Текст книги "Варька (СИ)"

Автор книги: Владимир Канюка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– А вы хорошо осведомлены, – с иронией сказал Леманн.

– Это моя работа. И ваша, с этих пор, тоже. Хватит, с архивами покончено, а мне нужны помощники – ответил Абихт на иронию Леманна. Он неожиданно улыбнулся и подмигнул ему, – Я уже обо всём договорился.

 

 

Леманн, с карабином на плече, бережно ступал по мху в рыжих пятнышках лисичек. Полянка вся была в рыжую крапинку. Солдаты, сопровождавшие его, отстали. Он только слышал их голоса. Высадившись в очередной точке, они разбились на группы и прочёсывали берег.

 

По звериной тропе Леман стал спускаться к озеру. Ниже, и ближе к озеру, лес изменился. Он стал гуще. Сосны сменились лиственными деревьями и кустарником. Непонятно откуда появился туман и запахло тиной. Навстречу ему вышел волк и остановился. Леманн снял с плеча карабин и сдвинул большим пальцем флажок предохранителя. Волк попятился и зарычал, показывая длинные острые клыки. На помощь ему подошли ещё два.

– Уберите винтовку, – раздался за спиной низкий женский голос. Леманн развернулся и опустил ствол. Волки обошли его с двух сторон и сели рядом с женщиной.

– Вы кто? – спросил её Леманн.

– Придя в гости, разве спрашивают хозяина, кто он? – лукаво спросила женщина. Она сняла с головы платок, поправила чёрные как смоль волосы и смотрела на Леманна ярко-голубыми глазами, – Наверно, правильнее будет мне у вас спросить, кто вы и зачем пришли? – сказала она.

Леманн не знал, как ему поступить. Позвать на помощь? Но тогда волки порвут его на клочки. На поляну вышли ещё четыре зверя.

– Не знал, что волков можно сделать ручными, – сказал он.

– Они не волки и, поверьте, совсем не ручные. Так скажете, что вы потеряли в моих краях? Глядишь, и помогу чем, – сказала женщина.

– Похоже, вы лучше меня знаете ответ, – сказал Леманн.

– Может, и знаю, – улыбаясь, сказала она.

– Я бы на вашем месте убрался отсюда вместе с волками, пока никто не видит. Я пойду своей дорогой, а вы – своей. И овцы сыты, и волки целы. Евреев и цыган мы расстреливаем на месте.

Женщина громко засмеялась, а Леманн стал озираться по сторонам.

– Я сказал что-то смешное?

– Мне про овец и волков понравилось. Смешно. Иногда хочется с кем-нибудь поговорить. Не важно, с кем. Последнее время – это очень большая роскошь для меня, а вы сразу про расстрел. Хотя, за совет спасибо, – поблагодарила она Леманна.

– И вы решили пообщаться со мной?! Вы вообще понимаете, кто я?! – спросил её Леманн.

– Что вы так разволновались? Успокойтесь, прошу...

– Хорошо, я спокоен. Но тогда скажите, что вам нужно именно от меня?

– А вы догадайтесь. Это совсем не сложно, – ответила она.

Леманн шумно выдохнул. Глаза его округлились.

– У меня нет ни времени, ни желания играть в ваши игры!Ї сказал он.

– Вы здесь ещё кого-то видите? – спросила она, засмеялась и добавила:

– В вашем отряде только один человек говорит по-русски.

– И только? Как-то не верится. Не думаю, что вы обратились ко мне ради праздной болтовни. Ко мне, к офицеру СС, – в голосе Леманна прозвучала угроза.

Ї Не старайтесь казаться хуже, чем вы есть. Можете пускать пыль в глаза кому угодно, но только не мне, – сказала она и, приблизившись, щекой коснулась его щеки.

– Трудно найти на болотах человека, которого не хочешь найти. По крайней мере, сейчас, – прошептала она ему на ухо и шагнула назад.

– Вы что-то знаете? Она была здесь? – спросил Леманн.

– Экий вы быстрый, – шутливым тоном сказала женщина, – Не спешите. Или вам мало двух меток?

– Она вам рассказала? Значит, всё-таки вы её видели?

– Я много что вижу. Иначе не обратилась бы к вам, – объяснила она.

– Как вас понимать? – спросил Леманн. Её недомолвки начали его бесить.

