Текст книги "Наступление"

Автор книги: Величко Нешков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

* * *

Много лет подряд Цено Ангелов не интересовался своей семьей, потому что все его внимание было сосредоточено на службе. Он получал большую зарплату, но не пропускал случая, чтобы оказать «услугу» случайно связавшимся с подпольщиками зажиточным и неустойчивым молодым людям. Они дорого платили за свою свободу. Передаваемые от бабушек к дочерям и внучкам золотые мониста иногда попадали ему в руки. И если провинившийся юноша по его оценке подавал какие-то надежды, Ангелов вплетал его в сложную и невидимую сеть своих секретных сотрудников. Благодаря этому умению, гибкости и находчивости Ангелов считался у начальства одним из самых талантливых полицейских руководителей.

Незаметно проходили годы в служебных заботах. Он часто повторял, что веревка его жизни накручивается, но взамен этого в его руках тяжелели золотые наполеоны и старинные золотые монеты.

В ту ночь, когда Красная Армия вступила на болгарскую землю, он решил исполнить давно обдуманный им план бегства. Он заблаговременно подготовил для себя все необходимые документы. Надел форму мобилизованного капитана, а под подкладку и в подметки военных сапог спрятал часть своего золота. Он приказал шоферу, чтобы машина ждала его перед управлением в полночь, и не забыл напомнить ему захватить несколько запасных канистр. Ангелов, привыкший всегда держать окружающих его людей в неведении и таинственности, рассчитывал перебраться ночью через Балканы и к полудню добраться до окрестностей одного пловдивского села, откуда «свой» человек проводит его к турецкой границе.

Но на этот раз судьба посмеялась над ним. Люди, которых еще до вчерашнего дня он держал в своих руках, против которых направлял все свои силы, этой ночью не только удивили его, но и опередили. Еще с вечера отряд Чугуна и вооруженные боевые группы словно железным кольцом оцепили город. В полночь они захватили здание областного управления, почту, вокзал, полицейские участки. В тот момент, когда Ангелов садился в машину, три пары крепких рук стиснули его плечи, прямо перед собой он увидел дуло пистолета. Оказывать сопротивление было бессмысленно. Ему и в голову не могло прийти, что так бесславно замкнется его многолетний кровавый круг.

В последние дни положение Данчо Данева в отряде серьезно укрепилось. Вокруг него рассеялись все сомнения. Оправдывая доверие товарищей, Данев действовал дерзко и смело, легкомысленно играл со смертью и жизнью, и всегда ему сопутствовала удача.

Как только захватили областное управление, Данчо начал там распоряжаться. Он по-деловому и с практичной распорядительностью отдавал приказы, как будто долгие годы занимался делами управления.

Около полудня Данчо совсем случайно узнал, что Цено Ангелов задержан, этой ночью и теперь находится в одной из камер вместе с другими схваченными полицейскими агентами. Он сразу же приказал, чтобы Ангелова привели к нему наверх. Перед бывшим кабинетом Ангелова на пост встал Йордан.

– Никого не пускать без моего разрешения! – приказал ему Данчо, пропуская Ангелова впереди себя и запирая за собой дверь.

Без ремня и портупеи, в скрипящих сапогах, Ангелов с испуганным и вялым выражением на полном лице выглядел каким-то жалким и смешным. И несмотря на серьезность и напряженность момента, Данчо хотелось рассмеяться. Ангелов с трудом расстегнул воротник куртки, врезавшийся в его толстую шею. Он скривил свои обветренные губы в жалкой улыбке, которой хотел сказать: «Мы опять встретились, но только поменялись ролями. Ты жив благодаря мне, теперь твоя очередь мне помочь. Я знаю, это возможно, надо только проявить желание».

Он хотел сесть, но Данев сурово посмотрел на него.

– Я тебе не разрешил садиться, – сказал он.

Ангелов сделал шаг назад. Улыбка медленно сползла с его испуганного лица. На лбу выступили крупные капли пота. Минуту или две они стояли молча один против другого: арестованный и его вчерашняя жертва. Они не верили друг другу и не рассчитывали на помощь. Но один из них был не только обречен, но еще и опасен, потому что мог проговориться. И только Ангелов в расчете на этот страх и опасения со стороны Данчо все еще сохранял какую-то смутную надежду. Он первым нарушил молчание.

