Текст книги "Чудеса и чудовища (СИ)"

Автор книги: Тай Ронис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Охотники отправились на склад: экипировка для охоты на рызеду отличалась от стандартной. Арбалеты бы им вряд ли могли пригодиться, но вдобавок к стандартной серебряной цепи им вручили большую сеть из посеребрённых звеньев – просто на всякий случай.

Сиротский приют представлял собой аккуратное двухэтажное здание по соседству со святилищем Део и Янга. Когда команда прибыла на место, их встретил настоятель, Такеш Лороуд. Высокий, светловолосый, он казался слишком молодым для такой должности. Он окинул охотников пристальным оценивающим взглядом, и, не обнаружив знаков служения другим богам, удовлетворённо кивнул.

– Воспитанники сейчас на прогулке, – сказал Лороуд. – Хотите начать с них или воспитателей?

– Сначала мы бы осмотрели комнаты, где был замечен разрыв, – сказал Пагрин. – Кто-то может рассказать обо всём в подробностях?

– Я опросил всех очевидцев, и, думаю, могу передать вам их слова достаточно точно, – сказал настоятель. – Но если этого покажется недостаточно, позже я познакомлю вас со всеми. – Дождавшись согласного кивка Пагрина, он начал подниматься по крутой деревянной лестнице на второй этаж. – Прошу за мной.

Коридоры были тёмными и узкими, но зато игровая комната была абсурдно большой и с широкими окнами на южной стороне, и была визуально разделена на сектора – игровая, библиотека, живой уголок и прочее. Из большой комнаты шесть дверей вели в спальни. Нора постучала по стеклу аквариума, на дне которого были рассыпаны опилки, и ей навстречу вылезли два раскормленных рохуса.

– Впервые неладное начало происходить здесь и в соседней комнате, – Лороуд завел их в одну из спален, которая, судя по обстановке, принадлежала мальчикам. Здесь было пять кроватей, возле каждой стоял шкаф, тумбочка и стул. – Мы так и не поняли, где раньше, просто в один из вечеров, вскоре после того, как воспитатели погасили свет, раздался крик: дети видели что-то такое, чего не видели воспитатели. Сначала мы думали, что малышей запугал кто-то из старшей группы, и это, в целом, оказалось правдой. Ну, вы знаете детей, они любят страшилки, пока сами не узнают, почём фунт лиха.

– Где комнаты воспитателей? – спросил Пагрин.

– Рядом, – они вернулись в игровую комнату, и настоятель указал на дверь справа от той, из которой они только что вышли. – Здесь спальни мальчиков, напротив – девочек. На третьем этаже живут старшие, и прошлой ночью они тоже что-то слышали, что их очень напугало.

– А до этого не слышали? – уточнил Пагрин.

Лороуд нахмурился, и Нора поняла, что об этом он просто не спрашивал, сочтя, что отсутствия жалобы вполне достаточно для спокойствия.

– А дети, которые пропали? – спросила она. – Где их комната?

Настоятель повел их к следующей спальне, в которой было шесть кроватей.

– Здесь у нас мальчики одиннадцати-тринадцати лет, – сказал Лороуд. – Вот это кровать Санвина, – он указал на спальное место у самого окна рядом со стеной, примыкающей к спальне, в которой они были только что. – А это место Гефа, – он указал на соседнюю койку. – Никто не видел, как и когда они исчезли. Тут была ужасная неразбериха, и пока воспитатели всех успокаивали, никто не замечал их отсутствия. А потом, когда детей разместили на ночь в игровой и всех пересчитали – оказалось, что двоих не хватает.

– Они могли убежать, боясь наказания за… страшилки? – предположил Гвеон.

Лороуд задумался ненадолго, а потом кивнул.

– Им часто доставалось, трудные ребята. Выдумывать ужастики начали старшие, но эти, поняв, как сильно это действует на других, переняли это развлечение. И, надо сказать, они оказались достаточно изобретательными в своих выдумках. Так что же, вы думаете, что это рызеда?

– Рано судить, – покачал головой Пагрин. – Есть признаки, но ничто пока что не доказывает и не опровергает эту версию на сто процентов. Так как дети описывают то, что они… видели или слышали?

