Текст книги "Завсегдатай"

Автор книги: Тимур Пулатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

…Вспоминал, вспоминал о друге Ермолай… Но вот вернулся с Зеленого рыбак, который лежал там в больнице, божился он и клялся, что видел Каипа живого-невредимого – мол, сидел старик на поляне и играл на свирели, а змея, прирученная им, поднимала голову и, разглядывая зевак вокруг, танцевала. И еще рыбак божился, что был старик не один, сидела с ним и держала корзину для змеи его старуха.

«Какая старуха? Что за чепуха?» – заволновались островитяне. И чтобы проверить все, решили послать на Зеленый баржу.

Сегодня на рассвете Ермолай и сын Каипа Аллаберген отчалили к Зеленому.

Прошка долго плыл за баржей, но отец все прогонял его.

Потосковав, Прошка вернулся на остров и сел на берегу, дожидаясь их благополучного возвращения…

1969

Сторожевые башни

1

Вот замок на холме. Внизу река и село. У самого села река сворачивает и берет замок в плен, так что ни пеший, ни конный к замку не проберутся. Есть только одна к нему дорога – по воде…

Каждое утро десять лодок плывут к замку, и ведут их грузчики Вали-бабы.

А на берегу, у села, толпятся женщины, завязывают мешки и ждут молча, пока лодки вернутся обратно.

Грузчики выходят на противоположный берег, неся мешки, поднимаются по гранитным дорожкам к воротам замка.

Долго гремя ключами, открывают их, зажигают фонари и идут по коридорам мимо холодных железных дверей.

Утомившись, бросят мешки на полпути, сядут на них, пожуют лепешки, покурят.

– Не могу привыкнуть, – тихо скажет Вали-баба, смотря туда, где в конце коридора дрожит полоска света.

Грузчики только вздохнут, не решаясь ничего отвечать, ибо кажется, что услышат в тишине коридора, за дверьми, чужие голоса…

– Ну, пошли, – скажет Вали-баба,

И снова, не дойдя до полоски света, отдохнут, и Вали-баба скажет:

– Я все думаю: в чьи руки они попали? Надежна ли охрана? Ведь у нас никто не пытался бежать. Правда, мужики?

И увидят грузчики, как он улыбнулся в полумраке довольный.

Полоска света уже изменила направление и падает теперь не слева, а откуда-то сверху.

Грузчики все еще боятся разговаривать, им все еще что-то мерещится. И только один Вали-баба меньше всех суеверен, привык к темноте, к этим коридорам.

Он и раньше, когда была здесь колония, работал старшим. Товарищи стояли сутками на вышках, днем под палящим солнцем, а ночью возле прожекторов и, только закончив смену, уходили по коридорам замка домой.

Вали-баба не каждый час спускался вниз на доклад, шел как ни в чем не бывало, никого и ничего не замечая, курил и что-то насвистывал. И вмиг возвращался обратно, доложив кому следует общую обстановку

Взвалив на себя мешки, грузчики идут к свету И возле самого люка, как всегда, начинают кружить над головами летучие мыши – единственные теперь здесь сторожа. Грузчики чувствуют их по движению воздуха, словно к потным лицам приставили маленькие вентиляторы.

Над люком и начинаются основные постройки замка, но никто наверх не поднимается, кроме Вали-бабы. Несмотря на свои шестьдесят лет, старший грузчик легко просовывает в люк голову, а потом и ноги, и кричит, торопит, а товарищи один за другим подают ему мешки.

Нет у них теперь времени любоваться красотами замка, нужно поскорее сесть в лодки и плыть за вторым десятком мешков. Плыть по реке с каждым днем становится все труднее – мешают пятна нефти на воде.

Полгода как нашли эту нефть возле села, и за это время уже успели измерить все вокруг, привезти вертолетами цемент и другие материалы для большого моста, а главное – убрать всех уголовников-колонистов куда-то за сотню километров в пустыню.

В замке теперь сделали временный склад, и бывшие караульные, Вали-баба и его товарищи, стали грузчиками.

