Текст книги "Опасности прекрасный лик"

Автор книги: Уинслоу Элиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 56

В четыре утра Тони поднялась, чтобы одеться. Пьер открыл глаза.

– Мне надо идти, – сказала она.

– Куда?

– Домой.

Он поднялся и притянул ее к себе.

– Мне так не нравится, – пробормотал он, прижавшись лицом к ее лицу. – Я думаю, что заниматься любовью означает еще и спать вместе. Зачем же ты хочешь уйти?

– Мне к восьми надо на работу.

Пьер поднял руку Тони и, прищурившись, посмотрел на ее часы.

– Сейчас только четыре.

– Но мне надо переодеться, принять душ, сделать зарядку и… – Тони почувствовала слабость.

– Я думаю, сегодня ночью у тебя и так была хорошая зарядка, а душ у меня есть. И почему бы тебе не остаться в том платье, которое было на тебе вчера вечером? Ты выглядела в нем прекрасно.

Тони решила, что Пьер снова начнет ласкать ее и они займутся любовью, но он этого не сделал. Вместо этого Пьер обнял ее, прижимая к груди. Вздохнув, Тони опять погрузилась в сон.

Она заявилась в офис в половине девятого; в голове звенело от недосыпа. У себя дома она успела скоренько принять душ и выпить кофе, однако по-прежнему чувствовала себя, как в тумане.

Когда Тони вошла в вестибюль здания, где располагался офис, к ней бросилась какая-то женщина.

– Извините, вы мисс Тони Самнер?

– Да, это я.

– Я из «Манди уик». – Женщина сверкнула пресс-картой перед лицом Тони. – Я хотела бы задать вам несколько вопросов для серии статей, которые мы пишем о конгрессмене Груме. Его секретарша сказала, что мне нужно поговорить с вами.

Тони призвала на помощь все свое спокойствие: в интересах Грума необходимо было поддерживать в средствах массовой информации впечатление о себе как о любезной персоне.

– Да, но в настоящее время всеми вопросами по поводу интервью с Джастином занимается «Уитфилд коммьюникейшнз». – Тони посмотрела в сторону лифта.

– Я хочу задать вам несколько вопросов о вашей сестре, Вайолит Самнер.

Тони насторожилась, как всегда в последние несколько недель, когда перед ней появлялся журналист. В ответ женщина невинно посмотрела на нее. Глаза у нее были большие и зеленые, цвета бутылочного стекла, губы бледные, волосы, как солома.

– Да? – произнесла Тони.

– Ваша сестра была убита на вечеринке несколько лет назад.

– Правильно.

– Каково ваше личное отношение к подозрениям, что ее убил конгрессмен Грум?

– Разумеется, это неправда. Почему бы нам не подняться наверх и поговорить там?

– Благодарю вас.

В лифте они ничего не сказали друг другу. Мысли Тони возвращались к Пьеру, к его широкой кровати, расслабленным мускулам…

Лифт остановился. Тони открыла дверь своего кабинета.

– Подождите минут пять, хорошо? Мне надо сначала кое-что сделать.

– Разумеется.

Женщина не стала садиться; она оглядывала приемную Тони так, словно это место могло выдать какие-то секреты.

Вешая меховую шубку, Тони вспомнила слова девушки с вернисажа о норках. Неужели на шубу действительно пошло шестьдесят норок, подумала она.

Тони пригладила волосы, подкрасила губы и включила кофеварку. Секретарша должна была прийти только минут через двадцать.

– Ну вот, теперь можете входить, – позвала она через открытую дверь.

Когда женщина вошла, Тони поинтересовалась:

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Марша Коллинз. У вас чудесный кабинет.

– Благодарю вас, Марша. Садитесь.

Марша села и склонилась над своей сумочкой. Тони инстинктивно сообразила, что та включила магнитофон, хотя Марша достала блокнот и карандаш.

– Ну так чем же конкретно я могу вам помочь? – резко спросила Тони.

– Я очень хочу выяснить как можно больше об отношениях вашей сестры с конгрессменом Грумом.

