Текст книги "Когда сойдутся тени (СИ)"

Автор книги: Варвара Еналь

В ушах Кей все еще звучали его жаркие слова, она все еще ощущала на своих плечах его сильные руки. Она бежала изо всех сил, но все равно слишком близко слышала за спиной шум погони. Зачем он бежит за ней? Неужели никто не придет к ней на помощь? Почему все это случилось именно с ней?

– Помогите! Помогите мне! – стала кричать Кей.

Услышит ли кто-нибудь, ведь стены домов такие толстые, окна закрыты, улицы пусты?

– Помогите! Помогите! – еще раз закричала Кей.

Как долго Лэстин будет бежать за ней? Его тяжелые военные сапоги так громко стучали за ее спиной. И так близко. Хоть бы добежать до главных улиц, где ездят экипажи и горят витрины больших магазинов.

Наконец Кей увидела помощь.

Из-за угла выбежал мужчина и, с ходу оценив ситуацию, бросился наперерез Лэстину. Кей остановилась, переводя дыхание, быстро оглянулась. То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть и ужаснуться. Не останавливаясь, Лэстин выхватил из-за спины меч, одним движением пронзил бежавшего навстречу мужчину, рывком вытянул меч из тела и перевел взгляд безумно горящих глаз на Кей.

И Кей поняла, что он не остановится, пока не настигнет ее, и что он не пощадит ее, когда настигнет. Кей не стала смотреть, как Лэстин перешагивает через тело упавшего человека, и с криком о помощи бросилась вперед. Она не видела перед собой ничего, кроме уходящей вверх дороги, вымощенной булыжником. Голые ветки деревьев выступали из темноты, и горели окна в домах. Кто-то должен ее услышать! Кей не могла ни о чем здраво подумать, паника охватила ее.

Все произошедшее после казалось ей похожим на призрачный сон. Откуда-то навстречу ей выбежали люди – вооруженные мечами мужчины. Они преградили путь Лэстину и остановили эту жуткую погоню. Кей не могла потом вспомнить, сколько их было. Они окружили Лэстина, кто-то забрал у него меч, кто-то начал связывать руки. Остановившись и тяжело дыша, Кей без слов смотрела на происходящее, смотрела в лицо Лэстину, на его крепко сжатые губы, на темные завитки волос, падающие на крепкую, загорелую шею, на миндалевидные карие глаза, так похожие на глаза Лосанны.

Это же Лэстин, Лэстин, который пел псалмы вместе со всеми, катал на своих плечах маленького Грэга и был надежным и верным другом! Что с ним могло случиться?

Все молчали. В полной тишине мужчины стягивали Лэстину руки, Кей смотрела на него, а Лэстин не поднимал глаз. Все было понятно без слов.

Из-за спины Лэстина появился еще один человек и коротко сказал:

– Он мертв.

Кей поняла, что говорили про того человека, которого ударил мечом Лэстин.

Один из мужчин кивнул и сказал:

– Пошли.

И Лэстина повели вниз, к военным казармам, примыкавшим к городской стене, туда, где он должен был содержаться под стражей.

К Кей подошел мужчина, показавшийся ей знакомым, и представился:

– Я – Вээл, муж Эннани, той самой девушки, у которой ты и Джейк принимали ребенка. Как ты себя чувствуешь? Он не причинил тебе зла?

Слово «зло» гулким эхом ударило Кей по ушам. Она молча покачала головой.

– Разреши, я провожу тебя домой?

Кей передернуло, она отвела взгляд от удаляющихся фигур Лэстина и воинов и твердо сказала:

– Нет. Не надо. Я сама. Я пойду сама.

– Ты уверенна, что с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Я смогу сама дойти.

В этот момент Кей почувствовала легкое прикосновение к своей руке и, опустив глаза, увидела темную, мохнатую голову Папоротника. Но у нее уже не было сил удивляться. Она только сказала:

– Со мной моя собака. Мой пес нашел меня. Теперь я спокойно дойду до дома.

Вээл, заметив пса, согласился:

– Ну, что ж, хорошо. Раз с тобой твоя собака, я отпущу тебя одну. Да сохранит тебя Создатель.

И Кей стала подниматься вверх, к Желтому Дому. Ей хотелось плакать, но слез не было. Было сухо и пусто.

