Текст книги "Эвис: Неоднозначный выбор (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Пока девушки пересказывали «подвиги» этого самого Клеща, наследник престола потихоньку багровел. Причем одновременно от гнева и от стыда. А когда истории иссякли, и девушек снова начало охватывать отчаяние, с мольбой посмотрел на меня.

Я отрицательно помотал головой, запрещая ему называть свое настоящее имя, а затем заговорил сам:

– Этого вашего Тимо можете не бояться: если Тарг сказал, что отправит вас в свой манор, значит, десятины через полторы-две вы там и окажетесь.

«Торренка» посмотрела на меня взглядом, полным неизбывной грусти:

– Спасибо за желание помочь и вам, арр, но под Клещом не только вассалы арра Глонта, но и вся городская стража, Олунгский Разбойный приказ, пять сотен воинов из Дитренской тысячи, наемники и мытари!

Тут не выдержал Сангор:

– В самом начале весны нашему роду объявило войну посольство Хейзерра. Эта война закончилась Первым Весенним Ненастьем, во время которого ВСЕ хейзеррцы, имевшие хоть какое-то отношение к нападениям на нас, БЫЛИ УБИТЫ!

– А самая выносливая хейзеррка, как-то пережившая… э-э-э… внимание арра Нейла, была отправлена к Геверу Гленну с соболезнованиями! – хохотнул развеселившийся принц. – Что интересно, с тех пор прошло два месяца, но Похотливый Старикашка до сих пор не прислал королю Зейну даже возмущенного письма!

– Так вы те самые Эвисы, которые… – оглядев всех нас по очереди, недоверчиво начала самая старшая из девиц, черноволосая и голубоглазая красавица лет двадцати. Потом наткнулась взглядом на Найту и сглотнула: – Ага, те самые: вот и аресса в костюме торренской наемницы!

– Аресса Найтира по прозвищу Метель! – с настоящей гордостью и в голосе, и в эмоциях представил Дарующую принц. – Одна из трех инеевых кобылиц, которых объездил Нейл Повелитель Ненастья!

– Она самая! – подтвердила моя Тень. – И раз мой муж сказал, что Тимо Клеща вы можете не бояться, значит, так оно и есть…

…Несмотря на полученное обещание, в середине следующего дня девушки подъезжали к Олунгу, сотрясаемые нервной дрожью. Увидев на воротах мытаря и десяток воинов в цветах Глонтов, опустили взгляды, вжали головы в плечи и постарались сделаться как можно незаметнее. Чем, естественно, привлекли к себе внимание доброй половины вояк.

– О-о-о, какие девчушки! – заулыбалась щербатая орясина с не единожды перебитым носом и порванной нижней губой, потом заметила, что «девчушки», собственно, не одни, и грозно нахмурила брови: – Хто такие? Куда претесь?

Сангор, оказавшийся к нему ближе всех, неторопливо выпростал левую ногу из стремени, от всей души вбил каблук сапога в челюсть недоумка, а затем уставился в глаза дернувшемуся десятнику взглядом, ненамного более теплым, чем у Найты:

– Вы так приветствуете всех гостей города, или исключительно Нейла ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья⁈

Не знаю, что именно обо мне слышал этот десятник, но его эмоции полыхнули диким ужасом:

– М-мы… мы так не при– … приветствуем вааще никого, арр! Это он-а, придурок Михан, сам! И за енто бу– … будет наказан… батогами!!!

Сангор задумчиво оглядел бездыханное тело десятника, затем его подчиненных, нехотя убрал десницу с рукояти меча и недовольно поморщился:

– Что ж, вам повезло. Что дальше?

– Э-э-э, а скока вас… ну-у-у, всего? – подал голос мытарь.

– Арр Нейл, его супруга, восемь воинов сопровождения и сорок девиц.

Мытарь закатил глаза, видимо, попытавшись сосчитать, сколько с нас причитается, но получил локтем в бок от десятника и ойкнул. А сам десятник гостеприимно повел рукой в сторону захаба и «ослепительно» улыбнулся щербатым ртом:

– Добро пожаловать в Олунг! Можете проезжать!

