Текст книги "Когда сойдутся тени (СИ)"

Автор книги: Варвара Еналь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

Кей замерла на минуту. Кровь прилила к ее лицу и жаром запылали щеки. Откуда он знает о Томе?

– Ты можешь сказать, что с моим братом? – быстро спросила она старейшину.

Тот покачал головой:

– Я знаю только то, что знаешь ты о своем прошлом. Будущее и настоящее в вашем мире я не могу видеть. Я не могу видеть мир, из которого ты пришла, это пространство для меня закрыто. Но я чувствую твою боль, Кей.

Кей молчала. Голубые глаза Тнумо казались глубокими и безмятежными, как воды древнего океана. Какой-то тихий, умиротворяющий свет, казалось, сиял в этих глазах, и когда Тнумо вновь заговорил, Кей почувствовала необычность и важность его слов.

– Я принес знание от Отца, – сказал он, – ты будешь меня слушать?

Тнумо говорил о постоянной и неизменной любви Создателя. Говорил о том, что Отец любит своих дочерей, каждую в отдельности. И она, Кей, занимает отдельное место в Его планах. Может, Кей никогда не видела своего земного отца, но Тот, Кто превыше всех, всегда видел ее. И если так случилось, что Кей пришлось пережить много боли и разочарований, Создатель, тем не менее, хранил ее, потому что она всегда была в планах Бога. Небесный Отец знает ее боль, знает ее переживания, и Он желает дать покой и мир. Желает дать утешение своей девочке.

– Я принес тебе утешение, Кей, – говорил Тнумо, и его простые, теплые слова переворачивали сердце.

– Ты – сильная девочка. Ты перенесла немало трудностей и испытаний в своей жизни, но сохранила свое сердце в чистоте. И какие бы грозы и бури не пронеслись над твоею головой, ты выстоишь, не потеряв чести и достоинства, и в твоем сердце, Кей, всегда найдется любовь для тех, кто оставлен и отвержен. Ты знаешь, что значит быть отверженной, и считаешь себя недостаточно хорошей для того, чтобы тебя любили. Но Создатель любит и принимает тебя такой, какая ты есть. Создатель называет тебя достаточной, хорошей и любимой. Ты испытываешь гнев, но этот гнев помогает справиться с болью. Бог зовет тебя, Кей, с твоей болью, с твоим гневом, – Бог зовет тебя, и ты не можешь не ответить. Отец зовет свою девочку. Пастух разыскал свою овечку. Я знаю, Кей, ты уже слышишь Его голос.

Теперь сердце Кей было открыто, она внимала необыкновенным словам Тнумо, и ее неимоверно трогала мысль о том, что Создатель знает ее лично, и послал откровение специально для нее. Это было так важно, так важно – знать, что она небезразлична для Всемогущего, Всезнающего Бога.

– Создатель избрал тебя для Суэмы, – медленно и выразительно звучали слова Тнумо, – ибо ты – сильная духом. Но твоя сила не в ненависти, а в любви. Ты сильная не потому, что ненавидишь своего отчима, а потому, что любишь брата. Ненависть только обременяет тебя и сжигает твое сердце. Но ты не обязана носить это бремя. Отпусти свою боль, освободись от ненависти – мир и покой наполнят тебя. Ты можешь чувствовать себя любимой, потому что так оно и есть. Ты любима, Кей. Желаешь ли ты быть свободной?

Желает ли она? Кей вдруг так ясно поняла, что желает, давно желает, но никак не может приблизиться к Святому и Великому Богу. Страх и неуверенность удерживали ее, и какими важными и нужными стали слова Тнумо о божьей любви к ней. Не упреки, не обвинения в убийстве, злости, ненависти. Ни одного упрека, только слова о ее достоинствах. Создатель видит в ней достоинства. Он ее ценит, она нужна Богу…

Как долго Кей не могла найти нужный путь, верную дорогу, чтобы достичь Отца. Как долго она не осмеливалась открыть перед Ним свои раны, боясь опять почувствовать боль. Но Отец Сам достиг ее, и Его присутствие утешало и врачевало. Дверь открылась, ее приглашали, ее звали, ее признали достойной и назвали любимой. Желает ли она приблизиться? О, она так давно этого желает!

