Текст книги "Эвис: Неоднозначный выбор (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– Как он это делает⁈

– Кто, Колин? – ухмыльнулся я.

– Ага! От них веет опасностью так сильно, что хочется потянуться к мечу!

– Он видит нашу внутреннюю суть! – «совершенно серьезно» заявила Майра, одновременно плеснув в меня весельем. – И иногда показывает ее окружающим.

– Так шутить нельзя! Я на мгновение поверил! – возмутился Койрен, а когда увидел, что его жена обиженно выпячивает губку, наконец, догадался высказать «правильное» мнение: – Дамы, вы выглядите невероятно красивыми и невероятно опасными!

– А то ж! – гордо подбоченилась Ивица, мгновенно забыв о притворной обиде. – На мне сейчас столько оружия, что я сама себя боюсь!

Оружия было действительно много – кроме сбруи с тремя ножами, прятавшейся под одеждой, на ее поясе болтался кинжал старшей жены, а из волос торчали рукояти авад. И хотя пользоваться всем этим она еще не умела, зато научилась подражать подругам, поэтому выглядела пусть мелковатой и темненькой, но вполне настоящей инеевой кобылицей. Или инеевым жеребенком?

– Себя бояться не надо. Поехали пугать других! – предложил я и, показывая пример, первым вышел в коридор. А уже через пять минут первым выехал со двора…

…По вечернему Лайвену передвигались крайне неспешно, получая удовольствие от шуточных перепалок и ошалевших взглядов всех встречных и поперечных, поэтому на территорию королевского дворца въехали одними из последних. Продолжая веселиться, добрались до крыльца парадного входа, спешились, поднялись по ступенькам и пошли по Золотой Анфиладе. Как обычно, вызывая вспышки самых разнообразных эмоций в душах тех, кого встречали по пути.

Перед тем, как переступить порог зала для приемов, остановились. И, переговорив с герольдом, минуты полторы зевали, дожидаясь, пока он объявит всех нас по именам и прозвищам. И, тем самым, проигнорировали сразу несколько правил этикета.

Реакция собравшихся на наше одновременное появление превзошла самые смелые ожидания. Сначала в зале прекратились все разговоры. И все, кто в нем находился, повернулись в нашу сторону, не стесняясь вставать на цыпочки или даже подпрыгивать. Через пару мгновений послышались первые шепотки, постепенно превратившиеся в слитный гул, а из дальнего правого угла помещения, в котором, по ощущениям, находился Талвар ар Аннер, почувствовалась вспышка бешенства.

– Нам, определенно, не рады… – плотоядно ухмыльнулась Вэйлька и заставила отшатнуться какого-то ар Весса. – Значит, повеселимся!

«Веселье» началось в конце первой четверти «обязательного» круга, сразу после того, как мы закончили обмениваться любезностями с главой рода Зегилей и двинулись к чете ар Лиин, невесть какими судьбами появившимися в Лайвене в середине лета.

– Добрый вечер, арр Нейл, арр Магнус, арессы… – залебезил арр Юрген, старательно отводя взгляд от племянницы[1]. В этот момент Вэйлька вдруг полыхнула диким бешенством и кинула в общий канал запись фразы, произнесенной крайне недовольным женским голосом:

– Чем дольше Ивица ар Койрен общается с Эвисами, тем распутнее становится: на прошлой десятине она носилась по хейзеррскому тракту с голым задом, сегодня явилась к Шандорам в костюме продажной девки, а завтра начнет мериться выносливостью с супругами Повелителя Развратниц и прыгать из постели в постель!

Через мгновение рядом со мной стало пусто – едва дослушав монолог, Найта прошла через толпу девочек, как нож сквозь масло, и рванула к Зегилеям. При этом от нее веяло такой жутью, что арр Колгар и все, кто находился рядом с ним, попятились. А когда сообразили, что Метель несется не к ним, а к арессе Бранвен, порскнули в разные стороны. Правда, не все – глава рода нашел в себе мужество остаться на месте. Впрочем, он Дарующую не интересовал – пройдя мимо играющего желваками мужчины, она остановилась перед бледной, как полотно, ар Зегилей. И вперила взгляд, вымораживающий душу, ей в глаза:

– Вы оскорбили моего мужа, моих подруг и меня!

