Текст книги "Странствия хирурга: Миссия пилигрима"
Автор книги: Вольф Серно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)
– Хи-хи-хи! О-хо-хо! – зашелся смехом Коротышка. – Никто не раскумекал! Никто не раскусил!
Впрочем, тут Энано заблуждался. Нашелся все-таки один слушатель, разгадавший их игру.
Слушательница.
– Прежде всего сними приклеенную бороду! – напустилась повелительница Амина Эфсанех на свою служанку Рабию. – В своих покоях я не потерплю поддельных мужчин! Только настоящих и только тех, которые отвечают моим запросам. А теперь выкладывай: почему тебя так долго не было? Где тебя носило? Пришел ли он на этот раз? Удалось ли тебе передать ему мою весточку?
Рабия согнулась в низком поклоне, что давало возможность не сразу отвечать. Впрочем, единственную возможность, поскольку ее госпожа охотно пускала в ход ивовый прут, если челядь не слишком быстро раскрывала рот. И сегодня прут был в руке госпожи – Рабия это точно видела, хотя рука с орудием наказания была скрыта рукавом дорогого шелкового одеяния цвета индиго.
– Ну, говори! – Амина Эфсанех возлежала на диване, усыпанном подушками с искусной вышивкой, и дрожала от нетерпения.
Служанка поспешила ответить:
– Тот рассказчик занимательных историй, которого зовут Магистр, говорил сегодня дольше обычного, но я узнала кое-что интересное…
– Я тебе велела снять бороду!
Рабия проворно выполнила приказание. Сорвав с лица искусственное украшение, она попыталась не замечать, как горели ее нежные щеки.
– Я разведала кое-что очень важное…
– Я спрашиваю, был ли он там! – Рука с хлыстом дернулась.
Служанка отпрянула и поспешно засунула бороду в карман своего хаика – свободно сшитой накидки, надетой специально для выполнения ответственного задания. Туда же последовал тюрбан.
– К сожалению, нет, повелительница, но я кое-что разузнала: он врач, и к тому же, как заверял Магистр, очень хороший.
– Врач? Что ты говоришь… – Амина Эфсанех произнесла это, растягивая слова. – Это удивительно. Я думала, он лорд.
– Да, госпожа, и это тоже. Как я сегодня узнала, он провел свое детство в одном испанском монастыре. Там его воспитывали, и там же он постиг все премудрости врачевания. Магистр рассказывал, как он успешно возвращал зрение больному катарактой.
– Хм-хм… – На лице повелительницы отразились напряженные раздумья. Ее облик был скорее строгим, нежели красивым, чему виной были прежде всего холодные, узко посаженные глаза. Довершали картину суровой наружности длинный нос и узкие губы. – Хм-хм… Человек, лечащий катаракту, далеко не всегда хороший врач. Этот Магистр открыл наконец его имя?
– К глубокому сожалению, нет, госпожа. – Рабия предусмотрительно отступила на полшага назад. – Он не сделал этого, хотя я напрямую спросила его. Он сказал, что молодой лорд сейчас находится в другом месте, потому что якобы не желает поднимать шум вокруг своей персоны. Потом Магистр закончил рассказ и попросил вознаградить его. Слушатели стали кидать монеты в тазик с острыми шипами, поставленный на горб карлика, лежащего на земле. Я о нем тебе тоже уже рассказывала, помнишь? Чем больше монет летело в сосуд, тем глубже впивались шипы в кожу. Рассказчик обещал, что в тот момент, когда карлик закричит от боли, слушатель, чья монета была последней, сможет забрать себе все деньги. Люди жертвовали все больше и больше, надеясь, что именно их монета будет последней каплей, которая вырвет крик у горбуна.
Я же, о повелительница, бросила всего лишь одну медную монетку, не только потому, что экономлю твои деньги, но и потому, что разгадала хитрость Магистра. Странный карлик вообще не испытывает никакой боли, так как на его горбу совсем нет мяса, а там, где нет мяса, а только кожа и кости, и боли быть не может.
