Текст книги "Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки"

Автор книги: Татьяна Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Они прошли в комнату и только теперь, плотно закрыв дверь, Локруа позволил себе начать расспросы. Алексия присела на край кровати, Патрик остался стоять у двери. На всякий случай, чтобы любопытствующие в самый неподходящий момент не вломились внутрь.

– Я так понимаю, твоей мамы дома не было?

– Нет. Она задержалась на работе. Он пил в одиночестве... Я собиралась ехать к тебе. Спустилась вниз, там столкнулась с ним, а он начал расспросы. Куда я направляюсь, зачем, а потом разозлился и... В общем, что было потом, я уже говорила.

– Это что? – спросил Локруа, глянув на кровяные пятна.

Алексия усмехнулась.

– Это его кровь. Не моя. Я ударила его осколком тарелки в плечо и убежала. Видимо, уже строишь планы, по какой причине меня можно бросить? – добавила уже без показной бравады. – Видимо, это, своего рода, пунктик. Не захочешь ко мне прикасаться, да и вообще видеть меня. Потому что я... грязная. Да?

Локруа отрицательно покачал головой.

– Нет, конечно, нет. Глупости это всё. Я никогда тебя не брошу.

– Так могу я позвонить? – спросила Алексия, меняя неприятную тему.

Она не хотела в данный момент думать о расставаниях.

– Да, конечно, – кивнул Патрик.

Он протянул девушке свой мобильный. Потом посмотрел на бутылку, которую всё ещё держал в руке и спросил:

– Тебе точно нужен алкоголь?

Алексия думала недолго.

– Нет. Пожалуй, не стоит. Я бы лучше выпила крепкого черного чая. Можно?

– Конечно, – ответил Патрик, наклонившись и поцеловав девушку в макушку. – Сейчас принесу. Ты как раз сможешь поговорить в это время с мамой. Полагаю, без меня тебе будет легче это сделать.

Хейворт слегка приподняла уголки губ в подобии улыбки.

Локруа вел себя не так, как она себе нарисовала в воображении. Не стал отталкивать, но вместе с тем и, как курица с яйцом, не носился. Это почему-то тоже радовало. Под чрезмерной опекой могло скрываться не истинное желание позаботиться, а лишь боязнь прямо говорить на откровенную тему. Патрик же вел себя идеально. Во всяком случае, Алексия считала его поведение идеальным. Именно такое отношение ей сейчас и требовалось. Никакого повышенного внимания, никакого отчуждения. Лучше всего вести себя так, словно ничего не произошло. Ведь ничего же и не произошло, правда?

Она решительно набрала номер мамы, попутно думая, как лучше преподнести ей всю ситуацию.

На самом деле, в душе у Патрика клокотал вулкан. Спокойствие, по большей части, было показным. Закрыв дверь и спустившись вниз, Локруа не удержался и впечатал кулак в стену. Костяшки тут же засаднили, но на душе стало легче. Особенно в тот момент, когда он представил, что бьёт не по стене, а по лицу учителя математики. Хотелось крушить все вокруг, чтобы дать выход эмоциям, но Патрик постарался удержать себя в руках. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. И направился в кухню.

Элизабет стояла у окна с бокалом шампанского в руке. Увидев племянника, с облегчением вздохнула. Ей самой надоела шумная компания, и она решила уединиться здесь. К счастью, гости были заняты общением друг с другом, исчезновения хозяйки дома не заметили, а она получила возможность остаться наедине со своими мыслями.

Патрик достал из шкафа чашку и блюдце. Бросил на дно чашки немного заварки. Подумав, добавил еще и сахара. Залил всё кипятком и принялся размешивать напиток с задумчивым видом. Вопреки ожиданиям, буря в душе не утихала, ненависть активно прорывалась наружу.

Его состояние не осталось незамеченным для Элизабет.

– Что у тебя произошло? – спросила она заботливо.

– Форс-мажор, – лаконично ответил племянник.

– В связи с чем?

– Я убью его, – не обращая внимания на вопрос тёти, продолжал Патрик. – Если это повторится ещё раз, я, не раздумывая, убью его.

