Текст книги "Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 (ЛП)"

Автор книги: Ян Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Саймон Берефорд являлся единственным, кроме Роджера, человеком, казненным в результате дворцового переворота 1330 года. Его повесили в следующем месяце, потому что Берефорд способствовал Мортимеру «во всех его изменах, преступлениях и заговорах», включая заговор в замке Беркли. Точная роль погибшего неизвестна, хотя ее возможно упомянуть в качестве последней детали доказательств, которые будут рассмотрены в предлагающем объяснение окончании главы.

Джон Малтраверс покинул страну, услышав о задержании Роджера, сбежав из Маусхоула, что в Корнуолле, на рыбацком суденышке. Документ о его аресте разослали шерифам графств 3 декабря 1330 года, более, чем шесть недель спустя низвержения Мортимера. Даже отсутствуя, Малтраверс был осужден Парламентом и приговорен к четвертованию, повешению и обезглавливанию. За голову живого обещали тысячу марок, за мертвого – пятьсот фунтов стерлингов. Преступление, за совершение коего страдал Малтраверс, тем не менее, не касалось гибели прежнего монарха, оно относилось к истории с графом Кентом. Таким образом, документы доказывали, несмотря на бегство, инцидент не связывался с соучастием в убийстве Эдварда Второго. Но, все равно, описанное выше – лишь поверхностное прочтение реальности. Малтраверс являлся официальным опекуном короля, вместе с Беркли, обязанным обеспечивать Эдварду безопасность, то есть подсудным тем же обвинениям, что были выдвинуты против его соратника. Это ясно показано как Беркли, так и следствием по делу того. После принятия второго заявления лорда Беркли, что в момент убийства того в крепости не было, Малтраверс навлек на себя еще более серьезные подозрения. Но его не обвинили. В марте 1334 года он писал Эдварду Третьему из Фландрии, говоря, что обладает определенными сведениями о «чести, состоянии и благополучии» королевства. Не простой посыльный, а конкретно ближайший сподвижник, сэр Уильям де Монтегю, был отправлен, дабы получить у Малтраверса данную информацию. К 1339 году Малтраверс использовался сувереном в официальных делах во Фландрии, а в 1345 году принял Эдварду местные полномочия, ибо в прошлом году служил в Ирландии. Тогда же он получил гарантии безопасного проезда, чтобы по возвращении предстать перед судом по вопросу смерти Кента, но сразу за вопрос не принимался. Малтраверс продолжил служить Эдварду, после того, как он вернулся в Англию, чтобы услышать приговор Парламента от 1352 года о гибели графа Кента, ему отдали все владения и оправдали. Таким образом, хотя Малтраверс и оказался вовлечен вместе с лордом Беркли в предполагаемое убийство Эдварда Второго, его никогда не обвиняли в соучастии в убийстве, даже держа под присмотром в 1352 году.

Томас де Беркли не покидал границ государства. Он предстал перед судом Парламента в тот же день, что и Роджер, 26 ноября. Когда его спросили, как обвиняемый желает снять с себя ответственность за гибель короля, тот ответил, что никогда не соглашался с подобным преступлением, не способствовал ему, не участвовал в осуществлении и «тем более не слышал о данной смерти до посещения настоящего заседания. Вот таким образом Беркли желает себя оправдать, дабы королевский двор рассмотрел его дело». Он заявлял, что не виновен в убийстве, потому как, насколько ему известно, Эдвард Второй все еще был жив. К несчастью для Беркли, ему отказали в возможности представить свой вопрос перед заседателями. Позволение ходатайства с формулировкой, что Эдвард Второй продолжает жить, являлось последним, о чем думали суверен или его ближайшие советники, ибо в их интересах находилось поддержание версии о гибели низложенного властелина. Вынужденный соблюдать одни с обвинителем правила Беркли сказал, что в момент убийства короля покидал замок, посещая имение в Бредли. В действительности это являлось ложью, де Беркли не приезжал в Бредли вплоть до истечения недели после провозглашенной гибели Эдварда. Далее он заявил, что не в силах ничего вспомнить о том времени, так как сильно болел. И это тоже не было правдой, Беркли чувствовал себя настолько удовлетворительно, что отправил Томаса Гарни в Ноттингем на следующий день после так называемого преступления с письмами о смерти опекаемого. Ему задали вопрос, чем Беркли может оправдаться в связи с назначением на службу людей, убивших короля. Он не стал отрицать ответственности за назначение стражников, ведь тогда перенес бы вину на своего тестя, Роджера, к чему явно не был готов. Томас де Беркли снял с себя обвинение в убийстве, но не в назначении присматривать за Эдвардом Вторым Уильяма де Окли и Томаса Гарни. Данная часть технически висела над его головой до 1337 года, когда Беркли оправдали и отказались от лежащей на нем ответственности за предполагаемую гибель. Эдвард Третий никогда его не преследовал, разрешив сохранить после задержания Мортимера обязанности шерифа в Глостершире и велев несколько месяцев спустя заплатить Беркли долг, совершенный еще Эдвардом Вторым.

