Текст книги "Браслет"

Автор книги: Владимир Плахотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Ну, не без этого, конечно! – разулыбался Санька. – А как же ещё прикажете лечить больного? И вообще, – подвёл он черту, – может, хватит воду в ступе толочь? Не лучше ли взглянуть, что об этом думают сами «больные»?

– Только, пожалуйста, без этих ваших... – выразительно сверкнула она своими глазами. – Штучек!

– Не извольте сумлеваться!

*****

В течение, наверное, получаса мы порхали над развалинами родного нашего городка. Санька приуныл, впервые воочию увидев результаты деятельности «свободолюбивого» населения. То ли дело – видеть по ящику выхваченные пристрастным оком фрагменты местного бытия, и совсем другое впечатление производит всё это в натуральном свете. Жизнь в городке почти замерла и определить, что здесь ещё обитают люди, можно было лишь, пожалуй, по рынку, на воротах которого до сих пор красовалась пробитая пулями во многих местах вывеска, сообщающая, что он «колхозный», да по нескольким стихийно возникшим базарчикам, где, наряду с обычным набором, торговали самыми немыслимыми вещами.

Пока Санька предавался охватившей его печали, я внимательно вглядывался в лица людей, которых нужда выгнала в общественное место. Страх, нерешительность, усталость, накопившаяся за годы войны, желание сцепиться по любому пустяку, – это всё легко читалось в горестных складках губ и в недоверчивых, смотрящих исподлобья бегающих глазах. Однако в сутулившихся и нервно вздрагивавших при каждом громком звуке людях не заметно было даже и намёка на те чувства, которые я надеялся посеять в их душах своим вмешательством.

Как бы в подтверждение моих умозаключений, где-то рядом прозвучала автоматная очередь, ей ответила другая и посетители рынка бросились врассыпную. Торгаши дружно попадали на землю и с опаской стали выглядывать из-за нагромождений ящиков с товаром. По рынку прокатилась передаваемая шёпотом волна: «Ахмад!.. Ахмад!..»

На площадь, мгновенно очистившуюся от народа, вывалилась толпа разухабистых, давно небритых молодцов, с головы до ног увешанных оружием. Они что-то шумно обсуждали, радостно гогоча, и часто стреляли в воздух и по сторонам, используя прилавки и без того израненных павильонов с любовно разложенными товарами в качестве мишеней. Фонтаны брызг из овощей и фруктов летели во все стороны, осыпая ими залёгших в укрытия торгашей.

– Не, ну ты глянь, чего творят! – прорычал Санька. – Полнейшая анархия!

– Что-то я особой любви в их глазах не наблюдаю, – не преминула Настя подковырнуть меня.

Я одарил её долгим взглядом, полагая, что его значение она поймёт и без слов, и, чувствуя, как во мне тоже закипает гнев, решительно повернулся к экрану:

– Щас мы их!

– А как же Бей? – всё с той же неприятной усмешкой попыталась образумить меня Настя.

– Ну как ты можешь?! – возмутился я и открыл проход.

Стрельба мгновенно прекратилась. По той причине, что стрелять стало нечем. Я повторил уже испытанный приём: всё оружие, а вместе с ним и одежда на бравых вояках, исчезли. Теперь на притихшей площади, залитой ярким солнечным светом, стояла кучка голых мужиков, растерянно разводя руками. Очень немногие из них могли похвастать атлетическим телосложением. Кривые ноги, отвисшие животы, дряблые мышцы вовсе не придавали мужественности их телам, привыкшим во всём полагаться на силу оружия.

Настя прыснула в кулак:

– Ну, ты без подколов не можешь!

– Верной дорогой идёте, командор! – поддержал Санька. – Пущай теперь попробуют поговорить на равных!

Где-то с минуту на площади было тихо. Только где-то неподалёку заливался грудной ребёнок, да булькала какая-то жидкость, вытекающая из пробитой ёмкости. Но эти звуки только подчёркивали напряжённую тишину.

Потом бандиты должным образом оценили свой, так сказать, наряд, и, стыдливо прикрывая интересные места, все разом загомонили. Они злобно оглядывались по сторонам, перемежая свою речь отборнейшим матом.

– Поразительно, – смущённо пробормотала Настя. – Почему они общаются на своём языке, а ругаются всегда по-русски?

