Текст книги "Браслет"

Автор книги: Владимир Плахотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Пашка, соображая, похлопал глазами и отвернулся к экрану:

– Гонишь, как всегда...

Санька только криво усмехнулся. Этого эпизода я не удосужился Пашке рассказать, поэтому решил заступиться:

– Не, Паш, он тебе истинную правду...

– Да ладно вам! – не оборачиваясь, отмахнулся Пашка и, тыча пальцем в экран, нервно сглотнул: – Смотри, что делает, а?..

Пока Пашка взволнованно пожирал глазами обезумевшую от страсти танцовщицу, Санька продолжал с хитрой ухмылкой, как бы нехотя, переводить ему текст тысячеголосой молитвы:

– «О, повелитель наших сердец, о, кудрявоголовый Страж Неба, пусть твои божественные волосы коснутся моего исстрадавшегося лика, пусть моё истосковавшееся тело окропит твоё божественное семя!.».

– Слушай, – с досадой повернулся Пашка ко мне, – чего он мелет?

– Говорю же тебе, что это слова песни, что исполняет сейчас этот Краснознамённый хор!

– Чё, серьёзно, что ли?

– А ты думал? – подхватил Санька. – При чём, заметь, описывают явно твой портрет!

Но Пашка окрысился:

– Иди ты... знаешь, куда?

– Знаю, – с готовностью кивнул Санька. – Но, всё-таки, зовут тебя, не меня! Ты подумай!

Я удивлённо посмотрел на него, не совсем улавливая, к чему он клонит, а Пашка откинулся на спинку кресла и с деланным равнодушием принялся за рыбёшку:

– Можешь не продолжать, – сказал он с несчастным видом. – Я понял.

– Нет, ты только представь себе всю силу и неотразимость момента! – Саньку, по-моему, уже понесло. – Идёт это представление, девушки молятся о пришествии Великого Мужа, то есть жаждут тебя, и тут с неба спускаешься ты во всём, так сказать, великолепии!.. А командор-то уж обставит всё это как надо, со всеми световыми и музыкальными эффектами, не правда ли, Володь?

До меня, наконец, дошло!

– Ты это серьёзно?

– А почему бы и нет? – пожал он плечами, но в глазах так и змеилась лукавая усмешка. – Чем это нам грозит?

– А сам-то чего же? – обиженно просопел Пашка, кося глазами на экран. – Слабо?

– Да нет, Паш, не слабо. Я – это не то. К женщинам у меня интерес прохладный. Можно сказать – чисто художественный...

– Можно подумать!

Санька подсел к нему на подлокотник и даже за плечи приобнял:

– Ты даже не представляешь, сколько от этого мероприятия получишь удовольствия! Смотри, какой выбор! – И он широким жестом обвёл поляну. – И все хотят только тебя!

– Да с чего ты взял?! – вскипел Пашка и, скинув его руку со своего плеча, вскочил с кресла, сунул руки в карманы и стал к нам спиной. Но, опять-таки, лицом к танцовщице! – Прибодался, как пьяный к радио: «Поиграй» да «Поиграй»!..

Я молча и с любопытством наблюдал. По всему было видно, что Пашке наступили на больную мозоль. Может быть ему и понравилось предложение Саньки, но насмешки он перенести не мог. Да ещё в таком душещипательном вопросе!

Чтобы как-то сдвинуть ситуацию с мёртвой точки, я решил подыграть Саньке. Потихоньку, едва заметно на глаз, я стал двигать «пятачок» к возвышению, где изнемогала нагая танцовщица.

Санька усёк мои старания, подмигнул мне, встал с кресла и опять положил ему руку на плечо:

– Ну ты как, Паш, уже проникся? Смотри, какая женщина!

Тот дёрнул плечом, сбрасывая руку, и цыкнул:

– Тебе-то что за интерес?

– Ну как же? – Голос Саньки приобрёл трагическое звучание: – Это же бескорыстная помощь пострадавшей цивилизации в деле обновления генетического фонда! – Он лихо подмигнул мне. – Благотворительностью называется!

Пашка повернулся к нему всем корпусом:

– Чё за дела? У них что, своих мужиков нету? Сами-то откуда взялись? Вон их сколько здесь!

– Да ведь в том и вопрос! – воспрял Санька. – Разве ты не понял до сих пор, что эта цивилизация по каким-то неведомым причинам лишилась мужской половины и им теперь надо срочно поправить положение!

