Текст книги "Прошлое с нами (Книга вторая)"

Автор книги: Василий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

– Обороняться еще куда ни шло... а вот наступать... трудно. Десантники и пехота... пять-шесть батальонов и восемь дивизионов против целой немецкой дивизии и «юнкерсов»... – продолжал Иванюк.

– В пессимизм впадаете... хотите прослыть нытиками? – заговорил вдруг Григорьев. – Вы кто, пугливые ребята или командиры из двести тридцать первого корпусного артиллерийского полка? Мы сдерживали врага в течение трех месяцев от Буга до Десны... А на реке Стоход? Вели огонь под Ковелём и Новоградом-Волынским, у Малина и Бородянки, у Барановки и Недашек... действовали вместе с пехотой и без нее... один на один с автоматчиками, танками и «юнкерсами»... Но что значит все это в сравнении с первым днем войны? Сознаюсь, было страшно... боялся умереть... преследовала мысль о человеке, о его ничтожестве... могущество смерти неизмеримо выше его воли... Человек слаб и уязвим, но до той поры, пока не преодолеет страх, не отрешится от чувств... во имя тех, кто слабее его, кто нуждается в поддержке... пока не отрекся от всего, чем прельщает мирная жизнь... сон, отдых, пища... Я не пророк, но вы видите... наступают новые напасти... нельзя хныкать... Я благодарю судьбу и наших командиров... своей отвагой и верой в победу они пробудили в наших сердцах стремление сражаться, как повелевает долг... – Григорьев встал. – За успех нашего наступления! Все поднялись.

– О! Это другое дело! – отозвался Савченко. – Теперь вижу, четвертая батарея не лыком шита... Но со всем согласиться нельзя... разделяю ваш тост. Налейте, пожелаем удачи пехоте... ваше здоровье, товарищ лейтенант.

Все стали говорить о завтрашнем наступлении. Бодрый тон, вызванный речью Григорьева, уступил место сомнению.

– Братцы, там... на северных подступах, сорок пятая, шестьдесят вторая, восемьдесят седьмая, сто тридцать пятая СД... и артиллерии столько... а тут? – говорил Васильев.

– Северные подступы, собственно, термин вчерашний. Немцы уже вышли на окраину Чернигова.

– Да... – подтвердил Иванюк, – положение нелегкое...

– Ну... ну... – заговорил Григорьев, – на угрожаемые участки командование направляет подкрепления.

– Товарищи командиры, мне пора уходить, – поднялся Савченко, – и вам засиживаться нечего. До свиданья, товарищ лейтенант. Желаю вам и брату вашему успехов.

Разговор снова вернулся к плацдарму. Григорьев, Васильев, Иваиюк, – все были согласны в оценке обстановки.

– Что день грядущий мне готовит... – декламировал Васильев. – Давайте стремянную... успех наступления за Чернигов.

Ужин закончился. Иваиюк и Григорьев ушли. Вслед за ними отправился к охранению Васильев.

Наступило ясное безветренное утро. Сквозь отверстие в палатке синеет небо. Мою одежду покрыла роса. Стебли сена впились в щеку. Во рту пересохло.

Я выбрался из палатки. На лугу хлопьями висел туман. Грохотали выстрелы. 4-я батарея вела огонь. С севера, со стороны переднего края, плыл немецкий корректировщик.

Начальник караула сержант Дорошенко обнаружил ночью спавшего на посту дозорного, тот вступил в пререкания. Дорошенко арестовал орудийного номера и обращается с требованием наказать его.

Дисциплинарная власть начальника караула ограничена одними сутками. Арест на ОП – мера, диктуемая чрезвычайными обстоятельствами. Виновный содержится в своем же ровике и не' привлекается на работы. Казалось бы, вот время для отдыха. Но редко кто пользуется этой возможностью, обычно арестованный глядит из-за бруствера, как работают у орудия товарищи.

Дорошенко привел к буссоли орудийного номера.

– Почему начальник караула наказал вас? – спросил Васильев.

– Виноват, товарищ лейтенант... вроде...

– Вроде? – повторил Васильев. – ...обязанности дозорного?

– ...останавливать... не допускать через дорогу никого...

– А вы?

