Текст книги "Прошлое с нами (Книга вторая)"

Автор книги: Василий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)

Если бы 4-я батарея имела в необходимом количестве снаряды, через три-четыре минуты 105-ти миллиметровые орудия перестали бы существовать. Но на позиции выложено только 300 снарядов. Треть – бронебойные, две трети – осколочные. Часть из этого количества – резерв командира полка. Расходовать эти снаряды без его ведома никто не имеет права.

Правда, в 4-й батарее имеются неучтенные снаряды, подобранные в лесу на окраине Карловки. Там их было около четырех тысяч. Снаряды пролежали в деревянной укупорке под открытым небом с 1941 года. Орудия стреляли ими позапрошлой ночью при отражении атаки автоматчиков.

4-я батарея вела огонь полторы минуты. В десяти километрах, там, где была цель, разорвалась последняя очередь из назначенных 96-ти снарядов. Телефонист передал капитану Громову доклад о прекращении огня. И над Миргородом установилась тишина.

Однако в 3 часа ночи противник возобновил обстрел хутора. Я вернулся к приборам. На чердаке гулял пронизывающий ветер. С огневых позиций сообщили: температура воздуха – минус 17 градусов [92] 92
  ЦАМО СССР. Ф. 595-го ИПТАП РГК. Оп. 123179 с. Д. 2. Л, 71. Штаб полка. Операт. сводка 7.03.43 г. х. Островерхово.


[Закрыть]. Лейтенант Глотов спросонья ежился у буссоли.

– ...неужели ожила? – спрашивал он, ни к кому не обращаясь. – Нет, кажется, это не та, другая батарея... а может быть, и вечерняя, с новых позиций... передвинулась влево... Сейчас скажу на сколько, – подсвечивая фонарем угломерный круг буссоли, рассуждал вслух лейтенант. – Постой... в очереди вроде три снаряда... а у той было по четыре...

– Так точно! – подтвердил наблюдатель. – Во всех батарейных очередях три разрыва!

Глотов щелкал секундомером, торопливо записывал отсчеты времени между вспышкой и моментом, когда звук выстрела 105-мм орудий достигал его ушей. Телефонист подал мне трубку.

– ...она начала снова... похоже, сменила позицию... – слышался в трубке голос Громова. – «Валет-четыре», у вас дальности хватит?

Начертанные командиром взвода управления на бланке цифры позволяли утвердительно ответить на вопрос. Позиции стреляющей батареи противника находились на удалении 9200–9600 метров. 105-ти миллиметровые орудия вели огонь почти на пределе своей досягаемости.

– ...хорошо, действуйте... готовность... десять минут! – закончил Громов.

Время истекло, и орудия 4-й батареи загрохотали снова.

– Стой! Записать! Цель номер два... – доносились из темноты последние команды старшего на батарее.

Стрельба закончилась. Все, кто не нес охрану, вернулись в хаты.

* * *

Наступило утро 8 марта. Жидкие прозрачные облака клубились на востоке, отбрасывая розоватые тени. Небесная мгла, пронизанная лучами, становилась все светлее. Всходило солнце.

Вокруг – тишина. Слышалось пение петухов, мычала корова во дворе. Из хаты вышел хозяин и направился к сараю. Ночной лед потрескивает под ногами.

4-я батарея закончила завтрак. Люди, постукивая котелками, возвращались по своим местам: разведчики и связисты на НП, расчеты – к орудиям.

1-е – занимало позицию посреди улицы. Для маскировки орудия перенесена часть забора. Ближний двор сделался шире. Немецкие наблюдатели, глядели бы они с воздуха или с земли, едва ли заметят плетеные щиты, выдвинутые к тому месту, где «жители» начали расчистку сугроба. 2-е орудие – во дворе, приткнулось стволом к стогу сена. В действительности он стоит ближе к хате. Тут лишь макет – подобие стога – несколько охапок сена, сложенные в а шесты. При надобности они будут отброшены прочь вместе с сеном.