– Злитесь? – напрасно. Будьте терпеливы. Вот вы бы стали откровенничать с человеком, если не доверяете ему? – спросила она, – То-то же. И где это видано, чтобы женщина была откровенна с мужчиной до конца? Сходу выложила ему свои планы? Или я не похожа на женщину?

Леманн успел внимательно разглядеть незнакомку. Ей было лет двадцать – двадцать пять. Если б не нос, то лицо её, как скульптура, было безупречно. Смуглая кожа и голубые глаза... в её облике было что-то египетское. Черные волосы отливали металлом. Леманн боялся представить, что находится под старой застиранной одеждой, но высокую грудь трудно спрятать и под лохмотьями.

– Что ж вы молчите? – спросила она улыбаясь.

– Кто вы, – спросил он тихо.

– Частичка этого мира, – ответила она.

Леманн понял, что игра в прямые вопросы и ответы точно ничего ему не даст и сказал:

– А к вам не просто подобрать ключик. Наверно, он золотой.

– Уже лучше. Люди на войне черствеют. Даже вы пытаетесь учинить мне допрос. Разве так поступают с женщинами?

– Извините. Я забыл, что женщины – это стихия. Как то наводнение. Можно и утонуть. Часто они у вас случаются?

– Вы делаете успехи, – похвалила она Леманна, – Болото – оно живое, оно, как вы и я, дышит. Грудь его поднимается и опускается. А если что-то мешает ему дышать, то оно долго на плаву не протянет. Если вам на грудь поставить гирю, вам это понравится? – спросила она.

– Кажется, я начинаю понимать, откуда ветер дует, – сказал Леманн, скосив взгляд на её грудь, – Мы зря тратим время, потому что никого уже не найдем.

– Приятно разговаривать с умным человеком. А я, было, начала сомневаться, – сказала она и вновь шагнула к Леманну. Волки потеряли к ним интерес и разбрелись. Остался только один, с большим белым треугольником на груди.

– Ваши волки...

– Они не мои, и они не волки. Я уже говорила, – перебила его она.

– Поэтому они понимают, о чём мы говорим? – спросил Леманн.

– Скорее, чувствуют. Увидели, что мне больше нечего бояться, и ушли.

– Если они не волки, то тогда – кто?

– Для всякой живой души на болотах есть приют. И много душ бродит по свету в поисках приюта. Мы никуда не уходим из этого мира – лишь принимаем другое обличье. Это – закон, – серьёзно сказала она.

– Как мне увидеть её?

– Не знаю. Скажу лишь, что искать её бессмысленно. Нельзя найти то, что не знаешь, где искать, – сказала она.

– И все-таки... Или нравиться водить меня за нос? Удовольствие получаете? – спросил Леманн. Он вновь начал злится.

– Опять вы сердитесь. Терпение – благодать. А гоняться за ней ни к чему. Она сама к вам придёт. И вы ей поможете, – уверенно сказала женщина.

– С чего бы? – спросил Леманн, сбитый с толку.

– С того, что любите её, хоть и получили от неё две пули. Она ранила вас в грудь в прямом и в переносном смысле. Не находите это символичным? – спросила она и, не дождавшись ответа, сказала:

– Ну, что ж, прощайте.

Женщина развернулась и пошла прочь, а Леманн так и остался стоять в замешательстве,

– Как вас зовут? – спросил он вслед. Женщина остановилась.

– Зачем вам моё имя? Мы всё равно больше не увидимся, – сказала она, но, помолчав немного, всё же назвалась:

– Авгия...

 

Леманна привёл в чувство Ригер. Запыхавшийся, он выбежал на тропу.

– Ты куда пропал? – спросил он.

– Никуда я не пропадал. Здесь был, – ответил Леманн.

– Ты, наверно, шутишь, – сказал Ригер и подошёл к Леманну, – С тобой всё в порядке? Я через тропу два раза переходил и тебя здесь не видел.

– Всё нормально, Берт. Все хорошо, – успокоил его Леманн.

– Ну, раз так... Просто у тебя вид, словно ты гнома или тролля повстречал. Солдаты говорят, что ты как в землю провалился. Только что был рядом, и вдруг исчез, – объяснил Ригер, – Не нравится мне вся эта чертовщина. Волки ведут себя так, словно нас тут нет. Кто бы мне сказал, что здесь происходит? Что ты видел, Карл?

– Я сам не понял, что я видел. Видел что-то...