. – Товарищ лейтенант... не спал... ей-богу... не знаю как... не заметил сержанта...

– ...вы вступили в пререкания с начальником караула... Разговор закончен. Васильев продлил наказание на 6 часов.

Я заглянул к телефонистам. Никаких сообщений с НП не поступало. Можно вернуться в палатку. Во рту сухо, я пил воду, чувствовал отвратительный вкус вчерашнего спирта.

– По местам!..

Батарея ведет огонь. Цели – пехота в окопах, огневые позиции минометов, какие-то объекты под номерами на противоположном берегу Десны.

Перенос огня следовал раз за разом. Частые выстрелы, доносившиеся из тыла, напомнили вчерашний разговор о наступлении. Наши батареи вели артиллерийскую подготовку. Гул разрывов в стороне переднего края нарастал.

У орудий двигались в привычном темпе люди, перед выстрелом движение на несколько секунд замирало. Наводчик отслонялся от приборов и, уловив взмах руки командира орудия, нажимал спуск.

В 9.00 наступил перерыв. К телефону!

– ...Неудача... – сокрушенно говорил Варавин. – Немецкая оборона крепче, чем полагало наше начальство. Пехота не сумела преодолеть передний край.

А каково положение сейчас?

– Подразделения двести четвертой воздушно-десантной бригады и боевая группа из шестьдесят второй стрелковой дивизии окапываются...

Наступление не удалось, почему?

– Разрывы мин не умолкают ни на минуту... многие цели не подавлены. Как подразделения, которые поддерживает 6-я батарея?

– Второй батальон десантников залег на опушке кустарника за селом Пески. Что у вас происходит? Вы теряете много времени, когда я переношу огонь по целям за пределами основного сектора. Поймите... пехотинец не передвигается, если бьет пулемет! Атаки приказано продолжать... Невдалеке разворачивается НП начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса. Он координирует действия артиллерийских частей, пока не прогоним немцев за Десну... Огневикам работать живее. Все!

Снова «по местам!». На лугу разносится грохот орудийных выстрелов.

– Воздух! – сообщил наблюдатель.

Низко пронеслась пара «мессершмиттов». Над рекой, поблескивая в лучах утреннего солнца, выстраивались в круг Ю-87.

– Стой!

Движение на позициях прекратилось. Люди укрылись в ровиках.

«Юнкерсы» бомбят передний край, кажется, в районе Подгорного. Прошли «мессершмитты». Позади почти все батареи умолкли. Издали, из-за Анисова, доносились отдельные орудийные выстрелы.

Я сидел в тени дерева в ожидании команд, слышалась перебранка телефонистов. Что происходит впереди, в районе наблюдательных пунктов? Успела пехота окопаться? Над горизонтом темно-серой тучей поднимался дым. Самолеты стремительно бросались к земле, набирали высоту и снова – в пике.

Бомбы рвались на расстоянии шести-восьми километров, на лугу почва качалась под ногами. Дрожали стенки щелей. А если начнется обстрел?

Умолкнувший телефонист выкрикивал позывные. НП не отвечал. Порыв линии. Соседняя батарея возобновила стрельбу.

Прошло четверть часа. Связь наладилась. Начали поступать команды. Снова1 обрыв. Я продолжал наблюдение за воздухом. Бомбежка, кажется, заканчивается. Круг, который описывали «юнкерсы», разомкнулся. Они построились и стали удаляться.

Еще не рассеялся дым, летит новая стая. «Юнкерсы» шли с северо-запада. Повернули к реке и взяли курс на Пески.

– По пулемету... – начал передавать телефонист.

Стрельба продолжалась час, другой. Третья и четвертая партии «юнкерсов» отбомбились и ушли. В полдень наступил перерыв.

Люди обедали. На дороге остановилась легковая машина. Дозорный из оцепления взял оружие «на караул». За первой машиной подошло еще несколько, сплошь увешаны ветками.

Автомобили буксуют в колее, развороченной гусеницами. Командиры из двух первых вышли и снова вернулись на свои места. Два головных автомобиля ушли. Два замыкающих повернули к орудиям. Полковник Стрелков, начальник артиллерии 15-го стрелкового корпуса.

Я подал команду. Полковник, вскинув руку, разрешил продолжать обед.

