Текст книги "Браслет"

Автор книги: Владимир Плахотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

А гонка продолжалась. Десятки щупалец тянулись в служебном рвении к Насте, стремясь помочь страшной процессии в её продвижении к неведомой цели. Лори всё бежал и бежал впереди, оглашая окрестности своим безумным криком. Слышать я его не мог, но безобразно разинутая пасть и перекошенная морда не оставляли в этом сомнений.

Не могу сказать, сколько продолжалось это изуверство. Слёзы бессилия туманили мне глаза, зрелище было невыносимым, но отвернуться я не мог, чтобы не упустить единственный шанс. Ждать – единственное, что мне оставалось.

Смотреть на изуродованное тело Насти я был не в состоянии. Лица её, мелькавшего среди месива извивающихся щупалец, я не узнавал. В рваных ранах и кровоподтёках, оно приводило меня в ужас. Страшный вопрос терзал мою измученную душу: жива ли? Вынести такое не по силу и мужскому организму, что же говорить об этом нежном существе?

Не передать, что я пережил за эти минуты, показавшиеся мне вечностью! Но вот Лори остановился, воздел кверху скрюченные в экстазе лапы, отчего книга, которую он всё ещё тащил с собою, вывалась у него из-под мышки и нырнула вниз, в шевелящиеся заросли. Он что-то выкрикнул, обращая морду к низко бегущим облакам и тоже юркнул следом за книгой. Туда же втянулось и тело девушки.

– Сезам! Не отставать! – крикнул я. – Держаться вплотную к Насте!

До дрожи в руках я боялся потерять её из виду в этом жутком лесу.

И вдруг лопоухий негодяй исчез, словно испарился! А Настю оставил на растерзание мерзким тварям!

Однако то, что произошло вслед за этим, привело меня в недоумение: щупальца бережно, – именно бережно! – опустили Настю на почву, заколыхавшуюся под ней, как студень, и... отступили! Просто втянулись в почву, образовав вокруг жертвы небольшую поляну.

Ожидая всего, что угодно, вплоть до жестокой расправы, я не поверил своим глазам! Но для радости не было причин: Настя лежала передо мной всего в каких-то тридцати-сорока сантиметрах и вид её был ужасен! Тело представляло собою кровоточащее месиво!

Пора!

– Сезам! – голос мой дрожал. – Координаты запомнил?

«Да».

Равнодушная машина совсем не разделяла моих чувств. Ну и фиг с ним! Лишь бы помог!

– Тогда давай: те же координаты в настоящем времени! И на той же планете! – торопливо дополнил я, опасаясь, что он опять начнёт морочить мне голову астрономическими подробностями.

Обрамление экрана изменилось: красный цвет уступил место уже привычному голубому, а вместе с ним поменялась и картинка. И то, что я увидел, заставило меня содрогнуться!

Тело Насти теперь покоилось в какой-то жидкости янтарно-зелёного цвета. Ею была наполнена ёмкость, образовавшаяся в результате подъёма почвы по периметру на высоту, достаточную, чтобы тело оказалось полностью погруженным в эту импровизированную ванну.

Но самым ужасным было не это. Щупальца, которые перед этим положили Настю на землю, теперь склонились над нею, и, пронзая тело девушки в нескольких ,особо израненных, местах, закачивали в неё какую-то тёмную мерзость, видимую даже сквозь их шершавую оболочку!!!

У изголовья Насти восседал Лори, увешанный теми самыми драгоценными побрякушками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, гундосил какую-то тягучую мелодию, похожую на чукотские напевы.

Вокруг ёмкости, где плавало тело Насти, сидели такие же лопоухие создания, как и сам Лори, и, молитвенно сложив лапки, заворожённо смотрели ему в рот. Чуть позади каждого из них горками возвышались те самые конфеты, которые я «подарил» первым заходом. Они теперь были поровну поделены между всеми, принимавшими участие в «таинстве», лориками.

Сам же «Большой Чукча» сидел на горке из кусков препарированной гигантской шоколадины, которую перед отправкой сюда «утопили» растительные осьминоги.

Кровь бросилась мне в голову!

– Сезам! – подскочил я к самой кромке экрана. – Откройся! Ах, сволочи! – выкрикнул я и тут же закашлялся: смесь парной сырости и невыносимой кислятины ударила мне в лицо.

Моего секундного замешательства хватило, чтобы вся компания исчезла во главе со своим вождём.