– Всем известно, что конгрессмен Грум является одним из наиболее завидных холостяков Нью-Йорка. Это удачливый и красивый мужчина. Он очень нравился моей сестре, и их связывала крепкая дружба. Сестра умерла при весьма прискорбных обстоятельствах. Ее ревновала другая девушка, Пенелопа Хаутен. Произошла ссора, и Пенни, вероятно, выстрелив случайно, убила Вайолит.

– Я пыталась найти Пенелопу Хаутен. Вы случайно не знаете, где она может быть?

– Не имею ни малейшего представления. Во время драки лицо ее было сильно изуродовано, и она провела в больнице несколько недель. Прямо перед выпиской, когда Пенни должна была предстать перед судом, она скрылась.

– А ее не могли убить?

– Боже упаси! – Тони была потрясена. – С какой стати вы спросили об этом?

– Судя по всему, она была единственной свидетельницей смерти Вайолит. Кроме конгрессмена Грума, конечно. Я хотела поговорить с ней лично и услышать ее рассказ.

– Она не была свидетельницей. Полиция утверждает, что она была убийцей. Может, и невольной, но тем не менее убийцей.

Это произошло три с половиной года назад, но Тони до сих пор не могла вспомнить о смерти Вайолит.

– Думаю, в полицейских отчетах все указано. Но прошли годы. У вас разве нет более свежих тем, которые интересуют читателей?

По лицу Марши скользнула тень улыбки.

– О, мне кажется, наши читатели очень заинтересуются этим.

– Почему вы подозреваете конгрессмена Грума? – не сдержалась Тони.

– А вам не кажется странным, что две молодые девушки влюбляются в пожилого, не очень привлекательного, напыщенного политика? Сестра, должно быть, немного доверялась вам. Вы действительно чувствовали, что она любит Джастина Грума?

– Вайолит была слишком молода, чтобы влюбиться.

– Но тем не менее что-то между ними было?

– Джастин мог вскружить ей голову. Он умеет быть необыкновенно обаятельным.

– Все равно это кажется странным. Они познакомились, когда Вайолит было пятнадцать или шестнадцать лет, и их связь тянулась пять лет. В течение этих пяти лет вы ощущали, что Вайолит счастлива?

Тони нахмурилась. Положа руку на сердце, она не могла сказать, что Вайолит была счастливым человеком, однако ей никогда и в голову не приходило, что неприятности сестры как-то связаны с Джастином Грумом.

– Я не стала бы называть их отношения «связью», поскольку моей сестре было только пятнадцать лет. Они были просто друзьями.

– О, – произнесла Марша Коллинз, царапая что-то в блокноте. – «Просто друзьями». Понимаю. До нас дошли слухи, что конгрессмен Грум завел с ней роман, когда она была несовершеннолетней.

Тони автоматически отрицала это. Однако кое-что ей вспомнилось. Как-то, очень давно, Вайолит пришла вечером к ней, потому что не смогла или не захотела вернуться в дом их родителей в Миддлтоне после своей поездки в Нью-Йорк, где она провела целый день.

У Вайолит была истерика, однако она не объяснила причину. Тони уложила ее в постель, позвонила родителям и решила, что это просто каприз пятнадцатилетней девчонки.

На следующий день позвонил Джастин Грум и попросил к телефону Вайолит. Очевидно, прошлый вечер они провели вместе. Грум сообщил, что Вайолит была расстроена. Вспоминая это, Тони подумала, что он хотел выудить у нее что-то. Его интересовало, не говорила ли Вайолит что-нибудь о нем?

Кажется, Тони его успокоила. Когда она повесила трубку, Вайолит стояла в дверях.

– Это, конечно же, он? – спросила она.

– Джастин?

Вайолит кивнула. Затем, не говоря ни слова, пошла в душ. Она уже два раза принимала душ, один раз накануне вечером, а второй утром. Однако, как Тони ни билась, ей не удалось вытянуть из Вайолит ни единого слова по поводу того, что произошло. Тони отказалась от своих попыток.