– Ничосе! – потрясенно выдохнула «торренка» уже по ту сторону стены, наткнулась на насмешливый взгляд Террейла и несмело улыбнулась.

Найти мальчишку, жаждущего проводить нас к Разбойному приказу, оказалось несложно: стоило Сангору подкинуть на ладони пару-тройку медных монет, как рядом с ним возникла целая стайка поджарых, жилистых, явно недоедающих, но очень целеустремленных подростков. Услышав, что именно нас интересует, старший, как ни странно, оказавшийся самым мелким, отправил с нами сразу пару «подчиненных». Одного в качестве проводника, а второго приставил к нам на все время пребывания в «его» городе.

Мысленно повеселившись серьезности его подхода к зарабатыванию денег на приезжих, я коротко кивнул «главе», показывая, что подтверждаю негласный договор, и поехал следом за проводниками. А уже минут через десять оказался перед самым крупным зданием Олунга, в котором, как нам рассказали словоохотливые мальчишки, располагалось сразу все городское присутствие: на первом этаже – Разбойный приказ, на втором – Ночной, на третьем – логово Клеща, а на четвертом – Почтовый, голубятня и гильдия наемников. Впрочем, о том, что в этом здании постоянно кипит жизнь, можно было догадаться и без подсказок. У здоровенной коновязи было привязано десятка три лошадей; справа от центрального входа стояло аж восемь небольших, но не таких уж и дешевых карет; а на площади, в центре которой, кстати, располагалось Лобное место, шарахалось вряд ли меньше пятой части населения города.

Появление нашей кавалькады не могло не вызвать интереса – не успели мы подъехать к коновязи, как к нам подошел мужчина лет эдак сорока и как-то уж очень нагло и бесцеремонно поинтересовался именами и целью прибытия. Ни ливреи, ни одежды в цветах владельца манора на нем не было, а представляться он почему-то счел необязательным, поэтому мы проехали мимо. И, видимо, чем-то его уязвили, так как этот недоумок имел глупость оскорбить Сангора, двигавшегося первым:

– Эй, ты, носатый, а ну-ка живо слазь с лошади, беги ко мне и отвечай на вопросы!

Не могу сказать, что нос этого моего вассала был значительно больше носа, скажем, Фиддина или Дитта, но десятник обиделся не на шутку: спешился, кинул поводья Террейлу, подошел к охамевшему олунгцу и взмахнул ножом. Потом спокойно развернулся, посмотрел на меня и поинтересовался:

– Кого вы бы хотели увидеть первым, арр?

– Начальника местной Псарни[5]. Или того, кто в ней за старшего…

Тем временем вопли обезображенного мужчины и гомон толпы привлекли внимание обитателей присутственного дома, и из центрального входа повалили вооруженные люди. Точнее, шестеро волкодавов, неполный десяток воинов в цветах Олунгов и двое благородных, судя вставкам в одежде, гордо развернутым плечам и задранным подбородкам, приходящихся близкими родственниками арру Глонту.

– Что тут происходит? – заверещал младший, не преодолев и половины расстояния от крыльца до нас.

Второй, постарше, орать не торопился – внимательно оглядел наш отряд, некоторое время пытался сообразить, какой род использует черный с серебром, и вспомнил. Правда, только тогда, когда наткнулся взглядом на Найту. Впрочем, выводы он решил перепроверить. На всякий случай:

– Я – Арвел ар Олунг, глава Разбойного приказа этого манора. С кем имею честь?

– Нейл ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья, Найтира ар Эвис по прозвищу Метель, десятник Сангор ар Эвис и воины сопровождения… – представил нас Террейл, очень толково выделив Сангора из общей массы моих вассалов.

Толпа мгновенно затихла. А арр Арвел расцвел в ослепительной улыбке:

– Рад видеть вас в маноре моего сюзерена! Надеюсь, вам у нас понравится. И… вы не объясните, что тут произошло?

– Во-он то безносое быдло сначала оскорбило моего вассала, а затем потребовало, чтобы он спрыгнул с лошади, подбежал к нему и отвечал на его вопросы! – так же мило улыбнулся я. – А еще имело наглость обратиться к нему на «ты»!

