Текст книги "Варька (СИ)"

Автор книги: Владимир Канюка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

– Мне угодно обыскать твой дом, – ответил Элерт и указал солдатам на открытую дверь, – Я уважаю тебя, как старого солдата, но обещаю, что за укрывательство большевиков вас ждёт расстрел.

– Господин офицер, кругом болота. Кто может забрести в наш медвежий угол? – сказал дед Чапай.

– Где, в Германии, тебя содержали? В каком лагере? – спросил Элерт.

– Во Фридрихсфельде, господин офицер. После перевели в Целе, под Берлин. Последние полгода работал в хозяйстве, на ферме, – ответил дед Чапай, – Господину офицеру должно быть известно, что в прошлую войну жёны и вдовы немецких солдат имели право брать пленных на работы в хозяйство...

– И не только для работы, – перебил его Элерт. Он усмехнулся и спросил:

– Кто-нибудь ещё проживает в доме?

– Только мы. Я и моя жена.

– А внучка?

– Так ведь уехала она, господин офицер! Как война началась, так и уехала. Нечего ей тут делать. Я сообщил об этом в комендатуру, – ответил дед Чапай.

– Ну, что ж, уехала, так уехала. Если обманул, то тебе хуже будет, и ей, если найдём. Но меня сейчас больше интересуют те, кто разгромили колонну в нашем тылу. Теперь они считаются партизанами, бандитами и подлежат уничтожению, как и те, кто им помогает. Если ты от меня что-то скрыл... Понимаешь меня, старик?

– К нам никто не приходил, господин офицер, – уверенно ответил дед Чапай, изо всех сил пытаясь скрыть волнение. За домом пока было тихо.

– Не хотите выпить кофе, господин офицер? – предложил он.

– У тебя есть кофе? – удивлённо спросил Элерт.

– В Германии я привык пить кофе. С тех пор никак не отвыкну.

Элерт улыбнулся. Предложение ему понравилось, но тут вернулся из сарая солдат.

– Они были здесь, господин оберлейтенант, – доложил он, показав Элерту испачканную кровью пилотку. Элерт мгновенно изменился в лице. Лицо побелело и казалось угловатым, словно выточенным из камня. С полминуты оно смотрело на стариков такими же застывшими глазами. Дед Чапай молча взял бабку Матрёну за руку и закрыл глаза. «Подвели по монастырь, сынки», – мысленно сказал дед Чапай. Выстрела он не услышал.

Элерт сунул пистолет в кобуру.

– Куда провалились Фенрих и Штарк...

 

 

– Пойду, выхлопаю твою одёжку и принесу чистое бельё! – крикнула через дверь бабка Матрёна.

– Ага, – ответила Варька и плеснула на камни берёзовым настоем.

В городе она была лишена этого удовольствия. Городские бани, где всегда много людей и кафельные стены, не шли ни в какое сравнение с новой банькой деда Чапая.

Варька то и дело выглядывала в окошко, ожидая, когда вернётся бабка Матрёна, но та всё не шла. Со стороны дома баньку прятали кусты, поэтому через окошко просматривалась только часть тропинки.

Когда скрипнули половицы в предбаннике, Варька решила, что бабка Матрёна принесла ей чистое бельё и одежду, но дверь открыл вооружённый до зубов немец. Карабин висел у него за спиной, но в руках был ППД. Он безошибочно вышел к баньке по запаху, заглянул в парную и остолбенел.

– Пошёл вон, свинья! – громко крикнула на него Варька по-немецки и вытолкнула его за дверь. Немец быстро пришёл в себя. Он рванул дверь и тут же онемел от боли. Варька плеснула кипятком ему в лицо. От удара чугунным ковшом он рухнул замертво. В её руках от ковша осталась только ручка. Она выскочила в предбанник и столкнулась на выходе со здоровенным немцем. Увидев голую девушку, он бросил автомат, оттеснил её в предбанник и повалил на пол.

