Текст книги "Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки"
Автор книги: Татьяна Гилберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)
– Конечно. Тебя сложно не заметить.
– Да ладно, – отмахнулась она, затягиваясь.
– На самом деле. Ты очень красивая.
– А... Какая польза от этой красоты, если она мне ничего не приносит?
– В каком смысле?
– В прямом. – Улыбнулась девушка. – Понимаешь, когда ты невзрачная мышка и при этом неудачница – проще жить. Нет никакого сожаления. Жизнь не дала ничего, потому и жалеть о том, что что-то пропадает, не приходится. А, когда жизнь дала красоту, но я все равно не могу никак этим даром распорядиться, становится обидно за себя.
– Ты, правда, считаешь, что счастье заключено в деньгах?
– Естественно. Вот видишь, – она потрусила перед лицом парня пачкой сигарет. – У меня их всего пара штук осталась. И неизвестно, когда я смогу позволить себе ещё. Точнее, я знаю, что позволю в тот же момент, когда эта пачка закончится, но зато мне придется отказаться от обеда или от ужина. Будь у меня деньги, я бы даже не задумывалась о том, сколько у меня сигарет. Потому что они у меня всегда были бы. А почему ты спрашиваешь? Ещё один любитель почитать нотации, как все остальные мои знакомые или просто поболтать хочется, а не с кем?
– Скорее второе.
– Правда? Мне казалось, ты пользуешься популярностью среди девчонок.
– Я... пользуюсь, да, – неуверенно ответил Кингстон. – Только они мне неприятны.
– А? – Элли изумленно вскинула бровь.
– Нет-нет, – Томас замахал руками. – Ты меня не так поняла. То есть, это я не так выразился. Девушки мне нравятся, но те, что собрались на вечеринке, отталкивают. Я не люблю пьяных девушек. Более того, презираю их. Они кажутся... – парень замолчал, стараясь подобрать подходящее слово.
– ... дешевками? – подсказала Лаветт.
– Точно. Именно дешевками.
– Давай пять, – засмеялась она. – Я придерживаюсь такого же мнения.
Он протянул ей руку. Рукопожатие продолжалось чуть дольше, чем того требовал этикет. Когда ладони соприкоснулись, Кингстону показалось, что его ударило током. Не сильно, не смертельно, разумеется. Просто встряхнуло изнутри, и он в тот момент четко осознал, что жизнь уже не будет прежней. Никогда.
– Ты совсем не пила, – заметил Том.
– Не пила, – согласилась Элли. – Не хочу выглядеть, как все те девушки. И вести себя так, как они, особого желания нет. Ты, кстати, тоже не пил. Или я что-то пропустила?
– Не пил.
– А почему?
– Хотелось выглядеть эффектно на фоне пьяного сборища, – улыбнулся он.
– Да?
– Ага. Хотелось хоть чем-то привлечь твоё внимание.
– Что ж... – Докурив сигарету и затушив её о подоконник, девушка спрыгнула на пол и щелчком отправила окурок в полёт. – Считай, что у тебя это получилось. – Она вновь протянула ему руку. – Элли Лаветт.
– Томас Кингстон.
– Прямо-таки Томас?
– Да.
– Будешь Томасом для остальных. А я буду называть тебя Томми, – засмеялась девушка, потрепала его по щеке и, не прощаясь, побежала по коридору. Кингстон остался стоять на месте, глядя вослед удаляющемуся силуэту.
– Я обязательно встречусь с тобой ещё раз, – произнес он вслух, словно пытался убедить самого себя в этом. И они, на самом деле, встретились.
* * *
Их роман нельзя было назвать счастливым. Постоянным спутником их отношений были скандалы и ссоры, которые чаще всего затевала именно Элли. Она называла Томаса неудачником, обвиняла в том, что не может обеспечить ей достойный уровень жизни, постоянно плакала, швыряла в Кингстона предметами, била посуду, наплевав на то, что покупка новой, в общем-то, тоже наносит удар по бюджету.
Они жили в маленькой квартире на окраине города. Как раз в такой, которая неоднократно рисовалась в воображении Лаветт, как вариант самого ужасающего будущего. У них не было ничего, кроме призрачных перспектив. Если Томас старался смотреть в будущее с оптимизмом, то Элли наоборот все видела исключительно в черном цвете. Она часто повторяла одни и те же слова. "Любовь – это единственное, что у меня есть, но какой от нее толк? Она не делает меня богаче".