Но мне было не до них! Я прыгнул на зыбкую почву, заходившую подо мною ходуном, и подбежал к ёмкости, где лежала девушка, всё так же невозмутимо накачиваемая жуткими насосами. Я её не узнал. Вид почерневшего и раздувшегося тела исторг из моей души душераздирающий крик! Я окунул руки в вонючую жидкость, где плавало тело Насти, и, просунув их под её спину, попытался поднять её. Но не тут-то было: оно весило чуть ли не полтонны! В тот момент я позабыл обо всех своих чудесных возможностях.

– Сезам... Помогай же!.. – простонал я в отчаянии.

Ноша мгновенно сделалась лёгкой, как пушинка. Я поднял её и, с трудом преодолевая сопротивление впившихся в неё тварей, понёс к экрану. Давалось это нелегко: щупальца не желали отпускать добычу.

– Сезам!!! Чёрт тебя подери!!! Ты что, не видишь?! Где твоя защита?!!

Фиолетовые вспышки сразу вынудили хищников отступить. С громким чавканьем, оставляя на теле девушки страшные дыры, они выдёргивались из него, обдавая напоследок меня чёрной гадостью. Вонь стояла невыносимая!

Я переступил светящийся порог и прохрипел:

– Сезам! Отбой!

Экран фукнул, вдавливая в комнату последнюю порцию ароматов Биэлы, и погас. Я бережно опустил свою ношу на пол и в изнеможении опустился рядом.

Боже мой! Что осталось от моей Насти! Чёрный, источавший невероятную вонь кусок мяса, из безобразных рваных дыр которого лилась тягучая тёмная жидкость! Она заливала пол вокруг, а я сидел, тупо смотря на неё, и совершенно не знал, что предпринять? И не поздно ли вообще что-либо предпринимать? От безысходности хотелось выть.

– Сезам! – всхлипнул я. – Ну подскажи же, как вернуть Настю к жизни?

Я не сразу разглядел надпись, загоревшуюся передо мной. Кое-как протерев заплывшие вязкой вонючей гадостью глаза, я прочитал:

«Надень браслет на руку Насте».

И только-то?

Ни секунды не раздумывая, я сорвал с руки браслет и кое-как напялил на безобразно раздувшуюся руку Насти. При этом браслет чудесным образом растянулся до желаемых размеров. Ясное дело: не наши технологии.

Я вдруг почувствовал, что теряю сознание, проваливаюсь в чёрную бездну небытия. Ну, это как раз понятно: отсутствие энергетической подпитки тут же отправило меня в глубокую отключку. Сколько ни скакать...

«Что ж, – уже в полусне удовлетворённо проплыла мысль, – можно и вздремнуть... Браслет своё дело... знает... туго...»

*****

Очнулся я от поцелуя, и моё истерзанное сердце радостно затрепетало, когда я услышал капризный голосок:

– Милый мой, ты дрыхнешь уже целые сутки! Пора бы и совесть иметь! В конце концов, мне просто скучно одной!

Я открыл глаза. Надо мною склонилась Настя – живая Настя! – и при этом ласково улыбалась мне.

– Боже мой! – вскрикнул я и с силой обхватил её. – Неужели получилось?!

– Вовка! – пискнула она придушенно. – Сумасшедший! Задохнусь!

Ещё не веря своим глазам, я отстранился и, держа за плечи, пожирал её глазами.

– Боже мой!.. – повторял я в счастливом упоении. – Боже мой!.. Какое счастье!..

– Господи! – Тревога и недоумение послышались в её голосе. – Да что это с тобой? Приснилось что нехорошее?

– И она ещё спрашивает! – воскликнул я. – Пережить ТАКОЕ!

– Какое «такое»? – удивлённо взметнула она свои брови. – Ну хватит причитать! Скажи что-нибудь вразумительное! У меня тут куча вопросов накопилась, пока ваше величество почивать изволило. Во-первых, почему мы здесь, а не у меня? Во-вторых, где моя одежда? И что это за металлическая дама с ангельским голоском и нахальными манерами разгуливает по твоей квартире? Что за нововведения? А эта чёрная гадость? Что это, я тебя спрашиваю?

Её голосок журчал, сладкой патокой разливаясь в моей душе, а я сидел и слушал его, как чудесную музыку, даже не вникая в смысл того, что она мне говорила. Пережитый кошмар уже, действительно, казался мне дурным сном. Но впечатления были слишком яркими и осадок от пережитого – слишком горьким, чтобы всё это могло оказаться лишь сновидением.