Горе и беда пришли в ее безопасный и такой любимый Такнаас. Она понимала, что только что потеряла близкого друга, и все случившиеся было таким отвратительным, и, может, это она виновата во всем.

Над головой Кей в высоком черном небе не было видно ни одной звезды, и даже маленький Аниес был скрыт чернильной мглой.

Глава 16
Прощальная песня

А в Желтом Доме было тихо, тепло и уютно. Жаркий огонь потрескивал в печи на кухне и в камине гостиной. На крашеном деревянном полу – ни пылинки. Приятно пахло ванильным печеньем и кофе.

Маленький Грэг встретил Кей в коридоре. Такими милыми и теплыми показались Кей его глазенки, так нежно и трогательно обнял он ее за шею. Взяв мальчика на руки, Кей прижала его к себе и поцеловала мягкие щечки.

Из лаборатории вышел Джейк и привычно спросил:

– Как дела?

Кей почувствовала ком в голе и спрятала лицо за малышом. Что ей сказать, как объяснить? Как вообще о таком можно говорить?

– Что-то случилось?

Случилось. Кей слабо кивнула головой, всхлипнув, произнесла:

– Я не могу говорить, – и ушла в свою комнату с малышом на руках.

Жаркий огонь добро подмигивал сквозь круглые маленькие отверстия в печной дверце – заботливая Мит-Итен затопила и здесь. Кей села прямо на пол, покрытый ковром, спустила с рук Грэга.

В глазах стояла горячая влага. Ей надо побыть одной – говорить с Джейком о том, что произошло, слишком тяжело и больно. Она не могла отвечать сейчас на вопросы, не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы.

Как тяжело выговорить слова: «Лэстин стал баймом. Он хотел меня изнасиловать». Потому что это звучало неправдоподобно, жестоко, безнадежно, страшно. Почему это случилось? Почему именно с Лэстином? Это она, Кей виновата? Из-за того, что Лэстин был влюблен в нее? Или из-за того, что она носила брюки? А если бы она ходила только в платье, ничего бы этого не произошло? Может быть, ей надо было ответить на ухаживания Лэстина, может, надо было согласиться стать его женой? Что она должна была делать, и что она делала не так? А, может, и она скоро станет бегать за людьми по городу с ножом в руках? Ведь жила же бестолково ее мать, и отец, и отчим – по сути, отвратительной была жизнь всех ее родных, кроме нее и Тома.

Да, верно это ее вина. На ее руках кровь убитого человека, из-за нее погиб Риверс. Вспомнив об отчиме, Кей почувствовала, как мертвенный холод охватил душу. И глухая тоска заскребла, затерлась внутри, вызывая боль. Она не должна была убивать его. Она совершила страшную ошибку…

Вот и Джейк всегда увещевал не делать ничего такого, что могло бы привлечь в город зло.

Кей понимала, что надо спускаться вниз, надо покормить Грэга, поговорить с Джейком. Но где найти сил для этого? Время словно остановилось, и все заботы, такие привычные и простые, отступили на второй план.

А ведь Джейк ничего не знает. Не знает, что Лэстин никогда уже не будет петь песен вместе с ними, и никогда не будет молиться. Баймы не способны делать что-либо доброе, они не меняются. Обратного пути для них нет. И теперь Лэстин будет воевать против Такнааса, теперь он их враг? Как тяжело даже думать об этом, а принять и смириться – так и вовсе невозможно…

В доме стояла такая тишина, что слышно было, как тикают часы в коридоре. Почему все-таки Джейк не поднимается к ней, чтобы спросить, что случилось?

В тишине Кей хорошо услышала, как хлопнула входная дверь. Марк О'Мэлли – а это был он – громко позвал:

– Джейк! Это я, Джейк, ты дома?

Джейк отозвался, и Марк резко сказал:

– Лэстин переродился, Джейк.

– Я знаю.

– Рассказала Кей?

– Нет, Создатель открыл мне. С Кей пока не стоит говорить – она сильно переживает. Нам всем тяжело, а ей особенно.

– С ней ничего не случилось, Лэстин ее не тронул?

– Нет, не ходи к ней. Пойдем, я должен закончить перевязки, а потом поговорим и помолимся.

Значит, Джейк все знает. Кей вздохнула. Откуда он мог знать? Что значит: «Создатель открыл мне»? С Джейком всегда так, он частенько что-то знает и молчит.