Кей молча кивнула, ощущая на своих губах вкус слез.

– Тогда попроси об этом. Ты чувствуешь присутствие Отца? Он здесь сейчас. Ты – не сирота, Кей, ты – не отверженная. Отец слышит твои молитвы, видит твои слезы.

– Что я должна говорить? – тихо спросила Кей. Она чувствовала легкую дрожь во всем теле и сильную бурю в душе.

– Говори, что хочешь. Просто открой уста и молись. Пришла пора исцелить старые раны.

И Кей обратилась к Отцу. Это была самая страстная, самая искренняя, самая честная молитва в ее жизни. Она никогда и ни с кем не говорила так открыто и просто о своих несчастьях. Она никому не открывала свое сердце, если не считать той ночи у костра. А теперь ей так легко стало говорить, так легко просить прощения. Слова сами собой срывались с ее губ. Кей просила у Бога прощение за неверие, за злость, за убийство. И она чувствовала, что сама может прощать, и что это так хорошо – прощать и отпускать боль. Она знала, она была уверенна, что Отец ее слышит. Ее молитва услышана. Ее слова дошли до небесного престола.

Великолепный, ослепительно-яркий свет наполнил горницу – так видела Кей. Свет, в котором не оставалось места ничему мрачному и темному. Он проникал в самые скрытые уголки ее души. Видел ли Тнумо этот свет, Кей не знала, но она почти физически ощущала, как золотистое, искрящееся свечение проникает внутрь ее, и от него убегает то, что давило, сковывало, принижало ее. Мрак и боль ушли из ее сердца – как будто большие, черные птицы, хлопая крыльями, покинули помещение. Кей видела этих птиц, но страха уже не было, она не испугалась.

– Ты принимаешь любовь, – проговорил Тнумо, – потому что это – истина. Ты – любимая дочь Небесного Отца. Тебе уже не надо считать себя отверженной и нелюбимой. Потому что это – ложь. Правда состоит в том, что Создатель тебя знает и любит, Кей. Тебя и твоего брата.

Как сильно чувствовала Кей присутствие Отца в этот момент в маленьком домике!

– Мы просим во Имя Сына, – закончил ее молитву Тнумо.

В горнице стало тихо. Не шевелился лежавший под столом Папоротник, молчал Грэг.

Тнумо посмотрел на Кей своими голубыми, необыкновенно теплыми глазами, и девушке показалось, что он видит ее чувства, понимает ее мысли.

Но Тнумо просто сказал:

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я предсказал твое будущее?

Кей лишь молча приподняла брови.

– Но я не могу это сделать. Над твоим и моим будущем, над нашим общим будущем нависла угроза. Злые силы стараются поглотить Суэму, а вместе с ней и будущее всех, кто здесь живет. Грядет час испытаний для всех нас. И тебе я могу сказать только одно – ты выстоишь, потому что силу тебе дает любовь.

Глава 8
Каменная Петля. Натасхеп

Суэмские плащи доставали до пят. Собранная в многочисленные складки у шеи, плотная ткань свободно облегала фигуру, надежно защищая от ветра и дождя. Зимой плащ, подбитый мехом, был незаменим, его носили и мужчины и женщины, и фермеры и воины. Он будто являлся символом Суэмы, как зеленые флаги на башнях Такнааса, как ореховые деревья на улицах городов, как травянистые холмы, тянущиеся на север, как разрушенные города мудрых, что темными пятнами лежали на суэмской земле.

Плащ, который держала Кей в своих руках, был именно такой – темно-синяя, шерстяная ткань, подкладкой которой служила беленькая овчина. Рукава и капюшон оторочены заячьим мехом, на широком подоле – искусная вышивка. Он казался тяжелым и мягким, от него исходил приятный запах новой вещи.

Утром этого дня, последнего дня их пребывания в селении Тнумо, Гауна и ее сестры принесли для Кей подарки в вместительном плетеном коробе. Среди тканей, шерстяных ниток, игрушек и коробочек со сладостями лежал этот плащ. Кей не могла не восхититься им, она все гладила рукой мягкую овчину, рассматривала вышивку и вдыхала приятный запах.

