Текст книги "Прошлое с нами (Книга первая)"

Автор книги: Василий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Перед речкой Жерев колонна остановилась. Поглядеть, что получилось из затеи Безуглого.

Речка Жерев примечательна тем, что дорога дальше подвергалась непрерывным ударам с воздуха. Налеты «юнкерсов» происходили чуть ли не каждые полчаса. Движение остановилось. Все бежали в укрытие. Намерение дать орудийным номерам отдых неосуществимо.

Плотность дорожного потока заметно возросла. Автомобильный транспорт, артиллерия, нескончаемые обозы. За обочиной бредет в пыли пехота.

Незадолго до наступления темноты колонна подошла к железнодорожной линии. Будка стрелочника разрушена. На путях – перевернутый вверх колесами паровоз, вагоны, платформы. Полыхает пламя. Эшелон шел на юг со стороны Коростеня.

Повозок множество. Конные батареи, медсанбат на телегах, фургоны с красным крестом, выглядывают краснощекие сестры в платочках. Пыль.

Последний перед сумерками удар «юнкерсов» превосходил по своему ожесточению все предыдущие. Справа, слева – бугры, посредине – дорога. Бушует пламя, дым, крики. В кабине становится жарко, вонь. Дуров заслонил глаза ладонью. «Товарищ лейтенант, опасно, загоримся...» Над радиатором пар, вода закипала. Тягач объезжал препятствие – в ряду горящих машин открылся разрыв. Крутой откос. Тягач повернул в поле.

Стало меньше пыли. Темно. Дорога вскоре вошла в лес. И опять забота. Опекать водителя, орудийных номеров. Как они там на лафете?

Багровеет ночной горизонт. Всюду пламя, пожары. Пикирующие бомбардировщики подвергают массированным ударам пути сообщения, узловые пункты.

11 июля. Рассвет. Огневые взводы 6-й батареи миновали село Бондаревку. Стой!Проезд закрыт. Впереди 122-мм пушка. Наши батареи, 4-я, 5-я. Колонна растянулась до села Степановки.

Появился младший лейтенант Варавин. Двигаться дальше. Первый населенный пункт – село Андриевичи – пройти не позже 12.00. Ожидаются налеты авиации. Возобновить маскировку, вести наблюдение за воздухом.

– Вот... чем плохо? – Варавин остановился у 122-мм пушки. В пространстве между станинами устроен настил. Подобие люльки, туда втиснулось шесть человек. Доски – не иначе как сняты с изгороди – крепились на растяжках, которые удерживали орудийный ствол в походном положении. Но лафет 122-мм пушки нельзя сравнивать со 107-мм. Другие габариты, выше колесная ось. И затем, в 5-й батарее два прицепа.

– Я больше чем уверен,– не слушал Варавин,– в пятой батарее огневики сами о себе позаботились. Нашли доски, проволоку и канаты, а у вас? – он остановился у орудия Орлова.

– Огневые взводы следуют по маршруту...– встретил младший лейтенант Безуглый командира батареи.

– Кто придумал так пеленать их... лямками? – спросил Варавин. Безуглый скромно промолчал.

Орудийные номера спят беспробудно в самых невероятных позах: головой вниз, скорчившись на боку, один совсем повис на лямке, болтаются руки и ноги.

– Разумеется, это не выход, но смысл есть, нельзя не согласиться. Безуглый, вы парень... бывалый...

Позабыв субординацию, младший лейтенант Безуглый развел руками: деваться некуда...

– ...и сколько они так...– командир батареи затруднялся подобрать определение тому, что видел,– сколько длится этот... отдых ?

– ...с двадцати трех ноль, после налета... Днем «юнкерсы» не давали покоя, непрерывно бомбили то впереди, то позади,– отвечал Безуглый.

– ...подымайте, он задохнется, ей богу... вниз-то головой... такая пыль.

Безуглый подал команду, второй, третий, четвертый раз. Никто не шевелился. Стал расталкивать Орлова. Тот храпел на подножке передка, обняв стрелу руками.

Младший лейтенант Варавин не дождался и ушел мимо своих орудий обратно к 5-й батарее.