Элизабет подошла к нему, положила ладонь на плечо, пытаясь обратить на себя внимание племянника. Патрик обернулся, и женщина непроизвольно отшатнулась. Никогда прежде не доводилось ей видеть в глазах племянника столько ненависти.

– Что случилось? – повторила она свой вопрос.

Патрик прикусил губу. Откровенничать не особенно хотелось, но, скрытая от посторонних, не нашедшая выхода, ненависть грозилась вот-вот разрушить его изнутри. Он втянул воздух ртом, приказывая себе успокоиться. Подвинул к себе стул, сел, продолжая помешивать чай в чашке и принялся рассказывать...

* * *

Выговорившись, он почувствовал себя на порядок лучше. Былого желания все на своем пути разрушить больше не наблюдалось. Хотя и спокойствием его состояние трудно было назвать. Ненависть Патрика никуда не делась. Она лишь на время уснула.

Комната пустовала. Телефон лежал на покрывале, Алексия отсутствовала. Приоткрытая дверь смежной ванной без слов указала, где может в этот момент находиться девушку. Туда Патрик и направился, предварительно поставив чашку с чаем на стол.

Алексия, действительно, обнаружилась в ванной. Стояла перед зеркалом в одном лишь нижнем белье. Разорванное платье валялось на полу.

Девушка придирчиво разглядывала свое отражение, будто выискивала в себе изъяны. Патрик ничего не говорил, просто наблюдал за ней, попутно отметив, что она надела на себя те самые тряпочки, которые он когда-то обещал с нее снять.

Хейворт сразу же заметила присутствие рядом постороннего человека, а вот заговорила лишь спустя какое-то время.

– Я приму душ. Хочу смыть с себя его прикосновения. Знаешь, до сих пор кажется, что он где-то рядом. И его прикосновения обжигают кожу. Разъедают её, как кислота. Отвратительное чувство, мерзкое. Не могу словами передать, что со мной творится, но это так ужасно... Унизительно...

Она вновь замолчала. Патрик все же подошел к ней и обнял. Алексия уткнулась носом ему в плечо. По щекам вновь потекли слёзы. В этот момент она почему-то сама себя ненавидела. Казалась очень слабой и уязвимой. Ей не хотелось, чтобы Локруа видел её такой. Она же всегда позиционировала себя, как железную леди, которую невозможно сломать. Так почему же сейчас плачет?

Удивительное дело, но в его объятиях было тепло и уютно. Спокойно. Рядом с Патриком Алексия чувствовала себя защищенной, и проблемы, кажется, отступали на второй план. Между двумя мужчинами даже параллели проводить не хотелось, тем не менее, сравнение само собой получалось. Рядом с Патриком ей было хорошо, и его прикосновения не вызывали отторжения, не хотелось сбежать от него, как можно скорее. От Кингстона девушку воротило. Никаких эмоций, кроме отвращения она с ним не испытывала. Он сам вызывал лишь отторжение и даже несколько искорок ненависти в душе зажигал.

– Всё будет хорошо, обещаю, – прошептал ей Локруа.

– Точно?

– Да, – ответил он.

Его пальцы ласково перебирали пряди волос. Алексия прижалась к нему ещё ближе, словно боялась потерять его. Открыв глаза, понять, что никого рядом нет.

– Пойдём со мной, – попросила, сомневаясь в положительном ответе на свою просьбу.

– Куда? – растерялся Патрик. – Ты же вроде душ принимать собиралась?

– В душ, – подтвердила девушка. – Пойдём?

– Ты отдаешь себе отчет в том, что предлагаешь?

Алексия согласно кивнула. Пожалуй, именно сейчас она особенно ясно осознала, что мечтает о первом разе с Локруа. Возможно, потом они и не будут вместе, ведь неизвестно, что ждёт их впереди, но сейчас ей нужен именно он. Его губы, его руки, его голос. Его присутствие рядом. Ей нужен он. Целиком и полностью.

– Если ты этого хочешь, – неуверенно начала она, – мы можем с тобой сегодня...

Щеки её стремительно порозовели. И договорить не получилось.

– Нет, не сегодня.