– Что думаешь делать? – тихо спросил он.

– С тобой, что ли? – Данчо, слегка прищурившись, вытащил свой пистолет.

– С нами…

– Кто, кроме тебя и Костова, знает?.. – прервал его Данчо.

– Никто.

– Лжешь! Не забывай, что у нас мало времени. Сюда в любой момент могут войти.

– Поверь мне, только мы двое, – с трудом проглотил слюну Ангелов.

– Где скрывается Костов?

Ангелов тяжело вздохнул:

– Позавчера он ушел из Никопола вместе с немцами. Мы послали его туда по служебным делам.

– Ты уверен?

– Абсолютно уверен. Может быть, он оказался самым умным из всех нас, – отчаянно закивал головой Ангелов.

– Все следы замели? – сурово спросил Данев.

– Конечно, – виновато улыбнулся Ангелов.

– Я не верю тебе, ты опасный человек, но не забывай, у нас мало времени для долгих объяснений.

– Ведь до сих пор я тебя не выдал?

– Знаю. И если сдержишь свое слово, попытаюсь что-нибудь сделать для тебя. Но еще раз спрашиваю: кто знает о нашей работе, кроме тебя и Костова? Ты уверен, что он ушел с немцами?

– Прошу тебя, верь мне! От него было и краткое письмецо, но, где оно, дьявол его знает.

– Запомни, – угрожающе поднял палец Данчо, – все против тебя.

– Данчо, прошу тебя… – Ангелов размяк, понимая, какая слабая надежда на жизнь осталась у него.

– Архив уничтожен? – Данчо торопился узнать все.

– Еще два дня назад.

– А ты почему до сих пор не скрылся где-нибудь?

– Не смог. Теперь ты – моя единственная надежда. – Он смотрел на Данчо умоляющим взглядом.

– Но и ты сдержишь слово? – сверлил его злыми глазами Данев.

– Конечно.

– Тогда подойди сюда. Где ключи? – показал ему глазами на закрытый сейф. – Где ключи?

– За ним.

– Достань их.

Цено Ангелов нагнулся, с трудом достал связку ключей, которые еще ночью сам забросил туда.

– Открой сейф, – сурово приказал ему Данев и внимательно прислушался, потому что в коридоре кто-то громко разговаривал.

Ангелов остановился около дверцы сейфа. Руки его тряслись. На плече осталась известка со стены. Он с трудом вставил ключ. Медленно открыл массивную дверь. Еле слышно проговорил:

– Здесь ничего нет, только ничего не значащие бумаги.

Данев молча заглянул в сейф. Действительно, внутри в беспорядке лежали какие-то папки и бумаги.

– Достань все! – приказал Данев.

Ангелов засунул голову в сейф я достал оттуда несколько папок. Положил их на пол. Данчо молча наблюдал за ним. Он решал судьбу Ангелова, снова и снова пытаясь понять, правду ли тот сказал ему. Переложил пистолет в правую руку и приблизился к Ангелову.

– В последний раз спрашиваю тебя, знает ли обо мне кто-нибудь, кроме тебя и Костова?

– Умоляю тебя, ведь я сказал тебе, верь мне! – ответил плачущим голосом Ангелов, не отводя взгляда от дула пистолета.

– Хорошо, я помогу тебе. Подумаю, как спасти тебя. Вытаскивай поскорей из сейфа этот мусор! – Он почти уперся плечом в спину Ангелова, который своими короткими руками перебирал в сейфе бумаги. Вначале он не заметил, что Данчо приблизил дуло пистолета к его затылку. Кипа папок упала на пол, и когда Ангелов хотел наклониться над ними, он встретился взглядом с Даневым. Данчо перевел дуло пистолета, почти приставил ко лбу. Ангелов вздрогнул при мысли, что пришел его конец. Опомнившись от страха, он поднял руку, чтобы помешать Даневу, и, прежде чем умолять о помощи, зажмурился. Данчо прижал дуло к его виску и выстрелил в упор. Увидел, как из маленькой опаленной дырочки брызнула кровь. Ангелов зашатался и упал лицом на пол.