В новую колонию их не взяли. Здесь, под боком, родное село Гузар, пусть поработают пока грузчиками, а со временем, когда начнут выкачивать нефть на промысле, подберут бывшие караульные какую-нибудь другую профессию по душе.

И остальным пятидесяти с лишним гузарцам, учителям вечерней школы колонистов,» всяким прачкам и медикам, тем, кто был раньше на штатной работе в колонии и кто зарабатывал себе на жизнь, продавая лепешки, айран, шашлыки уголовникам и родственникам, приезжавшим издалека повидать их, тоже обещана хорошая работа на промысле, вокруг которого должен вырасти новый город.

В старые времена, когда не было здесь замка, предки нынешних гузарцев – крестьяне жили в богатом селе возле реки. Жили и не ведали, что в далекой Бухаре сестра эмира, принцесса, готовит против брата заговор, желая посадить на трон дядю. И вот однажды появились в Гузаре всадники, привезя с собой эмирский приказ о том, чтобы строился на холме замок для принцессы, ибо заговор ее раскрыт и сама она будет жить в изгнании. Крестьянам пришлось забросить свои поля и виноградники и заняться постройкой замка. А так как для крепости нужна была хорошая глина, то заставили крестьян перевезти с полей всю землю, да и сады вырубить – и вот с тех пор все вокруг, до самой реки, покрылось ядовитой солью и заросло бурьяном.

Принцессе тогда пришлось забрать всех гузарцев к себе в замок. Женщин – служанками, прачками, поварихами, а мужчин – конюхами и сторожами-солдатами.

После принцессы жили здесь в изгнании четыре везира, один хан и два графа, и гузарцы всем им прислуживали…

Когда же, в наши уже дни, лет тридцать назад, в замке организовали колонию для уголовников, Вали-баба и девять других молодых людей обучились стрельбе, погоне, обращению со служебными собаками. Надели на них мундиры и поставили на дозоре.

И уже привыкли они ко всему, службу несли аккуратно, дисциплинированно, в колонии им нравилось, и думали они проработать так до самой смерти.

Каждому из караульных оставалось прослужить всего год или два до пенсии, но Вали-баба, например, заранее решил, что не уйдет добровольно из колонии, даже если наступит старость. Был он на хорошей примете у начальства, служила его команда без оплошностей и ЧП – уголовники попадались какие-то мирные, ни у кого и на уме не было рыть подкоп или убегать в открытую из замка.

Смена проходила поэтому безо всякого напряжения. Днем сидели на вышках и смотрели, как ползут зеленые ящерицы по крепостной стене, спорили: догонит ящерица паука или паук шмыгнет в расщелину, а ночью гадали по звездам, какая будет завтра погода, и всякое такое…

Прекрасные были времена! Домой возвращались совсем не усталые, были еще силы лодку починить, порыбачить.

Кто мог знать, что прямо здесь, под замком, ползет нефть! Узнали о ней совершенно случайно какие-то проезжие геологи, и вот с тех пор все в жизни товарищей Вали-бабы круто изменилось. Конечно же, бывшие караульные понимают, что гораздо выгоднее держать здесь промыслы, а не колонию, понимают, но привыкнуть к мысли, что замок пуст и что не стоят они на вышках, – не могут. И как-то обидно им и за такой крепкий, надежный замок, с его вышками и бойницами, с длинными коридорами, созданными для того, чтобы в них толпились преступники.

Вот почему грузчики молчат, боясь сказать хоть слово, когда идут с мешками в полумраке, и не лезут дальше люка, к основным зданиям замка, где они отдыхали в перерывах, где обедали в столовой, где принимали их с рапортами начальники, и куда они сдавали после дежурства карабины, и откуда железные лестницы поднимали их к сторожевым башням, – странно все и непривычно, нет никого, тишина…

Быстро подают мешки наверх, а обратно уже бегут по коридорам, торопятся.

Делают за смену все десять положенных по договору рейсов, а если не жарко, то и пятнадцать.

Так они поработают еще месяц. А потом приедут строители с техникой и начнут собирать мост.