Тони отогнала воспоминания. Это случилось так давно, а настроение Вайолит могло иметь массу любых объяснений.

– Мне об этом ничего неизвестно.

– Вы были близки с сестрой? Она бы вам доверилась, если бы ее изнасиловали?

Тони нервно дернулась.

– Полагаю, что да, – натянутым голосом ответила она.

– Существует предположение, что, став совершеннолетней, Вайолит угрожала рассказать, что конгрессмен Грум изнасиловал ее. Его карьере пришел бы конец.

– Вы хотите сказать, что Вайолит шантажировала его?

– А разве она не нуждалась постоянно в деньгах? Она бросила колледж и не смогла удержаться ни на какой работе.

Поскольку Тони промолчала, Марша продолжила:

– Мы узнали, что мистер Грум изнасиловал Пенелопу Хаутен.

– Я уже говорила, что мне об этом ничего неизвестно, – медленно произнесла Тони. – Каждый раз, когда я их видела вместе, они производили впечатление друзей.

– Возможно, конгрессмен Грум понял, что шантаж со стороны такой эмоционально несдержанной молодой женщины, как Вайолит, грозит ему слишком многим. Поэтому он убил ее. Он также постарался упрятать в тюрьму Пенелопу Хаутен или по крайней мере дискредитировать ее, чтобы никто ей не поверил, если она обвинит мистера Грума в том, что он изнасиловал ее.

Тони снова покачала головой. Такое, разумеется, было невероятно.

– Я читала сообщения об этом, – неуверенно произнесла она. – Подобной чуши мне еще не доводилось слышать.

– Многое остается невыясненным. Например, утверждается, что полицейский отчет с предполагаемым признанием Пенелопы Хаутен был уничтожен. По крайней мере его не могут найти, если он вообще существовал. Мистер Грум утверждает, что он слышал признание, однако ни один полицейский из Норткилла не припоминает такого. Вам не кажется, что это странно само по себе? А почему она, по-вашему, исчезла?

– Может быть, очень боялась предстать перед судом?

– А может, ее убил настоящий убийца?

– Ее тело так и не нашли.

– Возможно, Пенелопу запугали, что убьют ее саму, поскольку она была свидетельницей убийства вашей сестры. Вы же понимаете, что мы только изучаем возможные варианты.

Тони заставила себя улыбнуться. Каковы бы ни были ее собственные сомнения, работа есть работа.

– Вы на ложном пути. Конгрессмен Грум служит образцом для своих избирателей. Это добрый, веселый, сострадательный и скромный человек. Мне жаль, что вы потратите столько сил впустую.

– О, вовсе не впустую, – вкрадчиво возразила Марша. – Все это было очень интересно.

«Что же она нашла тут интересного?» подумала Тони.

– В моем рассказе нет ничего интересного, – повторила она, провожая Маршу до приемной. – Но если у вас появятся еще какие-нибудь вопросы, не стесняйтесь, звоните.

– Обязательно позвоню.

Когда Марша Коллинз ушла, Тони попросила прислать к ней секретаршу, Кэтлин, как только та появится. Оставшись одна, Тони принялась ходить по своему большому кабинету. Она знала, что редактор «Манди уик». Эмми Элсон. Эмми имела репутацию дотошной журналистки.

Через несколько минут Кэтлин постучала в дверь.

– Собери данные на журналистку, которую зовут Марша Коллинз, хорошо? – попросила Тони. – Она работает в «Манди уик». Но сначала соедини меня с мистером Грумом.

Прошло добрых полчаса, прежде чем Тони соединили с конгрессменом Грумом.

– Тони? Что-нибудь случилось?

– Может случиться. Ты же знаешь, как ужасно эти слухи отражаются на твоей предвыборной кампании.

– Черт, неужто этот подонок снова что-то распустил?

Соперник конгрессмена Грума, Тимоти Маршалл, уже раскрыл некоторые теневые операции Грума, что обошлось тому в несколько очков в рейтинге популярности.

– Возможно, что и это его рук дело. Я не знаю. Ко мне утром приходили из «Манди уик» и расспрашивали о Вайолит.