Йордан услышал тупой звук выстрела и тревожно застучал кулаком в дверь. Из других комнат прибежали партизаны и добровольцы.

Данчо смущенно открыл двери. Он вытирал лицо платком и цокал языком, выражая удивление.

– Ну и ну, чуть было не попал в беду!

Под головой Ангелова образовалась лужица крови.

– Как?.. Что? – удивленно спрашивал Йордан, глядя на труп Ангелова.

– Этот гад сам себя убил. В сейфе, оказывается, у него был заряженный пистолет… Чуть было и меня не прикончил, – тяжело дышал он. – Проклятая гадина!

Несколько человек почти одновременно произнесли:

– Так ему и надо!..

* * *

В этот вечер площадь в Лозене была заполнена разбушевавшимся народом. Страсти клокотали, как бурный поток.

С балкона общины один за другим выступали люди.

Когда слово дали Лиляне, голос девушки зазвучал властно и предупреждающе:

– Товарищи, сегодня пойман палач нашего края, головорез поручик Игнатов!

– Мы хотим его видеть!

– Отдайте его нам!

– Будем судить его на месте! – скандировала группа молодежи.

– Смерть, смерть ему!..

В толпе было несколько человек из Камено-Поля. Они еще вчера просили передать им Игнатова, чтобы судить его в своем селе. Но когда они встретили решительный отказ лозенской общины, вышедший из тюрьмы Матей Арапский пустил слух, что они упустили Игнатова и поэтому им его не отдают.

Матей нарочно подзуживал, даже когда Лиляна говорила с балкона общины:

– Ничего, пусть покажут его нам, тогда и поговорим!..

После его подстрекательств площадь разразилась еще более дружным скандированием:

– Хотим его видеть!

– Смерть убийце!

Игнатов все слышал; он сидел в подвале, охваченный животным страхом, напряжением и жаждой.

Часть толпы двинулась к подвалу общины. Она вынудила отступить добровольцев и милиционеров, и уже никто был не в состоянии навести порядок.

Несколько наиболее проворных парней пробились первыми. Но Гешо Моллов оттолкнул их, протянул свои крепкие лапищи и схватил Игнатова за воротник. Тот инстинктивно поджал ноги и упал на пол. Гешо потащил его из подвала. Толпа подхватила Игнатова и осыпала ударами…

Когда в Лозен этим же вечером прибыли на пыльных, потных лошадях Кутула и Луканче, площадь была уже пуста.

К ним приблизился пожилой крестьянин.

– Ребята, поздно прибыли, – сказал он, здороваясь с ними за руку.

– Почему? – Кутула перебросил поводья в другую руку и достал из кармана сигареты.

– Да потому что прибили его камнями, как собаку.

– Когда? Кто? – нагнулся к нему Кутула.

– Народ. Вон там его и прибили камнями.

Кутула и Луканче пошли, куда им показал крестьянин. Труп Игнатова лежал лицом кверху. Его голова, и крови и пыли, была откинута назад. Правая рука крепко стиснула карман летней куртки.

Над полем, над гористыми холмами к югу от Лозена и по долине Осыма лежала тревожная тишина.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая

В последние несколько дней полковник Додев не мог усидеть на месте. Он непрерывно сновал то в штаб дивизии, то в оперативную зону и везде давал разумные и нужные советы, как поскорее подготовить полк к отправке на фронт. У любого непредубежденного человека могло бы возникнуть впечатление, что попасть на фронт – давнишняя сокровенная мечта полковника Додева. Он сам нацеливал внимание следственных органов на некоторых офицеров и унтер-офицеров, не скупясь на брань и ругательства в их адрес. И теперь он оставался верен своей лисьей природе – его жизнь была разделена на две половины: одна принадлежала прошлому, а другая будущему, в которое у него было намерение покрепче вцепиться. Когда ему доложили о судьбе Игнатова в Лозене, он заявил собравшимся вокруг него офицерам, унтер-офицерам и солдатам:

– Я говорил, сколько раз повторял, но никто не хотел меня слушать. Поручик Игнатов чинил произвол и вот теперь получил по заслугам.