Уильям де Окли оставил пределы государства. Его сочли виновным дистанционно, вместе с Гарни, другим посланником осуществленного заговора об убийстве Эдварда Второго. Сам Гарни сначала не собирался бежать, вплоть до заседания суда ему помогал лорд Беркли.

Томас де Беркли снял с себя обвинение в убийстве, но не в назначении присматривать за Эдвардом Вторым Уильяма де Окли и Томаса Гарни. Данная часть технически висела над его головой до 1337 года, когда Беркли оправдали и отказались от лежащей на нем ответственности за предполагаемую гибель. Эдвард Третий никогда его не преследовал, разрешив сохранить после задержания Мортимера обязанности шерифа в Глостершире и велев несколько месяцев спустя заплатить Беркли долг, совершенный еще Эдвардом Вторым.

Уильям де Окли оставил пределы государства. Его сочли виновным дистанционно, вместе с Гарни, другим посланником осуществленного заговора об убийстве Эдварда Второго. Сам Гарни сначала не собирался бежать, вплоть до заседания суда ему помогал лорд Беркли. После того, линия защиты, выбранная Беркли, потерпела крах, и Гарни заочно приговорили к смертной казни, последнему пришлось взять у лорда деньги, чтобы бежать. За поимку живого обвиняемого король предложил сотню фунтов стерлингов, за доставку мертвого – сотню марок. Из Англии Гарни отправился в Испанию, где в 1331 году, в Бургосе, его схватили. Ускользнув от преследователей, он оставался на свободе, пока в 1333 году Уильям де Твинг не поймал Гарни в Неаполе. Несчастный умер в Байонне под охраной де Твинга на пути домой, хотя его и пытались спасти два врача. За де Окли назначили самую низкую цену – сотню марок за живого и сорок фунтов стерлингов за мертвого. После бегства у нем больше никогда не слышали.

Приведенное сравнение последующих судеб главных героев заговора доказывает, – не существовало команды преступников, сознающих свою вину, ощущающих ее тяжесть и пустившихся темной ночью в бегство. Из пяти обвиненных на заседании Парламента мужчин двоих задержали, один бежал, и двое остались в Англии до суда. Самый малозначимый из них (Гарни) бежал после отклонения ходатайства защищающего его человека от имени их обоих и оказался приговорен к смерти. Беркли о бегстве не помышлял, зная, что способен опровергнуть направленные против него обвинения. Были и другие лица, вовлеченные в предполагаемое убийство, скорее всего, вооруженные свитские из дома Беркли, которые тоже не думали о бегстве. В 1332 году один из агентов Эдварда обнаружил в Рочестере Уильяма де Кингсклера, а близ Нортхэмптона – Ричарда де Уэлла. Оба они, по его словам, имели отношение к заговору в замке Беркли. Если не считать Роджера Мортимера и Берефорда, Гарни был единственным пострадавшим из-за предполагаемого убийства, пусть его смерть произошла и не в результате приговора суда. Некоторые из вовлеченных в преступление, такие, как Уильям Бокёр и Уильям де Шалфорд, никогда не подвергались обвинению и не задерживались. В действительности де Шалфорд в 1337 году получил награду за долгую службу, о чем ходатайствовали Ричард Арундел и Уильям Монтегю.

