Текст книги "Пути Предназначения"
Автор книги: Влада Воронова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
– Ничуть. Вот один из примеров. Авдей помогает беженцу с большой земли обустроиться в Гирреане, показывает как много жизни и радости в мёртвой проклятой земле. Беженец ошеломлён, потрясён, но и зачарован. Он начинает искать жизнь и радость во всём, с чем соприкасается. И находит. А потому сам становится жизнью и радостью для всего и всех, с кем соприкасается. В ответ всё и все раскрывают ему лучшее, что имеют. В частности, полесцы и горцы учат своему странному колдовству, которое большинство людей называет вздором. Винсент Фенг становится мастером-милтуанщиком. И спасает милтом жизнь своего лучшего друга. Это спасение видят миллионы людей. Милтуан перестаёт считаться вздором. Горцев и полесцев начинают уважать как хранителей мудрости. В библиотеках и магазинах требуют книги, посвящённые как милтуану, так и полесской и горской культурам. Да, такие книги были и есть в изобилии, но их никто не хотел замечать. А теперь их читают все подряд, пробуют применять милт. Как вы думаете, блюститель Запада, мир изменился или нет?
– И таких изменений множество, – тихо сказала командор Юга. – В частности, ни один из тех, кто хотя бы мимолётно соприкоснулся с Авдеем, уже никогда не назовёт увечников источником скверны. Ведь Авдей омерзителен. На него тошнотворно смотреть. Но кто замечал обожженное лицо и покорёженную руку за его словами и свершениями?
– Авдей уничтожит предопределение, – сказал командор Запада. – И тогда миром будет управлять поток случайностей.
– А значит мы управлять миром не сможем никогда, – понял командор Востока. – И ареопаг этого тоже не сможет. Мир окажется предоставлен сам себе.
– И низринется в хаос! – воскликнула командор Севера.
– Нет, – качнул головой командор Востока. – В нём всего лишь не останется места для нас. Самовольный мир не нуждается в мироправителях.
– Предопределение ещё не уничтожено, – сказал командор Запада. – Оно лишь на грани уничтожения. Если убрать Авдея, то всё вернётся к прежнему состоянию.
– Вздор, – сказал гроссмейстер. – Одиночка не делает историю, и не вершит судеб мироздания. Это невозможно. Одиночке просто не хватит на это сил.
– Да, изменить мир под силу только объединённым усилиям народных масс. Но это лишь часть правды. Писатель создаёт книгу, которая меняет ход мыслей и полярность чувств миллионов людей, и люди меняют мир, чтобы привести его к соответствию со своими мыслями и чувствами.
– Я знаю, о каких книгах ты говоришь, блюститель Запада, – ответил гроссмейстер. – Но разговоры на темы, которым посвящены эти книги, велись на протяжении многих лет до их написания. Люди и сами искали решения проблемы. Писатели ничего нового не создали. Они всего лишь…
– Они всего лишь облекли разговоры в законченную форму и тем самым подтолкнули болтунов к конкретным действиям. Кто знает, сколько бы ещё люди болтали без этих книг? А книги заставили людей сменить разговоры на дела.
Командор Юга хрипло рассмеялась.
– Мир воздействует на личность через окружающих её людей, нередко полностью меняя личность. Но и личность при желании может через своё окружение воздействовать на мир вплоть до полного его изменения.
– Мир изменить одиночка не способен, это аксиома, – сказал командор Запада. – Зато способен зажечь в душах людей стремление к изменениям. Указать направление этих изменений, создать новый, доселе не существовавший путь. Или ещё хуже – научить людей самим создавать себе пути, сообразуясь лишь с собственной волей.