– И что ты сделаешь? Отрежешь мне косу? – взвизгнула Бранвен и, выбросив вперед руки с растопыренными пальцами, попыталась вцепиться Найте в волосы. Волос на месте не оказалось. Равно как и их хозяйки – Тень скользнула в сторону, легким ударом колена в живот заставила женщину сложиться пополам и придержала ее в такой позе болевым захватом. А через мгновение выхватила из набедренных ножен клинок, рассекла прутья кринолина своей жертвы вместе с верхней юбкой, оттянула нижние вместе с панталонами и круговым движением лезвия вырезала в них здоровенный круг! Тем самым выставив на всеобщее обозрение широченную дряблую задницу и жирные бесформенные ляжки. После чего холодно усмехнулась:

– Пробежку с голым задом по хейзеррскому тракту не обещаю, но по Золотой Анфиладе прогуляться придется!

Зегилей взвыла, выпрямилась, прогнулась в спине, прикрыла огромную дыру в юбках обрывками ткани, а Найта, вдруг оказавшись перед женщиной, еще несколько раз взмахнула ножом, в результате чего резко увеличившийся вырез стал демонстрировать три четверти крайне несимпатичной груди и добрую треть кошмарного живота. А овальная «арка», возникшая в подоле еще через пару секунд, позволила окружающим увидеть и ноги от потертых туфель до панталон:

– Костюм продажной девки, по моим представлениям, должен выглядеть приблизительно так!

Аресса Бранвен пошла пятнами и сорвалась с места, чтобы спрятаться за родичей. Только это в планы Найты не входило – Тень поймала беглянку за шиворот и рванула на себя. Тем самым, разорвав утягивающий корсет любительницы позлословить почти до пояса и вывалив наружу дряблые, отвисшие и исчерченные растяжками полушария:

– Стоять, я еще не закончила!

А когда Зегилей вынужденно застыла, ударом левого кулака выбила ей челюсть, выдернула наружу язык и отсекла добрую треть.

Зал ахнул. А «кобылица» спокойно вытерла пальцы и нож о платок, отбросила испачканный кусок ткани в сторону, подошла к арру Колгару и обожгла его лютой стужей:

– Ваша женщина слишком много говорила. Теперь не будет. Кстати, если пробежаться вместе с ней по дворцу достаточно быстро, то можно успеть добраться до парадного крыльца и прижечь обрубок языка факелом еще до того, как аресса Бранвен истечет кровью.

Мужчина скрипнул зубами, качнулся в сторону истошно мычащей Бранвен и снова застыл, остановленный еще более холодным взглядом Найты:

– Да, совсем забыла спросить – у вас есть ко мне какие-либо претензии?

Мужчина затравленно огляделся, наткнулся взглядом на сотника Королевской стражи, явно не собирающегося принимать какие-либо меры, и обреченно выдохнул:

– Нет.

– Простите?

Глава рода Зегилей полыхнул ненавистью, но ответил значительно громче и понятнее:

– Нет, вы были в своем праве!

– Тогда не смею вас задерживать… – учтиво сказала Тень, забыла про его существование и поплыла ко мне, за пару мгновений превратившись из воплощения лютой зимней стужи в олицетворение любви и нежности. Причем как внешне, как и в эмоциях!

– Дорогая, ты, как всегда, великолепна! – восхищенно выдохнул я, решив добавить пару лишних штрихов к ее игре. Затем поцеловал Найту в требовательно подставленные губки, на несколько мгновений «забыл обо всем на свете», но потом «вспомнил» о забытых собеседниках и вернулся к ар Лиинам: – Арр Юрген, аресса Оланна! Прошу прощения за то, что был вынужден ненадолго отвлечься – у арессы Бранвен ар Зегилей случилось внезапное помрачение рассудка, и одна из моих супруг любезно помогла ей исцелиться…

…Зейн следил за происходящим в зале для приемов через смотровой глазок, расположенный в стене над троном, и выходить не торопился – ждал, пока мы закончим обязательный круг и образуем Уголок Вечной Стужи. А когда, наконец, дождался, то сделал довольно интересный ход – выпустил к нам сына. В смысле, не к гостям, а к нам, Эвисам и Койренам.

Войдя в зал для приемов через боковую дверь, Террейл, не сопровождаемый ни одним телохранителем, прошел через толпу, ошеломленную таким его появлением, добрался до нас и засиял:

– Добрый вечер, арры и арессы! Если бы вы знали, как я рад вас видеть!

