Текст книги "Когда сойдутся тени (СИ)"

Автор книги: Варвара Еналь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

– У тебя есть еще шоколад?

– Хитрый какой, – улыбнулась Кей, пристраиваясь у костра, – шоколад только для женщин и детей.

– Раненым ведь тоже полагалось.

– Да? Я и забыла, что ты ранен. Ну, ладно, сейчас принесу.

Марк остановил ее, взяв за руку:

– Я пошутил, не ходи никуда. Лучше скажи – испугалась, наверное, зменграхов?

– Что тут говорить… Конечно испугалась. Поганые твари. Хвала Создателю, что кошмар этот остался позади.

Кей посмотрела на Марка, сидевшего на охапке сосновых веток, и сама спросила:

– А ты боишься зменграхов?

Тот покачал головой, потом усмехнулся и ответил:

– Хотел похвастать и сказать, что ничего не боюсь. Но вообще-то боюсь. Во время битвы, как правило, злость побеждает страх. Злость, чувство долга и, – тут он понизил голос и выразительным шепотом добавил, – жажда адреналина.

– Все понятно, – ответила Кей, – а у меня нет жажды адреналина, и я бы сейчас предпочла спать в Желтом Доме, чем скрываться от зменграхов на болоте. А помнишь, Марк, ты обещал мне рассказать, почему расторг помолвку с Кенаан-Ланой?

– Не помню, – совершенно серьезно сказал Марк.

– Ну, так я тебе напоминаю.

Марк опять засмеялся и сказал:

– Ох, уж это любопытство… Ну, в общем-то… Что сказать-то, – он замялся, подкладывая сухие веточки в костер.

Кей выжидающе смотрела на него. Наконец, Марк вздохнул, качнул головой и объяснил:

– Старейшины знали, что мне предстоит далекий путь, опасная дорога. И они знали, что, возможно, я не смогу вернуться… Потому помолвка и была расторгнута, чтобы девочка не ждала напрасно и не была связана никакими обязательствами по отношению ко мне.

Потому, как Марк осторожно и тщательно подбирал слова, Кей поняла, что он что-то не договаривает. Но переспрашивать не стала, – была уверена, что он все равно не расскажет ей.

А Марк, отряхнув руки, сказал:

– Теперь твоя очередь о себе рассказывать.

– А что я могу о себе рассказать?

– О родителях, например. Кем был твой отец?

Кей пожала плечами и искренно сказала:

– Не знаю.

– Как это не знаешь?

– Вообще не знаю. Даже его имени. И не видела его никогда. Я росла с отчимом.

– Ну, хорошо. Тогда кем был твой отчим?

– Выродком, каких мало, – буркнула Кей и спохватилась. Она затронула то, о чем хотела бы помолчать.

Марк удивленно сказал:

– Ого! Что же такого он сделал, что ты так нелестно о нем отзываешься?

Кей, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени, сказала:

– Что делал? Бил меня и моего маленького брата. Особенно, когда пьяный был. Мешали мы ему все время.

– И мать ваша разрешала ему это делать?

– Матери мы еще больше мешали. И ей было все равно, что с нами происходит. Она хотела жить на полную катушку, ни в чем себе не отказывая. Ну, и жила, как хотела. Не готовила нам, не стирала, совсем нами не занималась. Зато частенько собирала у нас дома какую-нибудь тусовку. Компанию приятных людей. А мы с братом сами по себе росли. Отчим только нас воспитывал. Приучал к дисциплине. После его «уроков» я один раз попала в больницу с вывихом руки. А брат – два раза с переломами. И мы всегда говорили врачам, что упали с велосипеда. Правду не говорили, боялись этого козла…

Кей говорила, и слова лились печальной рекой. Она так долго об этом молчала, она так долго хранила в себе эту реку печали, что теперь ей просто необходимо было говорить. И она продолжала рассказывать, всматриваясь в танец теплых оранжевых языков.