Подпоручик Манев ходил за Додевым как тень. Иногда скрыто бунтовал и возмущался попытками Додева переложить всю вину за действия полка на генерала Янева, за зверства и поджоги – на Игнатова, Кочо и других уже арестованных офицеров, унтер-офицеров и солдат, которые должны были предстать перед народным судом.

И еще одно обстоятельство придавало мужество Додеву. Три-четыре раза он имел возможность разговаривать с Данчо Даневым. У него не было намерения выгодно использовать старое знакомство и совместную когда-то службу. Все больше и больше в нем крепла уверенность, что Данев стал одним из сильных теперь людей, с помощью кого ему удастся остаться невредимым.

Действительно, в эти полные напряжения дни и ночи Данчо Данев служил примером выносливости и железной воли. Он спал не более двух-трех часов в сутки. Все с полным основанием ставили в пример его выносливость и железную волю. От бессонницы и напряжения его широкая спина немного сгорбилась, шея вытянулась, голос охрип, а под покрасневшими от недосыпания глазами легли темные тени. Данчо Данев не жаловался на усталость, и этим он убеждал всех окружавших его людей, что надо работать до изнеможения.

Допросы он вел сурово, ругался, бил арестованных по зубам, когда улавливал малейшую попытку скрыть какое-нибудь преступление или свалить вину на другого. Показания он заставлял давать со знанием дела и находчивостью, как будто многие годы работал следователем. Этим он завоевал себе бесспорный авторитет и симпатии особенно среди тех сотрудников милиции, которые мало его знали и которые имели незначительные заслуги в борьбе. Наиболее часто употребляемым словом у Данчо Данева было слово «гад». Оно как бы приросло к его языку, с этим словом он встречал и провожал любого задержанного. Но никто из его окружения не замечал, с какой осторожностью и умением он допрашивал тех, кто прежде сотрудничал с Ангеловым и Костовым. Уверенный в том, что Костов сбежал с гитлеровцами, Данев не упускал удобного случая, чтобы получить подтверждение этому из самых различных источников.

Иногда его воля и упорство сдавали при мысли о том, что ему не удастся скрыть все следы, но эти минуты сомнений и колебаний длились недолго. Он спешил успокоить себя тем, что следы его преступлений скрыты, и с еще большей страстью окунался в работу, чтобы заслужить полное доверие и признательность.

Расчистив все темные углы полицейских архивов, он взялся за военных. Данчо приказал любой ценой найти генерала Янева, незамедлительно его арестовать и передать лично ему.

В тот день около полудня Данчо Данев устало откинулся на стул. В переполненной пепельнице дымилась непогашенная сигарета. Его давил кашель. Перед глазами вдруг поплыли светлые круги. «Мне плохо, – с тревогой подумал он. – Такой нагрузки еще неделю мне не выдержать». Однако отдыхать не было времени. Он решил заглянуть в казарму пехотного полка. У него было какое-то странное предчувствие, что из Додева он вытянул не все.

Данев заглянул в соседнюю комнату, молча кивнул Йордану.

– Возьми с собой оружие! – глухо сказал он и стал медленно спускаться по лестнице.

Перед областным управлением его остановил Матейчо Арапский. Данев с досадой нахмурился и рассеянно смотрел перед собой, пока Матейчо скороговоркой выкладывал все новости из Камено-Поля. Йордан шел рядом с ними и улыбался в усы, а Матейчо продолжал:

– Данчо, просто стыдно держать в селе таких гадов, как Танас Йончоолу и Денчо Чолаку. Делают, что хотят, но никто ничего им не смеет сказать.

– Хорошо, чего они такого натворили, чтобы их арестовывать? – нервно спросил Дапчо, на ходу закуривая сигарету.

– Как чего? – тараща глаза, удивился Матейчо. – Они гады и фашисты! Это же они меня посадили в тюрьму, а не то и я был бы с вами в лесу.

