Текст книги "Стихотворения. Поэмы. Проза"

Автор книги: Яков Полонский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 62 страниц)

ТАТАРКА

На коне, в тени черешни,

Я стою – смотрю, как вешний

Ветерок волнует рис;

По дороге ехать жарко -

Ни души – одна татарка

По оврагу сходит вниз.

Вот сошла – и у канавы

На обломок серой лавы

Ставит кованый кувшин;

Подбоченилась лениво

И косится боязливо:

Нет ли около мужчин.

Я заметил беспокойный

Взгляд – щеки румянец знойный -

Черный локон у виска.

О аллах! в твоей пустыне

Я подобного доныне

Не видал еще цветка!

Но татарка встрепенулась

И пугливо завернулась

Руйбянды {*} своей концом.

{* Руйбяида или рубанда -

женская повязка, закрывающая

лицо до самых глаз. (Прим. авт.)}

Торопливо придержала

Свой кувшин и грубо стала

От меня назад лицом.

Неучтив обычай края!

Но, обычай проклиная,

Быть в долгу я не хочу.

(Может быть, догадлив был я),

Сам себе лицо закрыл я

Пыльной шапкой и – скачу.

Впрочем, как не обернуться!

Вижу (как не улыбнуться!) -

На меня она глядит -

И смеется – вот уловка!

Догадалася плутовка,

Что никто не сторожит!

<1848>

В ИМЕРЕТИИ

Царя Вахтанга {*} ветхие страницы

{* Царь Вахтанг – грузинский

летописец. (Прим. авт.)}

Перебирая в памяти моей,

Иду я в терем доблестной царицы,

В развалину – приют неведомых теней.

Уже заря, как зарево пожара,

На гребни темных скал бросает жаркий свет!

Заря, леса и скалы!.. О Тамара!

Не здесь ли пел твой пламенный поэт!

Дыша, я чувствую, что здесь земля – кладбище,

А небеса – покров почиющих царей;

И между тем нигде природа, как жилище

Творца, не может быть ни лучше, ни пышней.

Кругом, как божия ограда.

Заоблачный хребет далеко манит взор,

Там спят леса под говор водопада;

А здесь миндаль, и лозы винограда,

И дикого плюща живой ковер.

О, здесь бы жить – любить и наслаждаться;

Но по горам какой-то демон злой,

Блуждая, не дает ни сердцу забываться,

Ни бедный ум согреть мечтой. -

Незримый дух! Он всюду бьет тревогу;

Везде кричит: сюда, сюда!

Здесь нужно вам в скалах пробить дорогу!

Здесь реку запрудить! там строить города!

Никто не жнет плодов, не сея! -

Ужасный дух! от каждого пигмея

Готов он требовать гигантского труда!

Тамары нет… О Русь! еще ли ты не в силах,

Поднявши меч, и заступ, и топор,

Развить и жизнь и мысль на царственных могилах,

Чтоб успокоить духа гор!

<1848>

НЕ ЖДИ

НЕ ЖДИ

Я не приду к тебе… Не жди меня! Недаром,

Едва потухло зарево зари,

Всю ночь зурна звучит за Авлабаром (1).

Всю ночь за банями поют сазандари (2).

Здесь теплый свет луны позолотил балконы,

Там углубились тени в виноградный сад,

Здесь тополи стоят, как темные колонны,

А там, вдали, костры веселые горят

Пойду бродить! – Послушаю, как льется

Нагорный ключ во мгле заснувших Саллалак (3),

Где звонкий голос твой так часто раздается,

Где часто, вижу я, мелькает твой личак (4).

Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою,

В сиянье месячном?! – Не жди меня, не жди!

Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобою

Часы, когда душе простора нет в груди;

Когда сама душа – сама душа не знает,

Какой любви, каких еще чудес

Просить или желать – но просит – но желает

Но молится пред образом небес,

И чувствует, что уголок твой душен,

Что не тебе моим моленьям отвечать,

Не жди! – я в эту ночь к соблазнам равнодушен

Я в эту ночь к тебе не буду ревновать.

1 Авлабар – часть города Тифлиса.

2 Сазандар – певец.

3 Саллалаки – юго-западная часть Тифлиса.

4 Личак – головной убор грузинки, в виде длинной вуали, обыкновенно откинутой назад.

<1849>

ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

Вчера к развалинам, вдоль этого ущелья,

Скакали всадники – и были зажжены

Костры – и до утра был слышен гул веселья

Пальба, и барабан, и вой зурны.