– Почему? – Алексия посмотрела на него удивленно.

– Потому что этого не хочешь ты.

– Ты ошибаешься.

– Нет, Алекс, ошибаешься ты. Сейчас в тебе говорят эмоции. И они одерживают победу над разумом. Разумеется, я мог бы воспользоваться ситуацией, но не стану этого делать. Не следует торопиться, лучше немного подождать.

– И в душ ты со мной не пойдёшь?

– В душ пойду, – хмыкнул он. – Только раздеваться не стану.

– Странный способ принимать душ, – пробормотала Алексия.

– Это для твоего же блага, – усмехнулся Локруа. – Пойду, принесу сменные вещи.

Алексия удержала его за рукав рубашки. Слабо улыбнулась и произнесла:

– Можно мне в качестве сменной вещи твою рубашку?

– Зачем? – немного удивился Патрик.

– Хочется, – ответила Хейворт. – И ещё... Я буду спать в комнате для гостей?

– Пока никто комнату не готовил.

– И не нужно. Я хочу спать в твоей комнате. С тобой.

– Хорошо, – ответил Патрик, улыбаясь в ответ. – Так и сделаем.

Он наклонился и поцеловал Алексию в лоб. А потом всё же вышел из ванной комнаты.

Притворив за собой дверь, прислонился к ней спиной, и пару раз несильно стукнулся об нее затылком. Слова Хейворт никак не шли из головы. Она вообще понимала, что предлагала? Или решила, что он чем-то лучше её отчима? Ничего подобного. Он точно такой же мужчина, а потому вряд ли сможет держать себя в руках при виде обнаженной Алексии. Он, конечно, любит её, но вместе с тем никто не отменял желания обладать не только на эмоциональном, но и на физиологическом уровне.

Предложение ночевать в одной комнате добило его окончательно. По тем же самым причинам. Трудно сдержаться, когда то, чего страстно желаешь, находится на расстоянии вытянутой руки. И даже, когда приближаешься, оно не удаляется, а остается на месте. В такие моменты практически невозможно не сорваться.

– Что же ты со мной делаешь? – пробормотал Локруа себе под нос.

И всё же усилием воли заставил себя отойти от двери и взять все то, ради чего, собственно, пришёл. Собрав все необходимые вещи, он отправился обратно, искренне надеясь, что Алексия передумала принимать душ в компании с ним. Возможно, благоразумие её, наконец, проснулось.

Из ванной уже доносился шум воды.

Патрик повесил полотенца и сменную одежду, да так и остался стоять у двери, прислонившись спиной к стене. Он прикрыл глаза, стараясь не думать о том, что Алексия сейчас находится в его ванной. Но отвлечься не получалось. В моменты, когда он не думал об Алексии, на ум приходили мысли о её отчиме, и тогда вновь возвращалась ненависть и злоба.

Признаться, он даже приблизительно не понимал, что в данный момент может чувствовать Алексия. Он знал, что приятного в череде этих ощущений нет, но не более того. Когда Локруа пытался проанализировать их более полно, неизменно заходил в тупик, из которого не находил выхода.

С самого начала вечера он опасался прикасаться к Алексии. Он понимал, что прикосновения для нее сейчас, как красная тряпка для быка. Стоит только прикоснуться, как перед глазами вновь появится образ отчима, и Хейворт попадёт под влияние животного страха. Локруа не был уверен в этом на сто процентов, но, кажется, он слышал где-то, что у девушек, оказавшихся в подобных ситуациях, отторжение вызывает не только насильник, но и другие мужчины. Никто не давал гарантии, что у Алексии реакция окажется отличной от той, что бывает у большинства. Патрик не хотел спровоцировать у девушки истерику и нервный срыв своим поведением.

– Ты так и будешь там стоять? – поинтересовалась Алексия.

Она давно поняла, что Локруа находится с ней в одном помещении, но отчего-то не спешит присоединяться.

– Давай поговорим? – предложил он.

– О чём?

– Не обязательно говорить о чём-то. Можем поболтать на отвлеченные темы.

– Хорошо. Давай поболтаем. Почему ты меня отталкиваешь?