– Арр Лелуш иногда бывает несколько резковат… – скрипнув зубами, выдохнул ар Олунг.

Я равнодушно пожал плечами:

– Небезопасная привычка. Откровенно говоря, я сильно удивлен, что он умудрился дожить до таких лет.

– Вы понимаете, тут, на Окраине, нравы немного проще, чем в столице.

– Да и мы не привыкли усложнять: наказали за оскорбление и забыли.

– Ладно, Бездна с ним с Лелушем! – сообразив, что в ситуации с безносым недоумком мы со всех сторон правы, буркнул арр Арвел. – Раз вы, въехав в Олунг, первым делом направились к зданию присутствия, значит, вам тут что-то надо. Может, я смогу вам помочь?

– Сможете! – подтвердил я. – Вчера на рассвете на деревню Долгая Балка напали шарты, вырезали большую часть населения, похватали все самое ценное, забрали четыре с лишним десятка пленниц и умчались в сторону границы.

– Простите за вопрос, арр, но вы ничего не путаете? Дело в том, что позавчера мимо этой деревни проезжала патрульная полусотня и ничего такого не заметила.

– Не путаю. Шарты следовали за этой полусотней от самой границы, чтобы их следы не привлекли внимание разъездов. И обратно отправились по ним же.

– Сколько их было? Хотя бы приблизительно?

– Сорок один клинок… – ответил я. затем кивнул братьям, и парни, спешившись, начали сбрасывать с заводных лошадей переметные сумки со страшным грузом.

– Что там? – нахмурился глава местной Псарни.

– Головы! – бесстрастно ответил я. – Как я и сказал, сорок одна штука.

– То есть, вы хотите сказать, что догнали отряд степняков и вырезали его целиком⁈

Я обжег его ледяной стужей:

– Вы сомневаетесь в моих словах⁈

– Нет, конечно! Как вы могли такое подумать⁈ – отшатнувшись, затараторил мужчина. – Просто шарты, да еще и у себя в степи – противник страшный! Кстати, если кому-то из ваших людей требуется помощь лекаря, то…

– Мои люди не получили ни царапины. Что их там было-то, этих шартов?

Арр Арвел оглядел моих вассалов, выискивая следы ран, дырки в кольчугах и плащах, но ничего не нашел и рассыпался в комплиментах. Слушать пустые славословия мне было лениво, поэтому я дождался первой же паузы и заговорил:

– Если мне не изменяет память, то за головы лиц, разграбивших, спаливших или вырезавших любое поселение размерами от двадцати дворов и более, полагается вознаграждение в один золотой.

– Э-э-э… да, вы правы, арр! Но, прежде чем выдать это самое вознаграждение, я должен убедиться в том, что Долгая Балка уничтожена.

– За моей спиной – абсолютно все жители этой деревни, выжившие во время нападения. Можете пройтись и осмотреть – у каждой девушки на правом плече опухоль, появившаяся после вывиха, ноги сбиты в кровь от пробежки пешим по конному, а… у некоторых присутствуют и другие признаки, однозначно свидетельствующие о пребывании в плену…

Ар Олунг качнулся было по направлению к ближайшей, но услышал мою следующую фразу и остановился:

– … только особой необходимости в проверке я не вижу. Ибо моего слова и этих голов должно быть более чем достаточно!

– Ну да, так и есть… – нехотя согласился он. Потом повернулся к бывшим пленницам и скомандовал: – Так, девки, слазьте с лошадей, ведите их к коновязи за зданием присутствия, а затем заходите в этот дом и поворачивайте направо. Да поживее…

От эмоций, которыми сопровождалось это распоряжение, меня аж передернуло – он уже прикидывал стоимость «добычи», выбирал самых красивых и млел от сладострастия!!!

– Арр Арвел, вы забываетесь! – не без труда справившись с желанием зарубить ублюдка на месте, процедил я. – Лошади трофейные, поэтому принадлежат мне. И девушек спас тоже я, поэтому собираюсь отправить их в манор одного из своих людей.

Ублюдок пошел пятнами и… отрицательно помотал головой:

– Они уроженки Олунга!

