355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Петров » Прошлое с нами (Книга первая) » Текст книги (страница 14)
Прошлое с нами (Книга первая)
  • Текст добавлен: 11 октября 2016, 22:54

Текст книги "Прошлое с нами (Книга первая)"


Автор книги: Василий Петров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

Перед началом

Настала суббота. В туманной дымке над крышами городских строений поднималось солнце. В монастырском гарнизоне начался новый день.

Дежурный по дивизиону в установленный час отдал приказание горнисту сигналить подъем. Утреннюю тишину нарушили голоса и топот. С подъема – физическая подготовка. Пять батарей – полтысячи человек – бегут в строю по два через ворота КПП, вдоль стены по дороге к мосту через речку Луга. Возвращались тем же путем. Дальше – заправка постели, туалет, построение на утренний осмотр, завтрак, занятия,– час, другой, третий. Размеренный распорядок дня, приобщавший человека к понятиям дисциплины, долга и чести воина.

Старший сержант Проценко увел огневые взводы в артиллерийский парк. Первый час занятий – уход за материальной частью орудия. Тема младшего командира.

Вчера лейтенант Величко возвратился ночью поздно, не знаю в котором часу. С постели поднялся в обычное время. Но до завтрака говорить о делах не полагается. Когда я пришел в канцелярию, лейтенант Величко беседовал с замполитом.

– Опять о войне? Отвечать на вопросы старшего сержанта обязаны вы,– сказал лейтенант Величко.– Относительно перебежчика и остальных местных людей... я не уверен... можем ли мы отличать правду от вымыслов. Впрочем, зовите командиров взводов, раз уж вы обсуждаете между собой слухи...

Явились Поздняков, Гаранин.

– В соответствии с указанием командира дивизиона,– объявил командир батареи, с сего дня запрещается разглашать любые сведения о немецких войсках, как и все прочие сведения, известные тем, кто участвует в рекогносцировках местности. Эти сведения предназначены для служебного пользования и отмечаются соответственно грифом. Личный состав вправе интересоваться положением на границе. Тем более, что речь идет о вещах очевидных. Серьезное происшествие нужно объяснять... разумно... с учетом сообщений официальных органов. И, наконец, слухи... Да, местное население в последнее время твердит о скорой войне... стоит ли этому удивляться? Мы знаем случаи распространения ложных сведений... Катятся они клубком... обрастают всякой всячиной. Но бывало и так, что удар, нанесенный соседу внезапно, не позволял даже ахнуть... Товарищи командиры, мы обязаны следить за настроением личного состава. Договор о ненападении остается в силе, он не расторгнут... Но, конечно, затыкать уши... дело не наше... Вопросы есть? Командир батареи умолк.

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить,– начал Гаранин.– Ссылки на договор не вяжутся с тем, что происходит на глазах орудийных номеров и непосредственно с их участием. Готовность к открытию огня с каждым днем повышается... Мы требуем... а на политзанятиях и в печати призываем к дружбе.

– Ясно... газеты специально для частей, дислоцированных в укрепрайонах, не издаются,– прервал командир батареи.– Печать... не наше дело... Боевые задачи объявляются в приказах. 92-й отдельный артиллерийский дивизион в данный момент состоит в подчинении начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса и готов соответственно действовать... если он сочтет необходимым, мы откроем огонь. Газеты не остановят... Верно, замполит?

– Так точно,– подтвердил политрук Шапир.

– И еще одно,– продолжал командир батареи,– намерения немцев... нам мало известны... с этим, я думаю, нельзя пе согласиться... Предположим, на другой стороне границы проходят обыкновенные занятия по боевой подготовке. По этому строить гипотезы, мне кажется, не следует... нет оснований.

Замполит выражался более определенно.