Боролись молча. Варька отчаянно сопротивлялась. Она сдерживала крик, надеясь, что от одного, может быть, отобьётся. Немец не знал, что его товарищ первым нашёл баню и уже мёртв. Он не сомневался, что легко справится с Варькой и не спешил звать помощников, но встретив жёсткий отпор, понял, что в одиночку ему не справиться. Разгорячённый желанием, он пришёл в ярость и ударил её кулаком в челюсть. Варька успела наклонить голову вперёд и прижать подбородок к груди. Мощный кулак скользнул по скуле. Немец не смог её оглушить. Варька сделала вид, что обмякла, а рука её откинулась под скамью, где стояла жестянка с гвоздями. Когда немец приподнялся, чтобы расстегнуть брюки, гвоздь уже был в её руке. Она с силой воткнула гвоздь ему в глаз и дважды ударила по широкой шляпке запястьем. Немец завалился набок. Она оттолкнула обмякшее тело. Варьку трясло. Исцарапанные пуговицами грудь и живот саднило, болела спина, медленно заплывал глаз. Она потрогала затылок и увидела на пальцах кровь. Варька с трудом встала на ноги и подобрала брошенный автомат. Сменила полупустой магазин на полный и повесила автомат на плечо. Голова гудела, но мысль работала чётко. Она взяла из парной ППД, убитого ковшом немца, проверила, полон ли диск, и решительно пошла к дому.

 

Офицер и четыре солдата стояли возле бронетранспортёра, который уже подогнали к дому.

– Куда провалились Фенрих и Штарк? – то ли спросил, то ли сказал Элерт.

– Наверно, они поймали девку и уже сняли штаны, – пошутил один из солдат, но его товарищи юмор не оценили, изумлённо глядя ему и Элерту за спину. Элерт, обернувшись, оцепенел: перед ним стояла абсолютно голая девица с заплывшим глазом и с автоматом наперевес. Немую сцену прервала бесконечно длинная автоматная очередь.

Автомат смолк. Палец, сведённый судорогой, застыл на «спуске». Варька с трудом разогнула его и выронила из рук автомат. Пошатываясь, медленно, она подошла к крыльцу. Опустившись на колени, она, как безумная, гладила лицо то бабке Матрёне, то деду Чапаю. Крик маской застыл на её лице. Беспредельное горе сменилось пустотой, а пустота заполнялась ненавистью, расчётливой, холодной и жестокой. Варька обратилась. Она ещё не понимала этого, но когда она встала с колен, с колен встал убийца.

Варька, долго смотрела в глаза убитому офицеру. В руке он держал пилотку с красной звёздочкой. Она взяла пилотку, разрезала ремень на шее офицера и вытянула из-под него автомат. Ей показалось, что в ягоднике кто-то прячется. Она обошла бронетранспортёр. Кусты затрещали, а Варька веером выпустила туда очередь. В ответ кто-то выстрели из револьвера...

 

– Хотел бы знать, что было между тобой и лесничим, – сказал Леманн Ясю и выстрелил из пистолета в бутылку, – Будем считать, что это была твоя пуля. Почему в Посёлке абсолютно все, кроме меня, знают, чьими стараниями ты оказался в больнице? Что ты о ней знаешь? – Леманн впился глазами в Яся, – В глаза мне смотри! – Леманн готов был взорваться, как взорвался на писаря в канцелярии, когда увидел на бумаге её имя. Он не поверил своим глазам, но факт остался фактом: сразу стольких случайных совпадений быть не может. Писарь остался в недоумении, за что наорал на него шеф. Леманн забрал у него бумагу и пригрозил кулаком, мол, ничего не было, он, писарь, ничего не видел.

– Последний раз я её видел за два дня до начала войны. Когда вернулся из больницы, тётка сказала мне, что она уехала, – сказал Ясь, глядя Леманну в глаза.