Повелительница гневно постучала ногой по полу. Из рассказа своей служанки она поняла лишь то, что имя молодого лорда по-прежнему оставалось тайной. Все остальное ее нисколько не интересовало.
– Итак, ты не знаешь имени этого человека, хотя я приказала тебе разузнать его любой ценой!
Рабия быстро согнулась в поклоне. Она знала, что если госпожа говорит «любой ценой», то имеет в виду не только деньги или золото, но и силу. Амина Эфсанех была из тех женщин, которые всегда получали то, что хотели. А она хотела молодого лорда. С тех пор как шесть недель тому назад она случайно увидела его в старом городе, она жаждала его, как мартовская кошка. Но все усилия госпожи выследить его уходили в песок. Она пустила в ход все свои связи, расспрашивала на праздниках, вынюхивала у подруг и бесконечно выведывала окрест площадей, не встречал ли кто видного белокурого юношу, но все впустую. Пока не поручила заняться поисками умнице Рабии.
Едва приступив к расследованию, служанка разведала, что незнакомый белокурый молодой человек был дружен с Магистром и его карликом. Это случилось вчера, когда она случайно заглянула на площадь перед цитаделью. Любитель рассказывать истории под парусиновым навесом сразу бросился ей в глаза. Он рассказывал о своем друге и товарище по несчастью, некоем молодом светловолосом лорде, и в подробностях описывал их заточение в тюрьму испанской инквизиции. Рабии сразу стало ясно, что она напала на нужный след. Потому что светловолосых в Танжере можно было сосчитать на пальцах одной руки.
Свистящий звук вырвал служанку из раздумий. Хлыст рассек воздух на волосок от нее. Она поспешно воскликнула:
– Я пока не знаю его имени, госпожа, зато я разузнала кое-что другое. Я тайком следила за рассказчиком и карликом и теперь знаю, где они живут. Молодого лорда я тоже там видела. Он и вправду хорошо смотрится, просто красавчик…
– Замолчи! Что за дело тебе до того, как выглядит лорд! Где он живет?
– В самом конце улицы чеканщиков по серебру, в старом двухэтажном доме.
– Ага! Ты хотя бы передала ему мое послание, если уж не знаешь его имени?
– Извини, повелительница, но как я могла это сделать? Я же была одета мужчиной, и посуди сама, сколько бы у тебя было неприятностей, если бы разоблачили, что я женщина, переодетая мужчиной, да еще без чадры!
– Да-да, конечно. – Повелительница знала не хуже Рабии, что неприятности навлекла бы на себя прежде всего служанка. Женщина, появившаяся на людях без чадры, могла подвергнуться судебному наказанию по законам шариата, а законы эти были суровы. Бывали случаи, когда женщин, второй раз появившихся с непокрытым лицом, забивали камнями как проституток.
– Да-да, – опять произнесла повелительница, – иди за мной! – Она встала и, обойдя большую кровать с балдахином, прошла к богато инкрустированному письменному столу. Сев за стол, она взяла позолоченное камышовое стило и обмакнула его в такую же позолоченную чернильницу. Вынимая ручку, она брызнула несколько капель чернил на пол. На одном из нескольких персидских ковров, которыми была устлана вся комната, расплылась уродливая клякса. Амина исторгла проклятие. Потом начала писать. Пятно ей нисколько не мешало. Испорчен ковер навсегда или нет, ее не интересовало. Она была замужем за самым богатым купцом Танжера, за Шакиром Эфсанехом, который был родом из города паломников Радж, в самом сердце Персии, и сколотил свое состояние на торговле шелками и фарфором из Китая, равно как и на другом прибыльном деле – продаже рабов.
Его караваны бороздили Восточную и Западную Европу, снаряжались к берегам берберийских государств, устремлялись с востока на запад и с запада на восток, и так из года в год, всегда дорогами прибыли. Единственное, что, пожалуй, богач Шакир Эфсанех не мог купить ни за какие деньги, – молодость. Ему исполнилось уже шестьдесят девять лет, и, несмотря на самые дорогие возбуждающие средства, он не мог больше удовлетворять свою молодую жену. Амина была его самой любимой женой, потому что три другие состарились и увяли. Он с огромным удовольствием предался бы с ней любовным утехам, как в прежние годы, но суровое время иссушило его.