– Есть куда как более худший вариант, блюститель Запада, – проговорил гроссмейстер. Он по-прежнему смотрел в окно. – Того, кто прёт напролом, сообразуясь лишь с собственными прихотями, быстро уничтожат, потому слишком многим он сломает жизнь. Поэтому вскоре сломают и его. Таких людей можно не бояться. Они не способны изменить ни собственную жизнь, ни мир, в котором живут, потому что за сиюминутными прихотями не видят ни того, ни другого. Опасно другое. Умение прокладывать собственный путь так, чтобы он не мешал другим, но и не оставался в стороне от них. Сделать так, чтобы твой замысел не портил чужие линии, но и сам не искажался о соприкосновения с ними. Быть всегда одному, но при этом всегда быть вместе с другими. Вести собственную мелодию и соединять её с музыкой целого мира. – Гроссмейстер вздохнул. – Тот, кто помнит, что любое Я – это всегда часть Мы, и не забывает, что каждое Мы всегда состоит из Я, способен как стереть, так и начертать любой облик мира, потому что становится душой этого мира. И тогда исчезают все предопределения, поскольку душа – это всегда творение, а для творца предопределённостей нет, ведь он всё и всегда определяет сам.
– Мир, состоящий из творцов? – усомнилась командор Юга. – Возможно ли это?
– А жизнь без души возможна? – посмотрел на неё гроссмейстер.
– Вряд ли творцы пожелают делать то, что нужно нам, – сказал командор Востока. – Не их это дело, под заказчика подлаживаться. На заказ работают только ремесленники. А любой творец – это мастер, и ни малейшего насилия над мастерством он не потерпит. У творцов слишком много собственных замыслов, чтобы оглядываться на чужие помыслы. Творец согласен сообразовывать своё созидание с другим творением, но никогда не захочет приспосабливать его к чужим потребностям. Так что я предпочитаю мир бездушный, но послушный. Мир-вещь надёжнее мира-творца. От кресла не требуется жизни. Оно должно быть мягким и устойчивым. От людей не требуется мастерства. Вполне достаточно, если они чётко и в срок будут выполнять заказы. И приказы.
– Итак, – подытожила командор Севера, – во имя сохранения мира от хаоса мы должны уничтожить Авдея. И побыстрее, пока, на него глядючи, никто другой не додумался, что тоже способен стать творцом.
– Легко сказать, – буркнул командор Запада. – Авдей сейчас в Гарде. А Гард – всё ещё неприступная твердыня.
Командор Востока усмехнулся:
– Нам нет нужды дёргаться самим. Архонты не идиоты. И вскоре додумаются до всего того, о чём мы тут говорили. Или уже додумались, как никак Авдей свои творения и вытворения устраивает прямо у них под носом. Он уже неделю в Гарде. И я уверен, что уже успел донять архонтов сильнее чирья на заду.
– Кто бы сомневался, – фыркнул гроссмейстер. – Чего стоит одно то, что за всю эту неделю Авдей ни разу не открыл Сферу сам. Всегда зовёт помощника. Хранитель Гардской Башни в ярости. Ещё день или два, и проблема Авдея благополучно разрешится. Хранитель его прикончит.
– Хотелось бы верить, – с большой долей сомнения сказала командор Юга.
– Во всяком случае, имеет смысл подождать несколько дней, – ответил командор Запада.
– Что будем делать по программе «Избранный»? – спросила командор Севера.
– То же самое, что и бенолийские братства, – ответил гроссмейстер. – Ждать. Пророчество Льдвана сбылось. Из бездны мрака по дороге звёзд действительно пришёл тот, кто зажёг в пустоте огонь, который большинство иалуметцев единодушно называет Благодатным. Это я об Открывании Сферы и включении Радужного Фонтана. Другое дело, что эта часть Пророчества всегда считалась метафорой. И тут вдруг оказалась до абсолюта буквальной. А количество Избранных из одного разрослось до пяти. Пророчество исказилось. В результате исчезла какая бы то ни было определённость, и тем более – предопределённость во всей этой избавительно-погибельной ситуации. Мы бессильны на неё повлиять, потому что невозможно определить, как, на что и чем нужно воздействовать, чтобы направить развитие событий в нужную нам сторону. Поэтому придётся ждать, когда хоть что-то в этом хаосе станет чётким и ясным. Ждать появления хоть какой-то определённости, из которой можно будет сделать предопределение.
– Не нравится мне, что всё пускается на самотёк, – сказала командор Севера. – Поток событий может быть непредсказуемым. И ненужным.
– У вас есть конкретные предложения, блюстительница Северных пределов?