– Хорошо, хорошо, – торопился отделаться от него Данев, – придет и их черед… Пусть их провинности, если такие имеются, расследует местный комитет. Передай привет Калычу. – Он махнул рукой, но Матейчо снова повернулся к нему, приблизился и как-то подозрительно намекнул:

– Если хочешь знать, как раз Калыч их и защищает, конечно, пусть это останется между нами, но вы-то не зевайте.

– Матей, сейчас я очень спешу, давай потом поговорим об этом, – ускорил шаги Данев и, повернувшись спиной к Матейчо, с неприязнью добавил: – Прилип как муха…

Через главный вход они вошли в казарму, их никто не остановил. В глаза сразу же бросился беспорядок и хаос на плацу.

– Это нехорошо, – сказал Йордан, по-хозяйски глядя на брошенные в беспорядке обозные телеги. Он видел, как к конюшне бежали два коня и их ноги заплетались в висящих поводьях.

– Когда пошлем их на фронт, сразу наведут порядок, – сказал почти про себя Данев.

Перед штабом полка собралась поболтать группа офицеров. Заметив Данева и Йордана, они сразу же скрылись в казарме.

– У меня тут кое-какие дела с полковником Додевым, так что ты навести пока своих друзей и знакомых, порасспроси насчет настроения.

Додев встретил Данчо Данева с нескрываемым волнением и тревогой. Одна-единственная мысль сковывала его сознание – не арестуют ли его, случайно ли пришел сюда Данчо вместе с Йорданом, который этим летом сбежал из полка?

– Пожалуйста, пожалуйста, – наигранно суетился Додев. Вымученная улыбка не сходила с его изможденного и осунувшегося лица.

Данев устало и тяжело опустился на кушетку и, рассеянно оглядев комнату, тихо сказал:

– Ну как, собираетесь?

– Я готов. Вы ведь знаете, со вчерашнего дня дал всем по три дня домашнего отпуска. Если вовремя придет пополнение из военного округа, то сразу же выступим. Могу ли я спросить, если это, конечно, не тайна, определен ли окончательно помощник командира полка?

– Да. Почти.

– Речь идет о вас?

– Нет.

– Очень жаль. Ведь у вас солидная военная подготовка.

– Да, но не наша военная подготовка является решающей в данном случае.

– Мне очень приятно, что хоть вы имеете хорошев отношение к нашей неблагодарной профессии.

Данев встал. Слегка расправил плечи. Оперся о край стола и, не спуская глаз с Додева, решительно начал:

– Господин полковник, мои товарищи готовы оказать вам доверие и оставить вас командиром полка, но при одном условии… – Он вдруг замолчал, словно не зная, с чего начать.

– Я готов, я к вашим услугам, – чуть взволнованно ответил Додев.

– Должен вам признаться, у наших товарищей сложилось о вас очень хорошее впечатление.

– Надеюсь, в этом есть и ваша заслуга, – поторопился похвалить его Додев.

– Меня исключите из любых комбинаций, я пришел поговорить с вами откровенно. Мы знаем, что вы честно, верно и преданно служили фашистам, но это не означает, что вам надо указать на двери казармы.

– Понимаю вас, – облегченно вздохнул Додев.

– Гитлеровцы угрожают нам на западной границе…

– И там я хочу иметь возможность доказать, что мне дорога моя родина.

– Но товарищи из штаба зоны хотят начать игру с абсолютно открытыми картами.

– Господин Данев, я самым добросовестным образом указал вам всех моих бывших подчиненных, которые совершали злоупотребления властью, и если кто-то из них пытается скрыться за моей спиной…

– Что касается подобных попыток, мы достаточно осторожны. Мы никому не позволим сваливать свою вину на других… Есть ли у вас какие-нибудь сведения, может быть, вы случайно слышали, где скрывается генерал Янев?

Додев слегка покраснел.

– Может быть, это только слух, надо проверить, сам я никогда не любил сплетен, но мне доложил подпоручик Манев, что Янев со вчерашнего дня находится в своем родном селе.

– Вы в этом уверены? – вздрогнул Данев.

– У меня нет оснований сомневаться в подпоручике Маневе. Позавчера я вам говорил очень подробно о его культуре, о том, какой он офицер и человек, и…

– Ясно, – прервал его Данев, – мы тоже проверим. Господин полковник, как мне, так и моим товарищам картина уже ясна. С сегодняшнего дня будут прекращены аресты офицеров, чтобы полк мог спокойно готовиться к отправке на фронт.