Лекарь Шакира подробно объяснил ему, в чем тут дело. Ветру в купцовых чреслах, так сказал он, недостает жара, поэтому он еле теплится, словно прохладная вода. Два сосуда, называемые яичками, которые должны бы, как меха, раздувать этот жар, выдохлись от многолетней невоздержанности их хозяина, им не хватает сил поднять ствол.
Толку от всех умствований не было никакого. Шакир Эфсанех сам себе казался евнухом. Ему ничего не оставалось, как только еще больше сил и времени отдавать делам, что привело к тому, что он стал еще богаче и еще больше пренебрегал женой.
Повелительница присыпала песком написанное, сложила лист бумаги и протянула его служанке.
– Отнесешь это безымянному белокурому лорду. Немедленно. Передай только ему в руки. Если спросит, почему я обращаюсь именно к нему, притворись дурочкой. Ты всего лишь подательница письма, не более. Дождись ответа и тут же возвращайся назад. Все поняла?
Рабия низко поклонилась. Распрямляясь, она получила сильный удар по плечу.
Служанка оказалась чересчур медлительной.
– Мой любезный доктор Шамуша, – произнес с улыбкой белокурый господин, – я крайне признателен, что вы еще раз решили посмотреть мою ногу, но, заверяю вас, с переломом все обстоит благополучно. Верьте мне.
Человек, названный доктором Шамуша, худой пожилой араб с седой бородой, дружелюбно кивнул.
– С верой не все так просто, коллега. Если речь идет о слове Аллаха всеведущего, то оно, естественно, не подвергается сомнению. Если же мы имеем дело с рассказом больного, то лучше проявить недоверие. Тем более если больной сам врач. Врачи, как известно, самые негодные пациенты.
Доктор Салих Шамуша – таким было его полное имя – церемонно опустился на табурет, следя за тем, чтобы не помялся его белоснежный бурнус.
– Покидали ли вы уже сегодня ваше ложе и упражнялись ли немного в ходьбе?
– Да. Равно как и вчера, и все получается на удивление хорошо. Уверяю вас, перелом уже действительно…
– Сделайте-ка несколько шагов, чтобы я мог видеть, не преувеличиваете ли вы.
Молодой человек, уступив настояниям врача, поднялся с кровати. Его походка была слегка деревянной, но без посторонней помощи он дошагал до узкого окна в глубине комнаты, повернул назад, громко выдохнул и вернулся к своему ложу.
– Вот видите, я не солгал вам.
– Но вы испытываете боль, дорогой Витус из Камподиоса, я же вижу. – Взгляд врача задержался на лице больного. Умные серые глаза были его главным украшением. Прямой нос, красиво очерченный рот и ямочка на подбородке – ясные черты.
– Не стоит и обсуждать. – Витус снова сел.
– Если бы это было иначе, я бы удивился. Перелом берцовой кости все-таки более болезнен, чем перелом пальца. Поднимите больную ногу повыше. Вот так хорошо. – Врач задрал панталоны Витуса и обследовал место перелома. Оно действительно зажило, отек уже спал. Тонкие ловкие пальцы врача скользили вверх и вниз по ноге, потом он попытался осторожно повернуть ногу влево и вправо. Витус резко втянул в легкие воздух. Салих Шамуша продолжил осмотр. – Вот видите, еще больно, не так ли? Но в остальном, похоже, все идет своим чередом. В тканях есть еще некоторое напряжение, но это нормально. Может, кто-нибудь сможет время от времени массировать вам ногу, это пошло бы на пользу. Скоро будете опять скакать, как кузнечик. Только будьте осторожны, не спешите с этим. Вы, молодые люди, никогда не любите ждать…
Витус звонко рассмеялся:
– Мне уже за двадцать, доктор!