Через месяц грузчики Вали-бабы должны будут тоже заняться мостом…

2

Когда до приезда строителей оставалось десять дней, начали перебрасывать по воздуху на вертолетах железную основу моста и огромные булыжники в металлических сетках, – видимо, на фундамент.

Грузчики не плыли больше к замку. Собирали в одно место булыжники, тащили на арбах-двуколках ближе к берегу саму основу моста – делали все добросовестно, служба в колонии приучила их к этому.

– Да ведь что ни делай, везде работа, – сказал грузчикам Вали-баба. – Надо честно служить.

– Верно, – согласились с ним.

Ночью пошел дождь, и грузчики услышали вначале тихий шепот – капли перебирали мелкие камни на стенах замка. А потом настоящий гул начался, когда камни покатились вниз, в реку, вместе с потоками воды. Камни не сразу шли ко дну. Внутри полые, легкие, они доплывали почти до середины реки, оставляя за собой, как рыбы, белый пенистый след.

Утром замок снова стоял невозмутимый, чистый, словно ждал гостей. И грузчики видели, как облако пара и тумана, капля за каплей, собирается опять над замком, дрожит, плывет то влево, то вправо, занимая свое всегдашнее место над сторожевыми башнями, как большой нимб.

В полдень грузчики бросили булыжники и арматуру, успевшую уже порядком заржаветь от близости реки, и сели в лодки. Вспомнили они, что давно не убирали замок, стены его снаружи вымыты дождем, а внутри, на площадках, переходах и лестницах, должно быть, уже много нанесено песка.

Знали товарищи Вали-бабы, что со временем, когда вырастет на месте Гузара город, станет замок его главной исторической достопримечательностью.

Пришли грузчики в замок с метлами и ведрами и уборку решили начать сверху, со сторожевых башен. Все открытые места замка – три его двора, мощенные гранитом, крыши внутренних построек, дорожки – были и вправду покрыты слоем красного песка. Песок, видимо, через люк и ворота залетел в длинные коридоры, засыпав все, что напоминало о колонистах, следы их рук и босых ног.

Зато увидели теперь грузчики в коридорах свои собственные следы, идущие цепочкой, а дальше, куда они давно не поднимались, во дворе, – следы лисиц, черепами маленькие, еле заметные следы ежей.

Чуть выше, уже на лестницах, оставили свои следы вороны и коршуны, а возле самых сторожевых башен – и орлы.

Так шли бывшие караульные, беря на заметку всех, кто побывал в замке, ибо служба в колонии научила их большой наблюдательности и смекалке. Могли они по следам различать не только животных и птиц, но и людей, определять их возраст, рост и пол, а это впоследствии еще не раз пригодится им.

Каждый решил убрать свою башню; Вали-баба остался возле первой, а его товарищи побежали с метлами по узкой дорожке стены, каждый к своей.

Вторая сторожевая башня находилась в пятидесяти метрах от той первой, которую занял Вали-баба. А дальше – остальные точно на таком же расстоянии друг от друга, и всего башен ровно десять.

Первоначально были сложены башни из красного кирпича, и только самый верх крыши – из листового железа. Но когда поселилась здесь колония, пришлось кое-что изменить. Были убраны круглые кирпичные стены с бойницами, а также внутренние лестницы, ведущие на крышу башни. Не тронули лишь основания башен, на которые и поставили железные прутья и перегородки, чтобы держалась крыша над головой.

Теперь стало удобнее круглосуточно обозревать окрестности замка, отмечать любого пешего и конного.

Как-то сиротливо сейчас здесь!

А в свое время Вали-баба принес сюда наверх немного земли и посадил в горшках всякую зелень. Вьюны ползли по железным прутьям на крышу и давали немного прохлады.

Снизу начальнику службы не было видно, что там у них растет, у караульных, ведь по уставу все, что отвлекало их от дозора, должно было быть снято с башен. Снизу не видно, а наверх начальник не поднимался – слишком уж доверял команде Вали-бабы. Зато зелень украшала караульным их одинокую жизнь на башнях – ведь все они из бывших крестьян.

