Текст книги "История социальной работы в России. Хрестоматия"
Автор книги: Wim Van Drongelen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)
О состоянии общественного призрения (XII–XVI вв.)
…От времен Владимира Мономаха до последней половины XVI столетия ни новых законов до общественного призрения относящихся, ни верных сведений о состоянии оного не встречается. Можно только полагать, что в сем промежутке времени несогласие удельных князей, перенесение великокняжеской столицы из Киева во Владимир, и вместе с тем удаление от греческой образованности, а потом, главнее, нашествие татар, хотя расстроили все части народного благоустройства, однако ж на общественное призрение, лежавшее на обязанности монастырей и вообще духовенства, не могли они иметь равного влияния.
Российские князья, всегда истинные почитатели Христианской веры, отличаясь и в сие время благочестием, уважали и покровительствовали духовенство, соорудили вновь многие монастыри и церкви, упрочили на содержание их со всем причтом богатые поместья, и всемерное прилагали попечение о доставлении им всех пособий на дела Богоугодные и общеполезные.
Известно также, что и татарские ханы, в печальном периоде владычества их над Россиею, уважали духовенство и все права оного, неоднократно давали российским митрополитам грамоты, по тогдашнему названию ерлыки, повторяли в оных свое благоволение митрополитам и всему духовному причту, освобождали и охраняли от всех даней и поборов церкви и монастыри со всеми их людьми, имуществом и промыслами, и оставляя на свободное попечение духовенства спасение душ христианских и всего призрения о них, некоторые и сами вклад давали.
Имущества и доходы монастырей во все оное время не только не умалялись, но беспрестанно увеличивались; ибо еще по обычаю, введенному тогда во всех христианских государствах, Российские князи, княгини и дети их, а также бояре и частные люди при смерти или при жизни, для спасения души своей, при исполнении какого-либо важного предприятия, по счастливом окончании похода, по выздоровлении от тяжкой болезни и по другим благочестивым побуждениям жаловали и записывали монастырям богатые вклады и великие поместья, иные же и сами вступали в иноческий сан, предоставляя также все свое имущество монастырям…
Стог А. Об общественном призрении в России. – СПб., 1818 (дано по кн.: Антология социальной работы. Т. 3. С. 9).
В. БобровниковЧелобитные традиции обращения нуждающихся в России В XVII–XIX вв
В процессе исследования феномена благотворительности и призрения в России пришлось столкнуться с таким интересным явлением, как «челобитные» или «прошения»…
Челобитные отношения, как часть служебных и межличностных отношений, сложились еще в Древней Руси. «Бить челом» означало обращаться в письменном виде с просьбой к кому-либо. Практика челобитных имела определенный образец и адресовалась, в основном, к государственным людям: дьякам, чиновникам, царям. Челобитные имели различные варианты: «письма», «грамотки», «прокормежные письма», «грамоты о милостыни», «прошения», «всеподданнейшие прошения», «всемилостивейшие прошения» и др.
С чем обращались россияне, можно увидеть из Кормовой книги XV века, документов Оружейной палаты, Полоняничного, Аптекарского и других приказов и ведомств. Так, кормовая книга свидетельствовала, что «Игумен или старцы ездят в Москву царю и государю челом ударити и царь-государь жалует дает милостыню».
Анализ немногочисленного архивного материала Полоняничного приказа, образованного в 1668 году, позволяет на основе челобитных выделить следующие направления его деятельности:
– рассмотрение челобитных «об отпуске на свободу из плена» жен и детей русских людей и «иноземцев»;
– выдача вдовам «поденного корма»; дача «отпускных» полоняникам; освобождение вдов пленных «от уплаты денег за даточных людей»;
– дела «о разрешении на проживание и на службу в России».
…Аргументы писем, в основном, сводились к тому, что просители находились в «печальном и бедном состоянии». Не могли иметь «никакого способу и помощи», просили милостыню «на вспоможение»…
В середине XVIII века челобитные уже мало употребляются. Их место занимают прошения, в частности прошения по оказанию денежной помощи, остаться в монастыре и др. Так, в 1731 г. от сироты Афанасия в Московский Донской монастырь на имя архимандрита Иллариона поступило прошение: «Повели быть в обители святой больнице, чтоб мне бедному безвременно холодной и голодной смертью не умереть».
