Текст книги "Марш Обреченных. Эстафета"

Автор книги: Вадим Климовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

– Не серчай, мастер Матеус, не мог я тебя одного оставить, вдвоем пойдем! С эльфами биться на пару сподручней!

– Х-хе, – отсек старший мастер. – Так и умирать вдвоем вдруг чего придется?

– Не привыкать…

– А Откосые горы на кого оставил?

– Глот отойдет, остынет, возьмется за голову и про стражу не забудет.

– Надеюсь, ты прав, Лайк.

– Я тоже на это надеюсь, Матеус.

– Да уж. Раздор схлестнул наши сердца, как бы беды не было…

– Беда уже обрушилась на нас, старший мастер.

– Что, верно, то верно. Да ничего выкрутимся! Оливия след оставила, по нему идти будем, до ночи необходимо настигнуть эльфийский отряд, а иначе…

– Что иначе, мастер?

– В Эльфран уйдут, а там леса ихние, сам понимаешь, так что темп скорый, не отставай!

– Понял. Слушаюсь, – согласился Лайк.

Быстрой рысцой устремились дальше вглубь Василисковых холмов. Солнце перевалило за полдень, и жара постепенно стала спадать. После двухчасового марша, решили пройти дистанцию скорым шагом, после чего, выпив воды с фляг и проглотив по ломтю хлеба с сыром, вновь рванули бегом.

Когда Матеус резко остановился, Лайк успел еще пробежать пару метров, тоже остановился, кивнул головой, мол, что случилось?

Матеус задрав голову на небо, топтался на месте.

– Чего опять стряслось?

– Тучи, – просто ответил старший мастер.

– Тучи?

– Да тучи, – односложно ответил Матеус.

– Ну и?

– Ничего хорошего, Лайк. Абсолютно ничего хорошего.

– То есть? – непонимающе переспросил начальник стражи.

– Магия, Лайк. Колдовство эльфов.

Лайк сразу замолчал, испытующе всматриваясь в наползающие на Василисковы холмы облака. Темные, налитые свинцом, трудно было поверить, что в таких вот тучах, могла собраться, вожделенная в засушливую погоду, влага. Тем ни менее валуны небесных покрывал сходились и накатывали друг на друга, словно волны буйного океана.

– Что будем делать, Матеус?

– Только вперед! Назад дороги нет.

– Ясно. Веди!..

– Тогда – бегом!

Вновь помчались, как прежде, мастер клинка и ножа впереди, начальник стражи Откосых гор за ним. Бежали долго: огибали крутые участки холмов и колючие кустарники бурьянов. Живность напрочь попропадала, видно, попряталась подальше от буйства стихии, но Матеус на этот счет сразу постарался, Лайка предупредить, – нечисть обычно гуляла и охотилась ночью или в полночь, поэтому опасности еще и не начинались. Бежали часа три, углубились в край холмов предостаточно, а не удалось наткнуться и на малейший след. Ведь не могло так быть – преследователи в любом случае, должны оставлять за собой хоть что-то, кроме поискового заклятья Оливии? Тогда где их искать?

Круто ушел, из-под ног, очередной холм и Матеус разбежавшись с разгону, забежал на следующую высотку.

– Мастер стой!

Ну что еще? Запыхался-таки Лайк!

– Обожди, я нашел кое-что…

– Что-о?

Матеус сбежал вниз.

Вот Аллон, прости меня растяпу!

Жиденькая трава у подножия двух холмов вся измята. Земля и песок изрыты.

– Здесь была борьба…

– Не только Лайк!.. Магия! Смотри!! – Матеус указал в сторону уходящего круто вверх холма – перекорчеванного и изрезанного, словно трехметровым ножом, трава и редкий кустарник полностью выгоревший.

– И сразу не углядеть! Прикрыли эльфы магией!

– Значит, настигли ребятню гады!

– Похоже да.

– Но, что дальше произошло?

Матеус скривился и зло сплюнул.

– А то – взяли эльфары подмастерье! В Эльфран теперь ведут.

Лайк схватил собрата за рукав.

– Тогда следом! Может, догоним?

– Должны! – И пустились в сумасшедший темп.

На холм вылетели болидами.