Но кто обращает внимание на подобные мелочи? Разве дотошный немецкий дешифровщик, когда станет сличать аэрофотоснимки, сделанные «хеншелем» в разное время? Войсковые штабы получат сведения об этом не скоро, во всяком случае – не сегодня и не завтра,

От двух других орудий – тех, что перекатывались для ночной стрельбы, – тоже не осталось заметных следов. Колесная колея выровнена и подметена. Подобные занятия, казалось бы, далекие от стрельбы, отнимают много сил и времени. Но противотанкисты не считаются ни с тем, ни с другим, когда речь идет о маскировке открытых позиций.

Перед стволами орудий 4-й батареи за рекой простираются однообразные бугры, покрытые осевшим в оттепель снегом. У левой границы сектора темнеет лес «Волчий». В батарейной схеме ориентиров южная опушка леса значится под номером 4. Ближе и левее овраг – глубокая и длинная расщелина, будто след меча, рассекший склон наискось с северо-запада на юго-восток. В кодовой таблице овраг называется «Шрам». Левее и дальше – черная рытвина на снегу, дальний конец ее – ориентир номер 5. Вправо от оврага «Шрам» – ориентир номер 6 – труба кирпичного завода в створе с хатой на северной окраине Соколове. Еще ближе к берегу речки Мжи – лес «Кабан». А вдали, у самой черты горизонта, поднимались в небо дымы. В одном и другом месте. Там хутора: Боречек, левее – Гонтарь и Глубокий. Если подняться на чердак к стереотрубе, на склоне за оврагом «Шрам» можно увидеть ряд темных кочек – след полевой дороги, заметенной недавней вьюгой.

В девятом часу неожиданно нахлынул туман, сырой и морозный, обратив солнце в плоский диск, прикрытый зыбкой колышущейся темнотой. Утренние краски сразу потускнели. Прошло еще полчаса, и мгла постепенно затянула небо сплошными тучами. Но видимость у земли нисколько не изменилась. Только снег на склоне приобрел сероватый оттенок. За оврагом «Шрам» резче обозначились проталины, да лес «Волчий» будто отодвинулся назад, к горизонту.

На юге и юго-западе слышались орудийные выстрелы. Доносится откуда-то глухой угрожающий рокот.

К десяти часам стрельба переместилась к северу в район хуторов. Отчетливо слышны пулеметные очереди. Громыхнуло орудие – раз, другой. В поле зрения появились сигнальные ракеты. Стрельба за чертой горизонта то усиливается, то затихает. Ракеты стали взлетать ближе к лесу «Волчий».

И вдруг – нарастающий гул двигателей. С востока летят «ИЛы». Их пять. Штурмовики прошли южнее хутора Миргород и стали удаляться. Спустя несколько минут, в стороне леса «Волчий» послышались глухие разрывы бомб и выстрелы иловских эрэсов.

Около двенадцати часов вернулся лейтенант Глотов. Он прошагал со своими спутниками много километров по хрупкому насту. Разведчики, двигая оружием, застегивали на ходу короткие ватные куртки. Одежда в крови. Что случилось?

Глотов уже у забора. Толкнув калитку, вошел во двор, вытер мальчишеское лицо и начал:

– Товарищ старший лейтенант... наша пехота занимает позиции на берегу... по окраине Тимченкова. Оттуда я повернул, как было приказано, к ориентиру номер четыре, обнаружил гусеничную колею... немецкие танки, их не менее десяти, шли след в след к хутору Глубокий... Продвинулся к хатам... ни одной живой души. Звали, стучали... Из погреба вылез хозяин... говорит, приходили перед рассветом немцы, танки, бронетранспортеры. Ушли. Куда? Сколько? Неизвестно. Я закончил опрос и вперед. За оврагом на снегу... побитые лошади, полковая пушка, оставленная на позиции... перебрался на другую сторону... слышу гул. К хутору катят три «опеля» под белыми тентами. Перед сугробом первый начал сбавлять скорость... стал. Не знаю, напугали немцев туши лошадиные или пушка. Они стали вылезать... десять, пятнадцать человек. Постояли возле машины и – к хатам... Я подал команду разведчикам... немцы стали отстреливаться, заработал МГ [93] 93
  Немецкий пулемет. – Авт.


[Закрыть]. Я к орудию, зарядил... не закрою затвор, что ни делал... А три «опеля» разворачиваются... проклятье. Потом заметил... под рукояткой, в гнезде стопора, лед... успел сделать только три выстрела вдогонку. Среди убитых нашли раненого... едва ворочал языком. Километра два его несли, скончался.