– Товарищи командиры, наша Коммунистическая партия, Советское правительство, как известно, стоят на платформе невмешательства во внутренние дела соседних стран и неустанно борются против войны.– Политрук говорил о войнах справедливых и захватнических, о фашизме и расовой политике третьего рейха.– В Германии и странах, покоренных вермахтом, создана сеть концлагерей для борцов против нацизма, всех прогрессивных передовых людей и евреев, по смехотворной причине, будто они способствовали поражению Германии в первой мировой войне. Истребление евреев приняло невидимые изуверские размеры. Наше правительство неизменно придерживается курса на невмешательство. Мы стоим за мир, но нельзя забывать, что в Германии есть влиятельные силы, которые стремятся поссорить наши страны... склоняют Гитлера расторгнуть пакт о ненападении... разжигают ненависть к коммунистам... провоцируют различные инциденты.., в том числе и на нашем отрезке границы... Вспомните самолеты, которые сюда залетают, указания, которыми мы руководствуемся, строго запрещают недружественные высказывания против немецких войск и правительства... В это ответственное время долг командиров и политработников... правдиво разъяснять деятельность Коммунистической партии, Советского правительства по укреплению мирных отношений со всеми странами и удерживать личный состав от необдуманных поступков, и главное, предупреждать случаи применения оружия без приказа свыше...

Кто-то настойчиво стучал в дверь. Командир батареи дал замполиту время закончить и произнес «да». Вошел посыльный. Лейтенант Величко молча просмотрел последнюю страницу книги приказаний, поставил подпись. – Вы хотите продолжать? – спросил он замполита.– Нет? Товарищи командиры, с двадцать пятого июня... подготовка к отъезду в летние лагеря. Эшелоны подаются двадцать седьмого. Строевые подразделения дивизиона участвуют в параде на Повурском полигоне по случаю открытия лагерных сборов артиллерийских частей корпусного и армейского подчинения пятой армии. Командир дивизиона назначил строевой смотр подразделений на завтра. Начало в семнадцать ноль. Сегодня рядовому составу предоставляется отдых до четырнадцати часов. Дальше занятия продолжать по расписанию. Кажется все... по местам!

Гаранин закрыл за собой дверь батарейной канцелярии. В коридоре шум, суета, похоже, штабной батарее объявлена тревога. Писари, связисты, посыльные грузят имущество. Открыты ворота КПП. Разнородный транспорт штаба занял полдвора – три автомобиля ГАЗ-2А, четыре пароконных повозки, телефонные двуколки.

– Куда они... в Повурские лагеря или на войну? – спрашивал дежурного Гаранин. Позади шум не затихал.

– Если на то пошло, я предпочел бы одно из двух. Лагеря... либо «огонь»...

– Да, конечно... одно исключает другое,– подтвердил Поздняков.– Парад по случаю открытия лагерного сбора состоится не раньше, чем мы оборудуем генеральские линейки.

Из ворот одна за другой выезжали штабные машины.

– Штаб готов, а ваши орудия, Гаранин? – Поздняков о становился.

Гул автомобилей удалялся. Мимо на рысях шли повозки.

– Не в меньшей мере, чем взвод управления,– ответил Гаранин.

– Значит... никакое нападение не застанет нас врасплох, я уверен,– Поздняков сделал шаг в сторону, повернулся четко кругом и зашагал прочь от парковой арки.

Гаранин предложил изменить расписание занятий. Тему «Стрельба прямой наводкой» заменить на другую: «Ведение огня с закрытых ОП [25]25
  ОП – Огневые позиции.—Авт.


[Закрыть]
и измерение наименьших прицелов». Нужно готовиться к выезду на полигон и тренировать людей в соблюдении мер безопасности. Ошибки, допущенные в определении наименьшего прицела, вызовут разрыв снаряда на гребне укрытия, в районе возможного нахождения людей, обслуживающих стрельбы.

Полдень. Тень от буссоли почти упряталась под треногой. Оба телефониста жарятся в глубине ровика. Там нет тени. Лица, одежда – в поту.

