Текст книги "Варька (СИ)"

Автор книги: Владимир Канюка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

– Скорее всего, они в лесу прячутся. Возможно, им помогают. Не обязательно вслепую лес топтать. Можно проследить, кто и зачем пошёл в лес, – сказал Ясь. Он ждал, что Леманн спросит про хутор, но Леманн так и не спросил. Ясю осталось лишь гадать, знают немцы про хутор, или нет.

– У меня больше нет к тебе вопросов. Можешь идти, – сказал Леманн, – Надень повязку, чтобы тебя случайно не привели ко мне обратно, – он вынул из ящика стола белую нарукавную повязку.

 

Ясь вышел на улицу. Надев повязку полицая, он вновь был на коне. Пошатнувшийся было авторитет он обязательно вернёт обратно. Он ещё в больнице опасался того, что о его позорном поражении на хуторе узнают в Посёлке. Опасался он не напрасно. Кто-то видел, как он поехал на хутор. Кто-то видел, как дед Чапай привёз его в больницу, а из больницы увёз в Райцентр. Слухи медленно, но верно расползались по домам, обрастая новыми подробностями. Причём речь шла о том, что Ясь уже точно не мужик, что хирургу пришлось у него «всё» отрезать. Обсуждали и Варьку. Никто не сомневался, что именно она отправила Яся в больницу. Он спиной чувствовал насмешливые взгляды и был готов пристрелить любого, кто подвернётся под руку. Будь его воля, он расстрелял бы весь Посёлок. Но такой воли у Яся не было.

 

14.

 

С утра прошёл дождик. Белёсый свет солнца пробился сквозь тонкие облака и освещал поле. Омытые дождиком травы и цветы благоухали.

Полицаи рассыпались в редкую цепочку. Лошадей они оставили у дороги и теперь медленно и бесшумно двигались к зарослям лещины. Дальше был овраг. Из кустов показался ещё один полицай. Он энергично замахал рукой, приказывая товарищам разойтись вправо и влево. Двоих он поманил к себе. Полицаи заранее разделились на вооружённые до зубов тройки.

Командовал отрядом Петро, старший по возрасту и участник двух войн. Вместе с Ясем они выследили в овраге евреев. Шесть семей накануне прихода немцев ушли из посёлка и маленьким табором, с запряжённой в повозку лошадкой, двинулись на северо-восток. Конные полицаи быстро их выследили и дождались утра, чтобы никого не упустить. Ничего не подозревающие люди собирались в дорогу. Извилистый неглубокий овраг вытянулся на километры в сторону Райцентра. Там они могли хоть как-то спастись. В посёлке у них шансов не было. Слухи о массовых убийствах евреев быстро разнеслись по деревням и сёлам.

Полицаи дождались, пока беженцы не поднимутся наверх.

Из высокой травы ударил пулемёт. Здоровенный краснолицый Кузя легко удерживал в руках тяжёлый, изрыгающий огонь, «дегтярь». Короткими очередями он ловко укладывал разбегающихся людей в траву.

– Девок не стреляйте! Ловите! – заорал он, перекрикивая стрельбу.

Со всех сторон щёлкали выстрелы. Подвыпившие полицаи не давали обезумевшим от ужаса людям скрыться в овраге. Они постепенно сжимали кольцо. Василь заметил, как кто-то вскочил и нырнул в овраг. Василь бросился следом. Он настиг жертву на дне оврага. Девушка споткнулась и упала. Василь схватил её за руку и повалил на землю. Девушка отчаянно вырывалась, но получив сильный удар ладонью по голове, она зашаталась и опустилась на землю. Василь ловко, как овцу, спутал её верёвкой по рукам и ногам. Для верности накинул ей на шею удавку.

Убитых они скинули в яму с водой на дне оврага. Петро деловито пересчитал их. Ни один человек не ушёл. К девушке, пойманной Василём, добавились ещё две девушки и три женщины постарше.