– Каждый по-разному. Некоторые вообще ничего не замечали, но потом начали привирать, просто чтобы не выделяться. Падас видел чёрную собаку, которая пыталась пролезть через дыру. Йорган и Таш описывают просто чёрную кляксу, которая плевалась колючками и едкой кислотой. Эубук говорит, что просто кто-то кричал, очень громко, как будто его режут, а потом сказал, что видел руку с ножом. Я не уверен, говорит ли он правду…

– А воспитатели? – спросил Пагрин.

– Нет. Пару раз слышали странные звуки, но никто ничего не видел. Одма, правда, сегодня утром заявила, что заметила какие-то смутные тени, но описать их не смогла. Я думаю, она просто переволновалась.

– Не исключено, что она действительно что-то видела, если у неё высокая склонность к сопереживанию, – заметил Пагрин. – А на верхних этажах кто-то что-то видел?

– До прошлой ночи – нет. Но вчера Юлтуш Поуп, старший из мальчиков, посеял зёрна сомнения в их души, сказав, что у великих близнецов Део и Янга нашлись дела поважнее, чем присматривать за нашей безопасностью. Это свидетельство неуважения и недоверия могло ослабить близнецов, и чудовище, и без того сильное, получило дополнительное преимущество.

Они поднялись на верхний этаж, который был похож на предыдущий, но разделение территории комнаты отдыха между мальчиками и девочками было более явным. По обстановке было видно, что воспитанники больше времени проводят в своих спальнях, чем в общей комнате.

– А девочки что-то видели? – спросил Пагрин, когда они, осмотрев верхний этаж, вернулись на территорию младших воспитанников. – Или это коснулось только мальчиков?

– Когда дети собрались в общей комнате, кое-кто увидел что-то через открытые двери. Но мы не подпускали их близко, и при первой же возможности увели всех в безопасное место.

Пагрин кивнул и попросил настоятеля отвести их к детям. Пришло время поговорить с очевидцами и попытаться понять, кто навёл смуту в приюте.

Площадка на заднем дворе была огорожена аккуратным забором, поросшим плющом. Малыши возились в песочнице, те, что чуть постарше катались на качелях, бегали или просто во что-то играли. Несколько почти взрослых ребят сидели на скамейке в отдалении и с унылым видом внимали словам подошедшего к ним жреца.

Такеш Лороуд громко представил охотников и объяснил, зачем они здесь, призвав всех детей и воспитателей сотрудничать с ними. После этого Пагрин поблагодарил проводника, но, прежде чем отправиться расспрашивать детей, решил дополнительно проинструктировать своих стажёров.

– Не давите, – напомнил он. – Ни слова о религии. Просто постарайтесь узнать всё о том, что они помнят, чувствуют и думают, а потом мы сопоставим наши данные и постараемся понять, кто же из них всё это устроил. Гвеон, ты займись старшими ребятами, – Пагрин кивнул на подростков на скамейке, которых жрец уже оставил в покое, и которые косились на охотников с любопытством. – Вряд ли это кто-то из них открыл разрыв, но истории-страшилки исходили оттуда, так что, возможно, кто-то догадывается, на кого из младших удалось произвести наиболее сильное впечатление.

– Но если они понимают, что всё из-за этого, они не признаются, – заметил Гвеон.

– Сделай так, чтобы признались, – твёрдо сказал Пагрин и обернулся к Норе, указывая на детей помладше. – Тебе достаются вот эти. Думаю, они расскажут тебе много интересного – только успевай фильтровать правду от домыслов. Ну а я пойду в песочницу. Маловероятно, что кто-то из них причастен, ведь эпицентр был всё-таки на втором этаже, но это не исключено. Работаем.

Нора нерешительно огляделась. Большинство детей, после того, как Такеш Лороуд представил им охотников, почти сразу вернулись к своим делам, но некоторые продолжали с любопытством глазеть, ожидая, очевидно, что неведомого монстра будут валить прямо сейчас.