Шамуша состроил удивленную гримасу:
– Аллах милостивый, милосердный, вы такой старый? Ведь вы уже почти на пороге дряхлости! Разрешите, я вам на прощание быстренько наложу одну мазь. – Он залез в свою сумку и вытащил оттуда маленькую баночку. – Чтобы предвосхитить ваши любопытные вопросы, уважаемый коллега: это самая простая мазь, изготовленная из розмаринового масла, смешанного с пастой из семени сального дерева. Соотношение три к семи. Мешать лучше не слишком большой лопаточкой. При перемешивании следить, чтобы движения не были чересчур взбивающими, тогда отдельные частички плотнее соединятся. Я ничего не забыл?
Витус опять засмеялся.
– Вы видите меня насквозь, доктор. Нет, больше у меня вопросов нет. К сожалению, подобные мази очень редко встречались в Англии, поскольку розмарин растет лишь на юге. Погодите, у меня тоже есть кое-что для вас. – Он поднялся и проковылял в темный угол, где к стене было прислонено нечто вроде короба. Порывшись в нем, он извлек оттуда губку. – Знаете ли вы, что это такое?
Шамуша удивился:
– Губка, разумеется, из тех, которыми моются каждый день.
– И тем не менее, в ней есть нечто особенное! – Глаза Витуса радостно блестели. – Европейские врачи называют это Spongia somnífera,то есть губка, пропитанная снотворным средством. Сейчас она сухая, но стоит ее только смочить и поднести под нос пациенту, как у того вскоре отключится сознание, после чего ему можно без спешки провести болезненную операцию.
Шамуша повертел губку в руках, но так и не смог обнаружить в ней ничего необычного. Тем не менее слова молодого коллеги не вызывали у него сомнения.
– Я уже слыхал об этом методе, – отозвался он наконец. – Много лет назад, я тогда учился в Мессине, на острове Сицилия. Впрочем, должен признать, что обезболивание с помощью дурмана или красавки мне привычнее. В любом случае, я вам весьма признателен. Равно как и за те увлекательные беседы, которые мы вели с вами в последние недели. Должен признать, что кое-чему научился у вас. Честно говоря, никак не ожидал, ведь каждая медицина считает себя самой лучшей в мире, и арабская не исключение. – Он поднял руку, чтобы не дать возразить собеседнику. – Подождите. От меня не укрылся ваш особый интерес к лечению чумы. Я тогда сказал вам, что, по моему мнению, панацеи не существует, и тем более не придумано специального средства. Но все-таки я обнаружил нечто, что заслуживает вашего внимания.
Шамуша опустил руку в бездонные складки своего одеяния и извлек оттуда небольшой пергаментный свиток:
– Это список оригинального фрагмента из описания путешествия Ибн Баттуты. Я полагаю, вы знаете, кто такой Ибн Баттута?
– По правде говоря, нет.
– На самом деле его звали Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах, это был один из величайших сынов Танжера. Он появился на свет спустя 682 года после переселения Великого Пророка, то есть по вашему летосчислению в 1304 году. Первоначально он хотел лишь отправиться паломником в Мекку, но объехал Африку, Азию, включая Османскую империю, монгольскую Золотую Орду и огромные владения магараджей; побывал на большом острове, лежащем южнее. Аборигены называют его Ланка. Это страна коричных деревьев, искателей жемчуга и озер, вода в которых голубая и прозрачная. В этой стране Ибн Баттута посетил султана Мабара, миролюбивого и мудрого человека, проявившего большой интерес к особенностям жизни на Западе. Не буду перечислять, о чем именно они беседовали, мой любезный Витус из Камподиоса. В конце концов, вы сами сможете прочесть об этом, поскольку мой маленький подарок представляет собой латинский перевод. Скажу лишь одно: среди прочего они говорили и о чуме, а также о ее симптомах и возможном лечении. Выяснив, что они имеют в виду одну и ту же болезнь, – вы же знаете, сколько существует заболеваний с одинаковыми или схожими симптомами, – султан хлопнул в ладоши и призвал к себе своих самых лучших лекарей. Он спросил их, есть ли действенные снадобья против «болезни паха и подмышек», как называют в Ланке чуму, и после обстоятельного обсуждения услышал, что существует множество лекарств, но все они лишь облегчают симптомы, а не излечивают болезнь. Лучшее из них, по всеобщему мнению, имбирь.