Маленький Грэг, до этого игравший на коврике, подошел к Кей, заботливо и удивленно посмотрел ей в лицо. Потом обнял за шею и, картавя, сказал:

– Мама Кей, ням-ням. Поси ням-ням.

«Ням-ням» Грэг называл кашу. Малыш был голоден, его надо было накормить.

В Желтом Доме еще оставались двое раненых: один – командир пограничного отряда Самэйн Саунс, раненый в бедро и только-только начавший подниматься с постели, и второй – рыжеволосый молодой парнишка, ровесник Кей, смешливый и озорной. Его звали Тэн-Эмеи-Саен. Он был ранен в руку, но его рана уже затягивалась, и он вполне мог бы вернуться в казармы. Но Тэн не торопился, поясняя, что жизнь в Желтом Доме его вполне устраивает, и устраивает еда, особенно пироги Мит-Итен. Поэтому он все еще жил у них.

Кей подумала, что наверняка Джейк и остальные мужчины уже поели, и спустилась с мальчиком вниз. В глазах все еще стояли слезы, и разговаривать ни с кем не хотелось. Кухня оказалась пустой. Из-за прикрытой двери в лабораторию доносились голоса, но слов было не разобрать. Значит, и Джейк и Марк сидели в комнате у Тэна и Самэйна. Может, они молились, может, просто разговаривали. В раковине на кухне лежали стопки грязных тарелок.

Перемыв посуду, Кей наскоро покормила ребенка, начинавшего капризничать, и унесла его купать в ванную. Самой ей есть не хотелось – кусок не лез в горло.

Купание всегда нравилось Грэгу. Он переливал водичку из деревянных чашечек, шлепал по воде руками. Занимаясь с малышом, Кей немного успокоилась. Череда привычных дел притупляла боль потери. Желтый Дом, такой родной и теплый, был для Кей надежным пристанищем, под кровом которого она получала утешение и силы для дальнейшей жизни. Этот дом стал для нее символом спокойствия и покоя, лишь в нем она узнала настоящее счастье.

А ведь Кей думала, что теперь, когда она живет в Суэме, никакие горести ей уже не грозят. Самой большой ее печалью была только безответная любовь к Марку О'Мэлли. А теперь хаос и растерянность, горе и беспомощность опять ворвались в ее жизнь. Как теперь жить в Такнаасе, когда такие непонятные вещи происходят с ее близкими друзьями? А вдруг и с Марком такое случиться? Слезы опять полились из ее глаз, но Кей быстро вытерла их. Сейчас не время плакать. Маленький Грэг устал, его нужно уложить в кровать, укачать, спеть песенку.

Грэг уснул быстро, но сама Кей все не ложилась. Глядя на отблески огня, гудевшего в печи, она сидела на полу, все еще думая о Лэстине. Неожиданно постучали в дверь. Это был Джейк. Он спросил негромко:

– Кей, ты спишь?

Не отрывая глаз от огня, Кей ответила:

– Еще нет.

– Может, попьем чай, поговорим?

В голосе Джейка звучали такие знакомые, спокойные и теплые нотки. И Кей поднялась с пола:

– Ладно, хорошо. Я сейчас спущусь.

Часы в коридоре показывали четверть двенадцатого. Довольно поздно – Кей не заметила, как промелькнуло время.

На кухне на столе стоял горячий чайник, рядом с пирогом и конфетами. Джей разливал в две кружки чай, пахнущий ароматными травами. Лекарь казался усталым, двигался медленно, приволакивая хромую ногу, но его глаза были ясными, печальными, спокойными. Кей молча села на стул напротив плиты, в которой догорали поленья. Джейк подал ей кружку чая и большой кусок пирога, негромко заметил:

– Мне кажется, ты не ужинала.

Кей только молча, кивнула.

– Тогда тебе надо поесть.

Потом он осторожно добавил:

– Я знаю, что произошло с Лэстином.

Кей еще раз кивнула:

– Я слышала ваш разговор с Марком.

Тогда Джейк присел на корточки возле нее и заглянул в лицо, внимательно и проникновенно.

