Текст книги "Браслет"

Автор книги: Владимир Плахотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

«В пятидесяти метрах к северу».

– Так что?! – вскрикнул я и остановился. – С ней всё в порядке, что ли?!

– С кем? – удивлённо обернулся какой-то старик, случайно оказавшийся рядом со мной.

– Извините, я не вам, – отмахнулся я от неожиданного собеседника и мысленно пришпорил замешкавшегося на мгновение «коня»: «Ну, чего молчишь?!»

«При анализе состояния физической оболочки объекта „Настя“ отклонений от нормы не обнаружено», – выдал «конь».

Опять по душе царапнуло корявое слово «объект». Но возмущаться не имело смысла: машина, она и в Африке машина. Я для него тоже – «объект».

«Веди!» – с облегчением усмехнулся я и зашагал, довольно невежливо распихивая зевак, направляемый волей браслета.

Настю я обнаружил на лавочке возле киоска, торгующего всякой дребеденью: от «Сникерсов» до «Памперсов». Она сидела, положив ногу на ногу, сцепив на колене пальцы рук, и задумчиво смотрела сквозь снующую перед нею толпу. Даже на меня она обратила внимание лишь тогда, когда я потряс её за плечо:

– Что с тобой?

– А? – очнулась она и, увидев меня, вяло улыбнулась: – Да так, притомилась...

– А почему ты здесь, а не со всеми?

– Отстала... – пожала она плечиком. – Потерялась. Ждала, когда ты меня отыщешь. Вот ты и пришёл! – улыбнулась она и взяла меня за руку, намереваясь усадить рядом с собой.

– Нет, погоди, – нахмурился я и спрятал руку в карман куртки. – Что за мужик с тобой разговаривал?

– Мужик? – совершенно искренне удивилась она. – Какой мужик?

– Тот, что назвался «хорошим знакомым»!

– Не пойму, – ещё больше удивилась она. – О чём это ты?

Так!.. Скрываем, значит. Ну-ну... Я почувствовал укол ревности.

Вкратце передав рассказ Натальи, я вновь подступился к ней:

– Кто это был?

На лице её отразилось неподдельное недоумение:

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, моя милая, ничего я не путаю! За что купил, за то и продаю! – в раздражении ответил я. Кровь бросилась мне в голову. – Кто это был?

– Да не знаю я никого! – Настя вскочила и глаза её гневно засверкали. – Чего ты меня допрашиваешь?!

– Ладно! – Я решительно взял её за руку и, прямо на глазах у изумлённых зевак, шагнул через открывшийся проход к Пашке домой, увлекая Настю за собой. – Будем смотреть кино! – хмуро сообщил я, вызывая к жизни изображение получасовой давности в районе павильона, где катались Пашкины отпрыски на автомобильчиках.

Настя с Натальей стояли у низкой изгороди павильона и весело перекликались с мальчишками, яростно атакующими своих сверстников. Пацанята сияли – рот до ушей! Ну, ещё бы! В их коротенькой жизни выпал такой длинный и насыщенный одними удовольствиями чудесный день!

Зрителей было больше, чем ездоков, раз в десять. Они столпились возле ограждения и закрывали собою наших женщин. Чтобы не прозевать нужный момент, я поднял экран чуть выше уровня голов людей. Обзор улучшился.

– Ну, и где же твой «мужик»? – холодно спросила Настя. Она так и стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди.

– Увидим, – коротко обронил я сквозь зубы.

И мы, действительно, увидели! Ждать пришлось недолго. Я так и не усёк того момента, когда возле Насти нарисовалась фигура мужчины в чёрной куртке и лыжной шапке, натянутой чуть ли не до плеч. Он сутулился и во время разговора с женщинами зябко поводил плечами. Лица я не видел, потому что он стоял к нам спиной.

– Вот он! – злорадно выкрикнул я и мельком взглянул на свою подругу. Выражение её лица в этот момент претерпевало значительные метаморфозы: от оскорблённого достоинства до удивлённой растерянности. Она вся подалась к экрану, всматриваясь в незнакомца.

Я повернул изображение на сто восемьдесят градусов и ахнул: возле Насти, чуть придерживая её за локоть, стоял мой старый знакомый – Кирюша! Нелепая лыжная шапочка, шедшая ему, как корове седло, и гладко выбритые щёки не смогли сбить меня с толку: эти бегающие глазки я узнал буквально сразу же. Он подобострастно улыбался и что-то говорил Наталье.