Значительная часть доказательств, составляющая вышеизложенные эпизоды, имеет либо случайное, либо косвенное отношение к предполагаемой гибели Эдварда Второго. Но оставшийся их пласт носит другой характер. Тщательный анализ фактов обнаруживает три особых подробности, вместе наглядно иллюстрирующих, – низложенный суверен не умирал в крепости Беркли. Прежде всего, это до сих пор незамеченное противоречие в официальных записях, подрывающее заявление правительства о состоявшемся убийстве. Записи судебных заседаний в Парламентских Свитках свидетельствуют, – Малтраверс и Беркли были признаны совместно и равно ответственными за безопасность содержания бывшего монарха. Как уже упоминалось, Малтраверса не обвиняли ни в убийстве, ни в провале взятых им на себя обязательств по обеспечению прежнему королю безопасности, тогда как с Беркли дело по обоим пунктам обстояло иначе. Так как обвинение пало лишь на одного из двоих равно вовлеченных в ситуацию мужчин, выходило, что обвинения, должные пасть на плечи каждого из них, страдали от недостатка основательности, или суверен покровительствовал только одному, а именно, – Малтраверсу. То, что Эдвард Третий не оказывал ему покровительства, ясно из полного смертельного приговора в связи с государственной изменой, вынесенного Малтраверсу в связи с меньшим по масштабу преступлением, – сообщничеством в заговоре против графа Кента. Отсюда следует, – обвинения в убийстве и в неудаче по предотвращению гибели Эдварда Второго, последовательно вынесенные в адрес Беркли, не имели под собой почвы.

Вышеизложенный аргумент крайне важен, но его величайшее историческое значение в независимом подтверждении первоначального заявления Беркли суду о продолжении жизни Эдварда Второго, по его сведениям, в ноябре 1330 года. Кроме того он поддерживает смысл подобного заявления, объясняющий выбранный путь обмана. Беркли лично вез погребальный кортеж в Глостер. Поэтому заявления, что он не слышал о произошедшей смерти «вплоть до заседания настоящего Парламента», подразумевают признание в подложности сообщения Эдварду Третьему о гибели Эдварда Второго в сентябре 1327 года. Оповещение о кончине короля в Парламенте, подготовка похорон и дальнейшее распространение известия по стране равно стали плодами потока фальшивой информации, принесенной Беркли.

Подводим итог: летописи, утверждающие, что Эдвард Второй погиб в замке Беркли, основываются, прямо или через последующие слухи, на официальном объявлении о смерти, сделанном впервые на заседании Парламента 28 сентября. Это объявление и его правопреемники появились благодаря информации, представленной лордом Беркли в течение недели после 21 сентября и впервые достигшей короля 23 сентября. И данная информация оказалась, по собственному признанию лорда в 1330 году, ложной.

То, что Эдварду Третьему все было известно в 1330 году, очевидно из необоснованности его обвинений, выдвинутых против Беркли, его принятия явно фальшивого алиби, охраняющего сказку о гибели прежнего короля и из неспособности суверена в 1330 году обвинить Малтраверса в «убийстве» Эдварда Второго или даже в пренебрежении юридически взятой на себя ответственностью за надзор за ним. Соотнесение перечисленных картин демонстрирует совершение в ноябре 1330 года соглашения между главным истцом и обвинителем: насколько было известно этим двоим, Эдвард Второй тогда все еще оставался в живых. Это отменяет ранние правительственные объявления о смерти бывшего монарха и подчеркивает необоснованность последующих официальных заверений о совершенном в замке Беркли убийстве. Да, у нас нет доказательств, что Эдвард Второй тогда был жив, просто его не считали мертвым и знали, что он не погиб под бдительным взором стражи в крепости Беркли.

*

Вышеизложенные моменты не включают весь комплекс свидетельств, повествующих о том, как выжил Эдвард Второй, только ключевые факты, раскрывающие суть периода между 21 сентября 1327 года и концом ноября 1330 года. В соответствии с объяснениями поздней действительности и увеличением числа выходящих на свет находок, а также дальнейшим существованием прежнего монарха в качестве следствия попустительства Роджера, остаток данной главы будет состоять из деталей, касающихся Эдварда Второго и всплывших уже после казни Мортимера.

На излете девятнадцатого столетия Александр Жермен, французский архивист, трудившийся над государственными документами средневекового епископства Магелонн в архивах департамента Эро в Монпеллье, обнаружил официальную копию письма Мануэля де Фиечи, нотариуса Папы Римского и позднее епископа Верчелли, умершего в 1348 году. Послание адресовалось Эдварду Третьему Английскому. Ниже приводится его полный перевод.

