Текст книги "Моя прекрасная убийца [Сборник]"

Автор книги: Тобиас Уэллс

Соавторы: Дафна Дюморье,Хансйорг Мартин,Уильям Гарнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Он наклонился к Джаггеру и очень серьезно сказал:

– Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему меня так взволновало, когда вы сообщили, что недавно виделись с ним. Он говорил с вами о своей работе? Не могли бы вы рассказать мне хоть что-нибудь? Мне просто невероятно интересно.

Джоселин встал.

– Мне было бы интересно тоже. Но я сейчас вынужден уйти. Готов держать пари, что мой старый друг Биджи-зус продержит вас у себя всю ночь, если вы не воспротивитесь. Нет-нет, сидите, – попросил он Биддл-Джонса, который хотел было проводить его до двери. – Я сам найду выход. – Повернулся к Джаггеру и сказал: – Завтракаем вместе. Когда? В половине девятого? Хорошо, в девять. Пока. До свидания.

Он торопливо вышел.

12

– Позвольте предложить вам еще что-нибудь выпить? – Биддл-Джонс являл собой образец гостеприимного хозяина. – Прошу вас, не стесняйтесь. Как насчет еще одной рюмочки коньяку? А для юной дамы? Что-нибудь безалкогольное? Лимонад? Апельсиновый сок? Значит, лимонад. Вот и прекрасно.

Он пошел к бару и разлил напитки. Джаггер удобно откинулся на спинку кресла, восхищаясь изысканной мебелью и светлым ковром, который так гармонировал с обоями. Встретившись взглядом с Брайони, он еле заметно покачал головой – не высказывай, мол, что у тебя на уме. Он был убежден, что девушка тоже заметила – на кассетах были выгравированы фамилии бывших сотрудников Силидж-Бинна.

Итак, профессор полагал, что у него есть веские основания ненавидеть этих людей. Таблички с их фамилиями – конечно, злобная шутка с его стороны. Но она никоим образом не объясняла, что же на самом деле содержалось в тех урнах, если не пепел. Оставалось непонятным и поведение самого профессора.

В кассете, содержимое которой Джаггер отправлял па анализ, была обыкновенная земля – вероятно, из сада в Хангер-хаусе.

Однако в урне, которую Силидж-Бинн показывал во время его первого визита, явно находилось что-то другое. Тут Джаггер вспомнил вдруг про стеклянную ампулу– он все еще носил ее в кармане брюк. Вспомнил – и даже испугался.

Коньяк, казалось, взбодрил Биддл-Джонса. Глаза у него заблестели, говорить он стал громче.

– Я понимаю, что профессор не очень-то благоволит ко мне при сложившейся ситуации. Действительно, если встать на его точку зрения, именно я повинен в том, что прекратилась его работа в Кембридже. Наверное, он полагает, будто кафедру ему пришлось оставить из-за меня.

Джаггер потягивал коньяк, предоставив своим мыслям полную свободу, но при этом слушал Биддл-Джонса достаточно внимательно, чтобы вовремя вставить нужное слово.

– Факт остается фактом, – проникновенно сказал Биддл-Джонс, и Джаггер заметил, что ученый слегка захмелел. – Профессор оказал большое влияние на мою жизнь и на мою работу. А вы видели его всего три дня назад! Вы должны, должны понять, как я жажду услышать о нем хоть что-нибудь!

Он замялся, но продолжил:

– Я был бы очень благодарен вам, если б вы рассказали мне об этой встрече. Занимается ли он еще этим ржавчинным грибом? Удалось ли ему устранить токсичные побочные эффекты?

Биддл-Джонс вдруг в крайнем волнении вскочил и бросился к бару. Налил себе еще немного коньяку, потом выдвинул ящичек и стал в нем копаться.

Джаггер, который не спускал с него глаз, внезапно насторожился. Ведь Биддл-Джонс, сам не понимая того, только что сказал нечто крайне важное.

Джаггер даже рюмку поставил на стол, и в тот же миг Биддл-Джонс резко обернулся. Его лицо как-то разом утратило и розовый цвет, и выражение дружелюбия. У него в руке появился пистолет – «люгер» с глушителем. Он смотрел прямо на Джаггера.

– Промашка вышла с моей стороны, – сказал Биддл-Джонс, – я всегда слишком много болтаю, а потому и случаются такие казусы. Должен сделать вам комплимент – вы сразу заметили мою оплошность.