– Ну что ты! Как можно? На своём-то оно неприлично! – усмехнулся Санька. – А русский – он всё стерпит!

Развалившись в кресле, он с удовольствием разглядывал озадаченные лица попавших впросак воинов ислама.

Решив, наконец, что пора и честь знать, повоевали немного и хватит, посрамлённые «хозяева» в спешном порядке стали отступать. Но не тут-то было! Сначала один, за ним другой, а потом и все остальные стали натыкаться на невидимую стену, окружившую их, как выяснили они, со всех сторон. Круг, очерченный ею, оказался метров пяти диаметром.

Вояки ударились в тихую панику, с ужасом смотрели на крепкого жилистого мужика с волчьим взглядом и что-то визгливо ему высказывали. Вероятно, это и был тот самый «Ахмад», имя которого прокатилось по рынку испуганным шёпотом перед его выходом на «сцену».

Он молча подошёл к невидимой преграде и недоверчиво ткнул в неё пальцем. Тот упёрся в препятствие и дальше не пошёл. Он криво ухмыльнулся и ударил в это место кулаком. Стена мягко спружинила и отбросила кулак. Ахмад оглянулся на сообщников и что-то прорычал. Один из них, самый грузный, отошёл назад на несколько шагов, и, всё так же стыдливо прикрывая чресла рукой, попытался с разбегу проломить преграду всем своим немалым весом. Результат оказался тем же и он со стоном ватным тюфяком сполз по стене на землю.

– Твоя работа?! – то ли спросил, то ли восхитился Санька.

– А то!..

– Занятно! – хохотнул он. – Такого цирка я ещё не видал!

Вместо ответа я только многозначительно улыбнулся.

Бандиты, наконец, осознали, что оказались в западне. Ещё не до конца веря в случившееся, они, тихонько подвывая от страха перед непонятным явлением, заметались по очерченной стеною площадке, тщетно пытаясь нащупать выход. Однако дверь в данной конструкции не была предусмотрена.

Теперь и до посетителей и завсегдатаев рынка дошло, что с их обидчиками случилось что-то невероятное. То тут, то там над истерзанными прилавками начали появляться удивлённые и заинтересованные физиономии. Они переглядывались и вполголоса спрашивали друг друга о причине столь странной метаморфозы. Многие, осмелев, поднялись во весь рост и стали потихонечку приближаться к заколдованному кругу. Их примеру последовали остальные, готовые однако в любой момент дать задний ход. Но страшного ничего не наблюдалось, и торговый люд окончательно расхрабрился. Послышались насмешливые выкрики и откровенная брань. Вокруг сбившихся в кучу голых любителей пожить за чужой счёт собралась плотная толпа. В них полетели овощи, фрукты, вернее, то, что от них осталось, а то и просто палки и камни. Цели они, конечно, не достигали, но это ещё больше раззадоривало опьяневших от сдерживаемого долгое время чувства мести торгашей. Глаза их горели ненавистью, рты злобно перекошены и изрыгали проклятия на странной смеси русского и чеченского языков.

Бандиты, несуразные в своей наготе, стояли в центре круга и со страхом смотрели на беснующуюся толпу.

Я начал потихоньку сужать размеры «заколдованного» круга. Торгаши, заметив это и приняв как результат собственных проклятий, обрадовались и стали активно помогать, наваливаясь на пружинящую стену и упираясь ногами в изъеденный временем и войной асфальт.

Стоявшие в центре виновники «торжества» тоже усекли, что стена стала поддаваться натиску разъярённых мстителей, и этот факт не добавил им бодрого расположения духа. Их было человек двадцать, и из них только трое остались на ногах. Остальные взвыли и попадали на землю, в ужасе ожидая скорой расправы. Ахмад же и двое его соратников оказались не робкого десятка. Они, всё так же прикрываясь обеими руками, стояли и, тихо переругиваясь, исподлобья смотрели на взбунтовавшуюся «чернь».

Когда до бандитов осталось около полуметра, стена прекратила своё продвижение к центру. Это не понравилось жаждущим мести участникам «шоу» и они удвоили свои усилия. Разумеется, это ни к чему не привело. Толпа взбесилась.

Пора было переходить ко второй части «программы».

