Текст книги "Прошлое с нами (Книга первая)"

Автор книги: Василий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

– Стой! К бою!

Расчет снял с передка лафет. Все работают молча. Мигнула лампочка подсветки. Замешкался на другой стороне казенника замковый. Что там с затвором? Пустяк. Я установил отсчеты на приборах, навел перекрестие панорамы в точку наводки. На циферблате стрелки показывают: до открытия огня четыре минуты. Я не рассчитал времени. Орудийные номера ждут. Начинать?

– Первое!

– Орудие! – выкрикнул в ответ Орлов. Над стволом взметнулось ослепительно яркое пламя.

Выстрелы следовали один за другим. Все глубже уходили в грунт сошники. Глухо ударял в ограничители затвор. Орудие содрогалось в течение 6 минут.

– Осколочно-фугасная граната... тридцатая,– выкрикнул долгожданную цифру заряжающий. Назначенное количество снарядов израсходовано.

– Стой... отбой!

Тягач двигался задним ходом. Орлов стучит по дверце флажками: «Вправо... еще! Сцепляй!» Со всех сторон взлетают ракеты, и начался фейерверк. Море света. Пляшет в темноте трехногая тень тригопункта. Широким веером стелется трассирующая очередь. Снуют, слоятся белые, зеленые, красные, синие линии – сплошные, прерывистые, ломаные.

– Увеличить скорость! – Орлов бежит рядом с тягачем, оглядывается. Орудие ушло с ОП. Но на склоне ничуть не лучше. Пули летят низко, тыкаются в землю. Еще сто шагов, и орудие в зарослях. Разорвалась мина. Склон становился круче. Где-то здесь занимали позиции два танка. Тягач сделал поворот и катился, лавировал среди деревьев. Трассы летят выше. Грохотали разрывы мин. После очередного поворота орудие оказалось в зарослях. Вырисовываются деревья. Где машина со снарядами? Тягач остановился. Шумно дышит Орлов. На лафете двое раненых. Что с ними? Один уже мертв, другой стонет тихо и жалобно.

По сторонам – частые сосны. Куда я заехал? Возвратиться обратно? Найду поворот... нужно сориентироваться. Собрать людей!

Скоро я обнаружил след. Земля изрыта танковыми гусеницами. Незнакомые места. Грохот минометных разрывов на Лысой горе затих. Реже взлетали ракеты.

Сопоставив время и пройденное расстояние, я понял, что поиск нужно направить в противоположную сторону. Спустя 10 минут орудие вышло на просеку, где стоял ЗИС.

Орлов произвел осмотр. Существенных повреждений нет. В состав расчета включены химик, запасной водитель. Они вполне отдохнули вместе с шофером. В машину погружены раненый и погибший.

Я сориентировал карту, определил местонахождение. Теперь-то не заблужусь. Орлов собрал расчет. Только бы успеть до рассвета отстреляться на втором положении.

Тягач катился вниз под уклон, постукивали гусеницы. Пересек поляну. Я не ошибся, посредине пирамидой стоял великолепный куст можжевельника. Тягач развернулся и пошел в противоположном направлении – к фронту. Не видно вспышек, выстрелов. Меня почему-то тревожила точка наводки. Покинутый двор лесника. У ворот, где указал Азаренко, я установил столбик высотой метра полтора. На сучке шестой номер подвесит фонарь.

Орудие заняло ОП, разведены станины. «Готово!» – доложил Орлов. Шестой номер ищет столбик. Ему в помощь пришли другие. Ощупывают руками землю под изгородью. Столбик исчез, никакого следа.

Как быть? Навести орудие в цель без точки наводки невозможно. Выставлять новую? Нужно перерассчитать угломер. А время? Скоро рассвет. Наводить с помощью буссоли? Ориентировать буссоль, карту... Благо нанесена цель – мост на шоссейной дороге через р. Тня.

В районе тригопункта возобновилась стрельба. Разрывы перемещаются ближе. В плоскости стрельбы какие-то пятна. Туман или дым минометных разрывов? Я закончил наводку орудия по угломеру, определенному для точки наводки, выставленной вновь.

– Первое!