– Я готов, – облегченно заявил Додев.

– В вашей готовности я ничуть не сомневался, но должен предупредить вас, что товарищи из штаба зоны, как я уже говорил, хотят вести игру с открытыми картами, чтобы ни у кого не осталось за душой никаких сомнений. Между прочим, вчера кто-то из нас вспомнил, что у вас были служебные неприятности из-за Игнатова.

Ясно, что от покойника мы не в состоянии потребовать объяснений того, что нас интересует.

– Вполне естественно, – ответил Додев.

– Могу ли я знать, в чем заключались эти неприятности?

– Данев, я уже достаточно подробно обрисовал грубый характер Игнатова…

– Это известно…

– Да, но за всю мою службу меня так никогда не ругали, как в это лето. Представьте себе, этот дурак Игнатов занялся делом совсем не его ума, его возможностей. Понимаете?

– Да, я вас слушаю, – добавил Данев. Сердце его было готово выскочить из груди.

– Ничего мне не говоря, конечно, на свой страх и риск он решил вмешаться в какую-то грязную историю с вашим сокурсником и другом подпоручиком Слановским.

– Но он ведь дал согласие, не так ли?

– Кто, Слановский?

– Да.

– Предполагаю, что он сделал это только для вида. И до сих пор мне не ясно, как все это стало достоянием полиции, а затем генерала Янева…

– Не это ли послужило доводом, чтобы отложить операцию?

– Нет, я и теперь не знаю, каковы были соображения начальства, но мне было приказано самым строжайшим образом под мою служебную ответственность отчитать Игнатова и следить…

– За чем? – нетерпеливо прервал его Данев.

– За тем, чтобы он вообще перестал заниматься Слановским и учительницей из Лозена.

– А не возложили ли эту задачу на кого-либо другого?

– Нет, я, по крайней мере, не слышал в дальнейшем ни одного слова по этому вопросу.

– Господин полковник, по крайней мере, для себя как вы объясняете это?

– Должен честно вам признаться, мы имели сведения, что Слановский коммунист. Игнатов следил за ним очень внимательно.

– Да, но этот факт очень показателен: у вас есть сведения, что он коммунист, а ваше начальство, которое не питало даже малейших симпатий к коммунистам, берет его под свою защиту. Нас довольно серьезно интересует выяснение этого обстоятельства.

– Понимаю, – вытянул шею Додев, явно испытывая затруднение от вопроса Данева.

– И еще одно, – продолжал Данев. – Если руководствоваться здравой логикой, нельзя не подумать и вот о чем: к коммунистам вы были суровы и беспощадны, а, видите ли, к одному Слановскому, о котором из общины поступали сведения и за кем регулярно следил Игнатов, отношение было особым, так не значит ли это, что он был втянут в какую-то игру? Вот что нас интересует и, если хотите, серьезно беспокоит. Мы обращаемся к вам с искренней просьбой, чтобы вы нам были полезны, а ваши услуги мы оценим по достоинству.

Додев втянул плечи, нахмурил брови, тяжело вздохнул и, закусив нижнюю губу, тихо сказал:

– Мне так и непонятно до сих пор, почему к Слановскому было особое отношение начальства. Возможно, его готовили к какой-то важной операции.

– А после того как отложили операцию, после того как вас отругал генерал, больше никогда не заходила речь о нем?

– Нет, потому что и времени на это не было. События так стремительно развивались.

– Еще раз вернемся немного назад. Игнатов ставит определенную задачу перед Слановским, тот ему обещает выполнить ее, но сообщает об этом учительнице из Лозена, не так ли?

– Да, его больше всего ругали именно за это.

– Но вот что кажется странным: вместо того чтобы потребовать от Слановского. отчет, власти взяли его под защиту.

– Верьте мне, – скрестил руки на груди Додев. – Я до сих пор нахожусь в полном неведении относительно этого дела.