– Ну? – обиженно надула она свои губки. – И чего ты молчишь?

– А?.. – наконец очнулся я.

– Привет! – покрутила она возле виска. – Я тут распинаюсь перед ним, наизнанку, понимаешь ли, выворачиваюсь, а он меня даже и не слушает!

– Я слушаю, Настенька! Я только и делаю, что слушаю твой голосок, упиваюсь твоим лицом, твоим телом! Я не могу поверить, что ты снова со мной! Это просто чудо!..

– Ну-ка, погоди, – она деловито отстранилась. – Хватит лозунгов, мы не на демонстрации. Давай, рассказывай всё по порядку, да потолковее. Что тут у вас приключилось?

– «У вас»... А ты, что же, совсем ничего и не помнишь?

– Ну как «ничего»? Помню как Лори заорал таким дурным голосом, что я вздрогнула. Потом что-то ударило меня по голове и я отключилась. И всё. Очнулась почему-то здесь, совсем голая и в луже какой-то вонючей чёрной гадости. Я было подумала, что у тебя тут канализацию прорвало. Потом смотрю – браслет у меня на руке, а ты рядом дрыхнешь в этой же луже, довольный такой! Знал бы ты, чего мне стоило самой отмыться, а потом отмыть ещё и тебя! При этой-то дуре железной!

– Это Глашка, – улыбнулся я.

– Да мы уж познакомились! – скривилась Настя. – Имели такое удовольствие... Но это ладно, это потом, давай, колись! Что это всё значит?

– А как ты себя сейчас чувствуешь?

– Да нормально! – она похлопала себя по бёдрам и пожала плечами. – Как всегда!

– Слава Богу! – вздохнул я и огляделся. Мы сидели у меня в спальне. За окном ярко светило солнце. День был в самом разгаре. – Я уж и не чаял тебя увидеть живою...

– Ну и долго ты будешь томить меня? – возмутилась Настя, видя, что я никак не выйду из восторженного ступора.

И я повиновался. Вначале сбивчиво, потом, всё более увлекаясь и заново переживая, я стал пересказывать историю её похищения. Говорил я долго, она слушала меня, не перебивая, только изредка хмурилась и брезгливо передёргивала плечиками. Рассказ производил на неё удручающее впечатление.

– Если хочешь, можешь просмотреть заново сама. Браслет у тебя на руке – всё покажет во всех подробностях.

– Издеваешься? Бр-р! – она решительно стащила прибор с руки и протянула его мне. – Я не смогу. Мне же теперь это сниться будет!

Я ласково привлёк её к себе:

– Моя сладкая... Всё уже позади...

Она чуть отстранилась и строго спросила:

– Ты теперь видишь, что с этой штуковиной шутки плохи?

– Да-да, конечно, – я надел «штуковину» на руку и вновь, как тогда, в первый раз, всё тело моё, от макушки до самых пяток, прошили тоненькие иглы молний: браслет опять приноравливался к ритмам моего организма.

Настя с улыбкой наблюдала, как кривилась моя физиономия при каждом разряде.

– Глянь-ка, – сказала она игриво, – и на лицо сразу посвежел! А то был какой-то усталый, осунувшийся.

– Устанешь тут!..

Действительно, волна бодрости резко прилила ко всем , без исключения, частям моего тела, наливая его жизненной силой. Я вновь ощутил жгучую потребность применить рвущуюся наружу энергию. И мы, недолго думая нашли ей применение: наши тела потянуло друг к другу с неистовой силой.

Медовый месяц, так грубо оборванный, продолжился...

*****

Некоторое время спустя, на кухне что-то загремело. Видимо, Глашка уронила крышку кастрюли.

Взгляд Насти сразу как-то поскучнел:

– Ты не находишь, что она здесь лишняя? Едва от одного избавились, теперь эта...

– Кстати, – я приподнялся на локте. – Как поступим? У меня на него до сих пор душа горит.

Она равнодушно прикрыла глаза и сладко выгнулась, потягиваясь:

– Забудь. Не стоит связываться...

Я удивился:

– А мне казалось, ты будешь требовать отмщения.

– Да ну его! – Она пальчиком разгладила мне усы и указала в сторону кухни: – Ещё её убери, и будет полный порядок. Так хочется, чтобы никто не мешал! – И она проникновенно заглянула в глаза.

Я усмехнулся:

– А что ты так ополчилась на неё?