Брайони, ничего не понимая, смотрела то на одного, то на другого. Потом медленно поставила свой бокал с лимонадом.

Теперь Биддл-Джонс направил пистолет на нее. Но обратился к Джаггеру.

– Позвольте мне просить вас не совершать опрометчивых поступков, – проговорил он, и в голосе его прозвучала глубокая грусть. – В противном случае я буду принужден выстрелить в юную даму.

Ишь как изъясняется, подумал Джаггер, будто стоит за кафедрой у себя в колледже. А вслух сказал:

– Да, я заметил эту вашу промашку, как вы изволили пошутить. Я ведь никому не говорил, что видел Силидж-Бинна три дня назад: ни Джоселину, ни вам.

Биддл-Джонс все еще держал пистолет направленным на Брайони. И держал довольно неловко. Джаггер пригляделся. Неужели ему кажется? Нет, в самом деле – держит он пистолет как-то косо, и рука заметно дрожит.

Нервный, подумал Джаггер. Может, еще никогда в жизни не доводилось стрелять из пистолета. Хотя с предохранителя снял, не забыл.

Вдруг правая нога Джаггера резко вытянулась. Бидл-Джонс тут же направил пистолет на него. И рука его дрожать перестала.

– Прошу прощения, – извинился Джаггер. – Свело ногу. Может, вы разрешите мне встать?

Биддл-Джонс поколебался, но сказал:

– Хорошо. Только руки держать за головой. И не забывайте, одно подозрительное движение – и мисс Гаджон за него заплатит.

Джаггер послушно заложил руки за голову, встал и начал демонстративно разминать ногу. Потом сказал:

– Мне кажется, создалась тупиковая ситуация. Мы с Брайоии ничего не можем предпринять, но и вы тоже. Что же, так и будем стоять всю ночь?

На лбу у Биддл-Джонса выступили капельки пота, но он все же улыбнулся.

– Ну, на самом деле ситуация вовсе не такая патовая. Все не так скверно, как вы полагаете. Может, то, что я скажу вам сейчас, будет напоминать мелодраму, но тем не менее – в последнюю порцию ваших напитков я подмешал снотворное. Вы, правда, их не допили, но и выпитого достаточно. Нам остается только подождать, пока снотворное подействует. Мои друзья сейчас появятся здесь. К тому времени вы уже будете сладко спать. Рекомендую вам сесть, мистер Джаггер. Не думаю, конечно, что вы сильно поранитесь, если заснете стоя и упадете прямо на стол, но давайте не будем рисковать без нужды.

Джаггер засмеялся.

– Сколь трогательная забота с вашей стороны!

Если что-то предпринимать, надо делать это прямо сейчас, подумал он. И не стал садиться.

– Мне интересно знать, – спросил он Биддл-Джонса, – что общего у такого порядочного человека, как вы, с этими убийцами?

Биддл-Джонса еще сильней прошиб пот. Пистолет в его руке подрагивал все заметнее. В этот миг Джаггер ощутил столь знакомый озноб – верный признак близкой опасности. Пульс участился, все мускулы напряглись,

– Позвольте мне поугадывать… Может, вы вовсе не столь благородно вели себя с милым старым профессором, как расписали нам? Может, именно вы организовали его травлю и не давали ему жизни? Может, даже вы сами состряпали этот текст лекции с клеветой на всех, сами размножили, сами отправили в газеты, а потом выставили дело так, будто он сошел с ума? Может, он занимался как раз теми исследованиями, опубликования результатов которых вы – или кто-то из ваших сообщников – не хотели?

Джаггер говорил очень медленно, как гипнотизер, чтобы отвлечь внимание Биддл-Джонса. Но все эти предположения пришли ему в голову, разумеется, не сейчас. Они появились еще полчаса назад.

– Я убежден, – продолжал он, – что Силидж-Бинн в момент одного из просветлений разгадал вашу нечистую игру. Кроме того, я думаю… Смотрите! Осторожно!

С этим криком Джаггер бросился вперед.

Брайони сжалась от страха и тоже невольно вскрикнула. Биддл-Джонс вздрогнул, как ужаленный. Лицо его стало мертвенно бледным. Пистолет так и ходил у него в руке. В какую-то долю секунды Джаггер схватил своей левой запястье этой руки, а правой ударил Биддл-Джонса в лицо. Очки разбились, осколки оставили на физиономии кровавые следы.

