Текст книги "Браслет"

Автор книги: Владимир Плахотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Я слегка воспрял духом:

– Ну, тогда поехали?

– Заводи! – в тон мне ответила Настя.

Я разбудил Сезама и спросил у неё:

– А куда?

– Давай поближе к Москве. Там есть одна хитрая дачка, неприметная такая. – Она в предвкушении даже ладони потёрла. – Бандиты там прочно окопались. Вот мы сейчас и лишим их, так сказать, материальной базы.

– А кто такие? – спросил я, направляя полёт на север.

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Фамилии у них я не спрашивала, но рожи точно любовь не источают. Вооружены до зубов, охрана – на каждом сантиметре. Видать, важная птичка обитает в этой клетке, если его такие мордовороты стерегут.

Земля стремительно неслась под нами.

– Немного повыше, – попросила Настя, – а то не разобрать, всё сливается в однообразную серую массу.

Я повиновался. Обзор стал значительно лучше. Земля кое-где белела пятнами раннего снега, проглядывавшего сквозь облачные завихрения циклона. Города выделялись на фоне снежного покрова тёмными полосами отнесённого ветром в сторону и выпавшего в осадок смога. Чем севернее мы продвигались, тем всё более поверхность земли затягивал облачный покров царствовавшего над Русской равниной исполинского циклона.

– Мы и Москвы-то не увидим среди облаков, – с беспокойством заметил я, поглядывая на своего поводыря.

Но Настя не разделяла моей тревоги. Видать, такие странствия ей были не в диковинку.

– Да вот же она, Москва-то! – указала она вперёд на пятно, выползавшее из-за горизонта и видневшееся в разрыве между космами облаков. – Вон, видишь тот отросток? Это один из пригородов. Давай туда!

Я направил полёт в указанное место и уже через несколько секунд мы неслись над оживлённой автострадой, с обоих сторон окружённой густым лесом.

– Сверни сюда, – указала Настя на одну из просёлочных дорог, ответвлявшихся от основной магистрали. – Теперь прямо... Да-да, вот сюда... Видишь тот особняк?

Домик, конечно, впечатлял, выделяясь среди остальных дачных построек. Не размерами, нет – качеством отделки и вычурным изяществом форм. Кряжистые дубы, среди которых прятался «домик», хоть и подрастеряли летнее убранство, но их величие от этого ничуть не пострадало. Их мощные ветви старательно закрывали крышу особняка от посторонних глаз. Летом им это удавалось, наверное, намного лучше, чем сейчас.

Охраны в доме было сверх меры. Мы проникли на чердак, а оттуда просочились на верхний этаж.

– Вот здесь, – ткнула Настя пальцем в неприметную дверь. Рядом с нею скучали два необъёмных бугая с автоматами, казавшихся в их руках игрушками. Больше никого поблизости мы не увидели. Почему-то именно этот участок дома охраняли только эти двое. Вероятно, особо доверенные лица. Хотя к их физиономиям это слово менее всего подходило. Настя была права: любовью они не дышали.

– Давай вперёд, – сразу перешла Настя на шёпот, будто головорезы могли и впрямь нас услышать. Я, кстати, был ничем не лучше, тоже ощущая напряжение.

Мы проникли сквозь дверь прямо над головами ни о чём не подозревающих охранников и сразу упёрлись в здоровенный сейф.

– Вскрывай! – одними губами сказала Настя.

Я совместил плоскость экрана с передней стеной сейфа и она растворилась в воздухе, предоставив нашему взору его внутренность, набитую безобразным количеством денег.

– А это что? – прошептал я, указывая на нижнюю часть сейфа, где примостились аккуратно сложенные коробочки разных размеров.

– Потом разберёмся, – ответила Настя. Забираем всё: второго раза не будет. Они сменят квартиру.

Дважды повторять мне не требовалось. Открыв проход, мы стали складывать содержимое сейфа себе под ноги. Я было думал, что управимся с этим быстро, но денег было очень много, а спешить было нельзя: охрана могла проявить интерес к возне внутри сейфа. На мышей её точно не спишут.

Наконец, последняя коробочка перекочевала на нашу сторону и я поспешил дать браслету отбой.

Мы облегчённо и шумно вздохнули.