– Я не отталкиваю, – ответил Патрик. – Не отталкиваю, – повторил увереннее. – Это всё для твоего же блага.

– Для моего? – хмыкнула Алексия. – Разве ты знаешь, чего я хочу?

– Нет, не знаю. Но подсознательно чувствую, что совсем не того, о чем говоришь.

– Вполне возможно, – вздохнула Хейворт. – Не скажу, что, на самом деле, мечтаю поскорее оказаться в твоей постели. Нет, это само собой разумеющееся. Я задумывалась об этом раньше, но мне не хотелось торопиться. А сегодня, когда я оказалась рядом с ним, чувствовала его дыхание на своей коже, его поцелуи, я окончательно поняла, что нет ничего более отвратительного, чем близость с человеком, которого не любишь. Если во время неё такое опустошение на душе и обреченность, то что же бывает после? Я не знаю и не хочу этого знать. Единственный вывод, который я сегодня сделала: я, правда, хочу этого с тобой, а не с кем-то другим. Другие мне попросту отвратительны.

– Вот видишь, – подхватил Локруа. – Я хочу, чтобы твои воспоминания о первом разе были приятными, а не отталкивающими. Потому и прошу не торопиться. Уверен, что в настоящий момент ты находишься во власти эмоций. Просто хочешь заглушить неприятные воспоминания иными, приятными. Но ведь нет гарантии, что тебе со мной будет хорошо. И, кроме того, я могу быть тебе неприятен в силу того, что я мужчина. Пока я ничего не делаю, ты чувствуешь себя нормально, но как только я перейду к решительным действиям, может быть отторжение. Ассоциация с образом Кингстона.

– Тоже верно.

– Что и требовалось доказать, – развел руками парень.

– Тем не менее, я продолжаю настаивать на своём, – усмехнулась Алексия.

Патрик тяжело вздохнул. И что теперь делать? Разумные доводы прошли мимо. Алексия не приняла их к сведению.

– Но почему?

– Хотя бы для того, чтобы проверить твою теорию, – ответила она, прислонившись спиной к стенке душа.

– Ты неисправима, Хейворт.

– Иди ко мне, Локруа.

Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться желаниям своей девушки. Возможно, потому, что он и сам хотел пойти туда.

Алексия ухватилась за воротничок рубашки, и втащила Патрика внутрь душевой кабины. Как и обещал, Локруа снимать с себя одежду не стал. Так и стоял под струями воды в джинсах и рубашке. Прошло не так много времени, и они намокли, стали неприятно прилипать к телу. Тем не менее, даже это неудобство не заставило парня поступиться своими принципами.

Патрик посмотрел на Алексию и усмехнулся. Вопреки ожиданиям она тоже не разделась окончательно. Стояла под водой в нижнем белье. Это хотя бы немного, но радовало. Выходит, о его чувствах и ощущениях она тоже подумала и не стала провоцировать его.

– И ничего страшного, правда? – спросила Хейворт.

– Правда, – поддакнул Патрик.

Алексия нервничала. Несмотря на то, что Локруа не дал поводов усомниться в себе, она продолжала относиться к нему с некой долей настороженности. В данный момент давала знать о себе неуверенность. Она раньше никогда не раздевалась перед мужчинами, оттого сейчас места себе не находила. Подсознательно сравнивая себя с Изабелл, она почему-то считала, что проигрывает той во много раз. В конце концов, она еще совсем молода, и тело у нее не то, чтобы прекрасно. Фигура у нее не как у супермоделей и вряд ли когда-нибудь такой станет. И особыми формами она не отличается. Не совсем плоская, но и ничего выдающегося нет. А вот ноги могли бы быть длиннее, и, соответственно, красивее.

Изабелл ростом была выше, и бюст у нее был приблизительно третьего размера. Алексии казалось, что она той и в подметки не годится. Локруа привык к Изабелл, а та картина, что открылась перед ним сейчас никаких чувств, кроме равнодушия, не вызовет.