Разновидностью помощи населению России со стороны состоятельных монастырей XVIII в. было принятие крестьян на сезонные работы, «на прокормление», и поэтому появляется новый вид прошений для крестьянского сословия «прокормежное письмо». Крестьяне брали у своего приходского священника прокормежное письмо и предоставляли его настоятелю монастыря, к которому приходили искать работу…
Надо также отметить тот факт, что на царствующих особах лежало бремя рассмотрения прошений частных лиц в оказании им какой-либо помощи. Такие прошения в государственном ведомственном делопроизводстве стали обозначаться как «всеподданнейшие» или «всемилостивейшие» прошения. А из доклада графа П.А. Строганова императору в 1805 году о поступавших прошениях в Кабинет его императорского величества можно увидеть, что нужды россиян были весьма многогранны. Это письма «о компенсации различных убытков», «о несправедливых притеснениях», разрешение проблем собственности, ходатайства о размещении в различные богоугодные заведения, «на пропитание», о повышении пенсий и другое. Только за 1805 год таких всеподданнейших прошений поступило 919…
В 1810 году образуется «Канцелярия Его Императорского Величества по принятию прошений, на высочайшее имя присылаемых», в которую поступают просьбы, прошения, ходатайства от различных юридических и физических лиц. Интересны по своему содержанию эти прошения, так как они дают возможность представить действительные социальные проблемы и бытовые нужды россиян в определенное время. Если идет война, то превалируют прошения о помощи беженцам, «разоренным от неприятеля», просьбы устроить сирот в какое-либо государственное учреждение. Если это неурожаи, пожары или наводнения, то рассматриваются просьбы о компенсациях и пособиях. После Отечественной войны 1812 года многие жители прифронтовых областей разорялись, и сироты, калеки, вдовы были под пристальным вниманием династии Романовых. 5 мая 1813 года Александр I, «соболезнуя о потерпевших разорение верно подданных его», издал манифест, по которому образовывалась Комиссия для рассмотрения прошений, «поступавших от обывателей московской столицы и ее губернии»…
Императрица Мария Федоровна и ее ближайшие родственники принимали активное участие в работе Комиссии по рассмотрению прошений и лично финансировали ее деятельность. 29 августа 1818 года выделяется сумма в 3 тысячи рублей «от щедрот Ея Императорского Величества и их Императорских Высочеств для раздачи в наступающей сентябрьской трети потерпевшим от нашествия неприятеля». Для императрицы был составлен «Именной список просителей разного сословия», в котором насчитывалось свыше 200 человек, с обозначением звания просителей, их имущественного положения и сумм выданных пособий, назначавшихся в пределах от 5 до 100 рублей…
Александр II так же, как и его предшественники, рассматривал прошения различных лиц и коллективов. Например, в 1880 году от крестьян нескольких деревень Гродненской губернии на имя царя поступило прошение. В нем, прося о помощи, крестьяне жаловались: «Мы не в содержании выполнять таковой труд, уплачивая казенные подати, и находимся крайне изнуренными»… Поступало много прошений и от граждан других государств об оказании материальной помощи, назначении на службу и т. д…
В период правления последней четы Романовых поток всеподданнейших прошений не уменьшился. Эти прошения можно условно разделить на несколько категорий.
К первой, около 30 %, относятся прошения, связанные с пенсионными делами: «о установлении пенсий усыновленным», «о сохранении пенсий», «о назначении усиленной пенсии» и прочее. Например, в 1912 году Фроловская Екатерина Константиновна, вдова гвардии полковника, просила «о пенсии для сына до окончания им образования».
Ко второй категории можно отнести ходатайства об удовлетворении «видов на жительство». Таковых также около 30 %.
На третье место выходят проблемы вдов и сирот, которые можно обозначить следующими дифинициями: «по бедности своей», «по потере кормилица» – (20 %).
