Текст книги "Варька (СИ)"

Автор книги: Владимир Канюка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

185

 

 

Часть 1.

 

1.

 

 

Под ярким майским солнцем от красных флагов и транспарантов рябило в глазах. Вся площадь была красной. Гремела музыка. Стройными рядами крепкие, цветущие юноши и девушки в спортивной форме чеканили шаг, проходя мимо трибуны. С трибуны их приветствовали, и молодёжь, от восторга, боялась сбить строй.

Наконец площадь пройдена. Строгие каре превратились в широкий бурный поток. Киоски, тележки с лимонадом и мороженым, на радость продавцам, были мгновенно опустошены.

Варька залпом выпила стакан холодного лимонада и белыми зубками, с хрустом, впилась в вафельное мороженое.

Родители её были в постоянных разъездах. Мать пропадала в археологических экспедициях где-то за Уралом, а отец – в заграничных командировках в Европе. Он никогда не надевал военную форму, что висела в массивном трёхстворчатом гардеробе. Как-то раз Варька спросила у отца о его работе. Отец приложил к губам палец и прошептал: «Тсс. Военная тайна. Подрастёшь – расскажу». У Варьки захватило дух. Папа ей доверит военную тайну.

 

Всякий раз, когда оба родителя отсутствовали, приезжала бабка Матрёна. «Чёрт в юбке, сатана в юбке, белобрысая ведьма»,– ворчала она, когда внучка приходила домой то с царапиной, то с синяком, то с дыркой на одежде. Правда, юбки и платья Варька категорически не признавала. Надевала их редко, в силу необходимости.

Любой человек, заглянув в её комнату, ни за что не поверил бы, что здесь живёт девочка. Никаких плюшевых мишек, кукол, цветочков и бантиков. Ни одного лишнего предмета: письменный стол, кровать, шкаф, книжные полки и построенная отцом шведская стенка. Варька занималась гимнастикой в спортивной школе. На стенах фотографии знаменитых лётчиков, полярников, спортсменов – героев её времени. На гвозде висели боксёрские перчатки и сетка с мячами. Под ними, на полу, гантели. Бабка Матрёна называла её комнату кельей.

 

Всё свободное время она проводила на улице. Коротко подстриженная, в спортивной форме, она едва ли отличалась от мальчишек. Играла в футбол, наравне со всеми сражалась в борцовских и боксёрских турнирах и, конечно же, хулиганила. Когда её команда собиралась драться двор на двор, Варька шла без колебаний и в первых рядах. Ни одно важное, значимое событие не проходило без её участия. Её знали и уважали все мальчишки даже в соседнем, «вражеском» районе. Этакий синий чулок, помешанный на рассказах о женщинах-пиратах. Среди множества книг в отцовской библиотеке она нашла книгу о женщинах, променявших платья и украшения на суровый морской быт. Женщинах, которые в силе, смелости и жестокости не уступали мужчинам, и так же успешно грабили и пускали на дно корабли. Альвильда, Жанна де Бельвиль, Чжэн Ши, Саида аль Хурра, Царица Тевта Иллирийская поражали её воображение. Варька садилась на большой, окованный железом сундук в углу отцовского кабинета и мысленно уносилась туда, где наполнялись ветром паруса, грохотали пушки, окутывая дымом борта, и сверкали под палящим тропическим солнцем пиратские клинки.

 

2.

 

Вернулся из командировки отец. Он никогда не писал домой писем, не присылал телеграмм. Появлялся дома внезапно, как снег на голову. Варька, в лучших семейных традициях, не отходила от него ни на шаг. Отец никогда не лишал её радости побыть рядом с ним. Не просил её уйти даже тогда, когда к нему приходили вечерние таинственные гости. Она угощала их чаем, кофе и, бывало, получала от них какие-нибудь подарки. Самым любимым из них был швейцарский складной нож. Слушая взрослых, она сама знала, когда ей лучше уйти и не мешать им.