"Во имя Господа, Аминь. То, что я слышал в процессе исповеди Вашего отца, я собственноручно начертал и далее позаботился сделать известным Вашему Величеству. Прежде всего он поведал, что, чувствуя готовность соотечественников его свергнуть и получив предостережение от Вашей матушки, бывший суверен удалился с семьей по морю в крепость графа Маршала, названную им Чепстоу. Потом, движимый опасениями, король поднялся на парусник вместе с лордами Хью Деспенсером и графом Арунделом, и вдобавок к ним несколькими другими, и направился по волнам к Гламоргану. Там монарха взяли в плен вместе с лордом Хью и мастером Робертом Балдоком, передав лорду Генри Ланкастеру и препроводив в замок Кенилуорт, сопровождавших же распределив по множеству других мест. В Кенилуорте Эдвард Второй по настоянию внушительной группы лиц утратил принадлежавшую ему корону. Впоследствии ее передали Вам на ближайший к событиям праздник Сретения Господня. В конце концов, пленившие отправили бывшего монарха в цитадель Беркли. В ней слуга, ухаживавший за ним, по истечении некоторого срока, открыл Вашему отцу: «Господин, лорд Томас Гарни и лорд Саймон Берефорд, рыцари, явились с целью убить Вас. Если вам угодно, я дам Вам мое платье, чтобы вы искуснее сумели сбежать». В указанном платье, во мраке, Эдвард Второй покинул темницу. При достижении им последней двери без всякого сопротивления, ибо его не узнали, Эдвард натолкнулся на спящего привратника. Он быстро убил несчастного и, завладев ключами от двери, отворил ее и вышел вместе с охранявшим его слугой. Означенные рыцари, явившиеся для убийства, увидев, что жертва пустилась в бега и убоявшись негодования королевы, не говоря об опасности по отношению к ним лично, решили воспользоваться вышеупомянутым привратником. Они исторгли у него сердце, поместив его в шкатулку и злонамеренно представив все королеве, то есть выдав останки и сердце покойного в качестве сердца и тела Вашего отца, под каким видом их и погребли в Глостере. Покинув тюрьму в описанном замке, Эдвард Второй с товарищем, спасшем его от узилища лордом Томасом, был встречен в крепости Корф ее хранителем, остававшимся в неведении лордом Джоном Малтраверсом, господином вышеупомянутого Томаса, где тайно и пребывал в течение полутора лет. Узнав, что граф Кент из-за распространения сведений о его жизни подвергся обезглавливанию, Эдвард вместе со слугой-опекуном с согласия и на основе совета лорда Томаса, принявшего его, сел на корабль и поплыл в Ирландию, в которой находился на протяжение девяти месяцев. Думая, как поступить, чтобы не оказаться там узнанным, Эдвард выбрал одеяния отшельника, вернулся в них в Англию и отправился к порту Сандвича, откуда в той же рясе пересек море, плывя в Слёйсс. Из Слёйсса бывший король повернул к Нормандии, а из нее, как многие, добрался и прошел насквозь Лангедок и прибыл в Авиньон. В Авиньоне, заплатив слуге Папы флорин, Эдвард передал через него понтифику Иоанну документ. Благодаря этой бумаге Папа вызвал короля к себе и тайно с почетом принимал в течение более пятнадцати дней. В конце концов, после многочисленных обсуждений и рассмотрения всех деталей Эдвард получил от святого отца разрешение. С ним он поехал в Париж, из Парижа – в Брабант, из Брабанта – в Кельн, чтобы, руководствуясь своей преданностью лицезреть трех монархов. Оставив Кельн, Эдвард пересек земли Германии и направился в Милан в Ломбардии. Покинув Милан, он принял правила уединенной жизни в замке Мелаццо, где пребывал на протяжение двух с половиной лет. Из-за захвативших эту крепость военных действий король поменял ее на замок Сесима в другом уединенном уголке диоцеза Павии в Ломбардии, в окрестностях которой и провел последние два года одинокого существования, всегда под замком, кающимся и молящим Господа о Вас и об остальных грешниках. Подтверждая вышесказанное, я ставлю на нем мою печать и отдаю на рассмотрение Вашего Величества. Ваш Мануэль де Фиечи, нотариус господина Папы Римского и Ваш покорный слуга".