Из уст в уста ходила азарпеша (1),

И хлопали в ладоши сотни рук,

Когда ты шла, Майко, сердца и взоры теша,

Плясать по выбору застенчивых подруг.

Сегодня вновь безлюдное ущелье

Глядит пустыней, – мирная пальба

Затихла – выспалось похмелье

И съехала с горы последняя арба!

Не все же праздновать! – веселый пир народный

Прошел, как сон… Так некогда любовь

Моя прошла – пыл сердца благородный

Простыл, давно простыл; – но не простыла кровь!

Как после праздника в глотке вина отраду

Находит иногда гуляка удалой,

Так рад я был внимательному взгляду

Моей Майко, плясуньи молодой!

Что ж медлю я… Бичо! ты, конюх мой проворный!

Коня!! – Ее арбу два буйвола с трудом

Везут. – Догоним… Вот играет ветер горный

Катибы (2) бархатной пунцовым рукавом.

1 Азарпеша – чаша для вина.

2 Катиба – женская одежда с откидными рукавами.

1849

КАХЕТИНЦУ {*}

{* Князю Д. А. Чавчавадзе, брату Н. А. Грибоедовой. (Прим. авт.)}

Я знаю, там, за вашими горами,

По старине, в саду, в тени кудрявых лоз,

Ты любишь пить с веселыми гостями

И уставлять ковры букетами из роз!

И весело тебе, когда рабы сбирают

Ваш виноград – когда по целым дням

В давильнях толкотня – и мутные стекают

Струи вина, журча по длинным желобам…

Ты любишь пулями встречать гостей незваных -

Лезгин, из ближних гор забравшихся в сады,

И любишь гарцевать, когда толпой на рьяных

Конях спешите вы на пир в Аллаверды.

И весело тебе, что твой кинжал с насечкой,

Что меткое ружье в оправе дорогой -

И что твой конь звенит серебряной уздечкой,

Когда он ржет и пляшет под тобой.

И любишь ты встречать, неведомый доныне,

В теплицах Севера воспитанный цветок;

_Она_ {*} у вас теперь цветет в родной долине,

{* Княгиня А. И. Чавчавадзе, урожденная

княжна Грузинская. (Прим. авт.)}

И не скрывается, чтоб каждый видеть мог,

Чтоб каждый мог забыть, смотря с благоговеньем

На кроткие небесные черты,

И праздность – и вино с его самозабвеньем -

И месть – и ненависть – и буйные мечты.

<1849>

АГБАР

1

Крадется ночью татарин Агбар

К сакле, заснувшей под тенью чинар.

Вот миновал он колючий плетень;

Видит, на сакле колышется тень.

Как не узнать ему, – даром что ночь,

Как не узнать Агаларову дочь! {*}

{* Агалары – татары-помещики. (Прим. авт.)}

Мрачно. В ауле огней не видать;

Лютые псы перестали ворчать.

Ясные звезды потупили взор -

Слушают звезды ночной разговор.

"Солнце мое! – стал Агбар говорить. -

Я за тебя рад себя погубить!"

"Что ж ты! зачем не украдешь меня?" -

"Рад бы украсть я, – да нету коня…

Завтра пошлю я к отцу твоему,

Бедный калым {*} предложу я ему.

{* Калым – подарки жениха отцу

невесты. (Прим. авт.)}

Двадцать последних монет серебра,

Пару волов, два узорных ковра…"

"Тише!.. Прощай!" – И во мраке чинар

Скрылся проворный татарин Агбар.

2

Солнце печет темя каменных гор.

Голову клонит на мягкий ковер.

И отдыхает под тенью чинар

В шапке косматой старик Агалар.

Неподалеку, в закрытых сенях,

Жены мотают шелки на станках.

Возле на камне старуха сидит,

Сдвинула брови и в землю глядит.

"Пару волов? У меня тридцать пар!

Что мне волы! – говорит Агалар. -

Мало ли есть у князей табунов!

Мало ли там дорогих жеребцов!

Пусть уведет он, хоть в эту же ночь,

Пару коней – я отдам ему дочь.

Знаю, недавно проехал в Ганжу {*}

{* Ганжа – гор. Елисаветполь. (Прим. авт.)}

Русский чиновник, а кто – не скажу.

Есть у него дорогое ружье…

Бели ружье это будет мое,

Если украдет хоть в эту же ночь,

Пусть принесет – я отдам ему дочь.

Мало того, есть купец армянин…

Деньги везет, – едет сдуру один…"

И усмехнувшись, лукавый старик

Начал дремать – головою поник.