– А что, манор вашего сюзерена уже не является частью Маллора⁈ – глядя на мужчину, как волк на ягненка, спросил принц. – Или законы Шандоров для вас не указ⁈

– Мы чтим законы нашего верховного сюзерена! – насмешливо посмотрел на него глава Разбойного приказа. – Но некоторые особенности жизни на Окраине приучили нас к внимательности и к добросовестности. Поэтому девушек сейчас проводят в опросную, осмотрят, зададут им нужные вопросы, составят все необходимые документы и отправят дежурный десяток в Глубокую Балку. Затем…

– Лоннер? – рыкнул я, не став дожидаться, пока мужчина закончит перечислять все, что ожидает пленниц в ближайшие несколько дней.

– Да, арр?

– Сопровождаешь Найту! – распорядился я, потом посмотрел на арра Арвела и добавил: – Девушки будут заходить на опрос по одной. Опрашивать их придется в присутствии моей супруги. А осматривать будет дозволено только лекарю-женщине. И убереги вас Пресветлая отнестись к бедняжкам без должного уважения!

Мужчина, за спиной которого к этому времени скопилось человек тридцать местных вояк, решил показать зубы:

– Вы, кажется, забыли, что говорите с начальником Разбойного приказа! Но я напомню. И не постесняюсь сказать, что вмешиваться в ход расследования я не позволю никому!

– А придется, арр! – холодно усмехнулся я и вытащил из-за ворота жетон Ночного приказа: – Мои полномочия куда шире и весомее ваших. Так что займитесь делом и организуйте опрос пострадавших в соответствии с моими требованиями. И, кстати, точно такой же «таран» есть и у моей супруги.

Арр Арвел растерялся и не нашел ничего лучше, чем заявить, что ему надо посоветоваться с управляющим манора.

Я пожал плечами:

– Советуйтесь. Но сначала распорядитесь принести мои деньги, ибо этот вопрос мы уже обсудили и пришли ко вполне определенным договоренностям.

Побагровевший ар Олунг скрипнул зубами и затерялся в толпе. А я подозвал к себе Террейла и послал его в Почтовую службу – отправить сообщение отцу от моего имени. Само собой, не одного, а в сопровождении Сангора.

Не прошло и десяти минут, как в оперативном канале раздался возмущенный голос Стеши:

– Эти уроды решили, что бессмертны: ты представляешь, они на полном серьезе обсуждают, какое количество людей потребуется, чтобы арестовать вас по обвинению в «вероломном нападении на отряд союзного рода степняков»!

– О, как! – восхитился я, спешиваясь. Потом повернулся к Найте и требовательно мотнул головой. А когда она скользнула за мое левое плечо, жестом приказал следовать за нами еще и Лоннеру.

Через толпу местных вояк мы прошли, как раскаленный прут сквозь масло. Поднялись на порядком обветшавшее крыльцо, аккуратно открыли дверь, нашли лестницу и неторопливо двинулись наверх. На третьем этаже слегка задержались – ждали, пока Лоннер сбегает в Почтовый приказ за Шандором-младшим. А потом, в компании с принцем, вломились в логово Клеща и, следуя указаниям Стеши, добрались до нужного кабинета. По дороге отправляя в беспамятство и хорошенечко связывая всех, кто попадался на пути.

Врываться непрошеными в кабинет управляющего манором не стали. В смысле, некоторое время стояли у неплотно прикрытых дверей и слушали планы, которые так неосторожно обсуждала эта парочка. А когда Тимо ар Олунг собственноручно написал и подписал приказ об аресте «человека, выдающего себя за Нейла ар Эвиса, и его сообщников», все-таки не удержались и завалились в гости.

Клещ возмутился. Его сородич – тоже. Но мы пребывали не в самом лучшем расположении духа, поэтому пропустили их возмущение мимо ушей, забрали приказ об аресте вместе с письмом командиру полутысячи, расквартированной в городе, в котором управляющий требовал выделить для ареста шайки преступников «лучшую сотню воинов». И настоятельно попросили хозяев кабинета рассказать о том, чем они вообще тут занимаются. Кстати, просили очень убедительно – после того, как я повесил на них петельки воли, в компании с «Таргом» и Лоннером от души помяли пленников ногами. Дабы их говорливость никого не удивила. А когда сочли, что борцы с несправедливостью достаточно мотивированы, начали задавать вопросы.