– Да дурная, как пробка! Ты бы видел, сколько она носилась с поджаренной долькой картофелины! «Хозяин приказал!»

– Не понял! – заинтересовался я.

– По всей видимости, ты попросил её поджарить картошки. Это уж я потом сама дотумкала. И, наверное, неосторожно прибавил: «На пробу». Было такое?

– Вроде...

– Ну вот! Она и восприняла это в самом буквальном смысле: отрезала дольку от картофелины, поджарила её по всем правилам, – представляешь? – и одно лезет к тебе, чтоб ты оценил её кулинарные способности. Я её гоню, говорю, что тебе сейчас не до этого. «Нет! – пищит, – хозяин мне приказал!» Дура набитая! Едва втолковала, что надо подождать, пока ты очухаешься... Помощница!.. Ох, и устала я с ней! Хотела сама изничтожить, да, думаю, обидишься ещё: твоё ведь изобретение.

– Да ради Бога! – рассмеялся я. – Всё! Нет её больше. Можешь проверить.

– И проверю! – вскочила она с постели и, открыв дверь, с опаской выглянула в коридор: – Глашка! Ау! – Никто ей не ответил. – Слава Богу! – Она прыгнула ко мне под одеяло. – А то даже помыться пойти, и то одеваться надо. Уставится своими зенками: «А это что?» «А это зачем?» – Она указала себе на грудь.

Я от души расхохотался:

– Прямо так и спрашивала?

– А ты думал? Любопытная – не в меру!

– Со мной она скромнее была. Только всё словечком «хозяин» донимала.

– А меня она знаешь, как погоняла?

– Ну?

– «Подруга»! Я только-только очухалась, а она тут со своей картофелиной, я и стала её гнать: уйди, мол, нельзя сейчас! А она мне: «А ты кто?» Ну я и ляпнула, не подумавши: «Подруга хозяина». Это на какое-то время возымело действие, но потом она меня задолбала: «подруга» то, «подруга» сё! Нашлась «подруга»!

– Я смотрю, вы тут весело жили, пока я в отрубоне валялся! – хохотал я, живо представляя, как Настя отбивалась от «заботливой» Глашки.

– Да уж! Ты не мог чего-нибудь поизящнее придумать?

– Поизящнее у меня уже есть, – чмокнул я её в щёку, – лучше не придумаешь! А она со своей задачей справилась, и неплохо, а большего от неё и не требовалось. Это я уже в качестве эксперимента предложил ей попробовать себя в качестве кухарки. Я же не думал, что она так буквально истолкует слово «проба»! – Я вздохнул. – Вообще, с этими электронными мозгами одна морока. Взять тот же браслет: тут аврал, дорога каждая секунда, а он своей педантичностью изводит. Приходится тщательно обдумывать построение каждой фразы, а уж потом команду давать...

Настя вдруг пожаловалась:

– У меня горе...

– Чего ещё? – испугался я не на шутку: мгновенно возникло подозрение, что браслет что-то напортачил при её восстановлении и теперь это даёт себя знать.

– Есть хочу! – с капризным вывертом сообщила она.

– Ф-фу ты! – я с облегчением бухнулся на подушку и рассмеялся: – Тоже мне – «горе»!

– Ага, а кто все мои силы съел? А? – подбоченилась она. – Паразит! Ещё и смеётся! – И она забарабанила кулачками по моей груди. – Вставай, лежебока! Гребёт неимоверно!

– Слушаю и повинуюсь!..

*****

Трапеза уже подходила к концу, когда о нашем существовании кто-то вспомнил: резко каркнул звонок. Мы переглянулись и кинулись одеваться. Кто что нашёл второпях. Не встречать же гостей в костюмах Адама и Евы.

– Щас-щас! – крикнул я нетерпеливому гостю, настойчиво давившему на кнопку звонка. – Кто бы это мог быть?

– Да Пашка, кто же ещё? – ответила Настя, на скорую руку приводя себя в порядок.

Честно говоря, опять не вовремя. Но что тут поделаешь с бестолковым? Я пожал плечами и пошёл открывать.

Настя не угадала: не Пашка это был. За порогом стоял какой-то незнакомый небритый мужик. Он недовольно сощурился из темноты коридора и грубо осведомился:

– Эт' какой квартира? – Его акцент заставил меня непроизвольно напрячься.

– Четырнадцатая...

Свет от окна за моей спиной мешал ему разглядеть меня, и лицо его страдальчески кривилось.