– И ты, конечно же, поверил, – усмехнулся Леманн. Ясь пожал плечами.

– Чёрт с тобой. Седлай лошадь и дуй в комендатуру. Скажешь Петро, чтоб расставил вас вдоль дороги на хутор и пусть заодно отправит связного к Элерту. Мало ли помощь понадобится. Всё! Прочь с глаз моих!

 

Ясь воспрянул духом. У него появилась возможность узнать, что происходит на хуторе. От мысли, что немцы найдут Варьку, он испытал дикий приступ ревности. Не было дня, чтоб он не думал о ней. Что бы она с ним не сделала, Ясь понимал, что влюбился в неё, и здесь он был бессилен. Он легко уговорил Петро разрешить ему стать связным. Никто из полицаев не спешил лезть в пекло.

 

Увидев издали бронетранспортёр, Ясь спешился, привязал Ярого к дереву. Пока он шёл к хутору, кто-то дважды выстрелил из пистолета. Он перепрыгнул через забор, обошёл пчелиные ульи и между рядами смородины и крыжовника подкрался к бронетранспортёру. Ясь увидел, что старики лежат на земле. Один из немцев посмотрел в его сторону. Ясь лёг и переполз правее. Прячась за бронетранспортёром, он подобрался ещё ближе. Стал слышен их разговор.

Немцы смолкли. Кто-то вдруг начал стрелять из автомата. Пули громко защёлкали по железу. Ясь вжался в траву и зажмурил глаза. Когда он их открыл, то увидел в просвете между колёс неподвижные тела. Он, ужом, проворно отполз к ягоднику, за кусты смородины. Только сейчас он пожалел, что оставил винтовку притороченной к седлу, и вытащил из-за пояса револьвер. Ясь вытаращил глаза, когда Варька, в чём мать родила, с автоматом в руках вышла из-за бронетранспортёра. Он был готов ко всему, что угодно, но увидеть обнажённую девушку с автоматом... от неожиданности он потерял равновесие и, ухватившись за куст упал. Над его головой засвистели пули. Ясь выстрелил в ответ наугад и тут же вжался в землю. На голову ему посыпались срезанные пулями ветки.

– Варька, не стреляй! – крикнул он, понимая, что по-другому ему не уйти.

– Отбегался ты, Ясь! Ляжешь рядом с немцами! – крикнула в ответ Варька и выстрелила.

– Я не убивал твоих стариков! Дай мне уйти, и тогда сама уйдёшь! Немцы уже едут сюда, окруженцев ловить! – начал торговлю Ясь.

– Ты их не убивал, но немцев ты привёл!

– Немцы про хутор и про тебя не от меня узнали! Если бы я хотел вас выдать, то выдал бы в первый же день!

– Никак я у тебя в долгу Ясь? Чем мне тебе отплатить? – спросила Варька.

– Не хочу я тебя немцам отдавать! Я уйду, и ты уходи!

– Даже если я соглашусь тебя отпустить, то потом я всё равно тебя убью! – крикнула она.

– Вот потом и разберёмся, без немцев! По-соседски! Идёт? – крикнул Ясь, почувствовав, что она подаётся, – А пока давай договоримся!

– Ты про Ивана ничего не знаешь? Если скажешь, может и договоримся!

– Знаю, но откуда мне знать, что после этого ты не выстрелишь мне в спину?

– Тебе моего достаточно слова будет? – спросила Варька.

– Вполне! – ответил Ясь.

– Выходи без оружия!

Ясь встал и пошёл ей навстречу, не в силах отвести взгляд.

– В землю смотри, а то глаза сломаешь, – сказала Варька. Ясь отвернулся.

– Может, оденешься? – предложил он.

– Говори, что про Ивана знаешь, и проваливай! – резко сказала она.

– Ты обещала не стрелять, если скажу, напомнил Ясь.