К четвертой категории (10 %) можно отнести прошения, относящиеся к опеке и поступавшие соответствующие просьбы «о сосредоточении опеки», «о передаче детей на попечение» и прочее. Так, одна из записей в книге вышеназванной канцелярии за 1902–1904 годы констатирует: «Дашкевич Николай, генерал-майор. Об отобрании детей от жены».
И, наконец, к последней пятой категории (10 %) можно отнести разного рода прошения, как то: «о семейных несогласиях», «об оказании покровительства по семейным делам и наследству», «о вознаграждении за увечье», «о вступлении в брак с православной», высказывание «верноподданнических чувств Российскому государю» и прочее.
Таким образом, можно сказать, что челобитные традиции долго сохранялись в истории России, имели различные виды, но по сути остались необходимым средством экстренной помощи нуждающимся в сложных исторических, социальных и бытовых условиях жизни россиян.
Бобровников В.Г. Челобитные традиции обращения нуждающихся в России в XVII–XIX веках // Отечественный журнал социальной работы. 2002. № 2. С. 59–62.
О. СеминСоциальная политика Бориса Годунова в период «Великого голода»
Голод был одним из самых частых и тяжелых бедствий в России… Главными причинами голода были плохие погодные условия, несовершенство сельскохозяйственных орудий и способов обработки земли, а следствием голода были страдания, болезни и высокая смертность населения. История сохранила для нас много описаний голодных времен. Однако, по мнению большинства исследователей, они не идут ни в какое сравнение с ужасающими картинами голода 1601–1603 годов, который благодаря своему масштабу, продолжительности и последствиям получил название «Великий».
Первоначальной причиной бедствия стали плохие погодные условия. В 1601 г. из-за сильных проливных дождей и ранних морозов урожай был крайне скудным, его большую часть не удалось собрать. А на будущий год поля были засеяны плохим невызревшим зерном. Подобная ситуация повторилась и в следующем году. В результате в Московском государстве разразился страшный, до той поры невиданный голод.
Трагичные события того времени нашли свое отражение в многочисленных свидетельствах современников, среди которых было немало иностранцев, находившихся в то время в России. Вот, например, что писал голландский купец Исаак Масса: «Все крестьяне и поселяне, у которых были коровы, лошади, овцы и куры, съели их, невзирая на пост, собирали в лесах различные коренья, грибы и многие другие и ели их с большой жадностью; ели также мякину, кошек и собак; и от такой пищи животы у них становились толстые, как у коров, и постигала их жалкая смерть; зимою случались с ними странные обмороки, и они в беспамятстве падали на землю. И на всех дорогах лежали люди, помершие от голода, и тела их пожирали волки и лисицы, также собаки и другие животные». Голод был так велик, что люди начали употреблять в пищу человеческое мясо. Вот что пишет Конрад Буссов: «Не сосчитать, сколько детей было убито, зарезано, сварено родителями, родителей – детьми, гостей – хозяевами и, наоборот, хозяев гостями»…
Многие очевидцы тех событий едины во мнении, что таких масштабов голода и смертности в мирное время до этого не приходилось описывать ни одному историку. Однако парадокс того периода состоял в том, что в стране были солидные запасы зерна, которого, по оценке современников, могло бы хватить и на время голода, и на несколько лет вперед. Как писал А. Палицын, «и давныя житница неистощены, и поля скирд стояху, гумна же пренаполнены одоней и копен и городов». Только вот владельцы этого зерна не спешили выставлять свой товар на рынок, ожидая скорейшего повышения цен на хлебопродукты. В результате этого к концу осени 1601 г. цена на рожь стремительно возросла с 30 копеек до 5 рублей за четь. Зерно по такой цене мог позволить себе купить далеко не каждый человек. Чтобы выжить в сложившихся условиях, имущие слои населения были вынуждены закладывать и продавать ценности, одежду и т. п., крестьяне же просто шли под кабалу. В городах развелось большое количество воров, а на загородных дорогах орудовали целые шайки разбойников. Значительная часть крестьян убегала на юг, где положение с продовольствием было значительно лучше, чем в центральной части страны. Многие из этих переселенцев примыкали там к лихим казачьим отрядам.