Совершенно чистое безоблачное небо вдруг изрыгнуло гигантскую ветвящуюся молнию, и она ударила в силовой колпак, прикрывавший бандитов. Он засветился ослепительно-ярким изумрудным огнём и воздух потряс ужасающей силы удар грома!

Весь присутствовавший на рынке люд, как подкошенный, повалился на землю. Даже Ахмад «со товарищи» послушно засверкал голой задницей, зарывшись головой в дорожную пыль.

И в наступившей тишине с высоты небес раздался продирающий до мозга костей низкий, спокойный в своем величии, голос:

– А Л Л А Х А К Б А Р !!!

Рядом со мной послышались жидкие аплодисменты.

– Браво, маэстро! – Настя насмешливо кривила губы. – Представление удалось на славу!

– Что-нибудь не так? – сухо осведомился я.

– Всё о'кей, Володь! – воскликнул довольный Санька. – Только так их и можно ещё пронять. Результат, как видишь, налицо!

– Ну а как же шарик? – гнула своё Настя.

– Какой Шарик? – не сразу понял Санька, всё ещё находясь под впечатлением увиденного.

– Ну этот ваш... Генератор? Любви и красоты?

– Не пойму никак, – нахмурился я. – Что ты имеешь против?

– Как «что»? – рассмеялась она. – Машинка-то не работает! По идее тут уже все должны друг у друга в объятиях валяться, а это что? – она кивнула на экран. – Любовью здесь и не пахнет!

– Москва не сразу строилась...

– Ну, конечно, «не сразу»! Только, почему-то, когда ты шарик запустил, со мной моментально сделалось... стыдно вспомнить! – Она слегка покраснела и покосилась на Саньку. – А на них оно что-то и не действует. Разве не видишь?

– Вижу. Щас разберёмся...

Мы подпрыгнули на орбиту, где оставили генератор, но его там попросту не оказалось! На мой вопрос относительно его местонахождения браслет ответил, что оно ему неизвестно!

– Как так?! – изумился я. – Спёрли, что ли?!

– Ты прав, мой юный друг, – послышался за спиной у меня знакомый голос. – Именно спёрли!

Мы все разом обернулись.

Позади нас, сунув руки в карманы серебристой куртки, стоял, вернее, парил в дециметре над зеркальной поверхностью... Танзу! Собственной персоной! Он склонил голову набок и чуть насмешливо улыбался.

– Здрас-с-сьте... – просипел я, чувствуя, как медленно сходит краска с моего лица.

– Не ждали? – Танзу поставил ногу на край нашего «пятачка» и спросил: – Вы позволите?

– Конечно-конечно! – засуетился я, освобождая место. – Прошу садиться!

Гость повёл рукой: мол, не надо, сиди. И тут же, напротив наших, мягко чвакнув, выросло ещё одно кресло. Того же типа, что и тогда, в моём «лазарете».

– Ну что ж, друзья, пришло время объясниться, – торжественно объявил Танзу, с удовольствием откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.

Санька, с подозрением наблюдавший за телодвижениями незваного гостя, наклонился ко мне и, прикрыв рот рукой, тихо спросил:

– Володь, это кто?

– Александр Петрович! – с укоризной покачал головой Танзу. – Могли бы и сами догадаться!

Санька сконфузился и покраснел. То ли потому, что звёздный гость польстил ему, назвав по имени-отчеству, то ли оттого, что тот услышал его нарочито неприязненный тон.

– Мне бы надо было сразу представить вас... – заспешил я, как бы оправдываясь за невежливую выходку друга, но гость, широко и добродушно улыбнувшись, сам протянул ему руку и представился, выжидательно заглядывая ему прямо в глаза:

– Танзу! Полагаю, это имя вам знакомо?

– Более чем... – смущённо буркнул Санька, автоматически отвечая на рукопожатие.

– Вашу ручку... – привстал Танзу и приложился к Настиной руке, которую та, ощущая неожиданный приступ стеснения, неловко протянула ему её. – Ну вот, теперь все формальности, принятые на вашей планете, улажены, и я, с вашего позволения, беру быка за рога. Возражений нет? – И он оглядел нашу онемевшую компанию всё с той же обезоруживающей улыбкой, которую при желании можно было бы расценить и как покровительственную. Но, как мне казалось, он имел на то все основания.