И еще нет сейчас возле башен прожекторов, неусыпно освещавших двор замка, всю местность вокруг и ночное небо, – пусто кругом, и все разорено.

– Вали-баба, вы видите? – крикнули из ближайшей башни.

Из всех башен смотрели сейчас на село и на реку.

– Кажется, строители пожаловали, – сказал Вали-баба, видя, как из трех только что прилетевших вертолетов вышли на сельскую поляну незнакомые люди

– Спустимся к ним?

– Не сейчас. Мы ведь не приставлены обслуживать их, – сказал, желая не терять достоинства, Вали-баба. – Пусть женщины встречают гостей.

Женщины и вправду вышли встречать строителей, поили их водой и айраном.

Вспомнив о мешках в замке, Вали-баба забеспокоился и крикнул товарищу из ближайшей башни:

– Калихан, сбегай и посмотри: не отсырели ли там мешки? Мы за них головой отвечаем Если заметишь какую-нибудь кражу, бей тревогу!

Калихан кивнул и вышел из башни и, проходя мимо Вали-бабы, высказал сомнение:

– Да какая же может быть кража?! Кроме лисиц и ворон да нас самих с ключами, разве в замок кто-нибудь проберется?

– А как же лисицы? – спросил Вали-баба о том, что его давно мучило.

– Видно, подкоп сделали в стене.

– Вот стервы! – покачал головой Вали-баба. – Ну, иди проверь. И запомни: там, где проходят лисицы, пройдет и вор, он в хитрости не отстает.

– Что-то они в нашу службу не проходили, – снова засомневался Калихан.

– Верно, не проходили. Да и не могли. Была у нас отличная команда!

– Была… – как-то сразу погрустнел Калихан и пошел вниз.

А женщины Гузара, напоив строителей водой, уже показывали на замок, объясняя что-то.

– Видно, нас ищут! – крикнули Вали-бабе.

– А что нас искать? От работы мы не увиливаем… Можно подумать, что они сами тут же бросятся строить мост. Отдохнут с дороги, покупаются – вот мы и познакомимся с ними.

– Сюда бегут! – закричали сразу из нескольких башен.

– Стойте на местах! – приказал Вали-баба. – Калихан внизу, встретит их.

Строители добежали до реки, разделись и поплыли к замку. Пока плыли, утомились, и теперь не бежали к воротам замка, а шли строем.

Поднявшись, стали стучать и кричать, – грузчики всегда запирали за собой ворота.

Калихан долго не решался открыть, делал со двора знаки Вали-бабе, спрашивая, как быть.

– Впускай! – махнул рукой Вали-баба.

Калихан снял изнутри засовы, крикнул тем, кто стоял за воротами, чтобы толкали, ибо один человек был не в силах сдвинуть железные ворота с места, а сам отбежал в сторону.

Строители навалились на ворота, и они наконец распахнулись, выпустив наружу несколько летучих мышей.

Один из строителей бросился ловить их, но безуспешно, другие кричали и подбадривали его.

Калихан угрюмо смотрел на посетителей замка, моргая от яркого света за воротами. А те приняли его за обыкновенного сторожа пустого замка, к тому же еще и сонного и пропахшего сыростью коридоров.

– Как тут у вас, по билетам пускают, папаша? – вполне искренне спросил один из строителей, зная, что в других местах за осмотр исторических памятников такого масштаба надо платить.

Калихан промолчал, сделав вид, что ничуть не обиделся, и строители пошли мимо него в темный коридор.

Здесь они остановились, ничего почти не видя и наступая друг другу на ноги.

– Где вы там, папаша? – стали искать Калихана. – Куда нам идти?

– За мной, – приказал Калихан, пошел и стал впереди строя. – Идите по одному и возьмитесь за руки.

– А нельзя ли было освещение сделать? – спросил кто-то. – Чтобы людям приятно было.

Голоса эти, не находя себе выхода, ударялись о сырые камни коридора и, замурованные в четырех его стенах, теряли человеческий смысл, становясь похожими на бормотание и стон.