Меня удивил отрешённый вид Насти. Всем своим видом она выражала покорность судьбе и ничуть не противилась тому, что нахал продолжал держать её за локоть.

– Кто это?! – поражённо воскликнула Настя.

– Ты это у меня спрашиваешь? – едко усмехнулся я.

– Но я его в первый раз вижу!!!

– Не кричи, – примиряюще сказал я и притянул её к себе. Она удивлённо покосилась но не воспротивилась. – Разрешите представить! – театральным жестом повёл я рукой в сторону экрана. – Кирюша! Тот самый Кирюша, о котором я тебе рассказывал. Мой, так сказать, боевой сотоварищ. Уцелел, стервец! Неужто, его тоже отремонтировали? Или вовремя слинял?

– Но почему же я не помню этого типуса?! – возмутилась Настя.

– А вот этому я как раз не удивляюсь, – вздохнул я. – С нашими-то возможностями внушить можно всё, что угодно. Только, – усмехнулся я, обращаясь к изображению, – коряво работаем, уважаемый! Наследить изволили!

– Так ты считаешь, что он стёр себя из моей памяти? – догадалась Настя.

– Ну да! Это ж ясно, как божий день!.. Если повар нам не врёт? – хитро посмотрел я на неё и на всякий случай чмокнул в щёку.

– Это что за намёки?! – напряглась она.

– Не обращай внимания, – прижал я её покрепче. – Ничто человеческое и нам не чуждо!

– Ревность тоже?

– Ревнует, значит, любит!

Настя хмыкнула и, потупив взгляд, многообещающе приподняла бровь.

А сюжет на экране продолжал развиваться по протоптанной ранее дорожке. Настя что-то равнодушно сказала Наталье, потом всем корпусом, как сомнамбула, повернулась к Кирюше, и он, всё так же, не выпуская локтя, повёл её сквозь толпу.

Я приказал Сезаму следовать за ними.

Однако ничего интересного мы не увидели. Кирюша довёл Настю до знакомого киоска, что-то коротко сказал ей и... просто растворился в воздухе! В буквальном смысле слова. Никто из прохожих даже не обратил внимания на не совсем обычное явление: каждый был занят своими проблемами.

Настя села на лавку и застыла в позе, в которой я её и нашёл.

– Нет, ты мне скажи, как это понимать? – Настя с досадой постучала кулачком себе по лбу. – Ведь здесь даже и близко ничего нет!

– Есть! – убеждённо сказал я. – Только за семью печатями! Профессионалы поработали!

– А почему во множественном числе? Он же один был...

– Так тут же явно торчат уши Бея! Это и так понятно. Посланничек-то – от него! Значит, вскорости надо ждать и дорогого гостя... Самого... – озабоченно нахмурился я.

– Ты думаешь?

– Уверен.

Тревога отразилась на её лице:

– Что же теперь делать?

– Прежде всего, – с сомнением глянул я на неё, – узнать, зачем именно ты ему понадобилась. Хотя... я и так догадываюсь...

– Но как? – Настя беспомощно пожала плечами. – Я же ничего не помню...

– Я бы попробовал. Позволишь?

Ноздри её гневно затрепетали:

– Мне скрывать нечего!

– Ну и ладненько. Сядь вот сюда и расслабься...

*****

Как это ни прискорбно, но Кирюша в Настиной голове напрочь отсутствовал. Единственной информацией, которую мне удалось выудить у неё под гипнозом, был мой рассказ о встрече с ним в бытность мою рекрутом Бея, да ещё вот только что состоявшийся неприятный разговор. И всё. А то, что было на экране, она видела в первый раз, как и я.

Так что визит в Настино подсознание ничего не дал. Блок был поставлен крепко и умело. А психотерапевт из меня получился никудышний.

– Значит, так, – подвёл я итог своим изысканиям. Пора созывать совет в Филях, пока нас тут не накрыли. Будем вырабатывать тактику и стратегию отхода.

Настя серьёзно кивнула. От былой обиды не осталось и следа.

Поскольку было уже не до церемоний, я открыл проход прямо перед своими порядком продрогшими друзьями и призывно замахал руками:

– Скорее! Скорее! Времени – в обрез!