– Славненько поработали! – прозвучал прямо над моим ухом ехидный голос Лори. Я вздрогнул. – Вижу деловой подход!

И когда только этот лопоухий проныра появился в комнате? Да ещё и расположился чуть ли не на загривке у меня!

– Ну так что же в этих коробочках-то? – протянул он лапу к одной из них. – Золото? Бриллианты?

Но тут же получил от Насти пачкой сотенных по лбу:

– Не встревай!

Мы сидели перед кучей денег, переводя дух. Что ни говори, а занятие опасное. Если не для меня, то для Насти – точно. Эти гориллы, не раздумывая, пустят оружие в ход при первом же подозрении. У меня запоздало поползли мурашки по спине при мысли, что могло бы случиться, не будь охрана настолько беспечной и уверенной в себе.

Настя, видимо, уловила мои мысли и предложила свой взгляд на события:

– Ты только представь, как они «обрадуются», когда обнаружат пропажу!

– Бедняги! – посочувствовал я страдальческим голосом.

– Нашёл кого жалеть! – Как видно, с юмором у Лори дела обстояли неважно. – Зато мы теперь – самые богатые!

– «Мы»? – переспросила Настя. – А ты-то здесь при чём?

– Как? – искренне удивился он. – А за работу мне ничего не причитается?

Мы переглянулись.

– За какую ещё «работу»?

– Неблагодарные! – возопил Лори, воздевая лапы к потолку. – Вы даже и внимания не обратили, как я изо всех сил хранил молчание! А ведь я мог бы...

– Ах ты!.. – Настя стащила с ноги тапочек и хотела запустить им в нахала, но того и след простыл. Только дверь хлопнула. – Шантажист! – крикнула она ему вслед. – Попадись ты мне! – Кровь бросилась ей в лицо.

– Тихо-тихо-тихо... – Я ласково погладил её по руке, державшей орудие возмездия, завладел им и, наклонившись, стал надевать ей его на ногу. Настя моя сразу же обмякла.

– Как интересно... – промурлыкала она тихонько, чуть-чуть вздрагивая от каждого прикосновения моих рук.

Покончив с этим увлекательным занятием, я выпрямился и, как ни в чём не бывало, спросил:

– На кой ты его держишь, если так ненавидишь?

Она похлопала ресницами, вникая в смысл сказанного, и махнула:

– Так это дед в нём души не чаял. А мне он как-то... Игрушка. Но с твоим появлением его будто черти стали жучить: обнаглел до неузнаваемости! – У неё опять стали гневно сходиться брови на переносице.

– Ну-ну, успокойся. – Я притянул её к себе. – Давай-ка лучше посмотрим, чего нам Бог послал?

Я открыл одну из коробок и Настя ахнула: на мягкой подушечке лежало изумительной работы бриллиантовое колье. Она бережно взяла его в руки и, подойдя к зеркалу, примерила.

– Ну и как? – повернулась она ко мне.

Я молча показал большой палец: отлично, мол. Сказать по правде, к побрякушкам подобного рода я равнодушен, воспринимая их чисто как эквивалент большой суммы, но тут я был вынужден признать, что «побрякушка» оказалась ей очень даже к лицу.

Меня вдруг осенило:

– А давай я твой портрет нарисую?

Она просияла:

– Прям вот с этим?

– Не только.

Я стал вскрывать другие коробки. Чего-чего там только не было! Прав был наш вислоухий квартирант: и золото, и бриллианты. Многим «игрушкам» я и названия-то не знал. Зато женское чутьё без колебаний подсказало Насте, что и куда надо нацепить. В её глазах появился какой-то загадочный блеск, значения которого я сразу не уразумел. Только потом, когда она, завершив свой импровизированный туалет, предстала передо мной во всём великолепии, ничуть не переступив ту грань, что зовётся чувством меры, я понял, что означало выражение её глаз: это было желание блистать! Желание, не чуждое, наверное, ни одной женщине. Она прохаживалась передо мной с важной миной на лице, позвякивая дорогими безделушками. Ну ни дать, ни взять – царица Савская!

– Не, – покачал я головой. – Это не моя Настя.

– Как это? – высокомерно подбоченилась она, приподняв одну бровь.