Командир взвода управления подал знак своему помощнику – старшему сержанту Ибадову. Тот вынул из полевой сумки и передал лейтенанту немецкие солдатские книжки. Одну из них Глотов протянул политруку Кокорину и продолжал:

– ...вот документы пленного... а тут – других... все из штабной роты шестой танковой дивизии. Потерь взвод управления не имеет... Все!

Политрук Кокорин, оглядев разведчиков, стоявших поодаль, спросил:

– ...а ваши люди... еще двое... где? Изместьев, Воробьев?

– ...один повредил ногу, обувь неисправная... Я не стал ждать, оставил обоих перед речкой... Разрешите заняться... туалетом? – учтиво закончил лейтенант Глотов и принялся расстегивать воротник.

В свете задач, которые решала 4-я батарея, данные, добытые командиром взвода управления, не представляли особой ценности. 6-я танковая дивизия, штабная рота... Как попали принадлежавшие ей машины и люди на ничейную территорию? А части дивизии? Где они? Неизвестно... Пленный мог рассказать об этом, а солдатские книжки – без языка.

Но капитан Громов, когда услышал о результатах разведки, встревожился:

– ...шестая танковая дивизия? Так ведь она действовала гораздо западнее, в районе Борков! У чехословаков есть сведения... Значит, передвинулись... Пришлите лейтенанта Глотова и немецкие документы ко мне, – трубка щелкнула и умолкла.

Содержание приведенного выше разговора, как и всех последующих, объяснялось не только служебными отношениями, которые связывают на поле боя командиров – старшего с младшим. Были и другие, частные причины.

Дело в том, что подразделения противотанковых артиллерийских частей РГК (если они не решали самостоятельных задач) либо придаются, либо поддерживают пехоту и танки, – тех, кто находился непосредственно в соприкосновении с противником. Как в первом, так и во втором случае противотанкисты устанавливают связь с ними через посыльных, по радио или телефону.

Но в арьергардных боях, которые вели наши части, в условиях поспешного отхода многие уставные правила носили непостоянный характер и довольно часто не соблюдались. Так, в соответствии с первоначальными приказаниями, обе батареи 595-го ИПТАП РГК предназначались для поддержки 182-го гв. СП. Но со второй половины 7 марта они решали по существу самостоятельную задачу и в ее пределах взаимодействовали с чехословаками. Этим объяснялись и некоторые другие особенности положения, в частности, то, что 4-я батарея, если не принимать во внимание деятельность разведчиков взвода управления, поддерживала телефонную связь только с «Колодой» – так именовался НП заместителя командира полка.

В 13 часов оттуда поступил запрос: вижу ли я немецкие танки, которые шли на Соколове? Не закончив передачу ответа, телефонист протянул мне трубку.

– ...кажется, немцы намерены атаковать чехословацкую оборону за речкой, – сообщил Громов. – Что вы скажете?

В южном направлении я наблюдал только ориентир номер 7 – крест и часть купола соколовской церкви. Естественно, не видел того, что происходило за гребнем укрытия.

Над Соколове рвались бризантные снаряды. Немецкие батареи с закрытых позиций обстреливали чехословацкую оборону. Огонь усилился. У ориентира номер 7 взметнулось облако, и купол церкви исчез в дыму.

Вдруг выстрелы с открытых позиций. Часто, один за одним. Семь, восемь, десять. Из леса открыла огонь гаубичная батарея.

Прошло немного времени. Телефонист позвал к телефону.

– ...около полутора десятка танков и бронетранспортеры подошли к переднему краю... Чехословаки подбили три танка. Фрицы поворачивают обратно... Наскок какой-то, не похоже на правду. А у вас как? – закончил вопросом Громов.

В секторах 4-й батареи уже в течение получаса взлетали ракеты сериями и в одиночку и гасли за снежным гребнем. В лесу «Волчий» и левее, где утром в небо тянулись дымы, отмечается оживление. Ползают танки, машины. Дальность шесть-семь километров. Немцы что-то замышляли.

– Да, чехословаки также обратили внимание, – подтвердил Громов. – В направлении «Волчьего» я мало что вижу... только синяя полоска... Глотова задержу ненадолго. Все.