Такие счастливые дни были редкостью. Отец часто приходил домой далеко за полночь, а то и вовсе не ночевал дома. Поэтому Варька при каждом удобном случае атаковала его, требуя показать приёмы боевого самбо. Знал он их немало. И уж точно они были бы в новинку её друзьям. Отец не мог устоять перед напором и обаянием дочки, но строго-настрого запретил обучать приёмам её дворовую команду. «От вас и так много шума»,– говорил отец. Варька впитывала всё, как губка: и приёмы боевого самбо, и уроки немецкого языка, ставшие обязательным приложением к тренировкам. Ради этого она была готова на любые жертвы. Гимнастикой она занималась только для того, чтобы развить в себе силу и ловкость, чтобы в совершенстве владеть своим телом.

Зимой, когда девочки выписывали пируэты на катке, она с клюшкой в руках билась в хоккейных «ледовых побоищах». Со временем она вылепила из себя настоящего бойца.

 

3.

 

Как-то осенью отец вновь был дома. Бабка Матрёна накрыла стол, поставила перед сыном запотевший графинчик и долго жаловалась, как тяжело её с внучкой. Он молча кивал головой, хмурился и грозно смотрел на дочку. Та насупилась и боялась смотреть отцу в глаза. Она уткнулась в тарелку и молча ковыряла вилкой рыбу. Бабка Матрёна не унималась. С победным видом, мол, достанется тебе на орехи, перечисляла внучкины «подвиги».

– Ты, Иван, должен серьёзно с ней поговорить, – наставляла она сына,– Вон ты какой у нас вырос: настоящий, серьёзный мужчина. А это, – бабка Матрёна кивнула на внучку, – одно сплошное наказание.

Бабка Матрёна слукавила. Варька была точной копией отца в детстве. Поэтому он хмурился, из последних сил сдерживая улыбку. Втайне он гордился дочкой, хотя когда-то надеялся, что родится сын.

– Ладно, мама, завтра разберёмся. Утро вечера мудренее, – сказал он и грозно посмотрел на дочь. У неё на лбу, как улика, красовалась закрашенная йодом ссадина, а под левым глазом доживал последние дни синяк, расползаясь желтизной по щеке.

Утром состоялся серьёзный разговор.

 

4.

 

Быстро бегут годы. Быстро проходит детство.

Варька взрослела и всё больше отдалялась от прежних игр и забав. Взрослели и мальчишки. На Варьку они смотрели уже не так, как прежде. В их глазах она стала замечать совсем другие искры. Хотела она этого, или не хотела, но её женское начало, женская природа брали своё. Она продолжала заниматься спортом, но в её шкафу появились платья, юбки, чулки, туфли на каблучках и косметика. Появился в комнате и новый предмет мебели – трюмо.

Глядя на неё, отец радовался происходящим метаморфозам, и, в шутку, называл её не иначе, как Варварой Ивановной. Он видел, что вся прежняя блажь прошла, и Варька из сорванца, гадкого утёнка превратилась в белого лебедя. Он всячески поддерживал волшебное превращение. Либо привозил, либо присылал модную одежду и обувь. Только посылки доставлял явно не почтальон.

Вьющиеся волосы цвета пшеницы легли на плечи. Белёсые брови и ресницы, вопреки советам подруг, она красила редко. Немного широкие скулы, чуть широко расставленные глаза, в сочетании с идеальными формами носа и губ, только добавляли ей очарования. И глаза. Не зря бабка Матрёна называла внучку ведьмой. Правый глаз у Варьки был голубой, как бирюза, а левый – темно-зелёный, болотный. Единственное, что, может быть, портило её внешность, это развитые плечи и кисти рук гимнастки.

В роддоме первый вопрос врача был по поводу глаз. Есть ли у кого-то в роду разноцветные глаза. Если есть, то ничего страшного, если нет, то, впоследствии, могут возникнуть проблемы со здоровьем. Гетерохроматия не редко является признаком каких-либо болезней. Но мать ответила: «Да, были, у прабабушки».