Сковорода в маленьком отряде был, «по совместительству», завхозом. Он привёл лошадей, достал из седельных сумок припасы и расстелил на земле льняную узорчатую скатерть. Он с ухмылкой косился на молоденьких пленниц. Его недвусмысленный взгляд приводил их в ужас. Они жались друг к другу, как будто это могло их спасти.

Полицаи расселись вокруг скатерти, выпивая и обсуждая удачную охоту. Хвалили Петра, сумевшего ловко избавится от «помощи» немцев. Кузя нет-нет да посматривал на еврейку, бывшую среди пленниц самой крупной, с выпуклой грудью и шикарными чёрными волосами. Платок с её головы сорвали, и волосы рассыпались по плечам. Кузя тяжело поднялся, подошёл к ней, схватил за руку и потащил за собой. Она упёрлась ногами в землю, но Кузя ткнул её кулаком в живот, взял за волосы. От боли она была вынуждена ползти за ним. На глазах у товарищей он повалил её на месте и стал рвать на ней одежду. Вслед за ним Василь схватил свою законную добычу, пойманную им на дне оврага. Воздух наполнился криками.

Сделав дело, красный и довольный Кузя поднялся и показал товарищам окровавленную руку.

– Свеженькая оказалась! Первачок! – тяжело дыша, сказал он и обвёл всех взглядом, – Что сидите? Вперёд, пока горяченькая! – Кузя присел у скатерти и махнул полстакана самогона.

Третья девушка была совсем юной. Кузя ткнул локтем Щеню, самого младшего из полицаев.

– Что застыл? А ну, вперёд! – сказал он, схватил Щеню за шиворот и легко швырнул его на девушку.

– Я не буду! Я не могу так! – всхлипывая, ответил Щеня.

– А тебя никто не спрашивает! Остаться чистеньким я тебе не дам! Ты с нами в одной упряжке. Или краснопёрых обратно в гости ждёшь? – сказал Кузя и двинулся на Щеню.

– Отстань от него, – тихо сказал Кузе Петро. Он подошёл к нему сзади и поправлял галифе. Кузя в сердцах сплюнул.

Вскоре полицаи вновь собрались у скатерти и принялись за самогон. Они заново связали пленниц, чтобы не разбежались и продолжили кутёж.

– Ещё одна осталась, – сказал Василь, глядя на щупленькую девушку. Она сжалась комочком и сильно дрожала от кошмара, что творился у неё на глазах.

– Это на закуску, – отозвался Сковорода. Раздался хохот.

– Да тут щупать нечего, – сказал Кузя под хохот, – Разве что Щене на забаву, так он сопли распустил!

– Ничего, ещё не вечер. Мне больше достанется, – хрустнув молодым огурчиком, сказал Василь.

Темнело, когда всё было кончено. Истерзанные тела полицаи скинули в ту же яму и вернулись в Посёлок.

 

Утром Петро отчитался в комендатуре о проделанной работе, умолчав о ненужных подробностях, и указал на карте место, где они оставили тела расстрелянных евреев.

Леманн был поражён их кровавым усердием. За несколько дней были выявлены, арестованы и расстреляны все активисты из колхозников и рабочих торфопредприятия. Всех, кто мог быть причастен к убийству солдат на дороге, и взятых заложников Леманн тоже приказал расстрелять. Из штаба дивизии поступил соответствующий приказ. После инцидента в штабе дали добро на самые жёсткие меры. До передачи полномочий СД и полевой полиции, вопросы, касающиеся местного населения, решала оперативная команда при штабе дивизии, занявшей район. Леманна, входившего в оперативную команду, наделили всеми полномочиями и свободой действий.

Леманн отпустил Петро и велел ему позвать Яся.

 

– Входи, – сказал Леманн. Ясь, застывший было в дверях, шагнул в кабинет. Среди отцовской одежды он нашёл френч и галифе. Форма была почти новой и ладно сидела на нём. Сапоги он начистил до блеска. Вместе с оружием, полицаям выдали немецкие поясные ремни и пилотки.

– Почему я узнаю о хуторе на болоте только сегодня? – строго спросил Леманн.