– В том-то и дело, что нет. Единственное, в чём я могу быть до абсолюта уверенной, так это в том, что Авдей на роль Избранного не подходит категорически. Остальные четверо – тёмные лошадки, нам о них практически ничего неизвестно. К тому же они слишком тесно связаны с Авдеем, а этот своевольник обязательно вмешается, вздумай мы взять его Ассистентов в разработку. Последствия будут… ну так скажем – малопредсказуемые. Так что деваться некуда, надо ждать, пока архонты или Хранитель убьют Авдея. Или немедленно устранить его самим.
– Это нелегко, – вздохнул командор Запада. – Одно дело засылать в Гард разведчиков, другое – ликвидаторов. И разведке ликвидацию поручать нельзя, это всё равно, что молотком вскапывать грядки, а лопатой забивать гвозди. Только всё дело загубим.
– Предлагаю совместить оба решения, – сказала командор Юга. – Готовить ликвидаторов, и надеяться, что архонты всё же осуществят ликвидацию сами. Нехорошо, если на ордене будет кровь Открывателя. Пусть в ней марается ВКС.
«Сейчас, – подумал командор Востока. – Если есть возможность убрать дерьмо чужими руками, то зачем пачкать собственные? Авдея уберёте вы, уважаемые паладины Света. ВКС даст вам такую возможность».
А вслух сказал:
– Предложение блюстительницы Юга – единственное, что нам остаётся.
– Да, – согласился гроссмейстер. – Быть по сему.
= = =
Маргарита швырнула в стену зала Совета бокал с вином.
– Какого чёрта он вытворяет?! Мало того, что мы вынуждены терпеть подле себя присутствие этой криворожей колченогой скверны, так он ещё и приказы наши не выполняет.
Лиайрик выгнул хвост, поиграл шипами.
– Есть масса способов избавиться от него надёжно и тихо. Существует множество капелек и таблеточек, способных обеспечить мгновенный инфаркт. В организме они распадаются за какие-то полминуты. Никакая экспертиза никогда ничего не докажет. Инфаркту же у калеки, пусть и молодого, никто не удивится. Смерть будет чистой.
– Но несвоевременной, – возразил Тромм. – Ты почитай рапорты из секторов. Люди в восторге от Радужного Фонтана. Для них это чудо, воплотившаяся в реальность дивная сказка. Теперь они считают себя отмеченными благодатью, сопричастными этому чуду. Им кажется, что вместе с Фонтаном в их жизни появилось нечто прекрасное и необыкновенное.
– Месяца через три, максимум через четыре, – сказала Маргарита, – люди привыкнут к Фонтану и перестанут его замечать. А восторги горсточки фанатиков погоды не сделают.
– Однако три месяца всеобщего восторга и преданности у нас есть, – ответил Тромм. – Пусть даже два месяца. Но всё равно это огромный срок. Мы многое успеем сделать для упрочения влияния ВКС. Марго, сейчас даже президент Хонгтианэ не осмеливается высказываться против нас. Знает, что люди его не поддержат. Все слишком зачарованы переливами Радужного Фонтана.
– Даже и не надейся, – отрезала Маргарита. – С тем Открывателем, который нам достался, мистическое очарование Фонтана продержится ещё не более недели. Мало того, что им управляет калека, так ещё Северцев берёт первого попавшегося паломника и показывает ему, как открыть Сферу и включить Фонтан.
– Постой, – сказал Лиайрик, – но ведь до сих пор Сфера подчинялась только одному Открывателю!
– Эти пятеро что-то поменяли в настройках. Теперь Сферу после краткого инструктажа сумеет открыть любой и каждый.
– Нет, – качнул головой Лиайрик. – Получается, что любой деревенский Хранитель Башни сможет включать Фонтан хоть по десятку раз в сутки, не дожидаясь включения Гарда?
– Именно.
Лиайрик растерянно клацнул шипами.
– Но как такое вытворилось?