– Телеграмма, – буркнул он и сунул мне под нос вчетверо сложенную бумажку. – Распишись.

Когда за ним захлопнулась дверь, Настю передёрнуло:

– Ну и типус!.. Ни здрасьте, ни досвидания... Где их только делают?

Я хмыкнул, развернул телеграмму и прочитал:

– «Есть интересная работа тчк если можешь приезжай тчк твоя нат тер».

– Что ещё за Нат Тер? – нахмурилась Настя. Ей явно не понравилось слово «твоя».

– Тётка, – развеял я её подозрения. – Из Белоруссии. Наталья Терентьевна.

– А-а, – протянула Настя и взгляд её потеплел. – Вообще-то я знаю, что там у тебя родственники, но имена их мне не известны. Ты же всё «тётка» да «дядька». И ещё, по-моему, Санька?

– Брат. И Ольга – сестра. Двоюродные. Только что-то не припоминаю, когда это я тебе о них рассказывал?

– Ты рассказывал не мне.

– Ага! – хлопнул я её по носу телеграммой. – Подслушивала!

– Гм-гм... Ну, был грех...

Я задумчиво потёр щёку, потом щёлкнул по телеграмме:

– Ну и что ты об этом думаешь?

– А в чём проблема-то? – повела она плечиком и мило улыбнулась: – Куда иголка, туда и нитка!

– А работа? Это ведь не на полчаса. Соскучишься.

– Не соскучусь. Ты же рядом будешь. И я тут же, под крылышком! – Она игриво прижалась ко мне.

Я обнял её и повёл на кухню:

– Продолжим. Да и Глашке надо сказать, чтоб посуду помыла.

– Я те дам «Глашку»! – шлёпнула она меня по заднице. – Кто в доме хозяин?

– Тараканы.

– Балбесы! Такие, как ты. Сама справлюсь без твоей Глашки! Изобретатель! – Она гневно загремела посудой, потом сквозь шум воды донеслось: – Надо хоть тётку в известность поставить: едем, мол! А то заявимся, как снег на голову!

– Чего её ставить? Сама же звала! Значит, ждёт уже.

– Не доходит? – Настя фыкнула, пытаясь убрать свисавшую на глаза прядь волос. – Туда ехать дня два, наверное? Если не больше?

– Ну?

– Что «ну»? Телеграмму-то она сегодня давала, а мы тут же, сегодня же, и выскочим, как чёртик из коробки!

– Тётка – свой человек, поймёт.

– Чего «поймёт»? Что ты летать научился? Или за порогом притаился, приглашения ожидаючи?

– Нет. Что я отзывчивый такой. И вообще, – улыбнулся я. – Тебя показать надо! Невеста, мол. Женимся. У меня ведь из родни ближе никого и не осталось. Она со мной ещё с детского сада нянчилась.

На это Настя ничего не ответила, только бросила мимолётный благодарный взгляд и чуть покраснела.

– Только вот проблема! – Я скроил озабоченную физиономию. – С билетами-то сейчас напряжёнка: на чём ехать-то будем?

– Уж и не знаю! – подыграла Настя. – И денег у нас негусто!

– Занимать придётся. Чем отдавать будем?

– Отработаем в поте лица! – поддакнула она и вдруг серьёзно спросила: – Кстати, о работе. Как думаешь с ней быть?

– Не понял! – вытаращился я. – На кой ляд мне теперь ихняя работа? Жить, что ли, не на что?

– Шарик! Ты балбес! – постучала она кулачком мне по лбу.

– Согласен. А если подробнее?

– Ты ведь на заводе ещё числишься... этим... фрезеровщиком, если не ошибаюсь?

– Ну!

– Опять «ну»! Уволиться надо официально, коли работать не собираешься.

– Не врублюсь: на кой?

– Чтобы власти не докучали.

– Ох уж мне те власти! – отмахнулся я и изобразил: – «А на какие шиши живёте, мил человек?» Понял я, понял. Так я просто прогульщик, а тогда превращусь в тунеядца, что, по их понятиям, тоже не сахар. Фигня всё это в нашем теперешнем положении! – Я запустил ей руку под халатик . – Пусть тебя волнует теперь только вот это...

Она взвизгнула и шлёпнула меня по руке:

– Иди! Власти явились! Легки на помине.

За шумом воды я и не расслышал, что к нам опять кто-то ломится.

– Так быстро? – вздохнул я разочарованно и пошёл открывать.