– Скажите, лейтенант, кто отвечает за поддержание порядка в районе позиций? – полковник окинул ОП критическим взглядом. – Безобразие!.. Ни пройти, ни проехать... Старший на батарее, говорите?.. Позиции, товарищ лейтенант... это не только пространство, где развернуты орудия, но и то, что примыкает к нему. Вы замаскировали орудия, а колея в сотне шагов? Вы считаете с воздуха не видно? – полковник наблюдал за людьми, они возвращались к орудиям, – Сколько вы произвели выстрелов за день? По каким целям? Где они находятся? Командир батареи бывает на ОП?

Полковник подошел к 1-му орудию. Состояние его не вызвало замечаний. Сопровождавший полковника артснабженец залез в нишу, кажется, осматривал снаряды, неловко повернулся, стенка с шумом рухнула.

Полковник оставил панораму, поднялся.

– Для чего строились эти сооружения? – спросил он. Ниша под ящики имела глубину не более двух штыков.

Ниже была вода. Чтобы обеспечить укрытие, надстраивались из дерна полуметровые стенки.

– ...не укреплены? Развалятся от орудийных выстрелов... Вы, лейтенант, недостаточно заботитесь об инженерном оборудовании! Подайте команду «По местам!».

Командиры орудий подняли сигнал готовности. Установилась тишина. Полковник смягчился. Стал демонстрировать Орлову, как укладывается дерн, крепеж стенок.

– Как служба, молодцы? – спросил полковник орудийных номеров 2-го орудия.

– Хорошо, товарищ полковник!

Ироническая улыбка исчезла с лица начальника артиллерии.

– Ваш полк храбро сражался на гомельской дороге... Обстановка вынудила наше командование оттянуть часть сил из города. Враг форсировал Десну, намеревается выйти на тыловые коммуникации наших войск. Наша задача... ликвидировать плацдарм... Командир корпуса полковник Бланк, на которого командующий пятой армией возложил руководство операцией, намерен продолжать атаки. Чернигов удержать любой ценой. В настоящее время здесь находится решающий участок фронта. Двести тридцать первый КАП поддерживает десантников, всем известно? Командующий армией выражает надежду, что общими усилиями артиллеристов и пехотинцев этот опасный плацдарм мы ликвидируем ... необходимо обеспечить нашим частям возможность удержать город.

Послышался выкрик: «Воздух!» С северо-запада приближались «юнкерсы».

Что я мог предложить полковнику и сопровождавшим его лицам, если «юнкерсы» обрушатся на ОП? Стенки ровиков, действительно, держались слабо.

Полковник продолжал осмотр позиции. Расчеты оставались в положении «По местам!». Оглядев ОП, полковник слегка повысил голос:

– Воздух!

Команда касалась всех. Расчеты бросились к ровикам. Укрытие телефонистов выглядело лучше прочих, и я предложил его полковнику.

– А вы? Где ваша щель?

Я редко пользуюсь укрытием и ровику предпочитаю палатку, в которой спал.

– Палатку... вот как? Любопытно... – полковник перешел на тон, которым говорил вначале. – Что ж, адъютант, пойдем в палатку...

«Юнкерсы» приближались, не меняя курса. Двадцать четыре самолета. Конечно, ОП засечена!

Полковник неторопливо шагал к палатке, не обращая внимания на самолеты. Досадно. По моей вине старший начальник подвергается опасности!

Васильев подал команду приготовиться к стрельбе по самолетам. Застучали затворы карабинов.

Полковник молчал. Адъютант, ступавший следом, оглядывался, неодобрительно покачивал головой.

– Товарищ полковник, разрешите доложить... они собираются бомбить позицию. Вам нужно укрыться, – адъютант старался сохранить спокойствие.

Полковник подошел к палатке. На перекладине лежит несколько веток. В открытой торцевой части виднелось сено – постель.

«Юнкерсы» прошли, развернулись над Анисовом и начали перестраиваться. Сейчас начнут бомбить... если не соседей, то нас! Гул нарастал.

Ведущий «юнкерс» качнул крылом, ринулся вниз.

– Ложись! – решительно произнес полковник.