Первое время Элли даже нравилась такая жизнь. Было что-то привлекательное, романтическое в подобной жизни. Летом она часто оставалась ночевать здесь. Вдвоем они подолгу сидели на кухне, пили кофе и разговаривали о жизни, строили планы на будущее. Иногда Лаветт позволяла своей фантазии разгуляться и вновь принималась за старое. На первый план вновь выходили мечты о брендовых вещах, роскошных автомобилях и украшениях, которые следует дарить ей постоянно, чтобы напоминать одну простую истину. Она – женщина, а потому достойна всех благ.
Однажды Кингстон не утерпел и подарил Элли игрушечный автомобиль. Она, конечно, разозлилась, и они перестали общаться. Впрочем, долго это расставание не продлилось. Жить порознь ни он, ни она не могли. Их тянуло друг к другу, как магнитом. Все пробки вышибало. Элли, несмотря на то, что жизнь с Кингстоном особого удовлетворения не приносила, постоянно возвращалась к нему, и вновь начинала обживать маленькую квартирку. Вешала занавески, которые во время ссор обязательно срывала, иногда вырывая их вместе с карнизом, плохо прикрепленным к стене. Била горшки с растениями, а потом плакала, сидя в разгромленном помещении.
Не о такой жизни она мечтала. Да, она искренне мечтала прожить рядом с этим человеком, но не в таких условиях, а Кингстон, увы, не мог предложить ей ничего иного.
Во время студенчества была какая-то особая романтика, свойственная именно этому периоду жизни. Тогда Элли даже нравилось проводить время в маленькой квартирке. Она лежала на кровати, нацепив рубашку Кингстона, болтала в воздухе ногами и говорила без умолку. А Том слушал её и улыбался. Ему хотелось верить, что, несмотря на все передряги, в которые они то и дело попадают, рано или поздно все у них наладится. Жизнь станет лучше, а нищета останется в прошлом.
Они курили одну сигарету на двоих, попеременно прикасаясь губами к фильтру, ели дешевую еду из забегаловок, расположенных поблизости, и это казалось чем-то восхитительным. Имитация семейной жизни, эмоционально-духовная близость, заключавшаяся в их разговорах, когда они понимали друг друга с полуслова. Когда они не заговаривали о деньгах, все было просто прекрасно.
Студенческая жизнь осталась позади, но почти ничего не изменилось. Разве что обострилось желание Лаветт обладать большим количеством денег. Она работала в школе, Томас тоже, но, тем не менее, наличие постоянной работы не способствовало их обогащению. Всё самое необходимое они могли себе позволить, но о роскоши приходилось лишь мечтать. И однажды Элли это надоело.
О том, что у нее появился богатый поклонник, Том узнал в тот момент, когда уже не имел возможности что-то в жизни поменять. Он был постоянно занят на работе, а потому пропустил тот момент, когда Элли нашла человека, способного сделать её мечты былью.
Она ушла из жизни Кингстона, не оставив о себе вообще никаких напоминаний, кроме одинокой записки, лежавшей на столе. Там Лаветт в подробностях рассказывала, почему приняла такое решение.
"Ты же знаешь, я всегда любила деньги, – писала она. – С годами моя любовь никуда не делась, наоборот, она выросла в разы. Я не люблю деньги. Я их обожаю. Более того, одержима ими. Тебя я тоже люблю, но не так сильно, как их. Если бы ты мог обеспечить мне достойное будущее, я, несомненно, осталась бы с тобой, а так... Прости, я не могу жить мечтами. Я хочу жить полноценной жизнью, и я буду ею жить, несмотря ни на что".
После ухода Элли из его жизни, все краски для Томаса померкли. Он перестал радоваться жизни. Уволился с работы и большую часть времени проводил в обнимку с бутылкой. Он пил, пил и пил. Это стало его постоянным занятием, а бутылка – постоянной подругой. Кингстону отчаянно хотелось вернуть Элли, но он не знал, где её искать. Девушка, уходя из его жизни, не оставила адреса, по которому можно её обнаружить. Захлопнула дверь прямо перед его носом. Телефон её тоже остался в квартире, чтобы Том не тревожил своими звонками. Вещи, занавески, постельное бельё. Почти все она забрала с собой. Впрочем, скромные сбережения, откладываемые на черный день, остались нетронутыми.