– Я хотел бы кое-что сказать тебе, Кей, и я хотел бы, что бы ты поняла меня. В том, что случилось с Лэстином, нет твоей вины, ты в этом не виновата. Это произошло не из-за тебя, и не из-за той одежды, которую ты носишь. Тебе следует забыть те слова, что говорил Лэстин, и не думать о них, хотя это и нелегко. Но это будет правильно. Просто считай, что говорил не Лэстин, а тот злой дух, что действовал через него. Злой дух хотел обидеть и унизить тебя, это обычная его цель. И твои брюки и цвет глаз тут ни при чем, – Джейк говорил медленно, словно о чем-то еще думая, и в его голосе звучали горькие нотки.

– Как ты можешь так много знать? Откуда ты знаешь, что мне говорил Лэстин? – удивленно вскинув брови, спросила Кей.

Она была удивлена тем, что Джейк озвучил все те вопросы, что так мучили ее.

– Я не знаю, что говорил тебе Лэстин. Создатель мне сказал, что я должен сказать тебе.

– И ты слышал голос Создателя?

– Да.

– Ты пророк?

Джейк посмотрел Кей в глаза и серьезно, без улыбки сказал:

– Да.

– А когда… Как это получилось? Как ты поняла, что это – голос Бога?

– Первый раз мне было откровение в Лионасе, много лет назад. Мне приснился необыкновенный сон. Смысл этого сна был в том, что я должен был уехать в Такнаас и купить Желтый Дом на улице, где растут ореховые деревья. Мне три раза снился этот сон, прежде чем я догадался рассказать о нем Нику. И тогда Ник мне объяснил, что это воля Создателя для меня. Как видишь, я так и сделал. Со временем я стал слышать Бога не только во сне, но и наяву.

– Почему ты не рассказывал об этом раньше?

– Не было повода.

– А обо мне Создатель когда-нибудь говорил тебе?

– Говорил.

– И что же? Это ведь не секрет?

– Нет, это не секрет, – Джейк улыбнулся, – помнишь, как попав в Суэму, ты забрела в наш сад и собралась ночевать там на скамейке? Вот, как раз в тот вечер и проговорил мне Бог. Он сказал: «Кей уже пришла. Иди, открывай дверь». Я вышел на крыльцо, позвал Сэма, а вместе с Сэмом появилась и ты.

– Ты все придумываешь, – грустно улыбнулась Кей.

– А у тебя остывает чай. Лучше ешь, пирог очень вкусный, – Джейк поднялся с корточек и подбросил еще дров в печь.

– Джейк, – тихо спросила Кей, – что теперь будет с Лэстином?

– Его вышлют из города.

– Но почему?

– Он стал баймом, Кей.

– Почему, почему это случилось?

– Не по твоей вине. Марк рассказал, что Гзмарданум летал сегодня днем над пограничными стенами. На одной из пограничных башен он пожег шестерых воинов. Пограничники оборонялись, стреляли в него железными ядрами из метательных машин. Марк говорил, что этот обстрел не позволил дракону пролететь над городом, стреляли метко, да и ядра тяжелые. Это заставило дракона отступить. Лэстин принимал участие в обороне. Можно сказать, что он принял удар и не устоял.

– Но он же ни в чем ни виноват.

– После того, как он напал на тебя и убил одного человека, он виноват. Возможно, он испугался. Перерождения нередко начинаются со страха. Но теперь ему нет дороги назад. Он теперь байм. Однажды согрешив, он не остановится.

– Почему, ну почему, Джейк?

– Ты знаешь, кого в Суэме подразумевают, когда говорят «злые силы»? Демонов. Злых духов, которые приникают в Суэму из храма на Верблюжьей Горе. Над Лэстином демоны одержали верх. Я не хотел бы произносить эти слова здесь. Я не люблю говорить об этом, и лучше действительно не произносить лишний раз слово «демоны». И так хватает бед. А слова – они могут стать реальными. Вот, Кей, как бывает. Суэмцы – они не такие, как мы. Один раз согрешив, допустив слабину, они предоставляют свои души во власть зла. И происходит перерождение. И обратно уже нет дороги.

– Ты всегда говорил, что у нас, пришельцев с другого мира все по-другому.

– Да, в нашем мире Сын Создателя приходил на землю и заплатил за грехи человечества. Он искупил нас. Мы – искупленные. Я, Марк, Сэм – Сэм ведь сын май-нинос тоже пришелец. Потому у нас все по-другому.