– Говори. Я дала тебе слово, – глухо сказала Варька, предчувствуя страшную весть.

– Нет его. Убит, – сказал Ясь.

– Как?

– Немцы в Райцентре милицию окружили. Кто погиб, а кого в плен взяли. Мужики говорят, они в здании райотдела засели и отстреливались. Полдня бой шёл, пока немцы пушку не подкатили. Ромашку в плен взяли, а потом на тюремном дворе расстреляли...

Варька сжала губы.

– Уходи, – едва слышно сказала она. Ясь попятился, сделал несколько шагов и снова замер.

– Я не желал им смерти, – сказал он.

– Уходи. Я не буду стрелять тебе в спину.

Ясь ушёл в лес. Спустя время на дороге появился всадник. Варька не выдержала и выпустила остатки магазина ему в след, не целясь. Всадник шарахнулся в сторону и исчез.

 

Варьку била дрожь. Она взяла из дома приготовленную бабкой Матрёной одежду и побежала в баньку. Окатившись тёплой водой, она оделась, спустилась к реке, к спрятанной в лозняке лодке и подплыла на ней к сараю.

Бронетранспортёр Варька «обчистила» не хуже иного вора. Потом пришёл черёд убитых немцев. Лодку она нагрузила основательно. Из дома она забрала письма, фотографии, иконы и тёплую одежду. Пора было уходить. Рация, снятая с бронетранспортёра, не затыкалась. В эфир кто-то постоянно выкрикивал позывные. Варька взяла наушники.

– Да заткнись ты, козёл! – зло огрызнулась она по-немецки в эфир. Радист замолчал. Варька бегом вернулась к дому. Она вылила из канистры бензин на пол бронетранспортёра и подожгла его. Машина вспыхнула как спичка. «Вот теперь все»,– сказала она шёпотом. Уже из лодки Варька сквозь слёзы посмотрела на дом. Она не сомневалась, что немцы сожгут хутор. Поэтому не боялась, что дом загорится от её «костра».

Широкая, хорошо просмолённая лодка легко скользила по течению, несмотря на тяжёлый груз. Деревья, клонившиеся с обоих берегов, сомкнулись кронами, и лодка плыла в живом зелёном туннеле.

 

 

18.

 

 

Кеплер по собственной инициативе усилил отряд Леманна двумя танками. Он был против зачистки леса, считал достаточным просто блокировать район хутора. Его больше интересовала подготовка к предстоящему маршу, а гоняться по лесу за полусотней русских – дело неблагодарное.

Стоя в люке, Леманн махнул рукой. Он соскучился по грохочущей стальной коробке. Прочная броня вселяла в него уверенность.

Колонна выехала на окраину. По дороге, что огибала посёлок, она прошла с километр. Столбы как маяки обозначили дорогу на хутор. Виднелись и чёрные фигурки полицаев верхом на лошадях.

На полпути Леманн увидел, как над лесом поплыли черные клубы дыма. Танк взревел двигателем. Колонна ускорила ход. Четыре мотоцикла, резво вырвались вперёд.

Петро был последним в цепочке. Леман приказал остановить танк. Колонне он дал отмашку двигаться дальше.

– Докладывай! – крикнул он Петру.

– Перестрелка была на хуторе! Затем дым повалил, господин оберштурмфюрер! – ответил тот.

– Кого на хутор связным направил?– спросил его Леманн

– Голенка, господин оберштурмфюрер! Он сам напросился!

– Идиот! – обозвал его Леманн.

– Кто? – обиженно спросил Петро, не понимая, что разозлило Леманна.

– Оба! Все! Я ещё с вами разберусь за пьянство!

Обдав полицая бензиновой копотью, танк рванул с места.