И снова к телефону...

– Говорил с начальником штаба чехословацкого батальона, – начал Громов, – отбитая атака подняла настроение наших друзей. Думаю, это... пробный выпад. Немцы явились, чтобы ознакомиться с обороной... Нужно ждать серьезной атаки... По сведениям, поступающим к чехам, противник обошел Тарановку. Один полк шестой танковой дивизии после занятия Борок и хутора Первомайского выдвинулся к железной дороге... Обнаружены части сорок четвертой пехотной дивизии. – Спустя минуту Громов дополнил сообщение. – Данные о шестой танковой дивизии... переброшена с запада... в обычных штатах, три полка и дивизионные части... насчитывается около двухсот танков и штурмовых орудий... Немцы получили в Тарановке первые уроки и, кажется, кое-чему научились... Ясно, машины штабной роты заехали в хутор Глубокий не случайно, даже если предположить, что заблудились... Что нового у вас?

Телефонист, поддерживающий связь с заместителем командира полка, обращался ко мне с этим вопросом через каждые десять минут. Продолжалось так довольно долго. И вот...

– Ориентир номер пять, влево десять... выше шесть... машина! – нарушил неожиданно тишину наблюдатель. – Отставить... танк!... Три, четыре, – он громко называл цифры.

Оставив стереотрубу, я взглянул, танков уже было 12, затем 17, 23... 28... 32... Они выскакивали из-за гребня и мчались по склону, оставляя позади облака снежной пыли.

– Огневые взводы... Внимание!.. Ориентир номер четыре, лес «Волчий»... танки! Телефонист!

Но телефонная линия, проложенная по обледенелой улице напрямик через дворы и огороды, может оборваться в самый неподходящий момент. Действовавшая доселе бесперебойно, связь прекратилась. «Колода» не отвечала.

А танки мчались, не сбавляя скорости. Фронт ширился. Снежное облако начало отставать и возвращалось к лесу «Волчий».

Дальность сокращалась. Гул уже слышался на позиции, и эхо вторило ему в ближнем лесу.

Я не собирался оттягивать момент открытия огня, оговоренный вчера при встрече с чехословаками. В первом эшелоне танки... Второй – смешанный, преимущественно бронетранспортеры... Массированная атака... Тот же стиль, что у Старой Водолаги. Нет, медлить больше не следует.

– ...дальность... три тысячи восемьсот. Наводить по головным... на подходе к рубежу ориентира номер пять... Огонь!

Грянули выстрелы. Сарай качнулся, сверху посыпалась солома, пыль. Сверкнув над рекой красными молниями, трассирующие снаряды унеслись вдаль, провожаемые напряженными взглядами наводчиков и командиров орудий. Слева начали стрельбу еще чьи-то орудия, с тыла – эрэсы. Пакеты хвостатых реактивных мин, с воем и скрежетом поднимаясь, исчезали в пасмурном небе.

На улице, во дворе полыхают вспышки, слышны обрывки команд. Серый дым со снегом и паром стелется понизу, окутывал сарай.

– Связь есть! – привскочил на своем месте телефонист. – К телефону!

– ...началась атака... Удар направлен на чехословаков... вижу, ваши орудия ведут огонь, – торопливо говорил Громов. – Темп хорош... не сбавлять. Все!

Относительно позиций 4-й батареи танки шли облически [94] 94
  Облически – под некоторым углом относительно основного направления стрельбы. – Авт.


[Закрыть]с открытым левым бортом и максимально вытянутым силуэтом. Интенсивность огня не слабела, трассирующие снаряды летели по два, три и четыре в ряд. Наводка производилась наскоро. Нельзя терять ни секунды!

В секторе стрельбы 4-й батареи уже отмечено три прямых попадания. Один танк дымил, корму другого тоже лизало пламя, третий завалился на борт.

А лавина неудержимо катилась вниз к «Шраму». Фланги все больше отставали. Выпирал дугой центр. Овраг должен разделить этот бронированный поток... И вот одна часть атакующих стала принимать влево, другая – двадцать шесть танков – поворачивала к ориентиру номер 6. Второй эшелон опередил дымный шлейф и, повторив маневр, начал прижиматься к танкам. Дистанции сокращались до двух делений прицела.

