Текст книги "Прошлое с нами (Книга вторая)"

Автор книги: Василий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)

Оружие императора Петра

Рассвет мы встречали белые от пыли, уставшие и злые. К 6.00 с группой орудийных номеров я, в роли разъезда пути [12] 12
  Группа людей, заблаговременно высылаемая из состава артиллерийского подразделения для разведки пути. – Авт.


[Закрыть], оказался у высокой чугунной решетки. В глубине двора стояло серое, внушительного вида здание. Кроме выбитых стекол повреждений оно как будто не имело.

Обрадованные, все направились во двор. По сторонам каменной лестницы на постаментах стояли старинные медные орудия. Над массивной дверью поблескивала надпись. Городской исторический музей.

На зов вышел человек довольно необычного вида – маленький, сухой и желтый.

– Чудеса... – в изумлении произнес Варавин, – китаец... или японец... уж не ради шутки «юнкерсы»... сбросили с зонтиком?

Человек, стуча обувью, торопливо спускался по ступеням.

– Санинструктор захватил медикаменты? Вдруг и тут раненые...

Оглядев всех быстрым приветливым взглядом, человек представился.

– Смотритель музея, – он назвал восточную фамилию. – Такие дни, – сокрушенно говорил смотритель о трагедии, постигшей город. – Заходите, пожалуйста, будьте гостями.

Варавин ответил, что не имеет времени и что нужны люди, знающие город, а также для расчистки завалов.

– Как выйти на гомельский шлях? Мы спешим...

– Понимаю... вполне понимаю, товарищ командир. Знаю, где укрылись жители... – учтиво отвечал смотритель, – есть раненые и здоровые. Сейчас провожу... извините, я должен закрыть дверь.

Следуя за смотрителем, в одной из церквей мы нашли много людей, в большинстве своем пострадавших от бомбежки.

– Нужны перевязочные материалы, носилки, – просили находившиеся в церкви врачи. – Много жертв осталось среди развалин и на городских окраинах. Мы не управляемся... Говорят, на подходе войска, передайте командованию...

Варавин ответил, что он командир застрявшей в развалинах батареи. Связи с командованием не имеет, к тому же выполняет свою срочную задачу.

– У меня нет времени... ни минуты. Сожалею, но я должен забрать всех мужчин, способных работать... Не беспокойтесь, через час-другой все вернутся. Мой комиссар, – Варавин представил политрука Савченко, – уполномочен... вызовет санинструктора с медикаментами.

Собралось около сорока человек. В большинстве своем они не избавились от пережитого потрясения. Но шли, не отставая, время от времени подбадривая друг друга.

Мы поравнялись с музеем. У медных пушек стоял смотритель. Кто-то из жителей позвал его.

– Нет, он пусть остается на своем посту... – возразил Варавин. – Эти орудия хранят память сражений, в которых рождалось величие нашей страны. Канониры салютовали императору Петру... Нельзя оставлять священные для русского человека реликвии без охраны. Продолжайте, несите вашу службу, благодарю вас за верность, – закончил он, обращаясь к смотрителю.

Горожане дружно работали вместе с расчетами. Батарея продвинулась вперед на целый километр. Вплотную одно к другому стояли подошедшие орудия из других батарей.

При свете наступавшего дня открылась во всей своей глубине трагедия, постигшая город Чернигов и его жителей.

Все видимое вокруг пространство лежало в руинах. Кучи рыжих кирпичей, обломки стен, каркасы и жесть крыш под слоем пыли и пепла громоздились на месте домов и улиц. Курился дым, распространяя горький запах пожара и тления.

Прямо впереди высилась стена, пустые проемы окон. Рядом – уцелевший дом. Нет, обман зрения. Взрывная волна разрушила наружные стены здания, обнажив его внутреннее устройство с междуэтажными перекрытиями, кухнями, столовыми. На высоте третьего этажа повисла койка, развеваются на ветру постельные принадлежности.

Вчера еще на месте этого хаотического нагромождения камней и мусора стоял большой современный город. Теперь он напоминал печальную картину «Последний день Помпеи». Но не злая стихия обрушилась на Чернигов. Он пострадал от преступных человеческих рук, столь же безжалостных, как силы природы.