Орудийный ствол поднят до отказа. Дальность 16 тысяч 800 метров. Улетают снаряды один за другим.

– Первое отстрелялось! – доложил Орлов.

Тягач тронулся раньше, чем расчет одел на крюк шкворневую лапу передка.

– Стой! – в последнее мгновение Орлов успел оттолкнуть орудийного номера. Упала стрела передка, воткнулась под гусеницу.

Не случись этой заминки, снятие прошло бы без помех. Пламя выстрелов и разрывов ослепительно полыхало со всех сторон. Грохот. Кто стрелял – свои, противник?

Орудие тронулось. Оглохший, ослепленный водитель не замечал моих сигналов. Увязался за Орловым, а тот собирал людей, метался с фонарем в руках, позабыв погасить пламя.

Потом я повернул тягач. Где след гусениц... дорога обратно в тыл? Наперерез неслись трассирующие очереди, глаза слепили ракеты, а позади рвались мины.

Вперед! Водитель, рядовой Дуров, только успевал перекладывать рычаги. В кабине пыль, дым. Я видел кромку леса. Туда! Уйти из зоны обстрела.

Темнота скрыла Лысую гору. Полыхает зарево выстрелов. Позади два-три орудийных номера, боятся подходить к орудию. Где остальные?

До опушки уже рукой подать. Становился тише грохот. Похоже, удалось уйти. Задача выполнена. Сколько часов она томила мою душу.

Нет никаких сомнений, орудие удалялось от переднего края. К чему предосторожности? Орлов усадил людей. Надвигался рваными хлопьями туман. Я чувствовал запах хвои, веки смыкались.

Неожиданно сиденье дернулось, я стукнулся лбом в стекло. Тягач стоял. Тишина поразительная. Дуров храпел, уронив голову на колени.

Что-то произошло... и откуда этот монотонный гул? Где-то, кажется, работал двигатель. Ни одного дерева, перед глазами луг... нет, поле... стелется туман.

Я толкнул Дурова и вон из кабины. На передке и лафете спят люди.

– Орлов, орудие к бою! Один номер... со мной.

Гул не прекращался, на одной ноте, угрожающий, тревожный. Я пробежал сто шагов. Четкий след колесных протекторов вел дальше. Немецкий рисунок. В тумане – машина странного вида на двух колесах, из трубы тянулись шлейфом выхлопные газы. И человек в каске. Длинная серо-зеленая шинель. Расставив широко ноги, звал, подняв автомат.

– Немец... товарищ лейтенант! – воскликнул испуганно орудийный номер и бросился бежать. Я повернул за ним. Простучала автоматная очередь.

– Орлов... пехота с фронта... огонь!

– Товарищ лейтенант, снарядов нет...

– Из передка!

Орудие произвело выстрел, другой, третий. Заводи! Не запускается двигатель. Станины после каждого выстрела сползают назад. Уже под гусеницей. Двигатель зачихал, тягач круто подвернул к передку. «Отбой!» Расчет опустил лафет на крюк. Тягач рванул с места.

– Товарищ лейтенант, куда? – спрашивал Дуров.

Я не имел ни малейшего понятия, где находился. Карта? Совершенно бесполезна. Дуров перекладывал рычаги из стороны в сторону.

– Куда, товарищ лейтенант... ехать куда? Гусеничная колея пересекла след колесного протектора. Позади поднимался дым, рвались мины. Тягач шел под уклон. На передке с обреченным видом сидит заряжающий. Он получил ушиб при сцепке и не мог бежать вместе с другими.

– По кругу... колесим, товарищ лейтенант,– Дуров до крайности взволнован,– накроют... разрешите повернуть...

Куда повернуть? Дуров растерянно дергал рычаги.

– Товарищ лейтенант...– и снова о том же.

– Держать прямо. Там деревья, укроемся. Недалеко, должно быть, лес.

Орудийные номера бегут поодаль, оглядываются. Отстал и Орлов, машет кому-то руками.

Тягач катил вдоль опушки. Сосны – одна к одной, вклиниться негде. Повис на одной опоре полосатый шлагбаум. Начало просеки. Что ждет меня дальше?