Встала старуха, накрылась чадрой

И поплелась потихоньку домой.

3

Светит луна, как далекий пожар;

Ветер качает вершины чинар;

Листья чинар беспокойно шумят;

Лютые псы у соседа ворчат.

Вновь на свиданье Агбар удалой

Крадется к сакле знакомой тропой.

Жаркое сердце забилось в груди -

Кто мог шепнуть ей: красавица, жди!

Ясные звезды потупили взор -

Слушают звезды ночной разговор:

"Где пропадал ты? возлюбленный мой!" -

"Я не пропал – я пришел за тобой".

"Каждую ночь я ходила сюда…

Милый! – скажи мне – какая беда?"

"В эту неделю украл я коня;

Добрый товарищ нас ждет у плетня;

В эту неделю украл я ружье;

Да не в ружье все богатство мое!

Им я убил армянина купца…

Деньги достал по совету отца.

Им и отца я убью в эту ночь,

Если украсть помешает мне дочь…"

<1849>

В ИМЕРЕТИИ

Риона шум и леса тень,

Плющ, виноград и цвет граната,

Прохладный ключ и знойный день,

И воздух, полный аромата,

Кругом лесистые холмы,

Хребты, покрытые снегами, -

Надолго ль встретилися мы?

Надолго ль я останусь с вами?

Или, как мимолетный сон,

Мелькнули вы передо мною -

И мне уже определен

Безвестный путь… или судьбою

Мне будет снова суждено

Сюда надолго возвратиться -

И тем, что временно дано,

Уже навеки насладиться?

И не того бы я хотел…

На лоне матери-природы

В труде разумном бы провел

Я увядающие годы,

И здесь иные семена,

Иные мысли б я посеял;

Тебя бы, дивная страна,

В уме и сердце я лелеял!

Когда же под безвестный кров

Взойдет земляк с страны родимой -

Его б в тени моих садов

Встречал я мыслию любимой;

Я б говорил: иди сюда -

Взгляни, как радостно слиянье

Природы дивной и труда

Без угнетенья и страданья!

Кутаис. Мая 23, 1850

НАД РАЗВАЛИНАМИ В ИМЕРЕТИИ

Когда на листья винограда

Слетала влажная прохлада

С недосягаемых вершин;

Когда вечерний звон Гелата

В румяных сумерках заката,

Смутив пустыни грустный сон,

Перелетал через Рион, -

Здесь, на кладбищах, позабытых

Потомством, посреди долин,

Во мгле плющами перевитых

Каштанов, лавров и раин {*},

{* Раина – дерево. (Прим. авт.)}

Мне снился рой теней, покрытых

Струями крови, пылью битв, -

Мужей и жен, душой сгоревших

В страстях – и в небо улетевших,

Как дым, без мысли и молитв…

Но тщетно посреди видений

Мой ум наставника искал:

В их тесноте народный гений

Лучом бессмертья не сиял!

И проносился рой духов,

Как бы ища своих следов,

Над прахом тел, давно истлевших,

Под грудами не уцелевших

Соборов, башен и дворцов.

В устах, для мира охладевших,

На все звучал один ответ:

"Здесь было царство – царство пало…

Мы жили здесь – и нас не стало…

Но не скорби о нас, поэт!

Мы пили в жизни полной чашей;

Но вам из гроба своего,

В усладу бедной жизни вашей,

Не завещали ничего!.."

И пронеслись… Но сквозь туманы

Протекших лет передо мной

Неотразимой красотой

Мелькает образ Дареджаны…1

В ее глазах – любовь и мгла,

Тоска на мраморе чела,

В груди огонь желаний скрытых -

И возмутительных страстей

Зараза – и коварный змей

В улыбке уст полураскрытых.

1850 (Кутаис)

СТАРЫЙ САЗАНДАР

Земли, полуднем раскаленной,

Не освежила ночи мгла.

Заснул Тифлис многобалконный;

Гора темна, луна тепла…

Кура шумит, толкаясь в темный

Обрыв скалы живой волной…

На той скале есть домик скромный,

С крыльцом над самой крутизной.

Там, никого не потревожа,

Я разостлать могу ковер,

Там целый день, спокойно лежа,

Могу смотреть на цепи гор:

Гор не видать – вся даль одета

Лиловой мглой; лишь мост висит,

Чернеет башня минарета,

Да тополь в воздухе дрожит.