К 9.00 батарея вышла на северную окраину. Больших повреждений дома тут не имели. Вдоль улицы тянутся ряды пышных темно-зеленых лип, крашеные деревянные и каменные заборы.

Горючее в тягачах было на исходе. Колонна остановилась в тени лип. Орудия заняли улицу, одна гусеница тягача в канаве, другая закрыла тротуар, впритык к забору. Васильев вернулся после осмотра прилегающих кварталов.

– Кроме нас, здесь еще две батареи из третьего дивизиона. Пусто в баках... Ждут, скоро должны подойти заправщики, – сообщил он.

Штабы не учли разрушений, поглотивших столько времени и горючего. Впрочем, этого нельзя было предусмотреть. Чернигов стоял еще на своем месте, когда ставились частям задачи. Последней заправки хватило бы до района ОП.

Командир батареи никому не позволил отвлекаться по пустякам.

– Пехота одна долго не продержится, а вы... «горючее». Девять ноль... время готовности шестой батареи к открытию огня... немец, говорят, прет по дороге вовсю... Произвести осмотр, заглянуть в передки, удалить с комплекта ИЗ пыль. Приведите в порядок людей! Я уезжаю в штаб дивизиона.

Во дворе – колодец. Как мучила жажда в пыли развалин! Я выпил котелок холодной вкусной воды и почувствовал невыносимый зуд. Промедли я еще немного, одежда, казалось, задымит. Кирпичная пыль въедлива и намного неприятней дорожной. Сейчас же мыться, прочь одежду! Приехал старшина.

– Товарищ лейтенант, начальник штаба дивизиона приказал покормить людей, остальную пищу отвезти к церкви, где политрук, – начал он с ходу. – Не знаю, как туда пробраться.

Пришла машина с горючим. Воентехник службы ГСМ [13] 13
  ГСМ – горюче-смазочные материалы. – Авт.


[Закрыть]сообщил, что командир полка с 1-м дивизионом и штабной батареей еще в 8 часов ушел на гомельскую дорогу. Гесеэмщик заправлял их перед селом Коты. По приказанию командира полка, санчасть до 12.00 остается в городе для оказания помощи населению... Воентехник намеревался ехать за Десну, на поиски горючего. С севера доносился гул далекой стрельбы.

– Слышите, с каким нетерпением немцы ожидают конца заправки? – указал Васильев.

В чистом безоблачном небе поднималось августовское солнце. Таяла над дальним лесом утренняя дымка. Со стороны Гомеля летел корректировщик. 85-миллиметровая зенитная батарея за Десной открыла огонь. Разрывы ее снарядов сопровождали самолет, пока он не ушел за пределы досягаемости.

Командир батареи не возвращался. Завтрак шел к концу. Орудийные номера устраивались спать, тот в тени, другой на солнцепеке, прислонясь к колесу, к станинам. Можно вздремнуть и мне. Пять-десять минут или сколько там еще осталось?

Я с трудом открыл глаза. Звал связной. Вернулся командир батареи. Невдалеке грохотали зенитки. Удаляясь на восток, плыла стая «юнкерсов».

Вдоль гомельской дороги

Варавин заканчивал у колодца свой туалет. Оделся, развернул карту:

– Товарищи командиры! По сведениям штаба полка, противник силами двести шестидесятой и сто тридцать четвертой пехотных дивизий из состава второй армии наносит удар вдоль гомельской дороги. На двадцать часов вчерашнего дня, по сведениям штаба, передовые части немцев достигли района Седнев, Ивашков и западнее Репки... Помимо двести шестидесятой и сто тридцать четвертой пехотных дивизий на черниговском направлении действует еще одно немецкое соединение не установленной нумерации... К началу текущих суток сорок пятая стрелковая дивизия должна выйти на рубеж Роище... Репки. Второй дивизион поддерживает десятый стрелковый полк, на который возлагается оборона рубежа села Роище... Огневые позиции шестой батареи... лес в полутора километрах на север от Роища. Готовность к открытию огня... шесть ноль. Ну, а сейчас мы имеем девять пятьдесят. Батарея поддерживает второй батальон. Где он? Смольков! В конце улицы... видите?.. Старший лейтенант Азаренко. Он едет в десятый СП. Отправляйтесь с ним, разыщите командира второго батальона и уточните задачу. К одиннадцати ноль... не позже... явиться к ручью на дороге восточнее Роища, и ждите там меня. Огневые взводы, через пять минут... марш! После того как пройдете гомельскую развилку, установить наблюдение за местностью. Все!