Пашка с сомнением оглянулся на экран:

– Да тут и армия не справится!..

Санька от души расхохотался:

– Тебе и не надо всех ублажать! Только самых-самых! Остальные пусть в очередь становятся!

– Ничего себе – гаремчик! – хмыкнул Пашка, обводя поляну влажными глазами.

– Ещё какой! – Санька с удвоенной энергией развил агитационную активность, видя, что Пашка начинает шевелить извилинами в нужном направлении. – Таких гаремов ни у одного падишаха на Земле не бывало: целая планета! И, что самое ценное, в чём его отличие, – гарем-то добровольный! Усекаешь? Только свистни!

Пашка задумчиво пожевал усы, глядя ему в лицо, и опять отвернулся к экрану. К этому времени «пятачок» уже вплотную придвинулся к возвышению и танцовщица, в изнеможении припавшая к ножкам «табуретки», была уже вот она, в двух шагах от нас, только бери и ешь.

Пашка нервно обернулся ко мне:

– Дразнишь?

– В принципе, дело твоё, – пожал я плечами, поддерживая игру. – Если есть желание, мы тебя снарядим, побалуешься, а на обратном пути заберём.

У того глаза полезли на лоб:

– Это что ж?! Бросите меня здесь?!

– А чего ты так разволновался? Смотри, сколько их тут! – Я кивнул в сторону бесновавшейся толпы. – Да они с тебя пылинки сдувать будут! Беречь, как национальную святыню! Ты ж у них один на всю планету! Представляешь, какие перспективы?!

Он смерил меня подозрительным взглядом, потом Саньку и с несчастным видом хлюпнул носом:

– Сговорились?

Я покачал головой:

– Повторяю: дело чисто добровольное. Не хочешь – едем дальше. Нас ждут великие дела!

– Ну... Не такие уж они и великие... – кисло возразил Пашка, не отводя глаз от вибрирующей у самых его ног прекрасной белокурой женщины. Он помолчал и, наконец, выдавил: – Идея заманчивая, одна штука, за душу берёт... Но! – вскинул он указательный палец перед носом у Саньки, видя, что тот порывается что-то ему сказать. – Но! – ещё раз припечатал он. – Ставлю условие. Даже два... А кстати, – вдруг резко сменил он тему. – С чего сыр-бор-то разгорелся? Откуда вы вообще взяли, что с мужиками у них напряжёнка?

Саньку аж повело:

– Да ты сам послушай! Они ж об том вопят во все глотки!

– Чего я там пойму в том бедламе? – отмахнулся Пашка. – Это вы у нас, оказывается, оба... А я-то – ни бельмеса!

– Нет проблем! – я с готовностью стянул с руки браслет и протянул Пашке. При этом изображение вместе с нестерпимым шумом вмиг исчезло и мы оказались в тишине моей квартиры. – Стоит только надеть его на руку и тебе не нужны будут никакие переводчики. Даже когда снимешь его, способности останутся при тебе.

– Э! Э! – Пашка растерянно завертел головой. – А где же... всё? – И он разочарованно махнул рукой: – Опять кино...

– Успокойся, – я всё ещё протягивал ему браслет. – Как только наденешь его и вызовешь в сознании вид пейзажа, который мы только что наблюдали, всё станет на свои места.

– Да? – он нерешительно взял из моей руки браслет и стал прилаживать его на своём запястье. – А ничего не... – Он не успел докончить мысль. Сильно вздрогнув, он испуганно уставился на меня: – Чё это?.. Как током?..

– Обычное дело, – успокоил я его. – Браслет вживается в тебя. Тестирует твой организм. Сейчас он и ногу тебе заодно подправит.

Пашка обиделся:

– Прикалываешься?

– Да с этим вроде как грешно шутить... – смутился я. – Сознаюсь, это было в моих планах, – я с неимоверным усилием боролся с наплывающей дремотой. – Но как-то всё не до того: суета...

Глаза его, неподвижно смотрящие на меня в упор, подозрительно заблестели:

– Ну, Володь, если это правда...

– Да ты не сумлевайся! – хлопнул его по плечу Санька. – Дело верное на все сто! Меня вон печень канала всю мою сознательную и беспартейную, а теперь – во! – и он постучал кулаком по тому месту, где должна была, по его словам, находиться печень. – Что твой кирпич! Как с магазина!