– Мы убегали от него, прятались в старых сараях на пустоши, недалеко от дома. Как-то он, пьяный, отправился нас искать в эти сараи. А мы прятались за штабелями досок, сидели, как мыши. Он ходил совсем рядом и ругался. Обещал оторвать нам руки и ноги… Том сидел рядом со мной. Он так боялся, что описался от страха. И плакал. Беззвучно. Только слезы текли по щекам. И нам надо было сидеть тихо и нечем себя не выдать. Он потом ушел, отчим наш, а мы так и сидели полночи в сарае, голодные, замерзшие. Том в мокрых брюках. Домой только под утро вернулись, когда были уверенны, что мать с отчимом спят.

– Убил бы твоего отчима… – жестко сказал Марк.

Кей посмотрела на него и сказала, удивляясь спокойствию своего голоса:

– А я его и убила.

Глаза Марка потемнели, покрытое загаром лицо стало серьезным и злым.

Кей ненадолго замолчала, и он сказал:

– Продолжай.

– Тут особенно нечего рассказывать. У моей матери есть двоюродная сестра. Она живет в соседнем городке. С матерью моей не общается, считает ее чем-то вроде отброса общества. Правильно, конечно, считает. Она, кажется, ходит в какую-то… церковь, – слово «церковь» Кей произнесла на английском, в Суэме такого слова не было, – точно я не знаю. Она предложила оплатить мое обучение в медицинском колледже. С условием, что я буду себя прилично вести. Для меня это был шанс как-то выбраться из того болота, в котором я жила, и потом вытащить Тома. Я согласилась. Уехала, а Том остался.

Кей взяла первую попавшуюся ветку из кучи хвороста и, ломая ее, продолжила рассказ:

– Конечно, я навещала Тома. Как-то приехала к нему, а матери не было дома. Зато приперся пьяный Риверс, принялся орать, как всегда, убил на глазах у Тома его собаку. Я тогда взяла бейсбольную биту и надавала ему по башке. И он умер.

Кей невесело усмехнулась:

– Это оказалось несложно. Потом я села в машину и уехала. В сторону Трех Придорожных Камней. И оказалась здесь, в Суэме. Дальше ты знаешь… С тех пор я живу с мыслями о том, где сейчас мой маленький братишка и с грузом убийства на своей совести.

Она не стала говорить о своем желании покончить жизнь самоубийством. Теперь ей самой это казалось глупостью.

– Ты можешь снять этот груз вины, – негромко сказал Марк, – достаточно просто помолиться и попросить прощения у Отца. И тогда ты будешь искупленной.

Кей бросила на него злой взгляд. Как у него все просто!

– Ты не понимаешь, – устало сказала она, – я не раскаиваюсь. В том-то и дело. Я не могу простить отчима и не могу перестать ненавидеть его. Это – как замкнутый круг. Каждый раз, когда я думаю обратиться к Создателю, я это чувствую. И ничего уже нельзя изменить, ни для меня, ни для Тома. От этого нельзя никуда деться, от прошлого. От того, что было. И мой брат сейчас один с моей матерью, и рядом с ним нет никого, кто бы позаботился о нем, или хотя бы просто любил его… Да что там говорить… Это бесполезно. Я пошла спать. Не хочу больше обсуждать эту тему.

Кей ушла в свой фургон и закрыла за собой дверь. Рассеяно сев на сундук, она обхватила колени руками. Зачем только она рассказала все Марку? Кто ее тянул за язык? У них только стали налаживаться добрые отношения, Кей даже была уверена, что Марк ухаживает за ней. А теперь, что он про нее будет думать? Что она совершенно не подходит к доброй и чистой Суэме? Или что ее место у баймов?

В памяти вновь всплыли солнечные пятна на полу, в доме ее матери. И большие глаза Тома. Зачем она тогда схватилась за эту биту? Или надо было смотреть, как отчим лупит мальчишку? Противно, гадко думать об этом. Уж лучше бы просто пригрозила Риверсу полицией. Ну, подумаешь, надавал бы отчим и ей по шее, не первый же раз…

Нет, не может она просто попросить прощение у Отца и сделать вид, что все забыто. Это будет нечестно. Потому что не до конца раскаялась. Потому что не перестала ненавидеть.

Кей так разволновалась, что все валилось у нее из рук. Надо было протопить печку – в фургончике стало прохладно. Но у Кей то никак не получалось уложить как следует дрова, то слишком быстро гасли спички.

Едва она справилась с этим делом, в дверь постучал Марк:

– Это я, Кей, мне надо перевязать рану.