Оказавшиеся рядом посетители аттракциона изумлённо уставились на возникший из ниоткуда сияющий прямоугольник и в охватившем их онемении молча наблюдали, как в него нырнули Пашка с Санькой, и как растерявшаяся Наталья, тревожно оглядываясь на нас, начала созывать детей. Но куда там! Ненасытимое это чувство – игра! Пацаны стали капризничать, ни в какую не соглашаясь вылезать из машин. Пришлось вмешаться мне. Болтая в воздухе ногами и вереща, то ли от страха, то ли от удовольствия, мальчишки поднялись над машинами и вплыли к нам в комнату. Я опустил их на диван, подождал, пока Наталья осторожно переступит светящийся порог, и дал отбой браслету.

– А вы, сударыня, всё хорошеете, – поздоровался Санька с Настей, хитро поглядывая на меня.

Пашка, зябко передёргивая плечами, лениво поинтересовался:

– Ну? Что за аврал?

– Угадал, – согласно кивнул я. – В самую пору объявлять тревогу. С минуты на минуту сюда может заявиться Бей собственной персоной. Надеюсь, не надо напоминать, кто это?

– Ну как же! – отозвался Санька. – Главный пакостник! Такую рожу вряд ли забудешь!

– С определениями попрошу быть поосторожнее, – нахмурился я. – Вполне возможно, что он сейчас слышит наш разговор. Если вы помните, это существо с болезненным самолюбием, ужасно обидчиво и нервно реагирует на непочтительное упоминание своего имени. Но позвал я вас вот зачем: нам с Настей надо срочно уходить с Земли. Во-первых, потому, что общение с ним доставляет лично мне мало удовольствия, а во-вторых, чтобы отвести удар ото всех вас. Тебя, Санька, я сейчас переправлю домой...

– Не согласен! – возопил тот. – Ведь сам же сказал: «Мы – одна команда!» Вместе и расхлёбывать!

– Но...

– Никаких «но»! – поддержал его Пашка. – Мы – с тобой!

– Это кто это «мы»? – подбоченилась Наталья. – Куда намылился?! А я? А дети?

– Вот видишь... – начал было я, но Пашка перебил:

– Погоди... – И, обращаясь к жене, постучал кулаком по лбу: – Балда! О тебе ж с детьми и беспокойство! Слышала? «Надо отвести удар». Не будет нас, не будет и опасности!

Наталья моментально зашлась длинным и цветистым монологом относительно частых Пашкиных загулов, на что тот пытался возражать, что сейчас не тот случай, но вставить что-либо в Натальину арию ему плохо удавалось.

Я дал им немного отвести душу, буквально всем существом чувствуя уходящие секунды, каждая из которых могла оказаться роковой, но потом, всё-таки, решил вмешаться:

– Если на то пошло, приглашаю всех совершить круиз по Галактике.

– Слышишь? – обрадованно подхватил Пашка. – И тебя зовут!

Наталья испугалась:

– Ещё чего! – И сказала первое, что пришло в голову: – А работа как?

– Вот балда! – рассвирепел Пашка. – Не сказать ещё хужей! Какая, к чертям, работа?! Ты хоть соображаешь, чего говоришь?! До сих пор не усекла, что под его крылышком нам будет не жизнь, а лафа?!

– Это что ж, всю жисть ходить в нахлебниках? – зло отозвалась Наталья.

– Тьфу! – в сердцах сплюнул Пашка и, махнув рукой на супругу, повернулся ко мне: – Заводи, Володь! Никуда она не денется! С нами полетит!

– Ишь ты! Рабовладелец! «Никуда не денется!» Ещё как денусь! – стала в позу строптивая супруга. – И вообще, – это относилось уже ко мне, – куда это вы собрались «лететь»?

– Ну, как «куда»? – растерялся я от неожиданно язвительного напора. – Пока – на одну из планет, пригодную для жизни. А там – видно будет.

– Что?! – оторопела Наталья. – На другую планету?!!

– Здрасссьте-пжалста! – выкатил глаза Пашка. – А ты доси и не поняла?! Тебе ж, дурья башка, говорят: «На Земле оставаться опасно!» «На Земле»! Скрутят, и «Ох!» не успеешь сказать!