Хейворт упускала из вида одну важную деталь. Когда любишь человека, подобные мелочи не имеют значения, становясь второстепенными. На них никто не обращает внимания. Любят не за длинные ноги, не за красивую прическу и аккуратный носик. Можно полюбить не самого красивого человека с потрясающе красивой душой и возненавидеть при этом сногсшибательную красавицу. Все индивидуально и нет никаких универсальных рецептов привлекательности.

Не замечала Алексия и того, что Локруа тоже нервничает. Возможно, сильнее, чем она. Он растерян и не знает, как себя вести, что говорить и что делать, чтобы не поставить себя в глупое положение. Не сломать ту хрупкую атмосферу доверия, что сейчас есть между ними. И можно ли прикоснуться к Алексии? Не оттолкнет ли она его? Не скажет, что он, как и все мужчины, может думать лишь об одном? Тем более что он, действительно, думает лишь об одном, с тех пор, как увидел эту девушку в ресторане. Но чувства, которые он испытывал тогда, не идут ни в какое сравнение с тем, что он чувствует сейчас. Тогда все было слишком приземлено. Рассматривалось в перспективе лишь, как встреча на один раз. Отношения на один вечер без продолжения.

Сейчас все виделось в ином свете. На первый план вышли желания Алексии, её переживания. Патрик думал сначала о ней, а потом уже о себе.

– О чём ты думаешь? – прервала его размышления девушка.

Её голос звучал неуверенно. Наверняка, уже пожалела о том, что позвала его к себе и теперь не знает, как выставить его за дверь, чтобы остаться в одиночестве.

– О том, что ты прекрасна.

– Да?

– Никогда не видел девушки красивее, – ответил Локруа, убирая от плеча Алексии тяжелые, мокрые пряди волос, пахнущие в этот момент его шампунем.

Они частично занавешивали лицо. Хейворт всё время смотрела себе под ноги так, что невозможно было перехватить её взгляд, потому Патрику оставалось лишь догадываться, что чувствует девушка. О чём думает. Каких поступков ждет от него.

Вновь в воздухе повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом воды и едва различимым за ним дыханием.

Локруа первым решил разрушить барьер, возникший между ними. Подошел ближе к Алексии и спросил:

– Можно к тебе прикоснуться? Тебе не будет неприятно?

– Можно, – ответила она. – Тебе, естественно, можно.

– Просто доверься мне, – Патрик продолжал говорить все таким же тихим голосом. – И помни, что это я рядом с тобой. Именно я, а не кто-то другой. И я не причиню тебе вреда. Я вообще ничего плохого тебе не сделаю. Только постараюсь сделать так, чтобы ты забыла то, что сегодня с тобой произошло плохого, запомнив исключительно хорошее.

– Всё-таки решился?

– Нет, пока нет. Знаешь, давай договоримся кое о чём?

– О чём? – заинтересованно переспросила Хейворт.

– Если утром ты проснешься с теми же мыслями, мы не станем откладывать всё в долгий ящик и завтра же займемся любовью. Если ты передумаешь, значит, я был прав и нам не стоит торопиться.

– Договорились, – отрывисто бросила Алексия, абсолютно уверенная в том, что к утру своего мнения не изменит. – А что сейчас?

– Сейчас ничего, – ответил Локруа, щелкнув её по носу.

Хейворт почему-то почувствовала себя обманутой. Обстановка более чем располагала, а Патрик снова решил над ней пошутить.

Зачем тогда спрашивал, если, на самом деле, не собирался ничего делать? Она только собиралась об этом спросить, как почувствовала чужие руки на своей талии, притягивающие ближе. А после – прикосновение горячих губ к своим губам. Патрик целовал её бережно и очень нежно, словно ничего дороже у него в жизни не было. После пережитого стресса этот поцелуй, эти объятия были для нее спасительным кругом в море черноты, разлившейся вокруг. Алексия закрыла глаза, целиком и полностью отдаваясь власти ощущений. Тем самым дала понять, что доверяет Патрику...