– Ну, во-первых, насчёт созданного вами гипногенератора. Его, действительно, украли. Вернее, попытались это сделать, но при попытке-то его и уничтожили. Да-да! – подтвердил он, видя, что мы недоверчиво переглядываемся. – И произошло это именно в тот момент, когда ты закрыл канал перехода. Знали бы вы, что здесь творилось те несколько секунд, пока вы приходили в себя после облучения генератором! Настоящее сражение!

– Сражение? – удивился я. – Кого с кем?

– Да всё с теми же! С Беем, да с его командой!

– Я, наверное, чего-то не понимаю: наш генератор – такая ценность?

– Не в генераторе дело... – Собираясь с мыслями, Танзу совершенно по-земному почесал левую бровь указательным пальцем. Это не ускользнуло от пристального внимания Саньки и он едва заметно улыбнулся. – Не в генераторе дело, – повторил Танзу. – Дело в тебе. Ты зарядил генератор полным набором своих пси-частот и он стал эквивалентом тебя самого... Я понятно излагаю? – спросил он, окинув нас быстрым взглядом. Мы ещё ничего не успели ответить, а он продолжил: – Что будет неясно, спросите потом... Ну так вот. Я не зря облачил тебя в такой вот костюмчик, – показал он на своё серебристое одеяние. – В нём ты для них стал абсолютно невидимым. Бей всё это время крутился рядом с Землёй, пытаясь, как это у вас говорят, запеленговать твоё местонахождение, но это ему всё никак не удавалось. Говоря по-русски, костюмчик сбивал с панталыку. Результаты твоей деятельности он видел, а тебя самого – нет. Находись он даже рядом, результат был бы тем же. Чтоб тебя заполучить, он и шпиона забросил в твои ряды. – И гость со значением взглянул на Настю. – Да только – с тем же успехом.

– Что?! – вспылила Настя. Это я-то шпион?! Да как вы смеете?!

– Вашей вины здесь нет, – успокоил её Танзу. – Вас попросту использовали. Вы позволите? – протянул он руку.

Настя обиженно приподняла бровь:

– Что ещё?

– Ваш локоток.

Она бросила на меня беспомощный взгляд и нерешительно кивнула. Танзу двумя пальцами легонько обхватил ее локоть и произнёс какую-то тарабарщину, смотря ей прямо в глаза.

– Это код, – пояснил он. – Кирюшу помните?

Я хмыкнул:

– Ну, ещё бы!

Настя вдруг страшно побледнела, тихо охнула и подняла на меня виноватый взгляд.

– Что такое? встревожился я.

– Ничего страшного, – ответил за неё Танзу. – Если позволите, Настя, я всё объясню сам? – Та потупилась и едва заметно кивнула. – Ну, так вот, – продолжил гость. – Никакой Кирюша не землянин, как он представился тебе перед нашествием...

– То-то я и не мог понять...

– А спросить, конечно, не догадался. Вернее, тебе этого не позволили, – многозначительно припечатал он последнее слово. – Этот Кирюша никто иной, как «особа, приближённая к императору». Короче, доверенное лицо Бея. Он – уроженец одной из планет системы S Золотой рыбы. Есть такая звезда в местном рукаве Галактики. Ну, я думаю, вы понимаете, что это она у вас так называется, Мы-то зовём её, конечно, иначе. Но не об этом речь... Я хочу сказать, что во всей этой истории есть какая-то странность. Мы всё время наблюдаем за тем, как Бей охотится за тобой, и никак не можем понять, чем вызван такой повышенный интерес к твоей персоне? Ведь таких, как ты, операторов-корректоров, – многие тысячи. Да ты это и сам видел. – Я согласно кивнул. – Так ведь вот какая штука получается: выходит, не браслет ему нужен, а ты сам. На этот счёт у нас имеются кой-какие соображения, – обронил он как бы невзначай, – но говорить об этом ещё рано... Ну так вот, начёт шпиона! – сверкнул он неожиданной улыбкой. – Во время своего последнего визита Кирюша решил действовать с тылу – через Настю. В подкорку ей закинул установку: во что бы то ни стало вынудить тебя снять «костюмчик». Как ты понимаешь, сделать это можно под предлогом того, что он, якобы, мешает интимной близости... Я правильно излагаю? – повернулся он к Насте. Та густо покраснела и потупилась. – Значит, правильно, – удовлетворённо хмыкнул он. – И всё бы ничего, так бы оно, в конце концов, и получилось, не вмешайтесь тут вы оба со своей идеей «генератора совести»! – При этом он чуть заметно усмехнулся. – Это сбило с панталыку всю Бееву команду. Когда ваш генератор засверкал в пси-диапазоне, словно яркое солнце, они от радости лёгкой добычи совсем потеряли голову. Даже не дали себе труда проверить, а не фальшивка ли это? Вот тут-то мы их и накрыли, лишь только они проявились возле вашего шарика. Пришлось, конечно, потрудиться, чтобы унять эту буйную компанию, но это уже к делу не относится... Они с досады даже шарик уничтожили, когда обнаружили подлог. Но теперь уже всё позади. Самое главное Бей обезврежен...