Тихими улочками я вывел орудия к перекрестку. На указательном знаке надпись: «Гомель – 90 км». В моей планшетке лежал новый лист карты. Вот она – развилка. Хорошо. Тех, кому приходится водить колонны, всегда ободряют местные знаки, подтверждающие сведения, которые содержатся на карте.

90 километров... Противник вышел в район сел Репки – Роище, в 20–30 километрах от Чернигова. Но немецкие части были там по состоянию на вчерашний день. За прошедшие часы они, наверное, не сидели на месте.

Подтверждением этому служит формулировка задачи. Обычно командир батареи выражается кратко, просто, без всяких пауз, как учили артиллеристов говорить в подобных случаях. Когда он пользуется устаревшими данными, прибегает к общим фразам, ссылается раз за разом на штабы.

Командир батареи должен скрывать свои сомнения. Варавин не умел этого делать. Правда, старался, но речь выдавала настроение его духа.

Зачем подвергать командиров взводов переживаниям, для которых, быть может, еще не настало время? Они уступают командиру батареи в опыте, моложе летами. И восприимчивей. Один – больше, другой – меньше, в зависимости от характера. У командиров взводов достаточно забот, личных и связанных с поддержанием порядка среди орудийных номеров.

Командир взвода – ближайший помощник командира батареи. И тот, и другой – должностные лица, категории разные, но цель у обоих одна и общие задачи. Командир взвода ближе к рядовым воинам, он знает поименно их всех, способности каждого.

Взвод – составная часть всякого подразделения. Боевая способность его определяется состоянием взводов, силой духа, выучкой командира и вверенных ему людей.

Командиры взводов – самая многочисленная командная инстанция, которая выполняет важнейшие функции в системе управления войсками. Именно командиры взводов приводят непосредственно в действие духовную и материальную мощь войск на поле боя.

Куда глядит он – командир взвода, – туда направлены глаза его подчиненных. И ни один человек на переднем крае не нажмет спуск карабина без его команды. Помимо его воли не двинется yи один танк, не сделает ни одного шага пехотинец, ни одного движения у орудий не сделает артиллерист.

Под яростным, всесокрушающим огнем, если поднялся он – командир взвода, – восстает и весь взвод. В бою и походе, на занятиях и работах, во всякое время люди следят за командиром взвода, поступают, как он, повинуясь его приказаниям. Ибо командир взвода, и никто другой, практически осуществляет идеи, заложенные в статьях воинских уставов, облекая решения старших в конкретную форму, и придает им движущую силу. Командир взвода – тот адресат, которому направляются все приказания на поле боя. Побуждаемый собственным сознанием долга и задачи, он объявляет ее людям, и голос командира взвода доносит к ним непреклонную волю командующего.

В пехоте служба проста, каждый занят своим делом. То ли в траншее, то ли в наступающей цепи. Взводу указан объект атаки, направление. И все. Способен командир взвода держаться в своем окопе – так же будут действовать и все его подчиненные. Влияние, необходимое для управления взводом, приобретается умением пехотного командира спокойно вести себя среди разрывов.

Взвод всегда последует за смельчаком, даже если он не является формально командиром. «Заменил погибшего командира» – это тот, кого взвод, группа людей в поисках выхода из критической ситуации выдвинули из своей среды.

Принципы боевого применения артиллерийских подразделений существенно отличаются от других родов войск.