– Добрый вечер, ваше высочество! – улыбнулся я в ответ. – Что случалось? Замучили поклонницы?

– Нейл, ты когда-нибудь видел декольте и разрезы, которые расширяются и сужаются сами по себе? – жалобно спросил он.

Мы расхохотались. В голос. Некоторые девочки – до слез. А когда закончили веселиться, рассказали наследнику престола о хитрых тесемках, способных превратиться в силки для неосторожных принцев. После чего напугали Террейла скорым появлением спадающих лифчиков и трусиков.

Рассказывали, не понижая голосов, так что к концу объяснений ржали все, кто находились поблизости. А Террейл хохотал так, что привлек внимания всех тех, кто его еще не заметил.

Через пару минут я, прислушивавшийся к его эмоциям, мысленно отметил, что он действительно получает удовольствие от общения. Порадовался. А затем удивился – наследник престола остался в нашем Уголке даже тогда, когда герольд объявил о выходе его отца и Маниши. Мало того, он еле слышно комментировал обращение Зейна к гостям. И составил нам компанию, когда мы пошли к трону, чтобы засвидетельствовать свое почтение венценосной чете.

А вот покинул он нас с большой неохотой. И только потому, что за ним пришли телохранители и намекнули, что пора бы подняться на тронное возвышение и усесться на свое место. Правда, даже после этого удалился не сразу – сначала пожаловался на однообразие жизни во дворце и с грустью вспомнил поход на Полуденную Окраину. А потом, сидя в кресле наследника престола, постоянно поглядывал в нашу сторону и изредка вспыхивал легкой обидой на отца.

После ухода Террейла толпа вокруг Уголка Вечной Стужи основательно поредела. Молодые девушки, пытавшиеся привлечь внимание наследника престола, переместились значительно правее, чтобы снова оказаться в поле его зрения. В этот момент ко мне подошли Койрены, решившие выяснить причину, заставившую Тень выйти из себя. Когда я процитировал им фразу Бранвен, Ивица полыхнула благодарностью и злым удовлетворением. Затем с вызовом оглядела тех благородных, которые стояли поблизости, и насмешливо фыркнула:

– Чем дольше я общаюсь с вами, Эвисами, тем лучше понимаю, что жить можно по-разному. Следовать советам безумных старух, до зубовного скрежета ненавидящих собственное отражение и поэтому отказывающих в праве быть счастливыми тем, кто молод и красив, или делать то, что считают правильным те, кого ты по-настоящему уважаешь!

А Магнус довольно оскалился:

– Найта, мое почтение: воздаяние получилось справедливым, веселым и о-о-очень запоминающимся!

– Не то слово, арр! – восхищенно подтвердил Дэйв, протолкавшийся через толпу гостей и остановившийся неподалеку от меня. – Аресса Найта, как вы и обещали, Бранвен ар Зегилей прогулялась по Золотой Анфиладе. И настолько потрясла свет своими прелестями, что уже получила прозвище Голозадая Молчунья!

– Обрубок прижгли? – спросила Алька.

– Да, аресса, успели! А арр Колгар, услышав от одного из своих вассалов предложение отомстить, выбил ему пару зубов.

На самом деле Дэйв страдал. Из-за того, что умудрился прозевать такое волнующее событие, как наказание Найтой злоязыкой сплетницы. Хотя, вроде бы, находился неподалеку. Единственное, что его более-менее примиряло с суровой действительностью – возможность полюбоваться на ар Зегилей во всей ее красе, которой он воспользовался в полной мере, проводив несчастную от места наказания до парадного крыльца. Нет, к ее «красоте» он остался равнодушен. Просто сразу после начала «общения» Тени с арром Колгаром перекрыл выход из зала для приемов. А когда убедился, что главу рода сплетницы мы отпустили восвояси, отправился следом. Решив убедиться, что взбешенный мужчина не захочет устроить нам какой-нибудь неприятный сюрприз.

– А почему ты тут один? – спросил я, когда Дэйв закончил объяснения.

– Лорак и Крегс познакомились с девушками из побочной ветви рода ар Сулон и остались в кафе. Дитт с ними. А я надеялся увидеть Софу ар Дирг.