Калихан долго морщился, вздыхал и, наконец, сказал идущим сзади:

– Прошу, граждане, не разговаривать!

Строители умолкли, и теперь до самого люка был слышен лишь топот ног, неуверенных и неторопливых.

Когда все поднялись через люк во двор замка, Калихан заметил, что лица строителей, пока шли они по коридору, посерели от паров, а глаза потеряли живой блеск.

– Было освещение. Еще недавно горели лампочки, – решил признаться Калихан.

Но строители, пораженные великолепным видом двора, к которому так долго пробирались, молчали и не слушали Калихана.

– Все закрыто, – сказал Калихан, показывая на постройки во дворе. – Можно лишь побродить здесь.

Строителей нисколько не огорчил этот запрет, и только один из них сказал Калихану:

– Ну, отец, рассказывай, сколько веков тому…

– Ничего я не знаю, ничего, – прервал его Калихан, рассердившись на гостей и видя, что кое-кто из них безо всякого разрешения идет по дорожке к соседнему двору, где была раньше душевая. – Идемте все наверх, к башням.

Калихан решил не связываться с этими людьми, пусть Вали-баба сам командует.

– Наверх так наверх, – сказали строители, и по тону их Калихан понял, что нет у них особого интереса к замку, просто думали поразвлечься после дороги.

Зная правило, что никогда не следует первому подниматься по лестнице, когда сзади тебя идут чужие люди, Калихан по одному пропускал строителей наверх.

«Двадцать восемь», – машинально пересчитал посетителей Калихан. И последним поднялся к сторожевым башням, где встретил их всех хмурый Вали-баба.

Был он, попросту говоря, немного растерян, потому и хмурился, напуская на себя важный вид. Ведь впервые за много лет поднялись к ним вольные люди, не уголовники, не преступники, а как они поведут себя, о чем спросят и как им отвечать – вот это и смущало Вали-бабу, отвыкшего от общения со всем остальным миром.

Строители нисколько не удивились, обнаружив на башнях людей, подумали, что это такие же посетители замка. Поэтому, ни слова не говоря и даже особенно не рассматривая Вали-бабу и его товарищей, шли они от башни к башне, любуясь прекрасным видом села и реки внизу.

Некоторые из них, быстро утомившись от палящего солнца, сели прямо здесь, на стене, и снова напомнили Калихану:

– Все-таки интересно узнать историю замка…

– Кто тут у вас старший? – спросил Вали-баба, привыкший к тому, что каждая группа людей имеет своего старшего, ответственного.

– А зачем он вам? – удивились строители.

– Видите ли, граждане, мы работаем здесь грузчиками. Завезли мешки, сложили булыжники и арматуру моста…

– Так вот вы кто! – К Вали-бабе подошел бригадир, человек еще молодой, в белой каске, какие носят обычно на опасных работах. – Вы славно потрудились. Поздравляю. – И пожал Вали-бабе руку. – А мы вот решили осмотреть замок, – как бы извиняясь, добавил бригадир, снимая с головы каску.

– Пожалуйста, смотрите, – пригласил Вали-баба и взял у него каску, чтобы определить вес.

Только теперь, внимательно разглядев всех грузчиков, бригадир увидел, что все они чем-то очень похожи друг на друга – все крепкие, коренастые, у всех военная выправка и пронзительные взгляды… Все молчаливые и настороженные.

«Как братья», – отметил про себя бригадир.

3

Вначале решили строить временный мост, чтобы перевезти к замку технику.

Люди Вали-бабы сидели в лодках и держали сигнальные канаты, водолазы изучали, измеряли дно, и гузарцы потом вытягивали их на поверхность.

Передохнув, водолазы снова опускались на дно, и лодки весь день тихо плыли туда, куда тянули их канаты.

Работа эта требовала большого терпения и дисциплины, но команда Вали-бабы ни разу не роптала.

Видя, как трудятся гузарцы, бригадир нередко ставил их в пример другим строителям и распорядился выдать им белые каски. И хоть не годились они для местного жаркого климата, грузчики не снимали касок с головы, и со стороны трудно было их теперь отличить от остальных.