На карте окрашенное в зеленый цвет лесное пространство на юг от Старой Гуты испещрено крапинками. Я припомнил, лесные просеки прокладываются по магнитной стрелке, север-юг либо восток-запад. Куда ведет эта?

Дребезжало сиденье, дверца. Дуров выжимал из двигателя всю тягу. Просека завалена. «Стоп!» Визжат гусеницы.

Бросились врассыпную какие-то люди. Кавалеристы из эскадрона, который нес боевое охранение. Смущенные, спросонья, кавалеристы подступали к орудию. Где же Орлов, расчет? Заряжающий вытащил из чехла сигнальные флажки. «Расчет, к орудию!»

– Глуши мотор,– лейтенант кавалерист щелкнул шпорами,– почему едете с немецкой стороны? – Он наотрез отказывался принимать на веру мои слова. Неправдоподобно. Орудийную стрельбу ночью слышал?

С помощью карты боевого охранения я определил, наконец, точку местонахождения. Старая Гута осталась в двенадцати километрах. Цель кочующего орудия – мост на реке Тня, совсем рядом – семь километров.

Дуров не мог успокоиться, ощупывал гусеницы, радиатор. Инженерное оборудование позиции боевого охранения, похоже, сводилось к одному колодцу. Кавалеристы радушно угощали водой орудийных номеров. Утолил жажду и водитель Дуров. Я простился с лейтенантом.

В 8 часов утра тягач переехал ручей. На позиции орудий 6-й батареи не было. В стороне стояла машина с боеприпасами, которую я отправил назад после первой стрельбы.

Может быть, 6-я батарея заняла ОП, выбранные вчера Безуглым? Я осмотрел, но там торчали только колышки. Не оказалось на месте и штаба 2-го дивизиона.

Во дворах Старой Гуты обозники разводили руками. Нет, орудия не проходили. Я остановил кухню танкистов.

– Поесть? Конечно... эй, повар, выдайте пищу, не хотите? – распорядился политрук, ехавший в кабине. Да, ночью он видел орудия на железнодорожном переезде.– Калибр? – этого политрук не мог сказать.

Навстречу шла пехота. Она подтверждала слова политработника. Проходили орудия. Колонна. В каком направлении? На Андриевичи.

– Товарищ лейтенант, там машина из нашего дивизиона... у забора,– указал орудийный номер, участвовавший со мной в поисках следов 6-й батареи,– и люди, замполитрука Соколов... он был у нас комсоргом.

Соколов сообщил, что подразделения дивизиона после полуночи снялись с позиции и ушли. Старший лейтенант Азаренко приказал Соколову ждать на ОП возвращения кочующего орудия.

Но не в Старой Гуте? – Старший лейтенант Азаренко сказал, что орудие придет к двум часам. Я ожидал до шести и приехал на перекресток...

Ждать все же приказано на ОП. Я потерял столько времени.

– ...так точно... но старший лейтенант не сказал, сколько именно ждать... Вам могли передать маршрут другие люди,– уверенный в своей правоте замполитрука протянул мне карту, маршрут движения.—Товарищ лейтенант, старшина Политов оставил мешок с продовольствием. Старший лейтенант Азаренко приказал вам выступить немедленно. В каком состоянии раненый? Санбат недалеко. Раненый определен. Что делать с телом погибшего артиллериста? Во дворе перевязочного пункта пожилой врач, по-видимому из добровольцев, ответил, что обращаться нужно в похоронную команду. Погибших положено хоронить на поле боя. Документы изымаются, на могиле делается надпись.

Я знаю об этом. В артиллерийских частях похоронных команд не было. Стоит ли вдаваться в объяснения? Еще раз орудие вернулось на оставленные позиции. Шесть орудийных номеров опустили на дно ровика завернутое в плащ-палатку тело погибшего товарища, засыпали могилу. Орлов установил на колышке доску, нанес фамилию, дату гибели.

Чирикали птицы, сквозь ветки пробивались солнечные лучи. И вдруг орудийные выстрелы. За ручьем позиции гаубичной батареи. По-видимому, она заняла их ночью.

Впереди доты Емильчино

1-е орудие покинуло Старую Гуту. Навстречу шли машины, повозки. В воздухе стоит густая, непроницаемая пыль.