*****

Из темноты коридора на меня смотрел Санька.

– Можно? Не помешаю?

– Да ну, что ты! – моментально обрадовался я. – Заходи! Только почему стучишь? Звонок ведь есть.

– Да?.. – рассеянно оглянулся он на кнопку каркающего устройства. – Тут у вас такая темень! Я дверь-то едва нащупал... – Он переступил через порог и, поставив на пол сумку с выглядывавшим из неё термосом, протянул руку: – Приветствую вас, господа. Новости слышали?

– Какие? – в один голос спросили мы с Настей. Она успела накинуть на себя что-то пёстрое, скрывающее подробности рельефа, и дышала мне в затылок.

Понимающая усмешка скользнула по его лицу:

– Сказано: «Счастливые часов не наблюдают»! Вы позволите? – он снял шапку и вопросительно посмотрел на меня.

– Само собой! – засуетился я, помогая ему разоблачаться.

– Благодарю, – он мельком глянул на себя в зеркало и сказал: – Самолёт разбился вчера. Тут, неподалёку. От вас в двух шагах. Весь город уже на ушах!

– Да? – удивился я. – А мы ничего не слышали.

– И это ещё не всё! – заговорщицки подмигнул он. – Говорят, ему в этом помогли! И знаешь, кто?

– Кто?

Он выдержал многозначительную паузу и торжественно объявил:

– Летающая тарелка!

Потом, не отмечая у нас особого интереса, уточнил:

– Усекаешь?

Мы с Настей удивлённо переглянулись.

– Я сразу подумал, что без вашего участия тут не обошлось! – Он хитро прищурился: – Или я чего-то не догоняю?

– А при чём тут мы? – изумился я.

Он протестующе поднял ладони, с ходу отметая все возражения:

– Вот только не надо! Уж кто-кто, а я-то тебя знаю! Тем более, после тех фокусов, что ты нам там показывал, я вообще ни минуты не сомневался. Нинка, кстати, тоже. А ты сам знаешь, как её трудно убедить в чем-либо... паранормальном.

– Да, ей-богу, я тут ни при чём! – возопил я, прерывая поток его славословий.

Он недоверчиво посмотрел на меня и решил найти поддержку у Насти:

– Это правда?

– Конечно! – ответила та, не меньше моего удивлённая таким поворотом дела. – Да и до того ли нам было?

– Кто б сомневался! – многозначительно прищурился он. – Дело молодое!

Но я с ходу отверг его намёки:

– Ты не так понял. У нас тут ЧП произошло. Едва выкрутились.

Санька сразу стал серьёзным:

– Что стряслось?

– А!.. – отмахнулся я. – Долго рассказывать. Да и не поймёшь. Надо начинать с самого начала.

– Вот-вот! Я как раз за этим и пришёл! – обрадованно воскликнул он. – Я же ночь не спал после вашего визита! Надеюсь, не откажете?

Я оглянулся на свою половину, мол, как мы? Встретил безмятежно-спокойный взгляд и понял, что мы не против.

– Да ты проходи, чего в дверях-то разговариваем? – Я прошёл в мастерскую, увлекая его за собой.

– Ого! – Санька подался к картине. – Явный прогресс! Сударыня! – Обратился он к Насте, не оборачиваясь. – А ваше присутствие влияет на него оч-чень, я бы сказал, благотворно! Дай-то Бог!

Он попятился к окну и стал оттуда разглядывать картину.

– А вот она считает как раз наоборот, – я подмигнул заметно порозовевшей «сударыне». – Говорит, что как только она появилась на горизонте, работа у меня вообще встала.

– Позвольте вам заметить, сударыня, что в данном случае вы абсолютно неправы. У него даже манера письма изменилась в лучшую сторону. Вот, смотрите: здесь, – он подошёл и осторожно приблизил палец к полотну, – и здесь. Это же чудо!

– Ладно вам! – совсем смутилась Настя. – Э'т самое... Надеюсь, вы тут без меня управитесь? А у меня ещё уйма дел. А вообще – может, чайку? – благосклонно поинтересовалась она, обернувшись уже на пороге.

– Не извольте беспокоиться! – встрепенулся гость. – Мы уж откушамши. На службу же иду, – улыбнулся он. – Вот и не утерпел. Дай, думаю, загляну! Может, оно чего и прояснится? – Он глянул на часы. – М-да... У меня ещё час в распоряжении. Я нарочно пораньше вышел.

Проводив глазами Настю, я спросил:

– Ты Амхату сказал?