– Да у тебя даже выражение лица изменилось – стало надменным и холодным, – сказал я, отводя глаза, и нарочно повторил: – Не, не моя...

– Да ну тебя! – В голосе её появилась тревога и, быстро поскидав с себя все украшения, она присела у моих ног и заглянула в лицо: – А теперь твоя?

Передо мной опять была ласковая кошечка. Я улыбнулся и поцеловал её в полуоткрытые губы.

– Вот теперь тебя опять хочется любить.

– Ну так люби... – Глаза её повлажнели и томно прикрылись в ожидании ласки.

Я молча подхватил её на руки и понёс на диван...

*****

Чтобы хоть как-то привести свои растрёпанные чувства и мысли в некое подобие порядка, я поставил на плиту чайник и подошёл к проигрывателю.

– Послушаем чего-нибудь?

Настя молча кивнула, всё ещё лежа на постели в изящно-расслабленной позе. Меня она уже ничуть не стеснялась, предоставив ненасытным глазам моим лицезреть своё прекрасное тело, прикрыв лишь бёдра уголком пледа.

– А чего бы ты хотела?

В ответ она томно улыбнулась и слегка пошевелила пальцами рук: мол, сам думай, мне всё равно.

Я решил продолжить знакомство с классической музыкой. Да и настроение было соответственным: хотелось чего-то умиротворяющего. Я наугад вытащил пластинку и прочитал на конверте: «Римский-Корсаков. Шехерезада». Я улыбнулся: как нарочно! Рядом – Шехрезада, на пластинке – она же.

Музыка вновь увлекла меня, унося на своих накатывающихся волнах в туманную страну грёз. Я тихо подсел к Насте. Она закрыла глаза и молча предавалась двойному наслаждению. Было так тихо и покойно после пережитых страстей...

Очарование момента разрушил настойчиво зазвучавший из кухни свист чайника. К слову сказать, я о нём совсем позабыл.

Когда я вернулся с подносом, Настя, уже одетая, была на ногах и приводила себя перед зеркалом в порядок.

– Ну что, котик мой, – глянула она на меня из зеркала, – продолжим наше супер-ограбление?

Я пожал плечами: какой вопрос?

– Давай только «обмоем» энто дело, – сказал я, разливая заварку по бокалам. – Только вот... чем бы нам подсластить?

– Ах ты мой сладкоежка! – рассмеялась она и, чмокнув меня в щёку, направилась на кухню. – Сейчас найдём!

Но спустя некоторое время она вышла оттуда обескураженная:

– Лори слопал все припасы...

– Вот и я ничего не нашёл. Ладно, – сказал я и позвал Сезама. – Сейчас чего-нибудь придумаем.

На экране высветилась кухня моего логова. Я ступил через порог и достал из холодильника кулёк с конфетами, тот самый, что ночью спёр из магазина.

– Ишь, как удобно! – довольно сказал я, садясь за стол, когда экран едва слышно фукнул и исчез.

Настя, молча наблюдавшая за моими действиями, только улыбнулась: я начинал свыкаться с браслетом и входить во вкус.

Лори к чаепитию так и не появился, видимо, помня о Настиной угрозе. Из его берлоги приглушённо доносились звуки стрельбы, да смачные удары по чьим-то резиновым физиономиям, сопровождаемые воинственными выкриками и гнусавым голосом переводчика.

– Каратист! – усмехнулась Настя. – Усиленно готовится.

– К чему?

– К должности императора! – И, увидев, что я в ответ вылупил глаза, пояснила: – На престол готовится парень взойти. Ничуть не меньше. Лично я так поняла его россказни о своих, как он выражается, великих планах. Ты думаешь, зачем ему золото понадобилось?

– Зачем?

– Смущать своих подданных!

– Мне помнится, ты говорила, что на их планете нет цивилизации. А для того, чтобы кого-то смутить видом золота, надо для начала хотя бы объяснить, что оно – ценность. А если его гипотетические подданные не знают цену золоту, так откуда же возьмется уважение к нему, как к эквиваленту богатства?

– Долго ли умеючи?.. И вообще – ну его! У нас есть дела и поважнее. Али я не права? – с хитрой усмешкой подалась она вперёд.

– Значит, приступаем к выполнению моего плана?