Именно в этот момент Кингстон и решил начать жизнь заново. Продал квартиру и переехал в большой город, где были похоронены его воспоминания о неудачном опыте любви.
Несколько лет прошли в относительном спокойствии. Он строил карьеру в большом городе, стараясь не думать о предательстве любимой девушки, заводил необременительные интрижки, но никогда не задумывался о серьезных отношениях. Ему не хотелось в очередной раз столкнуться с таким явлением, как любовь по расчету.
В его жизни по-прежнему, царил бы штиль, если бы не очередная попытка сменить работу в погоне за большим заработком. Когда ему предложили зарплату выше, он, не задумываясь, решился на обмен, и... сделал только хуже.
Войдя в класс, он на время остолбенел, потому что увидел среди учеников её. Его Элли была здесь, беззаботно смеялась, пыталась ударить тетрадкой одного из одноклассников и точно так же, как прежде, откидывала назад непослушные пряди, выбивавшиеся из прически. На секунду их взгляды пересеклись, но ничего не произошло. Девушка окинула Кингстона оценивающим взглядом и отвернулась, словно он был пустым местом. Наваждение спало так же быстро, как и нахлынуло, и стало понятно, что это совсем не Элли, а посторонняя девица, которую он совсем не знает, и которая не знает его. Она, естественно, моложе, у нее более мягкие черты лица, она сама меньше ростом, да и в целом – не такая как Элли, однако, если специально не выискивать различия, можно запутаться и не сразу понять, кто из них – кто.
Никто, кроме самого Кингстона не знал, скольких усилий ему стоило начать урок и попытаться держать себя в руках. Он начал перекличку, подсознательно ожидая того момента, когда его наваждение поднимется из-за стола, и примерно на середине списка это произошло.
– Алексия Хейворт, – произнес он.
– Я, – девушка встала из-за парты и посмотрела на него с вызовом.
Её голос стал ещё одним ударом. Он не был похож на голос Элли Лаветт, но в нем сквозило то же самолюбование и уверенность, что мир обязан лежать под ногами его обладательницы.
Томас долго пытался бороться со своими воспоминаниями, но каждый взгляд на ученицу все сильнее окунал его в атмосферу прошлого. Невозможно было справиться, и он сдался под этим натиском. Последней каплей стал тот факт, что Алексия начала встречаться не с кем-нибудь, а именно с Локруа, который явно не был ограничен в средствах. Это было понятно с самого начала, достаточно было бросить всего один взгляд на нового ученика, чтобы понять все о его материальном состоянии.
"Ты снова уходишь от меня, Элли. И снова ты уходишь не к человеку, а к деньгам...".
Ключик на шее Алексии вызвал у Кингстона неконтролируемый приступ бешенства. Он готов был прямо в классе сорвать украшение с шеи девушки и выбросить его в окно, чтобы больше никогда не видеть. Оно стало напоминанием о том, что он никогда не сможет позволить себе подарить девушке что-то столь же дорогое, как подарил Локруа, и это злило сильнее всего.
* * *
Хватка на её горле несколько ослабла, и Алексия принялась жадно хватать ртом воздух, словно боялась, что её вновь примутся душить.
Его ладонь тем временем переместилась на бедро, забравшись под юбку.
– Не трогайте меня, – произнесла Алексия, и тут же вскрикнула, потому что её ухватили за волосы и дернули со всей силы. На глазах выступили слёзы.
– Ещё одно слово, и о красоте своей можешь забыть.
– В каком смысле? – хрипло спросила Хейворт, понимая, к чему клонит собеседник, но отказываясь верить в это.
– Сломанный нос девушек не красит, – ответил он отчужденно.
– Вы...
– Заткнись, – грубо прервали её.
– Но я же не Элли! – вырвалось у Алексии.
– Может, и не она. Но ты похожа на неё. Даже слишком похожа. Я не хотел делить её с кем-то, но она ушла от меня, а ты осталась. Так что, будь хорошей девочкой и не испытывай моё терпение.
Алексия с трудом сглотнула. Это тоже далось ей с трудом, попытка удушения не прошла даром. Девушке было больно.
– В любом случае...
– Да заткнись же ты! – вновь прикрикнул на нее Томас.