Впереди и позади этой массы рвались фугасные гаубичные гранаты и эрэсовские мины второго залпа. Среди черных воронок застыли неподвижно два-три танка. А над оврагом «Шрам» скрещиваются в снежной мгле и разлетаются в стороны рикошетирующие снаряды ИПТАПовских орудий.

Дальность – 2800 метров. Выскользнув из ствола, красная трасса ударила в снег, другая, вспыхнув, вонзилась в борт танка [95] 95
  ЦАМО СССР. Ф. 595-го ИПТАП РГК. Оп. 123179 с. Д. 1. Л. 71.


[Закрыть].Но что это? Силуэты стали уменьшаться... танки будто ныряли куда-то, и башня погружалась в снег.

– Карту!

Вот он, ориентир номер 6... Левее и ближе – бугор, обратные склоны...

Первая волна атакующих скрылась в углублении и для орудий 4-й батареи стала недосягаема. Следовавшие за ней бронетранспортеры явно прибавляли скорость. Один из отставших, настигнутый снарядом, круто взял в сторону и, взвихрив пыль, перевернулся вверх колесами [96] 96
  Там же.


[Закрыть].

В следующую минуту все, что двигалось, исчезло с глаз. За бугром взмыла ракета, и гирлянды разноцветных огней озарили серое небо. Да... Это сигнал. Сближение завершено – начиналась решающая фаза атаки.

А тут беда! Не только от орудий, но и отсюда, с трехметровой высоты НП, где установлены приборы, кроме дымной тучи и следов, оставленных гусеницами на снегу, я ничего не видел. Нужно принимать меры. Телефонист! Передать на «Колоду».

– ...они атакуют Соколове. Но может последовать еще один удар в вашем секторе... после... по боевым порядкам сто восемьдесят второго гв. СП и через Тимченков на Мерефу. Я меняю НП... перехожу на крышу дома... Тут сто метров, – в ответ телефонист повторил слова Громова.

– Стой!

Неужели я должен прекратить огонь? Бездействовать в праздном ожидании в то время, когда там, в мертвом пространстве, полсотни танков, изрыгая огонь из своих длинноствольных пушек, обрушились на чехословаков?!

Над Соколове сгущался дым, гул и грохот стоял непрерывный. Звонко били танковые орудия, захлебываясь, стучали пулеметы, и слышался зловещий скрежет рикошетов.

Огневой налет, начатый немецкими батареями по Миргороду, усиливался. Снаряды рвались посреди улицы, между орудиями, во дворах и на опушке леса, где стояли «катюши «.

Телефонист нажимал кнопку зуммера, взволнованно взывал к «Колоде», но она не отвечала.

Что происходит в Секолово? Это будоражило души всех, кто был на чердаке и у орудий. Наши братья, только пришедшие на фронт... и вот первый страшный удар! За речкой десять орудий и три-четыре сотни пехотинцев один на один с бронированной армадой, превосходящей эти силы в десять раз. Огонь и гусеницы танков обрушились на полевые укрепления, круша и сметая все перед собой...

Я не узнавал своих людей. Никто, казалось, не слышал разрывы снарядов. В безмолвии, обратив горящие взоры на юг, они, подобно язычникам, будто взывали к старым славянским богам не оставить чехословаков в их тяжкий час.

Что же с «Колодой»? Связи не было. Телефонист скатился по лестнице и пропал в дыму.

– Ориентир номер два... ближе четыре... черный дым... частые разрывы снарядов, – доложил наблюдатель.

Примерно на середине расстояния между лесом «Волчьим» и хутором Тимченков лежит небольшая роща – «Эвкалипт». Перед нею – брошенная кем-то колонна: семь машин, занесенные снегом. Одна – в черном полукруге копоти – стояла отдельно и внесена в схему ориентиром под номером 2. А ниже – стрелковые ячейки боевого охранения 182-го гв. СП, оставленные вчера во второй половине дня. Те, кто занимал их, отошли на южный берег Мжи к зарослям, которые тянулись полосой от рощи «Эвкалипт» через пойму речки к хутору.

Мины и снаряды, о которых сообщил разведчик, ложились среди ячеек. Дым, смещаясь к «Эвкалипту», затягивал луг и крайние хаты хутора Тимченков.