– Это насчёт друзей-то?

– Да нет же! – улыбнулся я. – Друзья столько лет ждали и ещё денёк подождут. Я насчет того, чтоб на море махнуть.

– А что?.. – Она встала, выгнула спину и сладко потянулась. – Опосля трудов-то праведных... – И опять глаза сказали больше, чем язык. – Тогда я хоть купальник найду...

– А зачем? – Я скользнул по её фигурке и плотоядно облизнулся. – Устроим дикий пляж в укромном местечке. М? Только ты и я... И в целом свете – никого! Представляешь?

Она прищурилась и смущенно погрозила пальчиком:

– Неугомонный! И всё-то ему мало!

– Ты против? – с деланным изумлением отшатнулся я.

– Я? – скользнула она ко мне на колени и жарко дохнула в ухо: – А сам-то как думаешь?..

*****

Средиземное море встретило нас ласковой мягкой погодой. Было невыразимо приятно оказаться в лучах по-летнему яркого солнца после осенней мерзости наших широт. Тёплые волны призывно лизали наши ноги, унося песчинки и вновь бросая их пригоршнями.

Мы выбрали местечко как можно дальше от людских глаз. Это оказалось делом нелёгким, но мы его нашли, остановив свой выбор на африканском побережье в одном из диких закутков, куда, как нам показалось, обычных смертных занести никак не могло. Пустыня, раскинувшаяся на многие сотни километров позади нас, надёжно охраняла подступы к бухте, где мы бросили якорь. Местечко было окружено грядой серо-зелёных скал, поднимавшихся из воды на добрых полсотни метров. Идеальное убежище от мирских забот. Правда, оно, это убежище, не могло предоставить никаких средств к существованию, но, сами понимаете, нас это не смущало.

Лёгкий ветерок шевелил распущенные по спине волосы Насти. Закинув руки за голову, она стояла у кромки воды и наслаждалась безмятежным покоем, разлитым в природе. Тело её, будто выточенное из куска розового мрамора, не давало мне возможности отвести глаза. Я упивался дивным зрелищем: морской пейзаж заметно выигрывал присутствием на берегу обнажённой девушки.

– Боже, как здесь хорошо! – Настя плюхнулась в песок рядом со мной и положила голову мне на плечо, тихонько мурлыкая: – Я ещё никогда не была так счастлива!.. Никогда!.. Ты подарил мне столько... всего... Я за всю жизнь... ничего подобного...

Море мерно шумело, убаюкивая. Волны накатывались на песок и с шипением откатывались назад. Некоторым из них удавалось достичь наших ступней и тёплая вода приятно щекотала их.

– Между прочим, я на море никогда и не была вот так, по-настоящему, – Настя повернула лицо ко мне. – Сегодня – первый раз.

– Как же так? – удивился я. – Ведь у вас же был браслет!

– Ну и что? – Она набрала горсть песку и высыпала его мне на грудь. – У меня не было тебя. Не с дедом же?..

– А он говорил, что ты брала у него браслет. Иногда.

– Только для того, – она водила пальчиком по моей груди, рисуя узоры, – чтоб тебя повидать. – Она нежно тронула губами мою щёку. – Если ты думаешь, что я путешествовала по свету, то ты глубоко заблуждаешься. Во-первых, я ужасная трусиха. Я и из дому-то почти не выходила. А если и была где, так только по делу – деду помогала. – Она озорно блеснула глазами: – Грабежом занимались! Жить-то надо!

Я пропустил её оправдание мимо ушей и задумчиво покачал головой:

– Сдаётся мне, что дед не всё мне рассказал о возможностях браслета. Вот, к примеру, его способность отвечать на вопросы и вообще – выдавать информацию. Или вот о возможности психического внушения, которую приобретает обладатель браслета? Этого дед тоже не говорил.

– По-моему, он просто не успел, – повела плечом Настя. – Если честно, я до сих пор не могу понять, чем была вызвана спешка с его уходом? Как на пожар... Будто за ним кто гнался...

– Не хотел, чтобы мы были свидетелями агонии...

– Да кто его заставлял браслет снимать? Мы бы и так поладили, – она хитро взглянула мне в глаза. – Ведь правда же?