В Андриевичи огневые взводы пришли позже назначенного времени. Где же командир батареи?

Я готов был остановить тягач, когда на подножку вскочил лейтенант Смольков – командир взвода управления. Мы еще не успели познакомиться. Он втиснулся в кабину и протянул карту. Я перенес на свою дальнейший маршрут: железнодорожный переезд – Старая Гута. Район ОП в лесу южнее села. На карте Смолькова указаны буссоль основного направления, готовность к открытию огня. Проверив идентичность знаков и цифр на обеих картах – моей и его,– Смольков удалился.

Старая Гута буквально забита службами войсковых тылов. Автомобили – ГАЗы, ЗИСы, двух– и трехосные. С прицепами и фургонами, под тентами и с открытыми кузовами. Загруженные тюками, ящиками. Кухни, повозки, лошади. Снуют люди. Технический персонал артиллерийских и танковых частей – серебристые эмблемы, петлицы без окантовки. Пехотные интенданты в зеленых петлицах. Врачи всех рангов. Представители строевых подразделений, прибывшие по делам снабжения. Преимущественно кавалеристы. Что притягивало тыловиков к сельским хатам?Скопление транспорта. Случись налет – укрыться негде. Июльский зной, безветрие. Какая тень в саду под фруктовым деревом?

Пока я говорил со Смольковым, орудийные номера обшарили местные колодцы. Пусто, вода вычерпана до дна.

А рядом лес. Впрочем, место дислокации служб обеспечения назначают командиры частей. По-видимому, нет координации. Тылы предоставлены сами себе. Где остановился один, там и другой.

Огневые взводы пришли в район ОП. Оглядев местность, я понял, что поляна – не лучшее место в лесу. Позади ручей делал поворот. Тягачи должны двигаться в укрытие в затылок один другому. И сосны по краю жидкие, низкорослые. Расстояние до крайних хат не более километра. Но времени нет. «К бою!»

Пришли телефонисты. Связь с НП установлена. Построен веер, огневые взводы готовы к открытию огня.

Командир батареи мог приступить к выполнению задачи, т. е. вести огонь в секторе стрельбы на участке подразделений, которые поддерживал. Если батарея занимает боевые порядки с ходу и подготовка исходных данных производится глазомерным способом, либо по карте, стреляющий производит пристрелку цели. Вначале выводит разрывы на линию наблюдения, т. е. в створ, между НП и целью, чтобы получить наблюдение по дальности. На следующем этапе пристрелки вводятся корректуры в направление и дальность – обычно в одной из этих двух плоскостей, посредством которых обеспечивается захват цели в первую широкую вилку, восьмиделенную, шестнадцатиделенную, либо тридцатидвухделенную, в зависимости от величины первой ошибки при подготовке исходных данных. Получив не менее одного четкого наблюдения противоположного знака, т. е. На ближнем и дальнем пределе вилки, стреляющий последовательно половинит широкую вилку, сужая ее в два, еще в два раза. В результате последующего введения корректур он получает узкую вилку – двухделенную, ее необходимо обеспечить не менее чем двумя наблюдениями на каждом пределе.

Младший лейтенант Варавин начал пристрелку наблюдательного пункта противника. Такого рода цель называется узкоразмерной. Положение поддерживаемых подразделений, а иногда и другие причины заставляют стреляющего в одних случаях подавлять, в другом уничтожать узкоразмерные цели.

Стреляющий закончил обеспечение узкой двухделенной вилки. Старший на батарее судит об этом по командам, которые поступают с НП.

– Веер сосредоточенный... батареей один снаряд... огонь! – передавал телефонист.

Старший на батарее начинает подготовку к выполнению этой команды заранее, как только построен параллельный веер. Он трансформирует, т. е. Пересчитывает линейные величины – интервал между орудиями – в угловые, соответственно дальности стрельбы. И когда стреляющий решит сосредоточить огонь всех четырех орудий в одну точку, старший на батарее указывает командирам орудий только угол доворота.

– Второму... правее два... третьему правее ноль-ноль восемь... четвертому правее ноль-ноль три... батареей... один снаряд... огонь!

Снаряды улетают к цели. После пяти очередей младший лейтенант Варавин подал команду:

– Батарея... стой... записать: цель номер двадцать три...