Вслед за этим на опушке леса «Волчий» появились девять самоходных орудий и, ведя огонь, двинулись развернутым фронтом вперед. За ними шли двенадцать бронетранспортеров. Самоходки останавливались, делали один-два выстрела и ползли дальше.'

По ним начала пристрелку батарея, стоявшая в лесу за хутором Тимченков. Снаряды отклонялись. Стреляющий, кажется, не сумел вывести разрывы на линию наблюдения и перешел на батарейные очереди. Но они беспорядочно ложились в стороне.

В районе ориентира номер 2 атакующие перегруппировались. Четыре самоходных орудия, заняв позиции среди сожженных машин, начали обстреливать рощу «Эвкалипт». А остальные...

– Внимание... четвертая батарея... ориентир номер два... сожженная машина отдельно от других... самоходные орудия и бронетранспортеры... дальность четыре тысячи четыреста...

Когда противник войдет в зону воронок, чернеющих на снегу, орудия 4-й батареи откроют огонь.

Пять самоходок и бронетранспортеры продолжали движение. Заняв вчерашние позиции охранения, они остановились в ложбинке, углубленной снежными наметами, и рассредоточились.

В Соколове бой тем временем достиг высшего напряжения. Грохот орудий, стук пулеметов не затихали ни на мгновение. В густых облаках серо-белого дыма взлетали ракеты. Выглянул ненадолго купол церкви, справа несколько крыш.

– «Валет-четыре» слушает! – выкрикнул телефонист и торопливо протянул мне трубку. Говорил Громов:

– ...они ворвались в Соколово... Единоборство чехословацкой пехоты и немецкой брони длится больше получаса. Все орудия за речкой выведены из строя... Вояки полковника Свободы сражаются с яростью, унаследованной от вендов – своих древних предков... Недаром они носят эмблему льва. Немцы овладели первой траншеей лишь после того, когда погиб последний ее защитник... Да, сражаться, имея гранаты и ружья... трудно... Но чехословаки не уступают. Борьба за церковь продолжается...

Оставаясь под впечатлением чувств, которые владели моими людьми, я спросил Громова: есть ли связь с командиром чехословацкого батальона?

– ...он перенес свой командный пункт в Артюховку. Не могу никак дозвониться, снаряды сыплются со всех сторон. На НП мы только вдвоем... разведчик и я. Весь остальной персонал... телефонисты, ординарцы, Глотов, санинструктор Люся... на линии, не успевают вязать узлы...

Что же все-таки происходит на участке Соколово?

– ...большая часть деревни... – отвечал Громов, – потеряна... Но господствующая позиция у церкви и дома вокруг... в руках чехословаков...

Почему к ним не направляется подкрепление? Что можем сделать мы? Чем занят «Валет-1»?

– Свяжусь... узнаю, – отвечал Громов, – нока нужно оставаться на месте... Первая батарея в Артютовке с той же задачей, что и у вас... обеспечивает левый фланг чехословацкой обороны.

Ночью со стороны хутора Гонтарь отошли наши танки. Где они? Глотов говорил: на северном берегу их больше двух десятков.

– ...да, танки тут... почему не переправляются? Не знаю... Наверное, есть причины... А у вас как?

Из леса «Волчьего» самоходные орудия я бронетранспортеры ведут атаку в направлении рощи «Эвкалипт». Продвижение вроде приостановлено. Не знаю, надолго ли...

– В Соколове немцы, кажется, застрянут... но не исключено, что попытаются вырваться из объятий чехословаков и тогда на Мерефу... Далеко ли от «Эвкалипта» самоходки? – интересовался Громов.

– Ориентир номер два... – начал наблюдатель. Вернувшись к своему месту, я оглядел бугор. Самоходки оставили укрытия и приближались к «Эвкалипту». Немецкая пехота двигалась россыпью позади. Артиллерии сопровождала атаку плотным огневым валом. Разрывы все больше опережали самоходки. Дым заволок уже рощу и прибрежные заросли. У ориентира номер 2, среди сожженных машин, сверкают языки пламени. Самоходки перешли на непрерывную стрельбу.