Историки поставлены в затруднительное положение приведенным выше письмом, с того самого мгновения, как о нем стало известно благодаря частной публикации Жерменом в 1878 году в Монпелье. Спустя несколько лет после появления, крупный исследователь конституционности, епископ Стаббс, включил его в свое издание Иллюстрированных хроник правлений Эдварда Первого и Эдварда Второго. По мнению Стаббса, это «должно было оказаться работой кого-то достаточно осведомленного относительно обстоятельств заключения суверена, чтобы набросать подробности, не предоставив возможности для готового опровержения». Он допустил, – письмо соответствовало фактам, как тогда их понимали, но не мог поверить в подлинность изложенной там истории, пытаясь опровергнуть ее на основе невероятности. Подобное прозвучало, словно допущение поражения, в чем признался сам Стаббс. Епископ сделал несколько предположений о причине написания такого документа, после чего продемонстрировал неправдоподобность каждого из них и сдался, произнеся: «В нем остаются факты, сейчас необъяснимые».

Другой великий британский историк, исследовавший бумагу, тоже ничего там не понял. Строки Томаса Фредерика Таута на эту тему в его статье о пленении Эдварда Второго, опубликованные в 1919 году, полны отчаяния ученого. «Замечательный источник, очень масштабный и подробный, и не несущий ни единого следа, по которому можно опознать грубую средневековую подделку. Тем не менее, кто сумел бы поверить в его правду? Кто определит, как он появился? Был ли он всего лишь сказкой? Или истинным признанием сумасшедшего? Или хитрым усилием неких французских противников, чтобы победитель в Кале утратил доверие?»

С тех пор, как были совершены первые шаги, ни у кого не вышло коснуться вопроса предметно, с какими-то осветившими тайну результатами. Ученые отступились от Стаббса, смутившего Таута, не в силах понять, как удалось бы Эдварду сбежать, учитывая фон доказательств летописцев. Пара исследователей придерживаются противоположной точки зрения и настолько легкомысленно считают послание чистой монетой, что совершают равно значительные ошибки, прибегая к неверному толкованию фактов. Более остальных повинна в этом Анна Бенедетти, итальянский профессор, специализирующаяся на Англии. В 1924 году она определила ломбардские замки, в которых Эдвард мог останавливаться, как крепости Мелаццо д, Акви и Сесима сопра Вогера, а также уединенное место, где он ушел из жизни, как аббатство Святого Альберто ди Бутрио, которое находится поблизости с последней из двух твердынь. Основной слабостью ее работы стало определение резной капители, как относящейся к Роджеру, Изабелле и Эдварду, хотя ту создали более, чем на сто лет ранее. Для укрепления теории Анна Бенедетти выводит на первый план легенду аббатства Святого Альберто о даровании в его стенах прибежища английскому королю. Современная табличка монастыря утверждает, что там была «Первая могила Эдварда Второго, суверена Англии», и что «его кости забрал Эдвард Третий и перевез на родину, где перезахоронил в гробнице в Глостере». У последнего утверждения нет доказательства, но оно правдоподобно в свете позднего паломничества Эдварда Третьего в Глостер. Джордж Педди Куттино указывает на практическую невозможность понять, существовала ли легенда до публикации письма Фиечи. Натали Фрайд в своей книге «Тирания и падение Эдварда Второго» считает, что неправильно отвергать послание Фиечи, хотя и не вдается в дальнейшие подробности о доказательствах, оставляя проблему неразрешенной. Лишь два исследователя в течение последних тридцати лет комментировали в академических журналах документ Фиечи: Джордж Педди Куттино и Рой Мартин Хейнс.

Статья Куттино «Где же находится Эдвард Второй?» появилась на свет в 1978 году. Он скомпоновал споры по времени их возникновения и свел вместе некоторое количество ранее не рассматривавшихся источников. Куттино привлек внимание к факту обладания Мануэлем де Фиечи несколькими церковными приходами в Англии, к его дальнему родству с Эдвардом Вторым, к положению, по которому нотариус Папы нес ответственность за регион расположения крепостей Мелацца и Сесима, к хрупкости доказательной базы летописей, упоминающих о смерти и к тому, что определенные аспекты погребальных приготовлений для покойного короля довольно сомнительны. Куттино делает вывод, так как невозможно ничего доказать, а соучастие Беркли и Малтраверса простили приблизительно тогда же, когда обнаружился документ Фиечи, вероятно прощение их Эдвардом Третьим на его основе. К сожалению, в аргументах Джорджа Педди Куттино есть пространные гипотезы и пробелы, а часть утверждений ведет в ложном направлении. Он утверждает, что Уильям Бишоп, предоставивший Джеффри Ле Бейкеру доказательства о гибели Эдварда Второго, «так никогда и не был замечен», хотя существует мало свидетельств о его принадлежности к свите Роджера в 1321 году. По поводу Бишопа и летописи Джеффри Ле Бейкера Куттино говорит, – Бишоп передал Ле Бейкеру улики гибели суверена, тогда как хроника ясно показывает, – он являлся исключительно источником перевода монарха в Беркли. Как и предшествующие ему историки, Джордж Педди Куттино не справился с выделением неточностей дат в доказательствах Фиечи (письмо уверяет, что Эдвард находился в замке Корф лишь полтора года, тогда как он, вероятно, задержался там на два с половиной года, с сентября 1327 года до марта 1330 года). В конце концов, Куттино заявил, – Эдвард не мог бы получить письмо, окажись оно в действительности отправлено, до 16 марта 1337 года. Об этом говорит вынесенное в тот день Беркли прощение.