Старший на батарее, пользуясь своими записями, объявляет командирам орудий установки угломера, уровень, прицел. Наводчик по команде командира орудия записывает мелом на орудийном щите эти величины.

НП противника разрушен. 6-я батарея продолжала вести огонь.

Обнаружена новая цель в районе разрушенного НП. Пользуясь установками по цели № 23, младший лейтенант Варавин имел возможность, не прибегая к пристрелке, произвести огневой налет.

– По пулемету,– последовала с НП команда,– цель номер двадцать три, правее ноль десять, уровень тридцать ноль, прицел сто девяносто восемь... батареей один снаряд... огонь! – И тут же: – Четыре снаряда... беглый огонь!

Пулемет подавлен.

– Стой... записать,– передал телефонист,– цель номер двадцать четыре, пулемет у подножия кургана.

Обнаружено скопление машин. Дальность 15 километров. 6-я батарея перенесла огонь с переднего края в глубину боевых порядков противника. В таких случаях полагалось готовить заново исходные данные, но стреляющий предпочел решать задачу способом переноса огня. Скопление рассеяно.

Стреляющий объявил перерыв. Орудийные номера уходят на отдых только после осмотра орудий. Нужно подготовить позицию к новым стрельбам.

Командир батареи сообщал обстановку. Вчера на рассвете соединения 9-го механизированного, 31-го стрелкового корпусов и кавалерийские соединения перешли в наступление. Ближайшая задача наших войск выйти на шоссе Новоград-Волынский – Житомир. Противник спешно подтягивает подкрепления. Преодолевая упорное сопротивление, под непрерывными ударами пикирующих бомбардировщиков наши войска медленно продвигались вперед. В секторах батарей 2-го дивизиона наступление приостановилось.

Командир батареи делился по телефону впечатлениями.

– ...Что там творилось... трудно поверить... немцы бродили во весь рост... совершенно никакой маскировки... Цель номер двадцать три, приборы наблюдения на НП установлены на бруствере... цель номер двадцать восемь... она у вас записана?

– Так точно, цель номер двадцать восемь – скопление машин.

– Это у меня сгоряча вырвалось. Там не скопление... стационар в поле. Настоящая парковая стоянка.

– А дальность наблюдения?

– ...Около семи километров... туда перенесли огонь еще две или три батареи, по-моему, наши...– командир батареи выразил удовлетворение работой огневиков. Особо отметил стрельбу по цели № 28.

Пришел Безуглый. Как с пополнением боеприпасов? Где же наши ЗИСы? На тягаче, который привел Смолин, обнаружены серьезные неисправности.

– По местам! – крикнул телефонист.– Цель номер двадцать шесть, левее ноль пятнадцать, прицел...

Стрельба продолжалась. Из политотдела пришел политрук Савченко. Наши части, наступавшие в направлении Червоноармейска, после неоднократных атак сломили сопротивление противника. Шоссейная магистраль Новоград-Волынский – Житомир перерезана.

– Не все так плохо,– говорил политрук Савченко,– может, и тут удастся столкнуть немцев с позиций. Пароль на ночное время объявлен? Когда перерыв? Хочу обрадовать товарищей огневиков.

Телефонист звал к телефону. Командир батареи сообщил, что противник продолжает подбрасывать подкрепление на участок южнее Старой Гуты. Боеприпасы артснабженцы подвезут. Вопрос о запчастях для тягача решить на месте. Все батарейные автомобили ЗИС-3, которые перевозили боеприпасы, приказано направить в парковую батарею для передачи другой части.

– Старшина нашелся?

Да, прибыл.

– Можете кормить огневиков... пришлите пищу взводу управления.

Начался запоздалый обед, даже, пожалуй, завтрак. На ящике хлеб, котелок с кашей. Безуглый ест. Тут же стоит старшина.

– Политов, вы когда выдавали последний раз пищу? – спросил Безуглый.

– Вчера, товарищ младший лейтенант.

– Знаю.

– Так зачем спрашивать?

– Вчера... значит сутки назад,– продолжал Безуглый,– а в действительности? Тридцать восемь часов.

