежливо вывести ее, но она вырывается, пробегает через две приемные и уже стоит перед моим письменным столом. «Господин Лорд? Я хочу вам кое-что сообщить. Меня зовут Геральдина Ребер. В моем классе в институте доктора Флориана под Фридхаймом учится некий Оливер Мансфельд. Он любовник вашей жены».

Манфред Лорд начинает так звонко смеяться, что Ассад просыпается и лает. Лорд гладит собаку.

– Успокойся, мой хороший. Все в порядке. Просто твой хозяин засмеялся.

Ассад замолкает.

– Как вам это нравится? – спрашивает Лорд.

– Она что, сумасшедшая? – спрашивает Верена и убирает ногу с моей ноги.

– Она сумасшедшая, Оливер?

– Я… нет. Я думаю, что нет.

– Что такое? Мясо было слишком жирное?

– Мясо? Какое мясо?

– Мне показалось, вам стало нехорошо.

– Нет, со мной все в порядке, господин Лорд!

– На всякий случай выпейте еще коньяку. И ты, дорогая. Давай тоже рюмочку.

На сей раз он не ждет ответа, а сразу наливает нам по полному бокалу. Я вижу, как дрожит правая рука Верены. Чтобы муж ничего не заметил, она придерживает ее левой. У меня взмокла спина. Слава Богу, помогает коньяк.

– Конечно, она сумасшедшая, эта малышка! – говорит Лорд, осторожно закрепляя слюной оберточный лист своей сигары. – Нет, не оттого, что у нее что-то с головой, а от ревности. И от ревности к вам, Оливер.

Я успел прийти в себя. Теперь ничего другого не остается, нужно занимать активную позицию.

– Да, верно, господин Лорд. Она ревнует. – Я вновь чувствую ногу Верены. Она подбадривает меня. Молодец! Продолжай в том же духе! – Я ходил некоторое время с Геральдиной, но потом бросил ее.

– Почему?

Я пожимаю плечами.

– Вы добились своего, и она стала вам неинтересна? Вот таковы мы все, мужчины, – продолжает хозяин дома.

– Животные, бесчувственные животные, которые могут растоптать самые нежные женские чувства, дорогая.

Я делаю еще глоток из бокала.

– Девушка еще питает к вам какие-то чувства? – спрашивает Верена.

– Что значит «еще питает»? – опережает меня с ответом господин Лорд. – Она без ума от Оливера!

– О боже мой, нет, – говорю я.

– Вы не правы, Оливер. Она рассказала мне о вас. Она мне очень много рассказала о ваших отношениях.

Господин Лорд гладит Ассада.

– Месть, – говорю я. – Подлая месть. Ну, это ей даром не пройдет.

– Что она рассказала тебе о нас, Манфред? – справляется Верена.

Лорд вновь смеется.

– Прошу прощения, но у этих подростков действительно только секс на уме. Она мне, например, рассказала, какая у вас огромная любовь. У тебя с Оливером.

– Я пожалуюсь директору.

– Не делай этого, Оливер. Малышка опасна.

– Но я не могу это так просто проглотить. Не пойму, господин Лорд, откуда она знает вас и вашу жену?

– Вы же сами сказали: «Месть!» Да, моя собачка, да, женщина, которая хочет отомстить, способна на самые безумные поступки.

Лорд делает глубокую затяжку.

– И что она только ни напридумывала, эта маленькая смазливая девчонка.

– Что же она напридумывала? – спрашивает Верена.

– Я не смог все запомнить, дорогая. Она слишком много рассказывала. Так, подожди-ка, дорогая, ну, например, якобы вы прошлой осенью постоянно ходили в эту старую башню под Фридхаймом. Ты понимаешь, любимая, какую башню я имею в виду.

Теперь моя очередь:

– Какая наглость! Я позабочусь, чтобы она вылетела из школы!

Верена ногой подает мне знаки.

– И в городе якобы вы тоже часто встречались. Оливер, да не волнуйтесь вы так. Такое случается, когда бросают девчонок. Вот она и бесится.

– Господин Лорд, я не думаю, что мне необходимо оправдываться перед вами.

– Оправдываться, дорогой друг? Что за глупость? Вы что, еще не поняли, как Верена и я любим вас? Вы что, думаете, я поверил этой сошедшей с ума от ревности дуре, поверил, что вы любовник моей жены? – Он весь вечер смеется. – Но я все же хочу сказать, что эта девушка поступила очень хитро. Из всех, у кого здесь, во Фридхайме, есть виллы, она выбрала именно нас. Потому что жена у меня такая красивая. Потому что во Фридхайме все знают, как я ее люблю. Потому что все же теоретически – я повторяю, теоретически, – это возможно.

– Что?

– То, что вы могли бы влюбиться в мою жену. Сядьте. Не будем разыгрывать здесь мелодрам. Ну, а разве вы не могли бы влюбиться в мою жену? Неужели вы намерены ее оскорбить?