Так проработали они около трех недель, но однажды утром не вышли на берег.

Бригадир подождал немного, не решаясь опускать без Вали-бабы водолазов, затем послал в село своих людей.

В поселке из глины и соломы показали строителям деревянные домики барачного типа, где жила команда Вали-бабы. Возле этих домиков все выглядело так, словно хозяева вышли на минуту, – стояли табуретки и столы, на которых было рассыпано домино, разложена посуда с чаем и коробки с табаком.

Строители подождали, покурили брошенный табак, прошел час, второй, и время приблизилось к полудню.

На всякий случай еще раз постучали, хотя понимали, что это бесполезно – двери в бараках не были заперты, а в некоторых – и окна не закрыты в спешке. Никто в селе не знал, куда делась команда Вали-бабы, никто даже не удивился их исчезновению, решили – раз ушли десять мужчин, значит, так надо.

Вспомнили только, что ночью сильно лаяли где-то чужие собаки, но строители решили, что это к делу не относится. Озадаченные, вернулись они к бригадиру на доклад.

Тот приказал хорошенько осмотреть лодки пропавших, думая, не случилось ли несчастье.

Лодки оказались целыми, без пробоин и даже без царапин – аккуратно смазанные и вымытые изнутри, и бригадир еще раз отметил про себя, сколь дисциплинированны были гузарцы.

Весь день, до сумерек, водолазы ныряли в реку, а вниз по течению был послан катер. Но ни живых, ни мертвых гузарцев не обнаружили – исчезли, испарились!

Утром следующего дня бригадир связался по радио с милицией, но дал им очень скудные и противоречивые сведения, ибо сам толком не успел ничего узнать о пропавших…

4

А те, кого разыскивали сейчас в Гузаре, были уже километрах в двадцати от него и приближались к первому колодцу.

Шли они по следам людей и собак, пробежавших с криками и лаем, шли, держа охотничьи ружья и готовые в любую минуту дать залп.

Больше у гузарцев ничего не было: ни рюкзаков, ни котелков с пресной водой, ни еды, а ведь там, куда они держали путь, простирались на сотни километров одни пески.

Но это, кажется, меньше всего их беспокоило. Увлеченные погоней, они не думали, что может стать им дурно от солнечного удара или жажды.

Так шли они, осматривая каждую яму и каждый бархан и почти не останавливаясь, ибо здесь, до самого колодца, все было уже проверено идущими впереди.

Возле колодца стояла глиняная кибитка, где обычно летом дежурит кто-нибудь из пастухов.

На всякий случай, из предосторожности, Вали-баба приказал шестерым залечь на бархане, направив ружья в сторону кибитки, а сам с тремя гузарцами стал подкрадываться к колодцу. Впрочем, хитрость эта была излишней – ведь люди с собаками задолго до их прихода уже обшарили все темные углы кибитки и все вокруг нее на расстоянии версты и даже опустили одного из своих в колодец.

Но кто знает, сколь добросовестны эти люди? Ведь не зря же беспокоился Вали-баба о том, надежна ли будет новая охрана колонии, не зря думал и переживал. И вот результат – прозевали трех уголовников, прошляпили, а те, сделав подкоп в тюремной стене, бежали в полночь на волю.

Нет, не было и не будет уже после команды Вали-бабы более надежных караульных в колонии – в этом гузарцы убеждены. А с ними вот обошлись не совсем благородно, оставили в Гузаре мешки таскать и водолазов обслуживать.

Но что бы там ни было, бывшие караульные готовы сейчас выполнить свой долг до конца, схватить беглецов и доставить их обратно в колонию.

В пустой кибитке все было разбросано, перевернуто – обыск провели на совесть. Но куда же исчез пастух?

«Может, он сговорился с беглецами?» – первое, что пришло на ум Вали-бабе.

– Нет смысла нам дальше идти по следам караульных, – сказал он, позвав товарищей на совет. – Будем искать самостоятельно.

– Верно, – обрадовались товарищи, – сами, нашей старой командой.