Он наклонился к ней ближе. Хейворт отпрянула и ударилась плечом, попутно поняв, что сейчас ей деваться некуда. Перспективы впереди отнюдь не радужные, но сбежать у нее все равно не получится.
Алексия закрыла глаза, словно это должно было помочь ей как-то уйти от реальности. Представить, что она где-то в другом месте, с другим человеком. Только чтобы не изобразить на лице отвращение и не разозлить Кингстона ещё сильнее.
Она чувствовала, что ещё немного, и он её поцелует, но в этот момент в кармане пальто зазвонил телефон.
– Мне нужно ответить, – произнесла она и собиралась достать трубку из кармана, но Кингстон перехватил её за запястье.
– Ты не будешь отвечать.
– Я должна.
– Ты не будешь отвечать, – повторил он.
И в голосе его было гораздо больше злости, чем прежде.
Томас вытащил телефон из кармана Алексии, прочел надпись на дисплее и произнес с издевкой в голосе:
– Любимый... Надо же, как трогательно.
– Патрик, – одними губами прошептала Хейворт.
– Патрик, Патрик, – передразнил её мужчина. – Именно он, но только боюсь, он никогда не услышит твой голос.
Том щелкнул крышкой телефона, сбрасывая звонок. Открыв окно, он вышвырнул телефон, отодвинулся от Алексии и завел машину. Проехав по телефону девушки, он дал обратный ход, выехал из подворотни и помчался по трассе.
Алексия понимала, что ничем хорошим это путешествие для нее не закончится. Столько решимости было во взгляде Кингстона, что и спрашивать не стоило. Ответ был очевиден. Гоняя по улицам на такой высокой скорости, он явно намеревался не доехать до пункта назначения. А, если и доехать, то только до того пункта, что называется не иначе, как ад.
– Сбавьте скорость, – попросила девушка, понимая, что это безнадежно.
– И какой в этом смысл?
– А зачем так гонять?
– Затем, что я собираюсь сегодня покончить со всем этим фарсом.
– Если вам не терпится на тот свет, не нужно в это меня втягивать. Я хочу жить.
– Я не хочу, чтобы ты жила.
– Откройте дверь, – прошипела Алексия.
– Ты что, надеешься выброситься из машины?
– Если это нужно для освобождения, – выброшусь.
– Дура. Ты всё равно покалечишься. Как вариант, попадешь под другую машину, так что выжить у тебя не получится.
– Откройте дверь, – повторила Алексия.
Томас не ответил. Он продолжал гнать на огромной скорости вперед, не останавливаясь на светофорах, не обращая внимания на пешеходов и другие транспортные средства. Алексия с ужасом смотрела на стрелку спидометра, думая о том, что сойдет с ума раньше, чем умрет. От нервного перенапряжения. И ещё неизвестно, какой будет её смерть. Мгновенной, когда ничего не чувствуешь? Или мучительной, когда каждое мгновение, как испытание на прочность. Каждая минута жизни отдается болью во всем теле и хочется только одного: поскорее от этого мучения и этой боли избавиться.
Но вместо того, чтобы сидеть и ждать смерти, Алексия попыталась дотянуться до тормоза. Кингстон выругался от души, стараясь отпихнуть девчонку. Они сцепились в борьбе за руль, пытаясь оттолкнуть друг друга. Машина вылетела на встречную полосу, вихляя из стороны в сторону. Встречным автомобилям удавалось избежать столкновения лишь благодаря скорости. Они вылетели на мост, то и дело, цепляя заграждения и высекая искры из металлических столбиков.
Томас, наконец, отшвырнул Алексию от себя и резко выкрутил руль...
А дальше осталась только одна мысль: "Это конец".
* * *
Когда машина слетела с моста, Алексия уже была на пределе. Она чувствовала, что этим все и закончится, но до последнего верила, что всё обойдется. Не обошлось. Машина летела на огромной скорости, вниз, в глубину, откуда не выбраться.
"Не хочу умирать. Не хочу. Не сейчас", – думала девушка, стараясь убить в себе ту панику, что вольготно со всеми удобствами расположилась в мыслях.
Она инстинктивно вжалась лицом в подушку безопасности, обхватила её руками и ногами, почувствовала, как машина ударилась об воду.