Джейк еще долго говорил Кей о Боге, о прощении и о пролитой крови. Кей слушала. Джейк всегда настаивал, что Книга Создателя обладает удивительной силой, ее надо знать. Она может оказать помощь в трудный момент.

Неожиданно Джейк спросил:

– Знаешь, сколько лет Хоакину?

Хоакин уже успел поправиться и вернуться на пограничные стены. На вопрос Джейка Кей лишь покачала головой.

– Вот, и он сам не знает, – сказал Джейк, – сбился со счета. Но говорит, что пять сотен точно миновали на его веку. Его отец еще застал первую войну с баймами, хотя и был мальчиком в то время. А его дети являются владельцами огромных фермерских угодий далеко на юге, выращивают зерно, бананы, апельсины. У Хоакина очень многочисленное потомство. И живет Хоакин так долго потому, что он не согрешал. Его жизнь, его труд, его потомство имеют особое благословение. У баймов этого нет. Они не живут так долго. Их жизнь гораздо короче. Их земля дает скудный урожай. К примеру, даже если бы баймы окружили Такнаас и осадили город (да сохранит нас Создатель от этого), жители Такнааса все равно никогда бы не испытывали ни голода, ни жажды. Каждому жителю достаточно было бы просто засеять зерном землю вокруг своих домов, и потом снимать урожай два раза в год. И этого хватило бы с лихвой. В Суэме каждый колос приносит плод в стократном проценте. Сорняки не заглушают всходы, жуки и гусеницы не травят посевы. Даже поливать огороды нет нужды – по ночам исправно льют дожди. И так во всем. Это – особенное Божье благословение на земли Суэмы. Но если суэмцы начнут перерождаться (да сохранит Создатель от этого) – на землю может придти проклятие… Храни, Создатель, Суэму…

Джейк замолчал. Кей медленно пила чай, глядя на угасающий огонь в печи. Джейк сидел около нее и, подняв глаза, Кей поняла, как он устал, и сколько ему пришлось пережить в последнее время. И раненые – ведь первые дни Джейк не спал ночами, выхаживая их, – и тревога за Такнаас, и необходимость постоянно контролировать наличие важных лекарств в аптеке, – все это было на нем. Но Джейк всегда был спокоен, всегда уравновешен. Он всегда знал, что надо делать, и никогда не жаловался, даже на боль в хромой ноге. Кей знала, чувствовала, что является той скрытой силой, поддерживающей Джейка и дающей ему силы для труда. Это – его вера в Бога.

На следующий день Кей точно также поддерживала и утешала Лосанну и Данаэну, как утешал ее саму Джейк.

Вечером пришел Марк. Кей накрывала стол на ужин, Данаэна и Тэн катали Грега на деревянной лошадке. Марк скинул плащ, ботинки, на ходу приласкал Грега – «Привет всадник», и зашел на кухню.

– Здравствуй, мама Кей. Как дела?

Его пристальный взгляд казался теплым и грустным. Кей хотелось смотреть и смотреть в глаза Марка, их синева была такой родной и близкой, такой милой и дорогой. Но она лишь коротко дернула плечом и сказала:

– Все хорошо.

Марк задумчиво произнес:

– Я уезжаю. Завтра утром. Мои обозы отправляются в Лионас, мне надо их сопровождать… Вот, пришел попрощаться. Могу я рассчитывать на прощальный ужин?

Кей почувствовала, как бешено застучало сердце, и растеряно переспросила:

– Куда ты едешь?

– В Лионас. Ник прислал весточку, что хотел бы меня видеть. Мне и самому необходимо ехать. Обозы теперь идут окружным путем. Дороги мало изучены в тех местах – раньше не было нужды объезжать Большой Тракт. Потому надо мне самому прокладывать путь для обозов. Такие вот дела… Завтра, с восходом солнца отправляемся.

Кей, наклонившись над столом, почувствовала, как глаза стали влажными от набежавших слез. Что это с ней? Почему она вот-вот заплачет, прямо на виду у Марка? Она поспешно отвернулась к плите, сделав вид, что занята овощной запеканкой и тушеным кроликом. Она ведь прекрасно знает, что Марк не для нее, почему же она тогда плачет?

Марк за ее спиной сказал:

– Я буду вам писать, тебе и Джейку.