– Да ты-то кому там, на фиг, нужен?! – окрысилась Наталья. – Это вот ему, – кивок в мою сторону, – есть чего терять, а ты тут при чём? Ну и даже если, не дай Бог, конечно, случится чего, какой ему от тебя-то прок? Так, обуза одна. Сам-то он – шмыг! – и был таков, а тут – целый колхоз! Думать за всех, оберегать!..

– Вот тут как раз никакой сложности не вижу, – попытался я внести ясность. – Дам браслету задание и в момент опасности он мигом перекинет нас в другой мир, потом – в третий, и так далее. В принципе, мы будем неуязвимы.

– Ещё чего! – фыркнула Наталья. – Цыганская жизнь? Не по мне это! Только, как говорится, развиднелось, деньги в кои веки объявились, самое время пожить по-людски, а тут – на тебе! – в бега! Нет, гости дорогие, вы уж не обижайтесь, а я с вами не ходок! Тем более – неизвестно куда и что там ещё будет! Нет-нет-нет! – отвернулась она, защищаясь поднятыми руками. – И не уговаривайте меня!

– Ну что ты с этой бабой станешь делать! – хлопнул себя Пашка по бокам. Раздираемый противоречивыми чувствами, он чуть не плакал.

– Шерше ля фам! – глубокомысленно изрёк Санька, пристроившийся в уголке на диване рядом с притихшими пацанятами.

– Значит, так! – решительно подвёл я итог бесполезной дискуссии. – Оставайся с семьёй, а я, немного погодя, наведаюсь, посмотрю, что тут у вас и как. Если будет сильно плохо...

– Если будет сильно плохо, – перебил Санька, – ты уже ничего не сможешь поправить. Как я понял, браслет против Бея – не помощник?

– В принципе – да, – неохотно согласился я. – Но, если исходить из того, что ему нужен только я, то об особой опасности для них говорить не приходится. Хотя, кто его знает? Существо с больной психикой...

– Ну мать, ты ещё об этом горько пожалеешь! – сверкнул Пашка глазищами и, подойдя к окну, нервно отдёрнул занавеску, стал к нам спиной, сунул руки в карманы и сделал вид, что происходящее в комнате его больше не интересует.

Я воспринял это, как сигнал к отступлению, поскольку дорога была каждая минута. А без нас они найдут общий язык гораздо быстрее. Муж да жена, как говорят, одна сатана.

Экран вновь отсёк половину комнаты, и на нём нарисовалось изображение Зеркальной планеты, поскольку другой, пригодной для жизни, я ещё не знал. А родина Лори уж очень негостеприимна, чтобы сейчас, в горячке, туда соваться. Правда, оставалась ещё планета из шарового скопления, где делали браслет, но этот вариант останется на тот случай, когда совсем подопрёт. Да и свиньёй надо быть, чтоб по каждому пустяку тревожить хозяев браслета. Ведь, по сути, ещё ничего не произошло. Одни страхи да опасения.

Я подошёл к убитому горем Пашке и положил ему руку на плечо:

– Ладно, Паш, пора нам. Извини: навёл шороху и опять смываюсь. Сам видишь – обстоятельства.

С кислой физиономией он повернулся ко мне и пожал протянутую руку:

– Ещё лет на дцать?

– Да ну! Теперь часто буду заныривать. Я, вроде, как в ответе за вас: наследил тут... Ну ладно, давай, пошли мы.

Я помахал рукой пацанятам, вырастил перед ними гору сладостей и кивнул Наталье:

– Сильно не ругай его. Он хотел, как лучше.

– А получилось, как всегда! – со злой насмешкой продолжила та. – Не надо ему адвокатов. Я сама знаю, что он из себя представляет. А за деньги – спасибо, – уже более миролюбиво произнесла она. – Да и за всё остальное, – кивнула она в сторону пацанов, которые, кстати сказать, на подарок вовсе не обратили внимания, а во все глаза пялились на раскинувшееся от края до края зеркальное поле иного мира.

Я уже ступил на упругую и слегка зудящую поверхность за кромкой экрана, когда Пашка, жалобно смотревший мне вслед, вдруг, загоревшись последней надеждой, повернулся к жене и с надрывом в голосе протянул:

– Мать, а, может, ненадолго, а?..

Та сдвинула брови, поджала губы и ледяным голосом выдавила:

– Да провались ты!..