Кей вздохнула. Она совсем забыла о его раненой ноге.

– Хорошо, – спокойно сказала она, – только никаких разговоров о моем прошлом, вообще никаких разговоров.

– Идет, – быстро согласился Марк.

И Кей впустила его.

Они оба молчали, пока Кей обрабатывала рану и меняла повязку. Когда она закончила, Марк натянул брюки, свои неизменные высокие ботинки и шагнул было к выходу, но вдруг вернулся.

– Кей, – сказал он, глядя ей в глаза, – я не могу уйти просто так, не утешив тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что теперь в твоей жизни все по-другому. У тебя есть Джейк, я, Тэн, – все мы, весь отряд. И каждый готов жизнь отдать за тебя. Мы любим тебя, и одинокой ты уже никогда не будешь. Я просто обниму тебя и уйду.

И он сжал ее в своих объятиях. Кей почувствовала запах хвои, дыма от костра. И еще родной, знакомый запах Марка, и у нее похолодело в животе, и подогнулись колени.

А Марк быстро поцеловал сбоку, возле уха, ее волосы и вышел в темноту.

Глава 7
Холмы Белого Пуха

На следующий день, к вечеру, заболоченный лесок остался позади. Редкие сосенки словно расступились, растаяла сероватая дымка, и, поднявшись по узкой дороге вверх, отряд увидел невысокие холмы, покрытые сочной, зеленой травой. Разошлись тяжелые облака, в петляющей ленте реки заиграли, заблестели последние лучи уходящего солнца.

Холмы Белого Пуха окружала высокая, крепкая стена с зубцами, потому отряду пришлось немного проехать, прежде чем они добрались до ворот, оббитых железом. Воины, охранявшие ворота, без возражений пропустили путешественников, выражая свою радость видеть жителей осажденного юга.

Холмы Белого Пуха простирались далеко на северо-восток, насколько хватало глаз. Их называли еще Обителью Пастухов – так сказал Кей Галиен, много знающий об этих землях. Здешние жители занимались разведением овец и жили в маленьких поселениях, расположенных на склонах холмов.

До ближайшего селения отряд добрался уже в сумерках. Их встретили радушно и гостеприимно. В каждом селении для гостей предназначались маленькие домики, построенные из бревен – деревянные срубы. Впрочем, все дома в селениях, насколько могла видеть Кей, были срублены из цельных бревен, все были одноэтажными, низенькими и широкими.

Кей поселили в совсем небольшом домике – только столовая, совмещенная с кухней, и спаленка. Но, зато, в нем была ванная и горячая вода, и Кей с наслаждением смыв с себя грязь недельного путешествия и выкупав Грэга, удобно устроилась на широкой кровати, застеленной свежим, ароматным бельем. Уснула она мгновенно, и сон ее был таким же крепким и спокойным, как в далеком Такнаасе.

Утром Кей не торопилась вставать. Она долго лежала в постели, наслаждаясь теплом и покоем, и малыш Грэг сладко сопел около ее бока. Кей одной рукой трогала теплые, гладкие пяточки ребенка и чувствовала, как тихая, ясная радость плескается внутри нее. Она вспоминала поцелуй Марка, их прошлый разговор у костра, думала о его синих, дерзких глазах, и это были приятные, светлые мысли, которые не могли надоесть.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда маленький Грэг, наконец, открыл глазки и попросил есть. Кей поднялась и прошла к кухонной плите, шлепая по гладкому, деревянному полу босиком. Кто-то видать приходил утром, хорошо протопил печь и принес кувшин с молоком, горшочек с медом и свежий, еще горячий домашний хлеб. Кей приготовила чай, а маленькому Грэгу дала ломоть хлеба с медом и налила молока.

После завтрака Кей одела малыша потеплее, накинула на себя плащ, подбитый мехом, и вышла с мальчиком на улицу. Перед глазами Кей предстали приземистые срубы, окруженные плодовыми деревьями. Пожелтевшая листва почти вся облетела, солнечные лучи освещали темно-коричневые стволы и четко вырисовывающиеся голые ветви деревьев. За домами располагались огороды, а чуть ниже – крепкие, просторные овчарни и многочисленные овечьи загоны. В низине, между холмами петляла река, на соседних, все еще зеленых холмах располагались такие же селения.