– Ты же видел запись Открывания, – ответил Тромм. – Северцев не считал Фонтан чем-то необыкновенным, возвышающим его лично. Для него это было не более, чем средство увести друзей от смертного приговора. Поэтому он даже не помыслил позаботиться о том, чтобы управление Фонтаном было доступным лишь ему одному. Ассистенты вбили себе в голову, что Открывание – работа исключительно коллективная, и даже не вспомнили, что все предыдущие столетия Открыватель действовал в одиночку. В итоге настройки Сферической Сети оказались открыты для любого желающего, а не замкнутыми на одного пользователя, как раньше. Оказавшись в Гарде, Северцев семь раз брал в помощники первого встречного паломника, и у всех семерых получилось самостоятельно открыть Сферу.
– Ладно, с технической стороной всё понятно, – сказал Лиайрик. – Остаётся социальная. До сих пор Открывание считалось свершением особенным, необыкновенным, доступным лишь избранным. Теперь же, стараниями Северцева, оно начинает приравниваться к зажиганию уличных фонарей. Возвышенный ритуал становится обыденностью. В Гарде уже говорят, что архонтам нет необходимости осквернять город присутствием калеки, если Открывание способен выполнить любой и каждый. А Хранитель Башни твердит, что мы могли бы и собственные ленивые зады оторвать от кресел и включить Фонтан. Прежде он непочтительных слов в наш адрес не произносил никогда. Наоборот, если мы и могли быть абсолютно уверены в чьей-то преданности, так это в его.
– Для самостоятельного включения Фонтана нам не хватает сущей мелочи, – оскалился Тромм. – Умения открывать Сферу.
– Северцев отказался нас учить? – возмутилась Маргарита.
– Он сказал, что покажет нам как открыть Сферу только после того, как этим «мастерством» овладеет весь Град.
– Он так и сказал «мастерством»? В кавычках?
– Да.
– И этот ответ стал окончательным?
– Именно! – рыкнул Тромм.
Лиайрик поиграл хвостом.
– Твои уговоры дополнялись какими-нибудь особыми аргументами?
Тромм зарычал ещё свирепее.
– Свой окончательный ответ он дал в пыточном кресле, после двенадцати часов непрерывного воздействия. Ты забыл, чей он сын? Убеждённых мятежников можно уничтожить, но сломать, а тем более – согнуть, не под силу никому.
– Северцев не только мятежник, – сказала Маргарита. – В нём есть ещё что-то, мне не понятное. Но сильное.
– Уничтожить его немедля и дело с концом, – буркнул Лиайрик. – Где он сейчас?
– В госпитале, – сказал Тромм. Он задумчиво покатал в ладонях бокал с вином, сделал глоток. – Уничтожить Северцева несложно. Только если Фонтан исчезнет сейчас, на пике своей популярности, то репутацию ВКС это испортит сильнее, чем самая ярая пропаганда хонгтианских мятежников.
– Надо всего лишь взять нового Открывателя.
– И где же ты его разыщешь? Те четверо придурков и три придурицы, которых Северцев брал в помощники, не запомнили из его инструкций ни слова, слишком были растеряны и ошеломлены тем фактом, что они открывают Сферу. Я приказал установить в Башне камеры наблюдения, но это ничего не дало. Инструкции Северцева просты и понятны, но осуществимы только под личным руководством того, кто уже умеет открывать Сферу. Есть в этом процессе какие-то мелочи, которые не выразить словом и не уловить камерой.
– Открывать Сферу умеют и те четверо бенолийских Ассистентов, – заметила Маргарита. – Мы можем взять консультацию у них. Вряд ли они окажутся столь же упорны и несговорчивы, как Северцев.
– При условии, что они сами умеют открывать Сферу, – возразил Тромм. – Однократная удача ещё ни о чём не говорит. Если бы они осуществили эту процедуру два или три раза, имело бы смысл обращаться к ним за консультацией.