– Имбирь?! – Витус рывком подался вперед, и лицо его передернулось: от резкого движения ногу пронзила острая боль. – Восточный имбирь?
– Именно так, – подтвердил араб. – Корневище имбиря, которое посвященные называют «рука». Оно должно быть твердым, крепким и не слишком волокнистым, ни в коем случае не сморщенным. Особенности применения вы можете почерпнуть у самого Баттуты. – Шамуша протянул ему свиток.
– Я… даже не знаю, как отблагодарить вас! – Витус неуверенно принял подарок. – Вы не можете себе представить, как много это для меня значит.
Шамуша улыбнулся. Прирожденный такт не позволил ему сказать, что он прекрасно понимает, насколько значителен его дар для молодого человека. Магистр успел рассказать арабу, что невеста его собеседника годом раньше пала жертвой чумы, и Витус из Камподиоса на ее смертном одре поклялся положить все свои силы на то, чтобы найти средство борьбы со страшной болезнью. Именно ради этого он с друзьями сел в Англии на корабль и отправился в путешествие. Молодой хирург надеялся расспросить лучших врачей и умнейших людей своего времени, не знают ли они чудодейственного средства против черной смерти. Но в Танжере его нога угодила между бортом корабля и пирсом, и ему еще повезло, что при этом он лишь сломал большую берцовую кость, а не лишился голени.
В итоге друзьям пришлось изменить свои планы и помимо своей воли надолго осесть у подножия Джебель-аль-Тарик, где, к несчастью, у Витуса похитили все деньги, так что Магистр и Коротышка были вынуждены выступать на площадях с историями, чтобы прокормить себя и больного.
– Внимательно прочтите описания Ибн Баттуты, дорогой Витус, и вы узнаете, что излечивающая чуму сила имбиря кроется в его потогонном действии. Вероятно, вместе с потом из организма уходят соки чумы.
– Благодарю вас снова и снова. У меня нет слов, доктор. Потогонный имбирь! Соки чумы, уходящие из организма! Каким беспомощным звучит на этом фоне совет Галена: Cito longe fugas et tarde redeas… – Витус спохватился, что врач-араб совсем не обязан владеть латынью, и продолжил: – …что означает «быстро убежать подальше и возвратиться как можно позднее!»
Шамуша хотел что-то произнести в ответ, но тут хлипкая дверь распахнулась.
– Возвратиться? Кто должен возвратиться? Если ты имеешь в виду нас, то мы уже тут! – В комнату вошел Магистр, а следом за ним вкатился Коротышка. – Я вижу, у тебя гость, светило арабской медицины! Приветствую вас, доктор Шамуша!
Энано тут же подхватил:
– Салют, господин пульсодав! Уй, и вам привет, господин лорд!
– И вам, господин лорд! – с ухмылкой повторил Магистр.
Витус отмахнулся.
– Поменьше шума вокруг моей персоны, сколько раз просил! Почести пэра я буду принимать лишь тогда, когда однозначно будет доказано, что я аристократ по происхождению. К тому же вряд ли это интересует нашего доктора.
Шамуша опять хотел что-то произнести, но Магистр опередил его.
– Откуда ты можешь знать, Витус? К тому же могу тебя заверить, что, по крайней мере, слушателей на базаре это чрезвычайно интересует. Согласись, звучит куда более загадочно, если я рассказываю о приключениях молодого лорда, чем какого-то Витуса без роду без племени! Вот, смотри, доказательство!
Магистр высыпал содержимое своего холщового мешка. Немало монет и еще больше камней покатилось по глинобитному полу.
– Рекорд, могу заверить вас со всей присущей мне скромностью, хотя бы по количеству гальки! Если бы я знал, какое прибыльное дело рассказывать истории, я бы никогда не изучал юриспруденцию, а тем более не расточал бы свои знания ленивым студентам в Да Корунье. Но теперь поздно сожалеть об этом. Так или иначе, у нас достаточно денег, чтобы отправиться дальше. Полагаю, мы наконец должны вознаградить доктора Шамушу за его врачебные усилия. Доктор, сколько я вам…
– Хотите меня обидеть? – Араб вскочил с резвостью, неожиданной для своего возраста. – Об оплате не может быть и речи! Лечить Витуса из Камподиоса было для меня исключительно приятной дружеской услугой, я не лукавлю. Брать за это деньги значило бы согрешить перед Аллахом!