От детей удалось узнать не намного больше, чем от настоятеля Лороуда, разве что эмоций и красок в рассказе было больше, а последовательности и обстоятельности – меньше. Один из мальчиков, кажется, вообще не понял, о чём все говорят – проспал всё «веселье». Ещё один выглядел слишком напуганным и ужасно заикался, рассказывая свою версию произошедшего, Нора даже подумала, не он ли открыл разрыв, но потом оказалось, что это был тот самый Эубук, который, скорее всего, привирал.

Закончив с малышами, Пагрин присоединился к Норе, и в его присутствии опрос пошёл быстрее: ему каким-то образом удавалось задавать правильные наводящие вопросы, так что дети меньше отвлекались и рассказывали обо всём более подробно. Когда стало ясно, что из них больше ничего не извлечь, Нора и Пагрин приблизились к Гвеону, который уже играл в «правду или вызов» со старшими ребятами. Недолго думая, Пагрин оттащил его за ухо, а потом влепил подзатыльник.

– Эй! – возмутился Гвеон. – Была моя очередь – я как раз собирался спросить Юлтуша, кто в последнее время себя подозрительно вёл!

– Ты себя подозрительно вёл, – сердито прошипел Пагрин, выводя Гвеона с территории приюта. – Какого чёрта?! Тебе нужно было их просто опросить!

– Но лучше же делать это в непринужденной обстановке, верно? – оправдывался провинившийся стажёр. – Я же видел, как вы в песочницу залезли и куличики начали лепить!

Нора сделала вид, что закашлялась, чтобы скрыть смех. Пагрину в чувстве юмора не откажешь, но только не в те моменты, когда он так жутко взбешён.

– И чего взъелся? – пробормотал Гвеон, когда Пагрин оставил его в покое и зашагал в сторону гильдии. – Не в «бутылочку» же играли. Хотя ребята предлагали.

– А как играют в «бутылочку»? – спросила Нора.

– Ну… – Гвеон почему-то густо покраснел. – Есть разные вариации игры… и… ну, как правило, это сводится к невинным поцелуям или объятьям. Но это смотря, с кем играешь…

Теперь настал черёд Норы покраснеть. Вот кто её за язык тянул? Давно ведь уяснила, что вникать в суть городской культуры надо с осторожностью, чтобы избежать вот таких вот неловких ситуаций!

К счастью, долго рассуждать на щекотливую тему ей не пришлось. Они вернулись в гильдию как раз к обеду, и, разместившись за одним столом, они начали обсуждать ситуацию в приюте.

– Думаю, это Тиберг, – сказала Нора. – Он много времени проводит со старшими ребятами, они могли его довести своими рассказами до панических атак. Кроме того, ребята говорят, что он небрежно служит Део и Янгу, а значит, близнецы не в силах ему помочь…

– Эй, эй, стоп! – оборвал её Пагрин. – Богов мы не принимаем в расчет, вообще. Заруби это себе на носу. Ну, разве что ты готова объявить себя адептом Део и Янга…

– Почему бы и нет? – пожала плечами Нора. Ей импонировали боги-защитники. Если бы она знала о них раньше…

Пагрин тяжело вздохнул, как делал всегда, когда сталкивался с вопиющей безграмотностью стажёров, но в этот раз, видимо, решил объяснить.

– Прежде чем принять окончательное решение подумай хорошенько. Потому что культы – это не только служение богам, но еще и политика. Чем больше адептов у Део и Янга – тем они сильнее. Это же относится и к другим богам. Жрецы и настоятели знают всё об адептах и используют каждую деталь из их жизни, чтобы привлечь новых последователей. Ты – пока что последняя из своего племени. Ты готова к тому, что жрецы на весь Ахаонг объявят, что ты выжила только потому, что посвятила себя близнецам?

– Но это же неправда! – возмутилась Нора. – Я тогда даже не знала об их существовании!