Главная же причина голода и высокой смертности 1601–1603 гг., по мнению многих историков, заключалась не в плохих погодных условиях, а в изначально бедственном положении российской деревни. Крестьяне, ослабленные большими налогами и возросшей феодальной эксплуатацией, не имели возможности делать запасов. В случае голода сельские труженики не могли пропитать себя охотой, рыбалкой и собирательством, как они это делали раньше, поскольку были лишены свободы передвижения. Указы 1581, 1592, 1597 гг. запрещали крестьянам покидать земли, на которых они трудились. В результате этого судьба большей части населения страны была поставлена в жесткую зависимость от погодных условий.
Борис Годунов, избранный царем на Земском соборе, прекрасно осознавал свою зависимость от поддержавших его народных масс и поэтому в сложившейся ситуации предпринял самые разнообразные меры для борьбы с последствиями неурожая, что нашло одобрение даже у его противников. В самом начале голода Б. Годунов велел ежедневно раздавать в Москве всем нуждающимся милостыню, каждому по одной деньге. Для этого с внутренней стороны городской стены были отгорожены четыре площади, на которых с раннего утра собирались бедные жители столицы. На такую раздачу милостыни, по словам К. Буссова, из казны ежедневно тратилось до 500 000 денег (2500 рублей)…
Однако такая раздача милостыни не принесла заметной пользы, поскольку деньги ежедневно обесценивались, а продовольственные лавки оставались пустыми. Ситуация в столице осложнялась еще и тем, что за деньгами в город хлынуло большое количество сельских жителей. Как писал Ж. Маржерет, «услышав о такой щедрости государя, жители окрестные устремились в Москву, хотя некоторые из них еще имели средства кормиться; прибыв же в столицу с пустыми руками, не могли содержать себя означенной милостынею;…посему, терзаемые голодом, одни умирали на улицах, другие – дорогою на возвратном пути».
Ко всему прочему, люди, пришедшие за деньгами, не всегда могли получить предназначенное для них пособие, поскольку средства нередко присваивались государственными чиновниками. Вот что писал по этому поводу И. Масса: «Сверх того приказные, назначенные для раздачи милостыни, были воры, каковыми все они по большей части бывают в этой стране; и сверх того посылали своих племянников, племянниц и других родственников в те дома, где раздавали милостыню, в разодранных платьях, словно они были нищи и наги, и раздавали им деньги, а всех истинно бедствующих, страждущих и нищих давили в толпе или прогоняли дубинами и палками от дверей;…если же кому-нибудь удавалось получить милостыню, то ее крали негодяи стражники, которые были приставлены смотреть за этим».
Все эти негативные явления побудили Б. Годунова прекратить раздачу денег. К тому же царь, вероятно, опасался «голодного» бунта, который мог произойти в столице вследствие большого скопления народа.
В поисках новых путей ликвидации голода Борис Годунов принимает ряд мер, направленных на снижение спекулятивных цен и доставление питания нуждающимся. По всей стране государем были организованы экспедиции для поиска и сбора необработанного зерна, хранящегося по много лет в скирдах. Найденное зерно обмолачивалось и свозилось в житницы в разные города, где его ежедневно продавали за полцены. Особо нуждающиеся слои населения получали это зерно бесплатно. Как писал К. Буссов, «всем вдовам и сиротам из тех, кто сильно бедствовал, но стыдился просить, и прежде всего немецкой национальности, царь послал безвозмездно на дом по нескольку кадей муки, чтобы они не голодали».
Борис Годунов надеялся, что его примеру последуют многие держатели зерна и проблема с продовольствием будет решена. Однако на практике все происходило наоборот. Крупные собственники не спешили выставлять свой товар на рынок, ожидая скорейшего повышения цен, а то и вовсе скупали государственный хлеб для дальнейшей перепродажи…
Стоит добавить, что многие продавцы хлеба часто просто не могли довести свой товар до рынка, поскольку сталкивались по дороге либо с перекупщиками, которые вынуждали торговцев продать им весь хлеб оптом, либо с многочисленными шайками разбойников, изымавших ценный груз безвозмездно. Поэтому, как писал И. Масса, «многие богатые крестьяне, у которых были большие запасы хлеба, зарыли его в ямы».