– Сама знаешь. – Моя рука самостоятельно производила тщательную инспекцию всех округлостей и покатостей её податливого тела. – Я был пленён тобою в первое же мгновение. Только осознал это чуть позже...

– Да, – вздохнула она, – остаётся только догадываться... ай!.. о всех его... возможностях... – Это «ай!» относилось к особо активной разведке моей руки. Глаза её затуманились и прикрылись отяжелевшими веками.

Меня вдруг осенило:

– Слушай! – Я даже привстал на локте, отчего её голова съехала на песок. – А почему бы нам не спросить об этом у него самого?

Настя посмотрела осоловевшими глазами и спросила:

– Кого?

– Да браслета же!

Она разочарованно вздохнула и сказала:

– Попробуй...

Я, конечно, понимал, чем было вызвано её равнодушие к интересующему меня вопросу, но поделать с собой я ничего не мог: уж очень захватила меня новая мысль. А наверстать упущенное мы ещё успеем с лихвой. Я ей об этом сказал, но, похоже, мои соображения на этот счёт её не совсем удовлетворили, но виду она не подала. Вот и умница!

Я поудобнее устроился на песке, Настя положила голову мне на колени и я начал:

– Сезам!

Перед нами в воздухе на фоне голубого неба появилась светящаяся рамка.

– Поговорить надо.

Появилась надпись:

«Слушаю».

Настя заинтересованно подобралась: похоже, что такое она видела впервые.

– Мне нужен полный перечень твоих возможностей. Это реально?

Буквы перегруппировались и сложились в короткое «Да».

– Ну, тогда приступай!

Экран мгновенно заполнился мелким шрифтом, сложившимся в список из двенадцати пунктов. Я стал читать вслух:

– «Первое: телепортация». – Я кивнул: – С этим мы уже знакомы. «Второе: абсолютная защита». В этом я тоже убедился. «Третье: биологическая консервация», – я хмыкнул: – звучит как-то не того... Но, в принципе, тоже знакомо. «Четвёртое: перенос во времени (визуальный)» Знаю, – кивнул я. – Дед говорил. А вот с пятым пунктом, – улыбнулся я, – мне пришлось познакомиться в первую очередь. – В списке под номером «пять» значилось: «телепатия». Настя с лукавой усмешкой потёрлась о моё колено, но ничего не сказала. А я продолжал читать: – «Шестое: гипноз». Надо полагать, это то самое, что свело нас вместе? – Настя согласно кивнула, а я в этот момент узрел пункт седьмой и не удержался, чтобы не воскликнуть: – Вот это да! Настенька, ты только посмотри, что здесь написано: «левитация»! – Я в приливе чувств крепко обнял её, едва не задушив. – Нет, ты представляешь?!

– А что здесь такого? – Она вовсе не разделяла моего восторга.

– Да ты хоть понимаешь, что это такое?! – Я поймал себя на том, что почти кричу.

Она поморщилась:

– Смутно...

– Это же способность летать без каких бы то ни было приспособлений! Вот что это такое! Как во сне: оттолкнулся и – полетел!

– Н-да? – неопределённо покосилась она, явно не разделяя моей радости. Скорее, даже наоборот.

– Вот сейчас мы это и проверим! – Я бережно снял Настину голову со своих коленей и обратился к браслету: – Сезамчик, миленький, а как это делается?

«Миленький» погасил список и высветил другую надпись:

«Надо только представить».

– Понял, – кивнул я и зажмурился, силясь вообразить себя поднимающимся в воздух.

И тут произошло то самое невероятное, много раз виденное мною во снах, вызывавших лишь тоскливую зависть наяву: я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног!

Я открыл глаза: действительно, местность плавно уходила вниз. Настя в прежней позе сидела на песке, чуть откинувшись назад и опёршись на руки, и напряжённо следила за мной.

Моё вознесение было настолько нереальным, что я вздрогнул, как это бывает во сне. Но не проснулся и не упал с кровати – подъём продолжался. Сердце сладко замирало.

Я поднялся уже метров на двадцать, когда снизу послышался жалобный голос Насти:

– Миленький, ну не надо!.. Страшно мне!..

«Ну и ладно, – удовлетворённо подумал я. – На первый раз достаточно».