Статья Роя Мартина Хейнса 1996 года «Посмертное существование Эдварда Карнарвонского» гораздо ценнее в качестве прироста к комплексу литературы о предполагаемой гибели монарха. Хейнс исправляет накопившееся количество очевидных ошибок как Куттино, так и других исследователей, и указывает на факты, которые необходимо было отметить еще в начале, прежде всего, противоречия во временном описании нахождения Эдварда Второго в крепости Корф. Он уточняет даты в составленном перечне, относя их, предположительно, к Арно де Вердейлу, ранее епископу Магеллона, и говорит о проставлении на последнем в нем документе 1337 года, хотя там присутствуют и остальные бумаги без числа на них, способные оказаться появившимися позднее. Хейнс обращает внимание на странный стиль латыни, обладающей генуэзскими особенностями и неофициальной. Также он соотносит содержание письма с поддающимися проверке событиями, проверяет финансовые отчеты замка Беркли в течение периода описываемых в нем лет (что рассказало о приобретении среди других возможных мер предосторожности замков) и сравнивает все это, как и остальные подробности, со связываемыми с ними доказательствами. Несмотря на все перечисленное, Хейнс отказывается от вероятности, что Эдварда не похоронили в декабре 1327 года по двум причинам. Во-первых, общественное лицезрение останков Эдварда «должно было иметь место в Беркли до бальзамирования», пусть Хейнс и не приводит свидетельств, что так и случилось. Во-вторых, Изабелла сама не сомневалась в принадлежности тела покойному супругу, иначе она не пожелала бы похоронить его сердце вместе с ней в 1358 году, однако и здесь перед нами необоснованное предположение. По мнению Хейнса, письмо Фиечи – это подделка с религиозным уклоном, выставленная, дабы объявить Эдварда мучеником, но не имеющая никаких доказательств, чтобы поддержать подобное утверждение. Равно он не объясняет, какую бы прибыль данная подделка принесла своему изготовителю. Обсуждение им создания такой бумаги страдает от допущения ожиданий Фиечи перевода писцом его латыни для Эдварда Третьего, тогда как король был в состоянии прочесть и латинский, и французский текст. О грамотности Эдварда свидетельствует его письмо к Папе, а с ним, по меньшей мере, свод личной переписки суверена. В статье есть хронологические ошибки, совершенные самим Хейнсом. Ярче всех тут утверждение о составлении документа не позднее 1333 года. Но Фиечи ясно описывает четыре с половиной года пребывания в Италии, последовавшие за начавшимся не позднее января 1331 года путешествием по Европе более чем на две тысячи миль. Вероятно, из-за традиционного убеждения в смерти Эдварда Второго в замке Беркли, никто из историков так и не провел серьезного исследования, что представляет из себя письмо Фиечи. Не признание, а доклад от нотариуса, скорее всего, собранный из крупиц информации, добытой из «исповеди» низложенного короля, – как он сам бы сказал, – не обязательно церковной, хотя сведения могли компилироваться и таким путем. Равно никто из историков, успевших до подобной степени обсудить документ, не пытался определить, зачем он мог быть создан, за исключением епископа Стаббса, доказавшего все неправдоподобие своих предположений. Таким образом, никто из исследователей не отнес послание к числу политических. На протяжение периода, когда писалось послание, то есть 1335–1343 годов, Англия находилась на грани начала угрожающей всей Европе войны, а Генуя, город могущественного семейства Фиечи, пыталась отвоевать независимость от Милана, что произошло в 1339 году при Симоне Бокканегра, первом генуэзском доже.