Дар Наказующих не подвел, и наши жертвы заговорили. Более того, вывалили на нас столько грязи, что нам с Найтой захотелось как можно быстрее вернуться на остров и хотя бы на десятину забыть об этом мире. Увы, такой возможности не было, поэтому пришлось заняться делом – выяснить у этих ублюдков имена причастных к творящемуся беззаконию, а потом вырезать практически весь Разбойный приказ, две трети Ночного и половину гильдии наемников.

Когда с первой половиной воздаяния было покончено, а невиновные в преступлениях повышены в должности, мы вытащили управляющего и главу Разбойного приказа из здания и обнаружили, что площадь забита народом практически целиком. Мы с Найтой двинулись вперед, по коридору, который сам собой образовывался перед нами, а Террейл с Лоннером и конвоируемые ими Олунги двинулись следом.

До Лобного места добрались без каких-либо происшествий и в мертвой тишине. Поднявшись на помост, оказались над людским морем и увидели море зевак, собравшихся посмотреть, что такого происходит в их обычно тихом городе.

Я особо не тянул – жестом приказал парням поставить обоих душегубов на колени, поднял руку, заставляя загомонившую толпу замолчать, и заговорил:

– Я – Нейл ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья, доверенное лицо короля Зейна Второго, Шандора и сотник Ночного приказа королевства Маллор. В вашем городе только что случилось Первое Летнее Ненастье – я и воины моего рода уничтожили большую часть виновных в похищениях и торговле нашими соотечественницами. Да, я не оговорился – управляющий манором Олунг Тимо по прозвищу Клещ, а также главы городского Разбойного и Ночного приказов с помощью своих подчиненных похищали ваших сестер, жен и дочерей, насиловали, а потом продавали шартам!

Толпа взорвалась слитным многоголосым воплем. Дав горожанам выплеснуть первую, самую острую вспышку ярости, я снова поднял руку, дождался относительной тишины, и продолжил:

– Как я уже сказал, большую часть лиц, замешанных в этом преступном промысле, мы уже вырезали. А судьбы тех, кому повезло не оказаться в здании присутствия во время Ненастья, я передаю в ваши руки – через пару колец новый временный глава Разбойного приказа и несколько его невиновных подчиненных закончат переписывать списки с именами выживших ублюдков и вынесут их на крыльцо…

В загомонившей толпе мгновенно образовались течения и водовороты: горожане, жаждущие принять участие в охоте, и просто любопытные устремились к дому. А я, призвав олунгцев к тишине очередной раз, закончил свою речь:

– А теперь пришло время воздать болью за боль! Для этого нам потребуется пара прочных кольев и несколько помощников. Желательно, мужчин, потерявших близких по вине этих двух выродков…

[1] Роустон – небольшой городок на Дитренском тракте.

[2] Старший выжлятник, занимающийся воспитанием гончих псов.

[3] При похищении женщин шарты сначала намеренно выбивают пленницам плечевые суставы, а затем связывают «промокашкой». При этом связки повреждаются – сопротивляться насилию или готовить побег с бездействующими руками практически невозможно.

[4] Гельд – королевство на востоке Маллора. Гельдцы – порода очень дорогих лошадей. Темно-гнедые – масть, считающаяся наиболее работоспособной. Торренец – тоже порода лошадей. Только крупнее и злее.

[5] Псарня – жаргонное название главного здания Разбойного приказа в Лайвене. А его сотрудников обычно называют волкодавами.

Глава 4

Первый день третьей десятины первого месяца лета.

К Полуденным воротам Лайвена мы подъехали в середине третьей стражи. Увидев мои родовые цвета, десятник, надзиравший за порядком в толпе желающих попасть в город, сорвался с места и унесся в караулку, что при солидном излишке веса выглядело забавно. Тем не менее, уже через пару минут он вылетел обратно в сопровождении пары Незримых. Убедившись, что десятнику не померещилось, парни засуетились – один метнулся к мытарю, что-то шепнул ему на ухо и тут же рванул к коновязи. А второй подбежал ко мне, представился и сообщил, что им приказано обеспечить нашему отряду беспрепятственный проезд по городу. Естественно, отказываться от предложенной помощи я не стал, поэтому обрадованный Незримый вскочил на коня, подведенного напарником, и направил его к захабу.