– Зачем тебе еще один плащ, Кей? – спросил Марк.

Он сидел в горнице за столом и занимался стрелами для лука.

Джейк и Тэн у печи укладывали запасы продуктов в сундуки – завтра с раннего утра их отряд должен был покинуть гостеприимное поселение Тнумо.

Кей пожала плечом, ответила:

– Очень даже кстати. Из Такнааса я с собой брала два теплых плаща. У одного подол весь в грязи – а чистить его неудобно в дорожных условиях – а во втором плаще я готовила у костра, он уже местами прожжен и пахнет дымом. Так что хороший плащ мне очень даже пригодится. А этот плащик, – Кей снова провела рукой по мягкой ткани, – мне очень нравится.

– Что ж, логично, – согласился Марк.

Джейк, уложив в сундук последние мешочки с сахаром и чаем, сказал, обращаясь к Марку:

– Что это ты женской одеждой заинтересовался? Помоги лучше нам с Тэном занести сундук с провизией в фургон.

– Ладно, пошли занесем.

В горнице остались только Кей и Галиен, игравший на коврике с Грэгом. Те три дня, что отряд прожил в Обители Пастухов, Джейк, Марк, Галь и Тэн обедали и ужинали в домике Кей. Она догадывалась, чья это инициатива, но уточнять не стала. Ей нравилось, когда они собирались вместе, она любила молитвы Джейка, пение Марка и великолепную игру на скрипке Галиена. Кто знает, что ждет их в Каменной Петле, какие трудности опасности встретят они на пути, потому, пока вокруг них дружественные стены, можно наслаждаться теплой беседой и красивым пением.

– Ты изменилась, – сказал вдруг Галь, и Кей удивленно посмотрела на него.

– Ты словно вся светишься, – продолжал парень, и в его серых глазах так ясно читалось восхищение.

– Я не знаю…

– А я тебе говорю, что ты изменилась. Даже взгляд стал другой. У тебя необыкновенно красивые глаза.

Холодок пробежал по жилкам Кей. Слова Галиена так живо напомнили ей Лэстина. Его кулон все еще висел у нее на шее, словно памятка о том, как злые силы сломили ее друга. Злые силы! Создатель, храни Суэму от них!

Кей не хотела, чтобы Галиен засматривался на ее глаза. Слишком еще свежа была память о Лэстине. Но перемену в себе она и сама чувствовала, хотя никому еще не рассказывала о визите Тнумо. Кей смутилась, но в этот момент в домик зашла Гауна, принесла ужин – тушеный картофель с мясом в большом казанке. Она каждый вечер приносила горячий ужин в домик Кей – жители селения заботились о своих гостях. Кей принялась накрывать на стол, Гауна ей слегка помогла, и Галь больше ни о чем не стал спрашивать.

Гауна вместе с ними не ужинала, они сидели впятером, не считая маленького Грэга.

– Ну, вот, завтра утром снова в дорогу, – сказал задумчиво Джейк.

– К Каменной Петле выберемся только дня через три, – уточнил Марк, – Холмы Белого Пуха довольно обширны. Но в селениях останавливаться уже не будем. А там, за Каменной Петлей – Речные долины Хагоси, за которыми рукой подать до Лионаса.

– Лионас находится в горной местности. Нам еще проезжать через Перевалы Ветров, – подсказал Тэн.

– Там не опасно, – ответил ему Марк, – опасно только в Каменной Петле.

– Да хранит нас Создатель, – просто сказал Джейк.

После ужина Марк взялся за гитару, а Галь за скрипку. Кей собрала посуду со стола и собралась помыть, но Джейк неожиданно обратился к ней:

– Ты ведь примирилась с Отцом, так? Я очень рад за тебя, – Джейк тепло улыбнулся, – мы все рады. И у нас есть для тебя небольшой подарок. На память об этом событии.

После этих слов Галь положил на стол резную деревянную шкатулку, в которой лежал кожаный пояс с серебряными пряжками и небольшим кинжалом.