Оглушительно взревел двигатель, завыла сирена. Самолет, казалось, не выйдет из пике. До земли считанные метры... Но «юнкерс», показав брюхо, взмыл вверх. Коротко и пронзительно свистнула бомба. Раздался взрыв. И началась дьявольская карусель. «Юнкерсы» пикировали один за другим, бросали бомбы, строчили из пулеметов и пушек. Дрожала земля. Деревья поднимались в воздух, валились с шумом и треском на землю болотные глыбы.

Прошло несколько минут. Стало темно. Грохотали разрывы, хлопали винтовочные выстрелы.

Перед глазами вспыхнуло пламя. Мое тело отделилось от поверхности. Колышек, которым закреплена палатка, больно ударил в затылок.

Исчезла палатка... нет, кое-что осталось. Взрывная волна сорвала брезент и, разметав сено, отбросила ко мне.

«Юнкерсы» израсходовали бомбы, продолжали обстреливать поляну из бортового оружия.

Позиция, окруженная стеной деревьев, точно в яме, дно которой изрыто воронками, курится дымом, испарениями. Дышать трудно, как в противогазе после долгого бега. На двадцать второй минуте «юнкерсы» ушли. Сухо щелкнул запоздалый выстрел.

Полковник поднялся, неторопливо снял свое пенсне, оглядел ткань, которую я держал в руке:

– И в самом деле, вы укрывались палаткой... Советую впредь пользоваться щелью... Осмотреть ОП!

Я вернулся к буссоли. Что такое? Куда делось 3-е орудие? Между 2-м и 4-м орудиями – земляной вал опоясал огромную воронку 250-килограммовой бомбы. В стороне лежал ствол. Рядом лафет, опрокинутый сошниками вверх. В грязи валяются гильзы, снаряды, ящики.

Подошел Васильев.

– Пять человек расчета пропали куда-то... погибли вместе с орудием, – мрачно сообщил он.

Как так пропали? Укрылись поблизости? Васильев должен смотреть за людьми.

– Я не различал стенку своего укрытия... кошмар... ничего не видел... помню, меня завалило на девятой минуте... это и была бомба, унесшая с позиции третье орудие...

Я осмотрел OIL По-моему, весь расчет 3-го орудия следует считать погибшим в результате прямого попадания. Васильев возражал.

– Где доказательства? Погибли три человека, вот они... Относительно других утверждать нельзя... неизвестно.

Вздор! Расчет погиб вместе с орудием. Васильев упрямился. С ним бывали такие случаи. Но на этот раз он оказался прав. Полковник поддержал Васильева.

– О чем вы спорите, товарищи лейтенанты? Подобные сомнения волновали многих людей еще в прошлую войну. Оказалось, что, кроме погибших на полях сражений, было потеряно еще много солдат. Они исчезли в таких случаях, как этот, не оставив после себя никаких следов... безвестно погибли. Война закончилась, на могилы убитых возлагались венки... А как почтить память безвестно пропавших?.. Да, – продолжал полковник, – романтическое воображение французов окрестило всех их общим именем... неизвестный солдат... безвестно погибший... понимаете? Французы первые возвели его на пьедестал бессмертия и возложили к подножию венок славы... Так-то, молодые люди... Продолжайте службу!

Я отгоризонтировал заново буссоль. Маскировка громоздилась повсюду грязными кучами. Непривычно одиноко стояли три орудия. Такой я никогда прежде ОП не видел. От стенок не осталось никаких следов. Деревья вокруг разбросаны вверх корнями. Горела на дороге «эмка».

Я подал команды и доложил полковнику о потерях. Он молча двинулся к 1-му орудию. Одежда орудийных номеров в грязи, но на лицах не заметно ни растерянности, ни страха.

– Молодцы, ребята! – сказал полковник Орлову. – По сравнению с вашим, истинно русским воинским духом, такие вещи, как калибр бомб... пустяки... Было темно, и пилоты тешились, что вы тут' умерли со страху... Искренне рад... Молодцы!.. Перенесли удар бомбардировщиков. Как старший, выражаю вам всем мою искреннюю признательность.

Начальник артиллерии закончил осмотр позиции.

– Вам, лейтенант, следовало поставить на вид упущения в части порядка... Грешно навлекать недовольство на орудийных номеров собственной нераспорядительностью. Они добросовестные и смелые воины.