Лайк рванул вниз первым, мастер-чародей остановился на вершине, принюхался, внезапно запахло свежестью и травой, скошенной наскоро, что не успел растаять дурманящий…

Дурманящий запах…

Папоротник!

Точно папоротник!

Эльфийское отребье! Да оно ещё посмело ставить за собой ловушки. Вот подонки!

– Лайк опасность!

Начальник стражи не оступился, развернулся на бегу, выхватил широкий меч из ножен. Стал озираться в сгущающихся сумерках, искать взглядом врага.

Матеус поравнялся.

– Магики эльфов перехитрили нас!

– То есть?

– Чую западню.

– Где?

– В воздухе.

Лайк оторопело озирался, мотал головой во все стороны. Никого!

– Может, привиделось? – сделал шаг вперед.

– Нет, стой! Стой, где стоишь!

Резкий окрик, заставил Лайка замереть на месте.

Мастер клинка и магии насторожился, потом успокоился, пытаясь определить, что за напасть ждет их – и напоролся на одинокую… тишину. Постоял секунду-другую и тихо, таща за собою не сопротивляющегося Лайка, вместе засеменили на чудовищно огромный холм.

У-у-у-х-х!

Дикая, нелепая пауза и снова…

У-у-у-х-х!

Более грозно и протяжно.

Также неожиданно Матеус для себя понял, что эльфийская ловушка не так проста, как сперва показалась, ну, а теперь и поздно отступать, тварье учуяло, оголодало, и минутное время до яростной атаки приближалось. Храмовник медленно потянулся к внутреннему карману кожаной куртки, достал сапфировый стержень, который прихватил еще на Южном тракте из переметных сумок, когда решился на отчаянное преследование. Магический кристалл хранил до самого храма, но судьба распорядилась иначе – отбить гнусный выпад эльфийских магов. В сапфире была заточена магия, тягучая жидкость переливалась от края к краю, и ее только стоило "разбудить", оживить контрольным заклинанием.

У-у-у-…

И резко оборвало вой…

Тишина. Ни шороха…

Вот учуяли гады!

Над их головой фиолетовые, тяжелые тучи сжались в густой кисель. Тьма накрыла весь Василисковый край. Темнота кромешная!

Матеус и Лайк сошлись спина к спине. Снова бой! – Подумалось старшему мастеру, он резво вытащил кристалл в темень, распрямил плечи и стал ждать нечисть.

Мелкая крошка земли посыпалась с гребня холма – твари крались впереди.

Позади также донеслись шорохи – их цепко окружали.

Матеус и Лайк жадно сжав в руках мечи – ждали врагов.

А в ответ, как насмехаясь, давящая на мозги тишина.

Заухала сова, пролетающая над Василисковыми холмами, направляясь в сторону эльфийского леса, Лайку в краткий миг стало завидно, вон летит, свободно и, не таясь, не ждет внезапной атаки клыков и когтей.

Х-ха-арг! – разрезало-таки тишину громовым рыком. Твари напали стаей, инстинктивно. Вожаки, затем самцы покрупнее, первыми налетели на Матеуса и Лайка, первыми узрели сталь и сапфир.

Храмовник открыл заклятье, словно выпуская джина из бутылки, вовремя и эффективно. Магия вырвалась на волю, когда тварье потянулось к Лайку и чародею, и едва не цеплялось своими желто-черными, кривыми когтями в куртки бойцов. Матеус вытянул высоко руку, словно пытаясь дотянуться до свинцового неба, прокричал заклятье твердым, уверенным голосом. В темноте слышались только хриплые и жадные к плоти рыки монстров, чародей был готов узреть истинное подобие своих врагов…

Яркий, ослепительно белый свет вырвался из недр волшебного сапфира – щедро разрезая темень сверкающим клинком.

– О, вершины Откосых гор, граки! Спаси и сохрани нас Аллон! – Вырвалось из глотки Лайка, когда предстали свирепые морды врагов.

– Эльфы за все ответят!

– Если мы выживем Матеус! Смотри, сколько их!..

Их окружили широкой цепью. Тысячи клыкастых летунов.

Покрытые густой шерстью тела с длинными перепончатыми крыльями за спиной и невообразимо уродливыми, продолговатыми пастями – тянулись к Матеусу и Лайку с одной целью разорвать на части. Они в единый миг осознали – придется отбиваться всеми силами.