Пока Санька произносил свою агитационную тираду, физиономия Пашки претерпевала значительные метаморфозы: глаза всё более округлялись, брови ползли кверху, а рот всё шире разъезжался в улыбке.

– Пацаны!.. – страшным шёпотом произнёс он, водя рукой по ноге выше колена. – Пацаны!.. Не может быть!..

– Может, может, – спокойно возразил ему Санька. – То ли ещё будет, погоди! Процесс-то пошёл!

– Я её чувствую! – всё так же поражённо восклицал Пашка. – Вы понимаете: я её чувствую!!! Сколько лет, как чужая, а сейчас... – Он прислушивался к происходящим внутри изменениям и буквально млел от восторга. – А зудит-то как! С-с-с! – втянул он воздух сквозь сжатые зубы и принялся усиленно массажировать вновь обретаемый орган.

Отсутствие браслета на моей руке сказывалось всё сильнее: на меня чёрной массой неотвратимо наваливался тяжёлый, вязкий, как смола, сон. Веки мои сами собой слипались и я стал падать в пропасть, издалека слыша Пашкины восторги. Санька ему что-то отвечал, но я уже ничего не слышал: отключился.

*****

Я очнулся от знакомого ощущения: по телу разбегались ручейки микроскопических разрядов.

– А где Пашка? – первым делом поинтересовался я у Саньки, сидевшего напротив меня и терпеливо дожидавшегося, пока я очухаюсь.

– Просил извиниться, – улыбнулся он. – Поскакал домой хвалиться жене новыми ногами.

– Значит, получилось?

– А ты сомневался? Прыгал тут, как козёл!

– Его понять можно, – вздохнул я. – Давно надо было додуматься. – Я встал, прошёлся по комнате, приходя в себя, для ускорения процесса запустил магнитофон и, когда извилины зашевелились бодрее, спросил: – Ну а как насчёт дальнейшего путешествия? Откладывается?

– Грешен, – признался Санька. – Пока ты в отключке валялся, я заглянул на ту планетку. Ну, с женским контингентом...

– Ну и?..

– Пока мы здесь Пашку ремонтировали, декорация там сменилась. Ту бабцу в обморочном состоянии отволокли куда-то в сторонку и на её место взобралась дородная мадам преклонных лет с толстенной книгой. Стала читать. Громко, нараспев. Я немного послушал. Это у них что-то вроде нашей Библии, только несколько иного, разумеется, содержания. Канонизированная история в лицах. Поначалу – скучища! Я уж выключить хотел, но потом кое-что зацепило. Похоже на то, что на их планете хозяйничает кто-то чужой. Насколько я уразумел из этой тарабарщины, «чешуя» на лицевой стороне планеты – иноземного происхождения. Как они описывают, появилась она за одну ночь. Представляешь? Пол-планеты оттяпали на свои нужды за здорово живёшь! Аборигены не имеют ни малейшего понятия, что это вообще такое и какие боги их так «облагодетельствовали». Может статься, что эта «ночь» того же пошиба, как и у нашего Бога, который возился с нашим миром шесть дней, только каждый тот «день», похоже, тянулся не один миллиард наших лет. Время-то у Бога резиновое, ему спешить некуда. Вот и они за давностью лет обозвали это одной ночью. Но это уже мои собственные догадки.

Самое же главное, о чём шла речь в этом гроссбухе, и что особенно печалит теперешнее население, – это судьба мужской половины планеты. Аборигенам досталась ночная сторона. Эти инопланетные ухари не только оттяпали пол-планеты, но ещё и затормозили её вращение, отменив смену дня и ночи и породив этим кучу катаклизмов. Так мало того! Стали вымирать мужики. Независимо от возраста. Старый, молодой – всех косила костлявая. И с чем это было связано, никто не знал.

– А ты Пашку туда хотел...

– Да я чё? Серьёзно, что ли? За кого ты меня принимаешь?

– Я, честно говоря, поверил... – удивился я. – Да и Пашка вроде как того, настропалился...

– Ну, вы воще! – хмыкнул он. – Шуток не понимаете!

– Выходит, разыграл? Артист, однако!..

– Я думал, ты правильно понял... Да и как можно? Не знамши броду? Да ещё и на чужом горбу? Ты что?