Внимательное изучение письма Фиечи демонстрирует возможность его разделения на несколько частей. Прежде всего, это сведения, которые уже были известны Эдварду Третьему, – подробности плена Эдварда Второго, включенные ради доказательства подлинности документа еще в начале. Далее идет описание событий в замке Беркли, позиционируемых так называемым Эдвардом Вторым как попытка объяснить, что же случилось: особенно, чьи останки покоятся в Глостере, как ему удалось «бежать», как до Изабеллы довезли «его» сердце и поведение стражников. Все это включает информацию, возможно полученную описываемым Эдвардом Вторым или переданную ему после осуществления им побега и в процессе дальнейшего заточения в замке Корф. Описываемое передает точку зрения объясняющего не как он сумел избегнуть заключения, но как удалось избежать гибели, оказавшись тайно переведенным в крепость Корф. Знаменательно, Фиечи отмечает, что стражник Эдварда находился с ним все фиксируемое время, другими словами, суверен не «сбежал», как утверждалось, но был под предлогом побега секретно перемещен. В следующем разделе письмо переходит к развернутому рассказу, что случилось с Эдвардом после покидания Корфа. Эта часть передается целиком в прошедшем времени, но в ней нигде нет и намека на смерть изгнанника. Пусть вышеизложенный перевод приводится из статьи Куттино, стоит указать, что последний доказательный отрывок – «поменял ее на замок Сесима в другом уединенном уголке диоцеза Павии в Ломбардии, в окрестностях которой и провел последние два года одинокого существования» – может также читаться как «он пребывал в последнем уединенном месте два года или около того». Вывод, что Эдвард находился в Ломбардии, и что его личность могли определить придает письму потенциальную политическую силу и указывает на его создание не только ради выгоды низложенного суверена, но, в первую очередь, ради будущих интересов Генуи.

Учитывая политические обстоятельства, сопровождающие письмо, конкретно, происхождение из Генуи в 1330-х или в начале 1340-х годов и мотив для подделки подобного документа, просто необходим систематический анализ его правдоподобности. Симптоматично, что сохранившийся текст относится к собранию метрических записей епископа, и поэтому является копией. Более того, вероятно, что это копия, снятая с копии, если оригинальную рукопись отправили к Эдварду. Перед нами лежит пять возможностей.

1. Настоящего письма не существовало, и копия в метрических записях – подделка;

2. Настоящий документ не имел к Фиечи никакого отношения, его коварно подделали, а печать приложили с ведома или без ведома нотариуса, поэтому копия из метрических записей – подделка;

3. Настоящее письмо составлено Фиечи, но на основе свидетельства мошенника. Таким образом, копия из метрических записей – подлинная, но она не содержит сведений, происходящих от Эдварда Второго;

4. Настоящее письмо составлено Фиечи, но создано на основе полученной информации с мошенническими целями из-за политических причин. Поэтому копия из метрических записей не подделка, но сведений, происходящих от Эдварда Второго, не содержит;

5. Настоящее письмо составлено Фиечи и с благими намерениями, основывается на сведениях, прямо или косвенно, идущих от Эдварда Второго (например, через его исповедника).

Первую из перечисленных возможностей можно отмести немедленно. Согласно Хейнсу, послание написано в стиле, странно отличающемся от остальных отрывков в метрических записях и имеющем более итальянскую форму. Вдобавок, архивы Фиечи были составлено не ранее 1337 года (это дата на последнем документе) и не позднее 1368 года, вероятно, даже до 1352 года. Таким образом, мы можем удостовериться, – раздел представляет собой современную копию некогда существовавшего документа. Доступ к епископскому архиву, в действительности, был крайне ограничен, что делало его неудачным местом для подделывания текста. Поэтому тот и оставался неизвестен миру на протяжение столь долгих столетий.

Относительно второй возможности, – подделки документа: фальшивые средневековые манускрипты существуют в изобилии, но есть причины сомневаться, что рассматриваемый нами к ним принадлежит. Печать Фиечи, как нотариуса папы, охранялась бы очень аккуратно. Можно решить, что ее на какой-то период похитили, дабы придать документу подлинность, но данная теория требует наличия личности или группы, получившей бы выгоду от создания такой поддельной бумаги. Если бы письмо использовали в государственных или в политических целях, желая воздействовать на смену взятого курса, то бесполезно было похищать печать Фиечи, рискуя встретиться с его отрицанием родственником главного персонажа, Эдвардом Третьим. То есть, если рукопись поддельная, она является плодом трудов либо небольшой группы, либо одного человека.