– Ты уж лучше звони с мобильного, – неумело пошутила Кей.

Слова «позвони с мобильного», Кей произнесла на английском – ведь в Суэме не было таких слов, как не было и телефонов.

– О'кей, тебе буду звонить, – также на английском ответил Марк и засмеялся.

Но Кей было совсем не весело. Мысль о такой скорой разлуке повергала ее в ужас. Как далеко от нее будет Марк!

– О чем это вы там говорите? – заглянула к ним Лосанна.

– О любви, Лосанна, – пошутил Марк, но тут же, спохватившись, поправился, – завтра я еду с обозами в Лионас. А к вам зашел в надежде на прощальный ужин.

– Споешь нам на прощание? – спросила Лосанна.

– Только если вы попросите.

Поужинали на кухне. В сборе были все: Кит, Лосанна, Данаэна, веселый Тэн, суровый Самэйн. Джейк сидел во главе стола. Говорили мало, слишком еще свежа была боль утраты. Совсем еще недавно Лэстин был с ними.

Кей думала, бояться ли Данаэна, Лосанна, Кит, Тэн и Самэйн судьбы Лэстина? Хотя Джейк говорил, что бояться нельзя, Создатель сильнее злых сил, и если они Ему верят, то обязательно выстоят. Лэстин испугался, потерял веру, потому переродился. И Кей поняла вдруг, почему Джейк всегда говорит о хорошем, всегда верит в победу, всегда готов утешить и поддержать. Его поддержка нужна суэмцам, видя его твердость и непоколебимость, видя его доверие к Создателю, суэмцы и сами утверждаются в вере, и это помогает им выстоять.

Кей так ясно это увидела, что и сама захотела быть кому-то поддержкой и помощью. Если бы еще иметь такую веру в Бога, как у Джейка.

После ужина, когда мужчины протопили очаг в гостиной, Марк взял гитару и, устроившись на диване, запел. Ему подпевал Тэн, у которого оказался хороший голос. На двух креслах и пуфике разместились девушки.

Суровый Самэйн полулежал на ковре перед камином. Это был уже немолодой воин, закаленный в битвах и сражениях. Он выглядел лет на сорок, но сколько ему на самом деле, Кей не знала. Он был черноволосым и кареглазым. Маленькая, аккуратная бородка придавала чертам его лица суровой мужественности. Самэйн был женат, его жена и дети жили далеко на юге, на обширных родовых фермах. Он скучал по своим шестерым детям и любимой жене, а Кей любила расспрашивать его о семье. Она знала, что ему приятно рассказывать о них, а ей было интересно слушать. Самэйн показывал Кей маленький медальончик – рисованный на эмали портрет родных. Этот необыкновенный, мастерски исполненный портретик словно излучал энергию любви, привязанности, семейных традиций. Всматриваясь в лица четырех мальчиков и двух девочек, а также разглядывая черты лица красивой темноволосой женщины, Кей понимала тоску Самэйна по семье, ведь и ее Том был так далеко от нее, так далеко…

Кей слушала рассказы воина о его родном крае, где столько садов и виноградников, такие холодные ручьи и глубокие озера. Это были рассказы о Суэме, о ее краях, которые лежали далеко на юго-востоке от границ, и не знали ужаса и страха войны.

Именно Самэйн решился заговорить о Лэстине, может, потому, что был самым старшим из их компании, а, может, ему слишком тяжело стало молчать об этом. Рядом с ним на полу сидел Грэг, и Самэйн, строя ему башенки из кубиков, сказал:

– В прошлые годы Гзмарданум не летал над нашими городами. Поэтому у нас почти не было перерождений. А вчера он пролетел совсем рядом над пограничной стеной, от его огня сгорели люди на глазах у Лэстина. Это случилось на смотровой башне. Только Лэстин и остался в живых из всех, кто там был.

– Мне думается, что дракону хорошо досталось от метальщиков ядер, – заметил Марк.

– Ты думаешь, он ранен? – спросила тихонько Лосанна.

– Ничего ему не сделается. Невозможно его ранить, – сказал Самэйн, – его сила велика. Но наша сила больше. Сам Бог – наша сила. Поэтому я знаю, что мы выстоим.

Джейк взглянул на него и добавил:

– По вере вашей да будет вам. Так написано в Книге Создателя.