– М-да... – смутился я и хихикнул: – А глазки-то у Пашки горели!

– Ты себя не видел!

– Да? – я почувствовал, как краснею. – Так заметно?

– А то! – Он вздохнул и полез в карман за сигаретами. – Все мы не без греха... Я мигом. Отравлюсь малость.

– Ну-ну. На здоровье...

Чтобы скоротать ожидание, я сотворил себе чаю и немного сладкого, но не успел сделать ещё и пары глотков, как входная дверь клацнула и на пороге показался обескураженный Санька.

– Ты знаешь... – растерянно сообщил он. – Это всё он...

– Кто? – изумился я, опуская бокал.

– Да браслет твой! Я о куреве, – пояснил он, встретив мой непонимающий взгляд. – Противно – не могу! Я с первого разу ещё усёк неладное, эт' когда ты меня с того света вытащил. А щас – воще! Я ведь опять его только что надевал.

– Ну и радуйся! – рассмеялся я.

Он с сожалением покачал головой:

– Какая уж тут радость? Полжизни потерял...

– Ну уж! Так-таки и полжизни! А как же я?

– Ты! Ты – другое дело...

– Ладно тебе! – Я хлопнул его по плечу. – Лучше вот садись, чайку хряпнем, да дальше поедем. Ты не забыл о цели нашего путешествия?

Он отвёл глаза:

– Да не забыл я...

– А что не так?

Он замялся:

– Не знаю, как и объяснить...

– Домой, что ли, надо? – предположил я.

– Да нет, не то... Хотя, и это тоже... – Он вздохнул и пожал плечами: – Ну, в общем... Я тут прикинул... Положение моё какое-то глупое.

– Это ещё почему?

Он опять вздохнул:

– Ну вот ты, например, едешь туда... Едешь, летишь... Ну, в общем, у тебя сугубо личные цели. У тебя есть интерес. А с какой стати я туда попрусь? В роли кого? Ты не задавал себе этого вопроса?

– Ну как «кого»? – начал я, но он перебил:

– Дослушай... Ведь там, надо полагать, ребята нешуточные, если такую вот машинку сумели сварганить: и звездолёт, и машина времени, и ещё чёрт знает что... Страшновато...

– А мне не «страшновато»? – передразнил я его. – Для смелости и беру тебя. И Пашку – тоже. Для поддержания духа. Чтоб в штаны не наложить.

– Если там из тебя будут верёвки вить, от меня-то какой прок? Да и от Пашки? – недоумевал он и тут же спохватился: – Ты не думай, я не трушу! Хотя... и это есть. Но если понадобится – костьми лягу! Но только я не об этом. Я об этических соображениях. Вроде как в замочную скважину подглядываю...

– Да не выдумывай ты! – Я вскочил и прошёлся по комнате. Потом выключил мешавший беседе магнитофон и спросил: – Ведь ты ж не сам напросился? Нет?

– М-м... – опешил Санька. – Вроде...

– Ну вот и нечего тут комплексовать! «В замочную скважину»! Тоже выдумал! Собирай манатки да поехали!

– Манатки?

– Это я так, к слову. Кстати, что ты там о доме?

Санька крякнул в замешательстве:

– Ты это... На часы давно смотрел?

Я посмотрел. Без двадцати час.

Посмотрел в окно. Ночь.

Вздохнул:

– Счастливые с часами не в ладах. Тебя доставить?

Он хитро покосился, беря со стола конфету:

– Есть компромиссный вариант.

– Какой же?

– Ты ведь у нас волшебник?

– Не крути.

– Ну так вот... Ты внушаешь Нинке, чтобы обо мне не волновалась, что, мол, всё путём. Ну а я еду с тобой хоть на год, хоть на десять.

Я кивнул и тут же сосредоточился.

– Чего молчишь? – Он понял так, что я сомневаюсь.

– Сделано, – отозвался я.

Он не поверил:

– Уже? А ну, покажи!

Я показал.

«Нинка» спала, как убитая. Прямо там, где её прихватило моё вмешательство: в кресле перед включённым телевизором. Книга выпала из рук и валялась на полу возле кресла.

– Ну, даёшь! – восхитился Санька. – Дай хоть телевизор выключу. Жалко – сгорит же!

Он шагнул в комнату, прокрался мимо спящей супруги и выдернул вилку из розетки, потянув за шнур.