Пушку или гаубицу обслуживает орудийный расчет. Число орудий в подразделении не меньше четырех. Элементы боевых порядков во всех видах боя разделены расстоянием. Ни общей траншеи в обороне, ни общих цепей в наступлении. Командиру-артиллеристу, помимо волевых качеств, необходимы специальные знания по устройству и эксплуатации оружия, правилам стрельбы, топографии и геодезии, связи и транспорту, полевой фортификации. Но прежде всего – способность объединять боевые порядки в одно целое и управлять жми. В памяти артиллериста хранится много простых трафаретных слов, в сочетании своем называемых командами.

Может показаться удивительным, тем не менее это так; служба отдельного орудийного номера, помимо всего прочего, зависит также от умения командиров подавать команды, посредством их поддерживается взаимодействие людей в орудийных расчетах.

А таблицы стрельбы? Сколько там разнообразных требований, рекомендаций и запретов, пренебрежение ими снижает эффективность огня и приводит нередко к гибели людей и уничтожению материальной части. Командир-артиллерист должен твердо помнить множество наставлений и вложить в сознание каждому орудийному номеру.

Отсутствующего командира огневого взвода нельзя заменить лицами рядового состава. В отдельных случаях его обязанности могут выполнять командиры орудий, если они приобрели практические навыки и минимум знаний огневой службы. Во взводе управления ни один командир отделения, даже при вышеупомянутом условии, без предварительной подготовки из-за узкой специализации не пригоден для использования на должности командира взвода.

В предвоенное время высшее командование учитывало особенности службы различных родов войск. К лицам, поступавшим в военные училища, предъявлялись высокие требования как в части общеобразовательной и физической подготовки, так и предрасположения к выполнению командирских обязанностей.

Выше уже упоминалось о боевой подготовке курсантов военных училищ. Специально отобранные квалифицированные кадры командиров и преподавателей, пользуясь простыми, испытанными методами, приобщали курсантов и службе. Усилия концентрировались на дисциплине обучаемых и способности повиноваться. На этой первичной основе строилась вся система воинского воспитания и обучение необходимым техническим знаниям.

Служба в училище давала курсанту лишь теоретические знания. Решающим фактором в формировании интеллекта командира является подразделение, умение обращаться с людьми, ибо готовить командира взвода на мертвых душах – то же самое, что плавать в бассейне, где есть все: стены, дно, краны, есть тренер, но нет воды.

Взвод – две шеренги людей, единственная в своем роде среда, несущая в себе зародыш тех отношений, которые объединяют командира и подчиненных в цельный дифференцированный и поэтому боеспособный воинский организм. Важную роль в последующем воспитании командира играет коллектив, принявший новичка. Здоровая, взыскательная атмосфера службы способствовала сохранению нравственной ориентации командира взвода на первых порах, когда ему это особенно необходимо.

В частях и подразделениях проводились мероприятия, способствовавшие развитию профессиональных навыков командиров взводов и отделений. Показательными в этом отношении являются правила отбора кандидатов для комплектования сержантских должностей, когда вся полнота ответственности за службу младшего возлагалась на старшего.

Я остался бы в долгу у тех, с кем нес в те дни службу, если бы умолчал о том, что старшие командиры-артиллеристы в большинстве своем относились к своим непосредственным помощникам с пониманием обстоятельств, обусловленных возрастом и спецификой обязанностей командиров взводов, как и полагается по нашим воинским уставам. Однако всякая статья имеет границы – верхнюю и нижнюю. Старшие командиры, если позволяли условия, предпочитали толкования, избавлявшие командиров взводов от чрезмерных нагрузок.

Я называю с признательностью лейтенанта Величко – командира 3-й батареи 92-го ОАД, командира 6-й батареи 231-го КАП младшего лейтенанта Варавина, командира 2-й батареи 595-го АП ПТО РГК лейтенанта Прокофьева, командира 4-й батареи того же полка старшего лейтенанта Кипенко и старших командиров, тех, кто возглавлял этот славный полк – капитана Лету, капитана Сусского и затем майора Купина. В моей памяти они остались людьми, которые умели совмещать требовательность и стремление помочь младшему обрести качества, необходимые командиру-артиллеристу и фронтовику.