Глаза Пашки вспыхнули радостным оживлением, он на цыпочках подбежал к экрану и уже занёс ногу над границей, разделяющей два мира, когда вдруг, в один голос, взвыли пацанята.

– Что такое?! – повернулся к ним незадачливый папаша.

– И мы хоти-и-им!!!

– Ну, уж нет! Не бывать этому! – решительно заявила Наталья и загородила их собою. Те заверещали ещё громче!

– Да чтоб вас всех перекособочило! – в сердцах сплюнул Пашка и потерянно махнул мне: – Сам видишь – повязан по рукам и ногам! Так что... – Он со вздохом поднял плечи и широко развёл руки в стороны: – Будете на Колыме...

Настя, а следом за нею и Санька осторожно переступили на мою сторону. Мы ещё раз помахали Пашкиному семейству и я выключил экран.

*****

– Хоть сериал снимай! – хмыкнул Санька.

Он неловко повернулся и скользкая поверхность тут же подвела его: как когда-то Пашка, он упал на спину и стал медленно дрейфовать, не оставляя попыток подняться на ноги. В тот же миг и Настя, вздрогнув от неожиданности, ахнула и последовала его примеру. Она поплыла в десяти сантиметрах над гладкой поверхностью в противоположном направлении, туда, где минуту назад красовался экран, соединявший нас с Землёй.

Я с улыбкой наблюдал за ними.

– Ну сделай же что-нибудь! – сердито взбрыкнула Настя. – Стоит и смеётся!

Я сотворил под ногами у себя небольшой «пятачок» с тремя удобными креслами, подогнал его к Насте, помог ей подняться «на борт корабля», усадил в кресло и подъехал к Саньке. Тот, не обращая внимания на протянутую мною руку, уцепился за край «пятачка», подтянулся и, вскарабкавшись на его прочную поверхность, плюхнулся в кресло.

– Конфузишь меня перед дамой! – буркнул он смущённо, отряхивая с одежды несуществующую пыль.

– Где это мы? – спросила Настя, с тревогой озираясь.

– Есть, сударыня, такая загадочная планетка на окраине Галактики, – отозвался Санька. – Половина её покрыта зеркалами, а другую – населяют женщины.

– Женщины?

– Ну да. Поскольку мужская популяция сведена к нулю, и живут здесь одни только безутешные вдовы.

– А вам-то это откуда известно? – выгнула Настя бровь.

Я улыбнулся, а Санька поспешил ввернуть:

– Чай, не впервой в энтих-то краях! – И он хитро подмигнул мне.

– Так-так, – со значением постучала Настя пальчиком по подлокотнику, оглядывая меня снизу доверху. – И когда же это вы сподобились?

– Ну ты прям как сейчас на свет народилась! – изумился я. – Ведь я же тебе рассказывал, как мы предприняли небольшую экскурсию по Галактике по дороге к Танзу.

– То, что ты не спешил увидеться со мной, это я прекрасно помню, – уколола она. – И про Зеркальную планету помню. Но что здесь женский монастырь – слышу впервые.

Глаза её приобрели нехороший стальной оттенок и резали мне душу, словно лезвием.

– И что, он тебе не рассказывал, как мы сватали Пашку остаться здесь до нашего возвращения? – Санька попытался увести разговор со скользкой темы.

– Пашку?! – искренне изумилась Настя. – Здесь?!

– Ну да! – хохотнул Санька. – Танцовщица одна ему очень приглянулась. Вот мы и решили побаловать парня. Слава Богу, здесь вариантов – полпланеты!

– Ничего он мне не рассказывал...

Санька зря старался: Настя всё так же буравила меня колючим взглядом, отчего я непроизвольно съёжился и стал оправдываться:

– Ну забыл упомянуть... Да и не так уж это важно, в конце концов! – попробовал я гордо вбрыкнуть, но получилось это у меня как-то вяло и неубедительно.

– Вы, сударыня, зря на него зуб точите, – кинулся Санька на амбразуру. – По части целомудрия он, к вашему сведению, любому монаху фору даст! Не извольте сумлеваться! – добавил он, встретив ироничный взгляд «сударыни».