– Так он у тебя точно сгорит! – прошептал я.

Он прижал палец к губам и на цыпочках прошёл в свою комнату.

«Ты куда?» – мысленно спросил я его, но он только жестом показал:

«Сейчас!»

Я сидел и недоумевал: что он там ещё задумал?

В кресле мирно посапывала Санькина супруга, из соседней комнаты слышалось ещё чьё-то сопение.

Возникло ощущение, что теперь уже я «подглядываю в замочную скважину». Мне стало неловко и я отвернулся.

После трех-четырёх минут загадочной возни и поскрипываний мебели Санька появился передо мной. При полном параде. Перешагивая через кромку экрана, он бросил на жену прощальный взгляд, и, когда я выключил переход, спросил:

– Ну и как я тебе?

– Чего эт' ты примарафетился? Праздник, что ли, какой?

– Ну, даёшь! – фыркнул он. – Чем я хуже Пашки? Забыл, куда едем-то? Чего ж это я в лохмотьях перед Христом предстану?

– Эк, хватил! – рассмеялся я. – Может, и Христа-то никакого уж нет. Две тыщщи лет прошло...

– Вот только этого не надо! – энергично возразил он. – Значит Никодим, какой-то завалящий старикашка, дожил до наших дней, а Христос – богочеловек! – от старости загнулся! Не смеши. Он обещал второй раз на Землю прийти? Обещал! До сих пор не приходил? Не приходил! Значит, жив-здоров. Просто ему некогда. Да и не таковский он парень – зря обещать не станет! А во фраке оно как-то – того!.. Ты ведь не станешь...

И он замер на полуслове, выпучив глаза. Но смотрели они мимо меня. То, что привлекло его внимание, находилось за моей спиной. Ещё и не оборачиваясь, я уже знал, что я там увижу. Вернее – кого.

– Ты не ошибся, друг мой! – проскрипел до жути знакомый голос. – Это опять я. И ты, конечно, смертельно рад?

Этот голос забыть невозможно. Он слишком живо напомнил мне недавние страдания. Душа моя заныла в нехорошем предчувствии.

«Не успели!» – подумал я с отчаянием и медленно, как манекен, развернулся к нему всем корпусом.

Да, это был он, мой дражайший Повелитель. Кривая ухмылка очень шла к его и без того перекошенной физиономии.

– Али не ждал? – Он сидел на подоконнике, положив одну ножку на другую и покачивал носком начищенного сапожка. – Ну извини, дружок! – Он развёл в стороны свои корявые ручонки, как бы сочувствуя. – Времени предупредить ну совсем не было! Сам знаешь: с этим у нас с тобой на-пря-жён-ка! – Видимо, слово было для него новым, но он использовал его с явным удовольствием. – Так что – поспешай!

– В каком смысле? – прохрипел я, чувствуя, как на моей руке леденеет браслет. В пожарном порядке я старался найти хоть какую-нибудь завалящую мыслишку, пригодную для сиюминутного решения вопроса: как выкрутиться? Силу этого урода я уже испытал на себе и не хотелось бы, чтобы и Санька прошёл через то же, благодаря мне.

– Не придуривайся, – ласково проскрипел мой новоявленный начальник. – И не считай меня глупее себя. – Он выразительно похлопал по голенищу сапожка: – К ноге, дружочек! Так, кажется, у вас говорят?

Последнее, что я запомнил, было растерянное Санькино лицо. Я и попрощаться с ним не успел. Только оглянулся виновато.

*****

Вихрь закрутил и тут же засосал меня в чёрную воронку, образовавшуюся в потолке комнаты, доселе безупречно белом. С нарастающей скоростью я стал падать вверх. Вопреки напряжённому ожиданию, процесс оказался безболезненным. Только раздражало ощущение мохнатости по всему телу. Иначе это не назвать. Будто десятки маленьких пушистых зверьков разом терлись об меня своими спинами.

Полёт (или, всё-таки, падение?) происходил в абсолютной тишине и темноте. Прошло, наверное, минуты две или три, когда я почувствовал, что гонка прекратилась. «Зверьки» куда-то разбежались.

Первое ошеломление прошло и я обнаружил себя во взвешенном состоянии внутри смутно освещённой сферы диаметром около пяти метров. Сила тяжести отсутствовала, что было непривычно, да и не совсем удобно. К горлу подступила тошнота. Желудок не желал занимать подобающего ему места и стремился выплеснуть содержимое за ворота.