Кей оглянулась и увидела совсем юную девушку в длинном бело-сером суконном кафтане. Ее русые, длинные до пят косы отливали золотом в лучах солнца.

– Хорошего дня вам, благословенные, мое имя Гауна, – сказала она и улыбнулась.

Нежные и тонкие черты ее лица показались Кей необычными – слишком причудливо гармонировали широкие скулы и большие, выразительные, голубые глаза. Народ, живущий в Обителях Пастухов, не походил на южных жителей.

– Меня зовут Кей. Этот малыш – Грэг, – ответила Кей.

– Да пребудет с вами благословение Создателя. Воины вашего отряда собрались в доме моего отца – старейшины этого селения. Моего отца зовут Тнумо, и он желает видеть вас. Я проведу, если вы согласны.

Дом, к которому привела Гауна, такой же низенький, как и все остальные дома, находился на самой вершине холма. К нему вела каменистая, широкая дорожка, огороженная по бокам деревянным заборчиком. Перед самым домом росло дерево, раскидистое, огромное. Его необъятный ствол говорил о не одной сотне лет, пролетевшей над его ветвями. Словно молчаливый свидетель прошедших времен, возвышалось дерево на вершине холма, и высокие травы шелестели у его подножия.

Недалеко от дерева играла ватага детей, чуть дальше несколько женщин возились на огородных грядках.

По темным деревянным ступеням Кей поднялась вслед за Гауной и оказалась в длинном и узком коридоре. Маленький Грэг ступал за ней, держась за руку. Почти в самом конце коридора открылся широкий дверной проем. Кей увидела просторную горницу с кирпичной печью у стены, множеством шестигранных окон и несколькими диванчиками, спинки которых были искусно расписаны яркими красками. Здесь, в этой горнице Кей увидела весь свой отряд.

На диване сидели только Джейк и Мэн, остальные расположились на полу перед печью, на толстых овечьих шкурах. Тут же, на полу стояло блюдо с оладьями и маленькие мисочки с медом. В печи гостеприимно потрескивал огонь, в углах горели маленькие свечки в резных подсвечниках.

На одном из диванов сидел высокий, широкоплечий мужчина с еле заметной проседью в песочного цвета бороде. Его длинные, до плеч, темно-русые волосы удерживал надвинутый на лоб тонкий, серебряный обруч. Вышитые на светло-желтой рубашке цветы казались яркими и необыкновенными. Коричневый жилет обрамляла длинная бахрома, такая же, как на коричневых штанах. Ноги мужчины были босы, а штанины подкатаны. Рядом с ним сидели еще двое мужчин, таких же рослых и светловолосых, но моложе. Кей догадалась, что это и есть Тнумо, а рядом его сыновья.

– Мир тебе и твоему мальчику, милая девушка, – голос Тнумо звучал мягко, неторопливые слова, словно деревянные бусины, казались гладкими и теплыми.

Кей ответила:

– Благословений Создателя вам, вашему дому и вашей земле.

– Садись и угощайся, – просто сказал один из мужчин, сидевших рядом со старейшиной.

– Иди сюда, – тут же позвал ее Марк.

Кей была рада видеть его, но лишь молча кивнула и села рядом. Грэг пристроился возле Джейка и принялся теребить ножны его короткого кинжала.

Тнумо дождался, пока Кей сядет и сказал, словно продолжая начатый разговор:

– Мы рады тем новостям, что вы привезли с юга, хотя они и не утешительны. Вот уже почти полгода, как до нас не доходят никакие сведения о том, что происходит в южных землях. Мы не теряем надежду и веру, мы знаем, что Создатель хранит Свой народ. И для нас – это драгоценная новость, что Такнаас и другие южные крепости противостоят врагу и праведные остаются верными.

– Да будет так, – сказали его сыновья.

– Да будет так, – подхватили воины отряда.

– Да будет так, – нежным, детским голоском повторил за всеми Грэг, рассмешив всех в горнице.