Эльфары точно и красиво устроили им западню – граки не опасны лишь мелкими группами, но если их собирается стая минимум из двух сотен, то они в поисках пищи, быстро свирепеют и нападают на избранную, заранее добычу. Эльфы помогли в этом тварям без особых трудов.

А так, как особи граков выращивались магическим путем, значит, эльфы использовали их для нападения на небольшие отряды, а также шпионские диверсии в логово врага, и редко такие твари могли пригодиться для наступательных атак, они боялись солнечного света, волшебства и что больше всего отвратно к них ставило, так это – грубого и эффективного отпора, – граки могли отступить, если почуют малейшую опасность и угрозу своей жизни. Как получилось у эльфаров из них сделать агрессивное оружие, для людей, и в том числе для Матеуса, было сокрыто за семью печатями тайны. Магия эльфаров не только шокировала своей грубой и мощной силой, но и, на редкость, удивляла, особенно, если касалось это орудий убийства. Но Матеусу некогда было гадать, почему именно граков эльфары натравили на них?

Белый свет прорезал темноту на сотню метров, в первую же секунду, десятка два граков в душераздирающем реве изжарилось до черных костей. Смрад вонючей плоти ударил в их ноздри, заставив еще на пару секунд, зажмуриться от нестерпимых вспышек. Чародей яростно сжимал кристалл, чувствуя, как накаляются его грани. Ещё краткий миг! Еще несколько десятков изжаренных бестий!

Лайк стоял вкопанным, боялся пошевелиться, думал – а вдруг оступится и тварье налетит, раскромсает на части?

Мелькали зубастые пасти. Кривые острые клыки. Длиннющие закрученные когти. Стеклянные серые глазища. Перепончатые кожаные крылья. Незатухающий, дикий рык.

Все смешалось в единый миг…

О Аллон, спаси и сохрани! Рука уже не в состоянии удержать быстро нагревающийся кристалл, он готов был вот-вот его выронить…

Твари, будто чуяли это – яростней стали наседать. Что за бред? А где укорененная в генах граков боязнь волшебства? Неужто эльфары наколдовали новых бестий устойчивых к магии?..

Три твари налетели одновременно, пытаясь накрыть его со всех сторон.

Лайк дико зарычал и кинулся на помощь соратнику, отбиваясь от нечисти клинком. Граки разрубленные падали к его ногам.

В неистовом визге, новые ряды летунов, тлели, словно в жару солнцепека.

И вот настало то мгновение, когда кристалл выпал из рук Матеуса прямо в редкую поросль травы и мастер-чародей уже готов был встретить врага мечом. Сапфир обещал лить свет ровно семьдесят ударов сердца, затем мрак, полный мрак граков.

В кругу догорающего света Матеус и Лайк отражали атаку за атакой.

Обоюдоострый меч плясал в руках чародея, кромсая тварей.

Граки валили неустанно, сплошным комком.

Лайк рубил широко в полный оборот. Клинок отсекал крылья, когтистые лапы, длинные морды. Матеус лихорадочно считал удары сердца – удары спасительного света. Твари, попадавшие в круг света, теряли напористость и силу, становились вялыми и потому – уязвимыми для их клинков.

Х-ха-арг! – граки бесились и рычали в диком гневе.

Х-ха-арг!

Матеус отбивался и считал: пятьдесят три…

Тварь налетела слева – взмах клинка сверху вниз: кровь монстра залила куртку. Меч рассек крыло и обе лапы.

Сорок восемь…

Четыре твари сверху целятся в лицо и шею – Лайк крутнулся волчком, разрубая каждую пополам.

Тридцать пять…

Под ногами Матеуса закопошился сгусток и… дикий предсмертный рев – кристалл довершал работу меча.

Двадцать девять…

Налетело сразу восемь особей – сплошь клыки и когти, Лайк почувствовал кровь на разодранной щеке, руки ныли от жгучей боли. Клыки впились в куртку. Храмовник зарычал в ярости. Кристалл стал тускнеть – магия покидала сапфир. О Аллон!

– Матеус, кристалл почти иссяк! Что делать?

– Отбиваемся и бежим!

Вот только куда?!

Семнадцать…

Твари навалились целой ордой, храмовники лишь слышали дикое хлопанье перепончатых крыл.