Чувство, что я в помещении не один, возникло сразу же. Оно же подсказало мне, что соседство теперь было несколько иного рода, чем тремя минутами раньше. Повелитель куда-то испарился, а позади меня присутствовал некто, кого я рассмотреть не мог по причине малой освещённости и нелепого расположения собственного тела. Руки и ноги жили собственной жизнью.

Наконец, я изловчился и, резко дёрнувшись, привёл тело во вращательное движение.

Признаюсь, я был готов ко всему и ожидал увидеть чего угодно и кого угодно. Хоть ещё какого-нибудь монстра самой невероятной внешности. Но моим соседом по камере оказался обыкновенный парень лет двадцати пяти, а, может, и того меньше. Густая щетина не позволяла определить его возраст. Ухмыляясь, он разглядывал меня и молчал.

– Ты кто? – задал я первый вопрос, пришедший в мою обалдевшую после перелёта голову, даже не подумав, что он, может быть, и по-русски-то не кумекает.

После продолжительной паузы, во время которой меня брезгливо изучали, как мерзкую букашку, мне было высокомерно объявлено на чистейшем родном наречии любимое Пашкино:

– За роялем то же самое!

От неожиданности я оторопел:

– К... как это понимать?

С презрительной миной он оттолкнулся от стены и довольно ловко перелетел на другую сторону сферы. Я же все ещё вращался на манер планеты, и потому сосед периодически то попадал в поле моего зрения, то исчезал из него.

– Как понимать, говоришь? – фыркнул он и с ожесточением выговорил: – Такой же, блин, как и ты! Бра-слето-но-сец!

Я перевёл взгляд на его руки, но ни на одной никакого браслета не увидел. Он заметил мой взгляд и рыкнул:

– На себя посмотри!

И тут я с ужасом осознал, что не ощущаю ставшего уже таким привычным пожатия браслета! У меня волосы встали дыбом вокруг лысины, благо, в невесомости этот фокус получился без особых усилий. Дыхание перехватило, а сердце совершило отчаянный скачок, будто там что-то перевернулось. Я, как слепой, поднёс к глазам обе руки, потом, ничего не понимая, уставился на сокамерника, ожидая объяснений.

– Девушка, не суетитесь под клиентом! – успокоил он меня, мерзко ухмыляясь. – Я тоже в первый раз в штаны наложил.

– В первый раз? – тупо переспросил я.

– А ты думал? – выразительно скривился он. – Давно уж тут... кукую!

Ужасное открытие настолько выбило меня из колеи, что я в тот миг ни о чём другом и думать был не в состоянии, а потому его замечание пропустил мимо ушей. Продолжая держать руки перед собой, я взвизгнул:

– Где браслет?!

– Заткнись! – цыкнул он. – Кому он, на фиг, сдался, твой браслет? В целости и сохранности.

– Как «кому»?! – оскорбился я. – Мало ли?..

– «Как»-"как"! – передразнил он и со скукой отвернулся к стене. – Кверху каком! Как поведут на поводке, так и отыщется твой браслет. Без него и ты здесь кому бы, на фиг, обломился?

Я убито посмотрел на него и попытался взять себя в руки. Его презрительно-равнодушный тон вселял бледное подобие надежды, что всё ещё не так плохо. Для начала следовало бы осмотреться, так сказать, на местности.

Я попробовал остановить вращение, но невесомость – коварная штука! После серии неорганизованных рывков я уже вращался в другую сторону, правда, помедленнее, и с несчастным видом протягивал руку, заискивающе называя себя по имени.

Где-то на третьем или четвёртом обороте он, наконец. соблаговолил поймать мою руку, в результате чего вращение моё остановилось, и я услышал произнесённое сквозь зубы:

– Кирилл.

Я покривил душой, сообщив, насколько мне это приятно, и осторожно поинтересовался:

– Значит, ты давно здесь?

Он в ответ лишь презрительно хмыкнул.

– Так, может, просветишь меня, что это за сосуд, в котором мы с тобой плаваем? И вообще, что вся эта галиматья означает? Я, честно говоря, вообще, не втыкаюсь: какой-то шибздик повадился командовать парадом и, похоже, управы на него...