– Среди Ассистентов Северцева был теньм, – вспомнил Лиайрик. – А вы ведь знаете, что это за существа. Всё, что они способны – это бездумно и беспрекословно исполнять приказ. И теньм верит в священность Сферы и благодать Радужного Фонтана. Для Северцева это качество в помощнике почему-то важнее всего… Так что возражать против того, что мы дадим ему постоянного Ассистента, повода у Северцева не будет. Зато мы с полным основанием сможем сказать, что отныне Открыватель включает Фонтан только сам. Ведь теньм – это не самостоятельная личность, а всего лишь проводник воли своего Светоча, подсобная сила, инструмент. Дней через десять, когда теньм полностью овладеет всеми приёмами Открывания Сферы, Северцева можно будет уничтожить и провозгласить Открывателем теньма. К тому времени Гард привыкнет, что в Башню они всегда заходят вдвоём и совершенно спокойно отнесётся к тому, что преемником скоропостижно скончавшегося Открывателя стал его Ассистент. Собственно, никакого другого варианта преемственности быть и не может. Гард мы успокоим. Всему же прочему Иалумету подробности знать не обязательно. Включает Открыватель Фонтан и включает, какая разница, что это за Открыватель. Главное – Фонтан.
– А чтобы окончательно пресечь все нежелательные вопросы, – сказала Маргарита, – нужно объявить, что Открыватель искал себе семерых Охранителей, дабы преграждали недостойным путь к Башне во время церемонии включения Фонтана. В обычное время – пожалуйста, ходите, смотрите сколько угодно, хоть паломники, хоть туристы. Но в час Открывания возле Башни не должно быть никого лишнего.
– Из этих семерых охранники как бластер из фонарика, – хлестнул хвостом Лиайрик.
– Настоящую охрану будет нести скрытая стража, – ответил Тромм. – А эти просто будут стоять вокруг Башни. Кончено, соответствующим образом разряженные и вооружённые чем-нибудь вроде световых мечей. Для вящего эффекта.
– Да ты что? – возмутилась Маргарита. – Световой меч – самое никчёмное и бесполезное оружие в Иалумете. На что я не военная людя, и то соображаю, что когда дойдёт до драки, даже от столового ножа пользы будет больше, чем от этой светящейся дряни. Над нами же смеяться будут!
– Охранители световым мечом сражаться никогда и не станут, – успокоил Тромм. – Это ритуальное оружие, реквизит для спектакля «Почётный караул». Так что никаких насмешек. Никто же не смеётся над Одиноким Стражем, который приходит к Рассветному Знамени с обломком Солнечного Копья в руке. Хотя все знают, что никакой это не Одинокий Страж, а курсант военного училища, причём каждый день новый. И солнечного в его копье не больше, чем в домашних тапочках. Но композиция Страж-Копьё-Знамя выглядит красиво. И легенда романтичная. Курсанты потом всю жизнь хвастаются, что хотя бы один раз за пять лет учёбы побывали в этом карауле. – Тромм улыбнулся. – Так что на счёт световых мечей не бойся. Они только прибавят популярности Семёрке Охранителей.
– Сакральное число Башни восемь, – возразил Лиайрик. – Поэтому и Охранителей должно быть тоже восемь.
– Восьмым станет Хранитель. Заодно и начальником Охранителей. Должен ведь кто-то контролировать эту сомнительную компанию и наставлять на путь истинный.
– Заодно и вопли оскорблённого в своей избранности Хранителя угомоним, – добавила Маргарита. – Ведь раньше он был особенным, не таким как все эти жалкие людишки. Он был причастен к чуду, он служил высшему из высших, Избранному из Избранных, и благодаря этому сам возвышался в Избранности. А теперь он никто, заурядный сторож-уборщик, каких миллион.
– Ничего, – фыркнул Лиайрик, – сегодня он станет Предводителем Избранных, а значит Избранным вдвойне. И все по милости ареопага. Так что его славословия в честь архонтов, то есть нас, будут пламенны и изобильны. Это тем более полезно, что сейчас Хранителя Гардской Башни внимательно слушают не только в городе, но и во всём Иалумете.
– Да, – кивнул Тромм. – Так и сделаем. Стой, – вскинулся он, – ты сказал – «сегодня»?
– Именно. Медлить нельзя. Уже к сегодняшнему Открыванию Северцев должен быть поставлен перед фактом, что у него есть постоянный Ассистент и Охранители.
– Боюсь, – проговорила Маргарита, – как бы Ассистент не стал соучастником Северцева.
– Исключено, – уверенно сказал Тромм. – Кто угодно, только не теньм. Северцева теньмы на дух не переносят, ведь это он, автор «Лицеистского файла», опозорил их перед всем Иалуметом. К тому же после богоблагословенного императора оказаться в услужении у калеки самого что ни на есть грязнокрового происхождения любой бенолиец сочтёт сильнейшим оскорблением и унижением. Он возненавидит Северцева ещё до того, как приблизится к своему новому хозяину.