– Я думал, что вы знаете о нём, – удивлённо ответил Ясь, но Леманн почувствовал фальшь.

– Я приказал тебе выявить всех, кто воевал. Ты выявил всех, кого мы упустили, но почему-то забыл о лесничем. Южнее Посёлка всего лишь один хутор, а ты почему-то о нём забыл. А хозяин, оказывается, награждён двумя «Георгиями» четвёртой и третьей степеней.

Ясь пожал плечами, лихорадочно соображая, как выкрутиться. Леманн увидел его замешательство, но пока промолчал.

– Сейчас едете на торфяник организовывать охрану периметра. Твоему старшему я дал все указания.

– Слушаюсь, господин оберштурмфюрер, – сказал Ясь. Каждый день он ждал случая, чтобы съездить на хутор, но Леманн и в этот раз ему помешал. Ясь не поверил тому, что дед Чапай рассказал Евдокии, чувствовал, что Варька никуда не уехала.

– Не советую играть со мной в кошки-мышки. Если замечу, что ты затеял что-нибудь без моего ведома, мало тебе не покажется, – пригрозил Леманн.

Вошёл связист.

– Радиограмма, господин оберштурмфюрер. Телефонную связь обещают исправить к десяти утра, – доложил он. Леманн быстро прочитал текст и нахмурился. Глянул на Яся, стоявшего по стойке смирно.

– Что стоишь столбом? Свободен! – резко сказал он.

Оставшись в одиночестве, он с минуту сидел, постукивая карандашом по столу, затем встал, позвал связиста и приказал собрать взводных.

 

15.

 

Деду Чапаю было неполных восемнадцать лет, когда он помогал отцу и деду обживать затерянный среди болот островок. Втроём они сплавили по воде брёвна, перевезли на лодках смолу, гвозди и другие материалы. Сруб поставили высоко, на сложенных из плоских камней столбиках. Перекрытие пола засыпали смесью древесного угля и песка. поэтому внутри зимовки никогда не было ни сырости, ни плесени. Крышу зимовки, в два наката тонких брёвен, просмолили и покрыли толстым слоем песка и земли. Со временем земляная крыша заросла и надёжно спрятала зимовку от посторонних глаз.

 

Утро на болоте всегда зябкое и влажное. Сырость проникает всюду, и только в зимовке сухо и тепло. На душистом сеннике, под одеялом, уютно и не хочется из-под него вылезать. Хочется лежать под ним круглый год, вдалеке от опасности, вдалеке от войны. Где-то на границе сна и яви она вспомнила купе, попутчика-немца, его взгляд, улыбку и прикосновение его рук. От внезапного приступа ненависти её словно ударило током. Когда человек, увидев плохой сон, просыпается, он с облегчением понимает, что это был сон, но сон остался явью.

У колодца Варька с головы до ног окатилась из ведра водой. Стуча от холода зубами, она быстро оделась. Солнце уже играло на влажных от росы макушках деревьев. День обещал быть жарким.

Из оружия, привезённого с хутора, она выбрала карабин. Он был абсолютно новым, за исключением пары царапин на полированной ореховой ложе. Прежний хозяин если и воспользовался им, то очень мало. Проверив карабин, она дозарядила его и взялась за пистолеты. Возня с оружием помогла ей сосредоточиться. Она очень боялась за стариков. Ясь не оставит их в покое. И где теперь Иван? Жив ли, или убит? Она представила его улыбающимся, в форме, когда он оседлал свой мотоцикл и умчался, теперь уже в неизвестность. А вдруг немцы нагрянули на хутор? Вдруг узнали, что это дед Чапай убил солдат на дороге? Всё оружие, что хранилось на хуторе, она увезла, но всё равно немцы могли узнать, что он сделал это. Вспомнились и угрозы Яся. Она до сих пор не забыла запах самогона, лука и ещё чёрт знает чего, когда он набросился на неё у речки. Тогда она не приняла его угрозы всерьёз, а теперь понимала, что его угрозы не пустой звук. Мысль о том, что он уже успел побывать на хуторе, заставила её поторопиться. Варька никогда не перечила деду, но теперь жалела, что послушалась его. Надо было остаться и наблюдать за хутором со стороны. Этим она и решила заняться. Поверх спортивной блузки и шаровар она надела немецкий камуфляж, а поверх камуфляжа – разгрузочные ремни с поясным ремнем и подсумками. В ящике с тряпьём она отыскала старую чёрную косынку и спрятала под неё волосы. Взяв карабин и ранец, она вывела из укрытия лодку и отплыла с острова.