Договорить я не успел. Он испуганно завертелся, озираясь по сторонам, и зашипел, брызгая слюной:

– Ну, ты!!! Язык-то попридержи!!!

Меня поразила такая резкая перемена в его поведении, но её причину мне объяснять и не требовалось. Однако, я прикинулся шлангом:

– Что, стены уши имеют?

– Вот именно... – Взгляд его приобрёл более осмысленное выражение и, уже без былой развязности, он деловито осведомился: – С Земли, что ли?

– Откуда же ещё? – удивился я.

– Хороший вопрос! – Он опять скривился. – Уж кого-кого, а уродов здесь хватает. Как собак... И все вроде по-нашему балабонят...

Я вежливо раздвинул губы в улыбке:

– Космополитом от тебя даже и не пахнет.

– Поторчишь тут с моё, – обозлился он, – от тебя и не тем запахнет!

– И, всё-таки, как давно ты здесь?

– А фиг его знает! Может, месяц, а, может, и полгода. Мне Бей не докладывал. И календарь не повесил. А ощущение времени здесь вообще теряется. Ни дня, ни ночи...

– Бей? Это кто?

– Дурак, что ли? Тебя сюда кто приволок?

– Ну... – замялся я. – Этот... Как его?.. В общем, ему очень хотелось, чтобы я его Повелителем называл. С большой буквы.

– Н-да?.. – растерянно спросил он и тихо добавил, как бы даже с одобрением: – Растём...

– Так это ты его Беем назвал?

Кривая ухмылка опять перекосила его физиономию:

– Мой юный друг! Вы невероятно догадливы!

Тут меня прорвало:

– Послушай, ты! Может, всё-таки, по-людски объяснишь, что к чему? Без этих своих ехидных... штучек-дрючек!

От возмущения я взбрыкнул ногами, что, конечно, не замедлило сказаться на стабильности моего положения в пространстве: меня вновь завертело-закрутило. Только теперь ось вращения проходила в другом месте. Не подумайте чего плохого: где-то в районе солнечного сплетения. Кирюша, как и подобает настоящему другу, не оставил меня в беде: ухватил меня за лодыжку, притянул к себе и закрепил напротив своей давно небритой физиономии.

– Короче... – с расстановкой промямлил он, разглядывая меня в упор. Зубы он не чистил, видимо, с рождения: пёрло, как из пасти того дракона, в которого изволил превращаться мой дражайший Повелитель. Господи, чем же таким их здесь кормят?!

– Слушай сюда и не возбухай... – Он немного помолчал, собирая мысли в кучу, и, на всякий случай оглянувшись, отчего в глазах его опять промелькнул недавний испуг, стал шептать мне на ухо: – Сразу уразумей и заруби себе на носу: Бей – это страшная сила! Надумаешь характер показывать – скрутит так, что света белого не взвидишь! И вообще, не только вслух, а даже и в мыслях не советую высказывать своё мнение о нём. Плохо будет не только тебе, но и всем остальным. Усёк?

– Сильно обидчивый, что ли? – улыбаясь одними глазами, спросил я.

– Дурак! – обозлился он и, с силой оттолкнув меня, отлетел к стене.

Я, естественно, понёсся в другую сторону и, мягко спружинив о поверхность сферы, оказавшуюся на ощупь похожей на силовое поле Зеркальной планеты, был вынужден вновь лететь навстречу своему любезному соседу. Он тоже не сумел избежать моих объятий. Я схватил его за рукав куртки и развернул лицом к себе:

– Ты мне страху-то в задницу не нагоняй! Лучше толком скажи, где мой браслет и что мы вообще здесь делаем?

– Воюем! – Он попытался вырваться. – Убери клешню! А то браслет будет не на что надевать!

– Воюем? – Я пропустил угрозу мимо ушей. – И с кем же?

– Нам не докладывают! – продолжал дёргаться он. – Пусти, тебе говорят!

Наконец, он обрёл желанную свободу, придя вследствие этого во вращательное движение.

– Пока ты здесь, в клетке, – заявил он, – браслета тебе не видать, как собственных ушей! – Он ловко остановил вращение, резко раскорячившись в разные стороны. – А вот когда на дело пойдём, тогда и сам не заметишь, как он на тебе окажется!

«Ну и тварь! – невольно подумалось мне. – Слуга – под стать хозяину!»