На карте я нашел проселочную дорогу. Она привела орудие и обе колесные машины к ручью. Люди пили воду, мылись. Шофер вскрыл мешок с продовольствием, раздал консервы. Короткий привал закончился. Снова пыль, жара. Одолевает сон.

Дуров пришел в такое состояние, когда человек уже не воспринимает ни увещеваний, ни окриков. Выбился из сил и не способен управлять рычагами. Кем заменить? Орлов, выразивший согласие, держался не более получаса. Тягач качался на гусеницах. Нетрудно убаюкать усталого человека.

Орлова сменил орудийный номер, но он плохо справлялся с обязанностью водителя. Тягач глох, дергался. Дуров занял место и снова ронял голову.

Люди на встречных повозках глядят в небо. «Юнкерсы!» Разорвалась первая бомба. «Юнкерсы» пикируют, обстреливают дорогу из бортового оружия. Все бегут в поисках укрытия. Раздаются винтовочные выстрелы.

Бомбежка закончилась. «По местам!» Дуров забрался в кабину. Орлов собирал орудийных номеров. Успели уснуть, не слышат команды.

Тягач тронулся. Водитель ерзал на сиденье, тер глаза. Остановиться, передохнуть? Съездов нет, движение на дороге не прекращается ни на минуту.

Только за селом Кулики орудие вышло из общего потока. Получасовой привал. Я проспал бы в своем углу, вероятно, до наступления лучших дней, если бы не колесные машины. Из-за бомбежки они отстали. Меня разбудил Соколов. Короткий отдых вернул бодрость. Но ненадолго. Водитель засыпает. Тягач едва не смял повозку, виляет то в одну сторону, то в другую.

Летят «юнкерсы». Орлов увел людей в укрытие. На дорогу падают бомбы, загорелась чья-то машина, стелется дым.

19 часов. Орудие вошло в населенный пункт Белки. Речка, перед мостом маяк, выставленный от 6-й батареи. ОП недалеко, в лесу за крайними хатами.

Навстречу шел младший лейтенант Безуглый.

– Долго вы кочевали... Командир батареи обеспокоен... не стряслось ли чего. Сейчас спрашивал,– Безуглый указал Орлову заезд на ОП.

Расчет привел орудие в боевое положение. Закончилась наводка в основное направление. 1-е орудие пристраивалось к батарейному вееру по 2-му. Удалена пыль. Орлов открыл створки передка.

– Пустые лотки? – удивился Безуглый.– Товарищ старший сержант, разве вы не знаете? Снаряды, перевозимые в орудийном передке, расходовать запрещено.

– Так точно, товарищ младший лейтенант, не хватило тех, что вы загрузили в машину,– ответил Орлов.

– Ну... не хотите же вы сказать, будто... с закрытой позиции стреляли бронебойными. Не думаю, чтобы вам ставились подобные задачи.

– Ночью в лесу всякое бывает.

– Орлов, я не люблю шуток..– Безуглый счел ответ командира орудия фамильярным.

– Товарищ младший лейтенант, разрешите доложить,– переменил тон Орлов. – Снаряды неприкосновенного запаса, товарищ старший сержант, предназначены исключительно для самообороны... расходуются только при отражении нападения непосредственно на огневую позицию.

Безуглый считает, что когда 1-е орудие оказалось между небом и землей, огонь не следовало открывать.

– Куда стреляли? Даже не разглядели толком цель... кухня, зарядный агрегат... а может лавка военторга?

– Но караульный... немцы могли преследовать...

– Не преследовали, значит, не могли.

– Почему?

– Этого я не знаю,– ответил Безуглый.

– Зато я знаю,– ответил Орлов.

– Скажите.

– Потому что рвались снаряды... бронебойные и шрапнель... все, что попало под руку заряжающих...

– Стреляли спросонья,– Безуглый не соглашался.

– Что ж... может быть,– признал нехотя Орлов,– важно, что ушли.

– За это вот спасибо... осталось бы три орудия... и вас, Орлов, жалко потерять,– продолжал серьезно Безуглый,– а замкового, значит, похоронили на ОП?