– У тебя хороший вкус! – улыбнулся я. – Если ты ей понравишься, то я одобрю твой выбор…

…В течение двух с половиной часов Зейн доводил посла Торрена до белого каления мелкими, но от этого не менее болезненными издевками. В беседе с Чумной Крысой король пообещал арру Овьену уговорить меня дать пару советов по охоте за лихими людишками. «Благо Повелитель Ненастья прислушивается к моим советам». Когда какая-то ар Шелл возмутилась, что инеевых кобылиц становится многовато, «удивился» и громогласно посоветовал ей гордиться тем, что самые умные и красивые торренки ищут настоящих мужчин не где-нибудь, а в Маллоре. А когда услышал фразу Жеребца, жаловавшегося на то, что в Лайвене становится скучновато, спросил, что ему мешает повеселиться, скажем, в Торр-ан-Тиле. Так, как это сделали я и Магнус.

Таких «укусов» было много. А самый последний, по моим ощущениям, вырвал у арра Талвара приличный кусок души. Еще бы – ближе к концу приема, когда большинство гостей было уже навеселе, Маниша сделала вид, что больше не в состоянии сдерживать извечное женское любопытство, встала с трона, спустилась в зал и пошла к нам. Добравшись, сердечно поздоровалась со мной и Магнусом, после чего минут десять-двенадцать взахлеб обсуждала с девочками их новые наряды, рассказывала о последнем посещении лавки мэтра Колина и даже повертелась, демонстрируя очередное платье, пошитое нашим портным.

Мы тоже не отставали – беззлобно подшучивали друг над другом и окружающими, периодически ляпая что-нибудь такое, что обязательно разойдется по залу и хоть немного, но заденет арра Талвара. А когда он решил пообщаться со мной лично, вдруг вспомнили, что я очень не люблю послов.

Нет, мы его не оскорбляли. Ни впрямую, ни намеками. Но пока я обменивался с ним ничего не значащими фразами, Майра вдруг «заметила», что стоящий неподалеку ар Тиер чем-то напоминает покойного Гирлона ар Зейвена, посла Торрена в Маллоре, бесславно павшего от моей руки. И на пару с Вэйлькой красочно описала Власте с Риной и сам поединок, и все то, что ему предшествовало. Потом Найта вспомнила про другого посла, Нолдиса ар Цайн, и начала проводить параллели. Естественно, предельно обидные.

Дураком ар Аннер не был, поэтому довольно быстро откланялся. А минут через десять после расставания с нами попрощался и с Зейном. После чего в сопровождении старшей жены и двух помощников удалился. И, судя по всплескам эмоций, всю дорогу до парадного крыльца проклинал того, кто пустил этот дурацкий слух…

…После того, как девочки угомонились и заснули, я встал с кровати, пару минут постоял у окна, вдыхая прохладный ночной воздух, а потом отправился на остров. Увидев, что я завалился в джакузи, откинул голову на бортик и смотрю на звезды, старшая Дарующая, дожидавшаяся, пока я начну проваливаться в сон, встревожилась. И рванула ко мне. В смысле, прошла через телепорт, прислушалась к моим эмоциям и, к своему удивлению, обнаружила в них ожидание.

В какой-то момент, как мне показалось, она на полном серьезе подумывала, не сбежать ли домой. Но вовремя сообразила, что никакого смысла в этом нет, и пришла «сдаваться» – скользнула в воду, устроилась напротив меня и виновато потупила взгляд.

– Ну, и что это было? – спросил я.

– Когда?

– Вечером, на балу.

– Я, вроде как, считаюсь твоей меньшицей… – пожала плечами она. – Ее и изображала…

– Да я не о поцелуе! Что творилось в твоих эмоциях сразу после того, как ты услышала фразу Бранвен?

Тень сгорбила плечи и закрыла глаза:

– Я разозлилась.

– И?

– И вышла из себя…

– Найта, искорка, ты не «вышла из себя», а напрочь потеряла голову от ненависти! – возмутился я. – И если бы Зегилеи оказались на пару шагов ближе, ты пошла бы пластать всех подряд! Так⁈

Женщину ощутимо затрясло. А ее душу начали стремительно заполнять отчаяние и ужас:

– Так…

– Иди ко мне… – позвал я. И развел руки, чтобы Дарующая поняла, что я зову ее не куда-нибудь, а именно в объятия.

Она недоверчиво посмотрела мне в глаза и прислушалась к моим эмоциям. А когда поняла, что я не шучу и, главное, нисколько не злюсь, обожгла неистовой радостью, сорвалась с места и юркнула под мышку.