Из всей косметики Варька пользовалась только блеском для губ. Помаду, тушь, румяна, пудру и прочее она не раз дарила счастливым подругам по спортшколе. Одноклассницы её не любили. Некоторые и вовсе её ненавидели, но в открытый конфликт не вступали, – боялись. И конечно же она сводила с ума парней. Попытки ухаживать за Варькой казались ей самой робкими и неуклюжими. Ей было невдомёк, что причина этому её дворовой авторитет. К тому же она не воспринимала своих друзей, как потенциальных кавалеров.

 

5.

 

Ранним утром её разбудила машина. Варька спала при открытом окне. Во дворе тарахтела «полуторка». Варька встала, прикрыла окно и вернулась под тёплое одеяло.

– Вставай, лежебока, отец приехал! – крикнула ей через дверь бабка Матрёна. Варька пулей вылетела из комнаты и, как обезьянка, повисла на шее у отца.

– Хоть бы накинула что-нибудь, – проворчала бабка Матрёна. Покачав головой, она ушла на кухню.

– Одевайся. Едешь со мной на полигон. Форма одежды – спортивная, – сказал отец. Варька взвизгнула от восторга и побежала одеваться.

 

За городом машина свернула с шоссе и долго ковыляла по ухабистой разбитой дороге, пока не упёрлась в лес. В лесу машина остановилась у деревянных, зелёных ворот с красными звёздами. Часовой, с винтовкой, на плече, проверил у всех документы. Варька, как приказал отец, спряталась под брезентом среди длинных зелёных ящиков.

Проехав КПП, машина ещё минут десять трясла Варьку под пыльным брезентом. Варька отчаянно чихала от пыли.

Наконец машина остановилась. Затих мотор. Кто-то запрыгнул в кузов и откинул брезент. После душной, пыльной темноты она увидела только силуэт на ярком фоне.

– Приехали, разведчица, – сказал незнакомец по-немецки.

Перед двухэтажным кирпичным зданием стоял танк. Она не раз видела «БТ-7» на парадах, но ни раза вблизи. У высокого крыльца отец о чём-то разговаривал с танкистами и с человеком в военной форме без знаков различия. Тот через круглые очки пристально посмотрел на неё и отвернулся.

– Курт, – представился незнакомец. Невысокий, бледный и, как заметила Варька, симпатичный.

– Гельмут, – представился ей второй. Седой, широкий в плечах, лет пятидесяти.

Третьего «немца» звали Францем. Он был похож на Гитлера, разве что полнее. Франц подал Варьке пятнистый свёрток, ботинки и ремни.

– Надевай и подходи к танку, – сказал он. Варька удивилась, как точно отец подобрал для неё немецкий камуфляж и шнурованные ботинки, но вспомнила, что заграничная одежда и обувь тоже были словно сшиты по ней. Идя к танку, она заметила, как все срывают улыбки, но вида не подала.

 

Ящики и брезентовые мешки закрепили на броне. Часть снаряжения погрузили внутрь танка.

Танк, словно корабль, плавно скользил по «барханам» песчаной полигонной дороги. Варька крепко вцепилась в поручневую антенну на башне. У неё захватывало дух, когда танк на скорости резко проваливался вниз, потом взлетал вверх. Разноцветные глаза Варьки горели. Она была на вершине счастья.

Управлял танком Франц. Отец стоял в башне, держась за крышку люка. Курт и Гельмут остались на броне и следили, чтобы Варька при очередном прыжке танка не улетела за борт.

Дорога кончилась. Оглушённая рёвом двигателя и свистом ветра, Варька обрела слух. Танк свернул с дороги. Тихо урча двигателем, он ехал по колее через лес, пока не оказался на безлесом взгорке. Взору открылось сухое мшистое болото.

На взгорке поставили палатки и навесы для кухни и снаряжения. Варьку определили на кухню в помощь Курту, самому молодому из четвёрки.

 

До темноты отец и его спутники работали с топографическими картами и документами.