– Тогда давайте думать, какой верный маршрут нам выбрать.

Конечно, было бы более разумным догнать караульных с собаками, думал Вали-баба. Можно узнать у них точные приметы беглецов. Но так они могут забрести за ними бог знает куда, и еще неизвестно, как встретят их штатные караульные.

Лучше самим вести поиски. Ведь сумели же они, изучая следы, расспрашивая встречных людей, точно определить количество беглецов.

И есть еще у них в руках, правда, пока разрозненные, противоречивые сведения о том, какого роста беглецы и во что обуты. Надо собрать еще кое-какие данные, сесть, обдумать, отбросить ложное, всякие слухи и видения, – и тогда можно вполне отчетливо составить зримые портреты преследуемых… Но это по ходу дела.

– Все идет правильно, – сказал Вали-баба.

Действительно, ведь еще вчера они бежали почти вслепую, словно гнались за призраками.

А все началось с дикого лая овчарок.

Почти до полуночи, как обычно, играли гузарцы в домино и уже собрались было расходиться по домам, как вдруг застыли, услышав за дорогой лай овчарок.

– Слышите, это наши овчарки? – узнали голоса тюремных собак, заволновались – так было все неожиданно, и так они соскучились по этим голосам….

Закричали:

– Погоня!

И не сговариваясь, будто давно ждали этой минуты, бросились гузарцы за ружьями.

И, как по боевой тревоге, бежали туда, где мерцали десятка два фонарей, бежали, не вспомнив даже о своей завтрашней работе на реке, потому что знали – то, что будут делать теперь, важнее всего. Овчарки звали с собой в долгий путь их, настоящих караульных, а те, кто ведет сейчас собак на поводке, эти не справятся, только зря помучают животных, сами собьются с дороги от жары и жажды и вернутся в колонию с пустыми руками.

– Так вот, – продолжал Вали-баба совет в кибитке, – в жару они долго не протянут в пустыне…

И рассказал товарищам, что днем беглецы будут сворачивать к селам и искать прохладу, а ночью опять уйдут в пески. Но не в крупные села, где есть милиция, туда не рискнут… Самые удобные для них маршруты – это овечьи тропы, где можно одурачивать пастухов, поесть у них и попить, а потом уйти в саксауловые заросли.

– Не мешает нам посетить кладбища и мазары, – говорил Вали-баба, – они отличные места для укрытия.

Да, так должно быть, но вместе с тем понимал Вали-баба, что все может оказаться наоборот. Не маленькие села, скажем, посетят беглые уголовники, а большие, где попытаются достать одежду, загримироваться и сесть на какой-нибудь станции в поезд, ловко запутав следы.

Все зависит от ума и смекалки преследуемых и от того, хорошо ли продумали будущий маршрут, когда длинными ночами рыли подкоп.

Но в одном Вали-баба абсолютно уверен: беглецы не знают местности, расположения колодцев и сел в пустыне, где даже пастухи нередко блуждают с отарами. Уголовники, сидящие в колонии, все из дальних мест, из северных и западных краев. Но ведь и они, гузарцы, тоже впервые участвуют в погоне.

Все долгие годы простояли они в своих башнях, ни разу не выезжали за пределы села, позабыли все тропы и дороги, по которым в молодости гнали овец на пастбища.

И сейчас в общем-то выходит, что положение и преследователей и преследуемых равное: те отчаянно убегают, а эти отчаянно пытаются догнать их в незнакомой, вернее забытой пустыне. Единственная карта в руках Вали-бабы – это сама пустыня, и тут надо брать себе в союзники все: и следы на песке, и направление ветра, и очертание барханов, запахи, и даже полет птиц, ибо кружатся они обычно там, где чувствуют живое.

Точно такая же карта находится у беглецов, и все теперь зависит от того, кто больше прочитает в ней зашифрованных обозначений.