Ноги мои мягко коснулись песка точно в том же месте, откуда начался взлёт. Настя вскочила и, как безумная, кинулась мне на шею, крепко сжав в объятиях.

– Я так испугалась!.. – дрожащим голосом пробормотала она чуть слышно.

– Глупенькая, что ж тут страшного? – Я гладил её по спине, всё ещё переживая сладостное ощущение от полёта. – Ведь это так здорово!

– Нет-нет-нет-нет! – трясла она головой, прижимаясь ко мне всем телом. – Не бросай меня здесь одну!

И тут мне захотелось поозорничать.

– Хорошо, – сказал я и, проведя руками вниз по её спине, подхватил под ягодицы. Она послушно обхватила меня ногами, истолковав мои намерения несколько своеобразно. Но у меня и мыслях не было ничего такого. Я подал команду браслету, и в таком интересном положении мы взмыли ввысь. Настя испуганно взвизгнула и, затаив дыхание, ещё крепче прижалась ко мне.

Горячий ветер засвистел у нас в ушах. Я направил полёт в сторону моря. Сначала мы летели на большой высоте, метрах в пятидесяти над водой. Потом повернули к берегу и понеслись над ней, распугивая чаек и едва не цепляя за гребешки волн. Ближе к побережью вновь набрали высоту, чтобы не разбиться о скалы, подковой огибающие облюбованное нами место.

И только тут я обратил внимание, что тело Насти бьёт крупная дрожь.

– Тебе холодно? – спросил я, сбавляя скорость.

– Н-нет.. – тряся головой, выдавила она из себя через силу. – Я б-боюсь!..

Я совсем остановился и мы неподвижно зависли на большой высоте над диким нагромождением прибрежных скал.

– Чего ты боишься? – Я ласково заглянул ей в глаза и поцеловал в крепко сжатые губы. Но ласка не подействовала. Тело её продолжало сотрясаться и глаза, неотрывно и напряжённо смотрящие прямо на меня, ничего, кроме страха не выражали.

– В-выс-соты б-боюсь!.. – страшным шёпотом выдохнула она.

Я понял, что сотворил очередную глупость. Мог бы для начала и поинтересоваться. Тупица!

Я стал медленно опускаться, крепко обнимая драгоценную ношу.

И вот наконец я почувствовал, что прочно стою на песке. Но Настя продолжала висеть на мне, крепко вцепившись руками и обхватив ногами.

– Настенька, – шепнул я ей на ухо, – всё, мы уже на земле!

Но она только дёрнула плечом, не собираясь отпускать меня из своих объятий. Требовался эмоциональный допинг положительного качества.

Сев с нею на песок, я стал покрывать её лицо поцелуями и ласкать руками её напрягшееся тело. Постепенно дрожь утихла, Настя моя оттаяла и, подставив мне полуоткрытые губы, всё так же молча легла на спину, увлекая меня за собою...

*****

– Ты, пожалуйста, так больше не шути, – серьёзно сказала Настя, сидя на песке и пытаясь привести причёску в порядок. – А то у меня от таких сюрпризов может сердце разорваться.

– Прости дурака, – погладил я её по спине. – От радости в зобу дыханье спёрло.

– Радость! – язвительно хмыкнула она.

– Сколько себя помню, – оправдывался я, – всегда мечтал о таком полёте. Я и во сне часто летаю. Да только вздрагиваю и просыпаюсь. Вздрагиваю, скорее всего не от страха, нет. А от переполняющей душу радости. Однако, просыпаюсь и охватывает жуткое разочарование. И вот теперь, когда вдруг выяснилось, что я в состоянии воплотить свою мечту наяву, я просто потерял голову. Тем более, – опять стал я оправдываться, – ты сама сказала, чтобы я тебя одну не оставлял...

– Ты меня неправильно понял. Кататься я вовсе не собиралась. Я высоты страх как боюсь!

– А как же полёт в Подмосковье? Да и сюда? Я что-то и тени страха не приметил.

– Ну так это ж совсем другое дело! – проговорила она уже совсем другим голосом, в котором была уверенность. – Там я точно знала, что никуда не лечу, а сижу дома. Это ж ведь как по телевизору. Да и привыкла я уж к таким-то путешествиям.