Пять…

Облепили их тела со всех сторон.

Четыре…

Кристалл едва лил спасительный ток.

Три…

Тяжесть навалилась на ноги.

Два…

Чудища, мешая, друг другу, цеплялись на куртки, словно гирлянды на рождественскую елку, они не удержались на ногах и свалились прямо в центр угасающего потока света, на кристалл, подмяв под себя налепившееся тварье.

Один…

Последний миг и темнота…

Твари под ним верещали, опаленные угасшим кристаллом. Спина у Лайка хрустела, те, что вцепились последними, пытались прогрызться через легкую кольчугу. Матеуса давили и грызли. Давили и грызли. Рук он уже не чувствовал, лицо спрятал в траву. В уши впились клыки, он закричал от боли. Когтистая лапа потянулась к горлу, вцепилась в бороду. Рванула к верху. Мастер-чародей зарычал сотней граков.

Меч взлетел в воздух и врезался в землю. Взвалившись на него, как на посох, Матеус взвился на ноги. Твари занервничали. Завизжали. Стали яростней рвать когтями одежду.

Матеус закрутился, свободной рукой принялся хватать граков и душить.

Чудища рычали, царапались, норовили впиться в глаза.

Захлопали в темноте крылья – очередная стая бестий готовилась к атаке.

О нет! Аллон, сожги всех тварей! Нужно спасаться, иначе их разорвут на мелкие кусочки!

Мастер-чародей рывком скинул самых настырных граков, мечом полоснул черные клубки, пытавшихся подняться с земли на короткие лапы, почувствовал, как лезвие рассекло вопящие мрази, и не особо долго думая, бросился вперед, в спасительную темень.

– Лайк уходим! Л-ла-айк!

В ответ безудержный, яростный рык.

Сначала Матеус подумал, что орут граки, но, обернувшись на бегу, усомнился, – десятка два бестий облепило Лайка и повалило на землю, а остальные, десятка полтора, умудрилось, вцепившись в сапоги и кожаные штаны, тянуть храмовника вверх на противоположный холм. Под напором тварей начальник стражи потерял свой меч и теперь тщетно пытался отбить атаки руками. Матеус долго не думал – рубанул сгустком огненного клинка, раскромсал подлетающую тварь, а других, настырных, пинками и кулаками отшвырнул от ругающегося и кричащего почем попало Лайка.

Лицо у храмовника было все разодрано и кровоточило. Да он и сам не лучше выглядел.

– У нас мало времени! Иначе тварье опомнится и тогда…

Он не договорил, за обступившими холмами послышался приближающийся вой.

– Лайк живо к лесу!

Храмовник с трудом поднялся, меч не стал уже искать. Ринулись в последний, задыхающийся бег.

На Василисковые холмы вот-вот должен был обрушиться ливень. Матеусу и Лайку от него было не холодно и не жарко – граки не боялись дождя, сегодня храмовники сделали открытие – граки, если их натравливают с заданной целью, не боятся ничего. И посему, для них оставалось только одно – бежать. Бежать со всех ног! Бежать не оглядываясь… Бежать пока хватит сил.

Они бежали вдоль подножья холмов, чувствуя, что сил для того, чтоб взобраться на проклятущие холмы вовсе не осталось. Лайк едва переставлял ногами, когда поскользнулся, Матеус его подхватил и взвалил на плечо, помогая раненому собрату.

Первые капли дождя ударили Матеуса по макушке, затем через краткое мгновение дождь усилился, и его холодные струи невидимыми стрелами прорезали полотно ночи.

Буквально через несколько минут почва под ногами размокла, а там, где трава росла буйно, стало, невыносимо скользко.

Лайк снова поскользнулся, когда угодил в островок бурьяна и, не совладав, завалился на правый бок, потащив за собой Матеуса, чародей, чертыхаясь, попытался подняться на ноги. Граки почуяв очередную возможность для атаки, зарычали в диком восторге. Крылья новоиспеченной стаи зашуршали сквозь мерное дребезжание дождя. Матеус не вытерпел и через стиснутые от боли зубы, выдавил заклинанье:

Одинокие души. Души людские!

Просят силы защитной. Зло эльфийское искоренить!