– Не важно, – махнул рукой Пагрин. – Никто не будет проверять слова жреца, а если кто-то и попытается, его объявят подпевалой иноверцев. Далее. За тебя заступился на суде Винцент Мьют, пусть и не официально, но это многим и так ясно. Патрик и Гавейн Мьют защищали тебя, когда ты возвращалась в Грэйсэнд из Диффоука. Было такое? Жрецы скажут, что ты отвратила Мьют от их богини, и многие этому поверят. А если Сайлент потеряет адептов, Винцент начнёт выяснять причину, и явится за объяснениями к Такешу Лороуду, а потом и к тебе. Ты, конечно, всё объяснишь, и к тебе претензий не будет – в конце концов, ты имеешь право отдать своё сердце и душу тому богу, которому хочешь. Но если произойдёт так, как я описываю – в Санвуде тебе лучше без охраны не появляться.

Некоторое время Пагрин молча ел, давая Норе осмыслить услышанное. У неё же полностью пропал аппетит, но она продолжала жевать, понимая, что силы ещё могут ей сегодня пригодиться. Она определённо должна была узнать всё это раньше! Она даже не представляла, в какой ситуации могла оказаться из-за своей неосторожности.

– Это ещё не все, – обнадёживающе сказал Пагрин. – Все товары клана Раш станут для тебя дороже настолько, что торговать с ними придётся через посредников. А с представителями клана Стрилл тебе лучше вообще не встречаться на пустынной дороге. Их воинственный бог жаждет крови не только преступников и агрессивных монстров, но и иноверцев. Стрилл, конечно, вынуждены соблюдать законы Ахаонга, но никто из них не станет возражать, если ты погибнешь от зубов, например, иркуйема. Они будут стоять и смотреть, как тебя разрывает зверь, потому что вмешаться – значит помочь адепту чужого бога, не дать врагу ослабнуть. Отношения к тебе не изменят только счетоводы. Их бог Олд выше всего этого.

Кусок мяса застрял у Норы в горле, и она безуспешно пыталась прокашляться. Гвеон, который за всё время обеда не проронил ни звука, участливо похлопал ее между лопаток.

– Я, конечно, преувеличиваю, – продолжил Пагрин. – Но не слишком. Я не утверждаю, что принятие знамён Део и Янга – или любого другого бога, если на то пошло, – сделает твою жизнь невыносимой. Это просто перенесёт игру на принципиально новый уровень, и, мне кажется, ты пока что к этому не готова. В эту игру надо играть с полной отдачей, до самого конца, либо вообще не ввязываться. Боги действительно дают силу своим адептам, если те служат преданно, а их вера непоколебима. Но найти друзей среди адептов других культов ты вряд ли сможешь. Нейтралитет в этом плане намного более выгоден – до тех пор, пока культисты считают, что могут перетянуть тебя на свою сторону.

Нора медленно кивнула. Она мало знала о богах и ещё меньше о политике. И хотя Део и Янг показались ей весьма привлекательными в качестве покровителей, Нора знала, что Пагрин прав. Она слышала о конкуренции культов, но никогда не интересовалась этим вопросом в деталях. И вот теперь…

– А нельзя служить богу… без политики? – осторожно спросила она.

– Можно, – спокойно пожал плечами Пагрин. – Но не там, где кто-то может тебя увидеть.

Заканчивали обед в молчании. Нора понимала, что наставник даёт ей возможность уложить новую информацию в голове, и это было весьма кстати. Да, пожалуй, стоит повременить и во всём разобраться, прежде чем выказывать расположение тому или иному богу.

– А теперь к делу, – сказал Пагрин, когда их тарелки опустели. – Я согласен с тем, что Тиберг подходит под типаж вызывателя рызеды, но мы еще даже не уверены, что речь именно о ней. У нас нет объяснения тому, почему другие дети тоже видят монстра.

– Может, там не одна рызеда? – предположил Гвеон. – Может, кто-то открыл разрыв, начал кричать, напугал других… а они почувствовали волнения в аномальном фоне, испугались… и тоже создали разрывы. Каждый видит своего, а мы думаем, что они одного видят по-разному.

Пагрин глубоко задумался, но потом помотал головой.