Наступил вечер. Небо покрылось пятнами звёзд. Млечный Путь облаком пересёк небосвод от края до края. Засвеченное городское небо казалось бледной тенью, по сравнению с небом здесь, в лесной глуши. Деловой разговор продолжался и у жаркого трескучего костра. У соседнего костра Варька помешивала в казане ароматный кулеш. Она превратилась в одно большое ухо. Её распирало от любопытства и гордости. Она хоть чуть-чуть, но прикоснулась к военной тайне. Таинственные и суровые мужчины тихо разговаривали. Их голоса как будто сливались с треском костра. Варька смотрела на них и на отца, которого все называли Матиасом. Они были из тех, для кого малейшая ошибка – смерть.

 

На рассвете все дружно, с шутками и плеском, умылись у ручья. После вкусного завтрака с глазуньей, белым хлебом и кофе группа приступила к работе. Курт взял Варьку к себе в помощницы. Вместе они нарубили для мишеней толстых жердей и до обеда расставляли мишени на разных дистанциях и направлениях по всему болоту. К тому времени на взгорке был оборудован огневой рубеж со стендами и ячейками для стрельбы. Для Варьки выезд на полигон стал настоящим приключением. Она с нетерпением ждала, когда откроют длинные зелёные ящики. Утомительная ходьба с мишенями по рыхлому глубокому мху стоили её ожиданий. Кроме родных «трёхлинеек», «ППД» и пулемёта «Максим», в ящиках были карабины «Маузер», пистолеты-пулемёты «МП-38-40». Пистолеты «Вальтер» и "Парабеллум. Но самым большим сюрпризом стали для неё два пулемёта «МГ-34». Одно дело – рассказы отца, другое дело – увидеть, прикоснуться к страшному, но красивому оружию.

Были ещё немецкие гранаты, которые, шутя, называли колотушками, и две немецкие радиостанции. Радиостанциями пользовались во время стрельб, когда кто-нибудь из группы шел обновлять или переставлять мишени.

Весь день стреляли по мишеням с разных дистанций. Обсуждали, записывали в тетрадь результаты и замечания. Под руководством Франца Варька разбирала, чистила и собирала каждый «ствол». На другой день вся тяжесть грязной и кропотливой работы целиком легла на её плечи.

Надев немецкую пятнистую униформу, она больше не услышала ни одного слова по-русски. Однажды отец сказал Варьке, что тот, кто не знает языка противника, тот наполовину проиграл войну. Варька, в силу своего характера и способностей, схватывала всё на лету. Отец помогал ей и был поражен тем, что за год она научилась читать и писать по-немецки. Он дал ей адрес репетитора, пожилой немки, живущей в России с ещё царских времён. Берта Георгиевна была женщиной крупной. Острые на язык соседи за глаза называли её Большой Бертой. Муштровала она Варьку не хуже фельдфебеля. Книги немецких писателей и поэтов занимали отдельную полку в Варькиной комнате.

 

После двухдневной чистки оружия и занятий по теории, отец вручил Варьке винтовку и приказал занять позицию для стрельбы лёжа. Чувствуя спиной строгие внимательные взгляды, она сдвинула на дистанцию «ползунок», передёрнула затвор и прицелилась. Мишень казалась совсем крохотной.

– Огонь! – скомандовал кто-то. Она от волнения не поняла, кто. Задержала дыхание и плавно нажала на спусковой крючок. В ушах у неё с непривычки «запело».

– Молодец, ворошиловский стрелок! – Похвалил её Франц, но Варька его не услышала, как не услышала выстрела. Одну за другой, она вогнала в мишень ещё четыре пули. Франц, смотревший в бинокль, передал его по кругу.

 

Стрельбы растянулись на неделю. За это время Варька привыкла к оружию, сроднилась с ним. Расстраивалась, что у неё больше не будет возможности вот так вот запросто взять любой «ствол», выйти на огневой рубеж и пострелять. Особенно ей нравилось работать с рацией. Приятно было чувствовать себя в центре внимания.....