– Найта, я ждал тебя на острове не для того, чтобы поругать, и, тем более, наказать! – прижав ее к себе, мягко сказал я. – Понимаешь, в течение десятка секунд ты ощущала настолько безумную ненависть, что не видела никого и ничего! И за это время сбила с ног Рину, задела локтем Ивицу, не услышала «крик» Вэйльки в общем канале и так далее. А значит, в этот промежуток времени можно было творить все, что угодно: бить тебя в спину, наводить крепостную баллисту на Шандоров или убивать нас!

Дарующая до смерти испугалась. Поэтому зажмурилась и прокусила губу. Насквозь.

– Ничего страшного не произошло! – стараясь, чтобы в моем голове и эмоциях было как можно больше тепла, сказал я. – И уже не произойдет, если мы с тобой разберемся в причинах этой вспышки и избавимся от них.

Найта сглотнула, нервно облизала губы и почти беззвучно попросила:

– Пойдем в дом, а? Тут страшно… неуютно говорить.

Почувствовав, что она хотела сказать: «Тут – страшно», я тут же выбрался из воды и подал Дарующей руку. А через некоторое время ввалился в первую попавшуюся спальню, насухо вытерся и улегся на кровать.

Как я и предполагал, говорить она начала только после того, как залезла под одеяло, вжалась в меня спиной, подложила мою правую руку себе под грудь и накрыла ее своей ладонью. Вернее, через пару минут после того, как почувствовала себя в безопасности и немного расслабилась:

– Первый раз продажной девкой и развратницей меня назвал отец сразу после того, как узнал, что я родила Альку. Хотя знал о том, что единственным мужчиной в моей жизни был его вассал, который меня изнасиловал! Вернее, не назвал, а называл. Таская за волосы по комнате, вбивая лицом во все, что попадалось на пути, и пиная ногами. Избивал недолго, чуть больше стражи, но за это время сломал несколько ребер и четыре пальца на левой руке. Бил бы и дальше, но у него снова отнялись ноги. И он, сообразив, что я уничтожила результаты трехлетних стараний врачей, взбесился и приказал Тилону ар Улеми превратить мою жизнь в кошмар. Тот обрадовался и отнесся к этому делу с невероятным пылом!

– Найта, милая, чуть-чуть спокойнее, ладно? – мягко попросил я, когда почувствовал, что в Даре женщины начали чувствоваться «льдинки». Увы, не помогло, и мне пришлось прикасаться губами к ее затылку: – Их уже нет, и никогда не будет. А у тебя есть девочки и я…

– Есть… – эхом повторила она и попыталась вжаться в меня еще сильнее. А когда я накрыл ее бедро коленом, снова почувствовала себя в безопасности и потихоньку начала успокаиваться: – Так вот, этот самый Тилон, взяв пример с отца, тоже стал называть меня продажной девкой и развратницей. И повторял эти слова каждый раз, когда меня ломал. Почему – не знаю. Может, ему просто нравилось, как они звучат? А так как ломал он меня очень часто и очень добросовестно, то все, что он говорил и делал, стало вызывать страх. Так как всегда сопровождалось болью и унижениями.

– Нейл, сколько раз я тебе говорила, что связь с ее прошлым надо оборвать⁈ – крайне недовольно поинтересовалась Амси в личном канале. – Ты тянешь и никак не можешь на это решиться, а прошлое постоянно напоминает о себе, расшатывая и без того нестабильную психику этой женщины!

– Твоими стараниями страхов во мне почти не осталось… – пока я вдумывался в слова призрачной хозяйки, продолжала Дарующая. – Зато появилось умение отвечать ударом на удар. И я, услышав голос Бранвен, захотела отомстить. Даже за то, к чему она не имеет никакого отношения…

– Все, достаточно, я понял… – выдохнул я ей на ушко. А когда она послушно замолчала, решил последовать совету искина: – Прошлым летом в храме Пресветлой появилась на свет Найта ар Эвис. Вэйлька подарила ей божественную красоту и очарование, Тина – ум и знания, Алька – уверенность в себе и бесстрашие, Майра – надежность и добросовестность, а я – умение владеть мечом, мощный Дар, семью и новую жизнь. Жизнь, каждый миг которой наполнен любовью, теплом и счастьем. Первое время ей было тяжело, ведь для того, чтобы наслаждаться появившимися возможностями, приходилось перешагивать через страхи, сбрасывать оковы старых представлений о нормальном и слепо верить своим создателям. Но мы были рядом – день за днем вкладывали в нее свои души, доводили до ума внешность, добавляли знаний, оттачивали навыки, помогали познавать себя и окружающий мир. И добились своей цели – она превратилась в воительницу, способную порезать на ленточки любого мечника этого мира, обрела Дар, равных которому не было даже у псионов Ушедших, и стала моей Тенью. То есть, поверила и в себя, и в нас, верно?