– Некоторые девочки тоже видели монстров, хотя находились довольно далеко. Если бы одна из них открыла разрыв – он бы появился рядом с нею, и мы бы об этом узнали. Кроме того, два мальчика увидели одно и то же, хотя и описывают по разному – у одного шипы, у другого яд. Значит, это что-то вроде… внушения. Возможно, они просто увидели тьму, а в их разуме она превратилась во что-то более страшное. Дети внушаемы. А приютские дети, кроме всего прочего, намного сильнее, чем обычные, нуждаются во внимании. Так что ничего удивительного, что им есть, что нам рассказать.

– То есть все они врали? – озадаченно уточнила Нора.

– Все, кроме одного, – уточнил Пагрин. – И не врали… а, скажем так, заблуждались. Думаю, они и сами верят в то, что рассказывают. В конце концов, воображение никто не отменял. А все эти жуткие штуки, которые описывают дети – собаки, призраки, ножи, чудовища – все это было в тех ужастиках, которые они рассказывали друг другу.

– Обычные детские страхи, – задумчиво сказала Нора. – Значит, Падас или Тиберг. Они описывают монстра чётче других, и они оба видели его с самого начала.

Пагрин задумчиво кивнул, соглашаясь.

– Ночью нам надо будет выяснить, кто именно из них причастен. Я зайду в приют, предупрежу настоятеля, что нам придётся провести эксперимент. Для этого детей нужно будет временно перевести в какое-нибудь место, где мы каждому сможем выделить комнату, а ночью посмотрим, в чьём помещении появится монстр.

– А если не появится? – спросил Гвеон.

– Значит, будем ждать, – терпеливо сказал Пагрин. – Рызеда всегда возвращается. С того момента, как разрыв открылся однажды, усиливается не только страх человека, вызвавшего тварь, но и желание самой твари выбраться. Её невозможно «спугнуть» или просто успокоить человека психотерапией. Тварь надо убить. И тогда, если она не успела позвать «друзей», рецидивы, возможно, прекратятся.

– Откуда вы знаете о желаниях рызеды и её… друзьях? – недоверчиво уточнил Гвеон. – Она же всё-таки… неразумный монстр, верно?

– Накопленный опыт многих охотников, – сказал Пагрин. – Но всё равно о рызедах нам известно катастрофически мало. Молитесь, чтобы разрыв не успел разрастись критически. Иначе для его закрытия будет недостаточно убить тварь.

– А что ещё? – спросил Гвендон.

Пагрин не ответил. Он поднялся из-за стола и направился улаживать формальности с приютом. Нора вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть перед ночным дежурством.

Глава 5. Во тьму и обратно

Перемещение детей в другое здание даже на одну ночь было хлопотным мероприятием. Трудности начались с того, что жрецы категорически запретили забирать детей далеко от святилища Део и Янга. Потом оказалось, что есть целый список требований, которым должно соответствовать помещение, чтобы в нём можно было разместить на ночь детей. В итоге подходящего здания в Грэйсэнде не нашлось, и было решено справляться подручными средствами: всех детей, кто был вне подозрений, разместили на ночлег на верхнем этаже, а всех остальных уложили по разным комнатам на первом и втором. При этом помещений всё равно не хватило, и некоторые ребята должны были остаться в комнате вдвоём. Но даже так следующее появление разрыва позволит сузить зону поиска, хотя и растянет задачу во времени.

Весь вечер жрецы, воспитатели, охотники и даже сами воспитанники переносили кровати с этажа на этаж и из комнаты в комнату в соответствии с составленным планом. Суета и неразбериха затянулись до поздней ночи, и даже когда дети после вечерней проповеди улеглись на отведённые им места, перешептывания и смешки слышались то тут, то там – новая необычная обстановка мешала детям успокоиться и уснуть, а создателя разрыва, видимо, отвлекала от его страхов. Первая ночная смена не принесла результатов.

Весь следующий день не выспавшиеся дети были вялыми и раздражительными, а на вторую ночь большинство из них спали хорошо. Лишь некоторые продолжали шушукаться и свистящим шёпотом окликали охотников, когда те бесшумными тенями обходили вверенные им участки. Во вторую ночь тоже ничего не произошло.