Биддл-Джонс закричал от боли. Прежде чем он успел понять, что, собственно, происходит, Джаггер нанес ему сокрушительный удар в солнечное сплетение. Биддл-Джонс судорожно раскрыл рот, словно выброшенная на сушу рыба, захрипел, закатил глаза и рухнул на пол. Рот его так и остался открытым, язык вывалился.

Брайони вскочила на ноги и в ужасе смотрела на Джаггера.

– Вы ведь могли убить его, – сказала она с укоризной.

Джаггер поднял на нее глаза и от души расхохотался.

– Это не игра, дитя мое! – воскликнул он. – У него, в конце концов, был пистолет в руке. Притом заряженный. Что же мне оставалось делать? Погрозить ему пальчиком и сказать «Ай-яй-яй»?

Девушка вдруг слегка покачнулась.

– Он просто шутил с вами, – проговорила она заплетающимся языком. – Джоселин ведь тоже пошутил с вами сегодня вечером. Тут просто любят всякие розыгрыши.

Джаггер попытался успокоить девушку.

– Ну, если вы так думаете… Может быть, может быть… Я погорячился.

Он осмотрел «люгер» Биддл-Джонса, вынул из него обойму и спрятал в щель между подушками кресла. Пистолет бросил на диван.

Потом схватил Брайони за руку.

– Пошли. Надо быстрее выбираться отсюда. Его дружки могут заявиться в любую минуту.

Ноги у девушки подгибались.

– Я так устала, – пролепетала она. – Просто невероятно устала.

Глаза у нее слипались.

Человек на полу застонал и пошевелился. Джаггер опустился рядом с ним на колени и вылил ему в рот свой недопитый коньяк. Биддл-Джонс закашлялся, но проглотил.

– Вот и славно. А теперь спи, прекрасный принц, – сказал Джаггер. Взял за руку Брайони и повел к выходу. Приходилось буквально тащить ее за собой.

Они побежали вниз по Трампингтон-стрит и оказались у Королевского колледжа. У входа чуть не столкнулись все с тем же бородатым молодым человеком, который показывал им дорогу на партифон. Тот пребывал в легком подпитии и тут же радостно обнял Брайони.

– Бог мой, кого я вижу наконец! – возопил он. – Теперь всенепременнейше следует пропустить по глоточку за встречу!

Тут Джаггеру пришла в голову идея. Он потряс бородача за плечо.

– Послушайте! Я хочу попросить вас о небольшой услуге.

Молодой человек кивнул, и Джаггер сунул ему в руку ампулу.

– Сохраните это для меня. Я не могу вам сейчас ничего объяснять, но приберегите ее до поры до времени. Да присматривайте хорошенько. Я приду за ней позже.

Молодой человек посмотрел на ампулу и, кажется, так и не понял, что это у него в руке. И он, и Брайони выглядели сейчас одинаково подгулявшими. Тем не менее молодой человек торжественно поклонился и сунул ампулу в карман. Джаггер почувствовал, что и сам нетвердо держится на ногах.

Они втроем подошли к воротам Королевского колледжа. Портье открыл им.

– Через двадцать минут мы запираем, сэр, – сказал он Джаггеру.

Джаггер потянул за собой Брайони. Здесь, в колледже, они смогут переждать до утра. Они завернули за угол церкви, потеряв при этом подвыпившего бородача, и тут же наткнулись на троих мужчин. Двое из них, незнакомые, держали руки в карманах плащей. Третьим был Тримбл.

– Добрый вечер, мистер Джаггер, – сказал он. – К сожалению, церковь уже закрыта. Но мы постараемся показать вам некоторые другие местные достопримечательности. Пожалуйте в машину.

Он пошел рядом с ними и предупредил:

– Думаю, ничего объяснять вам не надо. Пистолеты у нас с глушителями. Было бы жалко пачкать кровью изумительный газон.

Они направились к мосту Клэр-бридж. Со стороны могло показаться, что идет просто группа туристов, которых здесь всегда было в изобилии, и двое из них – мужчина и девушка – выпили, к сожалению, сверх меры.

У другого конца моста стояла машина. Брайони уже совсем не могла передвигать ноги. Да и Джаггер тоже еле плелся. Он сел в машину чуть ли не с чувством благодарности.

– Ну, а теперь прокатимся немного, – сказал Тримбл. – Мистер Кадбюри наверняка обрадуется новой встрече с вами.

13

Когда Джаггер пришел в себя, он еще некоторое время притворялся спящим, а сам пытался понять, где находится.