Полковник направился к дороге. Одна из «эмок» догорает, тянуло запахом резины и масла. Другая – стояла с распахнутой дверцой. Полковник и часть сопровождавших его людей уехали на Подгорное. Остальные ушли в противоположном направлении – на Анисов [22] 22
  Полковник Стрелков, по сообщению рядового С. С, Перекреста, был тяжело ранен и скончался 29 сентября 1941 года в окружении севернее г. Лубны.


[Закрыть].

Расчеты принялись приводить позицию в порядок. Старшина, санинструктор и химики переносили раненых, собирали в кучу имущество и все, что осталось от 3-го орудия и его созданного повторно расчета: обломки карабинов, куски скаток и вещмешков, детали и механизмы орудия.

– Воздух!

Снова «юнкерсы»! Занятия возобновились, стая прошла Десну, повернула к переднему краю.

– Есть связь... передают, по местам! – крикнул телефонист.

Я хотел доложить о налете. Варавин стал подавать команды. Орудия открыли огонь.

После одной из очередей телефонист позвал меня к телефону.

– Что происходит?.. В последних очередях я наблюдаю только три разрыва. Почему молчит третье орудие? – спросил Варавин.

3-го орудия больше нет.

– ... накрыла все-таки его бомба... невезучее орудие... люди... мир праху их, как говорят на похоронах... значит, осталось три орудия? Замечания сделал начальник артиллерии? Подберите место для новой позиции... Все!.. По местам!

Ведение огня продолжалось. Прошло около часа. «Перерыв!» Телефонист протянул мне трубку.

– ...обстановка... атака нашей пехоты окончилась безрезультатно... преодолеть передний край не удалось, но плацдарм охвачен от берега к берегу. Пехота готовится возобновить наступление... Много начальства... Командир корпуса был на моем НП... На каком расстоянии ОП четвертой батареи? Для вас готовность к смене... двадцать два ноль. Все!

Уныло и скучно среди воронок и вывороченной из глубины грязи, которая устилает поляну. Кажется, уже все сделано и оставаться тут совершенно незачем. Командиры орудий чаще обычного покрикивают на людей.

Вернулся командир батареи и разрешил сниматься.

Новая позиция находилась в километре восточнее. Деревьев тут меньше, но вполне достаточно для маскировки. Грунт, на удивление, твердый. На полметра ниже – вода.

В 22.00 6-я батарея сделала первые выстрелы. Варавин произвел перерасчет данных по целям, пристрелянным со старой ОП. Этим он и ограничился.

Приехал техник из боепитания за деталями, которые остались от 3-го орудия. Нужны люди для погрузки ствола. Прерывать отдых расчетов не хотелось, да и отправка их за пределы позиции выше прав старшего на батарее. Пусть техник договаривается с командиром батареи. Телефонист с НП не решался тревожить командира батареи, и техник снова вернулся ко мне.

В полночь Васильев взмолился.

– Дадите вы, наконец, поспать? Для погрузки ствола нужно пятнадцать человек. Половина людей! А вдруг «по местам»?

Спустя час явился начальник артснабжения полка. Только он уехал, прибежал телефонист с приказанием сменить ОП. Какое-то недоразумение! Кто сказал? Когда?

– С НП передали «сменить ОП».

Такие вопросы не касаются телефонистов. А старшему на батарее, одновременно с приказанием о смене, назначается новая позиция, основное направление стрельбы и т. д. Что известно телефонисту об этом?

Я подошел к телефону, связи уже не было.

– С «Дятла» передали... «сменить ОП». Меня разбудил товарищ, когда уходил на линию.

Связь восстановлена. Выяснилось, речь шла о смене НП. Телефонисты путают. Не расслышал? В его должности это непростительно!

Мое место в палатке занял Васильев. Приближалось утро. Тишину нарушил отдаленный гул. Из-за Десны, с аэродромов, расположенных на севере, летят «юнкерсы».

Вчера они действовали тремя группами, около трех десятков в каждой. Часть налетов они произвели по району Анисова и восточнее, где находятся позиции наших батарей. В основном бомбили боевые порядки пехоты.