– Да…

– Скажи, какое слово во фразе «Ты моя Тень» греет тебе душу больше всего?

Найта не задумалась ни на мгновение:

– «Моя»!

– Тогда почему ты им не пользуешься? Ведь это слово – самый лучший щит на свете! Спрячь за ним сердце – и тебя не сможет ранить никто и ничто! Вот смотри, Тилон был ублюдком! Да, БЫЛ! Пока не сдох. А ты – моя! И счастлива. Каждый миг новой жизни! Ведь теперь ты можешь делать все, что угодно – прыгать с вышки в океан и ночевать под нижними лапами заснеженных елей, рубиться на мечах и заниматься у Сарджа, синтезировать умопомрачительные платья и наслаждаться вкусом мороженого! И, что самое главное, делать все это не в одиночестве, а в компании тех, кто тебя по-настоящему любит…

– Ты прав, так совсем не больно! – после небольшой паузы обрадовано заявила Дарующая и попробовала «щит» на прочность. Сама:

– Отец пытался меня сломать, но тоже сдох. А я твоя… И счастлива до безумия! Когус меня изнасиловал и тоже сдох. А я твоя… И буду твоей, пока дышу…

Следующих минут десять Найта вытаскивала из памяти воспоминание за воспоминанием и уничтожала все, что ее когда-либо пугало, утверждением «А я твоя». Воспоминаний было много. Кошмарных, болезненных, жутких и в любое другое время вызвавших бы во мне желание убивать. Но в этот раз я вслушивался в каждое слово несчастной женщины и радовался. Ведь ее Дар, вместо того чтобы обжигать вспышками холода, становился все жарче и жарче, а эмоции переполняло ощущение безграничного счастья. Мало того, если в самом начале этой «войны с прошлым» она описывала самые неприятные моменты, очень осторожно подбирая слова, то ближе к концу этого монолога окончательно расслабилась и начала гордиться каждой «победой». А когда к этой гордости добавилась вера в меня, Найта захотела убрать все страхи сразу – «игриво» толкнула меня попой и сдвинула мою ладонь выше. Так, чтобы она накрыла ее левую грудь:

– Да, чуть не забыла: я твоя развратница и твоя продажная девка! И это мне очень-очень нравится: я задыхаюсь от счастья, когда ты мною любуешься, млею от твоих объятий и прикосновений, готова на все ради поцелуев и жажду продаваться за время, проведенное со мною, за тепло твоей души, мягкие игрушки и мороженое!

– Правильнее говорить «твоя любимая развратница» и «твоя любимая продажная девка»! – уточнил я, поцеловал Тень в шею под ушком, как-то почувствовал, что ей не хватает самой малости, чтобы окончательно принять новую картину мира, и… неожиданно для самого себя очень осторожно и ласково сжал упругое полушарие. Как оказалось, не зря – «прислушавшись» к новому ощущению, женщина вдруг обмякла и облегченно выдохнула:

– Спасибо…

А через несколько мгновений нервно хихикнула:

– С ума сойти, первый раз в жизни чувствую себя чистой, как свежевыпавший снег, и легкой, как перышко! А еще, ты будешь смеяться, мой Дар стал раза в полтора сильнее!!!

– Не буду… – мягко улыбнулся я. – Ты просто окончательно открылась!

– Так и есть… – провернувшись в моих объятиях и заглянув в глаза, предельно серьезно сказала она. – Я поверила в то, что ты никогда не сделаешь нам больно, не бросишь одних на произвол судьбы и не позволишь нас обидеть никому на свете! И теперь мне плевать на прошлое и будущее, на законы и правила приличий, на стыд и любые страхи: я буду рядом, пока дышу, стану такой, какой ты хочешь, и никогда-никогда не предам…

[1] Алиенна ар Эвис – урожденная ар Лиин. Дайна – вдова предыдущего главы рода.