* * *

«Юнкерсы» летят курсом на юг. С севера доносился приглушенный расстоянием гул разрывов. Исчезло беззаботное настроение, не оставлявшее людей до вчерашнего дня. Сидят молча, на лицах – запыленных и усталых – выражение настороженности и тревоги.

Нужно принять меры предосторожности на всякий случай. Командиры орудий должны вести наблюдение за местностью.

За обочиной шоссе хаты – село Коты. Женщины в огородах оставили мотыги и глядят на дорогу. Возле колодца с журавлем пехотинцы поят лошадей. Бродят куры. Под плетнем на лавке – седобородый дед, положил руку на головку внука. У ног жмется собака.

Кроме повозок и пехотинцев в новом, вызывающем подозрения обмундировании, войск не видно. Улица из конца в конец пуста.

Техник ГСМ утверждал: в Котах заправлялся 1-й дивизион. С днепровских позиций он шел в голове полковой колонны и вчера до наступления темноты преодолел черниговские руины. Его батареи, наверное, уже ведут огонь.

За околицей начинался лес. На выезде застряла в кювете кухня. Ездовые и повара понукают усталых лошадей. Завидев урчащие тягачи, они встали на дыбы и унеслись с места.

На поляне много повозок. Целый лагерь. По-видимому, тыловые службы какого-то стрелкового полка. Будка с красным крестом, зарядные ящики, двуколки.

Мы, артиллеристы, питаем дружеские чувства к пехоте. Только мы знаем, как тяжело ей на переднем крае. Мы ценим выносливость пехотинцев, поистине ни с чем не сравнимую. Мы поддерживаем пехоту в бою и без всякой предвзятости можем судить о ее боевых качествах. Неприхотлив, готовый во всякой обстановке повиноваться' и шагать без устали навстречу опасности – в этом бесспорное достоинство пехотинца.

Но он беспечен. Не всегда проявляет рвение к службе. Даже в таком важном деле, как оповещение, связь, наблюдение на поле боя. Этот недостаток внимания, возможно, вызван тем, что мины сами сигналят о себе, а может, тем, что артиллерист с помощью приборов обнаружит опасность раньше, чем он, пехотинец, прижатый ливнем пуль к земле.

Так же в боевых порядках: караулы зачастую выставляются только для видимости и довольствуются днем и ночью ответом «свой!». «Свой» может подойти, похлопать караульного по плечу, закурить. Особенно страдают этим тылы пехоты.

– Мы уже видели этих лошадей и повозки... – проговорил, влезая в кабину, Васильев. – На болоте остановились, ей-богу, как цыгане... смотрите, как будто насыпь, – он развернул карту, – да, железнодорожная ветка Чернигов-Гомель.

На пригорке широкая прогалина. Перекресток дорог. Стоит регулировщик. Дальше под деревьями замаскирована машина. Васильев поднес к глазам бинокль.

– Наши эмблемы.

Регулировщик взмахнул флажками. Двигаться прямо. Но маршрут 6-й батареи вел вправо, к Холявину – небольшому хуторку восточнее гомельской дороги.

Появился лейтенант и подтвердил требование регулировщика. Лейтенант из штабной батареи. На перекрестке с четырех часов.

– Как же так? Вы доложили мне, что все орудия первого дивизиона прошли, – выговаривал он регулировщику. И повернулся ко мне. – Возвращайтесь, товарищ лейтенант, вам прямо.

Конечно, 1-й дивизион, наверное, ушел прямо. Но я-то из 2-го.

– Из второго? Стосемимиллиметровые пушки? – удивился лейтенант. – Ну, тогда... другой разговор. Ваши повернули направо, сюда.

– Давно?

– Минут сорок назад... – и лейтенант снова колебался. – Постойте... ведь во втором дивизионе стодвадцатидвухмиллиметровые пушки....

Огневые взводы тронулись. В дальнем лесу курится дым. С тыла доносятся звонкие орудийные выстрелы. В небе сверкнул, опустившись белым шлейфом, бризантный разрыв.

– Воздух! – вторят друг другу наблюдатели.