Командир батареи с позиций за Тимченковом, не сладивший в первую пристрелку со своими огневыми взводами, снова открыл огонь. Снаряды падают в самых случайных местах. Только два легли более или менее удачно, наставив залечь немецких пехотинцев.

Послышались выстрелы справа позади. Судя по звуку, полковые орудия. Разрывы стали ложиться в районе цели. Немецкая пехота залегла и дальше двигалась перебежками, оставляя позади убитых.

На пути самоходок вздыбила снег очередь гаубичной батареи. Одна, другая, третья. Кто-то ставил НЗО. Самоходки начали маневрировать, все больше принимая вправо, пехота перешла на беглый шаг. С береговых зарослей строчат пулеметы 182-го гв. СП.

Противник вышел на опушку рощи «Эвкалипт». Самоходные орудия, поддерживавшие атаку с места, двинулись вперед. За ними последовали и выжидавшие в укрытии бронетранспортеры. Уклоняясь от гаубичных снарядов, те и другие срезали угол. Вот-вот выйдут на рубеж открытия огня 4-й батареи.

Орудийные расчеты ждали этого момента. Людей не отвлекали немецкие снаряды, прилетавшие с запада. Кружа раскиданную – солому, разрывы грохочут то в одном, то в другом месте.

Время близилось к вечеру. Я не знал того, что произойдет дальше, и не хотел привлекать к стрельбе все свои орудия. Девять самоходок и батальон пехоты... Едва ли противник решится форсировать речку на участке хутора Тимченков. Но как знать? Самоходные орудия, оставив пехоту, могли повернуть на юг, и тогда они пройдут под стволами 4-й батареи.

Только третье орудие послало шесть снарядов. Пять срикошетировали – часть на недолетах, другая – перелетела. Шестой: снаряд попал в цель – прошитый бронетранспортер замедлил ход и загорелся [97] 97
  ЦАМО СССР. Ф. 595-го ИПТАП РГК. Оп. 123179 с. Д. 1. Л. 71. Операт. сводка 8.03.43 г. 12.00. х, Островерхово.


[Закрыть].

Открыли огонь прямой наводкой чьи-то орудия из Тимченкова. На опушке рощи «Эвкалипт» они подбили самоходку.

Начинало темнеть. Немецкая артиллерия прекратила обстрел хутора Миргород. Не слышно орудийного грохота в Соколове, но пулеметная стрельба не затихает. Очереди трассирующих пуль веером рассеивались в вечернем небе.

Расчеты 4-й батареи получили возможность отойти от орудий. Те, кто провел все эти часы на НН, прыгали вниз, в проемы между стропил оголенной крыши сарая.

С момента последнего разговора с «Колодой» связи, исключая три коротких периода, не было. Я отошел от сарая. Зазуммерил телефон.

– «Валет-четыре» слушает, – отвечал телефонист, – есть позвать командира батареи-.

Нужно возвращаться обратно на чердак. В трубке – голос капитана Громова.

– Полковник Свобода отдал приказание первой роте оставить Соколово и отойти на северный берег речки Мжи. Надпоручик Ярош... – Громов помолчал и закончил фразу, – погиб... потери тяжелые... А в вашем секторе?

За речкой в направлении «Шрам» спокойно, вроде бы противник прекратил обстрел района позиции.

– Как дела у правого соседа?

Боевое охранение 182-го гв. СП отошло к хатам Тимченкова. Самоходки заняли рощу «Эвкалипт». Пехота продвинулась в заросли и там остановлена.

Каково положение на участке Соколове в данный момент?

– ...происходит эвакуация раненых... Похоже, немцев не слишком радует успех. Часть танков ушла на Змиев... посмотрим, что' дальше будет... лейтенант Глотов свободен... отправляю к вам. Вы обедали? Пришлите пять-шесть порций ко мне.

На чердак поднялся политрук Кокорин.

– Пора поесть. Пойдемте... тут двести шагов. Ибадов позовет, если будет нужда, – предложил замполит.

Обед приготовлен в хате, где я спал прошлую ночь. Едва каптенармус расставил котелки, вошел лейтенант Глотов. Весельчак, поэт и неистощимый оптимист был мрачен. Доложив о прибытии, он обвел взглядом комнату и остановился у порога.