Я улыбнулся. Как же быстро человек ко всему привыкает! Даже к таким вот чудесам. Что уж там говорить о Насте, она давно живёт этим, но вот я и то уже сжился с ощущением своей полной защищённости и безнаказанности. А ведь я ещё и не все свои возможности знаю.

Кстати, о птичках!

– Слушай, мы ведь остановились только на седьмом пункте! Давай, всё-таки, глянем, что мы ещё в состоянии натворить?

Она поморщилась:

– Только на мне больше не экспериментируй...

– Ради Бога! Мне и одного раза хватило! – Я сел поближе и обнял её за плечи. – Вот так. Прижмись ко мне и ничего не бойся. Я с тобой.

Она глубоко вздохнула и повела бровями: мол, что с тебя брать?

Индульгенция была получена и я, радостно предвкушая новые чудеса, окликнул «раба лампы»:

– Сезамчик! Перечень возможностей, пожалуйста!

Вспыхнул экран со знакомым списком из двенадцати строк.

– Ты с ним разговариваешь, как с равным. «Сезамчик»! – с изрядной долей ехидства передразнила Настя. – Дед с ним не церемонился, общался только приказным порядком.

– Вежливость – она никогда не мешает. Доброе слово и кошке приятно! – с улыбкой парировал я и обратился к списку: – Итак, номер семь – левитация!

– Это мы уже выяснили, – поёжилась Настя.

– Ну-ну! – Я слегка потрепал её по плечу. – Дыши ровнее. "Номер восемь, – прочитал я, – биоэнергетика. Это мне понятно.

– А мне – нет! – капризно заявила она.

Я пояснил:

– Лекарь я таперича. Лечить могу руками. И даже одним своим присутствием.

– М-м... Ну, положим, это я уже почувствовала, – со значением выгнула она одну бровь.

Я не стал уточнять, что имел в виду несколько иной аспект данного вопроса, а только чмокнул её в щёку и продолжил:

– «Номер девять – телекинез». Вот это да! – восхищённо воскликнул я, а Настя мгновенно насторожилась:

– Что это?

– Это, моя хорошая, способность энергией мысли перемещать предметы! Вот, смотри, – я указал на верхушку одной из скал. – Видишь тот камешек? Сейчас я попробую перенести его на другое место.

– Опять летать будешь? – нахмурилась Настя.

Я рассмеялся:

– Даже с места не сдвинусь! Смотри!

Обломок скалы, весом никак не меньше полутонны, примостившийся меж двух каменных исполинов, вдруг легко взмыл вверх и, стремительно пролетев высоко над нашими головами, с громким всплеском бултыхнулся в море метрах в пятидесяти от нас. Поднялась большая волна, докатилась до берега и окатила нас с головы до ног.

– Ой... – только и смог вымолвить я, виновато смотря, как Настя отжимает подсохшие было волосы. – Опять я...

Но она неожиданно расхохоталась:

– Я и так собиралась окунуться, а тут море само к нам прибежало! – Она закрутила волосы на затылке, загадочным образом закрепив их, и кивнула: – Не обращай внимания. Продолжай, экспериментатор ты мой!

Я горестно вздохнул. Правда, больше для виду, чем действительно сожалея о содеянном, и повернулся к экрану, терпеливо дожидавшемуся, пока нерасторопный хозяин вновь обратит на него свой заинтересованный взгляд. И он его обратил:

– Так. Идём дальше: «Номер десять – материализация ментальных конструкций».

– Галиматья какая-то, – пожала Настя плечами.

– Не скажи! – загадочно улыбнулся я. – Ой, не скажи! Я, кажется, догадываюсь... Сезам!

Список корова языком слизала, а на его месте теперь красовалось одно-единственное слово:

«Слушаю».

– Объясни значение пункта «десять». Только попроще.

Верный Сезам выдал текст следующего содержания:

«Воплощение в материальные формы объектов воображаемого мира».

– Так я и думал! – обрадованно повернулся я к Насте. – Щас изобразим!

Я закрыл глаза и довольно живо представил богато сервированный стол. Это было первое, что пришло в голову. Наверное, потому, что уже основательно гребло в желудке.

Настя сдавленно ойкнула и я открыл глаза.