О выполнении задачи полагалось доложить тому, кто отдавал приказание. Я должен это сделать, по-видимому, через командира батареи.

Телефонист передал на НП о возвращении 1-го орудия. Задача выполнена, израсходовано 60 выстрелов, потери – 2 человека.

Телефонную трубку взял командир батареи. Мне нужно доносить рапортом. Штаб полка интересует причина опоздания. Кочующее орудие 231-го КАП выделялось по приказанию начальника артиллерии 5-й армии.

Безуглый стал рассказывать обстановку. Наш полк снова возвращен в состав 15-го CK и действовал совместно с 45-й СД, ее части занимали оборону в укрепленном районе Емильчино на старой государственной границе. Противник не проявлял особой активности. 6-я батарея поддерживала 1-й батальон 10-го СП. Варавин провел всего четыре стрельбы. Расчеты отдыхают.

После полуночи дозор, несший охрану подступов к ОП, задержал группу местных жителей. В карманах бутылки, наполненные зажигательной жидкостью и водкой. Члены истребительного батальона, собранные якобы для зажигания немецких танков.

Я не слышал о таких формированиях. Безуглый и Савченко также сомневались – немцы не дураки посылать в Емильчино танки. Гражданские люди... кто они? Почему бродят ночью? В зоне боевых действий население обязано соблюдать комендантский час и не имеет права оставлять место жительства без разрешения военного командования.

Часть задержанных ушла, осталось человек сорок. Складывали в кучу свои бутылки. Произошло воспламенение. Бутылка разбилась. Пламя быстро распространялось. Трава под ногами горела. Безуглый объявил огневым взводам пожарную тревогу.

Как поступить с задержанными? Отправить на все четыре стороны? Савченко возражал. Оставить на ОП? Нужно выставлять дополнительную охрану. Я доложил командиру батареи.

– Истребительный батальон? Кто это придумал? Гражданские дела на усмотрение замполита,– сонным голосом ответил Варавин.

Незадолго до восхода солнца огневым взводам был объявлен отбой. Идти на Белку и дальше до поворота на коростенскую дорогу.

Командир батареи остановил колонну для осмотра. Я представил ему рапорт.

– Переделайте... Штаб дивизиона и меня тоже интересует причина опоздания. Чем вы объясните?

Произошло недоразумение, поэтому орудие задержалось. Немцы открыли огонь. Я предполагал, что передний край остался позади.

– Командиру пе позволено ошибаться... тем более, когда ему доверено выполнение важной задачи... когда она расписана по времени.

Но местность совершенно незнакомая, ночь, орудие попало в расположение противника. Едва унесли ноги.

– Потерять ориентировку! Как же это? И выражения у вас... унесли ноги... вы выполняли боевую задачу!

Поразмыслив на досуге, я понял, что командир батареи прав. Я не заручился указанием старших начальников на случай, если орудие изготовится к стрельбе раньше назначенного срока. Приступил к выполнению задачи, не будучи уверен, найду ли в темноте обратный путь. Не учел состояние людей. Силы их, как и мои собственные, были на исходе. А исчезновение точки паводки? И потом... смена позиции ночью в непосредственной близости от переднего края – мероприятие сомнительное во всех отношениях. Как выяснилось позже, недовольство моих начальников вызывала еще одна деталь. Я не упомянул в рапорте некоторые обстоятельства, считая их несущественными. Так, отсутствие запасной точки наводки, предположим, моя вина. А другие? Очертания переднего края на моей карте, нанесенные в штабе дивизиона, не соответствовали действительности. Старший лейтенант Азаренко не сделал исправлений на рекогносцировке и не позаботился о том, чтобы становить местонахождение подразделений, которые занимали оборону в районах ОП кочующего орудия, как было оказано на карте. Командир батареи вызвал лейтенанта Смолькова, младшего лейтенанта Безуглого.