– А приблизившись, возненавидит вдвойне, – усмехнулся Лиайрик. – Вельможности у Северцева меньше, чем у копчёной селёдки. Придворный будет с наслаждением пресмыкаться перед тем, кого он считает высшим, и с яростью стремиться уничтожить того, кто считает его равным, потому что равенство для придворного оскорбительнее плевка в лицо.
– Согласна, – сказала Маргарита. – Всё так и есть. Но успеем ли мы осуществить все необходимые меры до часа Открывания?
– Сейчас десять утра, – ответил Тромм. – У нас одиннадцать часов. Куча времени.
– Куча не куча, – поднялся Лиайрик, – а чтобы всё сделать, времени как раз хватит.
– И всё же закажи в Алмазном Городе обычного теньма, – сказала Маргарита. – Не того, кто был Ассистентом. Просто хорошего теньма.
– Хорошо, – кивнул Лиайрик. – У Северцева будет самый обычный хороший теньм.
* * *
Пассер вошёл в кабинет директора без доклада.
Адвиаг удивился – такого до сих пор не было, Пассер всегда чётко соблюдал субординацию. Даже слишком чётко.
– Что-нибудь случилось? – встревожился Адвиаг.
– Нет. Вот именно, что ничего не случилось. А должно было! Директор, что вы намерены делать с Михаилом Северцевым?
Адвигаг опустил глаза.
– Директор, вы либо расстрелять его должны…
– Да как тебе в голову такое пришло?! – вскочил Адвиаг.
– Долг жизни, так?
– И чести. Теперь Винс и Рийя, благодаря соприкосновению с Радужным Огнём, возвысились достаточно для того, чтобы войти в семью дээрна Бенолийской империи. По крайней мере, Филипп не рискнёт нарваться на конфликт с координаторами, оспаривая это утверждение.
– И всё же, директор, вы предпочли убрать семью подальше от Бенолии.
– А вы считаете, я поступил неправильно, генерал?
– Я считаю, что вы поступаете неправильно, затягивая решение вопроса Михаила Северцева.
Адвиаг подошёл к Пассеру.
– Берт… Ты всерьёз считаешь, что я смогу убить отца того, кому обязан главным, что есть у меня в жизни?
– А я и не знал, что тюремное заключение – это высшая форма благодарности.
Адвиаг ударил его коротко и жёстко, так, что Пассер едва устоял на ногах.
И тут же крепко, как утопающий за верёвку, уцепился за лацканы пиджака Пассера, ткнулся головой в плечо.
– Прости меня, Берт. Пресвятого ради прости. – Он быстрыми прикосновениями огладил Пассеру рукав, лацкан, галстук. Посмотрел умоляюще: – Берт…
Пассер отошёл к окну.
– Герн, хочешь ты того или нет, а решение принять придётся.
– Какое?
– Убей Северцева.
– Нет.
– Тогда отпусти. Дай возможность сбежать. Помоги обелить имя в глазах центристов.
– Нет!
Адвиаг подошёл к Пассеру и сказал очень медленно, как через сильнейшую боль:
– Я не могу, Берт. Он мятежник. Я дээрн. Но его сын… Я обязан ему всем. Я в пыль у его ног лягу и счастлив буду. Но его отец… Он мой враг, Берт. Злейший враг. Непримиримый. Я не знаю, что делать. Если ты знаешь, прикажи. Я выполню всё…
Пассер молчал.
= = =
Звездолёт трясло как грушу. Страховочные ремни на пассажирском кресле трещали. Эльван покрепче уцепился за поручень.
Если планетам воздуха не хватало, приходилось ставить генераторы, то в открытом космосе его было слишком много. Воздушные реки бурлили, сжимали и выталкивали друг друга, но потоки возвращались с утроенной силой, как будто планеты отбрасывали их от себя.
Многотонную громаду звездолёта швыряло как крошечный листик на ветру.
«А ведь кислород ещё и горюч», – подумал Эльван.