Его губы скользили по подбородку, по щекам, легко коснулись ресниц и кончика носа. Пальцы одной руки вплелись в волосы, убирая их от лица. В то время как другая сильнее обняла её за талию. Пальцы горячие, ловкие, умелые пробежались вдоль позвоночника, заставив Алексию сильнее прогнуться, фактически прильнуть к Патрику, не оставляя пространства между ними. Легко поддалась застежка бюстгальтера, который, впрочем, никто с Алексии снимать не торопился. Его лишь расстегнули, заставив девушку задаться вопросом: сколько же раз Патрику доводилось раздевать женщин, если он так легко справился с этой деталью гардероба.

Поцелуи спустились ниже, от щеки к уху, а оттуда к шее. Губы мягко заскользили по горлу. Прикосновения были всё такими же осторожными, как прежде. Все такими же нежными, и это было ни с чем не сравнимое удовольствие. Алексия запрокинула голову и закусила губу, чтобы не выдать свои истинные эмоции стоном, сорвавшимся с губ. Патрик целовал плечо, ключицы, а потом, видимо, решил не просто целовать девушку, а проследить губами путь водных капель, стекающих по телу. Он провел пальцами по плоскому животу, повторяя траекторию движения одной из капель, опустился на колени и прижался губами к животу девушки, положив руки ей на бедра.

Алексии казалось, что она выпала из реальности. Все действия Патрика казались слишком откровенными. Она никогда себе такого не позволяла, даже мысли не допускала, что может оказаться в подобной ситуации. Сейчас осталось всего два чувства: наслаждение и жгучий стыд от того, что с ней делают. От того, что она сама пыталась спровоцировать Патрика на решительные действия. От того, что ей это нравится. От того, что она хочет продолжения, но боится в этом признаться. Даже самой себе.

А ещё сейчас, стоя с закрытыми глазами и чувствую прикосновения обжигающих губ и не менее обжигающих пальцев, она поняла, что Патрик тоже нервничает. От его былой самоуверенности не осталось и следа. Он боится, что ей что-то не понравится. Что-то разочарует. Что-то покажется слишком пошлым и неприемлемым.

На самом деле, у нее в мыслях ничего подобного не было.

Она, как мотылек, летела к пламени, не боясь сгореть. Ладони осторожно легли на плечи, комкая основательно промокшую ткань рубашки, а с губ все же сорвалось признание.

– Я люблю тебя, – шептала Алексия. – Люблю. Люблю. Люблю...

Чай давно остыл, но о нём никто даже не вспомнил.

Глава 11. Только ты.

Просыпаться не хотелось. Спать в чужих объятиях оказалось удивительно приятно.

Алексия открыла глаза, повернулась на бок, чтобы иметь возможность хорошенько рассмотреть человека, находившегося рядом с ней. Только сейчас она заметила, какие длинные ресницы у Патрика. Таким любая девчонка позавидует.

Локруа безмятежно спал. Алексия осторожно прикоснулась пальцами к его щеке, стараясь сделать пробуждение более приятным. Провела пальцем по его губам, придвинулась ближе и легко поцеловала в подбородок.

– Доброе утро, – пробормотал Патрик, не открывая глаз.

– И давно ты не спишь?

– Проснулся только что, – ответил он.

– В таком случае, тебе тоже доброго утра.

– Как ты себя чувствуешь? – Локруа присел на кровати и потянулся.

Алексия тоже сменила местоположения, пересев лицом к Патрику, а спиной к двери.

– Отлично. Спасибо. – Она вновь приблизилась к нему и поцеловала в щеку. – Ты колючий, – заметила между прочим.

Патрик провел ладонью по щеке другой щеке, не хранившей тепло поцелуя, и недовольно скривившись, констатировал по ходу:

– Надо бриться.

– Красота требует жертв, – засмеялась девушка.

– Ещё каких. Но, думаю, результат того стоит.

– Мне нравится.

– Это главное, – улыбнулся Патрик, но потом вмиг посерьёзнел и спросил: – Что ты планируешь делать?

– С чем именно?

– Со всей этой ситуацией?

– Здесь мало что от меня зависит. Вся ответственность ложится на плечи мамы. Ей решать, останется она с этим человеком или же сделает выбор в мою пользу.

– Дело не только в Кингстоне, но и во мне.

– А что не так с тобой?

– Ты говорила маме, где будешь ночевать?

– Говорила.

– И?

