Текст книги "Опасности прекрасный лик"
Автор книги: Уинслоу Элиот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)
– Я заплачу тебе за свое лицо. Клянусь! Я всегда говорила тебе об этом.
– Ты заплатишь мне за время, которое я затратил на твое обучение? За данные тебе уроки по искусству и музыке, театру и политике? Нет, моя дорогая, наши отношения куда более обязывающие, чтобы говорить о каких-то деньгах. Я превратил тебя в культурную и умную светскую женщину. Когда Доминик познакомится с тобой, он почувствует, что жизнь без тебя просто ничего не стоит. Я знаю своего сына.
– Почему же, ради всех святых, ты не сказал Сьюзан правду о том, что именно Джастин повинен в гибели ее мужа?
– Вначале я был слишком зол, а потом, когда уехал, я почувствовал, что в этом уже нет смысла.
– Нет смысла! – воскликнула пораженная Ларк. – Нет смысла в том, чтобы рассказать Сьюзан правду о человеке, которого она считает своим другом? Ты сумасшедший!
– Она верила каждому слову Джастина и не оставляла мне ни малейшего шанса. Мне это до сих пор кажется невероятным, ведь она любила меня. А без доверия не может быть любви.
– Тебе нужно было хотя бы попытаться рассказать ей обо всем. Позволить ей самой разобраться.
– А ты? – сказал он печально. – Почему ты не рассказала ей?
– О чем?
– А разве я буду не прав, если предположу, что именно Джастин изнасиловал тебя?
Ларк смотрела в холодный камин.
– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала она наконец. – В каком-то смысле я чуть ли не винила Сьюзан в том, что случилось. И, конечно, считала ее виновной в том, что она доверяет ему.
– Ну вот видишь.
– Но все же я не могу этого сделать. Дом женат, и для меня это кое-что значит.
Он махнул рукой.
– Это совсем ничего не меняет.
– Для меня меняет. – Она помолчала. – Я очень хотела бы тебе помочь, но не могу. Ты выбрал не того человека.
– Ерунда! Ты поможешь мне. Ты ведь не захочешь отказываться от всего, за что с таким трудом боролась, только из-за каких-то принципов, ведь правда? Иначе вся твоя жизнь окажется напрасной. Абсолютно пустой. Убийце будет довольно трудно найти какую-нибудь работу на телевидении, если она окажется в тюрьме… или в газовой камере.
Ларк снова содрогнулась.
– Но я ни в чем не виновата, разве ты не знаешь этого?
– Тогда почему же ты убежала?
– Может быть, потому что струсила. Но я ни в чем не повинная трусиха.
– И ты не можешь доказать свою невиновность?
Она молчала.
– Или можешь?
– Когда-нибудь я докажу это.
Карл посмотрел на нее как-то странно.
– Мне кажется, есть в твоей жизни нечто такое, что мне неизвестно.
Ларк пожала плечами.
– Во всяком случае я не могу поверить в то, что ты вот так уничтожишь меня. По тебе видно, что ты порядочный человек. И ты хорошо относишься ко мне.
– Да, все именно так. Но еще я безжалостный. И не надо меня недооценивать.
Они смотрели друг на друга. Ларк знала, что она полностью в руках этого человека. Она знала, что попробует встретиться с Домом и сделать так, как просит ее Карл. Ей придется сделать это, иначе Карл раскроет ее секрет тем, от кого она прячется.
Придется, потому что в самых дальних уголках ее памяти, куда она постоянно пыталась ее задвинуть, таилась огромная и мрачная фигура Джастина Грума. Она не боялась того, что ее обвинят в убийстве.
Она боялась его.
ГЛАВА 39
Лето было уже на исходе, когда самолет, в котором Ларк летела в Лос-Анджелес, поднялся из аэропорта Хитроу утром в понедельник. С собой у нее были чемодан, свидетельство о рождении, британский паспорт с визой «Эйч-1», которой добилась для нее компания Дома, и семь тысяч долларов в дорожных чеках. Она скопила эти деньги за почти два года работы в «Стаффорд продакшнз».
Карл Белламон сопровождал ее.