Пагрин предположил, что присутствие охотников внушает воспитанникам приюта чувство безопасности, а это сдерживает рызеду, которая на самом деле просто притаилась и ждет удобного случая для атаки. Поэтому наутро детям объявили, что проверка окончена, строго-настрого наказали больше не выдумывать чудовищ, и охотники официально со всеми попрощались. На третью ночную смену они вышли после отбоя, когда никто из детей уже не мог заметить их присутствия.

Сначала всё было тихо. Воспитанники привыкли к новой обстановке, и их распорядок, пусть и немного видоизменённый, вернулся к нормальному режиму. Через полчаса после отбоя большинство детей уже спали – лишь изредка кто-то ворочался, перешёптывался с соседями или шлёпал босыми ногами по направлению к уборной. Воспитатели ворчали на них, заставляя вернуться к кровати и надеть тапочки.

Охотники засели в комнате дежурного воспитателя на втором этаже. Нора уже не верила особо, что что-то произойдёт. Что, если вообще вся история с монстрами была выдумана детьми, жаждущими внимания? Но они выглядели такими убедительными, такими напуганными…

Вскоре после полуночи на этаже началось подозрительное шевеление. Кто-то пробежал по коридору, явно стараясь не шуметь. Пагрин подошел к двери, приоткрыл ее и осторожно выглянул. До них донеслось тихое хныканье, но откуда именно – понять было нельзя. Охотники вышли в игровую комнату, в разных концах которой стояли три кровати. Даже в темноте было видно, что мальчики не спят, а затаились, сидя, укутавшись одеялами. Потом раздался короткий вскрик сразу двух голосов – началось.

– Включите свет! – скомандовал Пагрин воспитателю, медленно выходя в центр комнаты.

Лампы зажглись, и Нора прищурилась от яркого света, бившего по глазам.

– Где? – спросил Пагрин у ближайшего мальчика.

– Там, в углу, над окном! – все трое указывали приблизительно в одном направлении. Из спален выходили другие ребята, и все они смотрели в верхний угол игровой комнаты, хотя, по мнению Норы, он ничем не отличался от других.

– Я ничего не вижу! – растерянно сказала она.

– Я тоже, – ответил Пагрин.

Из комнаты, ближайшей к тому самому углу, послышался вопль. Пагрин побежал туда, Нора и Гвеон – за ним. Там был Тиберг, и, съёжившись на кровати, он пытался отбиться от чего-то невидимого. Пагрин, достав нож, попытался приблизиться, но это нечто отбросило его к стене. Нора, следовавшая за ним, споткнулась обо что-то и с размаху налетела на спинку кровати. Её голова загудела, и она почувствовала, как что-то обвивает ее ноги и туловище.

В комнате зажёгся свет, но это не слишком помогло – кроме мальчика и охотников ничего не было видно. Нора выхватила нож и ощупью атаковала невидимую тварь. В какой-то момент ей показалось, что она видит в воздухе мутноватую тень, но едва она ударила по ней серебряным ножом, видение исчезло. Как только она высвободилась, Пагрин толкнул в её сторону Тиберга, чтобы она его вывела. Сам он прыгнул на что-то большое у стены, и бил его ножом, не жалея сил. Гвеон делал то же самое в соседней комнате – что бы это ни было, оно лезло со всех сторон.

– Несите швабры и длинные палки! Как можно больше! – закричал Пагрин воспитателям. – Нора, помогай, его надо прикончить!

Та не совсем понимала, что от неё требовалось, но все же приблизилась к своему наставнику. Что-то невидимое снова прикоснулось к ней, и она ударила ножом в ту сторону. Приблизившись к нужной стене, она буквально кожей почувствовала присутствие чего-то большого и опасного. Воздух снова зарябил темнотой, теперь уже более чётко, и Нора сосредоточилась на этом видении, нанося удары. Её голова болела, а кожа, в том месте, где к ней прикоснулись невидимые щупальца, горела. Но дело должно быть сделано, и она продолжала сражаться вслепую.

– Швабры здесь! – отчиталась одна из воспитателей. – Что дальше?

– Вручите каждому мальчишке по одной, и пусть заталкивают эту дрянь обратно в разрыв! – сказал Пагрин. – Она сдохла, но разрыв не закроется, пока она торчит в нём.