 

....Возвращение было грустным. Отец в тот же день принёс Варьке медицинскую справку для школы. Впереди были экзамены и аттестат. Скоро должна была вернуться из экспедиции мама, и бабка Матрёна поспешила вернуться домой, на хутор. Как ни упрашивал её сын, погостить ещё неделю-другую, она наотрез отказалась.

 

Окованный железом, тёмного дерева сундук для Варьки был тайной за семью печатями. Она считала, что в давние времена, именно в таких сундуках хранились награбленные пиратами сокровища. Заглянуть в сундук она не смела, но сидеть на нём и читать книги, отец не запрещал. Поздним вечером он вернулся со службы и прошёл в кабинет. Варька разогрела ужин. С тарелкой и стаканом чая на подносе вошла в кабинет, поставила ужин на стол и села на сундук.

– Утром уезжаю, – сообщил после недолгого молчания отец.

– Поэтому ты уже неделю ходишь чернее тучи? – спросила Варька. Таким отца она никогда не видела.

– Нет, – коротко бросил отец. Он быстро съел ужин и взялся за чай.

– Пап, ты можешь сказать что-нибудь? На тебе лица нет. Что случилось? – спросила она.

– Выезд на хутор к деду Чапаю отменяется, – приказным тоном сказал отец.

– Почему? Что я не так сделала? – обиженно спросила Варька.

– Да ты здесь ни при чём! И, вообще, боец, слишком много вопросов, – сказал отец и улыбнулся, – В этот раз командировка будет долгой, – сказал он уже серьёзно.

– Хорошо, я никуда не еду. Но если то, о чём не принято говорить, правда...

– Это у кого, тут, что не принято говорить? – перебил её отец. Он даже привстал, но тут же сел обратно и закурил. Он серьёзно посмотрел на Варьку, но больше ничего не сказал.

– Значит, не зря болтают...

– Главное, ты меньше болтай! Или забыла, чему я тебя учил? – строго спросил отец, – Скоро мама приедет. Вместе вам легче будет. Я ей телеграмму отправил, – смягчившись, добавил он.

– Я поняла, что никуда этим летом не еду. Но почему тогда им не приехать к нам? – спросила Варька.

– Как дед Чапай бросит своё хозяйство? Кто его отпустит? Варвара Ивановна? Он там один за семерых работает, – сказал отец. Варька не могла понять, чем он так обеспокоен.

– Пап, но ведь до границы далеко? Ну, нападут немцы, ну получит Гитлер по носу. Кого нам бояться с такой армией? – спросила она. Отец в ответ только усмехнулся. От его усмешки у неё похолодело внутри. Отец знал то, о чем не говорят по радио и не пишут в газетах. Да и разговоры у костра о немецких войсках на западной границе, разговоры о том, что не готовы к войне, о том, чего Варька знать не должна.

– Ну, так что мы решим, Варвара Ивановна? – спросил отец, пристально глядя на неё. Он пытался угадать, что она задумала. Боялся, потому что знал её непредсказуемый и строптивый характер. Не получив ответа, он спросил:

– Когда аттестат получишь?

– Через неделю, – ответила она. Отец достал из ящика стола конверт.

– Вот и хорошо. С конвертом ты едешь по указанному на нём адресу. Тебя там уже ждут. Никаких лишних вопросов и никаких фокусов, что бы ни произошло. Мама приедет завтра или послезавтра, – не терпящим возражений тоном сказал отец.

– Я всё поняла, пап,– сказала Варька. Она встала с сундука, подошла к отцу, крепко обняла его и поцеловала. Про себя она твёрдо решила: обязательно сходит по адресу указанному отцом, не если окажется, то отец задумал спрятать её в тылу от войны... Её, хорошо подготовленного бойца, в тот же день уедет к деду с бабкой на хутор. Купит билет на поезд и уедет. У неё был отцовский характер, который ни чем не перешибить. Мама, напротив, была очень доброй и мягкой, но Варьке от неё ничего не досталось кроме внешности.