Приехал командир батареи. Состояние порядка на огневых позициях не вызвало замечаний. Утверждены темы занятий. Контроль за мерами безопасности во время боевых стрельб отвлекает стреляющего.

Командир батареи распорядился закончить занятия раньше установленного срока. В 17 часов сбор начальствующих лиц для встречи нового командира дивизиона. Вчерашнее сообщение лейтенанта Павлова подтверждалось. Все части 87-й СД получили приказание приостановить оборудование позиций в предполье. Пехота готовилась к отъезду в лагеря.

Подготовка к отъезду в лагеря, мероприятие широкого масштаба, несколько рассеяла сомнения. Озабоченность, которую я заметил утром на лице командира батареи, исчезла. Уезжая, он заставил коня прыгать на рытвинах, будто в манеже, через «клавиши». Гаранин истолковал эти упражнения как напоминание: подъезды на огневые позиции нужно привести к назначенному времени в порядок.

Гаранин объявил расчетам распорядок дня на завтра. Разъяснения относительно положения на границе орудийные номера слушали скептически. Этого нельзя было не видеть.«Пехота уходит?» Доказательство не убедительное. Скорее, на руку немцам. Они изготовились и т. д. Таков был смысл вопросов, которые задавали орудийные номера.

– Какими путями к вам попадают эти сведения? – спросил Гаранин.– Откуда?

В ответ – молчание.

–Время беседы на исходе, кто ответит?

– Товарищ младший лейтенант, все люди говорят... это правда...– голос из второй шеренги.

Гаранин увел огневые взводы на речку. Со мной в парке остались только младшие командиры наблюдать дозаправку тягачей. Старшему на батарее необходимо знать наличие топлива в баках.

Немного раньше, чем я, на берег пришел взвод управления. Полсотни людей толпятся на «пляже», это полоса – два десятка шагов наносного песка.

– Снимайте снаряжение, товарищ лейтенант,– кричит Поздняков, шлепая по воде босыми ногами.– Вы не знаете... состояние боевой готовности отменяется... день субботний... Нельзя более пренебрегать фактом прибытия старшего на батарее. Заказан праздничный ужин на двадцать часов, в доме панны Зоей. Форма одежды повседневная... Поздняков выбрался из воды, закурил.

– Весь начальствующий состав уезжает по домам. А он, Поздняков?

Я остаюсь в батарее на всю ночь, назначен старшим. Времени достаточно.

Но Поздняков может обратиться к лейтенанту Величко и ехать сейчас.

– Не стоит... я сопровождаю старшего лейтенанта Пашика в штаб начальника артиллерии 87-й СД. Выезд назначен на пятнадцать ноль... может загляну домой.

– Время на коновязь,– объявил Гаранин. Пришел старшина. Я садился в седло. Вместо послеобеденных занятий, по приказанию командира батареи,– хозяйственные работы и ремонт подъездных путей. И то и другое в ведении старшины, огневые взводы поступают в его распоряжение.

Крайний ряд кормушек стоит вдоль монастырской стены, пространство только для повозок, которые доставляют сено и фураж на склад, оборудованный между контрфорсами на углу, где начинается спуск к речке. Младший лейтенант Гаранин закончил амуничить лошадь. Старшина удерживал Перикла под уздцы. Сидя в седле, я не могу делать этого. Конь подымался на дыбы.

– Эй, старшина, пустите поводья,– шутит позади Гаранин.– Перикл – животина дикая... затащит вас на обед к панне Зосе.

– Перекусить не прочь... я еще не завтракал... Но таким способом не хочу... Поляки, слышал, кормят вас неплохо,– старшина отпустил поводья.

Я не стал удерживать Перикла, с места он перешел в галоп. Кобылица Гаранина отстала на три-четыре корпуса. Для всадника, идущего в паре, это много. Я придержал Перикла, кони пошли наравне – рысью.

– Напророчил Поздняков,– произнес Гаранин. У ворот стояла незнакомая женщина, кажется, моложе вчерашней. – Вроде новая, значит, панна Зося не вернулась... И спросил, вынув ногу из стремени,– уж не обознался ли я воротами?