Молчание.

– Джастин? Ты меня слышишь?

– Да.

– Она говорит, – Тони сглотнула слюну, – что ты изнасиловал Вайолит, а потом убил ее, потому что она тебя шантажировала. И еще, что ты изнасиловал Пенни.

– У нее ничего против меня нет. Пенни созналась в убийстве Вайолит.

– Она попыталась раздобыть бумагу с признанием, но та пропала.

– Что значит «пропала»? – Голос Джастина звучал растерянно.

– Исчезла. Никто даже не помнит, что было вообще какое-то признание, кроме того, которое она сделала тебе, когда еще лежала в больнице. У них есть только твое заявление о том, что это сделал не ты.

– О, но это же ерунда. Человек невиновен, пока не доказана его вина, помнишь?

– Скажи об этом газетам, – сказала Тони, все еще сомневаясь.

– Как ты намерена решить эту проблему?

– Приложу максимум усилий. И все же, как мне кажется, я не смогла поколебать ее уверенность. Готовься к визиту.

– Черт возьми! – воскликнул Грум. – Стоит только появиться этим проклятым сплетням, как уже не знаешь, когда им будет конец.

– Понимаю.

– А она… – Джастин помолчал. – Она упоминала Джонни Уитфилда?

– Джонни? Да нет, кажется, нет. А что?

– Она сказала, откуда «Манди уик» раздобыла эти слухи?

– Я не спросила. – Тони нахмурилась. – А вообще-то редактором в «Манди уик» работает Эмми Элсон, бывшая жена Джонни.

– Знаю.

– Она бросила Джонни давно. Насколько мне известно, связей они не поддерживают.

– Не знаю, не знаю, – хмуро сказал Джастин. – Спасибо, что поставила меня в известность. И держи меня в курсе, если выяснится еще что-нибудь.

– Хорошо.

Грум повесил трубку.

– Проклятье! – взорвался он. – Проклятье, проклятье, проклятье!

ГЛАВА 57

Эмми Элсон сидела за стойкой в своем любимом ирландском баре неподалеку от ее офиса на углу Восьмой авеню и 56-й улицы. Здесь было темно, грязновато и почти всегда пусто, за исключением тех случаев, когда был футбольный матч. Она обещала встретиться здесь с Грумом, и вот она пришла, а он опаздывал. Эмми злилась. Она заказала себе колы.

Грум вошел в полумрак бара и направился прямо к ней. Его широкая челюсть казалась еще тяжелее, а мешки под глазами набухли.

– Давно не виделись, Эмми Элсон.

– Да уж.

– Не возражаете, если мы пересядем за столик?

Эмми соскользнула с высокого табурета, захватив свой стакан.

– Вот здесь довольно уединенно, – сказала она, направляясь к кабинке.

Когда они уселись, Грум подозвал официантку.

– Пожалуйста, «Кровавую Мэри». – И повернулся к Эмми. – Не буду утверждать, что я в восторге от статей, которые вы обо мне публикуете. Я бы хотел поговорить с вами об этом.

– Мы сделали все от нас зависящее, чтобы до этого взять интервью у вас, – вежливо ответила Эмми.

– Обычно просьбами взять у меня интервью занимаются пресс-секретарь или консультант по средствам массовой информации. Теперь вот он я, готов отвечать на вопросы.

Эмми слабо улыбнулась. Она вытащила из сумочки блокнот и карандаш.

– Начнем с начала. У вас был роман с Вайолит Самнер до ее совершеннолетия?

– Нет.

– У вас был роман с Пенелопой Хаутен до ее совершеннолетия?

– Нет. Но признаюсь, что она очень тянулась ко мне.

– Вайолит Самнер вас шантажировала?

– Нет.

– Вы убили Вайолит Самнер и пытались выставить Пенелопу Хаутен в качестве убийцы?

– Нет.

Эмми отложила карандаш.

– Вот и все, – сказала она, поднимая глаза. – Большое спасибо.

– Вы можете погубить меня, просто напечатав, что я все отрицаю. Откуда вы все это взяли?