Низкорослый ученый почувствовал себя на какое-то время озадаченным, но быстро нашелся:
– Тогда простите великодушно, доктор, я не хотел задеть вас. Может, я могу загладить свою вину? Погодите-ка, у меня тут есть кое-что…
Магистр шагнул к полке, на которой стояла амфора, и запустил в нее руку. Характерное позвякивание говорило о том, что там хранились монеты.
– Я слышал, доктор, что вы расположены к коллекционированию старинных денег. Может, вот это доставит вам небольшую радость. – Он протянул Шамуше золотой. Глаза лекаря радостно вспыхнули:
– О, скорей всего, это экспонат с изображением… Нет, не могу разглядеть: монета слишком мелкая, а здесь так темно! – огорченно воскликнул он. – Наверняка очень ценный экземпляр, но, разумеется, я не могу принять такой дар.
– Нет-нет, можете, всенепременно, – усмехнулся Магистр. – Или вы хотите нанести мне обиду?
Шамуша тоже не мог не улыбнуться: ученый победил лекаря его же оружием.
– Монета отчеканена в Риме, в семнадцатом году до Рождества Христова. На ней изображен император Август в профиль. На обратной стороне выбита Триумфальная арка. – В словах Магистра звучала гордость, как если бы он сам чеканил монету. – Не знаю, кто бросил ее в железный тазик Энано. Ясно одно: либо он не имел представления, какой это раритет, либо сделал это по ошибке. Теперь это уже не важно, спокойно берите монету.
– Да, пожалуйста, возьмите ее, я прошу вас, – поддержал друга Витус.
– Уй-уй, хватай, пульсодав!
Шамуша сделал вид, что покоряется судьбе:
– Тогда мне, пожалуй, не остается ничего другого. – С нескрываемой радостью он уложил свою ценность в коробочку с пилюлями и упрятал в сумку, а затем произнес с серьезным и решительным видом: – Теперь я, к сожалению, должен распрощаться с вами: меня ждет еще пара пациентов. При сегодняшней жаре они нуждаются в моем особом внимании. Желаю вам, Витус из Камподиоса, скорейшего выздоровления. Для меня было большой удачей познакомиться с вами. – Он кивнул как бы в подтверждение своих слов. – Это, разумеется, относится ко всем трем господам. Аллах воинствующий и хитроумный да пребудет с вами!
С этими словами доктор Салих Шамуша, сын Махмуда Шамуши, араб, мусульманин и филантроп, покинул пристанище трех друзей.
– Уф, я должен для начала сесть, – закряхтел Магистр, когда за ним закрылась дверь. – После сегодняшнего выступления на площади я словно выжатый лимон. Надо же, в такое пекло Шамуша добровольно наносит визиты больным. Редкий человек! Почти святой. Я же чувствую себя куда более земным существом. С каким бы наслаждением я сделал сейчас глоток прохладного галисийского вина. Придет час – и мы покинем этот город. Венеция и Падуя ждут нас. Как ты считаешь, Витус, твоя нога уже способна на подвиги?
– Да, Магистр. Думаю, вполне. Место перелома зудит, это хороший знак. Завтра поедем. Я сгораю от нетерпения поделиться тем, что узнал о чуме, с лучшими врачами. Любопытно, возлагают ли они такие же большие надежды на имбирь как на лекарственное средство?
– Уй-уй, монет куща, – воскликнул горбун, который тем временем отделил деньги от камней и с довольным видом ссыпал их в амфору. – Вот пойдем в шамовощную, хощу жеванины похавать!
Магистр застонал:
– Еда! Как ты можешь в такую адскую жару думать о еде, Энано? Мне кусок не полезет в рот.