Ригер внимательно посмотрел на него и сказал:

– Когда поймёшь, скажешь.

– Скажу только одно: мы зря тратим время, – медленно сказал Леманн и посмотрел в глаза Ригеру, – мы зря тратим время, Берт.

– Не знаю, о чём ты, но верю. Гнилое место, гиблое – эти болота. Говорят, что если надышаться болотных газов, то всякое может привидеться. Ни за что не стал бы здесь жить.

 

Тропа вилась среди прибрежных зарослей. Ригер шёл впереди.

Леманн спустился к воде и омыл шею и лицо. Он повернулся к Ригеру и спросил:

– Как теперь я выгляжу?

– Уже лучше. Улыбнись, – попросил Ригер.

Леманн улыбнулся. Ему действительно стало легче.

– Чую, долго мы России не пробудем.

– С чего ты так решил? – спросил Леманн с опаской. Крамольные размышления Ригера его насторожили.

– Ты видел, как они живут? По сравнению с нами, практически в навозе. При этом они бьются за этот навоз до последнего патрона, до последнего солдата, – Ригер говорил спокойно, без пафоса, как разговаривают соседи за чашкой чая.

– Не могу с тобой не согласиться. В госпитале у меня было время посмотреть и подумать. – ответил ему Леманн и тут же спросил себя: «С чего вдруг он так заговорил?»

– Боюсь, как бы нам не утонуть в этом навозе, – так же спокойно ответил Ригер, на немой вопрос Леманна. А Леманн только хрустнул позвонками, разминая затёкшую от ремня карабина шею.

На тропе их догнали солдаты, и остаток пути они прошли молча.

 

 

Часть 3.

 

 

1.

 

 

Варька добралась до зимовки только на второй день, вечером. Она слишком далеко ушла на юг. Благодаря ненастью она не боялась быть замеченной с большого расстояния, но заблудилась в малознакомой местности и сделала большой крюк. Варька вовремя поняла, что оказалась в опасной близости от реки, где водные разливы очень широкие, где можно столкнуться с немецким водным патрулём. И тогда – конец. Она смертельно устала, продрогла и с большим трудом управлялась с вёслами. Можно было выбросить тяжёлый пулемёт и коробку, чтобы хоть немного облегчить челнок, но у неё не поднялась на пулемёт рука. Ещё на полигоне она влюбилась в красивого железного монстра и чувствовала себя с ним одним целым. Для неё выбросить МГ-34 – что отрубить себе руку. К тому же в зимовке оставались ещё две коробки с лентами.

 

Первым делом Варька натопила печку. В печку полетели раскисшие, превратившиеся в лохмотья спортивные тапки. Ступни от воды побелели и опухли. Она развесила на верёвке одежду и растянулась на тюфяке. Стало уютно, тепло и сухо. В печке потрескивал огонь, а Варька смотрела на рыжий, мерцающий на стене, зайчик и пыталась осмыслить, собрать в кучу, дни, проведенные в непрерывной смертельной гонке. Она боялась за Авгию, ведь её так же могли убить немцы, как они убили деда с бабкой. Жалела, что после боя не проведала её. Незаметно пришёл сон.

 

Утром она поднялась отдохнувшая и зверски голодная. Снаружи плавали клочья тумана. Дождь прекратился. Болото медленно впитывало в себя прошедшие дожди, оно клубилось паром и возвращалось в привычные берега.

Картошка с трофейными сосисками была вкуснее всего на свете. Горячий сладкий чай окончательно вернул ей силы. Варька мечтала о чае с лимоном, о серебряных подстаканниках в отцовском кабинете. Теперь они были где-то далеко-далеко, как и вся прошлая жизнь. И тут её осенило: отец на полигоне слушал по рации музыку. Варька вынесла рацию из зимовки...

...В наушниках зазвучала классическая музыка. Звук был слабым, хриплым, но Варька, опустившись на колени, замерла и ловила каждую ноту. Когда раздался до боли знакомый позывной, по её лицу потекли слёзы. Потом был голос диктора, он звучал всё тише и тише, пока совсем не пропал. Как она ни крутила настройку, хрупкий мостик, на миг соединивший её с прошлым, рассыпался. Но и этого её было достаточно. Где-то далеко её страна живёт и сражается.