– Так, так,– женщина улыбнулась,– прошу, заходите...

Обед закончен. Я оставил Гаранина в доме. У ворот толпились крестьяне, рассматривали подседланных лошадей. Что им нужно? Всем... десять шагов назад!

– Пан поручик,– обратился один из крестьян,– продайте лошадь...

Он не шутит? Нет...

– Коней, пан поручик, в вашей части не будет...– Довольно мрачного вида поляк хлопал по карману с злотыми. Он настроен вполне серьезно, знает как-будто толк в конских статях, цену, во всяком случае, называл реальную.

Осведомленность поразительная. Каким образом местные жители узнали о предстоящей сдаче командирских лошадей? Им известны, можно думать, и сроки поступления автомобилей для наших взводов управления.

Крестьяне отрицательно качали головами. Нет, об этом они не слышали.

* * *

Купля, продажа – житейское занятие. Крестьян интересовали лошади. Что же тут особенного? Автор согласен, возражать не станет и запомнил приведенную выше сцену вот почему.

У нас сплошь и рядом грифом «секретно» и «совершенно секретно» штампуются документы сомнительного содержания, которые не представляют для местного населения ни малейшего секрета. Взять, к примеру, вооружение 92-го и 85-го ОАД. Все, кто проживал в окрестностях монастырского холма под видом цивильных жителей, в состоянии определять количество орудий в артиллерийских парках обоих дивизионов, численность личного состава. Становятся доступными многие сведения: режим гарнизонной службы и охраны, уровень дисциплины в батареях и дивизионе в целом. Нет никакой необходимости прибегать к расспросам, эти сведения можно получить и без всякого риска быть пойманным на месте преступления.

Каким образом? Очень просто. Достаточно найти удобную позицию и установить наблюдение за КПП или аркой, ведущей в артпарк. Без всякой маскировки, на глазах у всех, почти открыто. Сломалась телега. Возница чинит. Мало ли какая напасть постигла крестьянина по дороге в поле? Нет никаких оснований подозревать его в недозволенной деятельности.

Таким же способом добываются сведения и совершенно секретные. Правда, в этом случае одной любознательности мало. «Цивильному человеку» необходимо военное образование. На основании визуальных наблюдений артиллерист мог определить боеспособность подразделения, его предназначение, мобилизационные возможности и многие другие данные, которые хранились у нас под семью замками. Целый ряд должностей в интендантских службах комплектовался местными жителями по вольному найму. Они занимались ремонтом помещений, обуви, обмундирования, вели учет и выдачу продовольствия, денег, обозно-вещевого, инженерного, противохимического и прочего имущества, они имели доступ, и вполне легально, к планированию секретных мероприятий, проводимых в подразделениях и части. Поступая на работу, эти лица обязуются не разглашать служебных сведений. Всякого ли это сдерживает?

Сотрудники городской хлебопекарни не принимают совершенно никаких обязательств. Им никто не запрещал считать. Сколько килограммов хлеба ежедневно погружалось в интендантский фургон? Если разделить полученную величину на количество порций? Цифра означает численность личного состава воинской части, за вычетом лиц и команд, находящихся во временной командировке. Таким путем легко раскрывалось содержание секретного документа – строевой записки, которая составлялась строевым отделом штаба для ежесуточного приказа по воинской части.

Существовала ли возможность в принципе скрыть хотя бы последний этап переоснащения 92-го ОАД? От местного населения и, следовательно, немецкой агентурной разведки? Нет. Кто утверждает обратное, тот ставит под сомнение связь между тем, что происходит на глазах человека, и его мышлением.