Он лежал на каменном полу, холодном и влажном. Откуда-то сильно дуло. Шестое чувство подсказывало ему, что помещение не особенно велико. Не открывая глаз, он продолжал прислушиваться и принюхиваться. Судя по всему, рядом было море. Рядом, внизу. И похоже, здесь крутой скалистый берег.

Джаггер осторожно напряг мускулы. Да, они связали его, на этот раз решив не рисковать. Он усмехнулся.

Во рту ощущался неприятный металлический привкус. Тело затекло. По всему было видно, что он пробыл без сознания довольно долго.

Он осторожно открыл глаза – и увидел прямо перед собой Марио.

Джаггер находился в каком-то помещении, которое и в самом деле было не больше тюремной камеры. Под потолком горела тусклая лампочка. Окон не было.

Итальянец сидел на стуле перед дверью. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Наконец, Джаггер улыбнулся.

– Ciao, – сказал он. – Come sta?

И добавил крепкое ругательство, которому научился в одном притоне в Поццуоли.

Итальянец, не сводя с Джаггера глаз, встал, потянулся и зевнул. Вразвалочку подошел, поглядел на лежачего, покивал и вдруг сильно ударил ногой под ребра.

– Ciao, – ответил он и снова уселся на свой стул.

Джаггер продолжал широко улыбаться, хотя удавалось это ему с трудом.

Вскоре в камеру вошла женщина. В руках у нее был поднос с едой. Она поставила его на пол и с интересом поглядела на Джаггера. У нее было азиатское лицо. Прекрасная азиатка. Но было в ее красоте что-то пугающее. Безжалостное. Глаза ее, темные и таинственные, блестели в полутьме. Нос – маленький и немного широковатый, губы – очень полные, чувственные. Высокие скулы. Острый подбородок. Черные волосы подстрижены по последней моде. Именно то, что она никак не соответствовала канонам европейской красоты, и делало ее столь неотразимой. Она была одета в сари, под которым явно ничего не было.

– Это и есть тот самый очень важный человек? – спросила она Марио серебристым голоском, звонким, как колокольчик. – Я его представляла совсем другим. Он ведь вовсе не похож на важного человека.

Она снова поглядела на Джаггера, и в темных ее глазах блеснули искорки.

– С вашей стороны просто безумие – храбриться дальше, – сказала она. – Это означает для вас верную смерть. Не стоит!

И вышла.

Марио приблизился к Джаггеру и ногой перевернул его лицом вниз. Разрезал ножом веревку на руках и, не говоря ни слова, покинул помещение. В дверном замке повернулся ключ.

Джаггер сел. Ноги его оставались связанными, но теперь он смог без особых трудов освободиться от пут. Затекшие мышцы покалывало. Не обращая внимания на еду, он начал обследовать свою темницу.

Потолок был цементный, такой высокий, что не достать. Пол выложен большими каменными плитами. Стены тоже массивные, сделаны из камня и толстых дубовых бревен.

Джаггер пригляделся. Бревна были все изъедены древоточцами. Их уже не раз покрывали разными составами, пытаясь уберечь от порчи. Ногтями левой руки Джаггер поскреб одно из бревен Ему удалось оторвать щепку, потом – несколько кусков изъеденной червем древесины. На пол посыпалась труха.

Он опустился на колени и сразу ощутил тот же сильный сквозняк, который чувствовал, лежа связанным на полу. Щелей, через которые можно было что-то увидеть за стеной, не нашлось Зато в нос ударил хорошо знакомый запах: в соседнем помещении хранился керосин или солярка.

Джаггер задумчиво постоял, потом пошарил в своих карманах. Однако на этот раз у него забрали абсолютно все: и пистолет, и сигареты, и зажигалку.

Он глянул на поднос. Посуда была из пластика. Вилка и нож – тоже. Он сел и начал есть. Тут дверь темницы на секунду приоткрылась, и Марио втолкнул Силидж-Бинна.

Тот споткнулся и упал на пол в углу. Потом сел и замер, обхватив себя за бока.

Джаггер вскочил, собираясь помочь старику подняться. Тот бросил на него короткий взгляд. Было видно, что он пытается напряженно припомнить что-то. Припомнил, наконец, и кивнул Джаггеру. Профессор остался верен своим привычкам – уставившись куда-то в угол, спросил:

– Что планируется, мистер Джаггер? Мне вы должны сказать.

Пронзительный его голос звучал настойчиво. Джаггер удивленно поглядел на профессора.

– Планируется? – переспросил он. – Не понимаю, о чем вы.