– ...Не моя вина,– возразил старшина.– На походе сколько раз спрашивал разрешения кормить людей... вечером в Лугинах, потом еще... забыл, как называется село. Потом перед восходом солнца на переезде. Сюда приехали в самый раз... выдать опять не разрешили.

– «Не разрешили»... потому что установлен срок готовности, вы слышали?

– Товарищ младший лейтенант, я приказал поварам выдать... да пища испортилась.

– Политов, позицию мы заняли в двенадцать, а сейчас?

– А я здесь причем?

– Вы раскачивались до вечера.

– Не раскачивались, товарищ младший лейтенант... Тухлятину на дороге выбросил. В колодцах... грязь, пока раздобыли воду, пока повар заложил продукты... и люди у меня не железные. Сколько времени не спавши...

– А огневики?

– Огневикам не мед, но и моим людям несладко.

– А поменяться местами? Верно, не захотят?

– Известно... у орудий, оно тяжело... Каждый при своем деле...

– ...Тяжело вдвойне, когда в животе пусто,– сделал подсчет Безуглый.– Товарищ старшина, огневые взводы хотели бы питаться регулярно, три раза в день... Вам нужно пересмотреть работу...

– Ясно, товарищ младший лейтенант,– Политов ушел. За дни службы в 6-й батарее у меня сложилось определенное мнение о младшем лейтенанте Безуглом. К своим обязанностям он относился добросовестно, знал великолепно боевые уставы артиллерии, воинский порядок на ОП.

В первый день, правда, Безуглый держался несколько непонятно. Позволял себе улыбаться в ответ на замечания. Как только представился случай, я подал огневым взводам команду «стой» и обратился к Безуглому с просьбой соблюдать положенные командирам огневых взводов формальности по отношению к старшему на батарее. В тишине, наступившей на ОП, Безуглый ответил «есть!» и больше не подавал повод говорить во всеуслышание о дисциплине.

* * *

Нужно отметить одну довольно важную деталь взаимоотношений на огневых позициях. Пушечные батареи 107-мм калибра и выше на ОП имели трех средних командиров: старший на батарее, командиры 1-го и 2-го огневых взводов. В подразделениях дивизионной артиллерии – 76-мм пушечных и 122-мм гаубичных, а также в противотанковой артиллерии РГК – старший на батарее, как таковой, не был предусмотрен. Его должность выполнял по совместительству, т. е. в порядке общественной нагрузки, командир 1-го огневого взвода. В штатном расписании значилось через тире: «Командир 1-го огневого взвода – старший на батарее». Однако Устав внутренней службы не делал различия в правах командиров взводов. Они равны. Спрашивается, достаточно ли оснований у одного командира взвода для беспрекословного подчинения другому командиру взвода? Штатное расписание в данном вопросе – не советчик, это документ чисто административного содержания.

Назначение командира 1-го огневого взвода по совместительству на должность старшего на батарее объявляется в приказе по полку. Весьма шаткий, неубедительный довод. Устав, как известно, позволял в чрезвычайных обстоятельствах командиру полка вносить изменения в ту или иную статью, но при том непременном условии, что, во-первых, эти изменения не противоречат принципиальным законоположениям, во-вторых, на срок строго ограниченный.

Командир части не имеет права отменять утвержденный уставом порядок и подчинять одно должностное лицо другому, когда он – устав – уравнял обоих в правах. Командиры и 2-го и 1-го огневых взводов недоумевали: инстанция, поставленная блюсти воинский порядок, нарушала его фундаментальную основу. С помощью противозаконных решений на ОП возводилась произвольная пирамида подчиненности. Ряд авторитетных учреждений – оргуправление, Устав внутренней службы, финансовые органы, Боевой устав артиллерии переложили груз ведомственной компетенции на плечи двух лейтенантов... пусть договариваются между собой там, на месте. На высоких потах; в грохоте орудийных выстрелов некогда подбирать выражения. Кто возьмет верх, тот и старший. Личность восстанавливалась против дисциплины. Принцип единоначалия наоборот.

Я не выполнял обязанности командира 2-го огневого взвода, но сталкивался, и не однажды, с недоразумениями, почвой для которых служила путаница в подчинении. Разногласия среди командиров на ОП не способствовали повышению эффективности огня.