Данев приблизился к нему и, показывая пальцем на стол, резко сказал:

– Напишите обо всем. Постарайтесь изложить все подробнее, попытайтесь восстановить всю картину.

– Вы его серьезно подозреваете?

– Нет, пока нет, но необходимо, чтобы все было ясно. – Данчо подал ему руку и, стоя уже у двери, предупредил: – Написанное передадите лично мне.

Из казармы Данчо Данев спешно направился в штаб зоны. Йордан едва поспевал за ним. Данчо целиком был поглощен новостью о генерале Яневе.

Встречая на лестнице знакомых, он сдержанно здоровался с ними. Поднявшись на второй этаж, направился прямо в комнату Розова. В дверях он задержался, хотел вернуться назад, но Розов сделал ему знак рукой:

– Данчо, погоди, мы уже закончили.

Чугун, Чавдар и адвокат Цветков встали со своих мест. Проходя мимо Данчо, Чугун дружески потрепал его по плечу и охрипшим голосом сказал:

– Да-а, осунулся ты, браток. Такого с тобой не было и в самые горячие партизанские времена.

– И не забывайте, друзья, что это только начало, – шутливо намекнул Розов. – Кажется, власть было легче взять, чем закрепить и удержать…

Розов проводил посетителей до дверей и, вернувшись назад, остановился возле стола, внимательно вглядываясь в лицо Данева.

– Данчо, если еще неделю будешь так вкалывать, скоро отбросишь копыта. Бюро областного комитета партии решило распределить возложенные на тебя дела на большее количество людей.

– Такое время настало, – вздохнул Данев и вздрогнул от мысли, что, может быть, его решили отстранить от работы в милиции, – все только и думаем, как бы выспаться.

– В наше распоряжение направляются Сапди, Божин Шопский, Цоньо Крачунов и другие товарищи.

– А что же буду делать я? – спросил Данчо.

– Ты теперь будешь отвечать за следственные дела, а Санди, как старый вояка, будет вашим начальником. Нам пора уже знать, кто пьет, а кто платит. Вижу, что тебе больше с такой тяжестью одному не справиться.

– С этим я как раз и пришел, но вы уже все решили сами. И еще одно. У меня есть сведения, что генерал Янев скрывается в своем родном селе.

– Неужели? – удивился Розов. – Задержать немедленно!

– А если он окажет сопротивление? – спросил Данчо. – Приказать, чтобы с ним особенно не церемонились?

– Нет, ни в коем случае. Он нам нужен живой. Согласитесь, Данев, я опять вас упрекну, вы допустили промашку. Нам ни в коем случае нельзя было терять Цено Ангелова, – сказал Розов.

– Товарищ Розов, поверьте, я до сих пор не могу себе простить этого. Только теперь начинаю понимать, скольких бессонных ночей стоило нам это. Ругаю себя за ошибку и за промашку.

– Данев, обратите внимание товарищей, я напомнил об этом и Санди, с арестованными необходимо держаться в рамках приличий. Их деяния достаточно тяжелы, но мы ни в чем не должны походить на фашистов, – медленно и внушительно говорил Розов.

– Все же обстановка революционная, товарищ Розов, приходится быть беспощадными, – сказал Данев.

– Данев, – Розов подошел к окну, – посмотрите туда, – он показал на пеструю толпу на улице, – они будут укреплять революцию, и надо, чтобы она стала их кровным делом. Мы закладываем основы большого здания на века, и они должны быть крепки, без крови, без слез. У людей должна быть твердая вера в будущее.

– Понятно, товарищ Розов! – Данев поспешил сгладить плохое впечатление от своих слов. Он уже собрался уходить, когда Розов его остановил:

– Нашли какие-нибудь следы в связи с убийством Румена?

Колени Данева обмякли, и ноги подкосились. Румянец залил его пожелтевшие щеки, но он тут же овладел собой и, не спуская глаз с Розова, который смотрел в окно, проговорил:

– До сих пор еще ничего нет, товарищ Розов.

– В первом участке задержана одна женщина, которая подозревается в том, что оказывала помощь полиции, следила за домом Румена. Неплохо будет, если ты ознакомишься с ее делом.