– Если Энано голоден, пусть сходит в трактир и купит немного пшена и баранины, – вмешался Витус. – Мы ведь можем поесть позже, когда станет прохладнее. Но прежде всего нам нужна свежая вода из колодца. Пить в жару даже важнее, чем есть. Я принесу. Надо тренировать ногу.
Витус был уже в дверях, когда дорогу ему неожиданно преградила молодая женщина в чадре. Она стояла перед ним, скромно потупив взор.
– Гоп-ля! Я тебя чуть не сбил с ног! – вырвалось у него. – Надеюсь, ничего не случилось?
– Нет, господин. – Голос женщины был звонким и нежным. – Мне жаль, если я помешала тебе. Я должна передать тебе записку. Вот, возьми. – Она протянула Витусу сложенный, сладко благоухающий розовой водой листок бумаги.
– Вот это да! Кто же мог написать мне письмо? – Витус развязал ленточку.
– Прочти, тогда и узнаешь, господин.
– Спасибо. – Витус вернулся в дом, чтобы изучить послание. Оно было от некой Амины Эфсанех. Дама, представившаяся женой купца, утверждала, что страдает английской болезнью. Узнав, что он врач и к тому же прибыл из островной северной империи, она просит нанести ей визит. Внакладе он не останется.
Витус снова сложил записку. Что-то в ней было не так, он только не мог понять, что именно. Утверждение, что он как англичанин должен лучше разбираться в тонкостях английской болезни, звучало довольно убедительно. У этой болезни было много названий. Врачи называли Cupiditas sudoris,то есть «склонность к потению», или рахит. В Европе она встречалась повсюду, и никто не знал, почему ее называли именно английской болезнью. Быть может, потому, что впервые ее симптомы были замечены в Англии. Болезнь начиналась с приступов лихорадки и постепенно высасывала из человека все соки. Никто не знал ее истинной причины, однако в медицинских трудах можно было прочесть, что здоровая, не слишком жирная пища и свежий воздух часто творили чудеса.
Что же настораживало его? Если не содержание послания, то, быть может, почерк писавшей? Он был прямым и своенравным, манящим и отталкивающим одновременно. От букв словно веяло затаенной тревогой.
– Кто это тебе пишет? – поинтересовался Магистр.
– Жена одного купца. Просит моей помощи как врача.
Маленький ученый недоверчиво прищурился:
– Что?! Здесь, в Танжере? Откуда эта дама вообще тебя знает? И откуда ей известно, что ты врач?
– Понятия не имею. Она пишет, что якобы слышала, будто я врач. Может, доктор Шамуша входит в круг ее знакомых и что-нибудь рассказывал обо мне?
– Если она знает Шамушу, почему бы ей не обратиться к нему?
– Не знаю и знать не желаю. Что-то в этой истории дразнит мое любопытство. Думаю, я навещу эту даму. Только сначала посмотрю соответствующее место в книге «О болезнях».
– А как же твоя нога?
– Ей нужно движение. Тут мы с доктором Шамушей сходимся во мнениях. – Витус подошел к своему коробу и вытащил оттуда толстый фолиант, запиравшийся на замок. Отомкнув его, молодой человек принялся листать книгу, как всегда, позабыв обо всем на свете. Это была драгоценная копия оригинала, подаренная ему отцом Томасом, врачом и приором Камподиоса.
Витус поискал описание причин чрезмерного потоотделения и лихорадки и вскоре нашел его у Парацельса:
… если воды в организме нагреваются, они испаряются и не остаются неизменными, не соединяются с телом. Выделение пота охлаждает тело. Если потоотделение нарушено, тело нагревается.
Витус захлопнул книгу. Он рассчитывал на большее, ведь каждый и так знал, что потоотделение – реакция организма на перегрев. «А почему у человека начинается жар? Ведь и лихорадка, в конце концов, лишь следствие болезни. Много заболеваний вызывают жар. Слишком много. В том числе и чума. А нет ли связи между черной смертью и английской болезнью? Защищает ли перенесенная английская болезнь от чумы? Существуют ли научные труды в этой области? Может ли имбирь, если он действительно помогает от чумы, побороть и английскую болезнь? Вряд ли, ведь имбирь – потогонное, а на недостаток пота больные английской болезнью не могут пожаловаться, недаром ее называют Cupiditas sudoris.Напротив…»
Витус прервал поток мыслей, снова спрятал фолиант в короб и вытащил ящик с инструментами вместе с набором лекарственных трав.