– Обстановка... Части пятьдесят шестой пехотной дивизии противника вышли на рубеж Емильчино, Белокоровичи. Южнее Новограда-Волынского, в районе Острополя, тринадцатая и четырнадцатая танковые дивизии, двадцать пятая моторизованная из третьего моторизованного корпуса противника прорвали оборону наших войск и после занятия Житомира двинулись на Киев. В настоящий момент бои идут на реке Ирпень. Контрудар, нанесенный группировкой наших войск из районов севернее Новограда-Волынского, должен изменить ситуацию на подступах к Киеву к лучшему. Двести тридцать первый КАП остается в резерве начальника артиллерии пятой армии и выступает на Коростень. Район сосредоточения... лес, южная окраина города. Задача будет уточняться, порядок движения... первый, второй, третий, четвертый дивизионы, сигналы...

Начался завтрак. По случаю того, что собран весь командный состав батареи, старшина сервировал стол. За обочиной на бревне расставлены миски, в одних – суп, в других – черника, кружки с молоком.

Приехал командир дивизиона. Младший лейтенант Варавин пригласил его к столу. После завтрака командир дивизиона в присутствии командного состава батареи объявил мне замечание за несвоевременное возвращение кочующего орудия в батарею.

– По местам! Моторы!

Мимо шли батареи 1-го дивизиона. Колонна автомобилей штабной батареи полка. Тронулся ГАЗ-24 командира батареи. Лейтенант Смольков в кузове взмахнул флажками – «огневым взводам марш!».

В резерве начальника артиллерии

Развилка. Проселочные дороги расходятся на юг и юго-восток из Емильчино, обе заняты автомобильным транспортом. Встречный поток. Тыловые службы подвозили войскам на фронт необходимые средства боевого и материального обеспечения: артиллерийские снаряды, патроны, горюче-смазочные материалы, продовольствие, вещевое имущество, медикаменты и т. п.

Дорога на Коростень не в лучшем состоянии. Мосты приведены в негодность, но грязи меньше, чем в западных районах. Грунт преимущественно песчаный. Застрял автомобиль – другие идут в объезд.

Села встречаются редко. И похожи одно на другое, отличаясь только числом дворов. Заборы плетеные, крыши кроются камышом, каждый сноп и стебель уложены тщательно в ряд. Безуглый считает, что этот кровельный материал превосходит черепицу и жесть – камыши либо солома сохраняют тепло, непроницаемы для влаги. На приусадебных участках возделаны огороды. Под каждым домом яблоня или груша раскинула ветви. Всюду вишни.

Первый крупный населенный пункт на пути 6-й батареи – Ушомир. Городок опрятный, чистый, вдоль улицы добротные дома. Не видно тылового воинства. Ушомир далек от линии фронта. Перед вечером 6-я батарея вошла в Коростень. Над городом стелется дым. Прилегающие к железнодорожной станции кварталы превращены в развалины. «Юнкерсы» не различают границ военных объектов. В центральной части города, невзирая на разрушения, сохранялся порядок. На перекрестке указатели, крупным, явно военным почерком нанесены названия улиц. Жители расчищают завалы. Перед зданием городского телеграфа регулировал движение опрятно одетый милиционер.

Без всяких препятствий колонна прошла центр города, дальше на южную окраину и остановилась под стеной, которая ограждала территорию опустевшего военного городка. Казармы и складские помещения сожжены либо разрушены.

Привал. Командир батареи осматривал колонну. Летят «юнкерсы». Среди развалин сверкает пламя орудийных выстрелов. Зенитная батарея открыла огонь. Очередной налет. Цель, по-видимому, железнодорожный узел.

Младший лейтенант Варавин объявил задачу. ОП 6-й батареи – лес близ военного городка. Сведения о противнике... Основное направление стрельбы... готовность к открытию огня... Варавин завел речь о воинском порядке, снова вспомнил кочующее орудие и посещение 6-й батареи командиром дивизиона.

Семь часов сна на позициях у Емильчино не принесли облегчения орудийным расчетам. Люди устали, истрепалась одежда, приходила в негодность обувь. Старшие начальники знали об этом, тем не менее требования к дисциплине не смягчаются. Командир дивизиона после завтрака беседовал со старшим сержантом Орловым, выразил недовольство состоянием одежды орудийных номеров. Младший лейтенант Варавин принял замечание на свой счет и приказал в ближайшие сутки привести в порядок внешний вид личного состава. Но в котелке орудийный номер не постирает гимнастерку. Нужно обеспечить посудой, мылом, водой, временем.