– Да ну?! – вырвалось у меня.

– ...и находится в надёжном месте. Собственно, я для того и явился, чтобы: во-первых, выразить вам благодарность от имени Галактического Совета за содействие в организации поимки зарвавшегося преступника, а во-вторых... – Он чуть замялся, подыскивая нужные слова. – А во-вторых, мне поручено передать вам пожелание... м-м... избегать подобного рода экспериментов над населением Земли, каким является опробирование изготовленного вами гипногенератора. Настя была права, когда говорила, что это насилие над природой человека...

– Вот так! – не преминула та пригвоздить меня.

– Идея была, – продолжал Танзу с улыбкой, – ну, скажем так: неконструктивной. С самого начала. Мы допустили его создание лишь только затем, чтобы выйти на Бея.

– В качестве приманки?.. – упавшим голосом спросил я.

– Если быть до конца честным – да, – на мгновение скромно потупился Танзу. – Теперь вы можете возвращаться на Землю и спокойно заниматься своим делом... Ты зря расстраиваешься, – положил он руку мне на плечо. – Начало положено неплохое. Только масштаб мелковат. Можно в этом направлении более широко и сосредоточенно поработать.

– Это вы насчёт бандитов?

– И об этом тоже, – кивнул он. – Так что – семь футов под килем! Возможностей у тебя предостаточно, команда подобралась неплохая, – он с улыбкой окинул взглядом «команду». – Работайте. А я не прощаюсь. Как только выясню, с чего это Бей в тебя такой «влюблённый», так сразу же и... – Он вскинул руку в приветствии: – Всем привет!

И растворился вместе со своим креслом.

У нас одновременно вырвался вздох облегчения.

– «Работайте!» – передразнил Санька гостя, повторяя его жест. – «Всем привет!» Крутой парень! Прямо-таки, свой в доску!

– Мне он тоже не понравился, – сердито сказала Настя, зябко поводя плечами. – С этими своими намёками... Следопыт!

– А ты вообще молчи! – засмеялся я. – Шпиёнка!

– Щас в лоб дам! – сверкнула она глазами. – Шпиёнку нашёл! Уж верней собаки и не сыщешь! – И она посмотрела на меня с вызовом.

– Да ладно тебе! – положил я ей руку на плечо. – Будем считать инцидент исчерпанным.

– Нет, не будем! – заупрямилась «шпиёнка», приподнимая бровь. – Магарыч! – приказала она, подставляя щёку. – Вот так! – удовлетворённо промурлыкала она, когда я послушно наклонился к ней и звучно чмокнул. – Так и быть: прощаю!

– Ну, коль пошла такая пьянка, – подытожил Санька, искоса наблюдавший за нашей перепалкой, – режь последний огурец!

– Это в каком же смысле?

– Да в самом прямом! Звезду Героя обмыть надо!

– Не пойму...

– Ну, даёт! – переглянулся он с Настей. – Нам чего передали от имени Совета Народных Комиссаров?

– Ну... – смутился я. – Как «чего»? Чтоб мы – того!.. с облучением не баловались...

– А больше ты ничего не припоминаешь? Про благодарность вышестоящих органов забыл? Или для тебя это уже фигня? Привычно, мол?

– А!.. вот ты о чём... – вздохнул я. – Заслуги особой тут не вижу. Если помнишь, сам драпал во все лопатки, как заяц!