В борьбе с хлебными спекуляциями Борис Годунов впервые в истории России прибегает к государственному регулированию цен. Так, в царской грамоте от 3 ноября 1601 г., направленной в Усольские и Вычегодские земли, сказано: «И за таким нашим царским великим утверждением, и за крепко учиненною заповедью велели есмя учинити у Соли хлебную цену одну – купити и продавати ржи четь по полтине, овса четь в полполтины, ячмени четь в четыре гривны. А купити есмя ведели всяким людем понемногу про себя, а не в скуп, чети по две, и по три, и по четыре человеку».
Перекупщики хлеба названы в данной грамоте ворами; их велено «по торгом бити кнутьем нещадно, а ково изымают вдругие и втретие, и вы б их били кнутьем, и метали их в тюрьму на время». В отношении же тех, кто не желал продавать зерно по указанным ценам, предполагались более жесткие меры. Их зерно подлежало конфискации и продаже по фиксированным ценам, а его владельцев ожидал штраф в размере пяти рублей и неопределенный срок тюремного заключения. Любопытно то, что деньги за проданное зерно надлежало возвращать его первоначальным собственникам.
Нетрудно догадаться, что вышеперечисленные меры вряд ли могли остановить спекуляции зерном, поскольку многотысячные барыши хлеботорговцев быстро компенсировали пятирублевые штрафы и время, потерянное в тюрьме. К тому же, по мнению Р.Г. Скрынникова, репрессивные меры принимались, в основном, в отношении мелких и средних торговцев, минуя представителей высших купеческих кругов – основных держателей хлебных запасов в России, поскольку власть находилась в тесной экономической и политической зависимости от последних. Если говорить конкретнее, купцы принимали активное участие во многих операциях государственной казны и в свое время оказали существенную поддержку Б. Годунову во время его избирательной борьбы, о чем, по словам Р.Г. Скрынникова, царь не забыл.
Возвращаясь к рассматриваемой грамоте, упомянем и о вводимом в ней запрете на варение в Усольских и Вычегодских землях вина и пива. Согласно этому документу, небольшое количество пива разрешалось сварить только во время свадеб, великих праздников и в дни поминовения родителей, да «и то б с великим береженьем, чтоб в том их во многом в хмельном питье хлебу лишних расходов не было».
Правительство пыталось также установить контроль над расходованием зерна посредством введения на всей территории страны единого стандарта на вес хлеба. Пекари должны были изготавливать хлеб определенного веса и продавать его по единой государственной цене. Однако эта мера, к сожалению, не возымела должного воздействия. По словам И. Массы, «пекари для увеличения тяжести (хлеба. – О.С.) пекли его так, что в нем было наполовину воды, от чего стало хуже прежнего».
Другая линия социальной политики Б. Годунова была направлена на облегчение положения крепостного населения путем восстановления права Юрьева дня, что нашло отражение в ряде законодательных документов. Одним из первых таких документов стала написанная царем 28 ноября 1601 г. Память окольничему В.П. Морозову, в которой велено «крестьянам давати выход». Устанавливался точный срок освобождения крестьян: «Юрьев день осеннего, да после Юрьева дни две недели». В случае отпуска крестьян на волю им следовало выплачивать выходное пособие в размере одного рубля и двух денег. Данная Память подтверждалась царской грамотой Новгородскому воеводе князю Буйносову-Ростовскому от 24 ноября 1602 г. со следующим добавлением: «а кто учнет крестьян грабити и из-за себя не выпускати, и тем от нас быти в великой опале». Такого же содержания Память была отправлена новгородским старостам 30 ноября 1602 г.