– Мы поддерживали связь с жителями долины Высокого Стебля. Но теперь долины нет, – продолжал Тнумо, – баймы уничтожили ее. Женщины и дети нашли убежище у нас, мы разместили их в наших селениях. Уже начаты постройки домов для семей с долины Высокого Стебля. К сожалению, большинство мужчин долины погибло. Они остались и решили защищать свой край. Это тяжело – отдавать врагу добрую, чистую, благословенную землю, которая кормила и поила, и в которую вложено столько любви. Но Линаэн-Тэнк остался жив. Несмотря на раны, ему удалось добраться до Холмов. И с ним вернулись выжившие – немногие воины уцелели в той битве. Вы сможете навестить Линаэна, если захотите.

– Да, – согласился Джейк, – мы хотели бы поговорить с ним. Думаю, что такая возможность еще будет. Мы хотели бы отдохнуть дня три в Холмах Белого Пуха. С нами девушка, ребенок и раненый, потому небольшой отдых отряду будет нужен.

– Вы можете оставаться в Холмах столько, сколько считаете нужным. Но я должен сказать вам, что безопасного пути из Белых Холмов по равнинам Так-Хааси больше не существует. Эти земли заняты баймами. Холмы Белого Пуха наполовину окружены. На нас не нападают – наша защита очень сильна. У нас не было ни одного перерождения. Но земли на запад и на северо-запад от нас полны злых сил.

– Это значит, что у вас нет связи с севером? – спросил Самэйн.

– Есть, – все так же неторопливо сказал Тнумо, – мы каждую неделю отправляем два обоза с шерстью на север. Это совсем мало по сравнению с тем, что мы поставляли раньше. Я знаю, что в южных землях занимаются разведением овец. Но для севера мы были единственными производителями шерсти. Теперь наши обозы проходят через Каменную Петлю.

– Но через Каменную Петлю невозможно пройти, – медленно проговорил Марк. Лицо его было серьезным, встревоженным.

– Мы проходим. Мы проходим очень близко от разрушенного города мудрых – Натасхепа. Дорога опасна и заброшена, она пролегает по довольно высоким уступам. Но на ней почти нет выходов из подземных галерей, и если успеть преодолеть этот путь до сумерек, то можно избежать нападений наднахтегов.

– В том-то и дело, – сказал Самэйн, – что наднахтеги живут в подземельях Натасхепа. И эти твари гораздо опаснее зменграхов.

– Вы говорите, что ваши отряды два раза в неделю преодолевают Каменную Петлю? – задумчиво спросил Джейк.

– И возвращаются обратно, – невозмутимо ответил Тнумо, – важно проехать Петлю до наступления сумерек. Надхеги активны в темноте.

– Но у нас два фургона, которые едут медленно, и маневренность у них очень низкая, – заметил Марк, – мы можем не успеть выехать из Петли за день.

– Мы доставляем шерсть в повозках. Они, конечно, не так тяжелы, как ваши фургоны, но все-таки едут не быстро. И они успевают. Потому я думаю, что у вас есть шанс преодолеть трудный путь. Даже с вашими двумя фургонами. В любом случае Каменная Петля – единственный путь из Белых Холмов на север.

Кей не знала, кто такие наднахтеги. Само это слово было ужасно сложно выговорить, оно словно застревало между зубами. Но по тому, какими вдруг серьезными и озабоченными стали лица Марка, Джейка и Самэйна, Кей поняла, что стоит опасаться тех, кого здесь называют «наднахтеги».

– Это следует обдумать, – сказал Марк, и, повернувшись к Кей, объяснил:

– Наднахтеги, или надхеги – их еще так называют – это большие ящеры, гораздо больше зменграхов. У них есть крылья, а вместо клювов – мощные зубастые челюсти.

Кей понимающе кивнула, объяснение было исчерпывающим.

– Значит, ваши обозы благополучно доставляют шерсть два раза в неделю и возвращаются обратно… – Самэйн задумчиво потер переносицу, – а нападения на обозы бывали?

– Да, бывали. Обозы всегда сопровождают воины, вооруженные копьями. Наконечники копий мы смазываем маслом растения тхинобо. Для ящеров это сильный яд, впрочем, как и для людей. Иногда достаточно бывает просто запаха тхинобо, чтобы отпугнуть надхегов. Потому, не смотря на то, что путь через Каменную Петлю опасен, мы не потеряли ни одного человека. Для вашего отряда мы сможем дать проводников и копья с тхинобо.