– Ишь, спелись! – чуть притупив лезвия своих глаз, усмехнулась Настя. – Ну? И где же всё это? Что-то никаких женщин я здесь не наблюдаю. Одни только... – она выдержала многозначительную паузу, во время которой насмешливо оглядела нас, и раздельно произнесла: – Сладострастники!

– Ошибаетесь, сударыня! – продолжал Санька валять дурака. Мне было как-то непривычно видеть его в этой роли. – Мы – так, мелочь пузатая! А вот главный-то сладострастник, к сожалению, за кадром остался: жена не пустила.

– И правильно сделала. То-то он и рвался сюда!.. Все вы хороши... – Настя всё больше оттаивала: глаза её опять поголубели и она потрепала меня по загривку: – Ну так вы мне и не ответили: где население-то?

– На другом полушарии, – выдохнул я облегчённо.

– А здесь кто живёт?

– Никто, – снова встрял Санька. – Этот «никто» оттяпал у аборигенов полпланеты на свои, никому неведомые нужды.

– И где же он, этот... «никто»? – Настя подозрительно оглядела стерильную панораму.

– А вот этого не знает, опять-таки, никто. Сколько ни искали, вокруг всё то же: небо, солнце, да бескрайние зеркала! Даже в недра заглядывали – чисто!

– Но ведь зачем-то же это построено?

– Само собой! Только хозяин об этом нам не рассказывал.

– Н-да... – Настя задумчиво покачала головой. – Представляю, сколько времени средств сюда пошло!..

– Насчёт средств – не скажу, не располагаю информацией, а вот времени понадобилось – всего-то одна ночь!

– Интере-е-есно! – удивилась Настя не без подковырки. – И откуда же такая осведомлённость?

Санька охотно стал посвящать её в тайны трагической истории этой планеты, которые удалось ему подслушать во время проповеди на ритуальной поляне. Попутно он добавил и живописных моментов, о которых я и не слышал раньше. Возможно, придумал для красного словца, а, может быть, и вспомнил. Во всяком случае, рассказчиком он был отменным, не чета мне, и Настя слушала его со всё возрастающим интересом, изредка поглядывая на меня, как бы приглашая к сопереживанию.

Пока Санька разливался соловьём, я побеседовал с браслетом и договорился с ним о мерах безопасности на тот случай, если сам Бей, или кто из его команды, внезапно почтит нас своим присутствием. Прежде всего, я попытался выяснить, каким количеством землеподобных планет располагает его память. Прозвучало какое-то неправдоподобно огромное число, запомнить которое я даже и не старался: нет нужды – есть, значит, есть. Для себя я лишь уяснил, что вариантов бегства в критической ситуации у нас имелось великое множество, а очерёдность их выбора я предоставил самому браслету.

Я также поинтересовался у него, существует ли возможность упростить процесс телепортации? Без всяких старомодных штучек: заклинаний и тому подобного. Он спросил, какой вариант меня устроил бы? Я пояснил, что в сложившейся ситуации потребуется мгновенный перенос всей нашей маленькой компании при первых же признаках чужеродного вторжения. Однако уточнил, что старый вариант перехода из одной точки пространства в другую тоже не лишён своей прелести и в своё время может понадобиться.

Когда все формальности были улажены, я обратился к почтенному собранию:

– Ну что, дамы и господа, вернёмся к нашим баранам?

– Не понял. Кого это ты так ласково? – поинтересовался Санька, ещё разгорячённый собственным красноречием. – Пал Ксанча? Или аборигенов?

– Я о генераторе совести.

– Что-что-что? – насмешливо подалась вперёд Настя и даже ладонь к уху приложила: мол, не расслышала.

– Да ты погоди насмехаться, – поморщился я, оскорбившись за коллективно выстраданную идею. – Сперва выслушай.

И я, где сам, а где и с помощью Саньки рассказал, до чего мы додумались, не утаив и результаты первого эксперимента. Это Настю больше всего «зацепило».

– Боже! – всплеснула она руками. – Ты и здесь успел наколобродить! Что ж ты такого там напредставлял, что люди стали из окон сигать?

– «Люди»! – мрачно усмехнулся Санька. – Эти «люди» уже в течение полугода методично сживали нас со свету! Не ругать его надо, сударыня, а памятник поставить!

– Ну, а всё-таки? – хитро прищурилась «сударыня». – О чём же ты думал, когда... это... ну, излучал? – подобрала она, наконец, нужное словечко.