* * *

Мне удалось сравнительно быстро найти общий язык с младшим лейтенантом Безуглым. Объяснялось это присудим ему командирским тактом. У меня не было ни нравственных, ни иных преимуществ перед командиром 2-го огневого взвода, если, разумеется, не считать второй кубик на петлице и нарукавную нашивку лейтенанта.

Младшему лейтенанту Безуглому была чужда мелочная ревность, он не уклонялся от общих дел и не говорил: это мои орудийные расчеты, а те – 1-го огневого взвода. Не без содействия Безуглого налаживался у меня контакт с личным составом огневых взводов. Я не имел времени, чтобы оглядеться. Принятие должности происходило на ходу. Я и сегодня вспоминаю с признательностью В. И. Безуглого.

Кочующее орудие

Командир батареи разрешил младшему лейтенанту Безуглому отдохнуть. Он отказался. Обоим бодрствовать нет смысла. Орудийные расчеты к вечеру закончат оборудование ровиков, а возможно, и ниш под боеприпасы. Я прилег рядом с буссолью и уснул. Слышу грохот. В воздухе повисло облако бризантного разрыва. Начался огневой налет.

Снаряды ложились перед фронтом орудий и дальше позади, в огородах Старой Гуты. Обстрел длился более четверти часа. Я осмотрел ОП. Поляна усеяна воронками. Мелкие, взрыватель осколочного действия. Центр эллипса рассеивания лежал в стороне, слева позади 4-го орудия.

Оборудование приостановилось. Связь с НП прервана. Тишина. Телефонисты нашли обрыв. Связь восстановлена. Не успел телефонист передать о происшествии, начали поступать команды.

После введения третьей корректуры стреляющий перешел на поражения.

– Стой... записать: цель номер пятнадцать... батарея на огневых позициях.

Стреляющий объявлял огневым взводам результаты стрельбы. Уничтожены четыре стопятимиллиметровых орудия, батарея, которая по мнению Варавина вела обстрел ОП.

Тут же поступило приказание начать подготовку к смене ОП. Противнику известны координаты. Следовало ожидать повторного обстрела.

Через некоторое время Варавин сообщил, что командир дивизиона полагает мнение стреляющего необоснованным. Не было доказательств. Стреляющий только предполагал. Командир дивизиона рекомендовал 6-й батарее временно воздержаться от стрельб и выбрать новую ОП. Район тот же.

К ровику телефонистов подошли Безуглый и политрук Савченко.

– Обложили фрицы воронками. По пути от ручья насчитал три десятка. Так быстро нащупали? – спросил замполит Безуглого.

– Это понятно... погода, солнце, сухо... идеальные условия для станции звуковой разведки.

– Обнаружили по звуку выстрелов?

– Да,– подтвердил Безуглый,– запеленговали с двух пунктов.

– ...сколько до переднего края?

– ...порядочно,– Безуглый заглянул в записи,– около девяти километров... Третье орудие, укупорку уносите дальше, под деревья... всех касается... ускорить работы,– он повысил голос,– до конца осталось три минуты.

На позиции производилась уборка.

– Боитесь разбитых стопятимиллиметровок? – обратился Безуглый к орудийным расчетам.– Помните, на реке Стоход... целый дивизион гвоздил... немец выпустил тогда полторы сотни снарядов.

Безуглый говорил о сомнительном эффекте стрельбы по ненаблюдаемой цели, призывал к дисциплине. Но бодрый тон увещеваний не действовал на людей. Они чувствовали себя под прицелом, на ОП еще слышен запах тротила.

– Внимание... всем прекратить работы,– продолжал Безуглый.– В укрытие... к орудию...

Упражнения по поддержанию воинского порядка закончены. Нельзя расходовать времени больше, чем позволяет обстановка. Уборка возобновилась. Перед наступлением темноты возвратился огневой разъезд. Он выбрал новую ОП. Расстояние около километра. Разбит фронт относительно основного направления стрельбы, отмечены места орудий. Я доложил командиру батареи. Перемещение займет не более тридцати минут, четверть часа – подготовка орудий к ведению огня.