Хозяин мой хоть брови хмурит,

А, право, рад, что я в гостях…

Я все молчу, а он все курит,

На лоб надвинувши папах.

Усы седые, взгляд сердитый,

Суровый вид; но песен жар

Еще таит в груди разбитой

Мой престарелый сазандар.

Вот, медных струн перстам касаясь,

Поет он, словно песнь его

Способна, дико оживляясь,

Быть эхом сердца моего!

"Молись, кунак (1), чтоб дух твой крепнул;

Не плачь; пока весь этот мир

И не оглох и не ослепнул,

Ты званый гость на божий пир…

Пока у нас довольно хлеба

И есть еще кувшин вина,

Не раздражай слезами неба

И знай – тоска твоя грешна.

Гляди – еще цела за нами

Та сакля, где, тому назад

Полвека, жадными глазами

Ловил я сердцу милый взгляд.

Тогда мне мир казался тесен;

Я умирал, когда не мог

На празднике, во имя песен,

Переступить ее порог.

Вот с этой старою чингури

При ней бывало на дворе

Я пел, как птица после бури

Хвалебный гимн поет заре.

Теперь я стар; она – далеко!

И где? – не ведаю; но верь,

Что дальше той, о ком глубоко

Ты, может быть, грустишь теперь…

Твое мученье – за горами,

Твоя любовь – в родном краю;

Моя – над этими звездами

У бога ждет меня в раю!"

И вновь молчит старик угрюмый;

На край лохматого ковра

Склонясь, он внемлет с важной думой,

Как под скалой шумит Кура.

Ему былое время снится…

А мне?.. Я не скажу ему,

Что сердце гостя не стремится

За эти горы ни к кому;

Что мне в огромном этом мире

Невесело; что, может быть,

Я лишний гость на этом пире,

Где собралися есть и пить;

Что песен дар меня тревожит,

А песням некому внимать,

И что на старости, быть может,

Меня в раю не будут ждать!

1 Кунак – друг, приятель, кум.

<1853>

КАЧКА В БУРЮ

(Посв. М. Л. Михайлову)

Гром и шум. Корабль качает;

Море темное кипит;

Ветер парус обрывает

И в снастях свистит.

Помрачился свод небесный,

И, вверяясь кораблю,

Я дремлю в каюте тесной…

Закачало – сплю.

Вижу я во сне: качает.

Няня колыбель мою

И тихонько запевает

"Баюшки-баю!"

Свет лампады на подушках,

На гардинах свет луны…

О каких-то все игрушках

Золотые сны.

Просыпаюсь… Что случилось?

Что такое? Новый шквал?

"Плохо – стеньга обломилась,

Рулевой упал".

Что же делать? что могу я?

И, вверяясь кораблю,

Вновь я лег и вновь дремлю я…

Закачало – сплю.

Снится мне: я свеж и молод,

Я влюблен, мечты кипят…

От зари роскошный холод

Проникает в сад.

Скоро ночь – темнеют ели…

Слышу ласково-живой,

Тихий лепет: "На качели

Сядем, милый мой!"

Стан ее полувоздушный

Обвила моя рука,

И качается послушно

Зыбкая доска…

Просыпаюсь… Что случилось?

"Руль оторван; через нос

Вдоль волна перекатилась,

Унесен матрос!"

Что же делать? Будь что будет!

В руки бога отдаюсь:

Если смерть меня разбудит

Я не здесь проснусь.

1850

НОЧЬ НА ВОСТОЧНОМ БЕРЕГУ ЧЕРНОГО МОРЯ

Чу! – выстрел – встань! Быть может, нападенье…

Не разбудить ли казаков?..

Быть может, пароход заходит в укрепленье

Подать письмо с родимых берегов.

Открой окно! – Ни зги! Желанных парусов

Кто в эту ночь увидит приближенье?

Луну заволокла громада облаков. -

Не гром ли? – Нет – не гром – игра воображенья…

– Зачем проснулись мы, увы, кто скажет нам!

Одни валы шумят и плачут без ответа…

Так часто, в наши дни, в немой душе поэта

Проходят образы, незримые очам,

Но вожделенные – подобно парусам,

Идущим в пристань до рассвета.

Пароход "Тамань". 1850

НОЧЬ

Отчего я люблю тебя, светлая ночь,

Так люблю, что страдая любуюсь тобой!

И за что я люблю тебя, тихая ночь!

Ты не мне, ты другим посылаешь покой!..

Что мне звезды – луна – небосклон – облака

Этот свет, что, скользя на холодный гранит,

Превращает в алмазы росинки цветка,

И, как путь золотой, через море бежит?