– Надеюсь, это не слишком затянется, – произнес он на прощание. – Потом все вместе поедим. Магистр, будь так добр, сходи вместо меня к колодцу.
Маленький ученый пробурчал что-то себе под нос, что могло означать как согласие, так и отказ, но Витуса это уже не волновало. Таков уж он был: если кто-нибудь нуждался в его помощи, он не мог сказать «нет». Возможно, это было его ошибкой, как утверждали некоторые, но каждый таков, каким его сотворил Господь Бог.
Молодой человек вышел наружу и с изумлением убедился, что служанка все еще ждет его.
– Как, ты все еще тут? – удивился он. – На это я никак не рассчитывал.
– А как же ты собирался найти дорогу к моей хозяйке, господин? – возразила женщина, стрельнув на него глазами.
Витус опешил. И не только потому, что посланница была права, но и потому, что в ее словах прозвучала легкая насмешка. Может, она была больше, чем просто служанка? Он прогнал прочь свои подозрения. Вероятно, ему показалось.
– Пошли, – решительно произнес он.
Амина Эфсанех окинула довольным взором свои покои. Кажется, все подготовлено наилучшим образом. Окна затемнены, свечи мягко освещают комнату. Полог ее огромной кровати был откинут, открывая вид на груды разноцветных шелковых подушек. Они были перенесены сюда с дивана, который хозяйка велела передвинуть в соседнее помещение, поскольку он оставлял слишком мало места для задуманного Аминой действа. Письменный стол она также распорядилась вынести, и его место занял квадратный дубовый стол, уставленный соблазнительными яствами. Там стояли аппетитно зажаренный каплун с хрустящей корочкой, уже разделанный и поданный в холодном виде с острым пюре из гороха и бобов; жареное седло барашка в мятном соусе – реверанс в сторону туманного Альбиона, откуда прибыл гость; далее томленный на травяном ложе морской усач, в пасти которого торчали три финика; нежные кусочки меч-рыбы, которые так и просились в рот; ракушки всех форм и размеров, в бульоне, приправленном изысканными специями, и не в последнюю очередь устрицы, те самые дары моря, которые способны укрепить мужскую силу.
Кроме того, на столе было крепкое красное вино с Иберийского полуострова, которое развязывало язык и сметало все преграды. Паузы между блюдами должны были заполнять вкусные сладкие шарики, возбуждающие аппетит, правда, не к еде.
Ну, где он наконец, этот англичанин? Хозяйка в очередной раз оглядела себя. Теперь на ней было не шелковое одеяние цвета индиго с широкими рукавами, а красное платье из тончайшего льняного полотна, затканного золотыми нитями, плотно облегающее фигуру и подчеркивающее все ее формы. Под ним – ничего.
Чернокожий слуга, сложенный как Геркулес, вошел в покои, неся в руках два высоких стула. Это был негр из Гвинеи, раб, которого Шакир Эфсанех купил на танжерском невольничьем рынке за баснословно высокую цену. Со дня покупки не прошло и двух месяцев, однако парень уже наскучил Амине.
Негр поставил стулья к столу и выжидательно замер.
Амина раздраженно махнула рукой:
– Ну, чего ты ждешь? Пошел прочь!
Великан мгновенно повиновался. Повелительница презрительно надула губы. Парень, как и предполагалось, оказался сильным, но не выносливым. К тому же занимался любовью без удовольствия. Вероятно, скучал по дому, но эти движения его души были абсолютно чужды Амине. Сама она была родом из Аскалона, что на восточном побережье Средиземного моря, и за те одиннадцать лет, что были прожиты ею в Танжере, в доме мужа, она ни разу не испытала тоски по родине.
Амина подошла к кровати и взбила пару подушек. Ее снова охватило нетерпение.