– О чём?.. – покраснел я. – О любви... И о тебе, конечно! – тут же соврал я.

Разве можно было сказать ей всю правду? Хотя бы и многолетней давности?

Взгляд её как-то странно изменился:

– Это что же?.. Ты им внушал, чтобы они все хором любили меня?!

– Ну уж!.. Ты скажешь!.. – беспомощно развёл я руками и посмотрел на Саньку, непроизвольно ища поддержки.

– Сударыня! Сударыня! – поспешил тот на выручку, лукаво щурясь. – Вы слишком узко подходите к данной проблеме! Ведь здесь главное что?

– Ну и... что?

– Главное – вид эмоционального настроя, а не объект, которому он адресован. Браслет излучает эмоцию, а не информацию о самом объекте поклонения. Разницу усекаете?

– Усекаю... – Ядовитая усмешка так и кривила её губы. – Только вот одного усечь не могу...

– Ну-ну?

– Как вы это всё проворачивать собираетесь? На Землю-то теперь и носа не высунуть.

– Техническая сторона дела тебя не должна беспокоить, – сказал я. – Предоставь это мне.

– Да уж! – саркастически усмехнулась она. – Ты уж постараешься! Всё население Земли начнёт из окон прыгать! Почему-то любовь твоя в излучённом виде принимает какие-то странные формы. Не находишь?

– Вот тут вы, сударыня, в корне неправы! – опять пошёл Санька в атаку. – Я, вместе с небезызвестным вам Пал Ксанчем, то бишь – главным сла-до-страст-ни-ком, – ехидно осклабился он, – тоже имел удовольствие присутствовать при данном эксперименте. И, смею вас заверить, что на нас то же самое излучение подействовало совершенно иным образом!

– Это каким же? – в глазах Насти забегали чёртики.

– Ну, как бы это сказать?.. – на мгновение смешался он, подбирая сравнение. – Захотелось любить всех и вся!

– Ого! – нарочито громко рассмеялась Настя. – Другая крайность! Этак и до истощения недалеко!

– Да нет же! – поморщился Санька. – Не то! Совсем не то! Я вовсе не имел в виду сексуальную агрессию. Если что и было, так тут надо учитывать, что источник столь мощного излучения, – он мельком покосился в мою сторону, – сидел у меня под боком. А потому перегрузки были неизбежны. Так ведь в предлагаемом варианте излучатель, то бишь – генератор – будет висеть на высокой орбите. А с такого расстояния излучение окажется не столь интенсивным и проявления его воздействия, то есть результаты, окажутся несравненно мягче.

– «Будут...», «окажутся...» – Настя недоверчиво покачала головой. – Попахивает от вашей затеи, скажу я вам...

– Чем? – приготовился я обидеться.

– Да так... – неопределённо повертела она кистями рук. – Одни, как Санька говорит, эмоции.

– Надо так понимать, – поспешил заключить тот, что приёмная комиссия проект утвердила?

– Да какая я вам «комиссия»? – устало отмахнулась она. – Так только, мнение своё высказала... Делайте, что хотите, если вздумали брать на себя такую ответственность. Может, и правда, что дельное выйдет?..

*****

После некоторых сомнений мы приступили к делу.

– Первым долгом, – сказал я, – желательно определиться, сколько потребуется генераторов: один, два, десять или...

– Первым долгом, пресекла Настя мои измышления, – я бы всё же провела эксперимент над малой территорией. В пределах, скажем, одного города. И. если результат окажется плачевным, ещё не поздно будет всё переиграть.

Я согласился. Эта болтология, топтание на месте и переливание из пустого в порожнее мне уже порядком стало надоедать. Хотелось конкретных дел, а не бесконечных сомнений.

И я начал действовать.

В воздухе, прямо перед нами, на расстоянии вытянутой руки завис шар диаметром сантиметров десять-двенадцать. Поверхность его серовато-стального цвета выглядела гладкой и блестящей. Этакое спортивное ядро.

– Не очень-то он похож на источник любви, – раскритиковала Настя моё изделие. – Неужто совесть вот так и выглядит?

– Дело-то как раз и не в форме, – тихо возразил Санька, с опаской наблюдая за моими манипуляциями.

