Текст книги "История социальной работы в России. Хрестоматия"
Автор книги: Wim Van Drongelen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Ф.П. Гааз
Благотворительной деятельности посвятил большую часть своей жизни доктор Федор Петрович Гааз, безвозмездно лечивший больных в богадельных домах. Будучи главным врачом московских тюрем, он проводил линию на справедливое, без напрасной жестокости, отношение к виновному, деятельное сострадание к несчастному и призрение больного.
…Доктор Гааз был убежден, что между преступлением, несчастьем и болезнью есть тесная связь, что трудно отделить одно от другого. Поэтому необходимо справедливое, без напрасной жестокости, отношение к виновному. Реальное положение было таково, что за виновным отрицались почти все человеческие права и потребности. Доктор Гааз вступил в открытую борьбу за права осужденных и вел ее всю жизнь. В книге, изданной после его смерти, он обращается к людям: «…торопитесь делать Добро!». Эти слова были лозунгом всей его жизни.
В 1832 г. по его ходатайству была открыта тюремная больница на Воробьевых горах на 120 мест. Ф.П. Гааз стал заведовать этой больницей для пересыльных. Доктор Гааз много сделал для улучшения условий содержания заключенных. «Образцом всех безобразий» в Москве был губернский тюремный замок, расположенный меж Бутыркой и Тверской, «…где крест накрест коридоры». Условия содержания заключенных были ужасающи. В 1832 г. по инициативе доктора Гааза было хозспособом перестроено северное крыло замка, а позднее заведены мастерские для арестантов (переплетная, столярная, сапожная, портняжная) и школа для арестантских детей. Для взрослых покупались и раздавались книги духовного содержания: святцы, часословы, евангелия. Всего в 1831–1846 гг. роздано 71 190 азбук и 45 000 книг духовного содержания. Снабдить книгой старались каждого арестанта, идущего в путь.
В ведении доктора Гааза, назначенного главным врачом московских тюремных больниц, находилась тюремная мужская больница на 72 места с двумя филиалами – пересыльной тюрьмой и отделением для арестантов при старой Екатерининской больнице. В тюремных больницах с 1838 по 1854 гг. числилось 31 142 чел., в лазарете пересыльной тюрьмы – 12 673 чел. Благодаря исключительно доктору Гаазу на Покровке в заброшенном доме выросла Полицейская больница для бесприютных, которую в народе окрестили «Гаазовской». В ней было 150 мест. Но население Москвы росло. Увеличивалось и число бесприютных больных, которых часто подбирали прямо на улице. Босоногие бродяги и оборванцы находили здесь кров, уход, тепло и помощь…
Больница после излечения бесприютных определяла престарелых в богадельни, крестьян отправляли на родину, иногородним выправляли паспорта, осиротевших детей определяли в приюты или отдавали на воспитание в семьи.
Мельников В.Н., Холостова Е.И. История социальной работы в России. – М., 1998. С. 49–50.
П. Власов
Ф.П. ГААЗ
…В 1802 году Фридрих Иосиф (Федор Петрович) Гааз поселился в Москве, а в 1807 году по распоряжению Императрицы Марии Федоровны назначен главным врачом Павловской больницы.