– Это надо обсудить и обдумать, – сказал Марк, – у нас еще будет время. Нам бы хотелось поговорить с людьми долины Высокого Стебля. Мы можем это сделать?

– Конечно, – ответил Тнумо, – мои сыновья проведут вас. А девушка, что приехала с вами, может погостить у моих дочерей. Гауна покажет ей наше селение. Да пребудет с вами мир Отца. И твоему сердцу, Кей, мир и покой.

Кей удивленно посмотрела на Тнумо, ей на миг показалось, что он знает о ней гораздо больше, чем ему могли рассказать воины отряда. Но ее тянул за руку маленький Грэг – он хотел на улицу. Да и воины поднялись со своих мест, поблагодарили за угощение, и Кей поняла, что пора уходить.

Электричество на Холмах Белого Пуха вырабатывали ветряные мельницы. Высокими, молчаливыми стражами возвышались они на склонах, их длинные, металлические лопасти работали без устали, и как-то странно было смотреть на многочисленные ряды этих устройств. Кей удивляло сочетание простого, бесхитростного уклада жизни в Обители Пастухов с довольно сложными технологиями.

Гауна просто пояснила:

– Мельницы для выработки электричества придумали мудрые. А наш народ еще в давние времена выменял эти технологии на шерсть и мясо. С тех пор такие мельницы у нас и работают. Когда-то рядом с Обителью Пастухов находились несколько городов мудрых. Самый ближайший – Натасхеп. Его руины сохранились лучше всего. Баймы до этих мест не добрались, но города заняли надхеги, и никто из жителей не уцелел. А в этом селении живет, в основном, семья моего отца. Пятнадцать сыновей и семь дочерей. Братья мои все женаты, недавно женились двое старших племянников. Из сестер замужем только три старшие. Я и младшие сестры живем с родителями. Самой младшей из нас едва сравнялось пять лет.

Кей уже привыкла к большим, многодетным семьям Суэмы, но такое количество сыновей не могло не удивлять.

До вечера Кей с Грэгом пробыли в доме старшей сестры Гауны, таком же низеньком, деревянном, срубленным из толстых бревен. Вокруг просторного, светлого дома рос фруктовый сад, а чуть дальше, у подошвы холма располагались многочисленные, хорошо устроенные овчарни.

В самом доме было шумно, бегали дети, собаки. Старшие сыновья помогали отцу с овцами, средние несли обязанности по дому. Кей про себя подсчитала, и оказалось, что у старшей сестры Гауны уже девять детей, из которых шестеро – мальчики. Очевидно, подумала Кей, в роду старейшины Тнумо рождаются все больше сыновья.

Грэг наигрался с детьми, вдоволь набегался по просторному, теплому дому, и к вечеру совсем устал. Кей, глядя, как он капризно надувает губки, поняла, что самое время возвращаться в их маленький домик, в котором они провели прошлую ночь. Проводить ее вызвалась Гауна и ее племянники.

Солнце уже село, воздух стал холодным, а на вершине холма дул колючий, ледяной ветер. Но зато в бархатно-темном, высоком небе так ярко горели далекие звезды. Мирно и спокойно светили огни низеньких срубов, блеяли вдалеке овцы, шелестели на склонах травы. Покой и безопасность – вот что чувствовала Кей, поднимаясь вместе с Гауной и мальчиками на холм.

На пороге домика Кей увидела Марка – он, сидя на деревянных ступеньках, строгал какую – то палочку, а рядом лежал его пояс с мечем.

– Я замерз, ожидая тебя, – сказал он, подняв голову, и в его глазах Кей заметила знакомые, веселые искры.

– Ты ко мне в гости? – спросила Кей.

– И не я один. Скоро придет Джейк, Тэн и Галь со своей скрипкой. А я пришел пораньше, в надежде, что кто-то сменит повязку на моей ноге. И вот, жду около часа, наверное…

Кей улыбнулась:

– А еще ты наверняка голоден…

– Я страшно голоден, но еда у меня с собой, – и Марк указал на стоящую за его спиной корзину, – ну, что, Грэг, устал по гостям ходить? – спросил он малыша, беря его на руки.