Мальчишки брались за дело с явной неохотой, некоторые даже пытались сбежать, но их сразу вернули. Уговорами и угрозами каждого вынудили сделать свой вклад, к процессу присоединились даже жрецы и воспитатели – не иначе как для дальнейшей пропаганды сплочённости и взаимопомощи.

Единственным способом узнать, закрыт ли разрыв, было спросить у видевших его детей, но и тут мнения разошлись. Некоторые утверждали что тварь «не убирается», другие говорили, что от чудовища не осталось и следа. Третьи объясняли озадаченным охотникам, что твари, вроде бы, нет, но «дыра» остаётся открытой. Пока охотники в очередной раз по очереди опрашивали ребят, жрецы затянули свои проповеди о том, что сегодня Део и Янг были с ними в этом нелегком деле, поэтому никто всерьёз не пострадал. Ожоги и глубокие царапины от невидимых когтей, очевидно, в расчёт не шли.

Лишь с первыми лучами солнца дети пришли к единому мнению о том, что от монстра ничего не осталось. Охотники покинули приют. До следующей ночи.

– Жаль, что Агила Лесета нет в городе, – неожиданно сказал Пагрин, когда они, медленно и устало, возвращались в гильдию. – Он хорошо в этих тварях разбирается, сразу бы объяснил, что происходит.

– Думаете, мы её все-таки не убили? – спросил Гвеон.

– Трудно сказать. Мы-то её не видели. Некоторые дети говорили, что она не шевелилась, но это ничего не значит – возможно, просто притаилась, либо мы её… щупальца хорошо отделали, так, что она ими пошевелить не могла.

– Но это точно была рызеда? – спросила Нора.

– Большинство признаков сходятся, но кое-что противоречит этой версии. Например, рызеда обычно не лезет сразу в две комнаты.

– А если разрыв большой? – предположила Нора. – Может, он случайно пересёк стену, а рызеда просто не разобралась, что ей мешает…

– Понимаешь, разрыв это… ну, штука, порождённая мозгом. Пусть и неосознанно, человек создает своего рода «проход» между двумя реальностями. А раз так, то обычно разрыв совпадает с представлением человека о проходе, понимаешь? Вот кому в здравом уме придет в голову ставить дверь не в стене, а перпендикулярно ей? Я бы еще мог понять, если бы разрыв был в стене, но с выходом в обе стороны. Но вот так, в углах смежных комнат… – Пагрин озадаченно покачал головой. – Кроме того, мы так и не поняли, кто его вызвал. Тиберг, конечно, по-прежнему первый подозреваемый, но Падас и Йорган тоже были рядом. Да и на верхнем этаже, говорят, что-то видели… Кстати, кто-то из вас что-то заметил?

Гвеон отрицательно покачал головой, а Нора неуверенно пожала плечами.

– Какие-то смутные тёмные силуэты, но они быстро исчезали. Я даже не поняла, что это было.

– В следующий раз постарайся сосредоточиться и увидеть более чётко, – посоветовал Пагрин. – Попытайся поднять свои собственные страхи, окунуться в них, это поможет тебе «подключиться» к восприятию этого разрыва и монстра. Только не теряй контроль. Если в следующий раз удастся увидеть его более-менее чётко, постарайся рассмотреть разрыв со всех сторон, чтобы потом описать его во всех деталях.

– А может, вечером взять на смену Донную Птаху? – предложила Нора. – Если она сама из разрыва, может, ей будет легче рассмотреть?

– Нет, – категорично сказал Пагрин. – Это слишком опасно. Твоя Птаха ещё не до конца стабилизировалась в этом мире, и её реакцию мы предсказать не можем. Так что пока не будем рисковать. Отдыхайте, а я буду готовить отчет счетоводу. К вечеру, я думаю, у нас будет резолюция о дальнейших действиях, так что… готовьтесь. Встречаемся вечером как обычно.