Ехали быстро, чаще объезжая заторы, чем их расталкивая. Поэтому до ворот в Верхний город добрались за каких-то полчаса. А когда проехали и через них, я отправил Сангора и троих его парней в Разбойный приказ сдавать головы тех душегубов, которые попались нам по дороге из Олунга. Остаток пути до дворца прошел под многоголосый гвалт в общем канале – мои дамы, соскучившиеся до безобразия, а потому заблаговременно отправившиеся «в гости к Манише», возмущались из-за каждой задержки на нашем пути, кляли «крайне нерасторопных Незримых», «бездельников, слоняющихся по городу вместо того чтобы заниматься делом» и так далее. Во время двухминутной задержки в Черных воротах дворцового комплекса, вызванной тупостью кучера ар Лоусов, умудрившегося вырвать заднюю ось кареты об одну из створок, они верещали так, что мы с Найтой невольно заулыбались. А когда на подъезде к Серебряному Двору я подхватил Дар Вэйльки и плеснул в души своих женщин всем тем, что хотел дать им почувствовать во время долгой разлуки, чуть не разревелись от счастья. Пришлось поумерить накал чувств и ускориться. Благо Террейл не меньше меня соскучился по родным и был готов спешиться и сорваться на бег.

До Королевского крыла дошли за считанные минуты. Втроем, ибо вассалов я оставил внизу. Кивнули знакомым стражникам, переступили порог большой гостиной и замерли. В смысле, замерли мы, Эвисы, а принц, сделав еще несколько шагов, остановился перед Зейном, встретившим его в центре зала, и склонил голову:

– Здравствуй, отец! Рад видеть тебя в добром здравии. И… благодарю за урок!

Шандор скосил взгляд на меня и вопросительно мотнул головой. А когда увидел утвердительный кивок, то облегченно перевел дух и радостно облапил наследника:

– Здравствуй, сын! Я тоже рад тебя видеть!

Потом выпустил Террейла из объятий, отступил на пару шагов и с интересом оглядел его с головы до ног:

– Смотрю, подтянулся, высох, заматерел…

– Главное не это, отец… – без тени улыбки сообщил принц. – Благодаря арру Нейлу, арессе Найтире и остальным Эвисам я начал видеть, слышать и думать!

Король несколько мгновений пристально смотрел в глаза сыну, а когда что-то там разглядел, удовлетворенно хлопнул его по плечу, подошел ко мне и сжал в объятиях:

– Здравствуй, брат! И огромное тебе спасибо…

– Здравствуй, Зейн! – улыбнулся я скорее эмоциям, которые ощущал в душе короля, чем тем словам, которые он произнес. – Всегда пожалуйста!

Шандор от избытка чувств приложился дланью к моему плечу, а потом шагнул к Тени:

– Здравствуйте, аресса Найтира! Спасибо и вам…

Ответить на приветствие Дарующая не успела, так как в этот момент одна из дверей большой гостиной распахнулась, и в нее влетела королева, сопровождаемая меньшицами короля, толпой детей и моими красавицами. На этот раз привычка держать лицо в любых ситуациях ей изменила – увидев старшего сына, женщина охнула, пролетела разделявшее их расстояние и принялась вертеть беднягу, как тряпичную куклу. Видимо, выискивая следы ужасных ран или жутких лишений. При этом она не замолкала ни на мгновение – рассказывала, как не спала ночами, как плакала, глядя на его портрет, как стражами смотрела в окна, выходящие в парк, и прислушивалась, не раздастся ли топот копыт. При этом не солгала ни разу. И ни разу не преувеличила – я почувствовал это по ее эмоциям, а Амси подтвердила.

Зейн смотрел на жену, тискающую сына, с умилением. Потом наткнулся взглядом на моих женщин, замерших на пороге, и добродушно усмехнулся:

– Можете забыть о правилах приличий и поздороваться с супругом и главой рода!