Силы Аллона помогите – нечисть поразите!..

Слова выдавились еле слышимые, и оттого магический поток разлился по телу слабый, но достаточно эффективный.

Капли дождя устремились с ночных небес тонкими иглами. Они пронзали шкуры граков кислотой. Разъедали когтистые клубки. Пожирали монстров с той же жадностью, что и последние, налетали на храмовников, в попытке сломить и загрызть.

Граки не ожидали магического отпора, ливень задержал нечисть, отпустил мастеровых вперёд. Лайк некоторое время опасался, как бы смертоносный ливень не поразил и их, но Матеус тут же разубедил в обратном – от его магии им нечего бояться.

Руки и лица жгуче болели, Матеус вложил клинок в ножны, всю оставшуюся силу отдавая, на заклинание и поддержку Лайка. Плелись подальше от воющего ужаса. Твари дико закружили позади – натыкались друг на друга, яростно набрасывались и рвали когтями сородичей, отупев от жгучей влаги, льющейся из небес.

Наконец-то монстры остались за спиной. Рычание и визг – тоже.

Тем ни менее силы уходили из Матеуса, и дождь прекращался, переставал, превращаясь в легкую капель. Слишком много пришлось отдать, чтобы Аллон удовлетворил просьбу человека, превратив обычный дождь в жгучую кислоту для крылатых существ. И все равно Матеус чувствовал, что колдовства оказалось не достаточно, и твари могли в любой момент прийти в себя и напасть.

Хватаясь за стебли травы, они дотянули-таки до вершин откосых холмов и растянулись на них, отдаваясь всецело отдыху и ночной прохладе. Тяжесть навалилась на храмовников – раны на руках и лицах заныли чудовищно и нестерпимо. Яд уже принялся пожирать их тела. Матеус контрзаклинанием остановил заражение и распространение гадости. Труднее далось Лайку, тот судорожно дышал и старался не терять сознания, чтобы окончательно не свалить свое тело на плечи старшего мастера.

– Держись Лайк! Главное – добраться до леса!

Лайк попытался ответить, но слова давались ему с трудом, и поэтому лишь согласно мотнул головой.

До леса?!

Матеус не задумывался, как они укроются от нечисти в Эльфране, и как, они отобьются от тварей самого леса, и тем паче от хозяев ялинов – эльфов? Знал только одно – с Лайком они дотянут лишь до эльфийской территории.

Схватив, за ворот Лайка, взвалив его на плечи, погнал вниз, с холма, в темноту Василискового края.

Легкий шорох перепончатых крыльев. Вот мрази! Очухались граки! Выжили!

Матеус под тяжестью тела спотыкался на каждом шагу.

Столпы темных колон вынырнули из мрака…

Стволы ялинов! О, Аллон! Они все-таки добрались до Эльфрана!

Тварье зарычало над ухом.

Волна когтей и клыков обрушилась лавиной, снесла Матеуса с Лайком с ног, как ураган стог сена. Храмовники кубарем разлетелись, ломая ребра и сбивая дыхания. Молодая крапива обжарила окровавленное лицо Матеуса. Лайк остался, неподвижно лежать в траве. Чародей бросился к нему, схватил за шиворот и потянул к полосе леса.

Граки настигли и атаковали.

Пришлось взяться снова за меч.

Рык и вой…

Хлопот крыльев…

Граки приземлялись и окружали, рвали когтями дерн.

На этот раз Матеус не стал ждать быстрой и молниеносной схватки с врагом, решил ударить первым и магией.

Огненный веер разорвал темноту и изничтожил в добрых ста метрах летучую нечисть. Те, что остались в живых, сгруппировались и оттеснились чуть назад. Теперь – рычали и выли.

Матеус отдал последние силы на отпор, теперь на четвереньках карабкался к бессознательному телу Лайка. Тащить пришлось, напрягая ноющие мышцы, зверье кажись, не спешило наступать. Перепуганное и обессиленное не меньше их.

Свисающие ветви ялина полоснули по голове и сетью переплелись перед ним, препятствуя на пути чародея.

Они добрались до Эльфрана!

Он провалился в чащу эльфийского леса, словно в пучину океана, втащив за собой, Лайка и уже свободно, не спеша, свалился под могучим исполином, пристроив бесчувственное тело собрата рядом.