– Что будет, если из силокристаллов вырвется искра? – спросил он соседа, молоденького науриса в форме курсанта лётной школы.
Тот суеверно постучал костяшками пальцев по стальной опоре кресла, затем погладил пластиковую обшивку салона.
– Капсула не выгорит, если вы это имеете ввиду, сударь. Будет взрыв, очень мощный, такой, что мгновенная волна пройдёт на сотню парсеков. Если по пути попадётся планета, ей гарантировано сильное землетрясение. А на выгоревшее место хлынут воздушные потоки, начнётся буря, и на несколько суток участок станет нелётным. Потом всё успокоится.
Эльван глянул в иллюминатор, за которым ревело и бурлило белёсое Нечто.
– Ничего себе спокойствие.
Курсант пожал плечами.
– Бывает хуже.
Полёт прекратился. Корабль замер – ни толчка, ни качка. Эльван дёрнулся в испуге.
– Крушение?!
– Векаэсный досмотр, – пояснил курсант. – Корабль держат их стабилизаторы. Посмотрите в иллюминатор.
Посреди бурлящего, остервенелого хаоса завис крохотный, чуть побольше лётмарша, треугольный кораблик.
– С левого борта ещё один, – сказал курсант. – Они держат каркас стабилизирующего поля. Третий катер пойдёт на стыковку. В нём и есть досмотрщики. Мы вышли на границу сектора. Так что положен досмотр.
– Это противоестественно, – еле выговорил Эльван. – Чтобы такая кроха и оказалась сильнее вихревых потоков, а корабль размером с пятиэтажный дом мотало как щепку.
– Это всего лишь технологическое превосходство ВКС. И наша искусственно навязанная отсталость, когда любого мало-мальски сообразительного инженера утягивают в Малое Кольцо, а после снисходительно дарят свои научно-технические объедки.
Эльван не ответил. В Алмазном Городе о координаторах всегда требовалось говорить только с величайшим почтением. Хотя и почитать их, если вдуматься, было не за что. Наоборот – стоило лишь на мгновение задуматься о поступках координаторов, как стремительно начинали множиться основания для серьёзных упрёков. Поэтому безопаснее было не вспоминать о ВКС вообще. Шкура целее будет.
В салон вошёл лейтенант космостражи.
– Кто из вас гражданин Бенолии Эльван Кадере?
Эльван поднялся, подошёл к стражнику, замер по стойке «смирно».
– Пройдёмте, – велел стражник.
Векаэсник привёл его на катер, кивком показал на пассажирское кресло.
– Вино, минералка, бутерброды? – спросил он без малейшей приветливости. Хотя и без враждебности или пренебрежения. Голос был просто равнодушным. Но равнодушие оказалось столь огромным, что раздавливало не хуже многотонного пресса.
Но теньмам к равнодушию не привыкать. Как к чужому, так и собственному.
– Нет, спасибо, ничего не нужно, – безразлично ответил Эльван.
– В Гарде мы будем через три часа, – сказал лейтенант.
Эльван слегка удивился. По его расчётам, только до Большого Кольца было не менее двух суток лёта.
«Телепорты у них, что ли?»
Впрочем, какая разница…
– Спасибо, – всё с тем же безразличием ответил Эльван.
Лейтенант растерянно захлопал глазами, приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но хватило сообразительности промолчать. Лейтенант закрыл рот и ушёл в рубку.
Эльван скользнул взглядом по салону. Корабль досмотрщиков побольше патрульного катера, однако всё равно невелик – что-то вроде лётмарша-буса.
Полёт оказался настолько ровным, что даже не чувствовалось движения.
В салон вошёл лейтенант.
– Подлетаем, – сказал он. – Можете посмотреть на Гард. – Лейтенант поднял шторы иллюминатора.
Гард оказался искусственной планетой. Точнее – огромной космобазой. Причём идиотской формы.
Ровный круглый блин неизвестного Эльвану металла, на котором выстроены дома, разбиты сады, проложены дороги. И всё это прикрыто похожей на стекло полусферой.