Взгляд Силидж-Бинна по-прежнему был направлен в угол, но Джаггер заметил, что профессор пытается сосредоточиться.

– Не будем терять времени. – призвал он. – Скажите же мне, что затевают наши друзья.

– Профессор Силидж-Бинн, – терпеливо начал

Джаггер, – вам не кажется, что сейчас самое время дать мне некоторые объяснения? Вы рассказывали мне какие-то детские сказки про пепел покойных, который я должен был развеять по всему миру… Только вот оказалось, что это вовсе не пепел. Вы показали мне кассеты, на которых были выгравированы имена покойных. Только оказалось, что все эти покойные еще вполне живы и даже здравствуют. Вы приняли меня на работу, потом вручили билет на самолет, в который подложили бомбу, лишь бы снова от меня отделаться. Вы помогли убить собственного слугу, и ваши друзья убили бы Брайони Гаджон, если б она не убежала.

Потом я побывал в Кембридже и кое-что узнал про ваше прошлое. Подискутировал с вашим ученым другом, стариной Биддл-Джонсом, который наверняка сохранит обо мне неизгладимые воспоминания. И в довершение всего меня похитили. За все время этих занимательных приключений я непрерывно раздумывал, какова ваша роль, на чьей вы стороне. И вот я снова встречаю вас – здесь, в заточении, гонимого и терзаемого.

Джаггер сел на полу поудобнее.

– Зачем наши враги свели нас здесь, в этой камере? – продолжал он. – Я вижу только одно объяснение. Они хотят подслушать, о чем мы будем говорить, а это значит…

Он перешел на драматический шепот и принялся оглядывать стены и потолок.

– …это значит, что где-то они установили микрофон. Старый трюк! Если держать нас поодиночке, каждый будет молчать. Вместе же мы сразу примемся болтать и разболтаем все. Все секреты. Впрочем, мне пришло в голову еще одно объяснение, получше.

Джаггер вскочил на ноги, в два прыжка оказался рядом с профессором и дернул его за волосы. В руках у него остался парик.

Человек, лишившийся его, встал. Вытер руки платком, освобождаясь от коричневых старческих пятен. Вынул изо рта кусочки губки, изменявшие форму щек. Отлепил кустистые брови. И сказал голосом Тримбла:

– Жаль, мистер Джаггер, для вас было бы много лучше, если бы вы начали говорить.

Он взял у Джаггера парик, сунул его в карман, достал сигарету и прикурил. Сделав несколько затяжек, бросил ее Джаггеру. Это даже напоминало проявление сострадания.

– Наверное, это будет ваша последняя, – сказал он. – Шеф не разделяет моего мнения, что вам ничего не известно. Теперь он попытается разговорить вас, и поверьте, его методы будут поэффективней моих.

Тримбл постучал в дверь, которую тут же открыли. Он вышел. Ключ опять повернулся в замке.

Джаггер проводил Тримбла взглядом. Значит, догадка его не обманула. Яркая лампа, направленная ему прямо в глаза тогда, в кабинете Силидж-Бинна, и этот полумрак здесь были далеко не случайны. Сейчас ему стало ясно и многое другое… Тут взгляд его упал на тлеющую сигарету на полу, и он прекратил вспоминать прошлое. Теперь следовало подумать о ближайшем будущем.

Спустя полчаса за ним пришли Марио и Тримбл. Они застали его за раздуванием небольшого костерка, заботливо сложенного из щепочек, которые он наковырял из стены. Вся импровизированная тюремная камера была полна едкого дыма. Тримбл засмеялся и без труда затоптал огонь.

– Одного у вас никак не отнимешь, – сказал он, – вы испробовали все средства, даже сигарету. – Он снова засмеялся, демонстрируя белоснежные зубы, и почти по-дружески махнул Джаггеру пистолетом – пора, мол, на выход. – Вы даже понравились мне. Но увы – слишком поздно. Сейчас с вами рассчитаются за все.

Они вышли. Марио шагал впереди, Тримбл замыкал шествие. Пол коридора был выложен каменной плиткой. Когда сворачивали за угол, Джаггер успел глянуть в окно и увидел луга, а рядом море. Потом Марио распахнул стальную дверь. Петли были смазаны, и та даже не скрипнула.

За нею снова открылся коридор, освещенный неоновыми лампами и идущий слегка под уклон.

В конце этого коридора было большое помещение, некогда, видимо, представлявшее собой кладовую. Теперь здесь установили стальную дверь и оборудовали из склада некое подобие генерального штаба.