Конечно же, о правилах приличий мои дамы не забыли – поблагодарили короля за великодушие, неторопливо подошли к нам с Найтой и по-очереди скользнули в мои объятия. Но даже тот минимум чувств, которые они продемонстрировали окружающим, заставил Шандора пошутить:

– Да уж, чувствую, сегодня в Обители Вечной Стужи[1] будет жарко!

– Повелителю Ненастья жарко всегда и везде! – отшутилась Майра. – Ибо все тепло, которое есть в наших душах, принадлежит ему одному.

– Нейл, что ты сделал с моим сыном⁈ – влезла в их перепалку Маниша.

Ее возмущение было наигранным, поэтому я задумчиво оглядел Террейла и виновато развел руками:

– Ну да, порядком запылился! Но если его отмыть…

– Он стал жилистым и сухим, как бойцовый пес! И взгляд у него теперь намного жестче, чем был раньше!

– Что делать с взглядом, откровенно говоря, не знаю. А откормить, вроде бы, не так уж и сложно: если шесть-восемь раз в день пичкать его сдобными булками и не позволять шевелиться, то он снова наберет нужный вес и станет намного мягче!

– Только не это! – рассмеялся принц. – Меня вполне устраивает нынешнее состояние. И… я сейчас скажу ужасную вещь: Нейл, мне будет очень не хватать пробежек пешим по конному!

– Территория вокруг дворца не такая уж и маленькая, да и коней у Шандоров, вроде бы, пока хватает… – ухмыльнулся я. – Так что ты имеешь возможность стать родоначальником нового увлечения.

Найта мечтательно подняла взгляд к потолку:

– Вы только представьте: дней через десять по всем аллейкам дворцового комплекса, на которых хоть раз будет замечен бегающий принц Террейл, запорхают благородные дамы в платьях с кринолином. Одной рукой они будут непринужденно держаться за позолоченные стремена породистых гельдцев, а второй томно обмахиваться веерами…

Наследник престола представил себе эту картину и заржал:

– Может, им подкинуть идею сторожевых засидок?

– Поберегите свои нервы, ваше высочество! – посоветовала Стеша. – Если при вашем приближении каждый второй куст начнет превращаться в призывно улыбающуюся благородную даму с зелеными волосами, зеленым лицом и в зеленом платье, то вы перестанете покидать дворец…

…Обсуждать итоги нашей поездки в присутствии жены, меньшиц и младших детей Зейн не захотел, поэтому следующие полчаса мы, в основном, веселились. Принц описывал свои впечатления от первых тренировок, ночных бдений, ночевок на открытом воздухе и купаний в ручьях и речушках, а мы с Найтой добавляли отдельные штрихи, дабы его истории выглядели смешнее, беззаботнее и не пугали Манишу. Во время обеда в малой трапезной и в кругу одних Шандоров приблизительно в том же стиле обсуждали «ужасы» странствий по «кошмарной жаре» Полуденной Окраины. А после завершения трапезы оставили наследника престола на растерзание матери, отцовских меньшиц, братьев с сестрами и супруг, и перебрались в кабинет к Зейну. Всей семьей. Где и рассказали все, что происходило на самом деле.

Король слушал предельно внимательно. А еще задавал вопрос за вопросом, уточняя непонятные или недостаточно хорошо описанные моменты и делая какие-то пометки на листе пергамента. Гневался, можно сказать, в меру. То есть, изо всех сил сдерживал рвущиеся наружу эмоции до того самого момента, пока я не добрался до визита в Олунг. А после описания Первого Летнего Ненастья все-таки вышел из себя и изрубил в щепки очередной стол.

Закончив, извинился, заставил себя вернуться в кресло и попросил продолжать. А когда я разобрался и этой частью повествования, скрипнул зубами:

– С арра Глонта спрашивать бесполезно: ему уже за восемьдесят, и он потерял Свет еще лет восемь тому назад. Единственный из его сыновей, Реммис, в маноре не появляется года четыре, так как не нашел общий язык с первой меньшицей отца, которая вроде бы всем там заправляет. Впрочем, можешь не забивать себе голову – с ними и с руководством полутысячи, расквартированной в Олунге, я разберусь сам. Поэтому рассказывай дальше.