– Лично сам допрошу ее сегодня же, немедленно позвоню в участок. – И Данев вышел из комнаты.

По дороге в областное управление милиции он сказал Йордану:

– Йордан, нашли след генерала Янева. Сегодня же поедешь туда. Уже несколько дней он скрывается в своем родном селе. Если он окажет сопротивление, ты знаешь, как поступать в таких случаях. Нельзя позволять им больше пускать нам кровь, достаточно они ее попили до сих пор.

– Ясно, – утвердительно кивнул головой Йордан и отправился сразу же. Машина еще не успела выехать за черту города, как он уже спал на заднем сиденье.

После обеда прибыли в приютившееся у подножия горы село, родное место Янева. Машина остановилась около управы. Чувствуя прилив сил после сна, Йордан ловко соскочил из машины и быстро вошел в здание управы. Его встретил мужчина среднего возраста, который представился председателем комитета Отечественного фронта села, временно исполняющим обязанности старосты.

– Я прибыл из штаба зоны и областного управления милиции, – сказал Йордан. – Покажите, где живет генерал Янев.

– А вы что? – беспокойно и резко спросил староста, – арестуете его?

– Нет, – быстро ответил Йордан.

– Видите ли, товарищ, – торопливо начал староста, – я его дальний родственник. Не знаю, как вам сказать, но генерал в нашем краю пользовался большой любовью и доверием. Он был, можно сказать, большим другом народа. Это подтвердят и другие товарищи из Отечественного фронта. Он спас от виселицы немало наших товарищей…

– Коммунистов? – прервал его Йордан.

– Да, и коммунистов. Я председатель местной организации «Звено» [7]7
  «Звено» – буржуазная политическая группа, созданная в 1928 году. Объединяла в своих рядах главным образом офицеров запаса и буржуазную интеллигенцию. В 1942 году руководство «Звено» вступило в Отечественный фронт. – Прим. ред.


[Закрыть], но здесь есть и коммунисты, которые подтвердят мои слова.

– Не спорю, товарищ, ничего плохого я не говорил о господине генерале. Вы же не знаете, для чего он нам нужен.

– Он был здесь, но вчера, кажется, куда-то уехал.

В это время в комнату незаметно вошел парень с буйной копной волос, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами. Йордан и староста его не заметили. Однако парень, услышав, о чем идет речь, поторопился вмешаться в разговор:

– Генчо, я только что видел, как генерал гуляет по своему саду.

– Не знаю, я его не видел. Но ведь он уже уволен в запас, зачем он вам нужен?

Йордану пришлось прибегнуть к хитрости.

– Не понимаю, почему вы так упорствуете. Я знаю, что он уволен, но есть второе решение, чтобы вернуть его на службу.

Староста смущенно смотрел то на Йордана, то на парня. Продолжая суетиться, он начал убирать со стола газеты.

– Покажите мне, где живет генерал, – повернулся Йордан к парню с буйной шевелюрой.

Они вышли. Староста проводил их до калитки. Немного постоял там, проследил, пока они не скрылись из виду.

Йордан и парень прошли по маленькому деревянному мосту, затем по каменистой улочке и остановились возле опрятного двора с высокой каменной оградой, за которой простирался заботливо ухоженный сад. Ветки яблонь и груш гнулись от плодов. Чистая цементная дорожка, обсаженная зелеными кустами самшита, вела к кокетливому домику, выкрашенному в розовый цвет.

Йордан постучал в ворота. В глубине послышались тяжелые шаги и скрип сапог. Дверь отворилась наполовину.

– Что вам угодно? – смущенно спросил генерал.

– Господин генерал, – отдал честь Йордан, – я послан лично товарищем Розовым, начальником оперативной зоны, чтобы передать, что вам надлежит явиться на службу в военное министерство.

– Я уже уволен в запас, – ответил Янев с тревожными нотками в голосе, намереваясь закрыть перед носом Йордана дверь.

– Произошла какая-то ошибка, господин генерал… Насколько я понял, вы будете командовать дивизией, а может, и больше.

– У вас есть какой-нибудь документ от военного министра?

– Из министерства приказ передали по телефону, а мне сразу же приказали уведомить вас и сопровождать…