Мы изучаем повадки «юнкерсов». В этом заключаются все мероприятия ПВО. Если «юнкерсы» принимают к востоку, значит направляются против пехоты, для выхода в район Анисова курс не меняют. На этот раз они шли к переднему краю.

– По местам!

Батарея открыла огонь. Подавлена одна цель, другая.

– Стой... по колонне... цель номер один, правее один двадцать, прицел триста десять... первому один снаряд... огонь!

Варавин рассеял колонну автомашин на северном берегу Десны. Наступил перерыв. К телефону!

– Как на новом месте? – спросил Варавин. – Старшим останется лейтенант Васильев. К десяти тридцати вам явиться на НП. Все!

Путь на ПНП

Вместе со связным я приближался к Подгорному. Греет солнце. Пахнет пылью, сеном и горьковато-кислым духом болот. На душе легко и свободно.

В стороне следы бомбежки, воронки, остов сгоревшего ЗИСа. За машиной, по словам телефонистов, дорогу пересек кабель. Дальше идти по линии.

Зачем вызвал меня Варавин? Может быть, переведут в другую батарею? Не связан ли вызов с посещением позиции начальником артиллерии?

Замечания я доложил, никаких других погрешностей за собой не чувствовал. Разве 3-е орудие? Налет – явление обычное. «Юнкерсы» наносят удары куда хотят. Вины старшего на батарее, кажется, не было. Начальник артиллерии хорошо отозвался о поведении людей. Ах, да... Ю. З., опоздание...

Я решил, что причин для вызова достаточно и прибавил шаг. Спустя некоторое время телефонная линия привела меня на окраину села Подгорное. За огородами лежал луг, разбросаны повсюду стоги сена. Дальше на запад – рощи, за которыми скрывалась Десна.

Пехотинец забрался на копну, бросал сено, стараясь попасть в повозку. Завыл снаряд. Лошадь понеслась, волоча за собой опрокинутую повозку.

Телефонная линия тянулась дальше на северо-восток к селу Пески. Варавин говорил, Пески – в глубине боевых порядков десантников. Стала заметной близость переднего края. Воронки, на крышах хат – следы прямых попаданий.

Во дворе – замаскирована машина. Окопы. Люди. На бруствере – самозарядные винтовки. Земляная платформа, приспособление для стрельбы из пулемета по воздушным целям.

За селом возвышаются бугры с крутыми склонами, поросшие деревьями и кустами. Поляна, выжженная солнцем, следы земляных работ и разного рода воронки – большие и малые. Где-то здесь НП 6-й батареи.

Телефонист огляделся, указал в сторону кургана. Какой-то человек машет рукой. Лейтенант Смольков. Мы обменялись приветствиями.

– Переходим в Подгорное, на новый НП. Командир батареи спит... сейчас подниму.

Варавин взглянул на часы.

– Поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Пономарева... Не знаю, что там... должны сообщить. Как на ОП?

Разговор прервался. Разведчик-наблюдатель обнаружил новую надводную цель. Катер. Варавин поспешил к стереотрубе. Я занял место у буссоли.

Нет, не катер. Паром, собранный из секций, довольно длинный, уже отчалил и, сносимый течением, приближался к середине реки. Немцы работали веслами. Груженный паром время от времени кренился и черпал воду, хотя волн я не замечал.

– «Дятел-один», по местам...

Первые снаряды легли на берегу. Вторая очередь – три снаряда – вспенила воду выше по течению. Варавин, недовольный работой огневых взводов, посмотрел на меня.

Снова три разрыва. Волна окатила паром из конца в конец.

– Шесть снарядов... беглый... огонь!

Сверкая бурунами, вода пенилась, разрывы стали перемещаться по течению, снова плясали вокруг парома. В следующую минуту разрывы сдвинулись. Водяная пыль. Дым стелется на поверхности, что-то мелькнуло. Паром раздвоился, половина опрокинулась и мгновенно скрылась под водой.

В линзах видно – барахтаются люди. Назад к берегу – вплавь.

– Стой! – Варавин повернулся и удовлетворенно закончил: – По утопающим я не стреляю...

– «Ветер»! Товарищ комбат, «ветер»! – испуганно повторил телефонист.

Варавин прильнул к окулярам стереотрубы.