– Да какая разница? – продолжал ёрничать Санька. – Главное, что наверху замечена твоя скромная персона. Замечена и отмечена.

– Ерунда это всё... – вяло сопротивлялся я.

– Нет, ну ты посмотри! – хлопнул Санька по коленям, обращаясь к Насте. – Не могу никак расколоть его насчёт хаванины! Может, у тебя получится?!

Я, никак не ожидавший такого разворота, изумлённо промямлил:

– Так бы сразу и сказал...

И перед нами тут же возник стол со снедью.

– Ну, ясное дело! – фыркнула Настя, тоже с аппетитом принимаясь за еду. – Ему не напомни, он год не будет ни есть, ни пить. И ни спать! – хитро покосилась она на меня.

Намёк, естественно, я понял, но мне стало неловко по другой причине. Действительно, когда это мы ели в последний раз? Да ещё утром, по-моему. А сейчас какое время суток? Бог его знает: на этой планете всё едино. Солнце намертво приколочено гвоздями к одному месту.

Дай-ка вспомнить... Вот, когда с чеченами воландались, земное Солнце стояло ещё высоко, точно помню...

– Кстати, о птичках, – будто догадавшись, о чём я думаю, сказал Санька. – Ты так и оставишь тех бедолаг помирать, или помилуешь?

– Ничего им не сделается! – небрежно отмахнулся я. – Стена постепенно сама истает.

– Ага! Запрограммировано?

Я молча кивнул.

– А я, – проворчала Настя, – давила бы их, как тараканов!..

– Тебя бы, – хехекнул Санька, – да министром по делам национальностей! Уж ты бы развернулась!.. Откуда такая кровожадность? Им и так, я извиняюсь, страху в задницу нагнали – на всю жизнь хватит!

– Да-да! – брезгливо скривилась Настя. – Горбатого могила исправит! Завтра же за старое возьмутся! Ведь у них не жизнь, а лафа: ни пахать не надо, ни сеять. Пальнул пару раз из автомата и бери, чего душа пожелает!

Мы с Санькой удивлённо переглянулись.

– «Во как сильно беспокоють треугольные дела!» Истинные чуйства-то когда прорезались!

– А я их и не скрывала никогда. Просто случая не представлялось.

– Не могу понять, – в свою очередь удивился я. – С чего бы тебе их ненавидеть? Ведь всю жизнь «под крышей» деда прожила, а говоришь так, будто от них такого натерпелась!

– А разве мало я от них натерпелась? – холодно сказала Настя и в глазах её появилось выражение, заставившее меня прикусить язык. – До шестнадцати-то лет я в детдоме провела. Вкусила, знаешь ли, всю прелесть бытия... – Она немного помолчала, справляясь с волнением, и вдруг с напускной весёлостью прощебетала: – Да ладно, мальчики! Не будем о грустном. Как-нибудь в другой раз... Кстати, о родословной! Ты ему говорил, какая у меня фамилия?

– Нет, – удивлённо пробормотал я, в который раз поражаясь резкой перемене её настроения. – Как-то всё недосуг...

– Что-то диковинное? – вежливо предположил тот, озираясь по сторонам.

– Другова! – торжественно провозгласила Настя.

Санька чуть не подавился:

– Родственница, что ли?

– Вот и я задал ей тот же вопрос, – сказал я, наблюдая за его манёврами. – Однако не тешь себя надеждой: всего лишь... Да чего ты крутишься? – наконец, не выдержал я.

– Ищу, чем бы руки вытереть. Корабль, знаешь ли, без удобств...

– Всего-то? – хмыкнул я и в его брезгливо растопыренных руках оказалось шикарное махровое полотенце. – Говорить надо!.. – назидательно произнёс я, но, увидев выражение его лица, остановился на полуслове: – Чего опять?

– А попроще ничего нет? Совестно как-то такими руками...

– Полотенце съёжилось и превратилось в простой кусок белой тряпки.

– Сойдёт?

– А то! И дышится намного легче, – с хитрой усмешкой смял он податливый материал. – А то взял моду пыль в глаза пускать!.. Так вот, значит, как? – продолжил он, как ни в чём не бывало, прерванную тему. – Значит мы с вами, сударыня, сёстрами доводимся?