– Она не стала возражать.

– Совсем? Не возмутилась ни на секунду?

– Нет. Она мне доверяет и знает, что я не совершу ошибок, о которых потом придется жалеть.

– То есть, скандала не будет?

– Не будет. Всё хорошо. Честно. Если у мамы будут вопросы ко мне, я сама со всем разберусь. Мы с ней прекрасно ладим и понимаем друг друга с полуслова, – произнесла Алексия. – Давай не будем обсуждать это? Что было, то прошло. Не хочу возвращаться мысленно к некоторым событиям прошлого вечера, потому что это прекрасное утро, наверняка, будет испорчено. И, кстати, с Рождеством тебя, Локруа.

– И тебя, Хейворт, – ответил Патрик, в точности копируя интонацию Алексии. – И хорошо, что напомнила мне кое о чём. Я совсем забыл о празднике и, как следствие, о подарке, который для тебя приготовил.

Девушка тяжело вздохнула. Точно. Подарок! Она ведь тоже не собиралась отправляться к Патрику с пустыми руками, но в суете о подарке даже не подумала. Он так и остался лежать в комнате.

Перемены в настроении Алексии не остались незамеченными для Локруа. Услышав слово "подарок" она расстроилась, это было видно невооруженным глазом.

– Что такое? Ты не любишь подарки?

– Дело не в этом. Я вспомнила, что твой подарок остался дома, и потому я не смогу сделать ответный жест, – призналась Хейворт. – Мне почему-то кажется, что это совсем невежливо.

– Ничего страшного. Это ведь не смертельно. К тому же, мне приятнее дарить подарки, чем получать. На самом деле, я совсем не люблю их получать. Так что, возможно, даже к лучшему, что ты его забыла. Я не буду чувствовать себя неловко.

Он поднялся с кровати и вышел из комнаты.

Алексия оказалась на время предоставлена сама себе. У нее появилась реальная возможность подумать о событиях, происходящих в жизни. В том числе и о вчерашней договоренности. Патрик старательно делал вид, что ни о чем подобном они вчера не разговаривали, ночью целомудренно её обнимал и лишь один раз поцеловал. По привычке уже, в кончик носа. В общем, вел себя, как заботливый старший брат, а не как бой-френд. Алексию это не раздражало. И не злило. Ей было приятно думать, что у нее такой милый и заботливый молодой человек, который не торопится затащить её к себе в постель при первой же возможности. Но вместе с тем были и глупые опасения, что она ему просто не нравится, как женщина.

Алексия и сама понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Сказывался тот факт, что это был первый опыт отношений. В некоторых ситуациях Алексии попросту не хватало жизненного опыта, того самого метода проб и ошибок, испробовав который, можно в дальнейшем использовать полученные знания на практике. Иногда Хейворт заходила в тупик, не могла решить, как именно поступить. Конечно, одно время она встречалась с Фредом, но те отношения продлились всего пару недель и по эмоциональному состоянию ничем особенным не отличались. Ни друг от друга, ни от других дней, когда Алексия была одна. Не было накала, некой балансировки на канате без страховки, как в отношениях с Локруа. Тогда Хейворт с уверенностью могла сказать: если отношения с Фредом останутся в прошлом, она не станет переживать и лить слезы в подушку. Потому что, в принципе, ничего не испытывает. Фред для нее только одноклассник. Возможно, друг. Но нет в нем того особого магнетизма, к нему не тянет так сильно, как к Патрику. Нет нереального по своей силе притяжения. Фред и сам это понял, потому к заявлению о расставании отнесся спокойно. Даже заметил, что всё к тому и шло. "Химию", возникшую между Хейворт и Локруа, заметил бы и слепой.

Здесь ситуация была противоположной. Чувства захлестывали с головой, и страшно было потерять то, что было у них обоих на данный момент. Настоящая первая любовь, а не подростковая влюбленность. Настоящее чувство, которое, если верить знающим людям, способно пройти все испытания на своем пути. Вот только проверять его совсем не хотелось. Его хотелось оберегать от всех невзгод, продлить ощущение счастья, как можно дольше. Не потерять человека, по-настоящему, дорогого. Того, которого можно без преувеличения назвать родственной душой. Алексия верила, что они с Локруа являются примером той самой пары, где оба человека смотрят в одном направлении...