– Говорил. Он не поверил.

– Чему?

– Что ты заболел.

– Угу. Всерьёз и надолго. Можно сказать – навсегда.

– Оно, конечно, дело похвальное... – раздумчиво отвёл Санька взгляд, но я его перебил:

– Я не о женитьбе. Хотя и это дело не последнее.

Он криво ухмыльнулся:

– Далеко не последнее. Можешь поверить моему горькому опыту...

– Ну а что Нинка?

Он вяло отмахнулся и, задумчиво глядя на картину, процедил:

– Сложно...

– Что так?

Он скользнул по мне неопределённым взглядом и нехотя попросил:

– Потом... Гм!.. Если не возражаешь...

– Не возражаю. Тогда о чём?

Он встрепенулся:

– Это тебе-то не о чем рассказывать?!

Я с сомнением глянул на часы:

– Боюсь, начинать-то придётся издалека...

– Ну так не томи! Я весь внимание!

– А работа?

Он презрительно отмахнулся:

– Если любит – подождёт. Да и стоим всё равно.

– Ну, коли так...

Я встал, прошёлся по мастерской туда-сюда, обдумывая, с чего начать, и стал рассказывать.

Санька был благодарным слушателем. Глаза его горели восхищением и откровенным участием. Это сильно «подогревало» меня, и я распетушился перед ним, даже несколько приукрашивая события, не в ущерб, конечно, сути дела. Особенно его поразило то место в рассказе, где мы с дедом бродили по улицам Нью-Йорка.

– Володь, ты извини, пожалуйста, что перебиваю, – сказал он с какой-то даже дрожью в голосе, – но нельзя ли это увидеть собственными глазами?

– Отчего ж нельзя? – понимающе улыбнулся я. – Очень даже можно. Только давай я тебе уж всё до конца расскажу, а то потом, боюсь, уже не будет охоты языком чесать столь обстоятельно. А уж после этого приступим к практической части. Ты думаешь, я не понимаю, что тебе не терпится поскорее попасть в штатовский музыкальный рай?

– Всё-всё-всё! Я весь внимание! – Он поглубже втиснулся в кресло и скроил внимательную физиономию.

Но тут из кухни меня окликнула Настя. Я извинился перед своим слушателем и поспешил на зов.

– Слушай, – зашептала она мне, – я так думаю, что ваша беседа затянется надолго, поэтому я вот что придумала. Вы тут покалякайте всласть, а я хочу у себя мал-мал разгрести после погрома. Я ведь там так ещё и не была. Да и подобрать надо кой-чего из одежды. Я поняла, что не сегодня-завтра мы к тётке нагрянем? Не поеду же я в этом? Или ты передумал?

– Ты всё правильно поняла, – я чмокнул её в щёку. – Скоро буду!.. Сезам!

Верный «джинн» вылез из бутылки.

– Я тут вам пожевать приготовила, – кивнула Настя на стол, прикрытый салфеткой. – А то ты вообще во времени потерялся: битый час моришь его своими баснями. Только не тяни с едой: тараканы мигом всё оприходуют. И сам не пропадай – жду! – Она чмокнула меня в ответ и переступила кромку экрана.

Я вернулся к Саньке в комнату. Он по-своему понял наши с Настей переговоры:

– Я, наверное, всё же не вовремя? – И поднялся.

– Успокойся, – я взял его за плечи и усадил обратно в кресло. – Никому ты не мешаешь. Мы уже одни. Настя ушла.

– Ушла? Ведь я только что...

– Не верь ушам своим, – улыбнулся я. – Домой я её отправил. Телепортировал.

Санька только головой покрутил. А я продолжил повествование о своих невероятных приключениях...

*****

– Так ты что, ему ничем и не отомстил? – удивился Санька, когда я, окончательно выдохшись, захлопнул рот.

– Настя «вето» наложила, – пожал я плечами. – Овчинка, говорит, выделки не стоит. Хотя, если откровенно, я так не считаю.

– Я тоже! Представляю, если б он с Нинкой такие фортели выписывал! Уж я бы...

– А мне казалось...

– Что я только был бы рад избавиться от неё? – продолжил он невысказанную мною мысль. – Поздно, батенька! Раньше надо было думать. А сейчас она мне не просто стерва-жена, а ещё и мать Юльке. А это – сам понимаешь – накладывает определённые обязательства. Хоть я и готов её иной раз послать... на Альфу Центавра!