– Вовсе нет! – с удовольствием рассмеялась она. – Однофамильцы и не более того!

– Жаль... – равнодушно отозвался Санька. – А не кажется ли вам, господа несостоявшиеся родственники, что мы отвлеклись от темы? – И довольно основательно! – поддержал я.

– Ну, так пора и за дело браться! – сказала Настя, вставая с кресла и сладко потягиваясь. – Пока ещё кто-нибудь с благодарностями не нагрянул. Да и засиделись мы...

– Ну, это смотря что делом называть... – ответил я, уничтожая следы трапезы и скользя взглядом по её ладной фигурке.

– А разве на Земле мало забот? – хитро посмотрела Настя через плечо. Мой взгляд, конечно, не остался незамеченным.

– А как же?.. – начал было Санька, но, увидев, что встрял не вовремя, только едва шевельнул рукой: ладно, мол.

– Что? – одновременно спросили мы с Настей.

Он отвёл глаза и сдержанно хохотнул:

– Уже забыли! Ну, дела!

– Не мути воду, – с сожалением оторвал я взгляд от вожделенных округлостей. – Говори открытым текстом: чего мы ещё забыли?

Санька развёл руками:

– Ну как «чего»? Местное население!

– Всё равно не въезжаю, – пожал я плечами. – Поподробней пожалуйста.

– Мы же собирались облагодетельствовать местное население! Устроить им Восьмое марта!

– Это в каком же смысле? – мгновенно обросла колючками моя Настя.

– Только не надо так волноваться! – Санька развалился в кресле и смотрел на нас, постукивая пальцем по подлокотнику. – Нам это ничего не будет стоить. Будет работать только он! – Кивок в мою сторону.

– Чего это ещё выдумали?! – гневно задышала моя благоверная. – Ну-ка, выкладывай! – набросилась она на меня.

– Да не знаю я ничего! – обалдело отбивался я, с недоумением поглядывая на Саньку. – Какое ещё Восьмое марта?!

– Да ничего страшного я не имел в виду, – вяло усмехнулся тот. – Настругаем им партию-другую гомункулусов и все дела!

– Партию... кого?

– Мужиков искусственных. С обалденной потенцией. Как я понял, именно этого им и не хватает?

Челюсть моя отвалилась сама собой:

– Что-то я такого уговора не припоминаю...

– Ты просто забыл.

– Ну нет! – покачал я головой. – Положим, я что-то и мог забыть, но чтоб такое!

– Ладно! – хлопнул он по подлокотнику. – Припёрли к стене! Признаюсь: это моя выдумка... Но для меня-то ты можешь это сделать?

Я рассеянно поглядел на него и пожал плечами:

– Думаю, что смогу...

Настя тихо опустилась на край кресла, обхватила скрещёнными пальцами колени и проникновенно произнесла:

– Санька... Знаешь, ты кто?

Тот невозмутимо ответил:

– Конечно, знаю!

– Нет, не знаешь, – с нехорошей улыбкой проговорила она чётко и раздельно. – Ты – про-во-ка-тор!

– Ну! – вздохнул тот и развёл руками: – Каждый судит в меру, так сказать... – В какую «меру», он не договорил и лишь выразительно приподнял бровь.

– А всё же любопытно, – попытался я загасить назревающий конфликт, – какой тебе в том интерес?

– Будем считать это моей причудой, – уклонился он от ответа.

*****

Хоть Настя и сопротивлялась и торопила нас домой, праздник для женщин Зеркальной мы всё же устроили. Ну как не потрафить другу? Зрелище получилось довольно эффектное и не без киношных выкрутасов, по части которых я уже стал входить во вкус.

Едва наш «пятачок» завис над знакомой поляной, найти которую с помощью браслета было раз плюнуть, я сразу, не откладывая дела в долгий ящик, начал «колдовать».

В зените, сначала слабо, потом всё ярче и ярче, стала разгораться звезда изумрудного цвета. В такт нарастанию яркости во всю поднебесную ширь пронзительно зазвучали фанфары, слышанные мною когда-то по телевизору и пришедшие сейчас на ум, как наиболее подходящие к случаю.

– Почему не знаю? – навострил Санька уши меломана.