Навстречу тащится «хеншель». Орудийные номера хватаются за карабины. Хлопают винтовочные выстрелы. Не меняя высоты, «хеншель» удаляется к лесу.

Полевая дорога с отпечатками гусениц тянулась к зарослям. Следы ведут на север. Дым впереди сгущался. Справа, на синеющем горизонте серым пятном повис аэростат.

Кустарник становился выше. В стороне – покатый спуск, дальше – узкая полоска луга. Берег речки Стрижень. В следующую минуту показались дома. Хутор Холявин.

Тягач сделал поворот. Слепит глаза яркое солнце. Навстречу толпой валят жители. Что такое? Взволнованные хуторяне обступили со всех сторон, о чем-то кричат, перебивая друг друга. Орудия остановились.

– Товарищи командиры... Куда едете?

Вот здорово! Куда полагается, туда и едем. Им-то что до этого? Марш, освободить дорогу!

– Если в Роище, то там немцы... – тараторит бойкая синеглазая молодка. – Солдаты от нас ушли еще утром. Сжалились... И вы уходите. Стрелять начнете, немцы спалят наши хаты!

Я заглянул в карту. Аккуратный кружок – знак ОП, нанесенный Варавиным, захватывал село и лес за ним. Туда не менее шести километров. Кто сказал, что в Роище немцы?

– Да, немцы... и недалеко, – произнес Васильев, опуская бинокль. Разрывы бризантных гранат клубились над лесом. – Значит, командир батареи где-нибудь в этих местах... Машину с такими знаками видели? – спросил он женщин.

Какая разница, видели или нет? Двигаемся в район позиций. Жители – случайные люди. Их побуждают добрые намерения. И это, наверное, так. Но что с того?

Командиры орудий закончили осмотр. Люди утолили жажду, вернулись к орудиям, прислушиваются к звукам недалеких разрывов. Не без труда они оттеснили жителей. Путь освободился. Вперед!

На выезде из хутора все же пришлось остановиться. Необходимо предупредить расчеты, подготовить снаряды. В этом отношении не запрещалось полагаться на сведения местных жителей.

Неожиданно взвыли снаряды и начали рваться за хутором. Дым заволок лесную опушку. Взлетела ракета. Потом еще несколько. Что это значит?

Васильев залез на крышу кабины. Дым сгущался, в зарослях бежали какие-то люди. Редкая цепочка растянулась по всей поляне и скрылась среди деревьев.

– Пехота... отходит! – Васильев кубарем скатился на капот. И вовремя! Снаряды, низко просвистев над кабиной, подняли в воздух холявинскую землю.

А на опушке снова завихрились разрывы. Простучала пулеметная очередь. Шел бой... Два-три пехотинца, отстреливаясь, продолжали отходить. Дальше двигаться я не решался.

– Развернемся здесь? – спросил Васильев. – Все же это место ближе всякого иного к району наших позиций... может, пехота повернет. Обзор, скрытые подступы... Нетрудно сняться, если что...

Я согласен. Для 1-го огневого взвода позиции слева от дороги, в огороде за крайним домом. Направление стрельбы – опушка леса в километре впереди... 2-й огневой взвод – справа, по кромке кустарника. Направление стрельбы – изгиб речки. Отделение тяги – укрытие за домами... Готовность – десять минут. По местам!

С треском валится забор. Тягачи разворачиваются. Улица опустела. Орудия заняли позиции.

Васильев убежал к своему взводу. Мне удалось забраться по зыбкому соломенному скату на крышу сарая. Справа лежит лощина, левее – лес, дорога скрылась среди деревьев. Дальше, на взгорье, поднимались соломенные крыши домов. Должно быть, южная окраина Роища.

На лесной поляне слоями стелился дым. Две воронки, одна в одну, преградили дорогу. Там, где скрылись пехотинцы, снова простучал пулемет. Со стороны железной дороги зачастили выстрелы. Похоже, огонь вели 107-миллиметровые орудия.

Послышался гул мотора. Мчится машина, пересекла поляну, воронки и в облаке пыли продолжала нестись к хутору.