– Не надо нервничать, – сказал он, когда впервые сообщил, что едет вместе с ней. – Я не собираюсь быть альбатросом, кружащим вокруг тебя.
– Чем?
– Альбатросом. – Мимолетное выражение недовольства промелькнуло по его лицу. – Символ из «Поэмы о старом моряке» Колриджа. Полагаю, ты ее никогда не читала.
– Не читала.
– Иногда я забываю о твоем образовании. Напомни, что я должен найти для тебя томик Колриджа. Каждый образованный человек читал «Поэму о старом моряке».
– Я думала, обитатели Калифорнии не читают ничего, кроме меню и спичечных этикеток, – пошутила она.
– Но я не калифорниец. В том, что я твой наставник, заключено твое преимущество. Ты произведешь впечатление на любого.
Особенно на Дома, подумала она, но не произнесла этого имени.
Они летели первым классом. Карл позаботился о билетах. Несмотря на все, что Карл раскрыл перед ней и потребовал от нее, отношение Ларк к нему не изменилось. Она не могла забыть его доброты. Ларк вспомнила слова Сьюзан: «Иногда просто невозможно пересилить в себе чувство благодарности. Когда-нибудь ты поймешь, что я хочу сказать».
Она поняла это сейчас.
Кроме того, он был болен. Ларк была в этом уверена, хотя он и не признавался. Лицо его осунулось, руки дрожали. Со времени их знакомства прошло два года, а он состарился почти на десять лет. Она чувствовала, что нужна ему так же, как он был нужен ей, когда она приехала в Англию.
Ларк боялась, что к Лос-Анджелесу будет довольно трудно привыкнуть. Широко раскинувшийся город вставал в ее сознании выжженным солнцем и окутанным смогом. Карл рассказывал ей, что ничего не вырастает там естественным путем, даже пальмы завозят.
– Ага, – заметила она тогда. – И все там богатые, тупые, светловолосые и знаменитые. Те, кто не относится к служителям культа.
Он засмеялся.
– Ты найдешь Лос-Анджелес более сложным, чем ожидаешь. Помни, что «американская мечта» возникла в Голливуде. Это должно тебя особенно волновать. И круг, в котором тебе придется вращаться, состоит из достаточно утонченных людей. Тебе больше не сойдет с рук, если ты будешь выглядеть неряшливо.
– Я никогда не выгляжу неряшливо! – вспыхнула она.
– Некоторые твои наряды из благотворительных магазинов для бедняков просто очаровательны, но ты должна согласиться, что, с точки зрения моды, они не являются новейшим словом.
Ларк разобиделась и в течение часа отказывалась даже разговаривать с ним, время от времени теребя материю линялых синих джинсов, в которые была одета.
Она смотрела в иллюминатор и чувствовала тоску по Англии. Она уже скучала по тихим золотистым дождям, от которых почти ничего не намокает, зато так дивно зеленеет. Она скучала по кривым, мощеным булыжником улицам Лондона с их необыкновенными книжными лавками и гостеприимными барами. В глубине души уже что-то болело оттого, что там остались ее новые друзья.
Особенно она скучала по Джеку.
– Может быть, ты никогда не поймешь, как много ты значил для меня весь этот прошедший год, – сказала она ему перед отъездом. – В каком-то смысле ты вернул меня к жизни, Джек. Мне очень хотелось бы, чтобы ты это понял. Ты показал мне, что я способна чувствовать и отвечать на чувства, а именно этого я и не знала. Ты многое открыл мне во мне самой. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я чувствовала себя благодарной тебе, но я чувствую это. И я хотела бы, чтобы ты знал, насколько я тебе благодарна.
– Тогда выйди за меня замуж, – сказал он.
– Не могу. Мне необходимо согласиться на эту работу.
Его пальцы запутались в ее волосах, а он смотрел на нее с таким знакомым спокойным и дружеским выражением.
– Как жаль, что ты уезжаешь. А что, если я отправлюсь следом за тобой?
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Ларк. – Из этого ничего не выйдет.
– Может быть, – согласился он после долгого молчания. – Но я так люблю тебя!
В глазах его были слезы, когда она в последний раз поцеловала его на прощание.
Бегство из Норткилла было таким поспешным, что у нее и времени не было почувствовать тоску по дому или задуматься, правильное ли она приняла решение. Но сейчас, летя высоко над землей и оставляя позади себя тысячи миль по пути на другой континент, у нее было время, чтобы подумать обо всем. Лос-Анджелес… «Город ангелов»… Волшебная страна…
Ларк чувствовала, что летит прямо в липкую паутину, из которой ей однажды еле-еле удалось ускользнуть.
Когда самолет пошел на посадку, была уже ночь. Больше часа Ларк смотрела на города, сияющие огнями среди окутанной ночной темнотой пустыни. Они приближались к аэропорту, и огни становились все гуще, сливались в длинные сверкающие цветные полосы. Оранжевые, зеленые, желтые, белые, красные, но большей частью оранжевые, они пробивались сквозь туман или густой смог и растягивались, казалось, до бесконечности, пока их не отсекали темень с одной стороны и море с другой.
По мере того как самолет приближался к посадочной полосе, пятна света расширялись и мерцали. В их мерцании Ларк были видны бежавшие внизу машины, похожие на капельки росы, скатывавшиеся по тонким серебристым нитям паутины. Она знала, что это означало: в паутину попалась муха.
Огни посадочной полосы были фиолетовыми. Самолет коснулся колесами земли, и Ларк бросило вперед. Она уперлась в пол ногами и, когда пилот отпустил тормоза, снова расслабилась, словно муха, которая прекращает борьбу, когда паук отрывает ей крылья.
Она приземлилась в Лос-Анджелесе.
В первую ночь они остановились в гостинице «Беверли-Хиллз». Ларк отправилась туда вместе с Карлом, хотя и чувствовала себя неловко из-за того, что он настоял, что заплатит сам.
– Ты была не очень-то дальновидна при разработке программы путешествия, – заметил он ей в такси. – Что бы ты делала, если бы я не заказал гостиницу для нас обоих?
– Провела бы ночь в аэропорту, – быстро ответила она. – А утром первым делом попыталась бы найти себе квартиру.
– Прежде чем ты найдешь в Лос-Анджелесе квартиру, тебе нужно найти себе машину.
– Я найду все, что мне потребуется.
И все же она была рада тому, что он здесь вместе с ней, и была ошеломлена великолепием клубнично-розового отеля с оттеняющими окна бело-зелеными полосатыми тентами.
Оказалось, что у Карла в Лос-Анджелесе имеются кое-какие друзья. Большинство их были переселенцами из Восточной Европы, как и он сам.
– У нас не будет трудностей с тем, чтобы найти тебе квартиру, – сказал он. – Мои друзья что-нибудь подыщут.
– А как насчет тебя?
– Один из моих друзей пригласил меня остановиться в своем доме для гостей. Он врач и живет в Беверли-Хиллз. Дом для меня будет подготовлен на следующей неделе.
Утром Карл взял напрокат машину и повез Ларк по городу. Под сверкающим сквозь смутную дымку солнцем Лос-Анджелес казался огромным и странным лабиринтом из одно– и двухэтажных домов; все улицы и проспекты выглядели одинаково. Шоссе были заполнены машинами, окутаны шумом и смогом. Когда Ларк вернулась в тихую роскошь отеля, она ощутила себя в сказочном оазисе. И везде Ларк чувствовала себя не в своей тарелке.
Еще у нее было ощущение, будто она увязла. В Лондоне Ларк могла ходить, где хотела. В Лос-Анджелесе без машины она не могла сделать и шагу.
Вскоре Карл позаботился об этом. В начале следующей недели он договорился об уроках вождения для Ларк. Сьюзан учила ее водить машину, но в Англии Ларк не довелось садиться за руль. Она приложила всегда ей свойственные энергию и решимость и через неделю уже готова была сдать экзамен. Когда она сообщила об этом Карлу, тот вручил ей потрясающий букет гладиолусов и ключи от автомобиля.
Ларк очень понравились яркие красные цветы. Но?..
– А это зачем? – спросила она, протягивая ключи.
– Сейчас покажу.
Они спустились вниз на стоянку. Карл провел ее к серебристо-голубой «хонде-аккорд».
Ларк заупрямилась.
– Я не могу принять это, – сказала она, возвращая Карлу ключи.
Карл снова вложил ключи ей в руку.
– Дорогая моя, – сказал он мягко, – только не воспринимай это как напоминание о том, что и я в свою очередь хочу что-то получить от тебя. Ты была для меня как дочь. Я и сказать не могу, насколько ты скрашивала мне жизнь в эти прошедшие два года. Прими машину с таким же легким сердцем, с каким я вручаю ее тебе. Мне бы очень хотелось, чтобы ты ее приняла.
Ларк неохотно уступила.
– А как же с машиной для тебя?
Он кивнул на шоколадного цвета «мерседес», стоявший рядом с «хондой».
– Мне всегда было так уютно в моей старой машине, что я переправил ее сюда.
Шоколадная эмаль «мерседеса» аппетитно сверкала на солнце. Ларк громко рассмеялась от счастья. Все казалось просто поразительным. Меньше чем через неделю она начнет работать. Директор «Америкэн продакшн групп» по кадрам рассыпался в любезностях, когда она позвонила, и Ларк горела желанием приступить к своим новым обязанностям.
Когда они возвращались в вестибюль гостиницы, Ларк сказала:
– Мне все еще требуется найти квартиру. Не хочется, чтобы моим адресом остался отель «Беверли-Хиллз», когда я начну работать.
– Мы посмотрим квартиру, которую я подобрал для тебя, после обеда. Думаю, она тебе понравится.
Как только Ларк увидела квартиру, то, как и предполагал Карл, сразу же поняла, что она идеальна. Квартира была в Санта-Монике, районе, где, по словам Карла, живет больше англичан, чем где-либо в другом месте в Соединенных Штатах. Квартира располагалась на втором этаже отделанного белой штукатуркой здания с ярко-красной шиферной крышей, которое было украшено округлыми арками и башенками. В квартире были шестиугольная гостиная, маленькая спальня, кухня, которая была еще меньше, и терраса, где, если встать на цыпочки, можно было увидеть Тихий океан.
Ларк приступила к работе в следующий понедельник. Голливудское отделение «Америкэн продакшн групп» размещалось на бульваре Голливуд рядом с Вайн-стрит. Первые недели, когда Ларк ехала на работу по городским улицам, ей казалось, что она никогда не сможет привыкнуть вести машину по скоростным эстакадам. Но обычный путь получался долгим: занимал почти целый час. Ехать по эстакаде было в два раза быстрее. И как только Ларк наконец привыкла к такой езде, она сразу же полюбила эстакады. Это напоминало скольжение по быстрой реке на катере на воздушной подушке. Она летела над городом со скоростью шестьдесят миль в час и не видела вблизи ничего, кроме крыш. И еще открывалась чудесная панорама: горные вершины вдалеке, иногда покрытые снегом; серебристые и темно-синие волны Тихого океана; небоскребы, собранные в одном из районов города, словно острова вставали из тихой морской глади среди поднимавшихся гребнями домов и зеленых лужаек между ними.
Несмотря на давление со стороны Карла, Ларк не пыталась искать встречи с Домом. Имя его упоминалось в ее присутствии часто: это было неизбежно, поскольку он являлся президентом компании. Но встретиться им так и не доводилось. Компания была огромной, ее служебные помещения целиком занимали двенадцатиэтажное здание.
Вместе с Карлом они выезжали куда-нибудь каждый уик-энд, иногда встречались и среди недели. Он водил ее на художественные выставки в галереи «Колорадо» и «Мелроуз», в Музей искусства графства Лос-Анджелес, в Хантигтонскую библиотеку. Они ходили на концерты и оперы в «Дороти-Чандлер-павильон», на спектакли в «Марк-Тейпер-Форум» и «Эмансон-театр». Карл знакомил ее со своими друзьями: врачами, известными актерами и актрисами, музейными деятелями и художниками.
Дом в Беверли-Хиллз, принадлежавший его другу-врачу, был самым настоящим замком, обнесенным серой – шести футов – стеной, которая окружала три арка буйной зелени и экзотических цветов.
– Когда ты сказал, что все, что растет в Лос-Анджелесе, завозится, я подумала, что здесь можно встретить только чахлые кустики и перекати-поле, – сказала Ларк, когда Карл в первый раз показал ей свой сад. – Это просто фантастика.
– А как тебе нравится мой домик?
Отдельно стоявший дом для гостей представлял собой шестикомнатную виллу, стоявшую среди глициний. Там было две ванных комнаты, отделанных черным мрамором, каждая размером с ее спальню.
– Твои друзья, должно быть, хорошо заботятся о своих гостях.
Друзей Карла она так и не увидела. Карл сказал, что хозяева поехали на лето в Европу и предоставили в его полное распоряжение свои теннисные корты и вытянутый в форме почки бассейн. Ларк любила качаться на воде под васильково-голубым небом и потягивать холодное шампанское среди кружащих голову пьянящих ароматов жасмина и камелий. Она подумывала, что в самом деле добралась до края света. Южная Калифорния представлялась ей сказочной страной, где не могло быть ничего плохого.
– Я влюбилась, – сказала она Карлу.
Тот насторожился.
– В Лос-Анджелес. Я влюбилась в Лос-Анджелес. Мне кажется, что в конце концов я приехала домой.
ГЛАВА 40
В качестве помощника продюсера Ларк отвечала за разработку новых планов для киностудий и работала с авторами по переделке сценариев. Ее непосредственным начальником был Трент Уэстон, низенький, светловолосый и круглолицый директор по сценарным вопросам. За его мягкими манерами скрывалась придирчивая требовательность к безукоризненности в работе.
Он учился в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса вместе с Джонни Уитфилдом и сохранил тесную дружбу с Джонни, несмотря на все взлеты и падения в карьере последнего. Джонни описал Тренту, какую роль сыграла Ларк в его «спасении» в прошлом году, и поэтому Трент еще до их знакомства уже тепло относился к ней. Когда он первый раз пригласил Ларк на обед, они говорили большей частью о Джонни. Джонни очень тревожил Трента.
– С тех самых пор как Дому пришлось свернуть финансирование его «Пылающего леса», Джонни постоянно катился вниз. Этой вещью о Бентон вы на время спасли ему жизнь. Теперь все позади, и он снова скатывается.
– Почему АПГ отказалась от «Пылающего леса»?
– Джонни работал слишком долго и расходовал слишком много. Это всегда было его бедой. Он совсем не понимает, что такое финансирование съемок. Стоит ему оказаться за камерой, он больше ни о чем не может думать, кроме как о тех великих идеях, что приходят ему в голову.
– Но если они такие великие, ему следовало бы позволить осуществить их!
– Все кинопроизводство в Голливуде оценивается только по единственному показателю: по итоговому балансу. Ни одному из грандиозных проектов Джонни пока не удалось принести деньги.
– Но некоторые из них стали классикой.
– А кому до этого дело? Может быть, они и войдут в историю. Однако в таком месте, как Голливуд, Джонни – это король без королевства.
– А не могла бы АПГ взять его пока на работу, чтобы ему было чем заняться? – предложила Ларк. – Как насчет «Кутерьмы»? У нас на нее все еще нет режиссера.
– Джонни не очень-то заманишь режиссурой таких телевизионных мини-сериалов. Он скорее предпочтет голодать.
– Если он действительно так велик, ему будет по силам освоить и телевизионный жанр. По такому сценарию он мог бы сделать кое-что стоящее. А Жаннет Голд собирается там играть?
– Да, и это создает еще одну проблему. Сейчас Джонни живет с ней. Их отношения похожи на бочку с порохом.
В тот вечер Карл довез ее до дома после того, как они сходили на открытие выставки. Он сказал:
– Кажется, ты счастлива, Ларк.
– Я счастлива.
– И… Дом?
– Я его так и не видела. Он работает на другом этаже. Это все равно что находиться в разных мирах.
– Он – часть твоего окружения. Ты должна попробовать увидеться с ним.
Но Ларк мучительно не хотелось этого делать. Она была уверена, что то вмешательство в его личную жизнь, какое предлагает Карл, вызовет резко отрицательную реакцию Дома. Терять свою работу ей тоже не хотелось. Первоначально она приняла решение работать на телевидении, чтобы делать документальные фильмы, а только потом чтобы отомстить Груму. Но сейчас она твердо знала, что ей никогда не захочется уйти из киноискусства. Оно пленило ее: творческая атмосфера, знаменитости, огромные суммы денег. Нет, она не желала ничего ломать. Она хотела подождать с этим.
Незадолго до Рождества, когда Ларк работала в АПГ уже три месяца, Карл спросил ее:
– А ты не собираешься создать что-то свое, собственное?
Они ужинали в ресторане «Бо Раваж» в Малибу. Их столик помещался в гроте, откуда они могли смотреть на волны, с тихим шорохом накатывавшие на тянувшийся внизу белый песок. Это был один из самых любимых ресторанов Ларк.
Ларк лизнула соль, насыпанную на ободок ее стакана с коктейлем «Маргарита».
– У меня действительно есть кое-какие идеи. Хочешь послушать?
– Конечно.
Карл почти не притронулся к лежавшему на его тарелке зажаренному морскому окуню. Большей частью он лишь потягивал апельсиновый сок.
– Я подумываю о телевизионном сериале по типу сериала «Детектив!», но несколько отличном от него. В том сериале все действие разворачивается вокруг убийства. В моем – «макгаффином» станет любовная история. В сериал войдут те же составляющие, которые завоевали «Детективу» столько зрительских симпатий: великолепная игра актеров, увлекательный сюжет и так далее. Только у меня это будет смешнее и, естественно, романтичнее.
– «Макгаффин»? – спросил Карл. – Что это такое?
Глаза Ларк расширились.
– Только не говори мне, что мне известно что-то такое, чего не знаешь ты! «Макгаффин» – термин, который использовал Альфред Хичкок. Завязка сюжета – драгоценные камни, которые контрабандой провозят через границу злодеи, или секретный агент, которого преследуют шпионы. В моем сериале завязкой сюжета будет любовная история. Темой фильма будет исследование характеров и взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Любовная история – всего лишь сюжетный прием.
– Почему же он называется «макгаффин»?
– Это из шутки. Двое едут в поезде. «Что в этом тюке?» – спрашивает один из них. – «Это макгаффин», – отвечает другой. «Что еще за макгаффин?» – интересуется первый. «Это для того, чтобы ловить львов в горах Шотландии». «Но в горах Шотландии нет никаких львов!» «Ну, значит, тогда и макгаффина тоже нет».
Карл рассмеялся.
– Мне нравится твой замысел. Детективная любовная история.
Карл отвез Ларк домой. Когда машина остановилась перед ее домом, он спросил:
– Ты так и не виделась с Домиником?
Ларк покачала головой, все ее прежнее воодушевление улетучилось.
– Я не смогу жить в этом мире бесконечно, – сказал он. – Когда ты собираешься с ним встретиться?
– Он – президент компании! Я не могу так запросто войти в его кабинет и сказать: «Привет, а я знаю твоего отца».
– Ты девушка с воображением, – сказал Карл. – Я уверен, ты сможешь придумать что-нибудь получше. А у меня уже кончается терпение.
– На следующей неделе в компании празднуют Рождество. Наверное, там я и увижу его.
Но Дом не появился на празднестве. Ларк с облегчением узнала, что он уехал на Рождество на Восток, чтобы побыть у матери. Она не только не сомневалась в том, что он придет в ярость от попытки вмешаться в его жизнь, но еще и очень боялась, что он узнает ее. Разве она не узнала бы его, какая бы катастрофа ни приключилась с его лицом?
– Было божественно, – вздохнула Ларк, когда Карл спросил ее о празднике. – Просто божественно.
– Даже хотя Дома там не было?
Ларк покраснела.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать.
– У тебя новое лицо, – сказал Карл, – но на нем по-прежнему можно прочитать все твои мысли. Ты собираешься увидеться с ним, когда он вернется?
– Да, я что-нибудь придумаю.