В районе дислокации обоих дивизионов и за его пределами никакие мероприятия по маскировке и дезинформации немецкой разведки не проводились. Должностным лицам, по крайней мере батарейного звена и всем, кто привлекался на рекогносцировку в полосе южнее Устилуга, не было об этом известно. Маскировать, собственно, было нечего, наши войска ни на кого нападать не собирались. Если наши разведывательные учреждения за границей имели хотя бы какое-то подобие агентуры, то, бесспорно, они получали обширные сведения о немецких приготовлениях – стратегических и оперативных масштабах замышленной операции, группировке немецких сил, эшелонированных в глубину, о направлении главных ударов, степени готовности к наступлению, наименовании соединений, частей, их численности, вооружении и т. д. Те именно сведения, которые совершенно необходимы войсковым командирам во всех звеньях для планирования оборонительных мероприятий, но которых они не имели.

* * *

Гаранин обратил слова крестьян в шутку. Он, Гаранин, готов продать лошадь, когда она будет списана, но только вместе с гаубицей и БК [26]26
  БК– боекомплект.– Авт.


[Закрыть]
снарядов.

– Цо то есть гаубица?..– поляк не понял.– И сколько стоит вместе с кобылицей?

Цена, названная Гараниным, представлялась покупателю чрезмерной. Но он хотел приобрести крепкую ухоженную кобылицу. Добрая лошадь тянет на себе крестьянское хозяйство. И дело такое, что стоит поторговаться.

– Герман... рукой подать... за Бугом... начинается война... завтра.

Крестьяне снова подступили к калитке.

– Пан поручик заломил непомерную цену! Польские уланы продавали лошадей за гроши.

Легко оттолкнувшись, Гаранин вскочил в седло, подобрал поводья. Крестьяне умолкли.

– В позапрошлом году? – спросил громко Гаранин.– О, в то время вашим уланам было не до коней... Когда уходит почва из-под ног, всадник не думает о коне...– и послал кобылицу на поворот через канаву. Она поднялась на дыбы, взяла препятствие и унеслась с места.

Прибытие командира дивизиона

Перед главным входом монастырского здания собрался в ожидании командный и начальствующий состав дивизиона. Слышится смех. Форма одежды – полевая. Снаряжение – пистолет, противогаз, полевая сумка, планшетка.

В отличие от начальников, строевые командиры артиллерии носили в обязательном порядке шпоры и холодное оружие – клинок.

Навстречу шел Поздняков.

– Долго обедаете... я жду... Сейчас вернулся из поездки в город. Во дворе штаба сорок первой танковой дивизии видел новый танк Т-34. Рядом с БТ, как мамонт, семидесятишестимиллиметровая пушка... Длина ствола... тридцать два калибра... конечно, маловато для современного орудия. Ствол короткий.– Поздняков обратился ко мне.– Товарищ лейтенант, у нас есть пушечные стволы подлиннее?

Да, 76-мм дивизионное орудие Ф-22 имеет 49 калибров, четыре с лишним метра.

– А начальная скорость снаряда? Семьсот двадцать метров в секунду.

– У орудия Т-34 меньше, кажется, шестьсот восемьдесят... Зато гусеница...– Поздняков оглядел брусчатую отмостку под стеной здания,– шириной с половину тротуара, удельное давление на грунт низкое... Порядочная броня... не измерял, но в лобовом листе не менее шестидесяти миллиметров...

Раздалась команда «по местам». Все молчаливо двинулись по два в дверь. За порогом обширное помещение, служившее монахам прежде столовой. Большая люстра под сводчатым потолком, широкий проход, столы темного дерева, по сторонам массивные стулья с резными спинками. Каждый занял место за спинкой стула. Прошла в тишине минута.

Капитан Корзинин подал команду «смирно». Послышались шаги. Капитан Корзинин двинулся навстречу командиру дивизиона.

– Товарищ майор! Командный и начальствующий состав девяносто второго отдельного артиллерийского дивизиона собран по случаю вашего прибытия для встречи. Заместитель командира дивизиона по строевой части капитан Корзинин,– и сделал шаг в сторону. Проход свободен.

Командир дивизиона крепок, строен, ростом несколько выше капитана Корзинина. Кажется, угрюм. Возраст – примерно сорок лет.