– Я знаю, что ты девушка мирная и скромная, но личное оружие может пригодиться даже мирным и скромным в нынешнее время. Поэтому мы решили подарить тебе этот небольшой клинок, – проговорил Джейк, – в этом есть смысл. Слово Создателя – самое лучшее оружие, и когда мы знаем его, мы вооружены. Потому читай Его книгу и вооружайся.

Джейк замолчал. Кей восхищенно рассматривала искусно выполненные ножны клинка, витую рукоять и серебряные пряжки на поясе.

– Он такой красивый, спасибо, – сказала она.

– Только смотри, не балуйся им, это все-таки оружие, – серьезно сказал Марк, но Кей догадалась, что он шутит.

– Этот кинжал ковали мастера Лионаса, – негромко пояснил Тэн, – в Лионасе самые лучшие оружейные мастера.

– Может, расскажешь нам о себе, – вдруг сказал Джейк, – долгое время ты молчала, и я догадывался, что не все гладко было в твоей жизни. Но теперь, возможно, ты чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы говорить о своем прошлом.

Кей кивнула и посмотрела на сидящего рядом с ней Марка. Тот спокойно, без улыбки, сказал:

– О нашем с тобой разговоре у костра я никому не рассказывал. Но если не хочешь говорить – не надо.

Кей почувствовала, как теплая, сильная ладонь Марка легла на ее руку. Ей стало легко и спокойно благодаря его поддержке.

– Да, я расскажу о себе, – сказала она.

И это было правильно и верно – поделиться с друзьями тем, что причиняло столько боли. Теперь Кей это понимала. Теперь она знала, что никто не осудит ее и не отвергнет. Она была уверенна в тех людях, которые были рядом с ней. И она была благодарна Создателю за них.

По Холмам Белого Пуха двигались три дня. На четвертый день, утром, отряд въехал в горное ущелье, узкое, как каменный колодец. Отвесные стены, уходя ввысь, закрывали собой большую часть неба, и только полоска облаков виднелась над головами. На заброшенной дороге не росло ни одной травинки, лишь хрустел под копытами зернистый щебень. Голоса здесь звучали гулко, как в пещере, и какая-то странная, необъяснимая жуть витала над скалами. Неуютно было в этих безлюдных местах.

Стало довольно холодно, задул морозный, северный ветер. Кей, сидящая с малышом Грэгом верхом на Дорогуше, надвинула на глаза капюшон и прикрыла мальчика широкими полами своего нового плаща.

Тнумо выделил пятерых воинов в провожатые для отряда, и Кей видела впереди высокие, черные древки их копий. Провожатые, хорошо знавшие эти места, двигались уверенно и спокойно, казалось, что их не тревожили ни серый сумрак ущелья, ни гнетущая тишина. Вскоре каменистая тропа повела вверх по скалистому склону, поднимаясь узким, опасным уступом. Колеса фургонов заскрипели, подминая острые камешки, отряд вытянулся вереницей. Негостеприимная дорога ущелья осталась далеко внизу.

Поднялись на плато. Оно представляло собой ровное пространство с зеленовато-синей травой и россыпью острых, сколотых камней. На этих склонах водились дикие козы – Кей заметила их белые шкуры на соседних вершинах. Но кроме коз – ничего живого. Лишь резкий, холодный ветер с буйной яростью набросился на путников, словно возмущаясь столь наглым вторжением в свои просторы.

С вершины плато Каменной Петли Кей и увидела Натасхеп – заброшенный город мудрых, свидетель давно минувших времен. Безмолвными, мрачными руинами лежал он внизу, в окружении суровых скал, но Кей поразили высокие остатки его домов – некоторые из них насчитывали больше десяти этажей. Сложенные из каменных плит, эти стены печально глядели на мир слепыми глазницами высоких и необыкновенно широких оконных проемов. Лишь земля под этими стенами, заросшая колючими кустарниками и травой, казалась живой. Синеватая дымка окутывала верхушки тонких, похожих на минареты, башен, что поднимались выше всех руин. У некоторых башен уцелели остатки мостов, которые, по-видимому, и были тем третьим ярусом для электромобилей.