– Товарищ лейтенант, садитесь к столу, – пригласил его Кокорин.

Глотов молча подошел и опустился на скамейку.

– Товарищ политрук, – вздохнув, проговорил Глотов, – жаль чехов... По-братски говорю... когда начался огневой налет...

– О чем речь? – прервал Глотова старший лейтенант Никитин. – Наши союзники первоклассные воины, и с этого дня настоящие фронтовики...

– Солдат судит своих собратьев по внешнему виду... Встречают, как говорится, по одежде... – отвечал Глотов. – Воинские достоинства чехословаков я знал еще вчера... Да жаль... военная судьба сурово обошлась с достойными людьми...

– ...он и в самом деле подавлен, – приподняв над столом лампу, сказал Никитин. – Эй, парень, уж не понравилась ли вам красивая чешская телефонистка? Костыренко уверяет, что не видел ничего подобного... а ведь он человек женатый.

– Оставьте шутки, Никитин! – потребовал замполит. – Лейтенант Глотов! Первый отдельный чехословацкий батальон оборонял вверенный ему небольшой участок на огромном советско-германском фронте. Люди этой иностранной воинской части показали, что они способны сражаться рядом с нами... При том соотношении сил, которое сложилось сегодня, чешские воины добились выдающегося успеха...

– Да, разумеется... Я говорю о человеческих чувствах... Жаль потерянных жизней, – продолжал, грустно оглядывая стол, Глотов.

– Гм... понимаю, – замполит поднялся и, опустив на плечо лейтенанту руку, продолжал. – бы... русский, и поэтому встретили чехословаков, как гостей... Желание хозяина приветствовать иностранцев, родственных по крови, свойственно нашему народу... Не надо огорчаться. Врагу не удалось унизить наших чехословацких союзников. Я горжусь доблестью их духа!

За столом наступила тишина.

– ...когда нагрянули танки... – заговорил снова Глотов, – я прокладывал в тот момент линию в Артюховку... Орудия на южном берегу стреляли метко, особенно... батарея из тысяча двести сорок пятого ИПТАП... четыре танка задымили сразу... другие остановились и начали бить с места. Новая волна подкатила к хатам, потом броневики, автоматчики... заработали пулеметы чехов... Танки расстреливали пулеметные точки... чехословаки отбивались автоматами да гранатами. Несколько танков с огнеметами поджигали дома, потом окружили церковь, а позади в траншеях бой не затихал... Стрельба на окраинах Соколове не прекращалась и тогда, когда я сматывал кабель. Капитан Громов говорил мне, что связь с 1-й ротой была потеряна еще до того, когда полковник Свобода отдал приказание оставить Соколове. По-видимому, те, кто не знает об этом, продолжают удерживать свои позиции.

– Да, они сражались не на жизнь, а на смерть, – согласился политрук. – Воины полковника Свободы преодолели много препятствий на своем пути, пришли сюда, чтобы бороться вместе с нами за свободу порабощенной Чехословакии... Их поддерживает... – замполит умолк, привлеченный шагами за окном.

Раздался стук в дверь. На порог взошел старший сержант Ибадов.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить? К «Эвкалипту» прошли восемь танков или самоходок... на берегу началась стрельба... – доложил помкомвзвода.

Я вернулся на чердак. Полудугой охватив Мерефу, лес «Волчий», Соколове и холмы на юге, взлетали ракеты. Багровыми факелами светятся в темноте самоходка перед «Эвкалиптом», бронетранспортер и, отмечая путь массированной атаки, пять из одиннадцати подбитых на склоне танков и бронетранспортеров. Но где же те, что вызвали тревогу?

– ...сейчас только укрылись среди деревьев... вот... вот... пламя выхлопной трубы, – наблюдатель указал рукой в направлении, куда развернут объектив буссоли.

На фоне вечернего неба в отсветах горевшей самоходки темнела роща. Порывы северо-западного ветра доносили глухое урчание двигателей.

Откуда явились эти восемь танков... или самоходок?

Наблюдатель ефрейтор Плюхин утверждает, что колонна, насчитывающая восемь единиц, пришла со стороны очагов свечения в районе оврага «Шрам». Ефрейтор Ранмов, дежуривший у стереотрубы, показывал, что танки пришли из леса «Волчий».