Хотя Нора ужасно устала, заснуть в тот день ей было непросто. Она не могла перестать думать о том, что прямо сейчас счетовод, возможно, изучает отчёт Пагрина и принимает решение об одном или нескольких приютских воспитанниках. И хотя умом Нора понимала, что вряд ли счетовод пойдёт на крайние меры, в глубине души ей было страшно от того, что придётся делать следующей ночью.

Уснула она лишь ближе к вечеру, за несколько часов до того, как Птаха постучала в её дверь, чтобы разбудить. Нора чувствовала себя разбитой и нездоровой, голова раскалывалась, а настроение было – хуже некуда. Ей хотелось запереться в своей комнате и не выходить несколько дней, пока ситуация в приюте не разрешится сама собой. Но о такой роскоши она могла только мечтать.

Следующей ночью они снова наблюдали, поменяв мальчиков местами так, чтобы вычислить, к кому из троих разрыв окажется ближе. Но снова ничего не произошло – то ли дети перестали бояться после заварушки прошлой ночью, либо очередная перестановка отвлекла их от беспокоящих чувств.

А ещё через одну ночную смену охотникам снова пришлось попотеть. На этот раз разрыв открылся в потолке посередине игровой комнаты, и сопровождалось это гулким угрожающим ударом, почти взрывом.

На этот раз всё было по-другому: часть детей рвались к выходу, указывая на что-то вверху, другие жались к стенам и пытались запрыгнуть на подоконники, кровати, шкафчики – на что угодно, что поможет им оказаться подальше от пола. Слышались странные звуки – вроде громкого хриплого дыхания и злобного повизгивания, но источник то ли был слишком большим, то ли все время передвигался.

– Нора, сосредоточься! – крикнул Пагрин, который привязал нож к длинной палке, соорудив что-то вроде копья, и вслепую тыкал этим в потолок. – Постарайся его увидеть!

Крики, паника, суета – всё это способствовало тому, чтобы погрузиться в ощущение страха. Нора глазела по сторонам, стараясь слиться с обстановкой, прочувствовать то, что чувствуют дети, увидеть то, что видят они… В какой-то момент она заметила смутно-тёмное пятно, носившееся по комнате. Нора сосредоточилась на нём, представила не его месте что-то очень страшное, придала ему форму… и увидела большую чёрную собаку, которая металась внутри невидимого круга, пытаясь броситься на детей в углах комнаты. Что-то удерживало её вблизи разрыва, не давая отойти слишком далеко, но, понаблюдав за этой тварью некоторое время, Нора поняла, что круг постепенно расширяется. На потолке висел какой-то мерзкий черный пузырь, который своими мягкими складками затыкал что-то вроде тёмной трещины. По углам разрыва, в тех местах, где пузырь прилегал не слишком плотно, пытались протиснуться другие жуткие штуки – странные щупальца, огромные лапы, зубастые морды… огромная волосатая рука с окровавленным ножом. Нора вскрикнула и едва не упала. Неужели то же самое было здесь и вчера?

– Соберись! – Пагрин встряхнул её, и все видения исчезли. В комнате снова не было никого, кроме напуганных и суетящихся людей.

«Привиделось? – озадаченно подумала Нора. – Или я тоже внушила себе что-то, как воспитательница Одма?» Но нет, это было что-то другое. Мальчик, сидевший на подоконнике, завизжал, глядя на что-то совсем рядом, а потом закрыл голову руками, будто пытаясь вжаться в окно. Нора снова дала волю своему страху – на этот раз увидеть «другую» реальность было легче. Она выхватила нож и бросилась на собаку, стараясь держаться вне зоны её доступа.

Собака была не мохнатой, как обычное животное, а будто покрыта чёрной слизью. Нора сделала резкий выпад и сразу же отдёрнула руку, чтобы тварь не успела ее цапнуть. Собака увернулась, удалось задеть лишь край шкуры на её плече. Серебряный нож покрылся густой чёрной слизью, которая при контакте с металлом начала шипеть и пузыриться. Нора повторила выпад, сопроводив его обманным наклоном, чтобы монстр не мог увернуться. Эта атака оказалась более эффективной, но злость и боль, казалось, придали монстру сил, и он вырвался из прежнего круга и прыгнул на Нору, сбив её с ног.