– Мой прадед участвовал в прошлой войне с баймами, – вновь начал говорить Самэйн, – и он еще был жив, когда я был ребенком. Он мне рассказывал, что суэмцы одержали победу благодаря тому, что верили. Они верили, что Отец за них, и совершит для них дело победы. Их вера была твердой, непоколебимой, поэтому они выстояли. Для нас тоже важно не пускать в себя страх, хотя это и нелегко.

Кей, сидевшая напротив Самэйна на низеньком пуфике, подумала о всех тех воинах, которые уже погибли на этой войне. И, словно отвечая на ее мысли, Джейк сказал:

– Блаженны умирающие верными. Мы знаем, что однажды встретимся с ними, когда дни нашего земного странствия подойдут к концу, и каждый из нас предстанет перед Богом-Отцом.

В Суэме люди считали, что их настоящее отечество на небесах, а здесь, на земле они пришельцы и странники, и их конечный путь странствия – небеса.

– Где же теперь Лэстин, – печально и несмело произнесла Данаэна, и ее нежный голосок музыкой свирели прозвучал в тишине.

Ответом ей было молчание. Лишь тикали часы и трещали поленья в очаге.

Вдруг Марк сказал:

– Лэстин мертв.

– Откуда ты знаешь? – встрепенулась Лосанна.

– Я знаю, потому что видел, как все это произошло. Я должен был конвоировать его за пределы пограничной стены. Мы оба шли пешком, не было необходимости провожать его слишком далеко. Как только мы спустились с пограничных холмов на равнину, я развязал ему руки и передал меч. Наверное, это было глупо с моей стороны, но я не мог отпустить его безоружным к баймам. Лэстин напал на меня, как только получил оружие в руки. Честно говоря, я этого не ожидал. Я защищался. И в какой-то момент Лэстин сам бросился на мой меч. Все произошло так быстро, что не успел я опомниться, как он уже лежал в траве со смертельной раной, – Марк вздохнул и продолжил, – Я опустился возле него и понял, что он умирает. Уже не помню, что говорил ему – в голове у меня стоял какой-то туман. Думаю, Лэстин специально напал на меня, чтобы погибнуть от моей руки…

Марк залез рукой в карман брюк и, вытащив что-то, сказал, глядя на Кей:

– Перед тем, как умереть, он просил передать это тебе, Кей. Его последние слова были о тебе.

В руки девушки легла холодная серебряная цепочка с кулоном-единорогом. Блеснул крохотный глазик-камушек.

И стало больно и грустно каждому из собравшихся. Наступила тишина, и тогда Марк запел песню. Нежная, неторопливая мелодия полилась из под его пальцев.

 
Сбудется сказка, волшебной рекою,
Вечною песней она прозвучит.
Если поверишь и сердце откроешь,
Душу наполнит волшебный мотив.
Старая скрипка наполнит звучаньем
Душу и сердце от сна пробудит.
Если ты веришь, то знай, не случайно
Слышишь волшебный мотив.
 
 
Долгая ночь вдруг прервется,
Если откроешь глаза в этот мир,
Если к тебе прикоснется
В небе рожденный мотив.
 

Как странно и волнующе звучали в устах Марка слова: «Сбудется сказка, волшебной рекою, вечною песней она прозвучит…» Как дерзко блестели его синие глаза, когда он смотрел на Кей. Девушка вдруг поняла, что эта песня предназначалась ей. Какое-то внутреннее чувство, интуиция подсказывала, что Марк именно для нее поет сейчас, именно с ней прощается перед дальней дорогой. И кто знает, когда она в следующий раз услышит его пение?

Мелодия трогала сердце, и волновала душу. И виделись высокие травы, белые, торопливые облака, суровые башни Такнааса.

А Марк все пел, и гитара отзывалась переливами звуков.

 
Знай, это истина, правда от века
В том, что любовь к нам приходит в сердца.
Знай, что с любовью Святой к человеку
Бог посылал к нам Христа.
Знай, словно сказка, любовь все наполнит,
Сердце изменит тебе навсегда,
Чтобы чудесной, волшебной рекою
Течь для других из тебя.
 

– Что это за песня? – спросила Лосанна, как только стихли последние звуки гитары.