В полночь подготовка орудий к ведению огня закончилась. Как поступить с приказанием? Источников воды поблизости не было. Безуглый предлагал дать людям отдых. Стрельба маловероятна. Коростень находился в оперативном тылу 5-й армии.

Утром старшина привез воду. Я обратился на НП за разрешением начать стирку одежды. Командир батареи не обещал ничего определенного. На стирку и мытье людей – не более полутора часов.

К буссоли бежал дозорный: приехал командир полка. У орудий всего по два человека. «По местам!» Орудийные номера возвращались, на ходу одевали мокрую одежду. Командир полка пе частый гость на огневых позициях 6-й батареи.

Расчеты построились за орудиями, как полагалось для встречи старших начальников. После осмотра позиции командир полка обратился к огневикам с речью. Общая обстановка в полосе 5-й армии продолжала обостряться. Соединения 3-го моторизованного корпуса противника вышли на реку Ирпень и находились в 20 километрах от Киева, в то время когда остальные силы 1-й танковой группы и 6-й армии вели бои на линии укрепленных районов по старой государственной границе. Образовался коридор длиной более 200 километров. В последние дни наши войска стремились пересечь пути снабжения подвижных соединений противника в районе Киева и создать предпосылку для окружения их. С севера, в направлении на Новоград-Волынский, продолжались атаки наших 31-го CK, 9-го и 22-го МК. Преодолевая сопротивление переброшенных сюда резервов противника, советские войска вышли на шоссе в районе Червоноармейска. С юга, навстречу войскам 5-й армии, со стороны Староконстантиново наступала ударная группировка 6-й армии. Противник вынужден был снимать войска с других направлений для обеспечения флангов 3-го МК. Нажим в районе Киева ослаб. Положение улучшилось. Эти итоги достигнуты благодаря мужеству войск и решимости командования.

– Вместе с тем,– продолжал командир полка,– старшие начальники отмечают недостатки в действиях наших частей и подразделений – слабо организована служба наблюдательных пунктов в таких важных вопросах, как разведка целей и наблюдение за передним краем и тактической зоной противника. Сплошь и рядом отмечаются случаи несвоевременного подавления огневых средств противника. Пехота, танки, кавалерия несут тяжелые потери. Некоторые артиллерийские командиры предпочитают вести огонь по районам расположения целей, вместо того чтобы подавлять конкретную цель после пристрелки, как требует Боевой устав артиллерии. Не удовлетворяются нужды поддерживаемых подразделений. 231-му КАП следует принять меры к улучшению взаимодействия с пехотой. Командирам батарей приказано с момента занятия наблюдательного пункта вести постоянное наблюдение, незамедлительно подавлять всякую цель в пределах досягаемости огня, поддерживать непрерывно связь с пехотой. На огневых позициях отмечаются случаи, когда орудийные расчеты не соблюдают заданный темп стрельбы, неудовлетворительно маскируются и т. д. Серьезные упущения отмечаются в содержании средств тяги. Наши войска,– продолжал майор Соловьев,– пехота, кавалерия, танки сражаются в условиях невероятно трудных... Есть подразделения, мне говорил полковник Стрелков, где с первого дня войны люди не имели никакого отдыха... и нельзя ничего предпринять. Усталость, недосыпание, но жаловаться на тяготы службы стыдно и не достойно воина... Желаю личному составу огневых взводов 6-й батареи успехов в бою и службе.

Орудийные расчеты ушли в укрытие. Майор Соловьев ознакомился с документацией, заглянул в схему самообороны ОП, спросил о наличии боеприпасов, горючего. Каково состояние средств тяги, когда они осматривались? Личный состав обеспечен продовольствием, вещевым имуществом? На сколько?

Капитан Значенко, сопровождавший майора Соловьева, интересовался случаями нарушения дисциплины в орудийных расчетах и мерами, которые принимаются командирами взводов. Майор Соловьев желал посмотреть службу у орудий.