– Цель номер шесть... четыре снаряда... беглый огонь!

«Ветер» – начало артподготовки. Выстрелы в тылу стали учащаться. Снаряды рвались в районе пристрелянных целей. Местами поднимался дым. Много пространства в боевых порядках немцев оставалось непораженным. Кое-где наблюдается передвижение пехоты.

6-я батарея провела четыре огневых налета. Спустя 20 минут разрывы стали перемещаться в глубину.

– Пехота должна идти в атаку, – сказал Варавин.

Немецкие минометы начали ответную стрельбу. Севернее деревни, среди зарослей и на лугу, образовалось облако серого дыма. Где же атакующие? Одна-две группы пехоты. Продвинулись сто-двести шагов. Залегли.

С НП командира дивизиона поступило приказание возобновить огонь по целям на переднем крае.

– Десятого к аппарату, – звал телефонист командира батареи.

– Стой!

Варавин переговорил с командиром дивизиона, вернулся в свою ячейку.

– Телефонист, передавайте на «Дятел-один» перерыв, атака отменяется...

– Воздух!

Со стороны реки летят «юнкерсы». Развернувшись, начали пикировать. Со стен сыплется песок. «Юнкерс» выходил из пике. Слышатся очереди ручного пулемета. Стрелял Смольков, в ячейке хлопали винтовочные выстрелы разведчиков, вычислителей, телефонистов. Стрелял из своей винтовки командир батареи.

Из котлована под масксетью посылала очереди счетверенная пулеметная установка десантников. Казалось, трассы направлены из самолета. Неожиданно пикирующий «юнкерс» потерял часть крыла, врезался в землю.

– Снова они, – и разведчик объяснил: – Вчера десантники сбили одного... «музыканта» [23] 23
  «Юнкерс-87». – Авт.


[Закрыть], а потом девятка зашла с тыла и накрыла сразу две машины, потом третью... Было шесть... осталось три... пикировали один за одним, а он строчит, и «музыкант» отвернул... вот здорово... я бы не смог... так стреляю, а когда на меня... не могу, руки немеют...

Телефонист выкрикивал позывные, не обращая внимания на песок, который сыпался за воротник. Похоже, обрыв на линии.

Явился другой телефонист, кажется, из взвода связи дивизиона. После короткого спора, подхватив кабель, он убежал на линию.

«Юнкерсы» бомбят передний край – местность на север от села Пески, где залегла пехота.

Ни заросли, ни копны не обеспечивают маскировки. С кургана НП боевые порядки нашей пехоты просматривались насквозь. «Юнкерсы» пикируют, не утруждая себя выбором целей. Вот обрушились на село Пески. Обстреляли из пулеметов и пушек улицу, начали набирать высоту и потянулись к Деске.

Телефонист позвал Варавина к телефону.

– Снова в наступление, – сообщил он. – Командир дивизиона сказал... предшествующая атака недостаточно организована... Руководство принял командир корпуса... товарищ лейтенант, видите оголенные деревья, ориентир шесть? Дальше... выжженные пятна. Там найдите старшего лейтенанта Пономарева. Он назначен старшим передового наблюдательного пункта. Вы поступаете в его распоряжение. На ПНП [24] 24
  ПНП – передовой наблюдательный пункт. – Авт.


[Закрыть]возлагается управление огнем всех трех дивизионов... Остальное узнаете на месте. Смольков... людей для полкового ПНП! Передайте привет Пономареву... У вас осталось сорок минут. Отправляйтесь. Все!

Со мной шли два телефониста и разведчик. На пути – позиция зенитных пулеметов. Сержант с голубыми петлицами десантника курил, сидя на бруствере. Расчет занимался тем же, что и люди на НП, – подправлял стенки окопа, маскировку. Над стволами неостывших пулеметов струились испарения.

Большую часть расстояния пришлось бежать. У меня осталось десять минут в запасе. Но этого времени не хватило, чтобы найти старшего лейтенанта Пономарева. Ни под деревьями, ни там, где прежде стояли два стога, – у выжженных пятен – ни Пономарева и никого из своих не было.

Только закончилась бомбежка. Возможно, что-нибудь случилось? Беспрерывно обстрелы.v Что делать дальше? Продолжать поиски... ждать?