Граки грызлись и выли у стены Эльфрана. Вряд ли хозяева ялинов остались бы довольны, обнаружив в своих чащах крылатую нечисть, одно точно – для граков в Эльфране места нет.

Чародей перестал обращать на них внимания…

Он потерял сознание, как только спало нервное напряжение безудержной и долгой борьбы, погони…

Он даже не почувствовал магическим даром – круг призрачных теней, которые метнулись в их сторону, в поисках жертв…

Войчек искоса зыркнул на подмастерье, те тихо и мирно, не переговариваясь, топали в ногу.

Глот понуро плелся хвостом, не разбирая дороги и особо не осматриваясь вокруг, ведя за собою лошадей. Глупая и паскудная ситуация. Аллон испепели глупца и гордеца – Глота. Если бы не он, проблем на одну дюжину меньше, и тем хорошо.

На третий день отряд оставил за спиной лесную полосу и вышел к горным вершинам.

Они миновали Встречный лес полчаса назад и теперь направлялись к Откосым горам. Расстояние от леса и до предгорной гряды занимала пологая равнина, в данную пору цветущая сотней видами трав, и что больше всего раздражало, привлекающая не один десяток ученых и магов, как с Южных губерний, так и с северных краев. Храм Хизельмаш не осуждал докучливых и надоедливых соседей, но ревниво и строго, всякий раз давал понять, что в своих горах не потерпит непрошеных гостей.

Сейчас же ситуация настолько являлась угрожающей, что Войчек был уверен, весь Мейдрин во главе с герцогом Альвинским прибьется к стенам храма и вовсе не ради науки и любопытства. Жажда расплаты за непростительную халатность в отношении безопасности и жизни Ирвин Альвинской лежала на плечах старейшин круга Хизельмаш, жизни Оливии и Шоста, также тяжелели на душе Войчека. Почему-то он чувствовал – герцог Мейдрина придет к стенам храма с многотысячной армией, которая будет в полном праве уничтожить мастеровых, повлёкших на гибель дочь вельможной крови. Еще Войчек старался понять, зачем эльфы похитили ребятню, что бы стравить Мейдрин с Хизельмашем или в их поступке кроется иной, чуждый умысел? Во всем этом мог разобраться, по мнению мастерового один лишь воевода Хесам, – вот он и пускай ломает себе голову! А на сердце Войчека и так было тягостно, он клял себя за то, что уступил Матеусу и отпустил того одного в эльфийские хащи. Правда, Войчек прекрасно знал, когда стоило отступать перед красноречием друга, а когда, наоборот – наступать, и не в какую, не сдавать своих позиций и убеждений. На этот раз, случай выявился особый и посему, Войчек ретировался, хотя пред ним тоже стояла задача не с простых – он до сих пор терялся в догадках, как объясниться сначала с воеводой и старейшинами, а затем донести ситуацию до герцогского разума, и при этом не пострадать? Оставалась надежда на Лайка, стражник засуетится и присмотрит за чародеем-мастером.

Подмастерье разобралось по одному и в ногу ступало за Войчеком, до рассвета оставалась пара часов, и следовало успеть на утреннюю проверку. Однако и перед всем строем докладывать воеводе не больно то радовало, возможно, Хесам смилостивится и пригласит на личную аудиенцию в свой кабинет? Не станет позорить перед всем собравшимся на плацу храмом? Хотя какая тут уже разница? Как ни крути, позора столько, что не отберешься.

Предгорья Откосых гор выступили из мрака ночи, клыками морских драконов, Войчек в жизни их не видывал, но, по словам и убеждениям Матеуса, многого не упустил, а сохранил для себя самое, что ни на есть, главное – жизнь!

Войчек уже решил, как поступить и своего решения менять не намеривался, а если и корректировать, то только в крайних ситуациях, когда от действий будет, зависит их судьбы. Что самое непредсказуемое, так то, что бы Глот, не попер против Матеуса, а там дай Аллон помощи, и выкрутимся!