И тут, словно подтверждая его предупреждение, меня вдруг перекосило от страшной боли. Заломили все суставы и свело судорогой, казалось, все мышцы.

Само собой, это не укрылось от внимания моего заботливого Кирюши.

– Ага! – зашипел он обрадованно. – Что я тебе говорил?! Собственные мысли иметь – себе дороже!

Он хотел ещё как-то посочувствовать, но его перебил властный голос:

– То же самое ему говорил я!

К нашей обоюдной радости мой несравненный Повелитель медленно, я бы сказал – с достоинством – проявился между нами. Теперь он был вроде как покрупнее, даже смотреть приятней стало, если можно так выразиться. А рожа как просила кирпича, так, видно, и не дождалась этого мероприятия. Но комплексами относительно своей наружности он, похоже, не страдал.

– Вижу-вижу, птенчики, вы рады мне! – самодовольно прокаркал Бей и даже в габаритах увеличился. – Али нет? Может, я ошибаюсь? – заглянул он мне в лицо.

Желая любой ценой избавиться от мучительной боли, я с готовностью закивал и замычал что-то подобострастное.

Ещё немного насладившись моими страданиями, Бей медленно понизил уровень боли. Я вновь почувствовал себя счастливым. Ещё разок такого «счастья» и тело можно будет на мусорку выбрасывать.

Хоть мне в тот момент было ни до чего, я всё же увидел, как мой сокамерник, едва завидев хозяина, весь как-то скукожился и в продолжение всего его визита старался не попадаться ему на глаза, прячась за его же спиной.

– Очухался? – любезно поинтересовался мой мучитель. – Ну, теперь – за дело!

Он выпрямился и резко вскинул руки над головой.

Стены сферы растаяли и мы оказались в открытом космосе и, что самое удивительное, в самой гуще народа! Рядом с нами, чуть дальше и совсем далеко, так далеко, что терялись на фоне звёздного неба, парили мириады существ совершенно различных форм и размеров. У меня аж в глазах зарябило! Я и не представлял, что господь Бог настолько изобретателен в поисках вместилища разума. То, что существа, окружившие меня, являлись его носителями, сомнений у меня не вызывало. И я так же догадался, что все они были такими же пленниками Бея, как и мы с Кирюшей. Это подтверждало слабое свечение, окружавшее каждое существо. Сферы стали прозрачными, но не исчезли. И потому пространство вокруг напоминало призрачные соты улья невероятных размеров.

– Наша цель! – заскрежетал «нежный» голосок. – Вот это шаровое скопление! – Бей указал в направлении туманного пятнышка, почти неразличимого на фоне звёздного рисунка. Из его пальца вырвался тонкий красный луч и где-то там, далеко, упёрся в означенный объект. – Ваша задача!.. – Тут в его голосе зазвучал металл и он выдержал многозначительную паузу, во время которой нам следовало проникнуться важностью момента. – Ваша задача! – ещё раз повторил он. – Организовать его коллапс! – И он окинул орлиным взором своё разношёрстное воинство.

Видимо, не всё почтенное собрание уразумело, что имел в виду обожаемый Повелитель, потому как многие стали переглядываться и пожимать плечами и всем тем, что предназначалось для выражения недоумения: хоботами, горбами, щупальцами, клешнями и прочим инструментарием.

Бей чисто по-русски определил интеллектуальный уровень своих наёмников:

– Оболтусы! – заревел он. – От вас требуется только одно: собрать все звёзды скопления в одну большую кучу!

Я даже ощутил нечто вроде прилива гордости за свой великий и могучий, которым явно не без охоты воспользовался наш лучезарный предводитель.

И тут до меня дошёл смысл команды Бея и мне стало не по себе: я вдруг живо представил, какой переполох вызовет подобное вмешательство среди обитателей самого звёздного скопления. Что это? Форма межзвёздного хулиганства? Или что-то другое? Чем оно, это скопление, ему помешало? И, кстати, как он думает провернуть это «дельце»?

Как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, Бей снизошёл до объяснений.

– В программах ваших ошейников, – надо полагать, что он имел в виду браслеты, – заложено такое свойство, как телекинез. Это вам известно, надеюсь? – Воины торопливо закивали разнообразными частями тела, выражая своё согласие. – Так вот его, это свойство, и надо использовать на полную катушку! Ясно?!