Кей открыла дверь тоненьким ключом (на Холмах Белого Пуха двери в гостевых домах запирались), и они вошли. Следом, бесшумно ступая, поднялся Папоротник, следовавший за Грэгом целый день.

Марк принялся топить печь и хлопотать над ужином, Кей взялась раздевать Грэга и мыть ему ручки. Вскоре она и мальчик уже сидели за столом, пили ароматный чай с молоком. Марк нарезал колбасу и сыр на бутерброды, а за его спиной горел огонь в только что затопленной печи.

– Когда мы отправляемся в дорогу? – спросила Кей.

– Через два дня. Надо дать время Мэну хоть немного окрепнуть.

– Вы смогли навестить сегодня хозяина фермы с Долины Высокого Стебля?

– Да, правда он еще слишком слаб, чтобы долго разговаривать.

– Хвала Создателю, что их женщинам и детям удалось спастись, – грустно вздохнула Кей и, посмотрев на Марка, попросила, – расскажи мне о надхегах. Они очень опасны?

Марк, на мгновение перестав нарезать колбасу, глянул быстро на Кей и спросил:

– Хочешь поговорить об этом сейчас, на ночь глядя?

– Неужели это такая страшная тема?

Марк положил нож, протянул кружок колбасы малышу Грэгу и сказал:

– Ну, если учесть, что нам придется проезжать через Каменную Петлю, где водятся эти самые надхеги, то это – не та тема, о которой хочется поговорить перед сном. Слово «наднахтеги» означает «служащие в темноте». (наад – был глаголом «служить», нахо – тьма, мрак). От этих двух слов и произошло древнее слово «наднахтеги». Сейчас его сократили немного для удобства. Теперь этих тварей называют просто надхегами. Надхегов приручили мудрецы в свое время. Когда народ в Суэме жил мирно, и Проклятая Дверь не была открыта, надхеги питались травой, фруктами и листвой. Это были большие, мирные, травоядные ящеры.

Тут Марк остановил свой рассказ и достал из корзины – той, которую принес – большой, круглый пирог.

– Пирог с рыбой, – пояснил он, – пекла жена Линаэна Тэнка. Это она корзину нам собирала. Отрезать тебе, Кей?

– Конечно. Неплохо вы погостили.

Марк кивнул, разрезал пирог, налил себе чаю. Потом, удобно устроившись на стуле с высокой, прямой спинкой, продолжил свой рассказ:

– Видишь ли, мудрые строили свои города в три яруса. Первый, нижний – под землей. Под каждым городом мудрых располагалась сеть подземных переходов. В них размещались заводы, фабрики, лаборатории, склады. А надхеги – подземные животные, они устраивают гнезда и откладывают яйца в пещерах, снаружи только кормятся. Потому мудрые приручили их и использовали на нижних ярусах, для перевозки грузов, в – основном. Второй ярус был на земле. Собственно, это сам город. Третий – мосты и переходы над землей. Мудрые строили высокие башни, от верхних этажей которых тянулись мосты-переходы, соединяющие собой весь город. Раса мудрых имела немало передовых технологий, которые не дошли до суэмцев, пропали вместе с разрушенными городами. Среди них – электромобили. Мы немало находили сведений об этом, слышали рассказы суэмцев, переживших первую войну с баймами. Даже видели изображение этих машин в тех книгах, что удалось найти. Электромобили называли «ладьями». Ладьи эти передвигались исключительно на третьем ярусе. То есть третий ярус предназначался для транспорта.

В этом месте Марк ненадолго прервал свой рассказ – увлекся пирогом. Грэг свой кусок больше крошил, чем ел, а Кей собирала его раскрошенные на столе куски, и отправляла в рот.

В домике стало тихо, лишь огонь гудел в печи. Тепло разлилось по комнате, и Кей почувствовала, что ее клонит в сон. Встряхнув головой, она сказала Марку:

– Хватит жевать, рассказывай дальше.

Тот кивнул и продолжил:

– Дверь в Храме открыли, надхеги превратились в злобных, хищных тварей. Такими себе динозаврами стали. Настолько опасными, что даже баймы, захватив города мудрых, не смогли с ними ужиться. Вот потому города мудрой расы заброшены и пустынны. Мимо одного такого города нам предстоит скоро проехать.