Прямо перед нами стоял именно тот стол с разнообразной снедью, который я себе и представлял. В середине его на подносе красовался огромнейший, изнывающий от нестерпимого желания быть съеденным, торт, изукрашенный разноцветными вензелями из крема. Рядом приютились тарелочки с разнообразными салатами, икрами, тонко нарезанными колбасами и сырами самых разных сортов и видов. Среди них, млея от собственной переспелости, раскинул по подносу уже нарезанные дольки бессовестно аппетитный на вид полосатый арбуз. По другую сторону царственного торта, занимавшего главенствующее положение на столе, стояла вычурного вида ваза, доверху наполненная отборными апельсинами, один вид которых заставлял предполагать, что таких по размеру плодов и в природе-то не бывает. Короче, всего и не перечислить. Кажется, присутствовало даже и то, что я и не заказывал. Например, финики. Но это только кажется. Раз название мне было знакомо, значит браслет выудил у меня их вид из подсознания, так как плоды эти ассоциировались у меня с чем-то изысканным, когда я делал свой заказ.

– Откуда это? – Настя испуганно смотрела на мою довольную физиономию.

– Отсюда, – постучал я пальцем по лбу. – Те самые «ментальные конструкции».

Медленно ступая, будто подкрадываясь, она подошла к моему творению и недоверчиво ткнула пальчиком в арбузную мякоть. Сок ручейком полился на поднос.

– И что? Оно... съедобно? – недоверчиво спросила она.

– Ну... Вероятно... – Я был поражён не меньше её. Только не фактом появления на морском берегу невесть откуда взявшегося стола с царским угощением, а той лёгкостью, с которой проделал браслет сей фокус. Оставалось только проверить качество исполнения заказа, чем я немедля и занялся, хотя заранее и не сомневался в нём. Я смело взял ту дольку, которую только что испытывала на прочность Настя, и впился в неё зубами. – М-м! – протянул я, блаженно жмурясь от удовольствия. – Какая вещь! Попробуй! – Арбуз, действительно, оказался достойным самых высоких похвал.

Настя всё ещё не решалась.

– Это бред какой-то! – пробормотала она, наблюдая, как я расправлялся с арбузной долькой. – Скатерть-самобранка...

– На! – протянул я ей другую дольку, счастливо улыбаясь. – А то так и с голоду помрёшь!

Она осторожно откусила кусочек прямо из моих рук, и на лице её отразилось сначала удивление, а потом и откровенное удовольствие.

– А ничё! – сверкнула она глазами.

Арбуз мы живо уговорили. Он ведь сам того хотел.

Оглянувшись вокруг, Настя деловито осведомилась:

– Это всё хорошо. Стол есть. На столе – тоже есть. А вот сидеть-то на чём?

– Понял, – кивнул я, представил себе два таких же, как в её квартире, кресла и, когда они мгновенно материализовались рядом с нами, спросил: – Устроит?

– Ну и ну! – только и сказала она, осторожно опускаясь на краешек сиденья, словно боясь, что это мираж. Но кресло было осязаемым и упругим. – Это прямо как в сказке... – зачарованно прошептала она, глядя на меня сияющими глазами. – Я ничего подобного от деда не слыхала...

– Будем считать, что это наше маленькое открытие! – сказал я, довольно разваливаясь в кресле. – Но мне не верится, что он за две тысячи лет пользования этим прибором так и...

– Говорю же тебе! – перебила она меня. – При мне ничего такого не бывало! Уж чего-чего, а заготовками съестного мы с дедом частенько занимались, но всё это добывалось где угодно, но только не отсюда, – она постучала себе по лбу. – Честно говорю, я сильно удивлена...

Трапеза наша затянулась. Голода мы уже не чувствовали и только пробовали всего понемножку.

– Знать не будем, отчего и помрём! – смеялась Настя.

Наконец, мы осоловели от еды. Желудки пищи больше не принимали.

– Всё, Сезам, отбой! – сказал я, лениво поведя рукой и откидываясь на спинку кресла.

И тут же мы оба шлёпнулись на песок. Стол с яствами исчез, однако с ним вместе и оба кресла испарились! Отбой, значит всему отбой!

– Опять не подумал... – озадаченно почесал я в затылке.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.