Обогнув россыпь подгорных камней из сланца и базальта, храмовники ступили на узкую дорогу меж отвесных скал. Вот и Кишка Змеи, а за ним – Гребень Ворона, по которому подниматься часа два вверх к воротам храма. На пути еще пять караулов стражи Откосых гор и следовало отдать распоряжения от имени Лайка, их непосредственного начальника. Правда, вместо Лайка брал на себя ответственность Глот, но он в данную минуту хранил гробовое молчание, и продолжал дальше игнорировать присутствие его, Войчека. Войчеку от его характера уже давно тошнило, еще с периода ученичества и подмастеровых год. Пускай лучше молча топает и ведет в поводу лошадей, больше толка.

Первый караул у входа в Кишку Змеи в тайном схроне. Под магическим щитом. Войчек первым нырнул в холод Откосых гор, мгновенно почувствовав ментальный и магический щупы.

– Сколько вас, мастер Войчек?

– Почитай все, кроме… Матеуса и Лайка…

– А те где, почтеннейший? – В удивлении, держась за боевой амулет на шеи и положив вторую руку на эфес клинка, вопрошал старший из подмастерья, будущий мастер и заместитель Лайка Зорб, хищно раздувая ноздри.

– На задании. Воевода Хесам отправил. – Сдерживаясь от язвительного тона, ответил Войчек.

– Яс-сно, – протянул Зорб, осматривая и ощупывая каждого храмовника. Кивнул Глоту, на молодое дарование Хизельмаша даже не взглянул.

Вот зазнайство, какое! Еще год назад меч в руках не умел держать, а теперь – носом воротит! Надо будет приструнить!

– Заклятье-отвод оставляли за собой от Встречного леса? – Внезапно уронив голову и теребя бойцовый амулет, спросил Зорб.

Вот бесы! Это ж дело Матеуса или Глота, а я в таких плетениях далек от мастерства…

– Оставляли, – подытожил и разорвал паузу внезапно Глот, хмуро глядя на Зорба.

– Тогда дорога открыта, ступайте в храм!

Вот и чудесно!

Заклятье-отвод храмовники ставили всякий раз, возвращаясь с походов в храм на тот случай, если вдруг, каким-то непрошеным гостям, взбредет в голову сунуться в Откосые горы без приглашения и спроса. А караул такой, что шальной молнией долбанет и, не спросив в ответ. А так – заклятье-отвод, активизируется за каждой группой храмовников, что возвращается назад в чертоги Хизельмаша. Безопасно и надежно! Значит, Глот не только блуждал в мрачных раздумьях, но и даже делал хоть какую-то полезную работу и помощь.

– Подмастерье за мной, в ногу!

– Ступай, Войчек, я с караулом останусь, отдам все распоряжения от имени Лайка!

Войчек молча кивнул, надеясь, что Глот заметит жест в потемках, но тот уже отошел к Зорбу и тихо тому что-то втолковывал.

Славно. Прелестно. Меньше будет путаться под ногами.

Глот передал поводья скакунов Мареку и Кинди на попечение.

На пути они повстречали еще два караула, другие два – разбросаны по периметру Откосых гор в доступных и открытых для прохода в храм путях, лежали за пределами узкой тропы Кишки Змеи. Войчек запахнулся в кожаную куртку, ощутимо подуло, а в Хизельмаше во всю гуляет ветер. Спокойно на душе оттого, что Глот скоро с ним расстался, меньше поводов для ссор, а с другой стороны абы не наплел в караулках чего лишнего. Головы у мастеровых ветряные, навыдумывают дурного и не нужного, потом – не расхлябаешься! Да что поделаешь, Матеус вернется в храм, вот тогда и наведем порядок. А пока…

Кишка Змеи круто ушла вверх, и Войчек сосредоточился на подъеме. Они карабкались около часа и небо над вершинами гор, постепенно стало сереть. Уже и рассвет близок!

Тропа расступилась и они шагнули на пологий скальной карниз, красота открывалась ошеломляющая – острые вершины Откосых гор обступили своего собрата и исполина – Гребня Ворона, что вырастал среди пик, драконьим зубом. В храм можно было попасть только двумя способами – здравомыслящим и не здравомыслящим. К первой категории относился въезд через главные ворота, второй – подлететь к крепостной стене и приземлиться на караульные башни. Или – прямо на церемониальный и тренировочный плац. Что включало в себя огромные проблемы – ибо над Откосыми горами постоянно дули холодные ветра. Что затрудняло полетам не таким летунам как драконы, но и даже – почтовым дальнокрылам.