Однако на практике, разумеется, все происходило несколько иначе. Большинство землевладельцев предоставляло крестьянам «выход» без выдачи положенных им законом отпускных и крепостей, то есть вольных, так как феодалы не желали терять ни денег, ни бесплатной рабочей силы. В результате этого люди, получившие временную свободу, были вынуждены искать себе пропитание самостоятельно или, как тогда говорили, «кормиться собою», что существенно осложняло их и без того тяжелое положение…
Наиболее же продуктивным средством борьбы с голодом, на наш взгляд, были впервые организованные в России общественные работы, которые проводились по велению царя в разных городах. В рамках данных работ в Москве были построены Большие каменные палаты «на Взрубе», колокольня Ивана Великого и ряд малоизвестных построек, среди которых, к примеру, можно назвать Цареборисовскую плотину, образующую самый крупный в Москве Борисовский пруд. Но такие работы, к сожалению, велись далеко не во всех городах. Так, например, из очерков по истории Арзамаса мы узнаем, что хлеб в этом городе «давали лишь за общественные работы, а таковых на местах никто не вел». Однако в любом случае стоит отметить, что организация общественных работ является поистине прогрессивной формой призрения для того времени и определяет начало трудовой помощи в России, которая считается актуальной и в настоящее время, поскольку одновременно приносит пользу и нуждающимся, и государству.
Нельзя не упомянуть также об организации царем массовых похорон, которые осуществлялись за государственный счет и проходили на общих кладбищах, именуемых в то время скудельницами или божедомками. Данная акция государя была направлена прежде всего против распространения инфекций, которые могли возникнуть среди огромного количества непогребенных людей.
Таким образом, мы видим, что в борьбе с голодом и высокой смертностью Борисом Федоровичем Годуновым принимались самые разнообразные меры. Об успехах этих мероприятий судить достаточно сложно, многое из того, что делалось в то время, носило полностью инновационный характер. Так, впервые в истории России были организованы общественные работы, введено государственное регулирование цен и установлен единый стандарт на вес хлеба. Как писал Р.Г. Скрынников, «меры Годунова против голода носили нетрадиционный характер. Никогда ни в XVI в., ни после Смуты казна не тратила таких значительных средств на осуществление программы борьбы с голодом, как при Борисе».
И вместе с тем большинство проводимых мероприятий носило непоследовательный характер и было направлено в первую очередь на локализацию проблем, а не на искоренение их причин. Б. Годунов был не в силах изменить основу существовавшего строя, так как сам всеми силами пытался устоять на ней обеими ногами. В результате этого он не мог пойти ни на снижение податей, ни на повторную их отмену еще на один год и, тем более, ни на отмену крепостного права. Ко всему прочему, стоит заметить, что действия царя часто противоречили духу его социальной политики. Так, Великий князь не раз запрещал своему народу покупать продовольствие у иностранцев, поскольку, как писал К. Буссов, «Борис все же не захотел такого позора, чтобы в его богатой хлебом стране продавалось и покупалось зерно из чужих земель»…
Подобные действия царя не приносили никакой общественной пользы, они лишь ухудшали положение и без того обедневшего народа, вызывая тем самым скрытый протест в отношении властей. Только урожай 1604 г. несколько поправил общее положение дел в стране. Однако возросший шквал общественного недовольства был столь велик, что остановить его уже не представлялось возможным. Разоренные крестьяне бежали на южные окраины страны. По всей территории России промышляли многочисленны шайки воров и разбойников. Измотанный голодом народ желал скорейшего изменения положения вещей и спешил отомстить своим главным обидчикам – боярам. В результате этого в России были созданы предпосылки для наступления одного из самых страшных периодов отечественной истории – Смутного времени, характеризующегося кровопролитными крестьянскими восстаниями, заговорами, интригами, обманом, частой сменой государственной власти, наличием иностранной интервенции и отсутствием в стране какой-либо стабильности и определенности. Государственная власть к тому времени перестала представлять собой сколь-либо прочное образование, поэтому функции социальной помощи и поддержки во время Смуты сосредоточились главным образом в руках духовенства.
Семин О.В. Социальная политика в период «Великого голода» // Ученые записки РГСУ. 2004. № 6. С. 116–120.