Посередине стоял круглый стол, вокруг него – дюжина кожаных кресел. В дальнем конце помещения было нечто вроде подиума – небольшая сцена с плавным спуском на обе стороны. На подиуме тоже стоял стол, но стульев за ним не было. На стене позади стола висел занавес, как в театре.

Между круглым столом и сценой было значительное пространство. Свет неоновых ламп падал здесь на белый линолеум пола.

На этом линолеуме помещались два устройства, которые повергли Джаггера в некоторое недоумение. Первое представляло собой нечто среднее между верстаком и операционным столом. Длинный металлический стол был сконструирован таким образом, что мог вращаться и в горизонтальной, и в вертикальной плоскостях. На краю верстака был станок, какой Джаггер однажды видел на судоверфи. Там он предназначался для разрезания металлических плит.

Второе устройство, поразившее Джаггера еще больше, состояло из двух частей Одна висела под потолком, который был достаточно высок, и представляла собой нечто вроде колокола, в котором опускают водолазов, но со значительно более толстыми стенками, сделанными из двойного слоя алюминия. Снизу колокол имел диаметр около двух метров. Прямо под ним располагалась вторая часть устройства – окруженное резиновым кольцом углубление в полу – явно для того, чтобы опускать в него колокол, а посреди углубления – стальное кресло, намертво привинченное. На кресле лежали какие-то кожаные ремни, придававшие ему сходство с электрическим стулом.

Как работают эти впечатляющие устройства – Джаггер не знал, но догадывался, что ему вскоре придется испытать их действие на себе. Как видно, время импровизированных допросов с кондачка вышло. Теперь за него примутся всерьез и во всеоружии.

Его ждал и еще один сюрприз. На кресле за круглым столом восседал профессор Силидж-Бинн. Джаггер бросил быстрый взгляд на Тримбла, как бы желая удостовериться, что на этот раз профессор настоящий. Силидж-Бинн ничем не показал, чтс Джаггер ему знаком, и вообще, похоже, все происходящее профессора ничуть не интересовало. Руки его не были связаны. Они свободно свисали почти до пола.

Тримбл провел Джаггера между сценой и круглым столом и указал на кресло в середине таинственного круга. Джаггер сел Тримбл и Марио, дружно взявшись за дело, привязали ремнями к креслу его руки и ноги.

Занавес за подиумом раздвинулся, и вошла Брайони. Ее держал за локоть Кадбюри. Девушка явно испытывала страх, но старалась скрыть это.

Джаггер посмотрел на нее.

– С добрым утром! Как спалось?

И усмехнулся.

Она стряхнула с себя руку Кадбюри, оправила платье и подмигнула Джаггеру.

– Великолепно! Дюжина перин и под ними ни единой горошины. И каждый клоп в пелеринке из норки.

Она вдруг заметила, что Джаггер привязан ремнями.

– Что это с вами?

– Приказ высокого начальства, – бодро ответил он. – Ожидаем его прибытия.

Вдруг позади него раздался какой-то странный звук – чуть ли не жужжание электрического моторчика. Джаггер хотел было повернуться и посмотреть, но Марио ударил его по лицу. Джаггер попытался подавить в себе вспыхнувший гнев.

Отвратительно, что его унижают прямо на глазах у Брайони. Но тут же рассердился еще больше – на себя, за то, что думает о Брайони даже в такие моменты. Настроение стало совсем скверным. Просто хуже некуда.

Жужжание мотора прекратилось. Марио, стоявший позади Брайони, от волнения вытянулся по стойке смирно, как на параде. Даже Тримбл замер в позе почтительного ожидания.

– У меня такое ощущение, будто сейчас произойдет событие чрезвычайной важности, – сказал Джаггер.

– И оно вас не обманывает, мистер Джаггер.

Голос, который произнес это, не был человеческим.

Таким высоким и гнусавым голосом обычно разговаривает в фантастических фильмах электронный мозг, подумал Джаггер.

Снова раздалось жужжание мотора. Джаггер не мог повернуть голову, но заметил, что справа от него нечто движется по направлению к подиуму. Вначале он подумал было, что едет человек в инвалидной коляске, но тут же отбросил эту мысль. Кресло сейчас было повернуто к нему спинкой, так что рассмотреть ничего не удалось Но вот оно выехало на середину сцены, развернулось, и Брайони в ужасе вскрикнула.

На кресле-каталке восседал металлический истукан.