По пути к буссоли меня остановил телефонист. Требовал командир батареи. Смена позиций временно отставлялась, меня вызывал на КП дивизиона кто-то из старших начальников. Варавин не сказал кто именно. Явиться немедленно. Командный пункт и штаб 2-го дивизиона размещался в глубине леса, укрытый от наблюдения с земли и воздуха. Три штабных автомобиля, лагерная палатка. Полость открыта. Посреди стол, освещенный аккумуляторными лампочками, карты. Писарь клеил листы.

– Товарищ лейтенант, вам известно назначение кочующих орудий? – спросил командир дивизиона. Видимо, он только вошел в палатку. Одежда в пыли. Писарь придвинул карту,– вот позиция вашего орудия,– командир дивизиона нанес на карту цели, одну, другую,– в два ноль открыть огонь по первой цели... сменить ОП... тридцать минут... в два сорок пять... по цели номер два... Данные рассчитаете со старшим лейтенантом Азаренко. Ознакомьтесь с маршрутом, выясните обстановку в районе ОП. Связной есть? Посылайте за орудием.

В палатку вошел полусонный Азаренко, щелкнул каблуками.

– Товарищ капитан, по вашему приказанию...

– Вы передали Варавину? – командир дивизиона поднялся.– Возьмите автомобиль взвода связи. После рекогносцировки зайдете ко мне.

Старший лейтенант Азаренко на ходу осмотрел мою карту. Штабной ГАЗ-2А тронулся. Прошел южную окраину Старой Гуты, развилку дорог.

B Боевом уставе артиллерии кочующим орудиям отведено несколько строк. Они выделяются для подавления важных объектов в войсковом тылу противника, за пределами досягаемости артиллерийских батарей с основных ОП. Устав требовал тщательно готовить орудийные расчеты к стрельбе. Позиции кочующим орудиям назначаются, как правило, вблизи переднего края. Орудийный расчет и командир орудия должны знать о той опасности, которой подвергаются. Необходимо отстреляться быстро и оставить позицию. Азаренко остановил автомобиль. Караульный. Поперек дороги – бревно.

– Товарищ командир... дальше ехать нельзя. Рядом немцы...– заявил пехотинец. Под кустом винтовка, разостлана шинель.

– Какие немцы? – возразил Азаренко.– Кто вам сказал? Вперед!

Автомобиль проехал не более полукилометра. Снова барьер. Проезд закрыт. Поодаль отдыхали пехотинцы. Вскочили, машут руками. Похоже, недавно закончился обстрел. Валяются обломки веток, воронки. Азаренко озабоченно разглядывал карту.

– Кто старший? Давно здесь загораете? Откуда?

Пехота занимает оборону с полудня. Пришла из Андриевичей.

– Товарищ старший лейтенант, немец уже три раза нас обстрелял... не проедете, нужно повернуть., туда...

– Не будем возвращаться,– решил Азаренко,– до тригопункта недалеко... Пойдемте, осмотрим первую позицию вашего орудия.

Тропа, указанная пехотинцами, стала отклоняться в сторону. Азаренко заглянул в карту и двинулся напрямик. Вышли к опушке. Поле, лысая горка. На вершине – тригонометрический пункт, по склону десятка два, вразброс, мелких минометных воронок.

Азаренко постоял минуту, осторожно направился к тригопункту. Пятьдесят шагов, сто. Огляделся и – дальше.

– Не понимаю...– Азаренко заглянул в карту.– Вы видите передний край? Я перенес обстановку у танкистов... пехоте приснилось... немцы... на южных склонах никого нет. Черт с ним. Давайте займемся подготовкой данных.

Азаренко прилег, развернул карту, стал измерять хордоугломером расстояние. Я пересчитал для контроля полученные цифры.

– Дальше, я считаю, не стоит идти. Вот. ваша позиция, запомнили? – Азаренко помолчал.– Вопросы есть?

Закончилась подготовка данных. Колышком отмечено место орудия. Осталось найти точку наводки, осмотреть подъездные пути.

Старший лейтенант Азаренко не переставал удивляться. Передний край, сколько тут? Полкилометра – и никаких примет ни противника, ни своих. Тишина, стрекочут кузнечики.