Сам город двухъярусный. Нижняя часть города, Ванхельм, предназначалась для обычных гардчан. Верхняя, Асхельм, включала в себя дворец ареопага, несколько административных и служебных зданий, жилые дома для чиновников и обслуги. И всё это окружали, обтекали, скрывали густые сады и парки. Даже ограды не требовалось, чтобы скрыть город высших от глаз низших.
Из Ванхельма в Асхельм вели широкие лестницы.
Громада Гарда висела в самой гуще воздушных вихрей, но оставалась до абсолюта, до невозможности неподвижной. Хотя после устойчивости катеров это уже не удивляло.
– Симпатично, – бросил равнодушную похвалу Эльван. – На восковую игрушку для кабинета похоже. Даже стеклянный колпак есть.
Эльван вернулся в кресло. Лейтенант судорожно сглотнул. Он ждал совсем иной реакции.
– Через пятнадцать минут будем на месте.
– Спасибо.
Лейтенант выскользнул в рубку.
Эльван с немалым изумлением понял, что стражник боится Гарда. До ужаса, до обморока боится.
Хотя ему и нет нужды идти дальше коммуникационной линии.
Теньм не понимал, как можно бояться самой обычной космобазы, пусть и таких противоестественно огромных размеров.
Другое дело, живущие на ней люди. Точнее – один людь. Его новый Светоч. Авдей Северцев.
Эльван не вспоминал, он видел. Глаза цвета весеннего дождя, – мягкие, ласковые, живительные. Улыбка, похожая на солнечный луч, – светлая, лёгкая, согревающая.
Но это всего лишь оболочка. Обманка. Маска.
А внутри – броневой металл и смертоносный огонь.
Непреклонность, несгибаемость, непреложность.
Неодолимость.
Абсолютное и окончательное «Нет!» оказалось главной сутью Авдея Северцева.
Колченогого, косорукого, криворожего сопляка девятнадцати лет от роду.
Жалкого отродья самых низких плебеев, которые только есть в империи.
Ничтожества.
Однако он встал выше императора. И даже выше архонтов.
И ни при чём здесь благодать Радужного Фонтана, порождённого священностью Сферы.
Несоизмеримо выше властительной мощи Авдей встал задолго до того, как вошёл в Башню.
Но Эльван не мог точно сказать, когда это случилось.
Когда Авдей в одиночку защищал раненого гладиатора, куклу живую, от целого мира ненависти. Когда поверил, что в груди профессионального убийцы, полуробота-полузверя может быть людское сердце.
Или ещё раньше, когда безвозвратно сжигал в ложной клятве душу, чтобы спасти крохотную, ещё неразгоревшуюся искорку чужого таланта. Которая когда-нибудь, может быть станет Огнём Согревающим.
А вполне возможно, что это случилось намного раньше, когда, по малолетству ещё не понимая толком сказанного, на вопрос «Кто ты?» с бесконечной уверенностью ответил «Людь».
+ + +
– Я боюсь его, Димайр. – Эльван даже не заметил, что впервые назвал Серого капитана по имени.
– Мальчик мой, – ласково ерошил ему шерсть на затылке Димайр. – Мохнатик. Он же не злой. Не такой суровый и привередливый как здешний Светоч. В Гарде тебе будет намного легче, чем в Алмазном Городе.
– Я боюсь его, – повторил Эльван. – Он… слишком самодостаточный. Ему никто не нужен. Он целен изнутри как монолит. И бесконечно твёрд. Ему не требуется что-то извне, чтобы заполнить себя и не мучиться пустотой. И ни к чему опоры. Он всегда и везде только сам по себе и сам для себя.
– Что за вздор ты говоришь, Эли? Таких людей не бывает. Ты будешь просто служить, как служил здесь, и всё. Даже лучше, чем здесь. Говорят, в Гарде порка по закону запрещена. Даже если сам Открыватель прикажет тебя выпороть, его никто не послушает.
– Димайр… Дейми… Ты не понимаешь. Я не нужен Открывателю. Он уничтожит меня, потому что я стану для него помехой. Мусором. Он убьёт меня, Дейми.
Димайр обнял его, тесно прижал к себе. Понял. Поверил.
– Мальчик мой. Мохнатик. Эли.
Но ничего нельзя было сделать. Всё уже решено и предрешено.