– У меня конфиденциальные источники.

– Вы, должно быть, говорили по поводу статьи с Джонни? – спросил Грум.

– Естественно.

– Это он сказал вам эту грязную ложь?

– Его слова цитируются в статьях, – успокоила Грума Эмми. – Они в целом соответствуют тому, что сказали вы.

– А он больше ничего не сказал, не для печати?

Не отвечая, Эмми иронично посмотрела на него. Джастин мог бы поклясться, что он ей не нравится.

– Если ложь идет не от Джонни, то, значит, она может идти только одного человека, – с горечью произнес Грум.

– От кого же?

– От самой Пенелопы Хаутен. Только она одна выигрывает от моих неприятностей.

– А что она выигрывает?

– Ее объявят невиновной, и она перестанет прятаться.

– А насколько хорошо вы знали Пенни? – с готовностью продолжать беседу спросила Эмми.

– Не так чтобы очень. Я видался с ней, когда навещал Сьюзан на ее ферме на севере штата. Вы же знаете, что Сьюзан удочерила ее.

– Я была бы благодарна, если бы вы дали мне свою версию того, что случилось в тот вечер, когда погибла Вайолит.

– Разумеется. Меня пригласили на день рождения Пенни. Пенни… Ну, вообще-то подробности я не знаю. Мне известно лишь, что она созналась в убийстве, когда была в больнице. Думаю, Пенни ревновала Вайолит. Вы же знаете, что она очень любила меня. Я не то чтобы считаю, будто она что-то задумала в отношении Вайолит. Это был несчастный случай, я уверен, что это так. Я уверен, что она не собиралась этого делать.

Эмми жестом попросила бармена принести ей еще колы.

– А что произошло потом?

– Пенни сбежала. Ее так и не судили за убийство. Она просто исчезла. Прошло так много времени, и я решил, что она мертва, однако теперь, когда стали появляться эти статьи, я задумался. Вы точно не входили с ней в контакт?

Эмми покачала головой.

– Так вы говорите, что Пенни Хаутен призналась в убийстве, – сказала она немного погодя. – Однако мне не удалось найти ни бумаги, ни видеозаписи с ее признанием. Полицейские в Норткилле не помнят, чтобы она в чем-то признавалась. Они помнят, что она отказывалась отвечать на все вопросы. И Сьюзан тоже.

– Вот как?

– Почему вы сказали, что она созналась в убийстве?

– Она нажала на курок, – настаивал Грум. – Я сам видел. На оружии отпечатки ее пальцев.

– Вы могли вложить оружие в ее руку после того, как она потеряла сознание от удара.

– Но это просто ваша теория. То же самое мог сделать и Джонни.

Эмми кивнула.

– Вопрос в том, каковы мотивы. У Джонни не было мотивов убивать Вайолит.

– И у меня не было!

Эмми не ответила.

– Если вы снова напечатаете эту ложь, то я подам в суд.

– Удивляюсь, почему вы не сделали этого раньше.

Грум допил свой бокал. Он лихорадочно соображал. Для него важнее было добраться до Пенни, чем подавать в суд на «Манди уик». Не она, так другая газетенка напечатает. Уж Пенни постарается.

– Послушайте, – сказал он, меняя тон. – Если бы мы связались с Пенни, то могли бы подтвердить все эти факты. За вами прекрасная репутация журналиста, ведущего расследования. Я смотрел ваше досье и многое о вас знаю. Вы занимались поиском и установлением местонахождения тех двух детей, которых не смогла найти полиция. Это очень впечатляет.

– Прошло много времени.

– Тем не менее, полагаю, у вас есть способности к такого рода вещам. Как вы отнесетесь к тому, чтобы найти Пенни? Это было бы в наших общих интересах.

– А почему вы решили, что она еще жива?

– Свидетельства о ее смерти не было. Я проверял.

– Она могла сменить имя.

Грум неприятно улыбнулся.

– Ничуть не сомневаюсь.

– Я такими делами не занимаюсь. Полиция, наверное, более компетентна.