– ...ладно... немцы... это их дело, но наша пехота... где она? Пройдем, пожалуй, поищем еще? Стрельцы где-нибудь спят.– Азаренко неуверенно приподнялся.– Не случилось бы чего ночью. Испугается пехота... нужно предупредить. О прикрытии договоримся.

Азаренко сложил карту, снова прилег. И вдруг – очередь. Пули. Азаренко прижался к земле, умолк.

– ...колышки-то мы расставили, товарищ лейтенант, а назад как? До опушки не менее двухсот шагов.– Он приподнялся на локоть.– И склон, как назло, голый... уйти отсюда как, а?

Пулеметчик послал еще одну очередь. Прошла минута. Азаренко молчит, ни слова. Жив ли?

– Жив...– не поднимая, он повернул голову.– Не иначе наблюдает, стервец... Ну товарищ лейтенант, дай бог ноги, как говорят у нас в селе... встать.

Насыпь, на которой возведен тригопункт, и опоры приняли немало пуль, посланных нам вдогонку. Очередь оборвалась только на опушке.

– ...Ушли вроде...– Азаренко остановился, перевел дух. По лицу струился пот.– Внимание, немцы...– он потянулся к пистолету,– танки...

Под деревом два БТ [39]39
  БТ – распространенная модель одного из наших танков 30-х годов.– Авт.


[Закрыть], закиданы ветвями, торчат стволы пушек. Люди. Азаренко закрыл кобуру, шагнул вперед.

– Чем занимаетесь, хлопцы?

– Чем? Воюем, товарищ старший лейтенант... а вы? – лейтенант-танкист ужинал, не выпускал ложку из рук. Под гусеницами вповалку отдыхали танкисты.

– Какой части? – спросил Азаренко.– Давно ли на фронте? Танки исправны? Стоят, будто... в обнимку. Рассредоточить нужно. Немцы под тригопунктом, а вы спите тут.

– С нас хватит,– отмахнулся танкист.– Как стемнеет, уходим,– и стал рассказывать. В частях 9-го МК экипажи, потерявшие в бою машины, действуют как пехота.

– Ночью подойдет стосемимиллиметровое орудие обстреливать мост на киевской дороге.

– Немцы вмиг накроют... и не достанет, далеко,– усомнился танкист,– не менее пятнадцати километров.

– Ничего, не беспокойтесь... лейтенант постарается,– Азаренко кивнул в мою сторону,– стрельба недолгая... десяток-другой выстрелов – и долой... Ну... нам пора, всего хорошего.

– Ваша машина под деревом? – спросил танкист. – Подвезите, если на Гуту.

ГАЗ-2А качался в узкой просеке из стороны в сторону. Стучали по бортам ветки. В кузове рядом посвистывал беззаботно танкист. Из моей головы не выходило кочующее орудие. Выйти на передний край, занять позиции... сняться... и снова... Гул двигателя, стрельба. Я вспомнил Ковель, Княгининки. Трудно было, а сейчас? Орудие катить на руках. Какой смысл? Двигатель слышно издали, да еще ночью... ЗИС со снарядами... работа с освещением... гул, грохот. Нет, скрытность исключается.

– Товарищ лейтенант,– Азаренко управлял шофером, стоя на подножке,– запомните поворот. Держитесь дальше от опушки, двести... триста шагов.

На перекрестке у Старой Гуты лейтенант-танкист слез, помахал рукой. Автомобиль прибавил скорость.

– Ну вот, рекогносцировка закончена,– старший лейтенант Азаренко открыл дверцу. ГАЗ-24 остановился,– кажется, ваше орудие? Замаскировали... молодцы. Ну товарищ лейтенант, желаю удачи!

Орудийные номера спят. Караульный дергал Орлова за руки и за ноги, толкал. Никакого впечатления. Прошла минута. Сколько еще будет это продолжаться? Наконец Орлов поднялся и пошел торопливо по кругу, припадал то на одну ногу, то на другую, улыбался, бормотал. Я уже видел подобные случаи, нужно подождать. Орлов повернулся, сделал глубокий вдох и замер на месте.