– Но тут, – сказал в заключение Вали-баба, – преимущество на нашей стороне. Ведь нас учили читать следы в пустыне. Учили ли этому беглецов – неизвестно…

Впрочем, тут же поймал он себя на мысли: ведь неизвестно, какой это на их счету побег. Если второй или третий из разных колоний, то шансы команды поймать их и шансы беглецов уйти безнаказанными снова оказываются равными…

Итак, команда Вали-бабы решила идти теперь собственным путем.

5

Однако все оказалось значительно проще, чем думали. Встречая на своем пути пастухов и допрашивая их, Вали-баба в тот же день получил много важных сведений.

Узнала команда, что, кроме штатных караульных с овчарками, бросились искать беглецов и милиционеры из ближних сел. На всех дорогах и перекрестках установили они посты и никого не пропускают без тщательной проверки.

А главное, с севера и с юга милиционеры пошли навстречу друг другу, прочесывая каждый метр пустыни. И теперь, если беглецы не успеют достигнуть восточных гор – все, быть им в ловушке. Назад, на запад, нет им возврата, там колония.

Таким образом, смекнул Вали-баба, остается еще свободной узкая полоса между идущими навстречу друг другу милиционерами, но и она с каждым часом сокращается.

Вот по этой полосе, должно быть, и бегут сейчас мошенники, и надобно круто изменить маршрут, чтобы не дать им возможности скрыться в горах.

Только бы не прозевать момент, успеть взять их своими руками! Иначе, если схватят их первыми штатные караульные, останется в душе горечь – значит, зря все это затеяли, зря волновались. Нет, все уже решено, беглецы должны быть в руках у Вали-бабы и его товарищей!

Итак, вперед!

Если днем вдруг веяло прохладой, значит, впереди, за горячими барханами, встречали маленький оазис, пастушье село. Ночью же все наоборот. Жар уходил в землю, и становилось холодно.

Караульные, ушедшие из домов без кителей и шинелей, укрывались сухой травой и саксаулом, а под головы стелили шкуры варанов.

Одни только села по ночам не успевали остыть и дышали резким теплым ветром.

Всякий раз, когда встречали на пути село, Вали-баба, прежде чем идти, советовался с товарищами:

– Пройдем село стороной или остановимся, чтобы набрать воды?

– Лучше остановимся, – говорили уставшие товарищи.

– А если натолкнемся там на милиционеров?

– Тогда решай сам.

Если дело было ночью, команда, держа ружья наперевес, входила в село с безлюдной его стороны, по полям, скрываясь в зарослях джугары.

Те, кто шел сзади Вали-бабы, ломали стебли и высасывали из них терпкий желтый сок, как делали это в детстве, когда пасли на полях соседнего села коров.

Раз Вали-баба не выдержал и тоже попробовал сок, но выплюнул и выбросил стебель – затошнило с непривычки.

А вся команда продолжала хрустеть, жевать стебли, соскучившись по джугаре.

Так шли они, минуя села и колодцы, торопились за беглецами по узкой свободной полосе к горам…

6

Пока увидели наконец горы вдали, дважды попадали в неприятное положение. И оба раза из-за штатных караульных.

Первый раз повстречались они метрах в пятистах справа; в полном облачении, с овчарками на привязи и вскинутыми карабинами, в жарких суконных мундирах и сапогах. От неожиданности команда бросилась на песок и поползла к бархану, чтобы спрятаться. И долго не мог определить Вали-баба, откуда дует ветер, нервничал.

Благо, ветер дул со стороны караульных, поэтому овчарки не заметили, ушли.

– Еще немного, и кончилась бы наша операция позорно, – сказал. Вали-баба и впервые за все это время поругал команду: – Я вижу, вы все расслабились, тянет вас в села. Жуете всякую гадость в зарослях…

Товарищи приуныли, и каждый был готов взять вину на себя – лишь бы между ними царил всегдашний мир и покой.

– Верно, – поддержал старшего команды Калихан – дисциплина хромает…

Но чтобы не осложнять далее отношения, Вали-баба сказал примирительно:

– Прошу, мужики, подтянитесь, чтобы не жалко было на нас смотреть со стороны.

Решили после его слов сделать короткий привал, чтобы почистить ружья и привести себя в порядок.