В 1825 году в Московском тюремном замке вспыхнула эпидемия тифа. По рекомендации своего друга, главного врача Екатерининской больницы А.И. Поля, приглашен к участию в подавлении эпидемии. Вместе с А.И. Полем Ф.П. Гааз устроил в Покровских казармах лазарет, куда поместили заболевших. Благодаря принятым мерам эпидемию скоро удалось погасить. На подавлении эпидемии в тюремном замке Ф.П. Гааз впервые вошел в близкое знакомство с условиями содержания заключенных и проникся к ним чувством глубокого сострадания…
Тюрьмы России долгое время находились в полном небрежении. Содержание узников было ужасным, питание отвратительным, одежда представляла собой лохмотья, а тюремные помещения были совершенно неблагоустроенными. За заключенными отрицались практически все гражданские права и человеческие потребности. Перед доктором Гаазом предстала полная драматизма картина физических и нравственных страданий изгоев общества. Тюремная атмосфера была насыщена безнравственностью как самих заключенных, так и тех, кому они были вверены…
Ф.П. Гааз отдавал всего себя служению несчастнейшим из несчастных. В его ведении находилась больница при Тюремном замке с отделением в пересыльной тюрьме на Воробьевых горах, устроенной в помещениях неоконченного храма Христа Спасителя, и полицейская больница… Ф.П. Гааз не мог спокойно проходить мимо людских страданий, он отдавал страждущим все, чем располагал: знания, труд, время и личные средства. За безмерную доброту, бескорыстие и беззаветную самоотверженность пациенты прозвали его святым доктором. По словам А.Ф. Кони, оставившего лучший биографический очерк о Гаазе, он один, часто без всякой помощи, окруженный неуловимыми, но осязательными противодействиями, должен был ежедневно стоять на страже слабых ростков своего благородного, требовавшего тяжкого и неустанного труда, посева. Чиновники тюремного ведомства воспринимали хлопоты об облегчении страданий заключенных как чудачества или даже крамолу, в лучшем случае не помогали ему, а чаще препятствовали. И все же Гаазу удавалось кое-что сделать. Пользуясь поддержкой генерал-губернатора, светлейшего князя Д.В. Голицына, он добился замены прута, которым соединялись арестанты на этапах в Сибирь, на облегченные кандалы, получившие название гаазовских.
Ф.П. Гааз был проповедником любви, милосердия и уважения человеческого достоинства. Он глубоко переживал грубость в отношениях между людьми; всем своим образом жизни, словом и делом он стремился облагородить человеческие отношения и написал даже книгу под названием «Азбука христианского благонравия. Об оставлении бранных и укоризненных слов и вообще о неприличных на счет ближних выражений и начатках любви к ближнему», в которой в прочувственных выражениях убеждал читателя не предаваться гневу, не злословить, не злорадствовать при несчастье ближнего, не насмехаться над убогими и не глумиться над слабыми. Эту книгу Гааз распространял между заключенными и ссыльными с верой в великую силу доброго слова.
В рамках уставных положений тюремного комитета Ф.П. Гааз основал особый фонд «для искупления должников», на средства которого выкупались неплатежеспособные должники из долговой тюрьмы (так называемой ямы), посаженные за недоимки и долги.
Еще одна сторона филантропической деятельности тюремного комитета заключалась в оказании помощи крепостным крестьянам, ссылаемым в Сибирь. Дело в том, что дети ссылаемых оставались собственностью помещика. Для того чтобы соединить семьи, Гааз на свои средства, а также на пожертвования других сердобольных людей выкупал крестьянских детей…
В 1844 году Ф.П. Гааз на собственные средства отремонтировал здание и открыл полицейскую больницу, где нашли помощь бесприютные больные, подбираемые на улице полицейскими, и арестанты тюремного замка. Когда закончилось строительство тюремной больницы при Бутырской тюрьме, в нее были переведены все арестанты; в полицейской больнице остались только бесприютные, на которых не распространялось попечение тюремного комитета. Потеряв официальный источник существования, полицейская больница оказалась под угрозой закрытия. Ф.П. Гааз всеми силами боролся за сохранение своего детища. Он видел, сколько несчастных бесприютных страдает и нередко погибает на улицах без крова, без средств к существованию, лишенные медицинской помощи. Он умолял обер-полицмейстера и генерал-губернатора, искал благотворителей, наконец, вкладывал в больницу свои собственные сбережения. В конце концов он добился официального признания полицейской больницы в качестве постоянного учреждения в рамках тюремного комитета. Штатом было определено 150 коек, на содержание которых казной были выделены небольшие средства.