– Внимание! Второй огневой взвод! На дороге слева... машина. Наблюдать!

– Машины не вижу... Только вижу пыль, – ответил Васильев.

Достаточно... Появится, наверное, еще что-нибудь в объективе.

Машина не сбавляла скорости, приближалась к хутору. Пыль начала отставать. На дверце белело пятно... Неужели наша?

Прошла минута. В линзах бинокля лица людей приняли четкие очертания. В кабине – начальник штаба полка капитан Значенко. Я спустился по скату, успел отряхнуться и вышел навстречу.

Машина остановилась. Капитан Значенко поднял руку.

– Что это? – орудийные стволы смотрели черными глазами. – Подайте команду «Стой!» Чем вы занимаетесь? – и продолжал: – Пехота десятого СП оставила Роище и отходит, по-видимому, на Рябцы... дайте карту. Шестой батарее... Отбой... Новые ОП... на южной окраине хутора Полуботки, основное направление ноль ноль, готовность... пятнадцать ноль. Выполняйте! – он вернул мне карту.

Опять просвистели снаряды и разорвались за речкой. Капитан поднял бинокль. Бежали цепью люди. Пехота оставила опушку. На дороге еще одна машина круто вильнула раз, другой и затормозила перед самым домом. С подножки спрыгнул Варавин.

– Товарищ капитан, разрешите доложить... пехота в лесу не удержится. Я говорил с командиром второго батальона, он хотел направить отход в лощину, – говорил Варавин. – Боюсь, опоздал... Немец опередит, если двинет.

– Где командир десятого СП?

– За гомельской дорогой. Около двенадцати часов был вместе со старшим лейтенантом Ревой. Кажется, их потеснили к западу...

– Майора Соловьева видели?

– Нет... утром, говорили, он был на КП первого дивизиона.

– Ну, а вы? Гнать в открытом поле...

– За вами, товарищ капитан! Начальник штаба продолжал:

– ... Давайте занимать НП. Я поставил задачу огневым взводам. Телефонную линию... на Полуботки. Смотрите... не упустить пехоту. Огни готовьте [14] 14
  Речь идет о предварительной подготовке данных для стрельбы. – Авт.


[Закрыть]... отсечь опушку, прикройте лощину и дальше заросли, – капитан нанес на карту. – Понесла же пехоту нелегкая на опушку... повернуть бы к хутору... так нет же. Останетесь без прикрытия... хутор и лощину держите под обстрелом... Я свяжусь с командиром первого дивизиона, наверняка он сумеет довернуть сюда хотя бы одной батареей. Вы ведь раньше сорока пяти минут не успеете? – капитан складывал карту.

– Ну, товарищ лейтенант, двигайте! На Полуботки, – Варавин застегнул кобуру, сдвинул набок, – побыстрей, чтобы телефонисты вас не обогнали.

Со двора вышла старушка. Оглядывала огород, изрытый гусеницами. Васильев стал ее утешать.

– Ну в чем дело? Не задерживайтесь, – торопил Варавин, – уходите!

– Я еду... может, успею поймать кого-либо из начальства пехоты. Ну как ее повернуть сюда? – в недоумении закончил капитан Значенко.

Выстрелы уже раздавались в зарослях на подступах к хутору. По краю огорода в бурьянах окапывались люди взвода управления. Над лесом маячил аэростат.

В огороде появился, кажется, командир-пехотинец. Капитан Значенко вылез из кабины. По улице бежали Митрошенко с телефонистами, они тянули кабель.

Орудия миновали южную окраину Холявина. Позади, за домами, рвались мины. Клубятся облака бризантных разрывов.

Низко, сверля воздух, пронеслась многоголосая батарейная очередь. Загрохотали разрывы, разбросав по склону глыбы болотной земли.

Хутор, по-видимому, попал в поле зрения аэростата. После поворота поросшая травой колея привела огневые взводы в лес. Аэростат скрылся с глаз.

Справа, среди деревьев, неожиданно взметнулись факелы пламени. Стреляли орудия. Спустя мгновение, очередь повторилась. Батарея Ф-22 вела огонь.