На болотах она чувствовала себя как дома. В первый раз дед Чапай взял Варьку, на охоту когда ей было тринадцать лет. Были тогда долгие уговоры со слезами, и дед Чапай не выдержал – сдался. С тех пор Варька следовала за ним как верная собачонка. Деду не требовалось что-то подолгу объяснять ей. Она с полуслова понимала и выполняла всё, что от неё требуется. В пятнадцать она уже била птицу на лету. Два раза они вместе ходили на кабана и один раз на лося. Глядя на Варьку, дед Чапай соглашался с женой: там, наверху, явно что-то перепутали.

 

 

Минуло три дня, но на хуторе так никто и не появился. Дед Чапай решил опередить гостей. Первым делом он заехал к Евдокии. Слушать её было тяжело. Если б он знал, чем обернётся его стычка с немцами на дороге... Женщину он не спас, а только погубил много людей. Новость, о том, что Ясь пошёл служить немцам, его не удивила. Евдокия с ужасом в глазах рассказала о новых товарищах Яся. О том, что они выследили и убили евреев, знал весь посёлок. От неё он узнал, что ему следует явиться в комендатуру, и что комендант хорошо говорит по-русски.

Дед Чапай оставил коляску у Евдокии. В комендатуру он пришёл пешком. Войдя к Леманну в кабинет, он представился и подал ему документы. Леманн пригласил его сесть на стул.

– Почему не явился раньше? – строго спросил Леманн.

– Не знал, господин офицер.

– Не знал что?

– Что в Посёлке новая власть, господин офицер, – ответил дед Чапай.

– С какой целью сегодня приехал в Посёлок? – спросил Леманн.

– Что бы узнать, что к чему, господин офицер. Радио три дня как молчит, – объяснил дед Чапай, стараясь выглядеть простачком: мол, что за вопросы такие, ни к селу ни к городу.

– Где ваша жена?

– Я сию минуту съезжу за ней, господин офицер – сказал дед Чапай.

Леманн долго оценивающе смотрел на него. Старик был крепким. В руках чувствовалась сила. Ни сутулости, ни старческой немощи в нём не было. Про себя Леманн отметил, что старику повезло. Отчёт о принятых карательных мерах уже отправлен, иначе он мог пойти под расстрел вместе со всеми. Леманна теребила мысль, почему Голенок не сообщил ему о лесничем. Фигура слишком заметная, чтобы её прозевать.

– Оружие имеется?

– Как положено, согласно должности, охотничье ружьё имеется, господин офицер. Я обязательно сдам его в комендатуру, – пообещал дед Чапай.

– Что можешь сказать про Голенка? Как хорошо ты его знаешь? – спросил Леманн.

– Его каждая собака хорошо знает, господин офицер,– сдерживая волнение, ответил дед Чапай.

– Оружие обязательно сдать. Только за одно ружьё я могу поставить тебя к стенке, но вижу, что ты меня не обманываешь, – якобы смягчившись, сказал Леманн. Он заметил, что при упоминании Голенка, старик встрепенулся. Значит, что-то между ними не так. Если они в плохих отношениях, то Голенок должен был сдать его в первую очередь. Однако не сдал. Почему?

Леманн улыбнулся и сказал:

– В канцелярии, на первом этаже, тебя поставят на учёт и выдадут документ на ружьё, иначе жить тебе до первого патруля. Можешь быть свободен.