Люди утомлены сверх всякой меры. В запасе полтора два часа времени. Идти в район позиции и там дать людям отдых... или остаться на месте до полуночи? Здесь КП дивизиона, вдруг прогонит кто-нибудь из старших?

Орлов уже пришел в себя. Он понял задачу? Выставить караул из водителей. Остальным всем отдых. Меня поднять в 23.30.

Мох под деревом влажный, я уснул. Полтора часа промелькнули в одно мгновение. Подъем! Я чувствовал себя не лучше, чем перед сном.

Пришел старший лейтенант Азаренко.

– Товарищ лейтенант, вы готовы? Работенка вам выпала необычная. Прикажите командиру орудия строить расчет.

– Товарищи командиры и красноармейцы... В последние дни наши части ведут наступление с целью выйти на Житомирское шоссе, вы об этом слышали? – говорил Азаренко. – Перерезать единственную магистраль, по которой враг поставляет боеприпасы и горючее третьему механизированному корпусу на подступах к Киеву... по сути дела блокированному с трех сторон.– Помощник начальника штаба 2-го дивизиона назвал причины, вынуждающие командование использовать артиллерию для подавления объектов в оперативном тылу противника, хотя это дело бомбардировщиков. Упомянул о том, почему командир дивизиона остановил свой выбор на 1-м орудии, и выражал надежду, что старший сержант Орлов и орудийные номера оправдают доверие старших начальников.—Хочу, чтобы вы со спокойной душой выполняли свои обязанности... Желаю удачи. Вопросы есть?

– Товарищ старший лейтенант... А точку наводки найдем в темноте? – усомнился кто-то в строю.

– Не беспокойтесь. Позиция отрекогносцирована, выбрана точка наводки,– ответил Азаренко и обратился к Орлову.– Скажите, старший сержант, когда выставляется освещение точки наводки? Кем?

– После приведения орудия к бою... по команде... шестым орудийным номером.

– Ясно? – спросил Азаренко.

– Как занять ОП незаметно, когда искрит магнето в тягаче... мотор гудит, затыкай не затыкай уши? А уходить как?

– ...В целях маскировки орудие катить вручную... Как действовать при оставлении позиции? Это уже решит старший на батарее.

– Почему нам запрещено рыть ровики?

– Кочующее орудие должно отстреляться и немедленно уйти.

– А... если немцы откроют огонь раньше, чем мы? Что тогда?

– Гм,– старший лейтенант Азаренко умолк, явно смущенный наивностью вопроса, – обстрел не исключается... вполне вероятен. Старшие начальники учли такую возможность, но когда орудие ведет огонь... то нужно ожидать, что немцы не будут молчать... В общем, товарищи артиллеристы, зачем ломать голову?.. Опасаться мин... там... или снарядов... опасность – понятие... растяжимое... ваши шансы увеличиваются, если работать быстро... а этому вы обучены.

Столь исчерпывающее разъяснение не оставило больше сомнений относительного того, что ждет орудийных номеров. Вопросов больше не было.

– Вот и хорошо,– подождал минуту Азаренко.– Товарищ лейтенант, проверить ночное освещение и... по местам!

Навстречу, со стороны Старой Гуты, брела пехота. Полыхали в темноте ночи осветительные ракеты.

У одинокой сосны – по меньшей мере сто лет стоит она у заболоченного ручья – поворот. Следующий указатель – брошенный танк. Колея, накатанная в последние дни, вела дальше, к следующему повороту.

Орудие остановилось подождать ЗИС со снарядами. Заглушён двигатель тягача. Вокруг тишина. До огневой позиции не более полукилометра. Есть ли смысл тащить орудие на руках? И еще одно соображение. После стрельбы тягач придет на ОП так или иначе.

Расчет привел в боевое положение ствол. Установлена панорама. Ящики со снарядами погружены на передок и лафет.

Взвилась ракета, еще одна. Подсвеченная, ползла из темноты навстречу тень тригопункта. Я шел, следом тащилось, подминая кусты, орудие.

Под ногами густая трава, борозды. Вот колышек – место стояния орудия. Дело за старшим сержантом Орловым. Он знает, как подаются команды.