Ночь! – за что мне любить твой серебряный свет!

Усладит ли он горечь скрываемых слез,

Даст ли жадному сердцу желанный ответ,

Разрешит ли сомненья тяжелый вопрос!

Что мне сумрак холмов – трепет сонный листов

Моря темного вечно-шумящий прибой

Голоса насекомых во мраке садов

Гармонический говор струи ключевой?

Ночь! – за что мне любить твой таинственный шум!

Освежит ли он знойную бездну души,

Заглушит ли он бурю мятежную дум

Все, что жарче впотьмах и слышнее в тиши!

Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь,

Так люблю, что страдая любуюсь тобой!

Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь,

Оттого, может быть, что далек мой покой!

1850

Не мои ли страсти

Не мои ли страсти

Поднимают бурю?

С бурями бороться

Не в моей ли власти?..

Пронеслася буря

И дождем и градом

Пролилася туча

Над зеленым садом.

Боже! на листочках

Облетевшей розы

Как алмазы блещут

Не мои ли слезы?

Или у природы,

Как у сердца в жизни,

Есть своя улыбка

И свои невзгоды?

1850

САТАР (1)

Сатар! Сатар! твой плач гортанный

Рыдающий, глухой, молящий, дикий крик

Под звуки чианур и трели барабанной

Мне сердце растерзал и в душу мне проник.

Не знаю, что поешь; – я слов не понимаю;

Я с детства к музыке привык совсем иной;

Но ты поешь всю ночь на кровле земляной,

И весь Тифлис молчит – и я тебе внимаю,

Как будто издали, с востока, брат больной

Через тебя мне шлет упрек иль ропот свой.

Не знаю, что поешь – быть может, песнь Кярама,

Того певца любви, кого сожгла любовь;

Быть может, к мести ты взываешь – кровь за кровь

Быть может, славишь ты кровавый меч Ислама

Те дни, когда пред ним дрожали тьмы рабов…

Не знаю, – слышу вопль – и мне не нужно слов!

1 Сатар – имя известного в Тифлисе персидского певца.

1851

САЯТ-НОВА {*}

{* Саят-Нова – аноним одного из армянских певцов прошлого столетия.

(Прим. авт.)

Много песков поглощают моря, унося их волнами,

Но берега их сыпучими вечно покрыты песками.

Много и песен умчит навсегда невозвратное время -

Новые встанут певцы, и услышит их новое племя.

Если погибну я, знаю, что мир мои песни забудет;

Но для тебя, нежный друг мой, другого певца уж

не будет.

Если погибну я, знаю, что свет не заметит утраты;

Ты только вспомнишь те песни, под звуки которых

цвела ты.

Я просветил твое сердце – а ты, ты мой ум

помрачила;

Я улыбаться учил – а ты плакать меня научила.

Так, если смолкну я, страстно любя тебя, друг

благородный,

Где – разреши мне последний вопрос мой, – где

будет холодный

Прах мой покоиться? там ли – в далеких пределах

чужбины,

Здесь ли, в саду у тебя, близ тебя, под навесом

раины?..

1851

ТАМАРА И ПЕВЕЦ ЕЕ ШОТА РУСТАВЕЛЬ

В Замке Роз {*}, под зеленою сенью плющей,

{* Замок Роз – по-грузински Вардис-цихе -

развалины его невдалеке от Кутаиса. (Прим. авт.)}

В диадеме, на троне Тамара сидит.

На мосту слышен топот коней;

Над воротами сторож трубит;

И толпа ей покорных князей

Собирается к ней.

О внезапной войне им она говорит -

О грозе, что с востока идет,

И на битву их шлет,

И ответа их ждет,

И как солнце красою блестит.

Молодые вожди, завернув в башлыки

Свои медные шлемы, – стоят -

И внимают тому, что отцы старики

Ей в ответ говорят.

В их толпе лишь один не похож на других -

И зачем во дворец,

В византийской одежде, мечтательно тих,

В это время явился певец?

Не царицу Иверии в сонме князей,

Божество красоты молча видит он в ней -

Каждый звук ее голоса в нем

Разливается жгучим огнем,

Каждый взгляд ее темных очей

Зарождает в нем тысячу змей,

И – восторженный – думает он:

Не роскошный ли видит он сон…

И какой нужно голос иметь,

Чтоб Тамару воспеть?..

Вдохновенным молчаньем своим

Показался он странен другим.