Пока протапливалась печка, она перебрала и почистила оружие. Постепенно наполнила кадку горячей водой. Ненадолго, но купание в тёплой воде унесло её в беззаботное и безоблачное детство, где нет войны и все живы и здоровы. Окунаясь в кадке с головой, Варька пряталась от назойливых комаров, почуявших свежую кровь. Окружённая дикой природой, она, как русалка, запрокинув голову назад, прислушивалась к звучному многоголосью болотного общежития. Откуда-то из тростника выползла черепаха и степенно прошла мимо по своим делам.

 

Едва слышные отзвуки выстрелов вмиг вернули её в реальность. Выстрелы были редкими, непохожими на грохот немецкого карабина или трёхлинейки. Чувство расстояния на большом, покрытом водой пространстве обманчиво. Источник звука, кажущийся близким, может находиться очень далеко. Но редкие выстрелы слышные из разных мест, говорили только об одном: немцы развлекаются охотой. Она мгновенно вспомнила разговор полицаев о том, что на хуторе ждут генералов. Пожалуй, это будет важнее, чем запланированный визит к Ясю. Подобно зверю, она не терпела вторжения на свою территорию. Чужаки не могут безнаказанно охотиться в её владениях.

 

 

 

 

Для вылазки она подготовила пистолеты и автомат, а к двустволке зарядила картечью десять патронов. Если немцы развлекаются охотой, то выстрелы из ружья не привлекут внимания.

Набив всем необходимым ранец, Варька вытащила из укрытия челнок и направилась на северо-запад. К островку, с которого она несколько дней назад следила за берегом. Выстрелы доносились оттуда. Ветер переменился. Вместе с отступающей водой она повернула на запад, пока не обнажились заросшие сочной травой отмели, и между ними не нужно искать проходы. Чонги со смешными кисточками на головах, недовольно крича, разлетелись в разные стороны, когда челнок въехал в осоку и шаркнул днищем по дну. Варька попыталась сняться с мели, оттолкнувшись от неё веслом, но коварный ил вцепился в него и потянул вниз. Она с трудом вытянула из жижи лопасть, быстро перебросила весь груз на корму и несколькими сильными гребками вырвалась из ловушки.

 

К вечеру болото очистилось. Воздух был прозрачен и неподвижен. Убрались с болота и охотники. Лягушки словно взбесились. Они заглушали все.

Челнок плавно скользил по тёмно-синей глади, оставляя за собой едва заметный след, и вода – живое зеркало – тут же скрывала его.

Оставив охотников позади, Варька поплыла на север, в сторону суши. Там начинались непролазные топи, переходящие в большое открытое клюквенное болото. Там же, на берегу, были построены бараки для артельщиков, собирающих грибы и ягоды. И действительно, вдали мерцал огонёк. Варька около получаса двигалась в его сторону, пока не миновала большую отмель, и направила челнок обратно, на восход солнца.

 

 

 

Немцы расположились со всеми удобствами. Они вырубили кусты закрывающие вид на болото, расчистили поляну, повалив несколько деревьев. Построили навес и под ним ужинали за длинным столом. Рядом с ними крутились собаки, в ожидании подачек. Все немцы были в штатском. Четверо мужчин и три женщины. Когда одна из них, приглашённая на танец, встала из-за стола, Варька решила, что она больше похожа на наездницу, чем на охотницу. Немка была в бриджах, высоких, красиво облегающих ноги сапогах, и жакете подчёркивающем, талию. Танцевали вальс, а Варька следила за её грациозными движениями и думала, что немка ведь женщина, что у неё наверно, есть дети. Что она здесь забыла? Она танцует и не знает, о том, что может умереть сейчас, сию секунду. Один выстрел – и всё, бал окончен.

Неподалёку, у костров, сидели уже совсем другие немцы. В камуфляже, с армейскими карабинами и автоматами. По всему видно, что они готовы в любую секунду вступить в бой. Чутьё подсказывало, что от них стоит держаться подальше. Это не те немцы, которых она расстреляла как в тире. Охранять генералов кого угодно не поставят. Варька перевернулась на спину и прислушалась к своему старому знакомому, валуну. Она закрыла глаза, ожидая: вдруг он что-нибудь скажет. Она размышляла о том, где, на каком из островов, устроить засаду. Больше всего подходил остров, который они с дедом Чапаем называли глухариным. Его центр, большую окружённую лесом поляну, давно облюбовали глухари. Глухаря здесь можно было подстрелить не только весной, но и летом