– А такая форма вас устроит? – вздохнул я и на глазах у моих удивлённых собеседников шар стал терять свою монолитную тяжеловесность, наливаться изнутри малиновым свечением, одновременно сплющиваясь и приобретая очертания стилизованного серца. Не доставало стрелы, пронзающей его насквозь.

– Ну... – капризно сморщила Настя свой носик, разглядывая моё изделие. – Это тоже... перехлёст. Пошлостью отдаёт. – Она задумчиво подпёрла пальчиком щёку. – Форму шара можно, в принципе, оставить, а вот цвет... – Пока она размышляла о цвете, я вернул своему детищу прежние очертания. – Такой цвет слишком...

– ...заметен издалека! – озабоченно подсказал Санька и незаметно подмигнул мне.

– Вот-вот, – согласилась она, не заметив иронии в его голосе. – Лучше сделать его прозрачным, я думаю... Да, вот так, – одобрила она, когда огонь внутри шара погас, и перед нами теперь парил едва различимый на фоне сиреневого неба абсолютно прозрачный шар.

– Ну, вопросы дизайна, кажись, утрясли, – едва сдерживая улыбку, сказал я. – Хотя, если честно, не вижу в том никакого смысла.

Настя вспыхнула, но ничего не сказала. Лишь одарила меня гневным взглядом, от которого у меня что-то ойкнуло в районе солнечного сплетения.

– Самое время заняться начинкой? – напомнил Санька.

– Самое время... – эхом отозвался я.

*****

Перед тем, как вбросить шарик в окрестности Земли, мы опять сцепились, поскольку и тут наши мнения разошлись. Теперь уже по поводу объекта обработки. Санька настаивал на одном из штатовских мегаполисов, Настя непременно хотела «облагодетельствовать» Москву. Я же предложил потушить пожар междоусобицы в Чечне.

После того, как каждый изложил аргументы в пользу своего варианта, я, всё-таки, настоял на своём. Мне представлялось, что прекратить убийство ни в чём неповинных людей намного полезнее, чем ставить эксперименты над более-менее мирным населением.

– С этим, конечно, трудно не согласиться, – подвёл Санька итог нашим препирательствам.

Однако Настя осталась при своём мнении. Отвернувшись, она нарочито внимательно оглядывала окрестности, хотя совершенно не представляю, на чём там можно было задержаться взгляду: планета не радовала разнообразием ландшафта.

Я открыл «окошко» на высоте около полутысячи километров над земной поверхностью (всё это, конечно, на глазок) и плавно переправил туда наше «изобретение».

– Ну что, с Богом? – спросил я, с трудом сдерживая волнение.

– Врубай! – отозвался Санька, а Настя насмешливо покосилась:

– Ты, часом, не запамятовал, где Чечня-то находится?

– Посмотри и убедись, – довольно холодно отозвался я и включил генератор.

Мощная волна невыразимой нежности окатила меня. Знакомое чувство, только усиленное многократно, послало меня в мягкий нокдаун. Сознание поплыло, поплыло, уносимое приятными, на грани экстаза, ощущениями...

...Я с трудом разлепил вдруг отяжелевшие веки и взглянул на своих спутников.

Санька, закрыв глаза и отвалившись на спинку кресла, блаженно улыбался.

Настя же посоловевшими глазами с интересом разглядывала нас обоих. Глупая улыбка блуждала по её лицу. Видимо, не отдавая себе отчёта, она медленно, пуговку за пуговкой, расстёгивала на себе платье.

«Тупица! – обругал я себя и отключил коридор, соединявший нас с Землёй. – О защите и не подумал!»

Настя очнулась, тихо ахнула, вскочила с кресла и, отвернувшись от Саньки, стала торопливо приводить себя в порядок.

А тот открыл глаза, потянулся и с сожалением промурлыкал:

– Чего ж так ма? Неплохо бы и повторить...

– Ты бы хоть предупредил, что ли? – сердито сказала раскрасневшаяся Настя, усаживаясь на место.

– Никак действует? – насмешливо хмыкнул Санька.

– Самым непотребным образом! – отрезала та.

– Ну уж вы ска-а-ажете! Так-таки и «непотребным»! Мне лично понравилось. Даже больше, чем в первый раз.

– Что б вы там ни говорили, – фыркнула Настя, не поднимая глаз. – Всё равно это – насилие над человеческой природой. Разновидность гипноза.