По идее подушки безопасности должны сдуться, но ничего подобного не происходит. Алексии хотелось заплакать, но она грубо одернула себя, напоминая, что сейчас не время для паники. Она протянула руку и запустила её в карман куртки Кингстона, доставая складной нож. Вспорола свою подушку безопасности, его... Лопнуло стекло, и кабина начала заполняться водой. Не тратя время на поиски своих принадлежностей, Алексия бросила последний взгляд на Кингстона. Он не дышал, вообще никаких признаков жизни не подавал. И Алексия, заглушив голос совести, настоятельно советующий спасти человека, выплыла в образовавшуюся на месте ветрового стекла, дыру. Мокрая ткань казалась в разы тяжелее, чем обычно. Она тянула вниз, словно желая, чтобы Алексия осталась здесь, на дне, вместе с Кингстоном. Тяжелая, темная, тягучая. Вода удерживала девушку в своих руках, не давая возможности всплыть наверх.
"Я выживу, – думала Алексия. – Я обязательно выживу. Черта с два я позволю ему забрать меня с собой".
Хейворт после нескольких секунд сомнений решила избавиться от полупальто, понимая, что иначе она просто не доплывет.
Она плыла, не оглядываясь, стараясь не терять ни минуты драгоценного времени. Сжигая последний воздух в легких, девушка стремилась выбраться из этих темных объятий ледяного плена, который так хотел оставить её себе. Алексия отчаянно работала руками, стараясь подняться на поверхность, не допустив оплошности. Она была растерянна, напугана и единственное, что сейчас её волновало – это желание жить. Никогда прежде не ощущала она такой жажды жизни, никогда прежде не стремилась так неистово к свету в конце тоннеля. Сейчас ей нужно было выбраться, несмотря ни на что.
Хейворт не могла поверить своему счастью, когда вынырнула из воды. Казалось, что она не сможет выбраться на свободу, но она это сделала.
Воздух. Спасительный. Такой желанный.
Она с наслаждением вдохнула и осмотрелась по сторонам. В паре-тройке метров от того места, где она вынырнула был старый, наполовину разрушенный причал. Нужно только добраться до него. Противная каша из снега и воды, которая несколько дней назад была льдом, мешала продвижению вперёд, было ужасно холодно, и зубы стучали, отбивая неровный такт. Остался последний рывок. Всего один шаг, отделяющий жизнь от смерти.
С трудом выкарабкавшись из воды, Алексия присела прямо на камни, припорошенные снегом, закашлялась и посмотрела на свои руки. Она и не заметила, когда успела их порезать. Кажется, когда выбиралась из машины, задела рукой стекло, а, может, лезвием зацепила. Мелких порезов от камней было великое множество. Их Хейворт и считать не стала, понимая, что всё равно со счёта собьётся.
Девушка знала, что не может вечно здесь сидеть. Ей нужно добраться до людей и позвать на помощь, но сил больше ни на что не осталось.
Она поднялась, сделала пару шагов, зацепилась за выступ и упала на четвереньки. Колени тут же начало саднить, да и ладони тоже.
– Я не хочу умирать. Мама... Мамочка, спаси меня, – прошептала Алексия, прежде чем потеряла сознание.
* * *
Она бежала по длинному, темному коридору. Силы оставляли её. На время она остановилась и попыталась отдышаться. В конце коридора забрезжил свет, и Алексия, заметив его, счастливо улыбнулась. У самого выхода заметила она силуэты людей, которые ждали её. Различала голоса. Нежный, заботливый мамин, взволнованный Патрика, тихий, почти обреченный с нотками слёз Миранды и всегда рассудительный, но сейчас откровенно подрагивающий – Брента.
"Мама, мамочка, спаси меня... Я не хочу умирать", – вновь пронеслось у нее в голове, и воспоминания одно за другим выстраивались перед ней, восстанавливая картину событий прошлого.
"Хочу назад, к ним. – Единственная мысль, которая сейчас осталась в голове Алексии. – Не хочу умирать в столь раннем возрасте. Я так много в жизни не сделала. Хочу купить себе сногсшибательное платье и отправиться на выпускной вечер, протанцевать всю ночь и смотреть на фейерверки, горящие в небе. Увидеть, как надевают корону на голову Миранды, выбранной королевой нашего выпуска. Хочу встречать рассветы и любоваться закатом. Хочу надеть белое платье и пойти под венец, держась за мамину руку. Хочу гулять в парке и прыгать по лужам, рвать цветы на поляне и кататься на лодке. Хочу еще раз сказать маме и Патрику о том, как я люблю их, а Миранде и Бренту о том, как дорожу их дружбой. Хочу родить ребенка и воспитывать его, читать сказки, петь песенки, провожать его в школу и встречать из школы. Мои мечты обычные, даже примитивные. В них нет ничего необычного, но для меня они так важны... Я хочу жить. Я очень-очень хочу жить!".