– Они не смогли найти ее, когда история с судом была еще в самом разгаре. Я больше верю вам. Неужели вы не понимаете, какая потрясающая будет статья, если вы выслушаете вариант Пенни непосредственно от нее самой?

– Да, это была бы потрясающая статья, – согласилась Эмми.

– Если вы найдете ее, скажите ей, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы суд над ней был справедливым. Ей, наверное, уже до смерти надоело прятаться, не иметь будущего… и лица. Я готов заплатить лучшему хирургу страны за пластическую операцию.

– Прошло много времени, мистер Грум, – не отводя от него глаз, сказала Эмми. – Вы уверены, что она захочет снова вас увидеть?

Голубые глаза Джастина Грума сверкнули.

– Да, – сказал он. – Думаю, что да.

Уже не в первый раз после того, как Эмми начала заниматься этой историей, она испытала страх за Пенни. Ей пришло в голову, что если она не пообещает Груму разыскать Пенни, то он найдет еще кого-нибудь, кто сделает это.

– Дайте мне подумать, – наконец сказала она. – Разумеется, я не представляю, удастся ли мне это.

– Понимаю. Я охотно заплачу вам за то время, которое уйдет у вас на расследование, плюс расходы. Все это останется в тайне. – Он взглянул на часы. – У меня еще одна встреча. Вот моя карточка. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете.

– До свидания, мистер Грум.

Он протянул руку. Улыбка его была сияющая и дружелюбная. Эмми улыбнулась в ответ.

– Пока до свидания, – сказал он.

Другая встреча Грума состоялась в Дубовом зале «Плазы». Он пошел туда пешком, ветер вонзался в его пальто острыми ледяными иголочками. Грум чувствовал запах снега, хотя ноябрь только начинался.

Мигель Гарсиа-и-Рейес пришел туда раньше его. Грум заметил, что тот ни разу еще не опоздал на встречу. Ему это нравилось: придавало уверенности в себе.

Холодно кивнув, Грум уселся, размышляя о том, известно ли уже Мигелю, зачем он вызвал его на эту встречу. Иногда Мигель каким-то непостижимым образом знал заранее, что требуется Груму.

– Мне очень нужно найти одну молодую женщину, – с ходу заявил он. – Ее зовут Пенелопа Хаутен. Я знал ее много лет назад.

– А, да.

Грум бросил на него острый взгляд.

– Что вам известно о ней?

Мигель поднял обе руки ладонями к Груму.

– Ничего, уверяю вас.

Это был крупный мужчина с вживленными редкими волосиками оранжевого цвета и карими глазами, которые, казалось, вечно улыбались. Грум представил, как руки Мигеля сжимают его горло, а эти карие глаза в это время улыбаются.

– Я очень занят собственными делами, – медленно произнес Мигель. – Появилось очень много плохих статей о наших тропических лесах Амазонии. Сейчас симпатии на стороне индейцев. Я слышал, что вы тоже симпатизируете индейцам.

– Ха! – фыркнул Грум. – Это была речь для учащихся колледжа. Я им говорю то, что они хотят услышать.

– Значит, вы не повернулись спиной к той замечательной работе, которую проделывает Международная организация по вопросам заготовки древесины тропических лесов?

– Ни в коем случае. – Голова Грума была занята совсем другим, однако он заставил себя уделить внимание Мигелю. Тот был нужен ему. – В эту Международную организацию входят главным образом производители и потребители древесины, а если я стану сенатором, то они будут моими приоритетными избирателями.

– Именно так. Тем не менее мне предстоит сделать очень многое, чтобы не допустить угрозы лишения средств к существованию сотен людей. Ассоциация производителей древесины просит меня выступить перед ними на следующей неделе. Поэтому я не знаю, смогу ли я помочь вам прямо сейчас.

– Уверен, что вы очень заняты, – нетерпеливо сказал Грум. – Но я вам за это хорошо заплачу.

Мигель вздохнул.

– Расскажите мне все, что вам известно о девушке, – сказал он, вынимая ручку и маленький блокнот, – и я попытаюсь найти ее.