И Марк взял себе еще один кусок пирога.

В домик зашел Джейк, тихонько разулся, поставил на стол корзинку с яблоками и грушами, и присел на скамью напротив Кей.

– Все же почему о ладьях так мало сведений? – спросила она.

Ей ответил Джейк:

– К сожалению, или к счастью, технологии мудрых до нас не дошли. Разве что только ветряные мельницы, вырабатывающие электричество. Информация от мудрых нам не досталась. А суэмцы новых технологий не ищут и не изобретают. Все, что их по-настоящему интересует, это земля. Земля, которая их поит и кормит – вот, что для них важно. Потому мужчины с долины Высокого Стебля готовы были умереть за свою землю.

Грэг выпил весь чай из своей кружки, засунул в рот очередной кусок колбасы и, сморщив нос, захныкал. Кей попыталась его успокоить, но мальчик, забравшись ногами на скамью, где они сидели, требовательно сказал:

– Гэг устал. Устал. Пойдем.

– Мне надо выкупать и уложить мальчика, – сказала Кей, взяв ребенка на руки.

Выкупанный и одетый в пижамку, Грэг уснул быстро. Прислушиваясь к его дыханию, Кей вспомнила слова, которые сказал ей Марк позапрошлой ночью на болотах. «Мы любим тебя, и одинокой ты уже никогда не будешь…» Когда-то давно она так сильно желала их услышать. И вот, они прозвучали, и, вспоминая глаза Марка в полумраке фургона, Кей ощутила слезы на своих щеках. Старые раны опять заныли знакомой, неуемной болью, но слова Марка были бальзамом для ее ран, и как она была благодарна ему за это.

Марк после того разговора у костра не вспоминал о ее прошлом ни разу. Его отношение к ней не изменилось – такие же шутки, такое же внимание. Он постоянно оказывался рядом, но ведь так было всегда. Даже тогда, когда он был обручен с Кенаан-Ланой. И Кей не могла понять, не могла решить – нравится она ему, или нет. Вряд ли это прояснится до той поры, пока они не приедут в Лионас.

А до Лионаса еще далеко, и впереди – новые опасности и новые тревоги. Кей вздохнула, вспомнив о Каменной Петле и надхегах.

Теперь она была рада, что осмелилась рассказать Марку о своем прошлом. Это бремя слишком тяготило ее. Казалось, что если облечь в слова собственные чувства, то рассказ получится путанным и непонятным. Да и противно было говорить о собственном детстве. Но после теплых слов Марка Кей почувствовала, как растаяла тяжесть в душе, как прошлое стало отпускать. Оно перестало быть только ее тайной, только ее бременем.

Звуки музыки донеслись с горницы – видимо, Галь настроил свою скрипку и водил теперь смычком по струнам. Джейк что-то рассказывал Марку о старейшине Тнумо. Кей услышала слова о том, что Тнумо – пророк и май-нинос, пришелец.

– Когда-то в Суэму попал его отец. Мать Тнумо – суэмка, но духовная природа человека здесь наследуется по отцу. Потому Тнумо, как и его отец, – тоже май-нинос. Это он когда-то предсказал вторую войну с баймами и осаду Такнааса. Его пророчество сбылось, как видишь, – говорил Джейк.

Что ответил Марк, Кей не услышала, уснула. А скрипка Галиена все звучала в ночной тишине.

Тнумо пришел в гостевой домик Кей на следующее утро. Увидев в дверях высокого, широкоплечего мужчину, Кей смутилась. Зачем он пришел к ней?

Но Тнумо, неторопливо переступая босыми ногами по крашеным доскам пола – ботинки он снял у двери – сам объяснил цель своего визита:

– Мир этому дому. Пришел я посмотреть, удобно ли вы устроены. Давно уже не было у нас гостей с юга. Вторая война с баймами разъединила наши земли. Как твой мальчик, Наханэл-Турим? Нелегко ему в дороге?

Кей удивленно подняла брови:

– Откуда вы знаете его родовое имя?

– Знать чье-то имя – не такая уж важная заслуга. Я много знаю, но не в этом дело. Дело в том, что в твоем сердце нет покоя. Вот это важно. Ты волнуешься о своем брате, так ведь?