…Ф.П. Гааз сопереживал каждому несчастному и не мог отказать в госпитализации ни одному нуждающемуся. Поэтому число больных в его больнице, как правило, вдвое превышало установленное штатом. Тюремный комитет и городские власти требовали от Гааза придерживаться установленных норм приема. А.Ф. Кони описывает случай, когда генерал-губернатор князь А.Г. Щербатов пригласил к себе доктора Гааза и стал упрекать его за несоблюдение уставных правил приема больных. Гааз молчал, поникнув головою, но, когда последовал категорический запрет на прием больных, пока их число в больнице не сократится до положенных штатом 150 человек, он тяжело опустился на колени и заплакал. Князь понял, что его требования превышают силы старого врача, сам растрогался и бросился его поднимать.
Отпущенных казной денег не хватало на ремонт, оборудование и содержание больницы. Средства, накопленные некогда обширной врачебной практикой, неумолимо таяли, а долги росли. По жалобам кредиторов в 1834 году имуществу Ф.П. Гааза была учинена опись. В ней значится около двух тысяч десятин земли в Московском и Дмитровском уездах с селениями… В населенных пунктах числилось 109 душ мужского пола. Гаазу принадлежала находившаяся в Тишкове суконная фабрика, которая прекратила свою деятельность по причине финансовой несостоятельности хозяина. Все это в 1840 году было продано с аукционного торга. На покрытие долгов пошел также принадлежавший Ф.П. Гаазу огромный дом на Рождественке.
Последние годы некогда преуспевающего фабриканта, помещика, популярного врача прошли в нищете. Ф.П. Гааз умер 16 августа 1853 года. На его могиле установлен памятник в виде массивной каменной глыбы с оградой из кандалов, символизирующих тех, кому Ф.П. Гааз посвятил всего себя.
Власов П.В. Благотворительность и милосердие в России. – М., 2001. С. 58–78.
Н.П. Шереметьев
Граф Николай Петрович Шереметьев – один из самых богатых и просвещенных людей России конца XVIII – начала XIX века. В 1803 г. граф Шереметьев учредил странноприимный дом на 100 человек и больницу при нем на 50 мест, затратив на это 250 тыс. рублей. После смерти своей жены, бывшей крепостной актрисы, граф превращает строящийся дворец в благотворительное заведение – приют для неимущих, увечных и больных. Благотворительное учреждение под названием Странноприимного дома открылось в 1810 году. Его учредителя, графа Николая Петровича Шереметьева, уже не было в живых, он умер годом раньше. Хотя существование благотворительного учреждения было обеспечено соответствующим капиталом, для большей надежности он был передан под управление опекунского совета Воспитательного дома под покровительство императрицы Марии.
В 1817 г. Шереметьевская больница стала клинической базой Медико-хирургической академии.
Мельников В.Н., Холостова Е.И. История социальной работы в России: Учебное пособие. – М., 1998. С. 51.
М. Барышников
История делового мира России
…Отсутствие возможности заслужить общественное признание своим богатством побуждало купцов действовать в иной сфере, имевшей несравненно больший престиж в обществе. Например, социально-политическая неполноценность предпринимателя могла быть компенсирована его широкой благотворительной деятельностью. Кроме того, филантропия носила, особенно для старообрядческих кругов российского купечества, традиционно личностный характер, диктовалась внутренней потребностью помочь неимущим, для чего выделялись деньги на богадельни, ночлежки, больницы и т. п…
Впечатляют пожертвования, полученные Московской городской думой (от купцов-предпринимателей Москвы. – Авт.) за период с 1885 по 1904 г.: они составили около 30 млн руб. Крупнейшими благотворителями были московские купцы Алексеевы, Бахрушины, Капцовы, Копейкины-Серебряковы, Лепешкины, Лямины, Морозовы, Рукавишниковы, Третьяковы и др. В сравнении с сотнями тысяч рублей, выделяемыми московскими купцами, мизерными представлялись пожертвования дворян. За те же 20 лет ими, включая членов царской семьи, было пожертвовано менее 100 тыс. руб. Правда, справедливости ради следует сказать, что начавшееся со второй половины XIX в. «оскудение» дворянства не могло не отразиться на его способности к благотворительным актам: они становятся редки и невелики по суммам.