Опять «юнкерсы»! Носились над курганами, сбрасывали бомбы, стреляли из пулеметов. Бомбежка захватила ту часть поля боя, которую занимали подразделения 62-й стрелковой дивизии.

Я пошел дальше. Траншея. Караульный охранял командный пункт командира 204-й воздушно-десантной бригады. Десантник знает о ПНП? 231-й КАП поддерживает подразделения этой бригады.

Длинный ход сообщения еще не был очищен от завалов. В ячейке находился старший лейтенант, он говорил по телефону. Я напал на след ПНП, но оказалось, что это не так.

– Двести тридцать первый КАП?.. ПНП?.. Подождите, – старший лейтенант вышел, вернулся.

– Пойдемте! Задачу вам поставит командир бригады. Задачу? Я ищу ПНП. Десантник промолчал. Следом за ним я вошел в ответвление, где находился капитан – энергичного вида, черные глаза, оливковая кожа лица. Он бросил быстрый взгляд на мои петлицы.

– Двести тридцать первый КАП? Где ваш командир? Я стал объяснять положение.

– Хорошо, артиллеристы быстро собрались, – капитан говорил с кавказским акцентом, – сейчас же найдите их пункты, налаживайте связь... Времени мало.

ПНП должен организовать старший лейтенант Пономарев. Я назначен от 2-го дивизиона в его распоряжение. Срок, указанный мне, истек. Не могли бы командиры-десантники сказать, что им известно о ПНП 231-го КАП? Имеют они связь с артиллерийскими частями?

В ячейку торопливо вошел десантник и доложил, что прибыл сто второй. Капитан вместе со старшим лейтенантом направился к выходу. По-видимому, прибыл старший начальник. Я остался один. Время 13.10. В ячейке рядом лейтенант возился с телефонным аппаратом. Я повторил вопрос.

– Связь с артиллеристами... была... стреляют тяжелыми... ваши... может, другие какие... не ручаюсь, – он крикнул телефонистам: – Ответил батальон? Сейчас узнаем.

Нарушенная бомбежкой связь еще не была налажена. Ждать дальше нельзя. Я повернул к выходу из траншеи и услышал голос Пономарева:

– Разве вам не указано место сбора? Где представители других дивизионов?

Следом за Пономаревым телефонисты тянут кабель. Оказывается, кабель порван во время налета. Связь на РБМ [25] 25
  РБМ – радиостанция батальонная малая, – Авт.


[Закрыть]не ладилась, немцы стали глушить рабочую частоту. Поэтому Пономарев задержался.

– Товарищ лейтенант, вы старший ... начинайте оборудование передового НП немедленно... Тот курган видите? Сколько у вас людей? Отрыть щели, поставить маскировку... организуйте наблюдение... в секторе... слева... готовность... пятнадцать минут. Все!

Под курганом в зарослях находился лейтенант Обушный – начальник связи полка. С ним девять человек – связисты, разведчики, топографы. И всего три лопаты.

На склоне – две воронки от бомб. Одну можно удлинить. Обушный принялся за работу.

Стереотруба развернута. Разведчики начали наблюдение. Вычислители готовили огневой планшет.

В северо-восточном направлении видны населенный пункт, курганы, покрытые зарослями, кажется, передний край, в глубине, на отдельных участках – течение Десны. Все, что находилось между рекой и передним краем, и было немецким плацдармом.

Греет полуденное солнце. Полно мух. В застывшем горячем воздухе повисло серое облако бризантного разрыва. На расстоянии 500–700 шагов среди окопов десантников ложатся мины.

Со стороны Анисова вела огонь батарея. Снаряды на излете воют и раскатисто рвутся, у подножия холма стоит густой дым.

В неглубоких окопах, разбросанных вокруг ПНП, изнывают от жары десантники. Они поднимают вспотевшие лица, оглядываются, привлеченные появлением наших людей.

– Соседи? – спросил лейтенант из ближней ячейки.

– Да... – ответил Обушный, – здесь оборудуемся... нет ли лопаток?..

Лейтенант-парашютист позвал сержанта. Тот принес дюжину малых саперных лопаток.

– ...Вернете... без этих штук плохо, – сержант с шумом бросил лопаты.