– Господин Лорд, а что… что вы ответили Геральдине?

– Что ответил? За кого вы меня принимаете? Я распорядился, чтобы ее выдворили. И сказал ей, чтобы впредь она меня не беспокоила. Я имею в виду, что во всем надо знать меру. Она оказалась такой паршивкой – двое моих сотрудников еле вытащили ее на улицу. Она кричала, что готова представить мне доказательства. Не правда ли, все это ужасно забавно? Верена, радость моя, прошу тебя, сядь. Я сам позвоню, чтобы пришел Лео и вытер коньяк. Он делает это лучше. Это надо уметь, иначе на паркете остаются ужасные пятна. Лео! Вы уже здесь? Посмотрите, что случилось: моя жена уронила бутылку.

Часть седьмая

Глава 1

– Моя дочь – гений, – говорит миссис Дурхам. – В двенадцать лет она получила первую премию за роль в школьном спектакле и затем стала актрисой. В четырнадцать лет, представляете, мистер Мансфельд, в четырнадцать!

Миссис Элизабет Дурхам шестьдесят один год, она мне сказала это сама. Она делает прическу, красится и одевается, как сорокалетняя женщина. Красные губы, крашеные черные волосы, чрезмерно пестрая блузка, обтягивающие брюки, босоножки.

Миссис Дурхам уже три раза делала себе подтяжку лица. Это она мне тоже сама сказала. Скоро подойдет время и для четвертой.

Доктор в Лондоне этой осенью вновь займется миссис Дурхам, и она будет в полном порядке, как новенькая. А до этого она намерена съездить на отдых на Эльбу. Всю дорогу на автомобиле!

Миссис Дурхам ездит на Эльбу каждый год. Это ее двенадцатая поездка.

Миссис Дурхам женщина одинокая. И, как все одинокие люди, она слишком много говорит. Она говорит начиная с того момента, как на окраине Флоренции остановила свой изящный «форд»: я поднял руку и попросил ее подвезти меня. Очень жарко. К счастью, «форд» с откидывающимся верхом. Я вижу сухую серую землю, сосны, маленькие дома, заброшенные здания и большое количество рабочих, которые, вооружившись отбойными молотками, работают на шоссе. Небо точно такое же голубое, как на фотографиях Верены, которые она мне показывала. Я в Италии впервые в жизни.

Четверг, пятнадцатое июля 1961 года. Между предыдущей главой и этой зияет дыра в несколько месяцев.

Миссис Дурхам хорошо водит машину. Мне повезло. Я стоял на трассе и голосовал полчаса, и тут остановилась она. Может ли человеку так долго везти? Она отвезет меня прямо до Эльбы. Через три-четыре часа мы будем в Пьомбино, так сказала она, и девяносто минут спустя на Эльбе, на острове, который она так любит и на котором меня ждет Верена. Испытываешь очень своеобразные чувства, когда находишься не за рулем, а рядом с водителем, а до этого сам продолжительное время водил машину. Я сижу рядом с миссис Дурхам. У меня больше нет машины. Мой «ягуар» выставлен на продажу у «Коппера и К°» во Франкфурте. Покупатель еще не нашелся. Я сейчас объясню, почему у меня больше нет автомобиля.

– В четырнадцать лет ваша дочь стала актрисой. Просто фантастика.

– Да! Вы знаете, мы так гордились ею. Между прочим, мистер Мансфельд, ваш английский тоже просто фантастика. Я очень рада, что встретила вас. Это так скучно – ехать одной. Я не люблю ездить одна в машине. Люблю с попутчиком, с кем можно поболтать. Так на чем я остановилась?

– На вашей дочери, миссис Дурхам. Она наверняка сейчас уже известная актриса. Я случайно не знаю, как ее зовут, может, ее псевдоним?

– Нет. И в первую очередь потому, что она уже больше не актриса.

Туннель. Нас обгоняют элегантные «фиаты», непрерывно сигналя.

– Знаете, Вирджиния настоящая красавица. Тут появилась куча молодых богатых мужчин… высшее общество. Там же миллионеры… они все хотели на ней жениться.

Ряды рекламных плакатов на обочине дороги: «Ristorante Stella Marina – specialita gastronomiche e marinarw!» [54]54
  Ресторан «Стелла Марина», фирменные блюда и морские продукты (итал.).


[Закрыть]

– Так она вышла замуж?

– Нет, господин Мансфельд. Не было подходящих мужчин.

«Nuovissimo! Elegante! Confortevole! „Il massimo hotel“! Sara il vostro preferito!» [55]55
  Самые современные комфортабельные отели для вас (итал.).


[Закрыть]

– Сейчас моя дочь работает директором на наших заводах. Я вам говорю – она гений. Осторожнее, сейчас нам надо съезжать с дороги. Следующий город Пиза. Но давайте сначала поедим в «Калифорнии».