– Слушаюсь, господин офицер, – ответил дед Чапай, кланяясь и пятясь назад. Выйдя из комендатуры, он не спеша пересёк площадь, но как только свернул за дом, поспешил к Евдокии за коляской.

 

 

На опушке леса, что окружает хутор, стоял человек. Дед Чапай придержал кобылу и медленно подъехал к нему. Человек оказался пограничником. Усатый, с пулемётной лентой на поясе и плечах и гранатами за поясом, он был похож на революционного матроса. Правой рукой он опирался на немецкий пулемёт.

– День добрый. Не знал, что граница нынче по моему хутору проходит, – сказал дед Чапай, разглядывая пограничника.

– День добрый, – поздоровался пограничник, – Адам, Адам Мельник, старшина, – представился он.

– Вижу, что не генерал, – дед Чапай подал ему руку, – Один? Или с войском?

– Не, не один. Пехота со мной, артиллерия. Да только артиллерия без пушек, а пехота без патронов. Пришлось чутка у немцев одолжить, – ухмыльнувшись в усы, невесело сказал Адам и пожал деду Чапаю руку.

– Откуда такой доверчивый взялся, что первому встречному всю подноготную выложил? – спросил дед Чапай.

– Жене твоей спасибо, Василий Иваныч. Просветила нас малость. Мы у речки расквартировались, на другом берегу, подальше от дома. Мы тебя не видели, а ты нас. Я здесь вроде как в дозоре. Матрёна Фёдоровна предупредила, что ты должен вот-вот из Посёлка вернуться.

– Не туда вы, хлопцы, забрели. Здесь вы в «мешке». Обратно хода нет, кроме как по болотам, – объяснил дед Чапай, – Ко мне только один путь, по дороге, вокруг Посёлка. Повезло вам. Могли на дороге с германцами столкнуться. В Посёлке их битком.

– Много вас в отряде?

– Полтора взвода. Пятьдесят четыре бойца, лейтенант и я. Есть на чём по воде с полуострова уйти?

– Были у меня лодки. Были да сплыли. Кто ж знал, что вы мне на голову свалитесь? Как вас сюда занесло? У вас что, карты нет?– спросил дед Чапай.

– Мы ещё у границы бой приняли. Оттуда идём. А карты ваших мест нет. Откуда ей взяться? – с досадой ответил Адам.

– Да я не в упрёк тебе спрашиваю. На войне всяко бывает. А задерживаться вам здесь не советую. Германцы только сегодня узнали про мой хутор. В любой момент нагрянуть могут.

– Лодки далеко спрятал? – спросил Адам.

– Шесть штук. Я их по островам развёз. Теперь не достать.

– А сам вплавь вернулся? – спросил Адам.

– Соображаешь, граница. Был у меня помощник. Он на последней лодке и ушёл, – ответил дед Чапай и спросил:

– Интересно, где вы свои пушки растеряли? Хотелось бы знать, кому помогаю.

– Ну и язва ты, дед, – сердито сказал Адам.

– Язва не язва, а знать, что за люди ко мне пришли, имею право. Я сам на войне был. Воевал честно... – дед Чапай замолк, решив, что зря обидел Адама, – Давно, смотрю, на службе. – начал он издалека.

– С двадцать второго года на границе... Из всей заставы один я в живых остался. Потом топал по лесам в одиночку, пока к отряду не прибился. Лейтенант наш с остатками полка успел отойти, не дожидаясь приказа. Повезло, что приказ отходить на самом деле был, а то бы несдобровать нашему лейтенанту. В неразберихе его никто и спрашивать не стал, получил он приказ, или не получил. Сунули ему батарею «сорокопяток» и приказ оседлать дорогу, а сами ушли. Держали мы её двое суток... дорогу. Ещё двое суток немцы у нас на хвосте висели, пока лейтенант хорошую позицию не высмотрел. Они-то думали, что мы драпаем со всех ног, расслабились, с музыкой ехали, а лейтенант решил дать им бой. Силы у нас были на исходе, три лошади пали, да и бойцы вымотались. В общем дали мы им прикурить от души, где-то уже в ваших местах, недалеко.