Руины Натасхепа не походили на Такнаас, скорее они напоминали Кей о современных городах ее мира. Что-то неуловимо знакомое мерещилось в этих полуразрушенных стенах. А когда-то здесь жили люди, умные, талантливые, прозванные за свою тягу к знаниям мудрецами. Они строили города, изобретали, любили, рождали детей. Они поклонялись Создателю. А теперь где они? Не найти ответа среди заброшенных руин. Стали ли они навеки проклятыми или так и погибли, оставшись верными своему Отцу?

Кей почувствовала, как больно и грустно защемило ее сердце. Неужели ее любимый Такнаас ждет такая же участь? Не должно быть такого, не должно! Да сохранит Создатель Суэму!

Кей задержалась на краю плато, не в силах оторвать взор от мрачных, печальных руин. И в этот момент снизу, из-под самого края обрывающейся земли бесшумно и плавно, словно призрачная явь, возник громадный ящер. Он был гораздо больше зменграхов, и его широкие, серо-зеленые крылья закрыли перед Кей весь свет. Бесшумно возникнув, он надвигался на девушку темной массой. Из его разинутой пасти вырвалось клокочущее шипение, словно что-то булькало у него в глотке.

Кей поняла, что ничего не успеет сделать – ни развернуть вставшую на дыбы лошадь, ни убежать вместе с ребенком. Громко заплакал испуганный Грэг, дико заржала Дорогуша.

Откуда-то сбоку рванулся Галь, закричал что-то резко и ударил надхега по морде мечем. Видимо, удар был силен, а может, громкие крики спешащих на выручку воинов испугали ящера, но он не стал нападать, рванул задними лапами Галя за плечо и взмыл вверх, гулко, сильно хлопая крыльями.

А Кей уже окружили воины с копьями, выкрикивая:

– От, надхег! От, надхег!

Громкие голоса мужчин и едкий запах масла тхинобо на копьях пугали животное, оно взмывало еще выше странным, чудовищным силуэтом.

Судорожно бился в истеричном плаче Грэг, шарахалась и вставала на дыбы испуганная Дорогуша. Залитый кровью Галиен лежал в траве у обрыва. Все произошло очень быстро, и все было похоже на кошмарный сон. Странными, короткими картинами врезались Кей в память и побелевшее лицо Марка, и черный силуэт надхега в беловато-сером небе, и кровь Галиена на траве. Что-то говорил ей приближающийся Джейк, Тэн пытался успокоить испуганную лошадь, но Кей словно находилась в кошмарном, вязком сне и слова не доходили до нее. Она в бессильном ужасе смотрела, как Самэйн помогает Галиену подняться и вытирает кровь с его разбитого лба, и прижимала к себе кричащего Грэга. Страх парализовал ее, лишил способности здраво мыслить, ввел в ступор.

– Кей, передай мне Грэга, слышишь меня? Кей! – слова, прозвучавшие требовательно и властно, заставили ее вздрогнуть. Марк стоял около лошади, протянув к ребенку руки. Машинально повинуясь, Кей передала ему мальчика.

– Тебе надо перейти в фургон, там будет безопасно, – Марк говорил громко, но ветер относил его слова в сторону, – Джейк и Самэйн позаботятся о Галиене. Надхег вряд ли повторит нападение, но вам лучше быть в фургоне. Давай, я помогу тебе.

Кей оперлась о его руку. Ладонь Марка была сильной, твердой. Ее тепло успокаивало. Ни капли дрожи, ни капли колебания. Он решительно обнял Кей за плечи, другой рукой прижимая ребенка.

– Мы едем дальше и побыстрее, – крикнул Самэйн.

Краем глаза Кей успела заметить, как Галя перенесли в фургон Джейка. Отряд тронулся вперед.

Марк поднялся в повозку вместе с ней, помог снять плащ и раздеть Грэга.

– Я затоплю печь, здесь холодно. Вас надо согреть. Хвала Создателю, что вы оба целы…

Марк говорил зло и отрывисто, быстрыми движениями укладывая дрова в печку.

Кей развязывала тесемки на плащике малыша и чувствовала, как дрожат ее пальцы. Морда хищной твари все еще стояла у нее перед глазами, и что было бы с ней и ее мальчиком, если бы не Галиен?

Марк, наверное, думал то же самое. Он был бледен, и быстрые движения его сильных рук выдавали внутреннее волнение.