– Эту песню я услышал в мирных землях, далеко отсюда, – задумчиво сказал Марк, – в Северных Землях Насаама. Давно я там бывал. Вместе с Ником мы пытались найти Сокровища Мудрых, забрели далеко на Север. В тех краях почти никто не жил, глухие леса и бескрайние пустоши. И вот, на одной такой пустоши увидели мы дом рубленый, огородик, колодец. Нас это удивило – кто может жить в такой глуши? Мы подошли поближе, и нас встретил старик, весь белый, как лунь. Таких стариков я в Суэме не встречал, ни до того, ни после. Увидел нас старик и говорит: «наконец-то вы пожаловали, я вас давно уже жду…» Представляете, оказывается, что он ждал нас и знал, что мы придем. Мы переночевали у него. Его имя – я запомнил – Ламэс-Танос-Аэн. Так он нам сам себя назвал. Рассказал, что живет в этой глуши несколько сотен лет, один. Живет так давно, что перестал годы считать. Общается с Создателем. И сказал нам, представляете, что родился он еще до того, как была открыта Дверь Проклятия на Верблюжьей горе. Ну, глядя на него, мы с Ником ему верили. И вот, эту песню он нам и спел на прощание, и велел мне ее запомнить, и сказал, что песня нам пригодится. И я у него спросил – откуда он может знать Имя Сына Создателя, раз живет в такой глуши, вдали от цивилизации столько лет. Он нам сказал, что родился он не в Суэме, а в нашем мире. Он также май-нинос, как я и Ник. Но рассказывать нам ничего не захотел про себя. Сказал, что уж очень он старый, и все забыл – что у него было в жизни. Забыл свое прошлое, помнит только, как жил он в этой пустоши. Так нам и сказал. Вот такой старик, загадочный. Не знаю, жив ли он еще, но больше таких людей я не встречал в Суэме.

– Про Сокровище Мудрецов вы смогли что-то узнать? – спросил Самэйн.

– Он нам рассказал, что мудрые сделали три сокровищницы: Сокровищница Знаний, Сокровищница Силы и Драгоценная Сокровищница. Что значат эти названия – не смог объяснить. Сказал, что, может, забыл, а может, и не знал вовсе. Давно это было, да и старик действительно выглядел очень старым. Еще старик сказал, что у каждого сокровища, якобы, свой хранитель должен быть, но, скорей всего, все хранители давно умерли, а сами сокровища канули в безызвестность. Еще он нам сказал, что если мы найдет потомка мудрецов, то, может, сможем и сокровища найти. Но кто такой, этот потомок, и где его искать – ничего не смог объяснить. Ни имени, ни названия. Таким образом, ничего мы с Ником не узнали и ничего не нашли. Но песню старик нам спел. Вот так-то.

– Я думал, что в Суэме нет желающих найти Сокровища Мудрых, – сказал Самэйн, – суэмцы не желают, чтобы эти сокровища попали в руки баймов.

– Ну, и мы не стали искать, – ответил Марк.

– Интересно, зачем нужно найти потомка мудрых? – поинтересовался Тэн и подбросил вверх один из кубиков Грэга. Кубик улетел в сторону и глухо стукнул об пол.

– Неужели где-то есть еще люди, которые могут считать себя потомками мудрецов? – не унимался Тэн.

– Живут, почему бы им не жить. Кто-то всегда выживает, – неторопливо, слегка растягивая слова, сказал Джейк.

Он задумчиво потер нос и перевел взгляд на огонь. Да и говорил он словно самому себе, отвечая на свои размышления. Как всегда, он, видимо, знает то, чего не знают другие и молчит об этом.

– Но нам о них ничего неизвестно, – заметил Кит.

– Все это погребено под бременем прошедших лет, – пояснил Джейк, – и если сейчас живут потомки мудрецов, то они таковыми могут себя и не считать, потому что в их роду смешаны и мудрецы и земледельцы. То есть у кого-то прапрадедушка может быть из расы мудрецов, но все остальные предки – это земледельцы. Так что не так это легко – разыскать неизвестного потомка.

– Хотелось бы мне знать, что это за Сокровище Силы, – сказал вдруг Марк, – вполне возможно, что нам бы оно весьма пригодилось в войне с баймами.

– Если мудрые спрятали свои Сокровища, значит, они не хотели, чтобы суэмцы ими пользовались, – предположил Кит.