Расчеты вернулись «по местам». Спустя несколько мгновений орудийные стволы развернулись на 30.00. Расчеты «вели огонь» прямой наводкой по пехоте и танкам, которые «атакуют» ОП одновременно с нескольких направлений. Майор Соловьев взглянул на командира дивизиона.

– Вполне удовлетворительно... Вы получили пополнение, как люди несут службу? Вид не ахти... Товарищ лейтенант, верните орудия в основное направление. Объявлен перерыв. На ОП наступила тишина.

– Шестая батарея выделяла кочующее орудие? – спросил командир полка.– Что там произошло?

– Старший уснул, каким-то образом орудие миновало передний край,– ответил командир дивизиона,– мне кажется, следовало направлять два орудия.

– Орлов, который? Я не приметил... тот белокурый? Товарищ лейтенант, вызовите расчет первого орудия.

Майор стал спрашивать Орлова, как вели себя орудийные номера. Беседа закончилась построением огневых взводов. Командир полка объявил старшему сержанту Орлову и его подчиненным благодарность за успешное выполнение задачи кочующего орудия ночью 11 июля.

Командир полка уехал. Огневые взводы продолжали прерванные занятия. Телефонист позвал меня к телефону. Командир батареи сообщил, что майор Соловьев выразил удовлетворение состоянием воинского порядка в огневых взводах. Старшину Политова немедленно направить в тыл иголка получить обмундирование на весь личный состав.

Возобновилась стирка-мойка. Большая часть людей успела помыться. Остальные на ходу смывали мыло. Команда «отбой» призвала всех на ОП.

Рассвет следующего дня застал 6-ю батарею в южной части Коростеня, перед железнодорожным переездом. Лейтенант Смольков сигналил флажками: «Принять вправо...стой!»

В городе пожары. По всему кварталу тянет гарью. Впереди 122-мм пушки, вероятно 5-я батарея. Колонна остановилась. Людей не интересует местонахождение, спят на местах, совершенно не пригодных для этого. Свыклись, и не тревожат их ни гул двигателей, ни пыль, ни опасность свалиться под гусеницы.

Смольков скрестил флажки: «Моторы глушить». Ладно, а дальше? Ждать. Этих указаний для огневых взводов недостаточно. Где командир батареи? В голове колонны.

Я шел мимо 152-мм пушек-гаубиц 7, 8, 9-й батарей. Вплотную за 3-м дивизионом стояли автомобили штаба полка, автомобили 4-го дивизиона, оборудованные аппаратурой для ведения разведки и засечки целей. Колонна растянулась на четыре километра от железнодорожного переезда до военного городка.

Навстречу торопливо шел Варавин. Через несколько минут, вероятно, начнется движение. Командир батареи сообщил, что полк по-прежнему в резерве начальника артиллерии. 1, 3, 4-й дивизионы уходили на восток, в сторону станции Чоповичи, 2-й дивизион возвращается обратно в район Ушомира.

Позиции 6-й батареи в лесу. Чудесное место: в сотне шагов течет река Уж. Вода прозрачная, под берегом песок. Над орудиями раскинули ветви столетние дубы. Закончилась подготовка к открытию огня. Командир батареи разрешил продолжать помывку, заменить обмундирование. Но люди недолго купались в волнах реки Уж. На рассвете огневые взводы оставили ОП.. Снова в путь, на Коростень.

По сведениям, которые поступили из штаба дивизиона, авиация противника бомбит дорогу Ушомир – Коростень. Командир дивизиона указал новый маршрут. Из Ушомира 6-я батарея повернула на юг.

Картина резко изменилась. Вокруг – мирная жизнь. Навстречу тащился допотопный трактор на зубчатых колесах, скрипели повозки, запряженные волами. В поле трудилось население.

Каково положение на фронтах войны? В батарее – ни газет, ни сводок. По тем скудным сведениям, которые к нам поступали, судить трудно. Среди местного населения и в войсках распространялись тревожные слухи. На московском направлении противник якобы овладел районом Минска и угрожает Смоленску. В полосе Юго-Западного фронта бои продолжались на линии укреплений по старой государственной границе. Авангард 1-й танковой группы – 3-й моторизованный корпус – вышел на подступы к Киеву. Это. данные вполне достоверны.