– Пётр Ильич, – иронически улыбнулась Настя. – Четвёртая.

– Симфония? – уточнил тот и, когда Настя соизволила кивнуть, сказал с сожалением: – Ну уж, где уж нам уж!..

– Если не обращать внимания на страшную фальшь, – впечатляет!

Не ожидая подобной «поддержки», я удивлённо посмотрел на неё:

– Ты слишком много от меня требуешь. Как говорил Незнайка, главное, чтобы было громко!

– Этого у тебя не отнять...

Поляна, до этого безлюдная, стала быстро заполняться народом. Из густых зарослей отовсюду выбегали едва прикрытые лохмотьями женщины и поражённо замирали, уставясь на необычное небесное явление. Их полуобнажённые тела в свете новоявленной звезды, которая всё больше становилась похожей на маленькое солнце, выглядели мертвенно-бледными. Чтобы избавиться от этого неприятного эффекта, я плавно изменил цвет солнышка на ярко-жёлтый, и, под громкий возглас то ли восхищения, то ли испуга, прозвучавший единым вздохом, поляна и прилегающие окрестности заиграли своими естествеными цветами. Сумерки отступили. И только зловещим красным цветом всё так же горел горизонт, ощерившись рядами чёрных силуэтов, вздыбившихся до самых небес.

Аборигенши, давно отвыкшие от дневного света, подслеповато щурились слезящимися глазами, но лиц от звезды не отворачивали.

– Не при дамах будь сказано, – негромко пробормотал Санька, свесившись через подлокотник и заглядывая вниз, – но как же они с тех пор постарели!

Это правда. Среди массы женщин, запрудивших ритуальную поляну, я не узрел ни одного молодого лица.

– Вымирает раса. Мы, кажись, подоспели вовремя.

– Если не опоздали. – Насте явно не по душе была наша затея. – В таком возрасте не очень-то легко будет рожать. И вообще, – дёрнула она плечиком, – как насчёт хромосомного набора?

– Об этом браслет уже позаботился, – спокойно заверил я.

– И когда же это ты успел? – Она постаралась в свой вопрос вложить как можно больше яду.

– Стараемся...

И вот из недр ослепительно сверкавшего солнышка чинно, с достоинством, один за другим в центр поляны стали плавно спускаться рослые мускулистые мужики с суровыми лицами.

– Бесстыдник! Ты бы хоть прикрыл их чем, что ли? – смущённо сказала Настя, наблюдая за действом. – И чего они у тебя такие хмурые?

– Сурьёзная работа предстоит! – ввернул Санька.

– Дамы испугаются и разбегутся.

Но «дамы» не испугались и не разбежались. Сказалась многолетняя «подготовительная» работа. По всей округе прокатился тысячеголосый вздох, и, будто по команде, контингент встречающих упал на колени и зарылся головами в тощую жухлую траву.

– Осознали! – довольно хмыкнул Санька.

Опять, как и в прошлое наше посещение, пошла свистопляска с завываниями, воздеванием рук и подскоками.

– Что это с ними? – брезгливо поинтересовалась Настя, глядя на беснующееся море тел.

– Надо полагать – благодарят, – ответил за меня Санька.

Звучание фанфар давно прекратилось, сотворённые мною оболтусы (их оказалось около сотни) смирно стояли посреди поляны, дожидаясь окончания «дискотеки». Но она явно затягивалась. Вот уже две матроны внушительного вида приволокли откуда-то здоровенный барабан, намереваясь продолжить «увлекательное» действо.

– Это мы уже видели, – сморщился Санька. – Надо срочно менять сценарий. А то дамы несколько зациклились на теме благодарения.

Выдумывать ничего не пришлось. Небо над поляной расколол оглушающий удар грома, отчего Настя вздрогнула и звонко шлёпнула меня по спине. А народ Зеркальной моментально оцепенел. Как и в прошлой серии с Ахмадом и его соратниками, с неба сорвалась ослепительная молния и ударила прямо в барабан, испепелив его. Вслед за этим все звуки заглушил «божий» глас:

– НЕБО УСЛЫШАЛО ВАШИ МОЛИТВЫ!!! ПРИНИМАЙТЕ ДАР!!!

Я ещё приправил это мощным телепатическим посылом (на случай, если среди встречающих окажутся глухие).