Нередко пожертвования становились для купеческих семей своего рода традицией. К числу известнейших таких фамилий по праву принадлежали братья Бахрушины – московские предприниматели, владельцы кожевенных и суконных фабрик. Они происходили из купцов города Зарайска Рязанской губернии, где их род уходил корнями еще в Петровскую эпоху. Особенно разбогатела семья во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В то время уже существовало паевое товарищество «Алексей Бахрушин и сыновья», владельцев которого в Москве порой называли «профессиональными благотворителями». У Бахрушиных был обычай: по окончании каждого года, если он был в финансовом отношении благополучен, выделять ту или иную сумму на благотворительные дела. Во второй половине XIX в. были построены и содержались за их счет Бахрушинская городская больница, Дом бесплатных квартир, приют и колония для беспризорных, Ремесленное училище для мальчиков, Дом для престарелых артистов и др. В Зарайске была устроена богадельня имени Бахрушиных…
…Основателем морозовской династии был Савва Васильевич Морозов (1780–1862 гг.). В 1797 г. он устроил небольшое ручное ткацкое заведение, где работал сам с членами своей семьи. Изготовленные шелковые ажурные ткани и ленты носил продавать в Москву. После московского пожара 1812 г., когда сгорел ряд прежних купеческих фабрик, его дело круто пошло вверх. На смену шелковому производству пришла выработка шерстяных, а затем и хлопчатобумажных тканей. К 1840 г. Савва Васильевич располагал уже капиталом в 300 тыс. руб. После его смерти сыновья приступили к переработке хлопка из Средней Азии, скупавшегося в то время по чрезвычайно низким ценам. Позже Морозовы, приобрели в собственность участки земли под Бухарой и Кокандом, на которых были разведены специальные хлопковые плантации и организована первичная переработка сырца.
К концу XIX в. Морозовы владели несколькими фабриками, которые объединялись в четыре самостоятельные крупные фирмы…
К 1914 г. главные предприятия четырех Морозовских ветвей имели 44 млн руб. паевых капиталов, целиком принадлежавших самим Морозовым, а вместе с запасными капиталами – 73 млн руб. На четырех основных предприятиях было занято 54 тыс. рабочих, выпускавших готовую продукцию на 102 млн руб. Все это было достигнуто фактически без участия иностранных капиталов – одной лишь предприимчивостью и деловым напором.
Морозовы, как и многие другие семьи московских предпринимателей, принадлежали к расколу, то есть были старообрядцами, не признававшими церковную реформу XVII в. и находившимися в оппозиции к официальной православной церкви…
Среди Морозовых выделялись своими левыми взглядами Савва Тимофеевич (застрелился в мае 1905 г.) и Николай Павлович Шмит, внук Викулы Елисеевича Морозова, завещавший свое состояние большевистской партии (покончил жизнь самоубийством в феврале 1907 г. в одиночной камере Бутырской тюрьмы).
Морозовы славились своей широкой благотворительной деятельностью. Ими были основаны институт для лечения раковых опухолей при Московском университете, детская больница им. С.Т. Морозова, богадельня им. В.А. Морозова, психиатрическая клиника, бесплатные читальни им. И.С. Тургенева, музей кустарных изделий и др. Всемирно известной стала впоследствии коллекция французской живописи Ивана Абрамовича Морозова. Одна из крупнейших в Москве, она помещалась в картинной галерее его особняка на Пречистенке. В 1918 г. коллекция была национализирована, а еще через год И.А. Морозов покинул Россию.
Барышников М.Н. История делового мира России. – М., 1994. С. 99—101, 112–114 (дано по кн.: Басов Н.Ф. Практикум по истории социальной работы в России. – М., 1999. С. 88–90).
Морозовы
Большую благотворительную деятельность вели представители многочисленной фамилии Морозовых. Один из них – Давид Абрамович Морозов, приходился внуком знаменитому Савве Васильевичу Морозову, основателю торгово-промышленной фирмы «Савва Морозов, сын и К°», владевшему землей и ткацкой фабрикой в Ямской слободе. После смерти Саввы Васильевича его состояние поделили между собой Тимофей Саввович и два внука: Абрам и Давид Абрамовичи. В 1887 году, будучи в преклонном возрасте, Давид Абрамович подал в купеческую управу заявление о намерении пожертвовать свой участок земли и вдобавок полмиллиона рублей на устройство благотворительного заведения его имени. 200 тыс. предназначалось на строительство здания и 300 тыс. – на содержание заведения с процентов. Первоначально предполагалось учредить в одном здании богадельню и детский приют. В 1891 году богадельня была открыта. В нее принимались бедные престарелые и лишившиеся по болезни возможности к труду лица обоего пола всех сословий.