С караулки их опознали довольно быстро и цепи противовесов пришли в движение, опуская мост и тем самым, открывая главные ворота. Неужели я дома? Войчек сгорал от нетерпения скинуть с себя боевую форму и надеть просторную одежду. Но сначала к воеводе.

Он не стал изъясняться с главмейстером стражи Хизельмаша, отправил подмастерье в казарму, препоручил заботу о животине конюхам, а сам твердо направился к кабинетам старейшин храма. Предстоял серьезный и принеприятнейший разговор с воеводой, а за этим непременно последует доклад и старейшинам, чего Войчек желал бы избавить себя любыми возможностями, но от проблем никуда не деться, он чувствовал грядущие скандалы нутром. Трудности неизбежны! Он холодно здоровался с молодыми мастерами и мастерами, с которыми обучался, с теми старался не задерживаться и отнекиваться от расспросов. Со старшими мастерами и главмейстерами, коротко и почину представлялся и уходил дальше вглубь коридоров храма Хизельмаш. Краем глаза, замечая, знакомые и въевшиеся в память гобелены, картины, портреты, гербы домов, штандарты храма, флаги родовитых имений, всех тех, кто заслужил привилегию – обучаться и тренироваться в храме Хизельмаш. Вторым по статусу северных земель считался Орден Северных Магов, чьи архимаги набирают рекрутов нечасто, а порой даже редко, но за что, никогда не вступали с Хизельмашем в кровавые распри из-за честолюбия и эгоизма, как осмелился поступить князь Лестор.

На третьем этаже возле дверей воеводы стоит охрана, два молодых подмастерья из свиты Сарма, чеканно и безразлично взоры устремлены вперед.

– Воевода у себя? – Он тянется к крученым малахитом ручкам дверей.

– Нет, мастер Войчек. Воевода просил передать, что будет ждать вас в Ониксовой зале со старейшинами во главе.

Мастер клинка и ножа замер на полушаге. Вот и началось!

– Кто еще в зале?

Тот, что стоял, справа от Войчека нахмурился, но ответил:

– Воевода об этом ни слова…

Ни слова мне или вам? Закружилось все хоровод, вот бери теперь и расхлебывай! Ладно…

– Аллон не оставит вас! – Коротко кивнул и ушел.

Войчека ждали внизу в центральных залах для аудиенций. Как ему все это нравилось!

Теперь он не спускался широким шагом, а сбегал, перепрыгивая через две ступени вниз, на знакомых и не знакомых старался не обращать внимания, еще будет время посудачить. Остановился возле дверей Ониксовой залы, в последнюю минуту, чуть не сбив с ног стражу. На его извинения подмастерья коротко кивнули, старший из их группы, наконец, соизволил обратиться к мастеру:

– Вас уже ждут, мастер.

– Мне сообщили…

– Да и еще, мастер Войчек, сдайте свое оружие!

А это совсем серьезно! Даже чересчур!

3. Клыки Колдунов. Откосые горы. Молочные Пики. Королевский лес. Эльфран

Ей до ужаса страшно, но она старается бороться с собой, с собственным страхом.

По всему телу муравьиная дрожь. Она сжимает в гневе кулачки – не бояться! Но предательское чувство страха неутомимо подкрадывается к ней из-за спины…

– Чего ты боишься Ирэна, зверей? Ха! Тебе не зверей надо бояться, а… меня! Ступай же смелей, не робей, не тронут!

В полумраке чуть слева, послышался издевательский смешок, словно скрип ржавого колеса. "Старшая" стояла и пристально наблюдала, как ее ученица, превозмогая внутренние эмоции – работает над собой. Над своим врожденным пороком, свойственным человеческим особям, проще говоря – боязнью неведомой опасности, стерегущего в темноте ужаса. Тем, чем могут, и будут собой представлять, адаптировавшиеся к внешней среде, боевые, живые машины – гризолоиды.

Подсознательная манипуляция животным мозгом включена в набор тренировочного комплекта, и звери практически подведены к финишным тестам, как говорил колдун Грэтем. Его подмастерье работало полторы седмицы и результат, уже говорил сам за себя, животные крепли, дрались в клетках и норовили загрызть каждого, кто приближался к ним. Даже ее!