Она поднялась с кровати, поправила одеяло и направилась в ванную. Взяв расческу, несколько раз провела ею по волосам, стараясь привести торчащие пряди в порядок.

Оценивающе посмотрела на своё отражение. После сна оценивать себя было довольно сложно. Алексии никогда не нравилось своё отражение по утрам. Тем не менее, девушка улыбнулась отражению и произнесла тихо:

– Ты такая, какая ты есть. Вот и люби себя такой.

Умывшись и почистив зубы щеткой, оставшейся в этом доме ещё с прошлого визита, Алексия заплела волосы в косу, оставив пару прядей навыпуск, и ещё раз критически себя осмотрела. Теперь отражение нравилось ей немного больше, чем прежде. С сожалением подумала, что здесь нет косметички, а потому невозможно накрасить губы прозрачным блеском. Соблазнительно поблескивающие, они в компании с рубашкой должны были подтолкнуть Патрика к решительным действиям. Хейворт расстегнула парочку верхних пуговиц, чтобы видны были ключицы, закатала рукава...

– Любуешься собой? – вмешался в её размышления голос Патрика.

– Скорее, наоборот.

– Не устану повторять, что ты – красавица. И прекрати сомневаться в себе.

– Я и не сомневаюсь, – с улыбкой ответила Алексия, опираясь на край раковины.

– Закроешь глаза?

– Зачем?

– Чтобы не увидеть подарок раньше времени.

– Ты хочешь подарить его прямо сейчас?

– Да, – кивнул Патрик.

Алексия закрыла глаза ладонями. Подсмотреть очень хотелось, потому она расставила пальцы, в попытке схитрить. Локруа сразу же этот маневр раскусил.

– Так нечестно. Ты не закрыла глаза.

– Любопытно, – призналась Хейворт.

– В таком случае, не буду томить. С Рождеством, belle.

Он подошел близко, разжал ладонь, и Алексия увидела то, что ей причиталось. На ладони поблескивала тонкая цепочка с кулоном, выполненным в форме ключа. Изумительной работы вещица, украшенная изумрудами, блестела и переливалась в руках Патрика. Девушка потрясенно молчала, не зная, что сказать. Получать драгоценности в подарок от парней ей, конечно же, тоже никогда не приходилось. Патрик и здесь сумел отличиться.

Алексия пребывала в твердой уверенности, что это не просто безделушка, не имеющая никакого значения. Это нечто большее, чем просто подарок. Возможно, символ. Вот только чего? Хейворт никогда не верила в приметы, не верила в силу охранных камней и амулетов. Потому сейчас не могла понять, почему вещь кажется ей особенной.

Патрик, воспользовавшись её растерянностью, надел украшение на шею Алексии; щелкнул замочек. Девушка почувствовала тепло металла, прикоснувшегося к коже.

– Спасибо, – пробормотала растерянно. – Но тебе не кажется, что это слишком ценный подарок и...

– Моя королева достойна королевских украшений.

– Королева смущена и растерянна, – произнесла Алексия. – Правда, очень неожиданно.

– Это не просто украшение, – тем временем продолжил Локруа. – Это наша фамильная драгоценность. На самом деле, у неё не такая уж долгая история. Никаких таинственных легенд, никаких секретов. Все очень просто, но романтично. Мой отец подарил его моей матери перед свадьбой, сказав, что она единственная, у кого будет доступ к его сердцу. И, надо сказать, что это действует. Насколько я знаю отца, он ни разу матери не изменял. Она неизменно остаётся для него самой красивой и самой желанной женщиной на свете.

Мама носила кулон на шее вплоть до моего рождения, после сняла. Как она сама сказала, это было решение превратить кулон в фамильную ценность, передаваемую из поколения в поколение. Она отдала этот кулон мне, сказав, что я могу подарить его только той девушке, которая, действительно, получит ключ от моего сердца в единоличное пользование. Той, в ком я буду уверен, и кого по-настоящему полюблю.