Что касается вопроса открытия детского приюта, то он приобрел иной оборот. В 1892 г. Д.А. Морозов обратился в совет богадельни и к старшине купеческого сословия с пространным письмом, в котором обосновал нецелесообразность совместного призрения детей и престарелых. Он писал: «Согласно высочайше утвержденного в 27 день июня 1888 года устава учрежденной мною богадельни с сиротским отделением, устроив дом с единоверческой в нем церковью, я передал его в собственность Московского купеческого общества и внес ему для обеспечения содержания учреждений обусловленный капитал в 300 000 рублей. В настоящее время призреваемых обоего пола в богадельне находится 122 человека, что же касается сиротского отделения, то прежде его открытия я счел необходимым изучить, в какой степени и возможно ли слияние богадельни престарелых с отделением для малолетних сирот в одном здании и этаже, с одним общим коридором, причем убедился в полной невозможности осуществить открытие сиротского отделения при существующих условиях по следующим причинам. В воспитательном значении особенно важное основание представляет нецелесообразность совместного сожительства потому, что, принимая заботу о детях, должно памятовать, что эта забота состоит не только в физическом их воспитании, но и в развитии их характеров и нравственности, а это составляет одну из самых трудных задач при совместной жизни старцев и подрастающего поколения, совместное сожительство отживающих стариков с подрастающими детьми дурно влияет на физическое развитие последних. Между тем самое важное для педагогии имеет то, чтобы прежде всего оградить слабый детский организм от дурно влияющих условий, каковы обязательно должны существовать при тесной связи малолетнего отделения с богадельней. Присущий малолетним отделениям воздух, все современные устройства очищать бессильны, а чистый воздух в жизни развивающегося организма составляет необходимую принадлежность, и малейшая причина, изменяющая его состав и доброкачественность, ведет к дурным последствиям в деле физического развития. Кроме этого ужасающая жизнь стариков производит дурное влияние на детей, оставляя неизгладимые впечатления на их характеры, причем совместная жизнь делает детей вялыми, лишает их необходимой резвости, и ребенок становится в необходимость казаться взрослым, что представляет собой явление нежелательное и диаметрально противоположное взглядам педагогии. Неудобства совместности детей со стариками неизбежно водворяет неменьшие неудобства и для стариков, ибо дети своими шумными играми будут причинять постоянное беспокойство престарелым, благоденствие которых только и возможно при соблюдении тишины. Находя изложенные причины против совместного жительства малолетних детей с престарелыми богаделыциками в одном здании вполне убедительными, я не считаю возможным открытие при богадельне малолетнего отделения, как одно другому противодействующее, а стаде быть, не достигающее цели ни в воспитательном, ни в благотворительном отношениях. Признавая полезным и целесообразным приготовленное в здании богадельни для малолетних сирот помещение занять призреваемыми старцами, увеличив комплект их до 150 лиц…» Вопрос был решен так, как предлагал Д.А. Морозов. На первый взгляд, совмещение двух человеческих групп диаметрально противоположных возрастов в целях использования житейского опыта и мудрости старцев для воспитания малолетних могло показаться приемлемым. Однако такое серьезное дело, как воспитание детей, не может быть решено простым совмещением возрастов. Богадельня постепенно расширялась, чему способствовали дополнительные благотворительные взносы. Наиболее крупным среди них было пожертвование супруги основателя богадельни Елизаветы Павловны Морозовой, которая в 1896 и 1897 гг., внесла 179 тыс. рублей, позволивших увеличить число призреваемых до 200 человек.
Мельников В.Н., Холостова Е.И. История социальной работы в России. – М., 1998. С. 51–53.