И упал на него испытующий взгляд,

И насмешки мучительный яд

В его сердце проник – и, любовью палим

И тоскою томим,

Из дворца удалиться он рад.

Отпустили толпу; сторож громко трубит;

На мосту слышен топот копыт;

На окрестных горах зажжены

Роковые сигналы войны -

И гонцы, улетая на борзых конях,

Исчезают в окрестных горах…

С грустной думой Тамара на троне сидит -

Не снимает Тамара венца -

Провожает глазами толпу – и велит

Воротить молодого певца.

И послышался царственный голос жены:

"Руставель! Руставель! ты один из мужей

Родился не в защиту страны;

Кто не любит войны -

Не являйся мне в сонме князей.

Но ты любишь дела и победы мои:

Я готова тебя при дворе принимать.

Меньше пой о любви -

О безумной любви – и тебя награждать

Я готова за песни твои".

И, бледнея, поник Руставель головой

Перед гордой царицей обширных земель.

И, смутившись душой,

Как безумец, собой

Не владея, сказал Руставель:

"О царица! чтоб не был я в сонме князей,

Навсегда удалиться ты мне повели -

Все равно! – образ твой

Унесу я с собой

До последних пределов земли.

Буду петь про любовь – ты не станешь внимать -

Но клянусь! – на возвышенный голос любви

Звезды будут лучами играть,

И пустыня, как нежная мать,

Мне раскроет объятья свои!

Удаляюсь – прости! Без обидных наград

Довершу я созданье мое:

Но его затвердят

Внуки наших внучат -

Да прославится имя твое!"

12 февраля 1851

КН. С. А. Г-НОЙ

У нее, как у гитаны,

Взгляд как молния блестит;

Как у польской резвой панны,

Голос ласково звучит;

Как у юноши от раны,

Томен цвет ее ланит.

Есть возможность не влюбиться

В красоту ее очей,

Есть возможность не смутиться

От приветливых речей,

Но других любить решиться

Нет возможности при ней.

5 марта 1851

ВЫБОР УСТАБАША {*}

{* Уста-баш – то же, что голова или старшина. (Прим. авт.)}

Базары спят… Едва взошла

Передрассветная денница. -

И что за шум на той горе!

Тифлисских нищих на заре

Куда плетется вереница?

Как будто на церковный звон

Слепца ведет его вожатый,

Как будто свадьбы ждать богатой

Или богатых похорон

К монастырю бредут босые

В косматых шапках старики,

Сложить на камни гробовые

Свои порожние мешки.

Не за копеечной добычей -

Чтоб завести иной обычай,

К монастырю, на этот раз,

Ватага нищих собралась.

Иная мучит их забота:

Забыв про медные гроши,

Они шумят: "Вай, вай! кого-то

Мы изберем в уста-баши!.."

Восстав от сна, Тифлис хохочет

Над их оборванной толпой;

Прослыть в народе головой

У нищих каждый нищий хочет, -

Бранятся, спорят и шумят…

Один Гит_о_ в дырявой шапке,

Прикрыв от ветра и дождей

Узлами обветшалой тряпки

Загар нагих своих плечей,

Стоит, свой посох упирая

В заржавый мох могильных плит,

И, грустно говору внимая,

Молчанье мертвое хранит.

"Гит_о_, Гит_о_! скажи хоть слово…

И будь над нами уста-баш!.." -

"Нет, братья! – молвил он сурово: -

Спасибо вам за выбор ваш.

Пусть выбор наш решает счастье:

Я укажу вам дом один,

Где вечно мрачный, как ненастье,

Живет богатый армянин,

Как мы, такой же бессемейный,

Похоронив недавно дочь,

Живет он жизнею келейной,

Считая деньги день и ночь.

Кто, братья, к празднику Христову,

Во имя божеских наград,

Хоть пол-абаза на обнову

Своих изорванных заплат

У скряги выплачет, – недаром,

Как самый счастливый из нас,

Он будет править всем амкаром {*},

{* Амкар – община, в состав

которой входят ремесленники,

торговцы и др. (Прим. авт.)}

И я послушаюся вас!"

И все в ответ сказали разом:

"Быть по совету твоему!

Навел ты нас на путь, на разум!"

И каждый взял свою суму…

Совет Гит_о_ пропал не даром:

Богатый армянин живет

И до сего дня за базаром,

Гоняя нищих от ворот -

Гит_о_ улегся на кладбище…

И вот, прошло уж много лет

С тех пор… Вай, вай! у братьи нищей

Уста-баши все нет как нет!..

1851