И в тот же момент Алексия распахнула глаза.
Эпилог.
Она умерла два года назад. Сама не поняла, как это произошло. Ехала по абсолютно пустой трассе, в своём роскошном кабриолете, который не так давно получила, и вдруг откуда-то сбоку вылетел грузовик. Он превратил машину в груду металла, а девушка, сидевшая за рулём шикарной машины, умерла на месте, мгновенно.
Её мечта исполнилась. Она стала богатой женщиной. Похоронила мужа и теперь была владелицей всего, что принадлежало ему. И, оставшись в одиночестве, снова вспомнила о своей первой любви. Безумно хотелось узнать, что происходит в его жизни. Как он живет, чем? Есть ли у него семья?
Оказалось, что Томас Кингстон продал свою квартиру на окраине города, отказался от воспоминаний о прошлом и уехал покорять большой город. Какое-то время потребовалось, чтобы узнать о его местоположении. Когда частный детектив положил на стол перед Элли Лаветт конверт с данными, она, не задумываясь, собрала вещи и отправилась навстречу судьбе. Да только до места назначения так и не добралась.
Она прекрасно понимала, что Томас не примет её сразу же с распростертыми объятиями, но все же надеялась получить его прощение. Прожив несколько лет в браке со своим богатым покровителем, Элли особенно остро почувствовала потребность в Томасе. Она поняла, что всю жизнь любила только его, и никого больше. Он навсегда остался единственным человеком, способным заполнить пустоту в её сердце. Но сказать ему об этом, она так и не успела.
А когда представится возможность сделать это – оставалось только догадываться.
– Элли, – услышала она знакомый голос.
Резко обернувшись, увидела его. Кингстон стоял совсем рядом, раскрыв объятия.
– Томас, – произнесла она. – Томми, это же ты?
– Да, – ответил он.
Не говоря больше ни слова, она бросилась ему на шею...
* * *
Выпускной бал был в самом разгаре. В зале звучала музыка, то тут, то там раздавался смех выпускников, звон бокалов.
Двое, находившиеся в отдалении наблюдали за девушкой, стоявшей на ступеньках школы. Кто-то окликнул её; она обернулась к говорившему. На губах её появилась улыбка. Парень, появившийся на улице, держал что-то в руках, оказавшееся при ближайшем рассмотрении диадемой. Надев украшение на голову девушки, он протянул ей руку. Девушка присела в реверансе, счастливо засмеялась, и вскоре они уже кружились в танце. Когда музыка стихла, пара продолжала стоять, обнявшись так крепко, что никто не смог бы разорвать эти объятия при всем желании.
– Они такая красивая пара, – смахнув невидимые слёзы, заявила девушка-наблюдатель.
– Превратившись в призрака, ты стала слишком сентиментальной, Элли, – недовольно заметил её спутник.
– А ты так и остался черствым сухарем, Томми, – отозвалась она, доставая из сумки платочек. – В любом случае, ты не можешь не признать, что они – замечательная пара.
– Прекрати, Лаветт. Ничего особенного. Говоришь так только потому, что девчонка похожа на тебя.
– Заткнись, дорогой, – проворчала Элли. – Между прочим, это ты чуть не угробил девочку, так что ты во всем и виноват. А потому ты обязан был исправить ситуацию и через некоторое время удостовериться в том, что у неё всё хорошо. Теперь мы можем спокойно уйти отсюда и жить дальше, в своём мире.
– Тогда я ухожу, – произнес Том, растворяясь.
– Бесчувственное бревно.
Элли хмыкнула многозначительно и, бросив последний взгляд на вчерашних школьников, последовала примеру своего спутника.
Она знала, что в отличие от их с Томом истории, судьба этих влюбленных сложится намного лучше. Они будут жить вместе долго и счастливо. До тех пор, пока смерть не разлучит их. А разлучит она их нескоро.