Я и рассказал. Об обратной дороге и уничтожении двух приличных шаек разбойников и нескольких помельче. А потом озвучил свои выводы, касающиеся изменений в поведении принца. И самом конце процитировал ту фразу, которую Террейл выдал на памятном перекрестке накануне «встречи» с шартами.

Король задумчиво пожевал ус, затем подозвал к себе Недвира, что-то шепнул ему на ухо и жестом отмел все возражения телохранителя. А когда тот вышел из кабинета, снова посмотрел на меня:

– Значит, так. Все, что ты сделал в Олунге, я одобряю и подтверждаю. А для того, чтобы более никто не сомневался в твоем праве говорить и карать от моего имени, получишь жетон тысячника Ночного приказа с золотыми мечами.

Я мысленно хмыкнул: этот жетон был в разы весомее обычного «тарана» и давал своему владельцу практически неограниченные полномочия.

– И еще: раз мой сын взялся за ум, то я начну его ставить в глазах будущих вассалов и подданных. Поэтому завтра вечером, на приеме, посвященном его возвращению из боевого выезда, я сообщу следующее: узнав, что я отправляю тебя на Полуденную Окраину для негласной проверки деятельности Пограничной стражи, Ночного и Разбойного приказов, а также гильдии наемников, Террейл вызвался отправиться с тобой, дабы составить собственное мнение обо всем, что там происходит. По дороге он вместе с вами вырезал несколько крупных шаек разбойников, на границе помог уничтожить шартов и освободить их пленниц, а в Олунге принял участие в Первом Летнем Ненастье.

– Имеет смысл добавить, что Террейл взвалил на свои плечи заботу обо всех освобожденных нами пленницах… – добавил я. – В частности, отправил их в свой манор и подарил им будущее.

– Хороший штрих к его новому образу! – обрадовался Зейн и подался вперед. – Что-нибудь еще?

Я кивнул:

– Думаю, что в рассказе об участии принца в уничтожении шартов будет нелишним подчеркнуть, что отряд из сорока воинов одного из самых хитрых и боеспособных родов Степи пал под мечами всего одного десятка маллорцев, не получивших в том бою ни единой царапины. А тем, кто засомневается в такой высокой оценке этих шартов, можно сообщить, что, на момент нашего отъезда с Окраины ни одному роду, кроме того, который уничтожили мы, не удалось прорваться сквозь густую сеть разъездов и захватить пленников!

Король задумчиво подергал себя за аккуратно подстриженную бородку и удовлетворенно кивнул.

– А еще стоит отметить, что без малого три десятины принц жил жизнью самого обыкновенного воина. То есть, проводил в седле весь световой день, совершал длительные конные переходы, спал на попоне, укрывшись плащом, ел то, что готовил сам или его товарищи по оружию, и все такое.

– Вот в этом никто не усомнится: Террейл загорел, как ты и твои супруги, сбросил весь лишний вес и повзрослел… – усмехнулся Зейн. А потом спохватился: – Да, чуть не забыл! Привези на прием всех тех вассалов, которые участвовали в этом походе – я хочу их отблагодарить. И, заодно, еще раз подчеркнуть свое отношение к твоему роду.

– Хорошо, привезу… – пообещал я.

В этот момент в кабинет вернулся Недвир, и протянул королю небольшую шкатулку.

Зейн заглянул под крышку, вытащил из нее жетон и протянул его мне. А когда забрал старый, повернулся к моим женщинам:

– До завтрашнего вечера Нейл мне не понадобится. Так что можете его забирать…

…Когда Оден, дежуривший на улице, чтобы не прозевать нашего появления, завопил на всю Служивую слободу, что я вернулся, по моим чувствам сразу же шарахнуло всплеском радости от всех обитателей особняка. А их сознания, которые я чувствовал в два Дара, тут же рванули к воротам. По моим ощущениям, бегом и плавясь от радости. Поэтому, въехав во двор и увидев улыбающиеся лица, я улыбнулся в ответ: