Текст книги "Опасности прекрасный лик"
Автор книги: Уинслоу Элиот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 44
Дом передал предложения Ларк относительно сериала «Любовная история!» Фейт Браун, которая была вице-президентом по вопросам разработки сценариев и рыночной стратегии. По ее рекомендации было решено, что Ларк пригласят на очередное совещание руководства компании, и она разъяснит отдельные детали своего замысла.
Ларк нервничает, подумал Дом. На ней был серый в тонкую полоску деловой костюм, но он ей не шел так, как деловые костюмы шли Тони. Чувственность Тони нельзя было подавить даже строгим деловым покроем. Всегда находилось что-нибудь вроде разреза сзади на слишком облегающей юбке или не застегнутой пуговицы на блузке, открывавшей ложбинку между грудей. Когда на Тони были деловые костюмы, Дом не мог не думать о ее теле.
Но Ларк выглядела так, словно она чувствовала бы себя гораздо удобней в джинсах. Наряд, который был на ней, скорее служил защитной оболочкой тела и вовсе не придавал ей соблазнительности. Этот неяркий костюм, С широкими плечами и узкой юбкой, был, наверное, в моде еще в сороковых годах. И все же она была мила. Ему было трудно отвести от нее глаза. Было в ней что-то необъяснимое, но очень знакомое. Он все смотрел и смотрел, как она наклоняет голову с каштановыми локонами, когда выслушивает вопрос, как вдруг оживляется ее бледное лицо, когда она, начинает говорить.
Совещание началось с того, что Фейт коротко представила разработанную Ларк концепцию сериала «Любовная история!».
– Вам придется объяснить более подробно, в чем будет отличие концепции сериала «Любовная история!» от нашего последнего, потерпевшего сокрушительный провал проекта, – усаживаясь в кресло, обратилась к Ларк Фейт. Ей было за пятьдесят, у нее были светлые волосы и голубые, холодные, как лед, глаза.
Ларк откашлялась. Внутренне Дом волновался за нее, хотя внешне это никак не проявлялось. Как бы то ни было, все зависело только от нее. Но как только она начала говорить, он понял, что беспокоился напрасно. Ларк совсем не волновалась, она наслаждалась звучанием своих же слов.
– Прежде всего мне хотелось бы выделить два момента, – начала она. – Хорошая любовная история – это в первую очередь и главным образом хороший сюжет. Сюжет очень важен. И еще имеет значение напряженность в развитии сюжета. Добьется она его любви или нет?
– Все знают, что у этих любовных историй счастливый конец, – заметила Ванесса Блум, один из директоров отдела рыночной стратегии. – Как же вы добьетесь сюжетной напряженности?
Ларк повернулась к ней.
– В детективах тоже все знают, что убийца будет обнаружен. Но когда смотришь детектив, это не лишает его напряженности, не правда ли? То же самое и с любовной историей. Позвольте мне еще кое-что заметить. Совсем необязательно, чтобы у любовной истории был счастливый конец. В «Ромео и Джульетте» его определенно не было. Также не было его и в «Ревущих высотах». Вовсе не наличие или отсутствие счастливого конца делает любовную историю романтичной.
– А я полагал, что сам этот жанр предопределяет счастливый конец, – сказал кто-то, кого Ларк не знала.
– Необязательно. Нам необходимо разнообразие. В вашем последнем проекте было слишком много глупых посылок. Вы закупили книги, увидели, что там счастливые концы и полно секса и решили, что это понравится зрителям.
Дом начал было расслабляться, но сейчас снова напрягся. Ей не следовало употреблять слово «глупые». Проект съемок любовной истории оставил болезненные воспоминания у целой группы присутствовавших.
– Сначала давайте поговорим о сексе, – продолжала Ларк. – В телевизионном фильме тут нельзя добиться особой выразительности. Даже если зрители видят слишком много поцелуев, им становится не по себе. Хотите знать почему? Это подрывает романтичность – вот почему. Я видела один из ваших фильмов, где герой и героиня прыгают в постель чуть ли не в первые пятнадцать минут фильма. И нет никакой напряженности сюжета. Нет конфликта. И нет любовной истории. – Она улыбнулась. – Нет ничего романтичнее ожидания.
Некоторые из присутствовавших засмеялись.
– В самом конце любовная история должна обязательно доходить до кульминации, – закончила свое выступление Ларк. – Любовная история – это не только шампанское и розы. В сюжет должны быть заложены конфликты, отсутствие взаимопонимания и непреодолимые, казалось бы, препятствия. А концовка – счастливая или нет – не должна быть просто обычным эпизодом после целого моря секса. Она должна восприниматься как огромное облегчение или заставлять вас плакать.
Ларк уверенно уселась в кресло.
– Есть вопросы? – спросил Дом.
– У меня еще есть пара замечаний, – подала голос Ларк, когда никто не откликнулся. Дом сидел и смотрел на нее с восхищением. – Актеры в этих фильмах ужасны. Вы полагаете, что достаточно только подобрать мужчин и женщин с великолепными внешними данными, и все. Но дело не в этом. Зрители обращают внимание и на не очень эффектных актеров, если те умеют играть. Персонажи в «Детективе!» не всегда такие уж великолепные внешне, но они вызывают симпатию. Для того, чтобы с любовью смотреть в чьи-то глаза, требуется действительно хороший актер. Не думаю, что многие это понимают.
– О господи! – сказала Ванесса.
– Это так, – настаивала Ларк. – И еще нам нужно подобрать для начала фильма музыку получше. То, что у вас было, слишком заурядно. Нужна яркая мелодия, которая тут же запоминается. Как в «Докторе Живаго» или в «Спартаке». Люди будут включать телевизоры, чтобы не пропустить эту музыку. И завязка сюжета должна наводить на мысль о юморе и сексе, чтобы не потерять внимания мужчин.
Дом взглянул на часы, потом на Фейт.
– Мы несколько затянули обсуждение, – взяла слово Фейт. Необходимо переходить к следующему вопросу. Но давайте над всем этим подумаем. Я хочу, чтобы на следующем совещании все высказали свою точку зрения. Если нет возражений, мы, наверное, продолжим рассмотрение следующей пробной серии.
Ларк посмотрела на Дома. Он был поражен выражением благодарности в ее голубых глазах и погрузился в лежащие перед ним бумаги с изложением очередного проекта, пытаясь сконцентрироваться на нем.
После совещания он пригласил Ларк зайти к нему в кабинет.
– Вы талантливый оратор, – похвалил ее Дом.
– Единственной причиной, почему все прошло хорошо, явилось то, что мне этот проект интересен. Если что-то меня очень интересует, у меня это и получается хорошо.
Он улыбнулся.
– Думаю, с вами и так все хорошо.
Он был удивлен, увидев, что она покраснела. В ней было странное сочетание сдержанности и искренности.
Они подошли к его кабинету.
– Зайдите на минутку, – сказал Дом, после чего закрыл за ней дверь. – Между нами, мне хочется, чтобы вы знали, что я абсолютно уверен в том, что ваша идея у нас пройдет. Фейт поддерживает ее, а это важно. Начнем с пробной серии и разработки предложений по последующим сериям. Если удастся продать это телекомпаниям, то дело пойдет. Если не получится, то много денег мы на этом не потеряем.
– О Дом! – взволнованно вздохнула Ларк.
– Еще одна вещь, о которой вы тактично забыли упомянуть. У нашего прошлого проекта не было координатора, которого интересовали бы любовные истории. Мы решили вырваться на рынок, но не разобрались в ситуации на нем. Ларк кивнула.
– А вы сами-то читаете такие вещи? – спросил он с любопытством.
– Я читала «Гордость и предубеждение» и «Джейн Эйр».
– Но это же классика!
– В то время, когда они были написаны, тоже издавалось много макулатуры. Они были лучше, чем все остальное. Так всегда и обстоит дело. Пишется много ерунды, но в это же самое время печатаются и по-настоящему великие книги. Не думаю, что издатели особенно разбираются в любовных романах. Вспомните, сколько раз отвергались «Унесенные ветром».
– Сколько? – спросил Дом с интересом.
– Много раз. Во всяком случае вы понимаете, что я имею в виду.
– Если получится с вашим проектом, он будет поручен вам. У вас все получится хорошо?
– Конечно.
Дом сел за стол.
– Вы свободны сегодня вечером? – спросил он, зная, что ему не следовало этого делать, но удержаться не мог. – Я бы хотел пригласить вас поужинать.
Он увидел, как на лице ее появилась маска сдержанности.
– Сегодня вечером я занята. – В голосе ее звучало отчаяние. – Извините.
– Все в порядке. Сегодня же пятница. Я забыл.
– Я, пожалуй, пойду к себе, – сказала Ларк.
– До встречи, – сказал он.
ГЛАВА 45
Мысли о Ларк не оставляли Дома. Он думал о ней постоянно. В самые неподходящие моменты перед ним начинали блестеть ее голубые глаза. Он гадал, насколько длинны ее волосы, поскольку видел он их только собранными на затылке. Ему интересно было, в какой она живет квартире, что делает, когда остается одна. Его интересовало, есть ли у нее приятели. Он использовал каждый предлог, чтобы увидеться с ней, и те, кто работал на одном этаже с Ларк, были удивлены тем, что можно часто увидеть Дома, идущего по коридору мимо их кабинетов.
Влечение к Ларк вызывало у Дома чувство вины, и он старался быть внимательнее к Тони. Но ничего не получалось. Она оставалась холодной и безразличной, даже любовью они занимались уже не так. Все выглядело, как будто она его еле терпит.
Дом стоял в дверях их спальни, мокрый после утреннего душа. Обычно он уходил еще до того, как она вставала, но в это утро он услышал, что она плавает в бассейне, когда еще только пробило шесть. Теперь она сидела с журналом на коленях и медленно перебирала страницы.
– Ты сегодня не собираешься на работу? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я ушла с работы перед самым Рождеством.
У него отвисла челюсть.
– Перед Рождеством! Почему же ты мне не сказала?
– Я думала, тебе это совершенно безразлично.
– Разумеется, мне это небезразлично! И что ты делала? Нашла себе что-нибудь?
Она покачала головой. Решение оставить работу пришло как-то внезапно, но вместо скуки от пребывания все время дома, которую она ожидала, Тони почувствовала облегчение: она перестала делать то, что ей не нравилось. И это было началом.
– Я этого не понимаю. – Тут Дом взглянул на будильник на столике у кровати. – Черт побери, уже восемь! Я не могу поверить в то, что ты мне ничего не сказала.
Он начал одеваться. Дом всегда выглядел хорошо одетым, хотя и одевался как-то небрежно. Сегодня он выбрал шелковую рубашку темно-оранжевых и коричневых тонов и чесучовые брюки, пузырящиеся на коленях и со складками. Галстук он носил редко.
– Тебя, очевидно, что-то расстроило, – сказал он, одеваясь. – Что именно?
– Ничто меня не расстроило.
– Тогда в чем дело? Я сделал что-нибудь не так?
Она продолжала листать журнал. Спазм перехватил ей горло.
– Если я сделал что-то не так, тебе надо было сказать мне об этом.
Ей удалось хрипло выдавить из себя:
– Все не так просто.
– Что ты имеешь в виду?
– Множество всяких вещей, Дом. Я не могу все свести к чему-нибудь одному.
– Тогда сведи к нескольким. Скажи мне, что не так?
– Забудь об этом. Я не смогу. Не сейчас, когда ты такой.
– Какой?
– Посмотри на себя! – закричала она, отбрасывая журнал. – Послушай, что ты говоришь! Тебя рассердило то, что я расстроена! Ты рвешься на работу! Ты хочешь, чтобы я по-деловому представила тебе список своих чувств, чтобы ты смог быстро в нем разобраться и бежать на свою проклятую работу! Нет, со мной так не получится! Я не вхожу в число твоих секретарш. И я вовсе не двухмерная экранная красотка из одного из твоих фильмов. Я, черт побери, человек!
Дом смотрел на нее.
– Я знаю, что ты человек.
– Тогда почему же ты не обращаешься со мной как с человеком? Почему ты ведешь себя, словно я мебель?!
Он шагнул к ней, слегка улыбаясь.
– Это когда мы занимаемся любовью, я обращаюсь с тобой, как с мебелью?
Она молчала. Словно выиграл уже сражение, Дом отвернулся, чтобы взять ботинки.
– Есть ведь еще кое-кто, не правда ли? – неожиданно промолвила Тони. – Я знаю это.
– Есть еще моя работа, – холодно заметил Дом.
– Наверняка есть еще кто-то. Кто она?
– Каждый день мне приходится улаживать десять миллионов критических ситуаций. Если уж у меня не хватает времени на собственную жену, то, черт побери, можешь быть уверена, что времени на любовницу у меня нет тоже.
Дом схватил ботинки и пошел вниз. Он не мог понять, что разозлило его. Год назад он подошел бы к Тони, обнял ее, приласкал, перецеловал бы ее слезинки. Он прошептал бы ей ласковые слова, и их ссора очень мило закончилась бы в постели.
Он отнес все это на то, что опаздывает. У Тони просто талант выбирать для ссор самые неподходящие минуты. Он определенно не думал о Ларк.
«Мне необходимо убраться отсюда, – сказала себе Тони, после того как он уехал. – Я и не думала, что так когда-нибудь будет только потому, что я замужем. Но я уже другая женщина. Я веду себя, как всякая томящаяся от любви дура, которых я всегда презирала».
Тони вынесла кофе на террасу, выходившую на их великолепный сад. Пуансетия уронила на стену несколько длинных малиновых листьев.
Без сомнения, здесь было как в раю. Но Тони не желала жить в раю. Ей хотелось домой. Февраль, Нью-Йорк продувается пробирающими до костей ветрами, улицы покрыты грязным серым снегом. Ее убежищем будут сухие, натопленные квартиры и кабинеты. Может быть, это просто ностальгия, но она не могла избавиться от тоски по дому.
В полдень, повинуясь какому-то порыву, Тони набрала личный рабочий телефон Дома.
– Алло, Дом?
– Привет, Тони. У меня сейчас совещание. Я позвоню тебе позже.
– Не беспокойся. – Тони изо всех сил старалась говорить спокойно. – Я звоню просто для того, чтобы сообщить, что возвращаюсь в Нью-Йорк. Уеду сегодня после обеда.
На другом конце провода молчание, потом Дом сказал:
– Ничего не предпринимай, пока меня нет, хорошо? Совещание закончится через час, и я сразу же приеду домой. Надо поговорить.
Тони не прощаясь повесила трубку. Она снова плакала. Иногда у нее были такие срывы. Ни с того ни с сего она начинала рыдать и думала, что слезы никогда не перестанут литься.
Тони подошла к зеркалу.
– Прекрати… Прекрати…
Ей не хотелось предстать перед Домом, когда он приедет, измученной и с опухшими глазами. Он влюбился в нее, потому что она была красива, умна и уверена в себе. Как же она могла превратиться в такую тряпку?
– Прекрати… прекрати…
Тони промокнула глаза салфеткой и спустилась по прохладному коридору вниз, на кухню. Наверху Бенита, их горничная, работала с пылесосом. Тони включила кофеварку.
Дома не было до пяти часов.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что уезжаешь в Нью-Йорк? – спросил он.
Она снова начала плакать.
– Не надо! – беспомощно воскликнул он.
– Я ничего не могу поделать…
– Что с тобой происходит? Ты так изменилась за прошедший год. Что случилось с задиристой деловой женщиной, на которой я женился? Я беспокоился, что буду редко тебя видеть, потому что ты горишь на работе.
– Не знаю я, что произошло, – честно ответила Тони. – Я только знаю, что ничего не выходит. Я тоскую по дому. Я скучаю по своей работе. Скучаю по родственникам, по вечеринкам. Мне скучно сидеть дома. Я хочу любви, Дом. Я не думала, что ты так изменишься только потому, что мы поженились.
– И я не думал, что ты изменишься, – медленно проговорил Дом. – Полагал, что ты как и прежде будешь ходить на вечеринки, навещать друзей. И твоя работа будет для тебя целым миром. Мне кажется, чем больше ты опираешься на меня, тем больше я отдаляюсь от тебя. Это пугает меня.
Тони снова промокнула глаза салфеткой.
– Словно на меня напала какая-то слезная болезнь, – пробормотала она. – Я никогда не плакала.
Дом подошел к ней и обнял.
– Давай попробуем еще раз, – ласково сказал он. – Мы уедем на пару недель и попробуем ликвидировать эту трещину, хорошо? Я повезу тебя на Бермуды. Мне ведь все равно нужен отпуск.
Это было совсем не то, что она от него ожидала. Тони снова расплакалась.
– Хорошо, Тони? Попробуем снова?
Она кивнула.
– Хорошо, – сказала Тони, и голос ее был приглушен шелком его рубашки.
ГЛАВА 46
Дом смог взять отпуск лишь на неделю, поскольку был самый разгар важнейших переговоров относительно нового фильма, продюсером которого он хотел стать. Ему хотелось также быть на месте на случай, если что-то случится с телефильмом, который Джонни снимал в Венеции: он не доверял брату.
В первый вечер в Нассау они отправились в рыбный ресторан над заливом, потанцевали, немного поболтали и выпили вина. Обоим было как-то неловко, однако вино помогло расслабиться.
Когда они вернулись в отель, Дома ждали три сообщения, переданных по телефону.
– Прости, придется немного повисеть на телефоне, – извинился он.
Тони не ответила: ее это не удивило. Она прошла на террасу, улеглась в шезлонге и стала смотреть на звезды. У Тони было такое чувство, будто она пришла на свидание к мужчине, от которого совершенно потеряла голову, но который женат на другой женщине.
Дом висел на телефоне больше часа. Тони пошла спать. Когда Дом наконец улегся рядом, Тони притворилась, что уже спит.
На следующий день они отправились купаться.
За обедом Тони небрежно поинтересовалась:
– Ты не заглядывал к администратору? Для тебя там есть масса сообщений из Лос-Анджелеса.
– Заберу после обеда.
Как только они кончили обедать, Дом направился в вестибюль. Там его ждали два сообщения от Трента и два от секретарши.
Сначала Дом позвонил Тренту.
– Хорошо, что ты позвонил, – заявил Трент. – Кажется, у твоего братца новый загул в Венеции. Мы теряем тысячи долларов, Дом. Съемочная группа и актеры ждут, когда он просохнет.
– Какие-то неприятности, или он просто пьет?
– Они с Жаннет поцапались из-за сценария. Дело обычное, однако поскольку съемки ведутся в Венеции, то их ссоры обходятся нам дороже, чем мы можем себе позволить.
Дом быстро прикинул.
– Ларк Чандлер еще на месте?
– Да.
– Пошли ее в Венецию, – решил Дом, – Наверное, ее-то Джонни будет слушаться.
– Не могу. У нее самый разгар работы над нашими предложениями по сериалу «Любовная история!». Неужели ты хочешь его отложить?
– Это займет лишь несколько дней. Думаю, дело важное.
– Хорошо, Дом. Но мне кажется, что такие дела тебе надо бы решать лично. Мы уже вылезли из сметы.
– Понимаю. Я тоже туда съезжу. Но у меня такое чувство, что Ларк добьется большего успеха, чем я.
– Будет сделано, – вздохнул Трент. – Ну а вообще, как отдыхается?
– Нормально. Ты меня не переключишь на Бесс? Пусть закажет мне билеты на самолет.
Повесив трубку, он с удивлением обнаружил, что Тони стоит в дверях веранды и слушает его.
– Вот и все, – тихо произнесла она.
Дом вздохнул.
– Ничего не поделаешь, речь идет о миллионах долларов.
– Ну конечно.
– Тони…
Она прошла по комнате и бросилась лицом на постель. Она не знала, как ей поступить.
– А как ты смотришь на то, чтобы прошвырнуться со мной в Венецию? – предложил Дом через минуту. – Как только кризис будет преодолен, мы, таким образом, сможем продолжить этот повторный медовый месяц.
Тони хотела ответить: «Слишком поздно», но ей не хотелось, чтобы было слишком поздно.
– Хорошо, – сказала она.
ГЛАВА 47
Трент постучался в открытую дверь кабинета Ларк.
– С днем Святого Валентина, – сказал он бросая ей на стол перевязанную розовыми ленточками коробку шоколада «Перуджина».
Ларк поморщилась.
– Что такое? – поинтересовался Трент. – Неужто ты не любишь шоколад?
– Я люблю шоколад. Но есть что-то такое в дне Святого Валентина, от чего мне становится тошно. Кажется, Святого Валентина забили камнями до смерти? – Ларк открыла коробку и предложила шоколадку Тренту.
– Как бы там ни было, это случилось очень давно. От всей этой истории остался только шоколад. Предавайся удовольствиям, Ларк. Ты же в Лос-Анджелесе.
– М-м, вкусно.
– У нас неприятности, – произнес Трент. – Помоги нам поставить на ноги Джонни Уитфилда. Последние десять дней он в Венеции якобы снимает «Попойку». Пока что, как выяснилось, съемки заняли неполных два дня. Он все валит на Жаннет, но, насколько мы можем судить, он виноват не меньше ее. Совершенно дикая комбинация: назначить его режиссером, а ее на главную роль.
– Что требуется от меня?
– Дом хочет, чтобы ты поехала туда. Раз речь зашла о том, что надо переписывать сценарий для Жаннет, то лучше тебя этого никто не сделает.
Перспектива отправиться в Венецию воодушевила Ларк.
– Когда я должна лететь?
– Прямо завтра с утра. Позвони девушке, которая занимается у нас командировками. Скажи ей, что, поскольку Дом отсутствует, поездку разрешил я.
– Нет проблем.
– Кстати, Дом, наверное, тоже туда подскочит.
Сначала Ларк полетела в Милан, а затем пересела на местную авиалинию до Венеции. Они приземлились в аэропорту Венеции точно по расписанию в десять часов вечера. Курсирующий от аэропорта автобус доставил Ларк к похожему на пещеру железнодорожному вокзалу, откуда открывался вид на Большой канал. В качестве такси Ларк взяла «вапаретто», юркую моторную лодку, которая понеслась по прекрасной водной дороге в палаццо, где остановились Джонни с актрисами и частью съемочной группы. Разъяснения Трента были ясными и простыми: проехать половину канала и остановиться возле розового палаццо, расположенного по левую сторону. Однако Ларк оказалась не готова к этому недолгому фантастическому путешествию. У нее дух захватило от красоты старинных зданий, нависших над сверкающей водной гладью. Парадный вход каждого палаццо имел собственную деревянную пристань, украшенную ярко расписанными по спирали колоннами. По главной водяной магистрали неслись другие «вапаретто», от которых расходились такие же волны, как и от лодки Ларк. Вдоль и поперек сновали водные трамвайчики, которые останавливались на минуту, чтобы высадить пассажиров и принять на борт еще одну шумную толпу. Поющие гондольеры неторопливо плыли в сбившихся в стайки, увешанных фонариками гондолах, и мелодия «О соле мио!» звучала среди стен палаццо.
Когда они добрались до места, перед Ларк предстал залитый светом прожектора фасад розового палаццо, отражавшийся цветными брызгами в темной воде. Над крылом здания сиял полумесяц.
У дверей ее встретил швейцар, который проводил Ларк в номер на третьем этаже. Внутри здания высокие потолки были ярко расписаны: в голубых небесах, полных похожими на взбитые сливки облаками, летели толстые ангелочки и упитанные полуобнаженные женщины и мужчины, облаченные в свободные одежды из золотого атласа и розовых шелков. По углам старинной кровати, задернутой тяжелыми бордовыми гардинами, стояли четыре столбика.
Непомерно высокие узкие окна выходили на Большой канал.
– Желаете что-нибудь поесть или выпить? – спросил слуга-итальянец. – Ужин в ресторане уже закончился, однако мы можем для вас что-нибудь приготовить.
– Нет, благодарю вас. Я, пожалуй, сразу лягу.
– Buona notte [8]8
Доброй ночи ( ит.).
[Закрыть], – поклонился он и вышел.
Ларк слишком устала, чтобы в тот же вечер встречаться с Джонни. Важно было психологически подготовиться и набраться сил для разговора с ним. К тому же было уже одиннадцать часов. Ларк разделась и накинула махровый халат, но заснуть так и не смогла. Она села у окна и стала смотреть на гондолы, водные такси и «вапаретто», снующие по широкому каналу. Мерцающий свет отражался в воде под мостом.
«Неужели я здесь? – подумала Ларк. – В Венеции?»
Всем сердцем Ларк желала бы поделиться своими первыми впечатлениями об этом волшебном городе со Сьюзан.
Несмотря на разницу во времени и на то, что легла она поздно, на следующее утро Ларк пробудилась рано. Солнечный свет залил номер. Ларк быстро оделась в черные вельветовые брюки и зеленый махровый свитер. Перед выходом она надела сережки, которые Джонни подарил ей на Рождество. Ларк надеялась, что это напомнит Джонни, как много им удалось сделать вместе во время съемок «Марии Бентон», и заставит его приложить все силы для съемок «Попойки».
Захватив свой экземпляр сценария, Ларк спустилась по широкой мраморной лестнице и пошла на шум голосов, доносившихся, как оказалось, из ресторана. Готические окна его выходили на Большой канал, и сверкающий свет отражался на темных деревянных перекрытиях и столь же темных рамах окон. Участники съемочной группы уже собрались за круглыми столиками или накладывали себе еды в тарелки возле буфета, на котором был сервирован завтрак по-американски. На серебряных подносах стояли тарелки с овсяной кашей, свежим беконом, омлетами, поджаренными хлебцами, пирожками, были кофе, чай, а также джемы, масло и свежий йогурт в серебряных креманках.
Несколько человек из их офиса заметили ее и помахали рукой. Ларк улыбнулась в ответ и налила себе чашечку кофе у буфетной стойки.
– Где я могу найти Джонни? – спросила она у молодой женщины, которая делала себе бутерброд с яйцом.
– Вон там, – показала та.
Ларк прошла к массивной деревянной двери, которая вела в залитую солнцем гостиную, прилегавшую к столовой. Джонни окружила группа людей. Он лакал «бурбон» и ругался.
Ларк постучала в открытую дверь и вошла.
– Простите, мистер Уитфилд, можно поговорить с вами наедине?
Ее резкий голос заставил всех замолчать.
– А, привет, – сказал Джонни. – Мне нравятся твои сережки.
Ларк повернулась к остальным.
– Я всего на несколько минут.
Уставшие люди с облегчением ретировались.
– Как ты меня нашла? – спросил Джонни.
– Меня сюда послали. – Ларк взяла бутылку из его рук и поставила ее на подоконник. – Ну и чем же ты занимаешься?
Он глухо рассмеялся.
– Из ничего делаю чего. Посмотрела бы ты, что требует эта кошка Жаннет сделать с этим поганым сценарием.
Ларк уселась рядом на расшитый золотом диванчик и положила сценарий на колени.
– Давай посмотрим. Уверена, что мы сможем разрешить эту проблему.
– Ну уж нет, только не с этой сучкой. Эта чертова примадонна считает, что может указывать мне, как писать ту или иную чертову строчку. Да пошла она..!
– Если предложенные ею изменения плохи, а она отказывается играть по сценарию, то ее надо уволить, – спокойно сказала Ларк, вовсе не уверенная, что такое возможно.
Джонни зашелся от смеха.
– Уволить Жаннет Голд! Для этого нам надо начинать судебный процесс по крайней мере за год до увольнения. Вот будет кутерьма! Мне это нравится!
– Посмотрим. Где именно она вносит изменения?
Джонни достаточно успокоился, чтобы найти сцену, над которой шла работа.
– Пропала целая неделя, – бурчал он. – Все ополчились на меня за перерасход средств, однако мы застряли тут по ее вине. О Господи!
– Расскажи, какие она требует изменения, – настаивала Ларк.
Потребовался почти час, чтобы найти компромиссное решение. Джонни наконец был удовлетворен.
– Я рад снова с тобой повидаться, – промолвил он, когда Ларк собиралась уходить. – Ты сейчас куда?
– Поговорить с Жаннет Голд.
– Удачи. Как к тебе относятся в АПГ?
– Очень хорошо. – Она усмехнулась. – Спасибо, что устроил меня туда.
– У тебя исчезает английский акцент.
– Такое случается. А теперь мне надо идти умасливать примадонну. Выпей кофе, ладно? Может, перекусишь?
– Я выпью кофе, – пообещал Джонни и встал, слегка шатаясь. Однако он чувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы продолжить работу над фильмом. Он – Джонни Уитфилд в конце концов.
Ларк проводили наверх в апартаменты Жаннет Голд на третьем этаже. Жаннет лежала на диване и смотрела по телевизору итальянский фильм.
– Вы кто? – спросила она, когда Ларк, постучавшись, вошла.
– Ларк Чандлер. Меня послали сюда из АПГ, чтобы разобраться. Можно войти?
– Если выслушаете, какие я внесла изменения в этот проклятый сценарий. Я единственная, кто сможет делать это.
– Признательна вам, потому что и нам бы хотелось, чтобы диалоги звучали естественно.
Жаннет села. Волосы ее были словно золотой шар, обрамляющий живые зеленые глаза. Густой грим, который она наносила для съемок, не мог скрыть тонкую красоту лица, похожего по форме на сердечко. Для этого фильма Жаннет прекрасно подходила на роль Кэролайн.
– Вы замечательно подходите для этой роли! – с восхищением воскликнула Ларк. – Как только я впервые услышала о том, что вы проявили интерес к фильму, то сразу поняла, что лишь вы сможете вытянуть эту роль. А роль трудная.
Жаннет ласково улыбнулась.
– Что ж, спасибо. Меня так долго топтали, что я уж совсем позабыла, что меня ценят.
– О, вас весьма ценят, об этом не волнуйтесь. Мы бы не выбрали работать с вами одного из лучших голливудских режиссеров, если бы не знали, что и вы, и картина стоите того.
Они вместе просмотрели изменения, которые Ларк согласовала с Джонни. Жаннет хотела еще внести кое-что и от себя, а Ларк изо всех сил старалась ей угодить.
Когда спустя два часа они появились под руку, поджидавшая их съемочная группа возликовала. Скоро все уже были на улице, готовые возобновить съемки.
Февральское солнце иногда скрывалось за облаками, похожими на взбитые сливки, а затем так же неожиданно появилось во всем своем блеске, согревая терпеливых киношников. Реквизит и освещение уже были установлены возле каменного мостика, изогнувшегося над узким отводным каналом. В плещущейся внизу зеленой воде отражались светло-серые и оранжевые здания. В Венеции машин нет, и потому город был погружен в тишину и спокойствие, нарушаемые время от времени стрекотаньем лодочных моторов.
Ларк какое-то время смотрела вокруг, а потом вспомнила, что еще не завтракала. Она ушла со съемочной площадки и побрела по узенькой улочке в поисках ресторана.
Было сыро и прохладно, и Ларк радовалась, что на ней шерстяной жакет. Она вновь и вновь переходила по крошечным каменным мостикам, которые изгибались над паутиной каналов, осторожно поднималась и спускалась по их сырым каменным ступеням и шла по неровным, покрытым булыжником улицам. Мимо проходили люди, они разговаривали, смеялись, иногда громко окликали друг друга. На какое-то мгновение Ларк остановилась в раздумье на одном из маленьких узких мостиков.
– А я все думал, когда же снова встречусь с тобой.
Он появился рядом так тихо, что она не слышала. Казалось, он вечно стоял рядом.
– Привет, Дом.
– Тебя, кажется, не удивило мое появление?
– Трент упомянул, что ты можешь нагрянуть.
Они посмотрели друг на друга. Ларк попыталась беззаботно улыбнуться, однако ничего у нее из этого не вышло. Дом склонился к ней. У Ларк мелькнуло, что он может дотронуться до нее, и от этой мысли ее охватила отчаянная дрожь.
Однако он лишь произнес:
– Я слышал, что ты уже околдовала и моего братца, и примадонну. Как это тебе удается?
– Просто здравый смысл. Никто же не хочет на самом деле ставить под удар этот фильм.
– Иногда у меня закрадываются сомнения на этот счет. Ты куда сейчас?
– Перекусить.
– Пойдем, я тебя провожу.
Ресторан «Ля Мадонна» спрятался в похожей на туннель мощеной булыжником улочке, расположенной невдалеке от Большого канала. Здесь было шумно и людно. Они уселись друг против друга за маленьким столиком, на который время от времени наталкивались суетящиеся официанты и мальчишки, убирающие грязную посуду.