 

Бронетранспортёр не горел, а только чадил. Густой чёрный дым стелился по зелёному лугу перед домом. Леманн кратко доложил обстановку по радио Кеплеру. Оберлейтенанту Дирсу он приказал оцепить хутор. Русские могли оказаться поблизости. К тому же они завладели пулемётом, карабинами и радиостанцией. Сгоревший бронетранспортёр оказался пуст. Пусты были и карманы погибших. Разве что не сняли одежду и обувь.

Леманн бегло осмотрел убитых. Стреляные гильзы от русского ППД он нашёл в траве. В Элерта и его солдат стреляли от угла дома. То, что обувь осталась нетронутой, он взял на заметку. Русские ценят немецкие сапоги. Трава перед домом была аккуратно скошена и гильзы были хорошо видны на земле. Леманн шагнул в сторону и прикинул, куда стреляли от бронетранспортёра. Он пошёл в сторону ягодника. Мысль о сапогах навела его на мысль о следах. У хорошего хозяина кусты всегда в порядке, обкопаны и прополоты. Леманн быстро нашёл сломанные ветки и следы. Один след бы очень чётким.

– Господин оберштурмфюрер, в бане ещё два трупа, Штарк и Фенрих, – доложил солдат.

– Картина маслом, – сказал Леманн, разглядывая Штарка. Он взял из жестянки гвоздь и вышел на воздух. В баньке ему стало душно. Дирс взял у него из руки гвоздь, осмотрел, хмыкнул и вернул обратно.

– Зачем он тебе? – спросил он Леманна.

– Зачем? Как ты думаешь, Алекс, почему наш солдат найден в бане с расстёгнутыми брюками и гвоздём в глазу? – Спросил Леманн. Не дождавшись ответа, он приказал вынести тела убитых из бани.

– Интересно, куда девался Голенок? По идее, он должен лежать вместе с ними, – сказал Леманн.

– Либо сбежал, либо русские взяли его с собой, – предположил Дирс.

– Вряд ли. Предателей они расстреливают на месте. Здесь я с ними солидарен, – возразил Леманн.

– Ну, почему же. Я бы его оставил в живых, как проводника, – сказал Дирс.

– А что, резонно. Какого дьявола они пошли вглубь полуострова? Заблудились? Хорошая мысль, Алекс. Их гнали от самой границы. Вполне возможно, что у них нет карты местности, – заключил Леманн. Он всё ещё вертел в руке гвоздь, – Хорошие гвозди, кованые. Видишь, остриё плавно спущено, а на гранях насечка. Такой сидит в дереве мёртво. Вот ведь судьба. Пройти с боями всю Европу и быть убитым в бане простым гвоздём... Нет, гвоздь, конечно, хороший, не хуже штыка, но, тем не менее, гвоздь. Я бы много отдал, чтобы своими глазами увидеть, что здесь было.

Дирс тоже был озадачен. Он зашёл в баню и вернулся с ковшом и сломанной рукояткой в руках. Он молча примерил ковш к ране на голове Фенриха и посмотрел на Леманна.

– Похоже, Фенрих зашёл в парную без разрешения.

– Похоже, да. Сначала ему плеснули в лицо кипятком, а уж после проломили голову. Интересно, где в этот момент был Штарк?

– Снимал в предбаннике штаны. Слушай, Карл, не води меня за нос. Ты ждёшь, когда я сам до всего додумаюсь? – спросил Дирс.

Леманн засмеялся.

– Отнюдь нет. Я боюсь, что правда может не понравиться начальству, – начал издалека Леманн, – Я пока не могу выстроить версию в деталях, но ситуация весьма пикантна. Элерт и его люди погибли по собственной глупости и неосторожности. Точнее, по глупости Фенриха и похотливости Штарка. Для объяснения гибели семи человек и потери бронетранспортёра нужна серьёзная причина. Невоспитанность Фенриха для этой цели точно не подходит. Не в моих интересах докладывать о том, что особа, которой не дали спокойно помыться в бане, практически голыми руками расправилась с двумя гренадёрами, завладела их оружием, а потом в упор расстреляла ещё пятерых.