– Ну ты тогда меня зови, – пошутил я, но он только криво усмехнулся. Я тут же поинтересовался: – О чём печаль твоя?

Он вздохнул и бросил на меня виноватый взгляд.

– А позволь мне угадать?

Он обречённо махнул: валяй, мол.

– Деньги назад принёс?

Он только головой покрутил:

– От тебя не скроешь...

– А тут и скрывать-то особенно нечего. Всё и так было ясно с самого начала. А насчёт денег... Есть два приемлемых варианта.

– Какие же?

– Не знаю, насколько придутся они тебе по душе, – засомневался я, – но слушай. Вариант первый: внушение. Обрабатываем Нинку, чтобы даже и разговоров не вела, что деньги не ваши...

Он усмехнулся:

– Её обработкой я занимаюсь уж сколько лет и всё безрезультатно, а ты надумал за один раз...

– «Товарищ не понимает»! – вспомнилось мне излюбленное Пашкино. – Неужели ты подумал, что я буду вести с нею душеспасительные беседы?

– А разве не так?

– Ради Бога! Вот эта штучка, – любовно погладил я браслет, – позволяет сделать это не отходя от кассы.

– Н-ну... а второй? – деликатно перевёл Санька тему в несколько иную плоскость.

– Второй вариант проще, без всякого «волхования». Ты оставляешь деньги у меня, но пользуешься ими по своему усмотрению. Буду у тебя камерой хранения. Или сберкассой, если тебе так больше нравится. Ну? Выбирай!

– Наверное, второй.... – задумчиво потёр он щёку. – Не подумай, что я не верю в твои чудесные возможности, но в первом варианте есть что-то такое... Не знаю, как и сказать...

– Давай без комплексов! Чего оправдываешься?

– Да нет, ты послушай... Ну, в общем, я привык к ней такой, как она есть. А если ты её... гм!.. подкорректируешь, то это будет уже не Нинка. Я просто не буду знать, чего от неё ожидать в этом новом исполнении. Так-то я приблизительно вычисляю наперёд все её реакции и, кстати, редко ошибаюсь. А в том, что предлагаешь ты... Ну, в общем, сам понимаешь.

– Делай, как тебе удобно! – сказал я, а он вздохнул и опустил глаза. – А будет мало – ещё нарисуем!

– Шутник! Мне бы с этим справиться...

– С нашими-то аппетитами? Что у тебя, что у меня?

– Тебе-то, я полагаю, деньги и не понадобятся. Смысла не вижу.

– Завидуешь?

– Если и есть, то самую малость. С миллионом-то в кармане?

– Не завидуй. Ведь у тебя есть я. Всё, что тебе потребуется – к твоим услугам! И в любое время.

– Угу, – он насмешливо фыркнул. – Тебе только и будет дел, что меня обслуживать. Поселишься на какой-нибудь там Кассиопее и будешь к нам на грешную Землю заглядывать раз в столетие. Ради забавы. Ты теперь можешь такую прихоть себе позволить. Ищи тогда тебя!

– А что? – подыграл я. – Мысль неплохая! Хотя... Первый опыт общения с иными мирами тебе известен.

– Ну, здесь-то случай особый! – возразил он. – Ты с присущей тебе горячностью вступился за даму сердца. – Он поднялся. – Если не возражаешь, сделаем небольшой перерыв – курнуть надо.

– Давай. А я тут пока насчёт чайку соображу.

– Я бы на твоём месте только пальцами щёлкнул, – сказал он уже из коридора.

– Ну нет, в этом удовольствии я себе отказать не могу!

– А! – он понимающе усмехнулся. – Ритуал!

– Вот именно!

*****

Чайник ещё не закипел, а замок входной двери уже щёлкнул: Санька вернулся. Да не один: на улице его поймал Пашка.

– О! – заорал я, увидев его физиономию. – Какие люди в нашем доме!

– Да ты знаешь, – преодолевая смущение и переминаясь с ноги на ногу, Пашка скосил глаза в сторону Настиной шубки, всё так же висевшей на вешалке. – Я это... Я на минутку... Можно тебя? – И он стал возиться с замком двери, пытаясь его открыть и приглашая меня жестом на улицу. – Дело есть.

– Да ты заходи! – рассмеялся я, видя, как он старательно гримасничает, делая значительное лицо. – Нет у меня, кроме Саньки, никого!

– А это чьё? – покосился он на вешалку.

– Ушла она. Проходи, не стесняйся.