– Давай попьем чаю и согреемся, а то сегодня что-то слишком уж холодно, – проговорил он, наливая воду в чайник, – у тебя есть что-нибудь съедобное?

Кей кивнула. Грэг плакал долго, судорожно цепляясь пальцами за одежду девушки и пряча мокрое личико на ее плече. Кей мягко уговаривала его, гладила по спинке, целовала лобик.

– Нет, я боюсь, я боюсь, – причитал мальчик.

Но, наконец, сон сморил его, и он уснул, прижавшись к ней и всхлипывая во сне. Кей держала его на руках, целовала мягкие щечки, влажные от слез, и ей было ужасно жаль своего малыша. Нельзя так пугать маленького, нельзя – думала с горечью она.

Марк, стараясь двигаться как можно тише, приготовил чай и нашел в буфете сухарики и баночку с вареньем. Все это он поставил перед Кей на табурете, пристроился рядом на полу, глянул потемневшими глазами, сказал, тихо и медленно:

– Хвала Создателю, что ты жива. С ума бы сошел, если бы с тобой что-то случилось. Простить себе не могу, что не досмотрел за вами. Я теперь в долгу перед Галиеном, – он отвернулся, провел рукой по волосам, взлохматив их, зло добавил, – зараза такая, тварь поганая…

Почему он в долгу перед Галиеном, Кей не поняла, но видела, что Марк зол, ему хочется ругаться, но в суэмском языке нет крепких выражений. Ярость, тревога, беспокойство так ясно читались в его взоре, когда он снова посмотрел на Кей.

– Грэг сильно испугался, – тихо сказала она, поглаживая спинку малыша.

– Я видел. Мне очень жаль его. А ты сама как, пришла в себя?

– Немного. Надо бы узнать, как дела у Галиена, насколько он сильно ранен. Может быть, Джейку нужна моя помощь…

– Я потом узнаю. Если бы Джейк не справлялся без тебя, он бы сказал. Посижу немного с тобой, не хочу оставлять одну. Ты пей чай, пока горячий. Шоколада в буфете я не нашел, но сухарики с вареньем тоже не плохо. Грэг уже спит, его можно положить на кровать…

Себе Марк тоже налил горячий напиток в кружку, но даже не притронулся к нему, так и сидел, изредка ерошив волосы и сплетая пальцы рук.

– Боюсь, он проснется, пока буду перекладывать, – ответила Кей шепотом, вздохнула и спросила, – неужели так необходимо было это путешествие, Марк? Я так устала от зменграхов, надхегов, грязи, дождей и костров…

– Я понимаю, что нелегко преодолевать опасную дорогу и не знать зачем… – Марк, отвернувшись, поправил дрова в печи железной кочергой, покусал задумчиво губы, добавил, – Ведь на самом деле и я и Джейк имеем представление о цели поездки. То есть, я хочу сказать, что приблизительно знаю, зачем нас собирает Ник. И об этом догадываются жители Такнаас и Белого Пуха. У Ника было видение для нас троих, и похожее видение было у старейшин Такнааса, у Джейка, у Тнумо. Каждый Знающий пророк в Суэме получил такое видение. Это лишь однажды бывало раньше в Суэме, в те времена, когда была открыта Проклятая Дверь. Тогда тоже для всех старейшин и пророков во всех городах и селениях Создатель дал особое видение о будущем. Вот и теперь, когда Суэма снова оказалась в опасности, Создатель послал видение народу. Ник просил не говорить тебе, он желает разговаривать с тобой сам. Да и мне известна суть видения только в общих чертах. Вот такая непростая поездка у нас, Кей.

Марк замолчал, опять взъерошил свои волосы и отвернулся, стал подкладывать дрова в печь. Он как-будто что-то не договаривал, Кей понимала это.

Но ей было уже все равно. Ужас и страх миновали, она успокоилась. Грэг сладко сопел у нее на руках. Когда он проснется, Кей станет утешать и развлекать его, чтобы память о чудовищной рептилии померкла и не беспокоила малыша. А пока Кей могла насладиться покоем, горячим чаем и обществом Марка. Она надеялась, что надхеги больше не потревожат их караван.