Оба, майор и капитан, прошли к столу, одновременно сделали поворот. Майор обратился с приветствием к собравшимся, назвал свою фамилию – Фарафонов, стал говорить о прежней службе. В 92-й ОАД назначен с должности командира дивизиона 311-го гаубичного артиллерийского полка РГК 6-й армии, дислоцированного во Львове. Принимал участие в боевых действиях с Финляндией. Осведомлен о положении в полосе Владимир-Волынского укрепленного района.

– ...Штаб начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса обеспокоен долготерпением начальствующих лиц подчиненных частей к разговорам о войне среди личного состава...– негромко говорил майор.– Кто их инспирирует в для чего? Начальник артиллерии приказал довести до вашего сведения решение старших инстанций. Учебный период, в течение которого войска содержались в состоянии полной боевой готовности, с восемнадцати часов сегодняшнего дня пришел к концу. Все части и подразделения по месту дислокации приступают к несению службы на общих основаниях. Поступающие в войсковые штабы данные о деятельности немецких войск приказано направлять без промедления старшим. Те воинские части, которые не привлекаются к лагерным сборам первой очереди, продолжают работы по совершенствованию оборонительных позиций на государственной границе. По первому сигналу войска должны занять боевые порядки...– Новый командир дивизиона намеревался до погрузки в эшелоны ознакомиться с состоянием подразделений и подготовить их к боевым стрельбам на Повурском полигоне. Он выразил сожаление по поводу того, что командный состав дивизиона во время рекогносцировки нарушил правила пограничного режима. В заключение майор сказал: – Я рад встрече с вами... Уверен, что командный и начальствующий состав дивизиона приложит все силы для решения задач, которые определяются предназначением девяносто второго отдельного артиллерийского дивизиона.

После перерыва присутствующим была предоставлена возможность обращаться к новому командиру с вопросами служебного характера и личными. Неожиданная отмена боевой готовности не внесла успокоения умов. Командиры 2-й и учебной батарей считали этот шаг искусственным, предпринятым без учета приготовлений, которые не прекращались на другой стороне границы. Слухи о войне, циркулировавшие в течение месяца и даже больше, не могли не вызвать настороженность и тревогу.

Обратились к майору Фарафонову с просьбой разъяснить эти факты старший лейтенант Чикало, интендант 3-го ранга Марков и военинженер Попов. Командиры других батарей и взводов высказали недоумение по поводу инструкции на случай войны. Если боевая готовность отменяется, то как быть с положением, которое регламентировала инструкция? В парке во всех подразделениях находятся боеприпасы в окончательно снаряженном виде. По правилам мирного времени это недопустимо. Что же, вернуть их на склады? Как долго боеприпасы останутся в тягачах вразрез с требованиями парковой службы и т. д.?

Командир дивизиона сказал, что не уполномочен обсуждать решения старших начальников. Никаких дополнительных комментариев. На поле боя он принимал решения, исходя из того, как вел себя противник. В условиях мирного времени войсковые командиры не имеют права по-своему интерпретировать мероприятия, проводимые войсками соседнего государства.

В своих ответах майор Фарафонов большей частью ссылался на известные всем положения. Он понимает наши нужды. До поступления автомобилей в подразделения начальник артиллерии не хотел лишать командный состав средств передвижения. Но дольше не согласится содержать несколько интендантских служб из-за четырех десятков верховых лошадей в артиллерийской части на механической тяге.

После командира дивизиона говорил начальник штаба старший лейтенант Пашкин. Все командиры, которые подняли [27]27
  Поднять карту – значит нанести маршрут либо элементы боевого порядка, тактических задач и т. д.– Авт.


[Закрыть]
свои топографические карты либо оставили пометки, раскрывающие характер последней рекогносцировки, обязаны не позже 18 часов сдать карты в секретную часть. На стоянку перед КПП подан автомобиль для желающих ехать в город.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю